Страница:
– Можно я тут рядом с вами полежу?
– Ложись, – подвинулась Мария.
«Эх, глупая малышка, ищет себе защитника, покровителя, инстинктивно выбирает человека постарше… Только ошиблась ты, я не смогу защитить даже себя, не то что кого-то еще», – думала Мария. Самочувствие у нее до сих пор было мерзкое. Отравление, возможно, и прошло, но организм теперь активно реагировал на изменение места пребывания: у нее так бывало – при смене географической широты приходилось пару дней терпеть головную боль и тошноту. Из-за этого она не любила далеко ездить. Ирочка засопела рядом, а у Марии сон совсем пропал. Она взглянула на светящиеся стрелки часов, оказывается, было еще только около десяти ночи, рановато для сна, но почти все девушки к этому часу уже заснули – в фургоне сильно качало, лишь в самом конце кто-то все еще тихонько переговаривался.
Машина притормозила, проехала еще немного, резкий поворот и она остановилась. Дверь распахнулась, и раздалась громкая, четкая команда:
– Бабы, по одной выходи, шагом марш!
Женщины спросонок ничего не понимали, таращились на ослепивший их свет, потом посыпались вопросы:
– Где мы? Куда нас привезли?
– Живее, живее! Что, я тут с вами всю ночь буду торчать?! – прервал их разноголосый нестройный хор властный голос. – Или дождетесь: сейчас сам вас повыбрасываю оттуда!
– Твою мать! Мы тебе что, солдаты?! – зычно возмутилась Надюха.
Девчонки двинулись к выходу, и там, прежде чем спуститься на землю, каждая на минутку задерживалась, несмотря на понукания, растерянно оглядывая ярко освещенный прожекторами двор и стоящий прямо перед ними – четырехэтажный дом с широкой крытой террасой. Девушки выходили из машины и дальше шли, покачиваясь, как моряки после долгого плавания. Всех укачало за долгий путь. Потом столпились на ступеньках у входа в здание.
Мария оказалась последней, она терпеливо стояла, молча ждала своей очереди спуститься вниз. Что без толку спрашивать, все равно никто не отвечает… Приблизившись к выходу, через головы девчонок с любопытством оглядела колоннаду у входа, как у старого здания министерства сельского хозяйства в их городе, охранников, стоящих около машины и наверху, на террасе, у входа в дом. Спускаясь из кузова по металлической лестнице, прямо перед собой увидела скуластое лицо молодого парня – это именно он спрашивал тогда, как куда-то там проехать. «Вот сволочь!» – с чувством подумала она, шагнула на асфальт, прошла сквозь строй охранников и вслед за девушками поднялась по нескольким ступенькам широкой лестницы к двустворчатой двери. Она хотела оглянуться и посмотреть, что там сзади, за машиной, но ее подтолкнули в спину, и Мария пошла быстрее. Все вошли и остановились посередине просторного холла. Девчонки теперь совсем проснулись, осмелели, начали громко требовать объяснений – куда и зачем их привезли, по какому праву? Вопросы сыпались со всех сторон.
Охранники стояли вокруг, разглядывали девчат, оценивая их, перебрасывались меж собой сальными шуточками и совершенно не обращали внимания на вопросы прибывших. Они явно ожидали команды от своего начальника, расположившегося на диване у противоположной стены в окружении нескольких парней в черной форме. Это был крепкий аккуратный мужик, симпатичный, коротко подстриженный, в хорошем костюме.
– Ну что, Семен, все тут? – спросил он у одного из парней и, когда тот кивнул, встал, повернулся к женщинам и неожиданно громко гаркнул:
– Молчать!
Все замерли.
– Меня зовут Олег Аркадьевич, теперь я ваш непосредственный начальник. Слушайте меня внимательно, два раза повторять не буду, – начал он.
– Стоп, стоп, стоп! – тут же перебила его Рита. – Прежде чем вы что-нибудь скажете, сначала выслушайте меня. Я дочь полковника МВД, меня, разумеется, уже ищут и обязательно найдут. Но находиться здесь лишние часы я не хочу и поэтому предлагаю следующее: вы сейчас же грузите нас обратно и везете до ближайшего населенного пункта, там мы с вами расстаемся навсегда. Это надо сделать сразу, пока мы не запомнили никого из вас, не знаем, куда и зачем нас привезли. То есть у вас тогда не появится необходимость уничтожать нас как свидетелей. От имени всех женщин обещаю не давать словесных портретов и не составлять фотороботы ваших лиц.
Олег Аркадьевич спокойно, с благожелательным выражением на лице, выслушал ее и продолжил свою речь.
– Обратите внимание, – он повысил голос, обращаясь ко всем, – она сразу нарушила несколько наших правил: перебила меня; заговорила, не дождавшись вопроса и не спросив разрешения; и в третьих, эта девушка пытается здесь диктовать свои условия. За это полагается хорошая порка. И это в первый и последний раз, когда я позволяю перебивать себя. И то только потому, – повернулся он к Рите, – что ты такая симпатяга, привыкла небось что тебе все во всем потакают. В дальнейшем за любое нарушение моих приказов последует суровое наказание. Поняла, деточка?
– Мой отец…
– Девочка, – перебил он ее, – да будь ты хоть дочь генерала, хоть маршала, но раз попала сюда, значит, такая у тебя судьба. Смирись и забудь, кем ты была и кто твои родители.
– Генералы тоже бывают разные, а мой отец такой, что всю землю перероет, но меня найдет. Давайте расстанемся мирно, – Рита говорила смело, уверенно, чувствовалось, что она привыкла распоряжаться.
– Ребята, десять плетей ей для начала. Жаль, твою кожу портить, красавица, но учить надо…
Два охранника тут же двинулись к Рите и, взяв с двух сторон под руки, потащили упиравшуюся девушку прочь из толпы.
– Да едрена мать! Чего вы к ней прицепились? – Надюха рванула вперед и двинула крепким плечом одного так, что тот выпустил Риту. Другие девчонки, стоявшие рядом, тоже кинулись на выручку. Тот парень, которого толкнула Надя, не обращая внимания на тычки других девушек, схватил свою обидчицу за руку и коротко, не замахиваясь, сунул кулаком ей в живот. Надя, хватая воздух ртом, молча осела на пол, в битве она больше не участвовала. Парни действовали грубо, безжалостно, били резиновыми дубинками и отшвыривали девчат. Поднялся шум, крики ярости и боли, на смену упавшим девушкам бросались другие, завязывалась настоящая драка. Тогда от дверей отделились другие охранники, двинулись к своим на помощь, на ходу вынимая плетки и такие же дубинки. Они нешуточно принялись лупить девчат, те вскрикивали, закрывались руками и постепенно сбились в кучку, как овцы, которых, покусывая, сгоняют вымуштрованные чабанские собаки. Громко ругающуюся Риту подвели к боковой стене, там на ее запястьях затянули ремни, прикрепленные к веревке, перекинутой через небольшой блок под потолком, потом один мужик стал натягивать веревку, а второй придерживал девушку. Рита брыкалась, но постепенно вытягивалась во весь рост. Все с ужасом наблюдали за происходящим.
– Девчонки, что же вы стоите?! – взмолилась наконец Рита. – И вам же потом достанется, если будете так безропотно слушаться.
Кто-то из девчат двинулся было снова к Рите, но тут же смелая дивчина получила такой удар плетью, что отлетела к стене, а больше заступников не нашлось. Мария и хотела бы помочь, но голова у нее кружилась, ее охватила такая слабость, что стоять было трудно, она чувствовала, что еще немного и упадет. Да и как тут поможешь? Драться она никогда не умела. Риту подняли достаточно высоко, она уже висела на вытянутых руках, ее ноги не доставали до пола.
В это время в дальнем конце длинного коридора, выходившего в этот холл, показалась группа людей в голубых халатах и такого же цвета костюмах. Они шли и весело, шумно переговаривались. Шаги гулко отдавались под высоким потолком. В основном это были еще довольно молодые люди, по крайней мере, с точки зрения Маши. А те, что в костюмах, и вовсе казались молоденькими, лет по двадцать пять. Впереди шествовал высокий, худой человек, бросались в глаза его гордая осанка и высокомерное выражение лица.
– Ну, что тут нам подвезли? Чем порадуешь, Олег? – подойдя, он быстро, цепко оглядел девушек, на пожилых женщинах его взгляд не задержался.
– А что, совсем неплохо! – весело воскликнул остановившийся рядом с ним лысый, плотненький весельчак, на голову ниже и гораздо старше его. – Ишь, какие куколки! Ну что, Хан, выбирай, а потом мы Пашку женим. Да, Паша? – молодой парень в халате кивнул в ответ. – А что же это ты, Олег, такую красавицу и сразу пороть?
– Строптивая, Леонид Сергеевич, требует, чтобы отпустили всех, говорит, у нее папа – генерал… Вот я со страху-то и велел влепить десяток плетей…
– Правильно, пусть сразу узнает свое место, – равнодушно произнес высокий, разглядывая девчат.
«Он здесь хозяин», – решила Мария.
При их появлении ребята, державшие Риту, приостановились было, но, получив одобрение, продолжили экзекуцию. Один их охранников сорвал с Риты блузку, пуговички так и посыпались на пол, потом бюстгальтер. Мария даже в такой момент отметила красоту ее тела, идеально гладкую кожу, ровный загар, крепкую, твердую грудь – у нее самой никогда грудь не была такой правильной формы, всегда тяжело отвисала. Второй парень тем временем вынул из-за голенища высокого солдатского ботинка плеть с деревянной ручкой и сильно хлестнул девушку по голой спине, та вскрикнула. До этого момента Мария все еще надеялась, что их просто пугают, ну не могут же всерьез пороть взрослого человека! И теперь она вскрикнула одновременно с Ритой, с ужасом глядя на красную полосу, появившуюся у той на спине. Ее возглас привлек внимание хозяина, и он остро глянул на нее. Палач вновь поднял плеть, Мария отвернулась – смотреть было страшно, но уши-то не заткнешь, и она вздрогнула от следующего хлесткого удара… А хозяин усмехнулся, глядя на нее, потом взглянул равнодушно на Риту и отвернулся, его внимание привлекла молоденькая Ира. Здесь было столько мужчин, молодых и постарше, неужели никто из них не выступит на защиту девушки, позволят издеваться над ней? Мария оглядела лица охранников и остальных, подошедших позже, – у некоторых на лицах явно читалось сочувствие к Рите, а тот, которого назвали Пашей, при каждом ударе болезненно морщился. Но некоторые смотрели на порку, затаив дыхание, с удовольствием. Марию поразило выражение лица того добродушного дядьки, веселого, толстенького, – Леонид Сергеевич явно наслаждался происходящим. Она заметила, как он быстро облизывает пересохшие губы, глаз не отрывая от Риты. Садист, что ли?
Олег Аркадьевич вслух отсчитывал удары. На Ритиной коже вспухали красные следы. Девушка начала громко материться, высокий человек теперь снова с интересом посмотрел на нее.
– Так, а девушкам здесь ругаться запрещено – или ты просишь прощения, или продолжим учебу. Что выбираешь? – Олег Аркадьевич выглядел сейчас, как школьный учитель у доски, муштрующий непослушного ученика.
– Пошел ты…
– Еще пять… Короче, пока не попросит прощения.
Ребята секли неторопливо, давая Рите время прочувствовать каждый удар и испытать страх в ожидании следующего. Под конец продленного наказания девушка замолчала, по ее щекам текли слезы. Она болталась на веревке, как мешок с песком, вздрагивая всем телом при каждом ударе, а плеть равномерно, не спеша прохаживалась по ее спине…
– Простите… – выдавила наконец она.
– Ну вот, так бы сразу… И что упрямиться?.. Девочки, – обратился он ко всем прибывшим, – давайте жить мирно, вы же к нам надолго, даже более того – навсегда…
Риту тут же опустили на пол, отвязали руки. Она свалилась, как куль, измученная физически и, похоже, уничтоженная морально. Все остальные пленницы со страхом и жалостью смотрели на нее… Так расправились с самой сильной, красивой и смелой из них…
Теперь воцарилась полная тишина.
– Ребятки, обработайте ее! – распорядился худой.
Двое парней в голубых костюмах уже и сами направились к девушке и быстро, умело смазали рубцы на ее спине мазью, это, наверно, были медики. Мария слышала, как один из них успокаивал Риту:
– Ничего, ничего, все пройдет, не плачь, это ерунда, такие тут игры… Не надо, пока не закрывай спину, а то сотрешь всю мазь.
Хозяин внимательно наблюдал за их действиями.
– Такой красавице вообще надо всегда ходить голой, да, Стас?
– Ага… – кивнул тот, что уговаривал. – Я таких еще не видел, шеф…
Но хозяин уже отвернулся от них.
– Давай дальше, Олег, заканчивай свою лекцию…
Тот, как ни в чем не бывало, обратился к остальным девушкам:
– Итак, продолжим. Этот человек, – он поклонился в сторону высокого, – начальник всего нашего заведения, наш монарх, можете звать его на восточный манер – Хан, или на русский – Князь, он не возражает против любого имени. А вот этот обаятельный, веселый человек – Леонид Сергеевич, его зам.
Мария заметила, что по лицу толстячка метнулась тень, что-то ему не понравилось в таком представлении, а вот главному подходило имя «Хан», было в нем что-то вельможное, смесь превосходства, уверенности, чувства собственного достоинства, восточной невозмутимость и жестокости. Такой в любом обществе чувствует себя ханом. Наверно, рос в достатке, с детства пользовался положением родителей и мучил своих нянек и гувернанток.
Хан опять прервал Олега:
– Всех женщин проверили, здоровы?
Тот переадресовал вопрос охраннику:
– Семен?
– Да, пока они были в отключке, у всех кровь взяли, проверили: СПИДа нет, «венеры» и прочего тоже, – четко ответил тот.
– А эта чего тут сидит? – указал хозяин на скрючившуюся Надю.
– Хамила.
– Давай дальше, – Хан потерял к Наде интерес.
– Имена всех врачей я вам пока не буду называть, – продолжил Олег, – все равно перепутаете, потом познакомитесь поближе. К охранникам и лаборантам можете обращаться просто по именам, они ребята молодые, простые, без претензий, но уважение, конечно, все любят. Так что, девушки, ведите себя соответственно, старайтесь не высовываться, не задавайте лишних вопросов, ждите, когда к вам обратятся, тогда дольше проживете. Среди наших врачей есть очень нервные люди, они не любят, когда им перечат… – он помолчал, собираясь с мыслями. – Вас доставили сюда по приказу нашего Хана, – он снова слегка поклонился в сторону хозяина. – Да, девочки, вам крупно повезло, вы попали в закрытое учреждение, на волю отсюда никто не выходит, но жить и здесь можно. Это небольшой научный Центр, тут ведутся секретные исследования, а для обслуживания ученых и персонала требуются женщины. Извините за прямоту, но как тут еще выразишься? Если вы понравитесь кому-нибудь из здешних мужчин, вас возьмут в жены, конечно, неофициально, если нет – для таких найдется работа на ферме. Тут у нас все свое, полностью автономная система, почти полностью, – гордо заявил он. – Все мы тут подчиняемся только нашему Хану, – он взглянул в сторону Хана, тот равнодушно слушал его. – От его воли зависит, будете ли вы жить или умрете, так же, впрочем, как и все мы. Да, самое главное, если с ним что-нибудь случится, всех без исключения, весь персонал уничтожат, поэтому, как бы ни была горька здесь ваша жизнь, как бы она ни сложилась, все вы должны беспокоиться о его здоровье. Вся территория охраняется двойным кордоном. Есть внутренняя охрана и внешняя, они не выпустят без личного приказа шефа никого, даже меня. Понятно? Если кто-то попытается бежать, предупреждаю, на вышках постоянно находятся снайперы, они отлично стреляют, но сразу убивать не будут, просто перебьют позвоночник, это у них такая проверка на меткость – считается высшим шиком остановить человека, но не убить.
Он оглядел женщин, решая, проняло их или нет? Потом продолжил:
– Одна дура попыталась бежать, так ее подстрелили на контрольной полосе, и она неделю лежала там и стонала, сама не могла выползти. Все понятно, девочки мои, красавицы ненаглядные? Набирали вас для развлечения наших ученых, лаборантов и ребят – охранников, так что вам всем должно быть ясно: если будете грубить, хамить, сразу найдут для такой умной другое применение. Но, считайте, что вам все равно повезло – это все же не бордель, подумайте, сколько девчонок попадает за границу, а тут вы у своих и жить будете получше, богаче, чем многие на воле.
Он повернулся к Маше и другим женщинам постарше, стоящим вместе:
– Ну а вас, тетки, разумеется, привезли сюда для обслуживания, это работа на кухне, на ферме и так далее. Завтра с вами разберемся, а сегодня можете отдыхать, позже покажу вашу комнату.
Потом он снова обратился к молодым:
– Жизнь тут у всех непростая, не думайте, что вас как-то особенно обижают, ничего, как говорится, личного, но слушаться надо.
Его прервал высокий:
– Как эту строптивую звать? Я беру ее себе, потом ту малолетку, – указал Хан на Иру, – и вот эту, экзотику.
Он по-хозяйски поднял подбородок смуглой Лики. Она строптиво отбросила его руку.
– Ну-ну, тихо… Какой же ты национальности?
– Русская…
– Ну, конечно, папа – негр, мама – азиатка, а ты русская… Так, вы трое – ко мне наверх, на второй этаж, ждите меня там. Паша, выбрал?
– Не знаю, Хан, может, эту, – молодой черноглазый парень, в таком же как и шеф, халате стеснительно указал на понравившуюся ему девушку.
– Остальных распределяй сам, Олег, – Хан обернулся к выбранным им девушкам: – Чего ждем? Я же сказал – наверх!
Он двинулся по коридору к видневшейся за поворотом лестнице, девушки все еще мешкали. Рита пыталась прикрыться разорванной блузкой, она гневно смотрела вслед шефу, но уже не рисковала громко возражать. К ним подошел охранник, угрожающе поднял плеть:
– Слышали приказ Хана? Или не дошло? Объяснить?!
И девчата покорно пошли следом за хозяином. Теперь понятно, почему он Хан, – гарем себе завел, как на Востоке… Среди оставшихся воцарилась тишина, но потом как-то незаметно атмосфера изменилась. Группа в голубом распалась, смешалась с девушками. Мужчины весело разглядывали девчонок, бросали им шутливые замечания. Вели себя так, словно они не выбирали себе рабынь, а в каком-то сельском клубе приглашали дивчин на танец. Девчата сначала растерянно жались, шарахались, потом непроизвольно начали прихорашиваться, поправлять растрепанные волосы, одергивать одежду и вот уже сами стали оценивать противоположную сторону, бросать кокетливые взгляды на понравившихся парней, даже отвечать на их остроты. Надя тоже пришла в себя, осмелела, громко парировала замечания и сама же первая смеялась своим сальным шуткам. Удивительно, но она понравилась невысокому, спокойному парню.
Мария потихоньку отделилась от толпы, отошла назад и у стены опустилась на корточки – ноги ее не держали. Она с изумлением отметила, что девушки словно забыли об ужасной сцене, разыгравшейся у них на глазах. Наивные, глупые дети… Ушлые девчата по поведению мужчин сразу поняли, что в халатах – это врачи, статус у них повыше, следовательно, и у их женщин также, и потому отобранные ими девушки уже несколько свысока поглядывали на оставшихся. Они словно гордились оказанной им честью. Но парни в костюмах, лаборанты, выглядели явно симпатичнее и моложе…
Олег Аркадьевич привычно руководил процессом, в спорных случаях сам решал, кому достанется понравившаяся девушка, строго придерживаясь местной служебной иерархии.
– Стоп, стоп! Серега, у тебя же есть девчонка? Ты же не начальник, чтобы иметь гарем, это только Хану полагается! Надеюсь, эти женщины у него дольше продержаться, чем прошлый завоз…
Когда всех девчонок разобрали, Олег Аркадьевич отправил оставшихся в другой корпус, значит, здесь несколько зданий, поняла Мария. Потом он показал ей и ее товаркам комнату в конце коридора первого этажа. Хотя, похоже, это не конец коридора, дальше он поворачивал за угол. Значит, здание в плане, скорее всего, имеет форму буквы «П».
Выделенная им комнатка была совсем небольшая, там стояли четыре кровати, на одной из них сидела старушка, лет восьмидесяти.
– Вот, Наталья, тебе напарницы.
– Привезли смертниц, – она угрюмо смотрела на вошедших. – Проходьте, чего стоять-то, вон койки уже пустые, занимайте.
– Почему смертниц? – переспросила Валя.
– Так нас, старух, для опытов сюда везут. Долго такие тут не живут… Вы только сильно молодые для этого, и чегой-то они вас взяли? Мы тут усе совсем старые были, рухлядь.
– Каких опытов? – Мария почувствовала, что от ужаса у нее немеет язык.
– Так они ищут лекарство от старости и на нас опыты ставлют.
– Тихо, тихо, Наталья, не пугай женщин. Не так уж все страшно… Ну, будете витаминчики принимать, так это и в аптеке можно купить черти-же что, а тут все-таки проверяют, ученые ведь работают, не просто так людей травят…
– Ага, проверяют, на нас… Может, конечно, вам и повезет… Если повезет – помолодеете, а нет, стало быть, нет… Только при мне еще никому не повезло, за полгода пять старух померло…
– Да хватит тебе! Петровна умерла от рака, не успела и попробовать омолодиться… Ну, умер кто-то, так ведь возраст – то у всех у вас какой был! Долгожителей собирали по всем стардомам России, им и без посторонней помощи помирать уж пора было. Так что нечего паниковать, все когда-нибудь умрем… – легко закончил он. – Располагайтесь, дамы, завтра вам выдадут все необходимое – белье там всякое, халаты. Потом решу, кто где будет работать.
– Ишь, мужиков-то не берут, только над бабами куражатся… – продолжала Наталья.
– А кто все время молодится, мужики или женщины? Кто кремами пользуется, подтяжки делает? То-то, потому женщин и везут, им лекарство должно подходить. Кстати, старики тоже тут были, не только бабки. Ну, все, баста, спите.
Олег Аркадьевич торопливо вышел. Кажется, ему было стыдно смотреть на побелевшие, вытянувшиеся лица женщин. Так, примерно этого она и ожидала… Вот такая, значит, у нее будет смерть – на лабораторном столе. Не зря по дороге сюда вспоминала всю свою жизнь, словно прощалась перед смертью…
– Ях-ях-ях, – заохала на свой манер Галя.
Ночью Мария долго ворочалась, ее напарницы уже храпели, а она никак не могла заснуть, в конце концов встала, натянула чей-то халат, висевший на вешалке у двери, скорее всего, он уже не понадобится своей хозяйке, и вышла в коридор. Прошла до холла, а там – к окну. Бездумно смотрела на черное южное небо, усыпанное яркими звездами, на темные силуэты деревьев, на далекую сторожевую вышку с часовым. По двору пробежал громадный пес – тоже, наверно, сторож…
– Чего не спишь?
Она вздрогнула, обернулась – рядом стоял Хан в длинном полосатом махровом халате, подошел так неслышно… Смотрел на нее, сощурившись, подозрительно, недобро…
– Не могу заснуть… – она решила воспользоваться моментом и поговорить с хозяином их жизни, попросить, чтобы он отпустил ее, даже рот открыла, собираясь произнести: «Отпустите меня», – и тут же поняла, что это напрасно, зачем же тогда унижаться?
– И что ты хотела сказать? Чтобы тебя отвезли домой? – он насмешливо смотрел на нее. – Правильно, что не стала этого говорить.
– Почему?
– Бессмысленно, никого не отпущу. И чем же ты хотела мотивировать свою просьбу, какие есть основания? Что-то для кого-то изменится, если ты не вернешься?
Мария задумалась, а что может измениться? Да ничего не изменится. Сын небось и без нее поступит в институт, а муж другую себе найдет… На работе и вовсе не заметят ее исчезновения…
– У меня вот есть цель в жизни, глобальная, так сказать, от ее достижения у многих жизнь поменяется к лучшему. Наверно, из-за этого я и живу, хотя мне предрекали смерть еще семь лет назад. Я нужен человечеству.
– Я тоже нужна, – строптиво ответила она.
– Зачем? Кому? – Он даже рассмеялся. – Ну, расскажи, чем ты там занималась? И что такого особенного не успела сделать, нужного человечеству?
– Думаю, важнее быть нужной одному конкретному человеку, чем всему человечеству. Все человечество – это слишком расплывчато, все равно, что никому…
– Ну, это спорный вопрос. Если я найду способ продления жизни, молодости, то сколько людей будут мне благодарны! И неважно, что нескольким уже прожившим свое теткам, придется ради этого умереть. Ты вот явно свою задачу выполнила – детей родила, верно? Небось этим и гордишься.
– Да, я считаю, что для женщины главное – родить и вырастить умных и здоровых детей, мужчины же пусть двигают прогресс, раз рожать не умеют… А если мужчина заставляет жену еще и работать, то выходит, это он не состоялся как мужик. Хотя и мне гордиться особо нечем, я не мать – героиня.
– Если это твое жизненное кредо, тогда что еще от тебя ждать? Из детородного возраста ты уже вышла, зачем тебе жить дальше? Чтобы борщ мужу сварить? Да чтобы самой его есть и мужа пилить? Признайся, ведь пилила почем зря? – Он явно развеселился и вдохновенно продолжал унижать Марию: – Такие, как ты, только место занимают под солнцем.
– Не я придумала, чтобы люди жили до старости… Должен же кто-то и борщи варить… И потом, я не только мужу, а и сыну нужна.
С этими словами Мария направилась было к своей комнате.
– Стой!
Она не успела остановиться, повернуться, как ее плечо ожег удар плетки. Женщина вскрикнула и невольно схватилась за больное место.
– Мы еще не договорили. Заруби себе на носу, на будущее: если не хочешь получать порку, то жди, когда тебе позволят уйти. Я тебя еще не отпускал… – он помолчал и продолжил, как ни в чем не бывало: – Сколько лет твоим детям?
Мария мочала и он угрожающе поднял плеть.
– Сыну шестнадцать… – растерянно ответила она потирая плечо.
– Ложись, – подвинулась Мария.
«Эх, глупая малышка, ищет себе защитника, покровителя, инстинктивно выбирает человека постарше… Только ошиблась ты, я не смогу защитить даже себя, не то что кого-то еще», – думала Мария. Самочувствие у нее до сих пор было мерзкое. Отравление, возможно, и прошло, но организм теперь активно реагировал на изменение места пребывания: у нее так бывало – при смене географической широты приходилось пару дней терпеть головную боль и тошноту. Из-за этого она не любила далеко ездить. Ирочка засопела рядом, а у Марии сон совсем пропал. Она взглянула на светящиеся стрелки часов, оказывается, было еще только около десяти ночи, рановато для сна, но почти все девушки к этому часу уже заснули – в фургоне сильно качало, лишь в самом конце кто-то все еще тихонько переговаривался.
Машина притормозила, проехала еще немного, резкий поворот и она остановилась. Дверь распахнулась, и раздалась громкая, четкая команда:
– Бабы, по одной выходи, шагом марш!
Женщины спросонок ничего не понимали, таращились на ослепивший их свет, потом посыпались вопросы:
– Где мы? Куда нас привезли?
– Живее, живее! Что, я тут с вами всю ночь буду торчать?! – прервал их разноголосый нестройный хор властный голос. – Или дождетесь: сейчас сам вас повыбрасываю оттуда!
– Твою мать! Мы тебе что, солдаты?! – зычно возмутилась Надюха.
Девчонки двинулись к выходу, и там, прежде чем спуститься на землю, каждая на минутку задерживалась, несмотря на понукания, растерянно оглядывая ярко освещенный прожекторами двор и стоящий прямо перед ними – четырехэтажный дом с широкой крытой террасой. Девушки выходили из машины и дальше шли, покачиваясь, как моряки после долгого плавания. Всех укачало за долгий путь. Потом столпились на ступеньках у входа в здание.
Мария оказалась последней, она терпеливо стояла, молча ждала своей очереди спуститься вниз. Что без толку спрашивать, все равно никто не отвечает… Приблизившись к выходу, через головы девчонок с любопытством оглядела колоннаду у входа, как у старого здания министерства сельского хозяйства в их городе, охранников, стоящих около машины и наверху, на террасе, у входа в дом. Спускаясь из кузова по металлической лестнице, прямо перед собой увидела скуластое лицо молодого парня – это именно он спрашивал тогда, как куда-то там проехать. «Вот сволочь!» – с чувством подумала она, шагнула на асфальт, прошла сквозь строй охранников и вслед за девушками поднялась по нескольким ступенькам широкой лестницы к двустворчатой двери. Она хотела оглянуться и посмотреть, что там сзади, за машиной, но ее подтолкнули в спину, и Мария пошла быстрее. Все вошли и остановились посередине просторного холла. Девчонки теперь совсем проснулись, осмелели, начали громко требовать объяснений – куда и зачем их привезли, по какому праву? Вопросы сыпались со всех сторон.
Охранники стояли вокруг, разглядывали девчат, оценивая их, перебрасывались меж собой сальными шуточками и совершенно не обращали внимания на вопросы прибывших. Они явно ожидали команды от своего начальника, расположившегося на диване у противоположной стены в окружении нескольких парней в черной форме. Это был крепкий аккуратный мужик, симпатичный, коротко подстриженный, в хорошем костюме.
– Ну что, Семен, все тут? – спросил он у одного из парней и, когда тот кивнул, встал, повернулся к женщинам и неожиданно громко гаркнул:
– Молчать!
Все замерли.
– Меня зовут Олег Аркадьевич, теперь я ваш непосредственный начальник. Слушайте меня внимательно, два раза повторять не буду, – начал он.
– Стоп, стоп, стоп! – тут же перебила его Рита. – Прежде чем вы что-нибудь скажете, сначала выслушайте меня. Я дочь полковника МВД, меня, разумеется, уже ищут и обязательно найдут. Но находиться здесь лишние часы я не хочу и поэтому предлагаю следующее: вы сейчас же грузите нас обратно и везете до ближайшего населенного пункта, там мы с вами расстаемся навсегда. Это надо сделать сразу, пока мы не запомнили никого из вас, не знаем, куда и зачем нас привезли. То есть у вас тогда не появится необходимость уничтожать нас как свидетелей. От имени всех женщин обещаю не давать словесных портретов и не составлять фотороботы ваших лиц.
Олег Аркадьевич спокойно, с благожелательным выражением на лице, выслушал ее и продолжил свою речь.
– Обратите внимание, – он повысил голос, обращаясь ко всем, – она сразу нарушила несколько наших правил: перебила меня; заговорила, не дождавшись вопроса и не спросив разрешения; и в третьих, эта девушка пытается здесь диктовать свои условия. За это полагается хорошая порка. И это в первый и последний раз, когда я позволяю перебивать себя. И то только потому, – повернулся он к Рите, – что ты такая симпатяга, привыкла небось что тебе все во всем потакают. В дальнейшем за любое нарушение моих приказов последует суровое наказание. Поняла, деточка?
– Мой отец…
– Девочка, – перебил он ее, – да будь ты хоть дочь генерала, хоть маршала, но раз попала сюда, значит, такая у тебя судьба. Смирись и забудь, кем ты была и кто твои родители.
– Генералы тоже бывают разные, а мой отец такой, что всю землю перероет, но меня найдет. Давайте расстанемся мирно, – Рита говорила смело, уверенно, чувствовалось, что она привыкла распоряжаться.
– Ребята, десять плетей ей для начала. Жаль, твою кожу портить, красавица, но учить надо…
Два охранника тут же двинулись к Рите и, взяв с двух сторон под руки, потащили упиравшуюся девушку прочь из толпы.
– Да едрена мать! Чего вы к ней прицепились? – Надюха рванула вперед и двинула крепким плечом одного так, что тот выпустил Риту. Другие девчонки, стоявшие рядом, тоже кинулись на выручку. Тот парень, которого толкнула Надя, не обращая внимания на тычки других девушек, схватил свою обидчицу за руку и коротко, не замахиваясь, сунул кулаком ей в живот. Надя, хватая воздух ртом, молча осела на пол, в битве она больше не участвовала. Парни действовали грубо, безжалостно, били резиновыми дубинками и отшвыривали девчат. Поднялся шум, крики ярости и боли, на смену упавшим девушкам бросались другие, завязывалась настоящая драка. Тогда от дверей отделились другие охранники, двинулись к своим на помощь, на ходу вынимая плетки и такие же дубинки. Они нешуточно принялись лупить девчат, те вскрикивали, закрывались руками и постепенно сбились в кучку, как овцы, которых, покусывая, сгоняют вымуштрованные чабанские собаки. Громко ругающуюся Риту подвели к боковой стене, там на ее запястьях затянули ремни, прикрепленные к веревке, перекинутой через небольшой блок под потолком, потом один мужик стал натягивать веревку, а второй придерживал девушку. Рита брыкалась, но постепенно вытягивалась во весь рост. Все с ужасом наблюдали за происходящим.
– Девчонки, что же вы стоите?! – взмолилась наконец Рита. – И вам же потом достанется, если будете так безропотно слушаться.
Кто-то из девчат двинулся было снова к Рите, но тут же смелая дивчина получила такой удар плетью, что отлетела к стене, а больше заступников не нашлось. Мария и хотела бы помочь, но голова у нее кружилась, ее охватила такая слабость, что стоять было трудно, она чувствовала, что еще немного и упадет. Да и как тут поможешь? Драться она никогда не умела. Риту подняли достаточно высоко, она уже висела на вытянутых руках, ее ноги не доставали до пола.
В это время в дальнем конце длинного коридора, выходившего в этот холл, показалась группа людей в голубых халатах и такого же цвета костюмах. Они шли и весело, шумно переговаривались. Шаги гулко отдавались под высоким потолком. В основном это были еще довольно молодые люди, по крайней мере, с точки зрения Маши. А те, что в костюмах, и вовсе казались молоденькими, лет по двадцать пять. Впереди шествовал высокий, худой человек, бросались в глаза его гордая осанка и высокомерное выражение лица.
– Ну, что тут нам подвезли? Чем порадуешь, Олег? – подойдя, он быстро, цепко оглядел девушек, на пожилых женщинах его взгляд не задержался.
– А что, совсем неплохо! – весело воскликнул остановившийся рядом с ним лысый, плотненький весельчак, на голову ниже и гораздо старше его. – Ишь, какие куколки! Ну что, Хан, выбирай, а потом мы Пашку женим. Да, Паша? – молодой парень в халате кивнул в ответ. – А что же это ты, Олег, такую красавицу и сразу пороть?
– Строптивая, Леонид Сергеевич, требует, чтобы отпустили всех, говорит, у нее папа – генерал… Вот я со страху-то и велел влепить десяток плетей…
– Правильно, пусть сразу узнает свое место, – равнодушно произнес высокий, разглядывая девчат.
«Он здесь хозяин», – решила Мария.
При их появлении ребята, державшие Риту, приостановились было, но, получив одобрение, продолжили экзекуцию. Один их охранников сорвал с Риты блузку, пуговички так и посыпались на пол, потом бюстгальтер. Мария даже в такой момент отметила красоту ее тела, идеально гладкую кожу, ровный загар, крепкую, твердую грудь – у нее самой никогда грудь не была такой правильной формы, всегда тяжело отвисала. Второй парень тем временем вынул из-за голенища высокого солдатского ботинка плеть с деревянной ручкой и сильно хлестнул девушку по голой спине, та вскрикнула. До этого момента Мария все еще надеялась, что их просто пугают, ну не могут же всерьез пороть взрослого человека! И теперь она вскрикнула одновременно с Ритой, с ужасом глядя на красную полосу, появившуюся у той на спине. Ее возглас привлек внимание хозяина, и он остро глянул на нее. Палач вновь поднял плеть, Мария отвернулась – смотреть было страшно, но уши-то не заткнешь, и она вздрогнула от следующего хлесткого удара… А хозяин усмехнулся, глядя на нее, потом взглянул равнодушно на Риту и отвернулся, его внимание привлекла молоденькая Ира. Здесь было столько мужчин, молодых и постарше, неужели никто из них не выступит на защиту девушки, позволят издеваться над ней? Мария оглядела лица охранников и остальных, подошедших позже, – у некоторых на лицах явно читалось сочувствие к Рите, а тот, которого назвали Пашей, при каждом ударе болезненно морщился. Но некоторые смотрели на порку, затаив дыхание, с удовольствием. Марию поразило выражение лица того добродушного дядьки, веселого, толстенького, – Леонид Сергеевич явно наслаждался происходящим. Она заметила, как он быстро облизывает пересохшие губы, глаз не отрывая от Риты. Садист, что ли?
Олег Аркадьевич вслух отсчитывал удары. На Ритиной коже вспухали красные следы. Девушка начала громко материться, высокий человек теперь снова с интересом посмотрел на нее.
– Так, а девушкам здесь ругаться запрещено – или ты просишь прощения, или продолжим учебу. Что выбираешь? – Олег Аркадьевич выглядел сейчас, как школьный учитель у доски, муштрующий непослушного ученика.
– Пошел ты…
– Еще пять… Короче, пока не попросит прощения.
Ребята секли неторопливо, давая Рите время прочувствовать каждый удар и испытать страх в ожидании следующего. Под конец продленного наказания девушка замолчала, по ее щекам текли слезы. Она болталась на веревке, как мешок с песком, вздрагивая всем телом при каждом ударе, а плеть равномерно, не спеша прохаживалась по ее спине…
– Простите… – выдавила наконец она.
– Ну вот, так бы сразу… И что упрямиться?.. Девочки, – обратился он ко всем прибывшим, – давайте жить мирно, вы же к нам надолго, даже более того – навсегда…
Риту тут же опустили на пол, отвязали руки. Она свалилась, как куль, измученная физически и, похоже, уничтоженная морально. Все остальные пленницы со страхом и жалостью смотрели на нее… Так расправились с самой сильной, красивой и смелой из них…
Теперь воцарилась полная тишина.
– Ребятки, обработайте ее! – распорядился худой.
Двое парней в голубых костюмах уже и сами направились к девушке и быстро, умело смазали рубцы на ее спине мазью, это, наверно, были медики. Мария слышала, как один из них успокаивал Риту:
– Ничего, ничего, все пройдет, не плачь, это ерунда, такие тут игры… Не надо, пока не закрывай спину, а то сотрешь всю мазь.
Хозяин внимательно наблюдал за их действиями.
– Такой красавице вообще надо всегда ходить голой, да, Стас?
– Ага… – кивнул тот, что уговаривал. – Я таких еще не видел, шеф…
Но хозяин уже отвернулся от них.
– Давай дальше, Олег, заканчивай свою лекцию…
Тот, как ни в чем не бывало, обратился к остальным девушкам:
– Итак, продолжим. Этот человек, – он поклонился в сторону высокого, – начальник всего нашего заведения, наш монарх, можете звать его на восточный манер – Хан, или на русский – Князь, он не возражает против любого имени. А вот этот обаятельный, веселый человек – Леонид Сергеевич, его зам.
Мария заметила, что по лицу толстячка метнулась тень, что-то ему не понравилось в таком представлении, а вот главному подходило имя «Хан», было в нем что-то вельможное, смесь превосходства, уверенности, чувства собственного достоинства, восточной невозмутимость и жестокости. Такой в любом обществе чувствует себя ханом. Наверно, рос в достатке, с детства пользовался положением родителей и мучил своих нянек и гувернанток.
Хан опять прервал Олега:
– Всех женщин проверили, здоровы?
Тот переадресовал вопрос охраннику:
– Семен?
– Да, пока они были в отключке, у всех кровь взяли, проверили: СПИДа нет, «венеры» и прочего тоже, – четко ответил тот.
– А эта чего тут сидит? – указал хозяин на скрючившуюся Надю.
– Хамила.
– Давай дальше, – Хан потерял к Наде интерес.
– Имена всех врачей я вам пока не буду называть, – продолжил Олег, – все равно перепутаете, потом познакомитесь поближе. К охранникам и лаборантам можете обращаться просто по именам, они ребята молодые, простые, без претензий, но уважение, конечно, все любят. Так что, девушки, ведите себя соответственно, старайтесь не высовываться, не задавайте лишних вопросов, ждите, когда к вам обратятся, тогда дольше проживете. Среди наших врачей есть очень нервные люди, они не любят, когда им перечат… – он помолчал, собираясь с мыслями. – Вас доставили сюда по приказу нашего Хана, – он снова слегка поклонился в сторону хозяина. – Да, девочки, вам крупно повезло, вы попали в закрытое учреждение, на волю отсюда никто не выходит, но жить и здесь можно. Это небольшой научный Центр, тут ведутся секретные исследования, а для обслуживания ученых и персонала требуются женщины. Извините за прямоту, но как тут еще выразишься? Если вы понравитесь кому-нибудь из здешних мужчин, вас возьмут в жены, конечно, неофициально, если нет – для таких найдется работа на ферме. Тут у нас все свое, полностью автономная система, почти полностью, – гордо заявил он. – Все мы тут подчиняемся только нашему Хану, – он взглянул в сторону Хана, тот равнодушно слушал его. – От его воли зависит, будете ли вы жить или умрете, так же, впрочем, как и все мы. Да, самое главное, если с ним что-нибудь случится, всех без исключения, весь персонал уничтожат, поэтому, как бы ни была горька здесь ваша жизнь, как бы она ни сложилась, все вы должны беспокоиться о его здоровье. Вся территория охраняется двойным кордоном. Есть внутренняя охрана и внешняя, они не выпустят без личного приказа шефа никого, даже меня. Понятно? Если кто-то попытается бежать, предупреждаю, на вышках постоянно находятся снайперы, они отлично стреляют, но сразу убивать не будут, просто перебьют позвоночник, это у них такая проверка на меткость – считается высшим шиком остановить человека, но не убить.
Он оглядел женщин, решая, проняло их или нет? Потом продолжил:
– Одна дура попыталась бежать, так ее подстрелили на контрольной полосе, и она неделю лежала там и стонала, сама не могла выползти. Все понятно, девочки мои, красавицы ненаглядные? Набирали вас для развлечения наших ученых, лаборантов и ребят – охранников, так что вам всем должно быть ясно: если будете грубить, хамить, сразу найдут для такой умной другое применение. Но, считайте, что вам все равно повезло – это все же не бордель, подумайте, сколько девчонок попадает за границу, а тут вы у своих и жить будете получше, богаче, чем многие на воле.
Он повернулся к Маше и другим женщинам постарше, стоящим вместе:
– Ну а вас, тетки, разумеется, привезли сюда для обслуживания, это работа на кухне, на ферме и так далее. Завтра с вами разберемся, а сегодня можете отдыхать, позже покажу вашу комнату.
Потом он снова обратился к молодым:
– Жизнь тут у всех непростая, не думайте, что вас как-то особенно обижают, ничего, как говорится, личного, но слушаться надо.
Его прервал высокий:
– Как эту строптивую звать? Я беру ее себе, потом ту малолетку, – указал Хан на Иру, – и вот эту, экзотику.
Он по-хозяйски поднял подбородок смуглой Лики. Она строптиво отбросила его руку.
– Ну-ну, тихо… Какой же ты национальности?
– Русская…
– Ну, конечно, папа – негр, мама – азиатка, а ты русская… Так, вы трое – ко мне наверх, на второй этаж, ждите меня там. Паша, выбрал?
– Не знаю, Хан, может, эту, – молодой черноглазый парень, в таком же как и шеф, халате стеснительно указал на понравившуюся ему девушку.
– Остальных распределяй сам, Олег, – Хан обернулся к выбранным им девушкам: – Чего ждем? Я же сказал – наверх!
Он двинулся по коридору к видневшейся за поворотом лестнице, девушки все еще мешкали. Рита пыталась прикрыться разорванной блузкой, она гневно смотрела вслед шефу, но уже не рисковала громко возражать. К ним подошел охранник, угрожающе поднял плеть:
– Слышали приказ Хана? Или не дошло? Объяснить?!
И девчата покорно пошли следом за хозяином. Теперь понятно, почему он Хан, – гарем себе завел, как на Востоке… Среди оставшихся воцарилась тишина, но потом как-то незаметно атмосфера изменилась. Группа в голубом распалась, смешалась с девушками. Мужчины весело разглядывали девчонок, бросали им шутливые замечания. Вели себя так, словно они не выбирали себе рабынь, а в каком-то сельском клубе приглашали дивчин на танец. Девчата сначала растерянно жались, шарахались, потом непроизвольно начали прихорашиваться, поправлять растрепанные волосы, одергивать одежду и вот уже сами стали оценивать противоположную сторону, бросать кокетливые взгляды на понравившихся парней, даже отвечать на их остроты. Надя тоже пришла в себя, осмелела, громко парировала замечания и сама же первая смеялась своим сальным шуткам. Удивительно, но она понравилась невысокому, спокойному парню.
Мария потихоньку отделилась от толпы, отошла назад и у стены опустилась на корточки – ноги ее не держали. Она с изумлением отметила, что девушки словно забыли об ужасной сцене, разыгравшейся у них на глазах. Наивные, глупые дети… Ушлые девчата по поведению мужчин сразу поняли, что в халатах – это врачи, статус у них повыше, следовательно, и у их женщин также, и потому отобранные ими девушки уже несколько свысока поглядывали на оставшихся. Они словно гордились оказанной им честью. Но парни в костюмах, лаборанты, выглядели явно симпатичнее и моложе…
Олег Аркадьевич привычно руководил процессом, в спорных случаях сам решал, кому достанется понравившаяся девушка, строго придерживаясь местной служебной иерархии.
– Стоп, стоп! Серега, у тебя же есть девчонка? Ты же не начальник, чтобы иметь гарем, это только Хану полагается! Надеюсь, эти женщины у него дольше продержаться, чем прошлый завоз…
Когда всех девчонок разобрали, Олег Аркадьевич отправил оставшихся в другой корпус, значит, здесь несколько зданий, поняла Мария. Потом он показал ей и ее товаркам комнату в конце коридора первого этажа. Хотя, похоже, это не конец коридора, дальше он поворачивал за угол. Значит, здание в плане, скорее всего, имеет форму буквы «П».
Выделенная им комнатка была совсем небольшая, там стояли четыре кровати, на одной из них сидела старушка, лет восьмидесяти.
– Вот, Наталья, тебе напарницы.
– Привезли смертниц, – она угрюмо смотрела на вошедших. – Проходьте, чего стоять-то, вон койки уже пустые, занимайте.
– Почему смертниц? – переспросила Валя.
– Так нас, старух, для опытов сюда везут. Долго такие тут не живут… Вы только сильно молодые для этого, и чегой-то они вас взяли? Мы тут усе совсем старые были, рухлядь.
– Каких опытов? – Мария почувствовала, что от ужаса у нее немеет язык.
– Так они ищут лекарство от старости и на нас опыты ставлют.
– Тихо, тихо, Наталья, не пугай женщин. Не так уж все страшно… Ну, будете витаминчики принимать, так это и в аптеке можно купить черти-же что, а тут все-таки проверяют, ученые ведь работают, не просто так людей травят…
– Ага, проверяют, на нас… Может, конечно, вам и повезет… Если повезет – помолодеете, а нет, стало быть, нет… Только при мне еще никому не повезло, за полгода пять старух померло…
– Да хватит тебе! Петровна умерла от рака, не успела и попробовать омолодиться… Ну, умер кто-то, так ведь возраст – то у всех у вас какой был! Долгожителей собирали по всем стардомам России, им и без посторонней помощи помирать уж пора было. Так что нечего паниковать, все когда-нибудь умрем… – легко закончил он. – Располагайтесь, дамы, завтра вам выдадут все необходимое – белье там всякое, халаты. Потом решу, кто где будет работать.
– Ишь, мужиков-то не берут, только над бабами куражатся… – продолжала Наталья.
– А кто все время молодится, мужики или женщины? Кто кремами пользуется, подтяжки делает? То-то, потому женщин и везут, им лекарство должно подходить. Кстати, старики тоже тут были, не только бабки. Ну, все, баста, спите.
Олег Аркадьевич торопливо вышел. Кажется, ему было стыдно смотреть на побелевшие, вытянувшиеся лица женщин. Так, примерно этого она и ожидала… Вот такая, значит, у нее будет смерть – на лабораторном столе. Не зря по дороге сюда вспоминала всю свою жизнь, словно прощалась перед смертью…
– Ях-ях-ях, – заохала на свой манер Галя.
Ночью Мария долго ворочалась, ее напарницы уже храпели, а она никак не могла заснуть, в конце концов встала, натянула чей-то халат, висевший на вешалке у двери, скорее всего, он уже не понадобится своей хозяйке, и вышла в коридор. Прошла до холла, а там – к окну. Бездумно смотрела на черное южное небо, усыпанное яркими звездами, на темные силуэты деревьев, на далекую сторожевую вышку с часовым. По двору пробежал громадный пес – тоже, наверно, сторож…
– Чего не спишь?
Она вздрогнула, обернулась – рядом стоял Хан в длинном полосатом махровом халате, подошел так неслышно… Смотрел на нее, сощурившись, подозрительно, недобро…
– Не могу заснуть… – она решила воспользоваться моментом и поговорить с хозяином их жизни, попросить, чтобы он отпустил ее, даже рот открыла, собираясь произнести: «Отпустите меня», – и тут же поняла, что это напрасно, зачем же тогда унижаться?
– И что ты хотела сказать? Чтобы тебя отвезли домой? – он насмешливо смотрел на нее. – Правильно, что не стала этого говорить.
– Почему?
– Бессмысленно, никого не отпущу. И чем же ты хотела мотивировать свою просьбу, какие есть основания? Что-то для кого-то изменится, если ты не вернешься?
Мария задумалась, а что может измениться? Да ничего не изменится. Сын небось и без нее поступит в институт, а муж другую себе найдет… На работе и вовсе не заметят ее исчезновения…
– У меня вот есть цель в жизни, глобальная, так сказать, от ее достижения у многих жизнь поменяется к лучшему. Наверно, из-за этого я и живу, хотя мне предрекали смерть еще семь лет назад. Я нужен человечеству.
– Я тоже нужна, – строптиво ответила она.
– Зачем? Кому? – Он даже рассмеялся. – Ну, расскажи, чем ты там занималась? И что такого особенного не успела сделать, нужного человечеству?
– Думаю, важнее быть нужной одному конкретному человеку, чем всему человечеству. Все человечество – это слишком расплывчато, все равно, что никому…
– Ну, это спорный вопрос. Если я найду способ продления жизни, молодости, то сколько людей будут мне благодарны! И неважно, что нескольким уже прожившим свое теткам, придется ради этого умереть. Ты вот явно свою задачу выполнила – детей родила, верно? Небось этим и гордишься.
– Да, я считаю, что для женщины главное – родить и вырастить умных и здоровых детей, мужчины же пусть двигают прогресс, раз рожать не умеют… А если мужчина заставляет жену еще и работать, то выходит, это он не состоялся как мужик. Хотя и мне гордиться особо нечем, я не мать – героиня.
– Если это твое жизненное кредо, тогда что еще от тебя ждать? Из детородного возраста ты уже вышла, зачем тебе жить дальше? Чтобы борщ мужу сварить? Да чтобы самой его есть и мужа пилить? Признайся, ведь пилила почем зря? – Он явно развеселился и вдохновенно продолжал унижать Марию: – Такие, как ты, только место занимают под солнцем.
– Не я придумала, чтобы люди жили до старости… Должен же кто-то и борщи варить… И потом, я не только мужу, а и сыну нужна.
С этими словами Мария направилась было к своей комнате.
– Стой!
Она не успела остановиться, повернуться, как ее плечо ожег удар плетки. Женщина вскрикнула и невольно схватилась за больное место.
– Мы еще не договорили. Заруби себе на носу, на будущее: если не хочешь получать порку, то жди, когда тебе позволят уйти. Я тебя еще не отпускал… – он помолчал и продолжил, как ни в чем не бывало: – Сколько лет твоим детям?
Мария мочала и он угрожающе поднял плеть.
– Сыну шестнадцать… – растерянно ответила она потирая плечо.