Страница:
У крыльца нашего здания стоит палатка с фруктами и овощами. Хозяйка товара – Люба. Люба – ЧП, частный предприниматель. Товар у неё всегда отменный. Сама она, улыбчивая и проворная, словно богиня плодородия. Люба не читает умных книжек по психотехникам, но запросто очарует всякого привереду. Мимо неё ежедневно пробегает, семенит и тащится большое количество людей. Предприимчивая Люба давно изучила их привычки и вкусы. Она не только взвешивает бананы и апельсины, но и внимательно выслушивает каждого покупателя. Покупая морковку и яблоки, клиенты поверяют ей маленькие житейские тайны. Все довольны. Покупатели получают витамины и облегчают душу, а у Любы совершается товарооборот.
Каждое утро мы обмениваемся любезностями. Это вроде утренней разминки.
– Привет! – салютует мне Люба. – Что это ты так легко оделась? Нынче морозец!
– Да так вышло, дублёнку из химчистки не забрала, – вкратце излагаю я свою проблему.
– Бананы на десерт будешь брать?
– Нет, сегодня пару штук киви давай и вяленый инжир грамм сто, – заказываю я. – Заходи в обед кофе выпить.
– Спасибо, приду. Может быть, даже раньше. Уж очень холодно. Не привычно ещё.
Люба разговаривает со мной, подаёт мне пакет, а глазами уже в контакте со следующим покупателем – солидным вальяжным мужчиной. Она очень нравится таким дядечкам, это её контингент. Я быстро ретируюсь, чтоб не мешать. Сейчас она раскрутит его на большую покупку. «Фруктовая» Люба – баба с мёртвой хваткой. А как иначе, если на тебе двое детей, а на помощь бывшего мужа рассчитывать не приходится.
Мы давно знакомы с Любой. Наши дети ходили в одну группу детского сада. Мы встречались на утренниках, прогуливались с ребятишками и делились нехитрыми женскими замыслами. Примерно в одно и то же время нам захотелось по второму ребёнку. Любин муж на этом упорно настаивал, а мой не проявлял особой настойчивости. Люба родила, а я всё раздумывала. У меня тогда вдруг прорисовалась возможность сотрудничать со швейцарской фирмой по поставкам мини-оборудования для точек быстрого питания, и я с азартом взялась за дело. Не бог весть что, но мне было интересно.
Спустя полтора года Люба наладила торговлю овощами-фруктами. Муж её как-то поблёк, не помогал жене, а вскоре и вовсе запил горькую и, не скрываясь, загулял. Плохо ли, хорошо ли, но решительная женщина рассудила, что нянчить и пестовать рефлектирующего выпивоху – непозволительная роскошь. Они разошлись. Любина семья сократилась на одного человека, а в моей семье так и не прибавился новый человечек.
Я работала и продолжала грезить о дочке, а муж не поднимал эту тему. Сын подрастал, с ним хватало хлопот, но нежный образ моей не рождённой девочки иногда возникал и бередил мою душу.
В офисе меня ждёт бухгалтерша.
– Ну, где же вы ходите? – причитает она и подсовывает какие-то отчетные формы, тыча карандашом. – Мне в налоговую инспекцию надо срочно. Ставьте скорее подписи тут, тут и тут.
Я окидываю своих сотрудников взглядом, молчаливо напоминая, что начальство не опаздывает, а начальство задерживается, и приступаю к беглому изучению бумаг, не снимая пальто.
Когда бухгалтер уходит, я разоблачаюсь. Под пальто у меня элегантный костюмчик, скроенный хорошей портнихой Аллочкой. Я меняю сапоги на туфли и становлюсь сама собой.
Самым главным орудием в моей работе является телефон. Бархатным голоском я беседую с клиентами. Деловой тон у меня для поставщиков. Требовательно и даже жёстко я разговариваю со злостными должниками. Особые нотки я приберегаю для чиновников, от которых многое зависит. Модуляции и интонации очень важны в бизнесе.
Мои сотрудники – неплохая команда. В общем, обстановка у нас весьма демократичная. Каждый знает свои обязанности, работает по мере способностей, но мы звёзд с неба не хватаем. Бизнес движется с переменным успехом.
Мою страсть к кофе уважают все, поэтому около двенадцати часов дня меня не отвлекают. Я пью этот напиток неторопливо. Мне важна сама церемония. Красивый бокал, аромат, созерцательность…
Настойчивый телефонный звонок прерывает кофейный ритуал. Мне это сразу не понравилось, а то, что я услышала в трубке, и вовсе привело меня в замешательство.
Вначале незнакомый высокий голос в трубке вежливо уточняет, я ли это, а после моего ответа визгливо заявляет:
– Ты акула! Ты заглатываешь чужих мужей целиком. Ты своим безнравственным поведением разрушаешь семьи, и тебе это так просто с рук не сойдет! Я позвоню твоему мужу и всё расскажу! Пусть знает, с кем живёт!
Пока дама оскорбляет меня, я торопливо соображаю, что бы это значило. Привлекать внимание мне не хочется. Я пытаюсь сохранить видимость делового разговора и отработанным бархатным голосом уточняю:
– А вы не могли бы конкретнее, с именами и фамилиями?
Моя собеседница ответила коротко:
– Стерва!
И бросила трубку.
Вот уж точно – как снег на голову! Вот несправедливость! Я не состою в любовных отношениях, параллельных с семейными узами. У меня нет даже самого вялотекущего романа на стороне. Редкий невинный флирт на благо процветания бизнеса не в счёт.
«Скорее всего, дама что-то перепутала», – решаю я.
Дела уже на ум не идут. День не задался. Очень хочется подойти к зеркалу и рассмотреть себя. Похожа ли я на роковую женщину?
Изучать себя при всех я не могу. На ум приходит стратегическая хитрость: ссылаясь на непогоду, снежные заносы и пробки на дорогах, я великодушно предлагаю всем разойтись пораньше. Уговаривать долго никого не приходится. Вскоре офис пустеет.
Я подхожу к шкафу для документов, на торце которого крепится большое овальное зеркало. В нём возникает моё удивлённо вытянутое лицо. Нет, я не похожа на женщину-вамп. Разве что сменить цвет волос к Новому Году… Всё какое-то разнообразие.
Из своего окна я вижу кусок Волгоградского проспекта и большой отрезок улицы Шоссейной. Тут район Текстильщики, там уже Печатники. В такие места гостей столицы на экскурсии не возят. В хорошие-то дни здесь вечные пробки, а по такой погоде и вовсе основательный затор.
Зима празднует победу, куражится. Снегопад не ослабевает. Машины еле движутся, фары включены. Одна иномарка представительского класса свернула к нашему крыльцу. Из неё выходит мой знакомец Саша Леонов. Мы давненько не виделись, и я удивлена. Шутница-зима намела, навьюжила сюрприз. Домой поеду медленно, но на хорошей машине.
С Сашей мы познакомились, когда он с другом учредил брокерскую контору и подбирал сотрудников. Им требовался технический секретарь. Я искала работу и решилась попробовать.
Совместная работа сплачивает. Раскрываются характеры, проявляются привычки. Саше всегда остро необходимо поделиться радостью покупки. Разделённое чувство приятно вдвойне. Я подхожу для этого, так как лишена зависти. Я умею слиться в ощущениях и ликовать как за себя. Мы уже года три работаем в разных фирмах, но с возрастом всё труднее менять привычки и привязанности. Изредка заезжая ко мне, он придумывает повод для встречи. Я подыгрываю ему, делаю вид, что верю в надуманную причину. Мне нравится эта невинная игра.
– Ну, ты оделась, девушка! – бросает мне Саша, когда я появляюсь на крыльце. – Давай, садись! Поехали! Дверью не хлопай! Не грузовик!
Саша щеголяет лёгкой грубостью речи, нарочитым небрежением правилами этикета. Я не нахожу в этом никакого мужского шарма, я вижу чуть глубже защитного панциря, я знаю Сашу со всеми внутренними комплексами и противоречиями. Но он надёжный товарищ, а это важнее.
На заднем сиденье лежат три юные гвоздики и связка жёлтых бананов.
– Это мне? – спрашиваю я.
– А то кому? – отвечает он резким вопросом на вопрос.
– Как трогательно и приятно! – восклицаю я, располагаясь в мягком, уютном кресле.
Красивая, почти бесшумная и послушная, как японская женщина, машина поплыла по проездам и улочкам в объезд заторов. Мне тепло. Я избавлена от колкого снега, скользкой дороги и недоумённых взглядов на моё пальто. Я чувствую себя королевой. Саша доволен: он сумел подарить мне ощущение защищённости и значимости. Мы очень мало говорим, больше молчим. Я вижу его профиль, лёгкую улыбку на губах и замечаю его гордость. Тихая, маленькая, хрупкая тайна рождается из множества флюидов. Тонкая меланжевая нить наших необычных отношений вьется и сворачивается клубочком где-то рядом, на заднем сиденье, среди бананов и гвоздик.
На улице я бы выглядела студенткой-неудачницей. Повсюду надменно дефилируют дамы в мехах и замше. Когда мы останавливаемся на сигнал светофора, перед самым капотом машины переходит дорогу дерзко дорогая шуба. Голубая норка струится, ниспадает, что называется, «об пол», а сверху всё великолепие венчается песцовой шапкой. Я невольно слежу за дамой глазами.
– Жена, – спокойно замечает Саша.
– Чья жена? – успеваю спросить я.
– Моя, – так же обыденно отвечает он.
Шуба тоже приостанавливается, из-под роскошного песца выглядывают два округлых серых глаза и остренький носик.
«Миленькая» – отмечаю я про себя, а вслух говорю:
– Надо её пригласить в машину.
– Сейчас посадим, – невозмутимо соглашается Саша.
Он направляет машину в разворот и, ловко съезжая с дороги, оказывается прямо перед женой.
– Ира, садись, – приглашает Саша, не выходя из машины и не подавая ей руки. Это его коронный стиль – небрежность.
Ира долго устраивается на заднем сиденье, рядом с натюрмортом из цветов и фруктов. Наш трогательный клубочек отношений выкатывается на улицу, падает прямо в снег. В салоне возникает холодная напряжённость.
– Я вам помешала? Могли бы не останавливаться! – нервно говорит Ирина, а я с удивлением замечаю, что её голос мне знаком.
– Ты домой? – спрашивает Саша ровным голосом.
– Я-то домой! А вот ты куда?! – Ирина говорит визгливо, и я отчётливо припоминаю, что слышала этот голос сегодня по телефону! Мне становится смешно от двусмысленности ситуации. Я ничего не понимаю. Не могла же она знать заранее, что её муж заедет за мной. Я и сама не знала этого. Я едва сдерживаю смех, только улыбаюсь, как шаловливая школьница, и дружелюбнее говорю:
– Вас зовут Ирина? Очень приятно! Нам как-то не доводилось раньше встречаться. А я Зоя.
– А уж мне-то как приятно! – с едким подтекстом восклицает она, словно приглашая к скандалу.
Я замечаю, что у неё дрожат губы, и она вообще может расплакаться. Этого только не хватало!
– Ириш, ты бы успокоилась. Сейчас домой поедем, – мирно говорит Саша. – Мне только надо колесо посмотреть. Что-то показалось, будто прокол.
У мужчин своя логика и иная система ценностей. И полушария мозга у них работают по очереди, а это значит, что все мысли Саши сейчас только о колесе, и всё остальное померкло.
Мы остаёмся вдвоём с Ириной. Я продолжаю улыбаться, не совсем понимая, в какую пьесу влипла.
– Кому цветы? – с ехидством в голосе интересуется Ирина.
– Наверно вам! – беззастенчиво лгу я, и это святая ложь, так как у неё глаза на мокром месте.
– Мы поссорились утром! – доверительно сообщает она.
– Так, значит, он решил помириться! – уверенно заявляю я.
– А бананы кому? – спрашивает она.
– Тоже вам! – бодро лгу я.
– Я их терпеть не могу! – на высокой ноте заявляет она и выбрасывает банановую связку прямо на снег. Теплолюбивые плоды обречённо шлёпаются. У них незавидная судьба: на таком морозце они вскоре затвердеют и почернеют.
Я пожимаю плечами. Мою жизнерадостную улыбку можно бы уже и свернуть, но она прочно приклеилась и тянет все лицевые мышцы в стороны. В голове верится мотивчик песни «Яблоки на снегу».
– Он, наверно, просто запамятовал, что вы любите, – плету я. – Мужчины бывают такие несуразные!
– Настолько запамятовал, что он ёще и вас привёз с бананами вместе! – выпаливает она. По телефону она мне грубо тыкала, а тут снизошла до местоимения «вы». Уже прогресс в наших непростых отношениях.
– А я случайно попалась ему на пути, – беспечно сообщаю я.
– И часто вы ему подворачиваетесь?! – грозно вопрошает Ирина.
Страсти накаляются. Похоже, близится финал и апофеоз.
– Крайне редко! – спешу я заверить. – Мы ведь давно не работаем вместе, так что всё происходит по воле случая.
Не смотря на агрессивность Сашиной жены, я не держу на неё зла. Мне очень хочется утешить Ирину, убедить, что я не посягаю на чужой семейный очаг. Мысли вертятся в голове, но подходящая фраза не образуется. Остаётся улыбаться.
– Чего бананы выбросили? – спрашивает вернувшийся Саша. Он будто бы не замечает раздражения жены.
– Захотела и выбросила! – с вызовом заявляет Ирина. – Если они не мне, а твоей подруге, то можешь подобрать!
Я замечаю, что она чуть сощурила глаза и разглядывает меня с превосходством шикарно одетой женщины. Ощущение такое, будто по мне шарят лучом фонарика, но я не в претензии. Я без труда считываю её скачущие мысли и радуюсь, что мой нелепый вид позволяет Ирине торжествовать. Моя проблема с одеждой оборачивается удачей.
– А вы, похоже, высокая! – говорит она. Изучает меня в подробностях.
– Мой рост – метр семьдесят два, – сообщаю я.
– Высокая! – подтверждает она. – А я всегда маленькая была!
Я не понимаю, какое это имеет значение, но Ирина немного утешается.
– Успокоилась? – спрашивает Саша. – Я тебя первую домой заброшу, а потом Зою отвезу.
– Капусту купи для борща на обратном пути, – по-хозяйски распоряжается Ирина. Она садится удобнее, расстегивает шубу и подносит к лицу мои гвоздики. А я не возражаю, мне не жалко.
Когда мы остаемся с Сашей вдвоём, я вопросительно смотрю на него. Он всё понимает.
– Мы ругались с утра. Я сказал ей, что уйду, – нехотя поясняет он.
– И что? – подстёгиваю я.
– Она спросила, к кому. Я сказал, что к тебе. Вот и всё.
Ничего не изменилось. Только зимние сумерки за окном стали гуще и повсюду замельтешили огни вывесок и фонарей. По всем правилам житейской драматургии я должна сказать ему что-нибудь вроде: «Ты с ума сошёл!».
Но я спрашиваю:
– И как, помогло?
– Как видишь! – с усмешкой говорит Саша. – Ты не обижайся, ладно? Втянул тебя зачем-то. Она достала меня ревностью и бесконечными допросами. У меня уже такое ощущение, что моя Ирка за каждым кустом сидит.
– Это же любовь наверно, – предполагаю я.
– Такая что ли любовь должна быть?! – восклицает он в сердцах.
– Она у всех разная. Ты уже большой мальчик, Сашенька, должен бы понимать. Женат тоже уже давненько.
– Вот когда ты мне что-то говоришь, я как-то сразу всё понимаю. А с ней мы вечно спорим, выясняем, и выяснить не можем!
Я не отвечаю. Иногда полезно помолчать и подумать. У каждого из нас есть свой маленький мирок, заселенный близкими людьми, пронизанный коммуникациями долга, привязанностей, привычек, памяти. Когда судьба свела нас в общем деле, быстро сделалось очевидным, что нам не требуется многословие. Какая-то едва различимая мелодия начинает звучать сама собой в тишине, и вьётся, вьётся прозрачная нить тайного волшебства. Всё невнятно, воздушно, едва уловимо, что едва ли возможно сохранить надолго…
Как-то одна сотрудница сказала мне: «Слушай, я стояла между вами и ощущала себя в слабом магнитном поле! Что бы это значило?» Я, конечно, тогда отшутилась, но вскоре решительно уволилась из брокерской конторы. Я испугалась самой возможности служебного романа.
– Слушай, ты меня простишь? – Саша выдёргивает меня из раздумий своим вопросом. – Ну, такой я дурак, стыдно даже! Подставил тебя. Соскочило с языка.
– Сашка! Друзья для того и существуют, чтобы выручать во всяких житейских ситуациях, – говорю я ему. – Выброси из головы. Ирина отыгралась на мне, сбросила боезаряд, и всё у вас уладится.
– Нет, она ещё нервы мне помотает! – предвкушает он. – Но уже не так остервенело, ты права. Да, надо как-то регулировать отношения с женой. Дети видят, особенно младший.
– Ты ей больше внимания уделяй, слов ласковых не жалей, – наспех советую я.
– Я на слова не мастер, ты знаешь.
– Да знаю…
– А как тебе машина моя новая? Я же заезжал тебе её показать! – спохватывается Саша у моего подъезда.
– Машина – класс! – весомо заявляю я. – В жизни на такой тачке не каталась!
Его удивительные, лунные, с поволокой, глаза сияют. Он достиг всего, к чему стремился. Или почти всего.
В прихожей меня встречает вся семья: муж, сын, кот Кузя. У сына мои распахнутые зелёные глаза, мой чуть большеватый рот, аккуратный нос мужа, а волосы курчавятся, как у отца, но жёсткие и густые, как мои. Я люблю разглядывать его физиономию.
– Мы забеспокоились, – говорит муж. – Звонила какая-то женщина, что-то бормотала, будто ты куда-то уйдёшь или уедешь. Я не понял, стал звонить тебе на работу, а там вообще никого! У тебя срочная командировка?
– Нет! – я весело отвечаю и скидываю пальто, стягиваю сапоги.
Кот бегает вокруг, радостно обнюхивает меня, трётся об ноги. Муж подхватывает пальто.
– Так кто же мне звонил? – удивляется он.
– Наверно ошиблись номером! – лукаво заявляю я.
Троица моих мужчин внимательно следит за мной глазами, стоит, словно свита. Я чувствую себя королевой в окружении придворных. Я счастливо улыбаюсь и вдруг отчётливо вижу рядом с сыном свою не рождённую дочь. Она беззвучно смеётся, и весёлые кудряшки пляшут у неё на лбу. Она такая красавица! Жаль, что они пока не видят её.
Комедия положений
Каждое утро мы обмениваемся любезностями. Это вроде утренней разминки.
– Привет! – салютует мне Люба. – Что это ты так легко оделась? Нынче морозец!
– Да так вышло, дублёнку из химчистки не забрала, – вкратце излагаю я свою проблему.
– Бананы на десерт будешь брать?
– Нет, сегодня пару штук киви давай и вяленый инжир грамм сто, – заказываю я. – Заходи в обед кофе выпить.
– Спасибо, приду. Может быть, даже раньше. Уж очень холодно. Не привычно ещё.
Люба разговаривает со мной, подаёт мне пакет, а глазами уже в контакте со следующим покупателем – солидным вальяжным мужчиной. Она очень нравится таким дядечкам, это её контингент. Я быстро ретируюсь, чтоб не мешать. Сейчас она раскрутит его на большую покупку. «Фруктовая» Люба – баба с мёртвой хваткой. А как иначе, если на тебе двое детей, а на помощь бывшего мужа рассчитывать не приходится.
Мы давно знакомы с Любой. Наши дети ходили в одну группу детского сада. Мы встречались на утренниках, прогуливались с ребятишками и делились нехитрыми женскими замыслами. Примерно в одно и то же время нам захотелось по второму ребёнку. Любин муж на этом упорно настаивал, а мой не проявлял особой настойчивости. Люба родила, а я всё раздумывала. У меня тогда вдруг прорисовалась возможность сотрудничать со швейцарской фирмой по поставкам мини-оборудования для точек быстрого питания, и я с азартом взялась за дело. Не бог весть что, но мне было интересно.
Спустя полтора года Люба наладила торговлю овощами-фруктами. Муж её как-то поблёк, не помогал жене, а вскоре и вовсе запил горькую и, не скрываясь, загулял. Плохо ли, хорошо ли, но решительная женщина рассудила, что нянчить и пестовать рефлектирующего выпивоху – непозволительная роскошь. Они разошлись. Любина семья сократилась на одного человека, а в моей семье так и не прибавился новый человечек.
Я работала и продолжала грезить о дочке, а муж не поднимал эту тему. Сын подрастал, с ним хватало хлопот, но нежный образ моей не рождённой девочки иногда возникал и бередил мою душу.
В офисе меня ждёт бухгалтерша.
– Ну, где же вы ходите? – причитает она и подсовывает какие-то отчетные формы, тыча карандашом. – Мне в налоговую инспекцию надо срочно. Ставьте скорее подписи тут, тут и тут.
Я окидываю своих сотрудников взглядом, молчаливо напоминая, что начальство не опаздывает, а начальство задерживается, и приступаю к беглому изучению бумаг, не снимая пальто.
Когда бухгалтер уходит, я разоблачаюсь. Под пальто у меня элегантный костюмчик, скроенный хорошей портнихой Аллочкой. Я меняю сапоги на туфли и становлюсь сама собой.
Самым главным орудием в моей работе является телефон. Бархатным голоском я беседую с клиентами. Деловой тон у меня для поставщиков. Требовательно и даже жёстко я разговариваю со злостными должниками. Особые нотки я приберегаю для чиновников, от которых многое зависит. Модуляции и интонации очень важны в бизнесе.
Мои сотрудники – неплохая команда. В общем, обстановка у нас весьма демократичная. Каждый знает свои обязанности, работает по мере способностей, но мы звёзд с неба не хватаем. Бизнес движется с переменным успехом.
Мою страсть к кофе уважают все, поэтому около двенадцати часов дня меня не отвлекают. Я пью этот напиток неторопливо. Мне важна сама церемония. Красивый бокал, аромат, созерцательность…
Настойчивый телефонный звонок прерывает кофейный ритуал. Мне это сразу не понравилось, а то, что я услышала в трубке, и вовсе привело меня в замешательство.
Вначале незнакомый высокий голос в трубке вежливо уточняет, я ли это, а после моего ответа визгливо заявляет:
– Ты акула! Ты заглатываешь чужих мужей целиком. Ты своим безнравственным поведением разрушаешь семьи, и тебе это так просто с рук не сойдет! Я позвоню твоему мужу и всё расскажу! Пусть знает, с кем живёт!
Пока дама оскорбляет меня, я торопливо соображаю, что бы это значило. Привлекать внимание мне не хочется. Я пытаюсь сохранить видимость делового разговора и отработанным бархатным голосом уточняю:
– А вы не могли бы конкретнее, с именами и фамилиями?
Моя собеседница ответила коротко:
– Стерва!
И бросила трубку.
Вот уж точно – как снег на голову! Вот несправедливость! Я не состою в любовных отношениях, параллельных с семейными узами. У меня нет даже самого вялотекущего романа на стороне. Редкий невинный флирт на благо процветания бизнеса не в счёт.
«Скорее всего, дама что-то перепутала», – решаю я.
Дела уже на ум не идут. День не задался. Очень хочется подойти к зеркалу и рассмотреть себя. Похожа ли я на роковую женщину?
Изучать себя при всех я не могу. На ум приходит стратегическая хитрость: ссылаясь на непогоду, снежные заносы и пробки на дорогах, я великодушно предлагаю всем разойтись пораньше. Уговаривать долго никого не приходится. Вскоре офис пустеет.
Я подхожу к шкафу для документов, на торце которого крепится большое овальное зеркало. В нём возникает моё удивлённо вытянутое лицо. Нет, я не похожа на женщину-вамп. Разве что сменить цвет волос к Новому Году… Всё какое-то разнообразие.
Из своего окна я вижу кусок Волгоградского проспекта и большой отрезок улицы Шоссейной. Тут район Текстильщики, там уже Печатники. В такие места гостей столицы на экскурсии не возят. В хорошие-то дни здесь вечные пробки, а по такой погоде и вовсе основательный затор.
Зима празднует победу, куражится. Снегопад не ослабевает. Машины еле движутся, фары включены. Одна иномарка представительского класса свернула к нашему крыльцу. Из неё выходит мой знакомец Саша Леонов. Мы давненько не виделись, и я удивлена. Шутница-зима намела, навьюжила сюрприз. Домой поеду медленно, но на хорошей машине.
С Сашей мы познакомились, когда он с другом учредил брокерскую контору и подбирал сотрудников. Им требовался технический секретарь. Я искала работу и решилась попробовать.
Совместная работа сплачивает. Раскрываются характеры, проявляются привычки. Саше всегда остро необходимо поделиться радостью покупки. Разделённое чувство приятно вдвойне. Я подхожу для этого, так как лишена зависти. Я умею слиться в ощущениях и ликовать как за себя. Мы уже года три работаем в разных фирмах, но с возрастом всё труднее менять привычки и привязанности. Изредка заезжая ко мне, он придумывает повод для встречи. Я подыгрываю ему, делаю вид, что верю в надуманную причину. Мне нравится эта невинная игра.
– Ну, ты оделась, девушка! – бросает мне Саша, когда я появляюсь на крыльце. – Давай, садись! Поехали! Дверью не хлопай! Не грузовик!
Саша щеголяет лёгкой грубостью речи, нарочитым небрежением правилами этикета. Я не нахожу в этом никакого мужского шарма, я вижу чуть глубже защитного панциря, я знаю Сашу со всеми внутренними комплексами и противоречиями. Но он надёжный товарищ, а это важнее.
На заднем сиденье лежат три юные гвоздики и связка жёлтых бананов.
– Это мне? – спрашиваю я.
– А то кому? – отвечает он резким вопросом на вопрос.
– Как трогательно и приятно! – восклицаю я, располагаясь в мягком, уютном кресле.
Красивая, почти бесшумная и послушная, как японская женщина, машина поплыла по проездам и улочкам в объезд заторов. Мне тепло. Я избавлена от колкого снега, скользкой дороги и недоумённых взглядов на моё пальто. Я чувствую себя королевой. Саша доволен: он сумел подарить мне ощущение защищённости и значимости. Мы очень мало говорим, больше молчим. Я вижу его профиль, лёгкую улыбку на губах и замечаю его гордость. Тихая, маленькая, хрупкая тайна рождается из множества флюидов. Тонкая меланжевая нить наших необычных отношений вьется и сворачивается клубочком где-то рядом, на заднем сиденье, среди бананов и гвоздик.
На улице я бы выглядела студенткой-неудачницей. Повсюду надменно дефилируют дамы в мехах и замше. Когда мы останавливаемся на сигнал светофора, перед самым капотом машины переходит дорогу дерзко дорогая шуба. Голубая норка струится, ниспадает, что называется, «об пол», а сверху всё великолепие венчается песцовой шапкой. Я невольно слежу за дамой глазами.
– Жена, – спокойно замечает Саша.
– Чья жена? – успеваю спросить я.
– Моя, – так же обыденно отвечает он.
Шуба тоже приостанавливается, из-под роскошного песца выглядывают два округлых серых глаза и остренький носик.
«Миленькая» – отмечаю я про себя, а вслух говорю:
– Надо её пригласить в машину.
– Сейчас посадим, – невозмутимо соглашается Саша.
Он направляет машину в разворот и, ловко съезжая с дороги, оказывается прямо перед женой.
– Ира, садись, – приглашает Саша, не выходя из машины и не подавая ей руки. Это его коронный стиль – небрежность.
Ира долго устраивается на заднем сиденье, рядом с натюрмортом из цветов и фруктов. Наш трогательный клубочек отношений выкатывается на улицу, падает прямо в снег. В салоне возникает холодная напряжённость.
– Я вам помешала? Могли бы не останавливаться! – нервно говорит Ирина, а я с удивлением замечаю, что её голос мне знаком.
– Ты домой? – спрашивает Саша ровным голосом.
– Я-то домой! А вот ты куда?! – Ирина говорит визгливо, и я отчётливо припоминаю, что слышала этот голос сегодня по телефону! Мне становится смешно от двусмысленности ситуации. Я ничего не понимаю. Не могла же она знать заранее, что её муж заедет за мной. Я и сама не знала этого. Я едва сдерживаю смех, только улыбаюсь, как шаловливая школьница, и дружелюбнее говорю:
– Вас зовут Ирина? Очень приятно! Нам как-то не доводилось раньше встречаться. А я Зоя.
– А уж мне-то как приятно! – с едким подтекстом восклицает она, словно приглашая к скандалу.
Я замечаю, что у неё дрожат губы, и она вообще может расплакаться. Этого только не хватало!
– Ириш, ты бы успокоилась. Сейчас домой поедем, – мирно говорит Саша. – Мне только надо колесо посмотреть. Что-то показалось, будто прокол.
У мужчин своя логика и иная система ценностей. И полушария мозга у них работают по очереди, а это значит, что все мысли Саши сейчас только о колесе, и всё остальное померкло.
Мы остаёмся вдвоём с Ириной. Я продолжаю улыбаться, не совсем понимая, в какую пьесу влипла.
– Кому цветы? – с ехидством в голосе интересуется Ирина.
– Наверно вам! – беззастенчиво лгу я, и это святая ложь, так как у неё глаза на мокром месте.
– Мы поссорились утром! – доверительно сообщает она.
– Так, значит, он решил помириться! – уверенно заявляю я.
– А бананы кому? – спрашивает она.
– Тоже вам! – бодро лгу я.
– Я их терпеть не могу! – на высокой ноте заявляет она и выбрасывает банановую связку прямо на снег. Теплолюбивые плоды обречённо шлёпаются. У них незавидная судьба: на таком морозце они вскоре затвердеют и почернеют.
Я пожимаю плечами. Мою жизнерадостную улыбку можно бы уже и свернуть, но она прочно приклеилась и тянет все лицевые мышцы в стороны. В голове верится мотивчик песни «Яблоки на снегу».
– Он, наверно, просто запамятовал, что вы любите, – плету я. – Мужчины бывают такие несуразные!
– Настолько запамятовал, что он ёще и вас привёз с бананами вместе! – выпаливает она. По телефону она мне грубо тыкала, а тут снизошла до местоимения «вы». Уже прогресс в наших непростых отношениях.
– А я случайно попалась ему на пути, – беспечно сообщаю я.
– И часто вы ему подворачиваетесь?! – грозно вопрошает Ирина.
Страсти накаляются. Похоже, близится финал и апофеоз.
– Крайне редко! – спешу я заверить. – Мы ведь давно не работаем вместе, так что всё происходит по воле случая.
Не смотря на агрессивность Сашиной жены, я не держу на неё зла. Мне очень хочется утешить Ирину, убедить, что я не посягаю на чужой семейный очаг. Мысли вертятся в голове, но подходящая фраза не образуется. Остаётся улыбаться.
– Чего бананы выбросили? – спрашивает вернувшийся Саша. Он будто бы не замечает раздражения жены.
– Захотела и выбросила! – с вызовом заявляет Ирина. – Если они не мне, а твоей подруге, то можешь подобрать!
Я замечаю, что она чуть сощурила глаза и разглядывает меня с превосходством шикарно одетой женщины. Ощущение такое, будто по мне шарят лучом фонарика, но я не в претензии. Я без труда считываю её скачущие мысли и радуюсь, что мой нелепый вид позволяет Ирине торжествовать. Моя проблема с одеждой оборачивается удачей.
– А вы, похоже, высокая! – говорит она. Изучает меня в подробностях.
– Мой рост – метр семьдесят два, – сообщаю я.
– Высокая! – подтверждает она. – А я всегда маленькая была!
Я не понимаю, какое это имеет значение, но Ирина немного утешается.
– Успокоилась? – спрашивает Саша. – Я тебя первую домой заброшу, а потом Зою отвезу.
– Капусту купи для борща на обратном пути, – по-хозяйски распоряжается Ирина. Она садится удобнее, расстегивает шубу и подносит к лицу мои гвоздики. А я не возражаю, мне не жалко.
Когда мы остаемся с Сашей вдвоём, я вопросительно смотрю на него. Он всё понимает.
– Мы ругались с утра. Я сказал ей, что уйду, – нехотя поясняет он.
– И что? – подстёгиваю я.
– Она спросила, к кому. Я сказал, что к тебе. Вот и всё.
Ничего не изменилось. Только зимние сумерки за окном стали гуще и повсюду замельтешили огни вывесок и фонарей. По всем правилам житейской драматургии я должна сказать ему что-нибудь вроде: «Ты с ума сошёл!».
Но я спрашиваю:
– И как, помогло?
– Как видишь! – с усмешкой говорит Саша. – Ты не обижайся, ладно? Втянул тебя зачем-то. Она достала меня ревностью и бесконечными допросами. У меня уже такое ощущение, что моя Ирка за каждым кустом сидит.
– Это же любовь наверно, – предполагаю я.
– Такая что ли любовь должна быть?! – восклицает он в сердцах.
– Она у всех разная. Ты уже большой мальчик, Сашенька, должен бы понимать. Женат тоже уже давненько.
– Вот когда ты мне что-то говоришь, я как-то сразу всё понимаю. А с ней мы вечно спорим, выясняем, и выяснить не можем!
Я не отвечаю. Иногда полезно помолчать и подумать. У каждого из нас есть свой маленький мирок, заселенный близкими людьми, пронизанный коммуникациями долга, привязанностей, привычек, памяти. Когда судьба свела нас в общем деле, быстро сделалось очевидным, что нам не требуется многословие. Какая-то едва различимая мелодия начинает звучать сама собой в тишине, и вьётся, вьётся прозрачная нить тайного волшебства. Всё невнятно, воздушно, едва уловимо, что едва ли возможно сохранить надолго…
Как-то одна сотрудница сказала мне: «Слушай, я стояла между вами и ощущала себя в слабом магнитном поле! Что бы это значило?» Я, конечно, тогда отшутилась, но вскоре решительно уволилась из брокерской конторы. Я испугалась самой возможности служебного романа.
– Слушай, ты меня простишь? – Саша выдёргивает меня из раздумий своим вопросом. – Ну, такой я дурак, стыдно даже! Подставил тебя. Соскочило с языка.
– Сашка! Друзья для того и существуют, чтобы выручать во всяких житейских ситуациях, – говорю я ему. – Выброси из головы. Ирина отыгралась на мне, сбросила боезаряд, и всё у вас уладится.
– Нет, она ещё нервы мне помотает! – предвкушает он. – Но уже не так остервенело, ты права. Да, надо как-то регулировать отношения с женой. Дети видят, особенно младший.
– Ты ей больше внимания уделяй, слов ласковых не жалей, – наспех советую я.
– Я на слова не мастер, ты знаешь.
– Да знаю…
– А как тебе машина моя новая? Я же заезжал тебе её показать! – спохватывается Саша у моего подъезда.
– Машина – класс! – весомо заявляю я. – В жизни на такой тачке не каталась!
Его удивительные, лунные, с поволокой, глаза сияют. Он достиг всего, к чему стремился. Или почти всего.
В прихожей меня встречает вся семья: муж, сын, кот Кузя. У сына мои распахнутые зелёные глаза, мой чуть большеватый рот, аккуратный нос мужа, а волосы курчавятся, как у отца, но жёсткие и густые, как мои. Я люблю разглядывать его физиономию.
– Мы забеспокоились, – говорит муж. – Звонила какая-то женщина, что-то бормотала, будто ты куда-то уйдёшь или уедешь. Я не понял, стал звонить тебе на работу, а там вообще никого! У тебя срочная командировка?
– Нет! – я весело отвечаю и скидываю пальто, стягиваю сапоги.
Кот бегает вокруг, радостно обнюхивает меня, трётся об ноги. Муж подхватывает пальто.
– Так кто же мне звонил? – удивляется он.
– Наверно ошиблись номером! – лукаво заявляю я.
Троица моих мужчин внимательно следит за мной глазами, стоит, словно свита. Я чувствую себя королевой в окружении придворных. Я счастливо улыбаюсь и вдруг отчётливо вижу рядом с сыном свою не рождённую дочь. Она беззвучно смеётся, и весёлые кудряшки пляшут у неё на лбу. Она такая красавица! Жаль, что они пока не видят её.
Комедия положений
Самолёт приземлился в Домодедово. В салоне раздались громкие хлопки в честь экипажа. Я присоединилась с удовольствием. Меня радовало всё: мягкая посадка, солнце за стеклом иллюминатора, большие буквы на крыше аэровокзала – МОСКВА. Я люблю летать и люблю возвращаться в Москву. Я всегда смотрю на эти гигантские буквы. В них мне видится скользящая улыбка большого города.
Когда перелетаешь с востока на запад, получаешь как бы временной бонус из-за разницы часовых поясов. Я вылетела из Екатеринбурга в 7-00 и в Москве очутилась в тот же час! День только начинался: весенний, тёплый, многообещающий. Неясные, но приятные ожидания волновали и бодрили, хотя тогда я даже не догадывалась, какие невероятные события вскоре последуют – одно за другим!
Из аэропорта до города я предпочитаю добираться на автобусе, а не на такси, но вовсе не из-за цены проезда. В таксомоторе обычно пахнет табаком, и очень давит биополе водителя. Ведь ехать примерно час, а мне не всё равно, с кем и как я проведу этот маленький отрезок жизни. Автобусы сейчас вполне комфортабельные, сидишь высоко и видишь далеко. Можно любоваться видами из окон и неспешно структурировать мысли.
Я возвращалась с форума молодых журналистов. Эта профессия не проста, она владеет мной круглые сутки. Я постоянно подбираю слова, нанизываю их, как бусины на нитку, любуюсь фразой, пробую и щупаю её, верчу так и этак. Потом я безжалостно стряхиваю бусины с нитки и набираю опять, уже в новом порядке. Если выражение получается удачным, оно попадает в запасники: в блокнот, в компьютерный файл, наговаривается на диктофон или просто хранится в памяти мозга. Как придется. Я проделываю подобные упражнения почти постоянно. Это мой труд и хобби одновременно.
У меня есть амбиции и мечта. Я хотела бы заиметь своё печатное издание! Моё любимое занятие – мысленно выстраивать концепцию собственного журнала, продумывать рубрики. Чем чёрт не шутит? Вдруг когда-нибудь наработки пригодятся, и мир оценит мой независимый взгляд на события и факты.
Я живу на Можайском валу. Название звучит значительно, но улочка совсем небольшая. Была суббота, день, когда москвичи обычно всласть отсыпаются после рабочих буден. Город выглядел непривычно малолюдным и спокойным. Эти редкие часы тишины и безмятежности я очень ценю.
Я уже приближалась к дому, как вдруг услышала сзади шорох шин по асфальту. Пришлось оглянуться. Чуть поодаль, почти вровень со мной очень медленно двигалась красивая машина – серебристый «Фольксваген Гольф». Я остановилась: может, водитель приготовился к повороту во двор? Здесь у нас несколько тесновато. Автомобиль тоже остановился, из него проворно вышел мужчина и сделал решительный шаг ко мне.
Когда в поле моего зрения попадает новая личность, я мысленно начинаю вести блиц-репортаж, комментируя события. Так я тренирую способности. Об этом человеке я молниеносно подумала: «Из чрева элегантной немецкой машины появился пижонистый брюнет в джинсах и пиджаке в полосочку с лукавинкой в глазах. Явно не робкого десятка». И пока больше ничего.
– Девушка, вы не подскажете, как лучше доехать до театра Эстрады? – спросил он.
Я бросила взгляд на номер машины. Он сообразительно перехватил его и быстро постарался отвести мои скороспелые сомнения:
– Я москвич, но живу далековато отсюда. Атлас забыл дома. Так не подскажете?
Конечно, можно было отрицательно помотать головой и уйти. Но я имею маленькую слабость – обожаю объяснять, как пройти и проехать по любимой Москве! Тут он попал в точку – я хорошо знаю город и вполне могу выручить автомобилиста.
Я поставила сумку на асфальт и стала увлечённо излагать схему проезда. Улыбка не сходила с лица незнакомца. Выслушав, он непринуждённо поинтересовался:
– А не составите мне компанию? Боюсь, я не запомнил. Вы мне поможете, а потом я вас отвезу обратно. Можем, кстати, заодно купить билеты в театр и встретиться ещё вечерком.
Весьма находчивый оказался пижон! 1:0 в его пользу! Он разговаривал запросто, словно мы хорошо и коротко знакомы, и несколько обескуражил меня таким обращением. Я рассмеялась в ответ. Мне стало безотчётно весело.
– Правда, а почему бы нет? – мягко настаивал он. – Не знаете случайно, что там идёт?
– Случайно знаю! – заявила я. – Спектакль «Ужин с дураком»! Комедия положений.
– С вами приятно общаться, вы – знаток театра! – польстил собеседник. – Так как вам моё предложение? Выручайте! У меня в том районе важное дело, но, правда, ненадолго.
Его кураж заразил меня, как вирус. Мысль о поездке с совершенно незнакомым человеком не показалась мне разумной, но грубо отшивать его не хотелось. Мужчина был сама галантность, и ситуацию требовалось элегантно разыграть. Чем не утренняя разминка интеллекта? Всякое общение обогащает коммуникативный опыт.
Но ситуация изменилась прямо на глазах! Со стороны улицы Дорогомиловской к нам с возгласами приветствия спешила приятная немолодая чета, видимо супружеская.
– Вадим! Какими судьбами в этих краях в такую рань? Здравствуй! – обратилась к моему собеседнику эффектная дама. Сразу можно было заметить, что в семейном дуэте у неё первый голос. Её муж лишь выразительно прокашлялся и покивал головой.
– Доброе утро, тётушка и дядюшка! – подчёркнуто вежливо отвечал Вадим.
Я оказалась в центре странной компании. Расталкивать почтенных людей и рваться на свободу было неудобно. Оставалось переждать их любезные реплики. Они же шли куда-то, скорее всего на рынок. Я вертела головой, улыбалась, а сама уже нещадно корила себя за свою дурацкую привычку всё растолковывать на улицах незадачливым прохожим и проезжим. Поделом мне!
– Как твои успехи? – с преувеличенной озабоченностью поинтересовалась дама у Вадима. – Сам знаешь, что я имею в виду.
«Так, – иронично подумала я. – Это может затянуться надолго. Надо извиняться и уходить». Я потянулась, было, к своей сумке, но Вадим вдруг резко схватил меня за запястье. Крепко, почти до боли, сжимая мою бедную руку и продолжая вежливо улыбаться родственничкам, он заявил:
– Познакомьтесь, Эллина Васильевна, это моя жена.
Такой немой сцене позавидовал бы сам покойный Николай Васильевич Гоголь! Замерли все, исключая Вадима. Мой мозг забарахлил, как заражённый вирусами компьютер, пытаясь просканировать фразу. Глупая улыбка зависла на лице, как картинка на мониторе, я же судорожно подыскивала верные слова. Первой опомнилась дама:
– Ну, это же категорически меняет дело! – как-то многозначительно сказала она. – Мы поздравляем тебя! Мы первые раскрыли твою маленькую тайну!
– Спасибо, дорогая тётя! Мы ещё отметим это событие достойным образом, – заверил её коварный Вадим.
– Непременно! – ожил от потрясения муж Эллины Васильевны. – Ведь ты завтра приедешь на наш хутор?
– Обязательно! – пообещал племянничек.
– А как вас зовут, милочка? – обратилась ко мне женщина. Глаза её загорелись неприкрытым любопытством. Она просто пожирала меня глазами. Было очевидно, что уважаемая Эллина Васильевна готова вывернуть меня наизнанку, если б не светские приличия.
– Рита, но я…
Вадим быстро смекнул, что я начну возражать, и коротко сдавил мне руку, давая понять, что лучше не произносить ни слова. Затем он интимно наклонился ко мне, слегка целуя волосы сзади. Я предпочла потерпеть его нежности, только чтоб он не сломал мне кость предплечья. Наверно, мы выглядели со стороны одуревшими от счастья молодожёнами, потому что пожилой господин сказал:
– Вы очень симпатичная пара! Надеюсь, мы скоро увидимся, а сейчас нам пора. Мы ведь шли на рынок, дорогая, ты не забыла?
– Непременно завтра встретимся! – пообещал Вадим им вслед.
Как только они удалились, я вырвала руку и набросилась на него:
– Что вы себе позволяете? Вы злой шутник, как я посмотрю! Зачем вы держали меня? Вы делали мне больно!
Меня уже не заботило, как я выгляжу. Я сбрасывала остатки нелепого оцепенения, выплёскивая перегретые эмоции. Оставалось улизнуть во двор и поскорее забыть этот престранный случай, бессовестного пижона в модном полосатом пиджаке вместе с его чудными родственниками.
Когда перелетаешь с востока на запад, получаешь как бы временной бонус из-за разницы часовых поясов. Я вылетела из Екатеринбурга в 7-00 и в Москве очутилась в тот же час! День только начинался: весенний, тёплый, многообещающий. Неясные, но приятные ожидания волновали и бодрили, хотя тогда я даже не догадывалась, какие невероятные события вскоре последуют – одно за другим!
Из аэропорта до города я предпочитаю добираться на автобусе, а не на такси, но вовсе не из-за цены проезда. В таксомоторе обычно пахнет табаком, и очень давит биополе водителя. Ведь ехать примерно час, а мне не всё равно, с кем и как я проведу этот маленький отрезок жизни. Автобусы сейчас вполне комфортабельные, сидишь высоко и видишь далеко. Можно любоваться видами из окон и неспешно структурировать мысли.
Я возвращалась с форума молодых журналистов. Эта профессия не проста, она владеет мной круглые сутки. Я постоянно подбираю слова, нанизываю их, как бусины на нитку, любуюсь фразой, пробую и щупаю её, верчу так и этак. Потом я безжалостно стряхиваю бусины с нитки и набираю опять, уже в новом порядке. Если выражение получается удачным, оно попадает в запасники: в блокнот, в компьютерный файл, наговаривается на диктофон или просто хранится в памяти мозга. Как придется. Я проделываю подобные упражнения почти постоянно. Это мой труд и хобби одновременно.
У меня есть амбиции и мечта. Я хотела бы заиметь своё печатное издание! Моё любимое занятие – мысленно выстраивать концепцию собственного журнала, продумывать рубрики. Чем чёрт не шутит? Вдруг когда-нибудь наработки пригодятся, и мир оценит мой независимый взгляд на события и факты.
Я живу на Можайском валу. Название звучит значительно, но улочка совсем небольшая. Была суббота, день, когда москвичи обычно всласть отсыпаются после рабочих буден. Город выглядел непривычно малолюдным и спокойным. Эти редкие часы тишины и безмятежности я очень ценю.
Я уже приближалась к дому, как вдруг услышала сзади шорох шин по асфальту. Пришлось оглянуться. Чуть поодаль, почти вровень со мной очень медленно двигалась красивая машина – серебристый «Фольксваген Гольф». Я остановилась: может, водитель приготовился к повороту во двор? Здесь у нас несколько тесновато. Автомобиль тоже остановился, из него проворно вышел мужчина и сделал решительный шаг ко мне.
Когда в поле моего зрения попадает новая личность, я мысленно начинаю вести блиц-репортаж, комментируя события. Так я тренирую способности. Об этом человеке я молниеносно подумала: «Из чрева элегантной немецкой машины появился пижонистый брюнет в джинсах и пиджаке в полосочку с лукавинкой в глазах. Явно не робкого десятка». И пока больше ничего.
– Девушка, вы не подскажете, как лучше доехать до театра Эстрады? – спросил он.
Я бросила взгляд на номер машины. Он сообразительно перехватил его и быстро постарался отвести мои скороспелые сомнения:
– Я москвич, но живу далековато отсюда. Атлас забыл дома. Так не подскажете?
Конечно, можно было отрицательно помотать головой и уйти. Но я имею маленькую слабость – обожаю объяснять, как пройти и проехать по любимой Москве! Тут он попал в точку – я хорошо знаю город и вполне могу выручить автомобилиста.
Я поставила сумку на асфальт и стала увлечённо излагать схему проезда. Улыбка не сходила с лица незнакомца. Выслушав, он непринуждённо поинтересовался:
– А не составите мне компанию? Боюсь, я не запомнил. Вы мне поможете, а потом я вас отвезу обратно. Можем, кстати, заодно купить билеты в театр и встретиться ещё вечерком.
Весьма находчивый оказался пижон! 1:0 в его пользу! Он разговаривал запросто, словно мы хорошо и коротко знакомы, и несколько обескуражил меня таким обращением. Я рассмеялась в ответ. Мне стало безотчётно весело.
– Правда, а почему бы нет? – мягко настаивал он. – Не знаете случайно, что там идёт?
– Случайно знаю! – заявила я. – Спектакль «Ужин с дураком»! Комедия положений.
– С вами приятно общаться, вы – знаток театра! – польстил собеседник. – Так как вам моё предложение? Выручайте! У меня в том районе важное дело, но, правда, ненадолго.
Его кураж заразил меня, как вирус. Мысль о поездке с совершенно незнакомым человеком не показалась мне разумной, но грубо отшивать его не хотелось. Мужчина был сама галантность, и ситуацию требовалось элегантно разыграть. Чем не утренняя разминка интеллекта? Всякое общение обогащает коммуникативный опыт.
Но ситуация изменилась прямо на глазах! Со стороны улицы Дорогомиловской к нам с возгласами приветствия спешила приятная немолодая чета, видимо супружеская.
– Вадим! Какими судьбами в этих краях в такую рань? Здравствуй! – обратилась к моему собеседнику эффектная дама. Сразу можно было заметить, что в семейном дуэте у неё первый голос. Её муж лишь выразительно прокашлялся и покивал головой.
– Доброе утро, тётушка и дядюшка! – подчёркнуто вежливо отвечал Вадим.
Я оказалась в центре странной компании. Расталкивать почтенных людей и рваться на свободу было неудобно. Оставалось переждать их любезные реплики. Они же шли куда-то, скорее всего на рынок. Я вертела головой, улыбалась, а сама уже нещадно корила себя за свою дурацкую привычку всё растолковывать на улицах незадачливым прохожим и проезжим. Поделом мне!
– Как твои успехи? – с преувеличенной озабоченностью поинтересовалась дама у Вадима. – Сам знаешь, что я имею в виду.
«Так, – иронично подумала я. – Это может затянуться надолго. Надо извиняться и уходить». Я потянулась, было, к своей сумке, но Вадим вдруг резко схватил меня за запястье. Крепко, почти до боли, сжимая мою бедную руку и продолжая вежливо улыбаться родственничкам, он заявил:
– Познакомьтесь, Эллина Васильевна, это моя жена.
Такой немой сцене позавидовал бы сам покойный Николай Васильевич Гоголь! Замерли все, исключая Вадима. Мой мозг забарахлил, как заражённый вирусами компьютер, пытаясь просканировать фразу. Глупая улыбка зависла на лице, как картинка на мониторе, я же судорожно подыскивала верные слова. Первой опомнилась дама:
– Ну, это же категорически меняет дело! – как-то многозначительно сказала она. – Мы поздравляем тебя! Мы первые раскрыли твою маленькую тайну!
– Спасибо, дорогая тётя! Мы ещё отметим это событие достойным образом, – заверил её коварный Вадим.
– Непременно! – ожил от потрясения муж Эллины Васильевны. – Ведь ты завтра приедешь на наш хутор?
– Обязательно! – пообещал племянничек.
– А как вас зовут, милочка? – обратилась ко мне женщина. Глаза её загорелись неприкрытым любопытством. Она просто пожирала меня глазами. Было очевидно, что уважаемая Эллина Васильевна готова вывернуть меня наизнанку, если б не светские приличия.
– Рита, но я…
Вадим быстро смекнул, что я начну возражать, и коротко сдавил мне руку, давая понять, что лучше не произносить ни слова. Затем он интимно наклонился ко мне, слегка целуя волосы сзади. Я предпочла потерпеть его нежности, только чтоб он не сломал мне кость предплечья. Наверно, мы выглядели со стороны одуревшими от счастья молодожёнами, потому что пожилой господин сказал:
– Вы очень симпатичная пара! Надеюсь, мы скоро увидимся, а сейчас нам пора. Мы ведь шли на рынок, дорогая, ты не забыла?
– Непременно завтра встретимся! – пообещал Вадим им вслед.
Как только они удалились, я вырвала руку и набросилась на него:
– Что вы себе позволяете? Вы злой шутник, как я посмотрю! Зачем вы держали меня? Вы делали мне больно!
Меня уже не заботило, как я выгляжу. Я сбрасывала остатки нелепого оцепенения, выплёскивая перегретые эмоции. Оставалось улизнуть во двор и поскорее забыть этот престранный случай, бессовестного пижона в модном полосатом пиджаке вместе с его чудными родственниками.