Ларина Арина. Шах вам, королева!

   – Альбина, детка, иди погуляй, – нежно проворковала бабушка, толкнув внученьку в спину. – Воздухом подыши.
   – Не хочу. Вот папа приедет, и пойду, – надула губы Аля.
   Евгения Михайловна вздохнула. Не объявлять же во всеуслышание, что Костя так и не соизволит приехать!
   – Вы пишете стихи? – восхитился толстяк, деликатно обойдя стычку между бабушкой и внучкой и предыдущую часть информации про заваливание наивного шахматиста и сидение у него на шее. Казалось, напряженная атмосфера за столом не мешала только ясноглазой Але, судорожно придумывавшей, что бы еще эдакое брякнуть.
   – Да, – вежливо кивнула Юлька, опасливо взглянув на племянницу. Лишь бы девица не почувствовала, что нашла слабое место. Иначе все последующие встречи будут проходить с обязательным тыканьем палкой в больную мозоль. – Это моя работа. Ну, конечно, что-то я пишу для души, но по большей части зарабатываю заказами. Поэзия в наше время – это несерьезно. Хотя у каждого свое хобби.
   Таким образом она надеялась избежать подробных бесед с непременной декламацией стихов, а заодно упомянуть тот факт, что она все же зарабатывала, а не болталась пиявкой на слабой Митиной шейке.
   – Да, – воодушевилась Света, обрадованная, что беседа входит в мирное русло. – У меня тоже есть хобби. Макраме. Я такие дивные вещи делаю.
   – А бабушка говорит, что себя хвалить невоспитанно, – оживилась Альбина.
   – А я слышал, что воспитанные дети не вмешиваются во взрослые разговоры! – не выдержал толстяк.
   – Так вы же не разговариваете, – прищурилась маленькая нахалка, – а только пьете. Вон, полбутылки уже нет, а кроме вас, никто не наливает!
   – Кладите сахар, мы не считаем, что вы уже седьмой кусок берете, – натужно сострил дядька, едва не поперхнувшись очередной рюмкой.
   – Пейте-пейте! – великодушно улыбнулась Альбина. – Папа всегда говорит, что некрасивых женщин не бывает, бывает мало водки!
   – Ладно, я пойду, пожалуй, – произнесла Светлана.
   – Уже? – изумилась Елена.
   – Я вас провожу, Светочка, – засуетился толстяк. Он предпочитал провести остаток дня в обществе блондинки, утешая ее по мере возможностей, нежели за беседами с распоясавшимся подростком.
   – Внуков делать пошли, – понимающе пробубнила Альбина из-за дверей.
   – Что? – растерялась Лена.
   – Ничего! Гостей проводи, – прошипела Евгения Михайловна, старательно улыбаясь уходящей паре.
   – Нам, пожалуй, тоже пора, – заволновались пенсионеры, которых пока не задело юношеским всплеском откровенности. Но кто его знает – впереди целый вечер.
   – Что-то все расходятся, – недоуменно проговорила Лена. Впрочем, в голосе ее не было ни расстройства, ни каких-либо иных эмоций. Ей в этот вечер вообще было не до гостей.
   – С чего бы это? – пробормотала Юля, потыкав Диму в бок. – Любимый! Торжественный ужас в честь Первомая завершен.
   – Почему ужас? – впервые за вечер заинтересовался муж.
   – Если бы ты не отключал за столом слух, ты бы таких глупых вопросов не задавал. И вообще, будь ближе к реальности, а то ты меня пугаешь. Зачем ты сообщил племяннице, что мы не умеем делать детей?
   – Я? – удивился супруг. – Когда?
   – Неужели? – воскликнула Елена. В ее голосе прозвучало ехидство. Хоть чему-то порадоваться в праздничный вечер!
   – Я вас боюсь, – захихикала Юля. – У вас это семейное. Одна бабушка в курсе. Кому интересно, спросите у бабули. Не хочу показаться необъективной. Ну, что, убираем со стола или будем доедать?
   – Давайте посидим, – устало предложила вернувшаяся Евгения Михайловна. – Как-то нелепо все прошло. Перед людьми неудобно. Да Света эта еще. Понесет теперь сплетни по поселку.
   – Вы посидите, а я со стола уберу, – предложила Юлька.
   Никто не возражал. Конечно, если и сидеть вечерком, то своей семьей. А Юля к «своим» не относилась. Правда, Альбину, уже было открывшую рот, чтобы сказать очередную гадость, бабушка ошпарила таким взглядом, что девица быстро сникла и с кислым видом уставилась в окно.
   «И то хорошо, – удовлетворенно констатировала Юлька. – А утром уедем. Пусть они тут траур по своему безвременно смывшемуся Косте без нас носят!»
 
   Уехать тихо не удалось. Утром нарисовался сильно помятый, но довольный, как нагулявшийся кот, Константин. Лена, долго настраивавшаяся на нежную встречу, не выдержала и сорвалась. В результате чего супруги орали на весь дом и даже чем-то кидались. Юлька с Димой затаились в своей комнате и боялись выйти.
   – Если мы сейчас попремся с сумками, то будем выглядеть как крысы, бегущие с тонущего корабля, – патетически заявил Митя и уселся играть в шахматы.
   Юльке заняться было совершенно нечем. От скуки она начала прислушиваться, ловя отдельные вскрики про какую-то секретаршу, загубленную молодость и потерянные годы. Ничего оригинального – стандартный набор. Если бы Юлька оказалась на месте Кости, она бы хлопнула дверью и уехала. Потому что даже если человек виноват, то такой безобразный ор уравнивает его в правах с обиженным.
   Потом супруги бурно мирились, вогнав Юльку в краску. А Дима даже отвлекся от шахмат, тревожно вскинув лохматую голову, и настороженно уточнил:
   – Он ее не убивает?
   – Какой ты наивный, – усмехнулась Юлька.
   – Я не наивный. Я допускаю возможные вероятности.
   – Давай тоже займемся… возможными вероятностями? – предложила Юля. Просто так сидеть было скучно. А уезжать, не попрощавшись, неприлично. Хотя момент был очень даже подходящим.
   Но у Димы шел какой-то турнир, от которого он не пожелал отрываться, и Юлька отправилась шататься по дому.
   Долго бездельничать ей не удалось, поскольку она напоролась на Евгению Михайловну.
   – Юлия, мне надо с тобой поговорить, – безапелляционно заявила свекровь, указав ей на стул.
   Таким тоном начальник начинает беседу с подчиненным, которого собирается выкинуть без выходного пособия.
   Юля не испугалась, но напряглась.
   – Ты в курсе, что у Димы астма?
   – Да.
   Астма у Димы была условная. Вряд ли у него вообще было что-либо серьезное, но на всякий случай она побаивалась и мужа берегла в соответствии с указаниями врачей.
   – Ему нужен свежий воздух, – строго напомнила свекровь, пробуравив невестку жестким взглядом.
   – Так мы вот вчера как раз дышали.
   – Очень остроумно, – кивнула Евгения Михайловна. – А теперь послушай меня. Я хочу, чтобы Дима, как только у его студентов закончится сессия, переехал сюда, на свежий воздух.
   Юлька озадаченно заворочала извилинами. Если приглашали одного Диму, то это просто хамство. Жить в городе, когда муж тут, немыслимо. А если приглашались оба супруга, то еще хуже, потому что представить лето в компании оголтелой Митиной родни не получалось. Это как фантазировать на тему, что я стану делать, если меня сбросят в акулью стаю. Даже подумать страшно!
   – А что по этому поводу думает Дима? – поинтересовалась Юлька.
   – Какая разница? – искренне изумилась мама. – Ему это надо для здоровья. Не сидеть же мальчику в городе все лето! Тем более ему нужно писать кандидатскую. Тут все условия.
   – Мы это обсудим. – Юлька встала, попытавшись в одностороннем порядке закончить беседу.
   – Знаю я, как вы обсудите, – раздался сзади сварливый голос Елены. – Пойдешь сейчас ему на мозг капать, мол, не надо к ним ехать, давай в городе. Только о себе думаешь! А маме тут каково одной? Я к ней Альбинку на лето отправлю. За ней глаз да глаз. Плюс покормить ребенка, Диму покормить. Цветы опять же…
   – Я что-то не поняла, – развеселилась Юлька. – Ребенок сирота? У нее вроде мама есть. Ты, насколько я в курсе, не работаешь, вот и приезжай с ней. Цветы я не люблю. Если только они не в букетах и не в подарок мне. А провести лето в вашей компании я не готова. Вы же меня терпеть не можете. Зачем мы станем друг друга мучить?
   – С чего ты взяла? – ненатурально возмутилась Евгения Михайловна. – Мы очень хорошо к тебе относимся!
   – Я к вам тоже, – немедленно согласилась Юля. – Но сидеть тут летом не хочу.
   – Но Диме нужен воздух! Ты его угробишь! – взвизгнула Елена. – Или ты на его квартиру рассчитываешь?
   – Я как представлю, что в такой теплой и дружеской обстановке придется тут три месяца куковать, так мне прям дурно, – пробормотала Юлька, пятясь к выходу. – Мы уж как-нибудь сами разберемся.
 
   Татьяна придирчиво разглядывала лицо. Вроде морщин пока нет, но юношеская свежесть куда-то делась. Хотя в юности всю ее физиономию покрывали прыщи, так что неизвестно, что хуже.
   – Не красавица, – печально констатировала Таня. – А что делать? Надо с этим как-то жить. – Она расхохоталась, подмигнула отражению и проворковала: – Ничего-ничего, сейчас от вчерашнего отойдем, тушь со щечек смоем, губки накрасим, и будет просто конфетка. Где бы еще сладкоежку-то найти? – И она снова пригорюнилась.
   Когда тебе двадцать семь лет, почти двадцать восемь, и все твои подруги давно замужем, а ты нет, это отравляет жизнь и роняет самооценку. У Татьяны буйным цветом, как борщевик вдоль колхозных полей, разрастались комплексы. Они грызли ее изнутри и снаружи, заставляя предпринимать какие-то действия. Действия эти были больше похожи на суету новобранцев во время экстренной эвакуации, а следствием их являлись многочисленные неудачные и краткосрочные романчики. Погоня за женихом – трясина, действующая по принципу: чем больше трепыхаешься, тем глубже затягивает. Татьяна опасалась, что к тридцати годам она станет носиться с алчным блеском в глазах и хищным оскалом за всеми особями мужского пола. А пока еще оставалась надежда найти принца.
   – Я так долго жду, что должна быть вознаграждена, – говорила сама себе Татьяна, желая подбодрить угасающий оптимизм.
   Также ее оптимизм с переменным успехом поддерживали многочисленные гороскопы в крупных и мелких изданиях, часто противоречившие друг другу.
   Сегодня, например, звезды обещали «начало важных дел при благоприятных обстоятельствах». Все бы ничего, но Таня никаких таких дел начинать не планировала. Она, как обычно, просто шла на работу в свой магазин.
   Может, кто-то и считает, что работа продавцом – небольшое достижение в жизни, но Татьяна была довольна. Тем более что работала она в мужском отделе, а где, как не там, есть шанс встретить принца? И пусть без штанов или в линялой майке, но ведь и Золушка не сразу начала отплясывать на балу в хрустальных туфельках.
   Первым, кого она встретила, выйдя из дома, был сосед. То есть, скорее всего, сосед, поскольку спускался он с помойным ведром, невнятно матерясь.
   – Добрый день! – обрадованно воскликнула Татьяна, вспомнив про гороскоп.
   – Кому как, – недоброжелательно буркнул мужик, впрочем, по мере разглядывания Татьяны его лицо приобретало игривое выражение.
   – Надеюсь, ведро полное? – улыбнулась она. – А то с пустым – плохая примета.
   – Полное-то оно полное, так ведь не воду несу. – Сосед приосанился, поддернув тренировочные штаны. Штаны были приличные, без дырок и отвисших коленок. Даже с лампасами.
   – А чего пешком?
   – Лифт не работает.
   – А пойдемте вместе? – радостно предложила Таня, словно предлагала не топать по лестнице восемь этажей с ведром, а звала на променад в парке.
   – Ну, так а куда деваться, – хихикнул мужик. – Лифт помер, обоим вниз надо. Пошли.
   Она бы предпочла, чтобы предложение было принято с другой формулировкой, но в борьбе за звание замужней женщины на подобных мелочах можно было не зацикливаться.
   К шестому этажу выяснилось, что сосед не женат, а зовут его Егор. К пятому – что вечер у него совершенно свободен. К третьему выяснилось, что оба любят футбол и пиво, что крайне изумило Егора. К первому он уже окончательно дозрел и даже галантно придержал дверь, пропустив Татьяну вперед.
   – А вы милый, – с игривым кокетством прощебетала мадемуазель Караваева. – До вечера! – И она поцокала прочь, повиливая задом.
   – Ух! – воодушевленно тряхнул ведром сосед и двинулся к помойке.
 
   Солнце плавилось в голубом небе, как желтый кусок масла на сковородке. Весна выдалась не просто теплой, а по-летнему жаркой.
   Рома, выкатив глаза, терзал велотренажер. Его мускулистое тело в солнечных лучах поблескивало каплями пота.
   «Красивый, паразит», – вздохнула Валентина, зарывшись с головой в шкаф.
   По молодости она очень Ромой гордилась. Еще бы, такой красавец – и только ее! Это потом она поняла, что не только ее, но вместо того, чтобы брезгливо отбросить предмет общего пользования и найти кого-то более надежного, но менее фактурного, начала бороться за переходящий приз изо всех девичьих силенок. Тогда казалось, что красивый мужчина – предел мечтаний.
   «Вот иду я вся такая, а он рядом – и все завидуют и шеи сворачивают».
   Так можно рассуждать лет в восемнадцать – двадцать. С возрастом женщина умнеет, ей хочется, чтобы никто на ее мужика не зарился и слюни не пускал. Тем более что снова и снова вырастало поколение двадцатилетних, которым тоже хотелось, чтобы рядом находился такой красавчик. А отбивать добычу, имея гладкую мордашку и чистый, незамутненный жизненными перипетиями взгляд, гораздо проще, чем оборонять свое честно заслуженное имущество, тряся целлюлитом и пряча расползающиеся из-под темных очков морщины. Да и имущество периодически рвется на свободу…
   – Валюха, я на йогу, – оторвал жену от тягостных раздумий Роман.
   – Ишь ты, стрекозел, все порхаешь, – недовольно пробурчала Валентина. – Нет бы с ребенком погулял или по дому помог.
   – Эх ты, курочка моя домашняя, – доброжелательно укорил ее муж, как неразумного котенка, пристроившегося писать в ботинок. – В здоровом теле – здоровый дух. Нет бы пошла со мной, подкачалась, в сауну сходила. А ты все ворчишь, вместо того чтобы жить.
   – Ром, предположим, я сейчас скажу, давай, мол, пошли! И чего дальше? – Валя уперла руки в бока, отчего живот немедленно выпятился вперед для устойчивости. Валя попыталась его втянуть, но получилось плоховато.
   – Возьмем и пойдем.
   – Да?
   – Да.
   – Ты идиот или прикидываешься?! А ребенка куда? Пусть пока в серванте на полке полежит, да? Придем – займемся, так, что ли? Это тебе что, тамагочи? Да даже тамагочи сдыхали, если их не кормить! И требовали внимания!
   – Вечно ты из всего проблему делаешь. Тяжело с тобой жить, – расстроенно пробормотал супруг. – Я как лучше хочу, а тебе все не так! Ну и сиди дома!
   Он бодро двинулся в коридор и, пока разъяренная Валентина подбирала слова для ответа, вылетел из квартиры.
   – Нет, ну вы гляньте, – медленно закипала Валя, злобно перекладывая вещи в шкафу. – Да я очень хочу куда-нибудь выйти. И чтобы не с коляской, и не в поликлинику!
   Она разревелась, горестно уткнувшись в старый халат, болтавшийся на дверце. Он был огромным, как пододеяльник, и напоминал о Валентинином несовершенстве. Нормальная женщина не станет носить хламиду такого дикого размера и при этом находиться в гармонии с бытием.
   – Тихо! – крикнула Татьяна, когда причитающая, как плакальщица на похоронах, Валя начала завывать в трубку. – Спокойно, и по пунктам. Он тебе что, зубы выбил?
   – Ты что? – Валя от возмущения перестала рыдать. – Рома не такой!
   – Ну, какой твой Рома, мы в курсе, – усмехнулась Караваева. – А если зубы на месте, то что у нас с дикцией? И с логикой. Чего ты воешь, как вьюга в трубе? Жаловаться надо конструктивно, иначе нормальных советов не дождешься!
   – А я не жду советов! – всхлипнула Валентина. – Я хочу, чтобы мне посочувствовали!
   – И чего тебе с моего сочувствия? А я тебе отвечу: ничего. От сочувствия пользы нет. От него вообще вред один. Давай, выкладывай по пунктам. Я буду учить тебя жить.
   – Таньк, чему ты можешь меня научить, когда у тебя ни мужа, ни детей! – отмахнулась подруга. – Ты даже не представляешь уровень моих проблем.
   – Выкладывай, говорю, а я представлю. Причем рассмотрю их объективно. Со стороны всегда виднее.
   – Ой, да чего там с твоей стороны видно-то?
   – Валя, если у тебя пятно на заднице, ты его, как ни крутись, не увидишь! А добрые люди непременно заметят. Так и кто прав: кто скажет, мол, девушка, пятно у вас на интересном месте, или кто молча пройдет мимо?
   – Нет у меня пятна, – надулась Валентина.
   – Ума тоже нет. Весь с молоком вытек! Валька, давай излагай, а то у меня сейчас покупатели придут, и я не успею тебя осчастливить полезными рекомендациями.
   – Ладно. Во-первых, у меня лишний вес. Это катастрофа.
   – Это на любителя. Не все считают пышные формы катастрофой, – отмела первый пункт Караваева.
   – Слушай, я же не собираюсь искать любителя! У меня Рома, а он толстых не любит.
   – Ты не толстая, Валька, а пышная. Почувствуй разницу!
   – Не чувствую, – возразила молодая мать. – Кроме того, хоть я толстая, хоть пышная, а на меня ничего из старых вещей не лезет. Даже футболка, вон, на груди растянулась так, что вместо Ди Каприо какой-то Скрудж Мак-Дак, по которому асфальтовый каток проехался!
   – Ой, тоже мне несчастье! Сиськи большие! Да люди себе за деньги такое счастье пришивают, а на тебя само свалилось! – развеселилась Татьяна. – А попа уравновешивает, чтобы ты не падала. В общем, у тебя вполне гармоничная фигура.
   – Так вот на мою гармоничную фигуру ни юбки, ни брюки не натягиваются. А если покупать новые, это привлечет Ромино внимание. И тогда он точно поймет, какая я стала огромная! – всхлипнула Валентина. – Я даже не представляю, какой у меня сейчас размер!
   – Так ты купи без Ромы, тоже мне несчастье. Приезжай к нам, я тебя к девчонкам отведу, быстро приоденем со скидкой.
   – Он заметит! – испугалась Валя.
   – И это говорит замужняя баба, мать детей! – засмеялась Таня. – Да мужики вообще ничего не замечают. Хоть ты брови сбрей и кольцо в нос вставь. Могла бы уже это понять, кулема! Это все, что тебя беспокоит?
   – Я хочу похудеть!
   – Тогда не жри и качай пресс. Что-нибудь да скинется. Хотя в глаза это бросаться не будет. Или посади своего йога дома, а сама ходи на фитнес. Ему же без разницы, где ноги косичкой заплетать.
   – Он ребенка угробит, – мрачно сообщила Валя. – А мне стыдно идти туда. И дорого. И вообще, там все тощие и модные, а тут я, тыква такая, закачусь! Да там на месяц разговоров будет. Еще Роме скажут! Ну его, этот фитнес!
   – Тогда иди к нам. У нас дешевле, и тряпочки новые будут. Не знаю, как тебя, но нормальных теток обновки обычно радуют.
   – А еще нам надо на дачу ехать! – собравшись с духом, выпалила Валя. Она даже зажмурилась от ужаса, вообразив охапку связанных с этим бедствием проблем.
   – И чего?
   – Да как я его тут одного оставлю? А еще там мамаша его ядовитая!
   – Валька, вот это проблема! Тут я не спорю, – торопливо проговорила Татьяна. – Слушай, у меня идет кто-то. Давай, бери Настасью и дуй ко мне. Я тебя приодену. Заодно Рому своего понервируешь. Он явится домой, а там ни ужина, ни бабы евонной! Мужикам нужно чаще устраивать небольшие стрессы, чтобы держать их в тонусе. А то привык, понимаешь: там ему йога, тут ему тарелка с кормом и жена в постели, даже напрягаться не надо! Ты его напряги, пусть посуетится. Он тебе цветы когда последний раз дарил?
   – Э-э-э… – мучительно зависла Валентина. Факт дарения цветов в памяти не всплывал.
   – Так, все, я не могу больше. Езжай сюда, жду! – И Таня повесила трубку, нежно глядя на симпатичного мужчину, трусливо жавшегося у дверей.
   Он обводил тревожным взглядом вешалки с одеждой и нервно моргал.
   Мужчины – это дети, плохо приспособленные к взрослой жизни. Если они идут за продуктами, то будьте уверены, половина продуктов окажется непривычной и ненужной, часть выданного ему списка в сумке будет отсутствовать, а яйца непременно окажутся внизу, и из них можно будет сразу делать омлет, если удастся выудить всю скорлупу. Мужчина, пытающийся купить себе одежду, мил и трогателен. Он мотается среди вешалок и хватает вещи, ориентируясь по цвету или фасону и не учитывая размер. Переменяв несколько пар брюк и видя, что из одних он выпадает, а другие даже не в состоянии протащить выше колен, мужчина впадает в растерянность. А когда, совершенно измочаленный, он все же определяется с размером, неожиданно выясняется, что у брюк есть еще и рост…
   – Я могу вам помочь? – ласково проворковала Татьяна, устремившись к покупателю.
   Смугловатый шатен с простецким, но милым лицом жалобно моргнул и мучительно сморщил лоб, формулируя ответ.
   – Вам нужен костюм? Брюки? Рубашка? Ремень? Джемпер? – начала играть в угадайку Татьяна.
   – Нет. – Он нервно засопел и прошептал: – Трусы есть?
   – Есть, – обрадовалась Таня. Нет, она не рассчитывала, что застенчивый бугай станет их мерить, но все же… – Вам какие?
   – Боксеры, – снова налился свекольной краснотой посетитель.
   – Вам пойдет, – ободрила его продавщица, хищно уставившись на объект.
   – Вот и девушка моя тоже говорит: чего ты в семейниках, как деревенщина, ходишь! Купи, говорит, приличные трусы, чтобы я не вздрагивала!
   – Вот ведь, – расстроилась Татьяна. – Безобразие!
   – Да, безобразие, – кивнул мужик. – Они у меня сатиновые, как занавесочки. Она так и говорит…
   – Молодой человек, идите прямо и направо! – раздраженно перебила его Таня. – Белье у нас там.
   – Спасибо, спасибо, – чуть ли не в пояс поклонился покупатель, пятясь от неожиданно разозлившейся продавщицы. Вот правильно говорят: черт их, баб, разберет! Только что улыбалась, и тут же рычит!
   – Ну и ладно, – пробормотала Караваева, глядя вслед уплывающему улову. – У меня на сегодня еще Егор остался. Вполне сойдет за начало важных дел. Хотя, конечно, простоват. Но мужик и не должен быть сложным. Со сложными, по логике, одни сложности.
 
   Ольга Ивановна бодро шагала по тропинке, рассекая воздух сухонькими ручками.
   Эту дивную старушку им выдали в агентстве загородной недвижимости, отрекомендовав как лучшего специалиста. Бабка была бойкой, крикливой и усиленно-доброжелательной. Она постоянно улыбалась, демонстрируя вставную челюсть, и пыталась обаять первых клиентов.
   Если бы Юлька с Димой знали, что они у бабки первые, то, наверное, сразу отказались бы от своей затеи. В конце концов, Дима вообще не хотел на лето за город, а Юлька и подавно. Но Евгения Михайловна наседала на них, как голодный медведь на улей. Спорить с мамой молодые не отваживались и старались решить вопрос своими силами, так как Юля категорически отказывалась проводить время на даче со свекровью и племянницей.
   – Они расшатают мою нервную систему, – жалобно нудила она. – И вообще, давай будем самостоятельными людьми! Чтобы нас не тыкали вечно, что мы неприспособленные и несамостоятельные. Ленка и так смотрит на тебя, как на домашнего хомячка, который не может жить вне трехлитровой банки. Давай им докажем!
   Митя подобную мотивацию считал слабой, однако с женой не спорил. Именно поэтому он покорно потащился в маленькое агентство «Загородный рай», обещавшее деревенское лето в аренду. Ольгу Ивановну, из последних сил пытавшуюся существовать на крошечную пенсию, туда пристроила соседка. Из жалости. Но старушка, обрадовавшаяся зарплате и новым впечатлениям, рьяно взялась за дело. И первые клиенты стали для нее своеобразным боевым крещением.
 
   – Живее, живее! – периодически покрикивала она на Юлю с Димой, которые плелись сзади.
   – Эта риелторша наелась батареек энерджайзер, не иначе, – зло пробормотала Юлька, с остервенением отбиваясь от вившихся вокруг комаров.
   – Вот! – наконец-то затормозила проводница, вывалившись из леса и обозрев открывшуюся панораму очередного поселения, состоявшего из кособоких домиков. – Деревня Кучережки. Отлично!
   – Да, – произнес Дима. – А что такое Кучережки?
   – Какая вам разница? – неожиданно сварливо отозвалась бабулька.
   – Никакой, – вздохнула Юлька. – Нам только не нравится, что она далеко от станции и такая маленькая. А магазин тут есть? А аптека?
   – Есть, – кивнула Ольга Ивановна. – На станции.
   Юлька с ужасом оглянулась. До станции было полчаса бегом, хотя им обещали, что дача находится в пяти минутах от железной дороги.
   – Зато какой воздух, – предприняла отвлекающий маневр Ольга Ивановна. – Хоть ножом режь!
   – Да, – согласился Митя, подозрительно принюхиваясь. – А тут что, ферма поблизости?
   Юлька шмыгнула и поморщилась.
   – Да куча где-нибудь, – легкомысленно отмахнулась риелторша. – Пойдемте! Зато здесь нет цивилизации!
   – А Интернет есть? – поинтересовался Дима, хотя про Интернет они уже раз десять спрашивали в агентстве, и им там подтвердили, что есть.
   – Есть! Интернет есть везде! – убежденно воскликнула Ольга Ивановна и бодро зашагала вперед.
   – Что-то сомнительно, – прошептала Юлька. – А вдруг нет? И что тогда делать?
   Разумеется, она бы предпочла, чтобы Митя не играл в шахматы хотя бы этот месяц, но ведь тогда и она не сможет получать заказы и общаться с клиентами! Как ни крути, Интернет нужен.
   – Я взял ноутбук, проверим, – заявил Дима, страшно ее изумив.
   Надо же! Кто бы мог подумать, что муж, вечно витающий в облаках, окажется таким предусмотрительным! Вот что значит личная заинтересованность. В принципиальных вопросах, оказывается, супруг способен мобилизовать скрытые резервы!
   Дом, к которому привела их Ольга Ивановна, поверг супругов в кратковременный шок. Трухлявый забор, окружавший участок, выглядел даже свежее, чем само строение, похожее на сарай с провалившейся крышей.
   – Ой, – попятилась Юлька. – Я внутрь не хочу.
   – А почему в стене дыра? – спросил Дима.
   – Это дверь, – задребезжал рядом старческий голосок.
   Они оглянулись. У забора стоял беззубый дед в валенках и ушанке с задранными кверху ушами.
   – Вы Михрюков? – строго произнесла Ольга Ивановна.
   – Я, – улыбнулся дед. – Добро пожаловать.
   – Не-не-не, – покачала головой Юля. – Я тут жить не буду.
   – Почему? – изумились риелторша с дедом.
   – Потому что это не дом, – убежденно заявил Митя. Он и коттедж-то, в котором жили маменька с сестрой, не особо жаловал, поскольку природу не любил, а уж эта рухлядь и подавно доверия не внушала.
   – А шо ж ето? – насупился хозяин.
   – Ольга Ивановна, – недовольно процедила Юлька, – мы же просили деревенский дом со всеми удобствами.
   – Так есть, есть удобства! – заголосил дед. – Вона! Банька, санузел!
   Банька выглядела, как жилище доисторического человека. Она прочно вросла в мох на окраине участка, угрожающе скособочившись. Рядом с банькой на дереве был прибит ржавый умывальник. Чуть подальше находился непонятный навес.
   – Там беседка? – поинтересовалась Юлька.
   – Это туалет! – гордо сообщил дед, вздернув бороденку.
   – А чего без стен? – засмеялся Дима.
   – Для вентиляции, – принялась отстаивать интересы агентства Ольга Ивановна. – Мы в детстве вообще просто в яму ходили, а тут и крыша есть!
   – Знаете что? – вспылила Юлька. – Если бы нам нужен был экстрим, мы бы обратились в другую организацию!
   – Милочка! – всплеснула ручонками Ольга Ивановна. – А что вы хотите за такие деньги?
   – Точно не это, – отрезала Юля. – Мы все подробно написали в бланке заказа.
   – И Интернета тут нет! – радостно подытожил супруг, пристроившийся с ноутбуком на пеньке, торчавшем посреди участка.
   – Ну надо же, – расстроился дед. – Кажный день и ходют, и ходют, а все без толку. А ведь такой дом отличный! Я в нем почитай всю жисть прожил!
   – А сейчас вы где живете? – настороженно спросила Юлька.
   – Дык вона! – Старик кивнул на соседнюю избушку: добротную, крепенькую, как гриб-боровик.
   – Ладно, закругляемся. – Митя бережно уложил ноутбук в сумку. – Ольга Ивановна, нам это не подходит!
   – Какие вы капризные! – моментально окрысилась бабулька. – Я на вас полдня угробила, на дорогу потратилась! Я, между прочим, ветеран труда! Старость надо уважать!
   Опешившая Юлька спряталась за широкую Димину спину. Скандалить она не умела. Нет, в стрессовых ситуациях она могла постоять за себя, но не с пенсионеркой и не в глухой деревне Кучережки, из которой надо было как-то добраться до цивилизации.