Лаймфорд Нора. Дым без огня

   — Угу… — сонно пробормотал он и взглянул на часы.
   — Кристофер?
   Сон тотчас же слетел с него.
   — Джессика? — У нее был ужасно несчастный голос. — Что такое, котенок? Что-нибудь с машиной? — Был второй час ночи, и его выворачивало наизнанку при мысли о том, что Джессика в такое время стоит где-нибудь на улице.
   — Гм-м, нет. Машина в порядке.
   — Ты задерживаешься на работе?
   — Нет. — Голос стал еще несчастнее. В трубке слышались чьи-то голоса, шаги, телефонные звонки.
   — Извините за беспокойство, но я просто не знаю, что мне делать. Они разрешили мне позвонить только один раз, и…
   Кристофера охватила тревога.
   — Где ты?
   — В полицейском участке. Кристофер без сил опустился в кресло.
   — Боже мой! Тебя арестовали?
   — Вроде того…
   Синглтон старался говорить спокойно, хотя ему хотелось кричать.
   — Что ты хочешь этим сказать?
   — Ну, сегодня в ресторане была облава, и нас всех задержали — официанток, водителей… В общем, всех.
   — Как называется ресторан? — Господи, почему он не спросил этого раньше?
   — «Веселый ковбой».
   — «Веселый ковбой»… — повторил Кристофер, пытаясь вспомнить, что говорят ему эти слова, а когда вспомнил, то у него волосы встали дыбом. — Проклятие!
   — Теперь я думаю, что этот ресторан служит чему-то прикрытием. Но, честное слово, Кристофер, я не знала…
   — Ладно, достаточно. — Голос Синглтона прозвучал резче, чем ему хотелось. — Я буду через несколько минут. Какой участок?
   — Джессика Стоун? — На пороге появился полицейский. — За вами пришли. Джессика вскочила с места.
   — Счастливого пути, милочка, — сказала ярко накрашенная официантка, тоже ждавшая избавления. — Надеюсь, ты скоро найдешь себе работу.
   — Что? Ах, да… И тебе счастливо. — Меньше всего Джессика думала сейчас о новой работе. Ее волновала только встреча с Кристофером. Сгорая от стыда, она проклинала себя за глупость. Подумать только-сунулась работать в ресторан, под вывеской которого скрывался подпольный игорный дом!
   Но хуже всего была эта дурацкая «форма». Пока Джессика шла до коридору, она пыталась подтянуть к горлу открытое декольте, но закончилось это тем что юбка стала еще короче. Как показаться в таком виде Кристоферу? Как он сможет уважать ее после этого?
   Уважать? Смешно говорить! Хорошо, если он еще не упаковал ее вещи. Сначала неприятность с Шейлом, теперь эта история — и все за одну неделю. Ах какую глупость она сделала, уехав их Нью-Йорка!
   Кристофер стоял у стола, разговаривал с офицером. Как показалось Джессике, они были знакомы. О Господи… Опять она позорит его перед друзьями.
   Офицер заметил девушку и кивком указал на нее Кристоферу. Джессика сжалась, пытаясь хоть как-нибудь прикрыться.
   Синглтон медленно повернулся. Было видно, что он старается взять себя в руки. Реакция его была почти спокойной, но Джессике хотелось провалиться сквозь землю: этот псевдокрестьянский наряд, красные туфли на высоких каблуках, чересчур яркий, вызывающий грим, на котором настаивал этот жирный коротышка-местный управляющий…
   — Ты готова, Джессика? — не моргнув глазом, спросил ее Кристофер.
   У девушки перехватило горло, и она только кивнула в ответ.
   — Где твое пальто?
   Она хотела сказать, что все осталось в ресторане, но только пожала плечами.
   Кристофер сурово поглядел на офицера.
   — Вот как теперь принято обращаться с арестованными?
   У офицера тут же заполыхали уши, а Кристофер снял с себя пиджак и накинул его на плечи Джессики. Слава Богу, пиджак доставал ей до колен.
   — Спасибо, — кое-как выдавила она. В этот момент в коридоре началась какая-то суматоха. В центре небольшой толпы шел владелец «Веселого ковбоя». Сцена напоминала репортаж из шестичасовых новостей-репортеры, полиция, пара адвокатов, все что-то кричат, пытаясь подобраться к разъяренному владельцу ресторана… И тут ее как током ударило: возможно, это и будет в шестичасовых новостях…
   — Пошли отсюда. Скорее. — Кристофер схватил девушку под локоть и потащил к выходу.
   — Как это? Разве я не должна подписать какие-нибудь бумаги или внести залог?
   — Конечно нет. Это была обычная облава. Ты всего лишь мелкая рыбешка, которая попала в сеть с настоящими акулами.
   — Эй, советник, а что это вы тут делаете? — спросил чей-то любопытный, вкрадчивый голос.
   Джессика не успела не только поднять глаза, но даже как следует запахнуть пиджак Кристофера, как ее ослепила вспышка магния и клацнул затвор фотоаппарата.
   Она почувствовала, как Кристофера захлестнула волна гнева, от которого дрогнуло все его тело, и несказанно изумилась, когда он насмешливо фыркнул.
   — Руки прочь от моего лица, Хиггинс, — весело сказал Кристофер.
   Хиггинс, который, конечно же, бы газетным репортером, подмигнул фотографу, и сверкнула очередная вспышка. Потом он раскрыл свой блокнот и потащился по лестнице, отставая от них на одну ступеньку.
   — Что это с вами, Синглтон? С каких пор вы таскаетесь по ночам по улицам, как и все мы, простые смертные? — Его взгляд перебегал с Кристофера на Джессику с какой-то неприятной суетливостью и мышиной юркостью.
   — Ваша сенсация осталась там, — сухо ответил Кристофер, кивая в сторону камеры предварительного заключения.
   — Какая сенсация? Что Гарри Нойс в очередной раз что-то не поделил с рэкетирами? — Он закатил глаза, всем своим видом показывая, что это не сенсация, а тоска зеленая, — Вот если бы я мог услышать что-нибудь интересное от постороннего человека…
   Кристофер остановился и резко обернулся к репортеру.
   — Ничего вы здесь не услышите, Хиггинс, так что можете убираться в… — Он умолк и сделал глубокий вдох. Когда он продолжил тираду, то заметно успокоился. — Она вовсе не на побегушках у Нойса. Просто невинный ребенок, который прослужил у Нойса всего четыре дня.
   — Ах, вот как? Тогда почему же вы здесь, советник? Может, она дочка кого-нибудь из тех, кого мы с вами оба знаем и любим? — Хиггинс все еще плелся за ними, надеясь, что Джессика окажется отпрыском кого-нибудь из местных политиканов. Его настырность бросала Джессику в дрожь-правда, не от страха, а от гнева. Кристофер вовсе не нуждался в лишних хлопотах. Всю эту неделю он вставал в семь часов утра и не спал до глубокой ночи. Кому, как не Джессике, было знать это? Когда бы она ни вернулась с работы, он дремал в кресле, дожидаясь ее прихода.
   — Отстаньте от нас. Христа ради! — Она выскочила из-за спины Кристофера и подбоченилась. — Я никто, понятно? Мелкая сошка. Всего-навсего его приемная племянница, Джессика Стоун. Вот и все.
   Она не могла бы сказать, огорчила репортера или только разожгла его любопытство. Однако от нее не ускользнуло, что Кристофер весь напрягся.
   — Как? С-т-о-у-н? — повторил по буквам Хиггинс. — Мисс Стоун, так чего ради вы выбрали для работы такое место, как «Веселый ковбой»? Разве дядя не предупредил вас?
   — Всегда рад видеть вас, Хиггинс. — Кристофер схватил Джессику за руку и потащил девушку к машине.
   — Простите меня. — Джессика не знала, что еще сказать, когда они отъехали от участка. — Простите, — повторила она, прижимая руку к правому глазу, на котором угрожающе нависла слеза.
   Кристофер ничего не ответил, но не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что он сердится. В полном молчании они ехали по городским бульварам, кружили по одним и тем же улицам. Джессика куталась в пиджак, не столько радуясь теплу, сколько с благодарностью думая о доброте Кристофера.
   Она отвернулась. Слишком опасно думать о Кристофере, как о благородном рыцаре в сверкающих доспехах. Вероятнее всего, он просто заботился о своей репутации.
   — Куда мы едем?
   — Никуда. Просто катаемся. Быстрая езда помогает успокоиться.
   — А мне помогает плитка шоколада… — Кристофер действительно улыбнулся или это ей только показалось? — Ваш «джип» остался у «Ковбоя»…
   — Не беспокойся. Полиция вернет его. Я оставил ключи приятелю в участке.
   — И моя одежда тоже там.
   — Забудь о ней. Мы купим другую. — Похоже, в его голосе прозвучало участие.
   Джессика отвернулась, чтобы Кристофер не заметил, как ей больно. Сколько же хлопот она ему доставляла!
   Девушка посмотрела в ночную тьму. Казалось, они выезжают на окраину. Дорога поднималась вверх. Когда несколько минут спустя Джессика оглянулась, у нее перехватило дыхание: внизу мерцали огни Денвера, а перед ними расстилалась огромная, дышавшая теплом прерия…
   Они доехали до поворота, и Кристофер заглушил двигатель. Он сидел прямо, с каменным лицом, устремив взгляд на блистающий огнями город. Наконец он глубоко вздохнул, и Джессика вся съежилась, ожидая услышать нравоучительную тираду о ее работе, легкомысленном наряде и вконец испорченной его, Кристофера, репутации.
   — Как ты себя чувствуешь? — неожиданно мягко спросил он.
   — Вроде нормально. — У Джессики задрожали руки, и она прижала ладони к щекам.
   Синглтон погладил девушку по напряженному плечу. Меньше всего на свете Джессика ожидала этого ласкового прикосновения.
   — Наверно, тебе было страшно?
   Проклятие! Почему сочувствие выносить намного труднее, чем гнев? Гнев не тронул бы ее. Джессика хорошо знала, что это такое. Но тут она совершенно растерялась.
   — Да, немножко, — призналась она. — Меня еще никогда не арестовывали.
   — Ну-ну, все уже позади. Успокойся, котенок. Этого оказалось достаточно. Измученная морально и физически, Джессика дала волю слезам и дрожащим голосом произнесла:
   — О, Кристофер, это было ужасно…
   — Знаю. Иди сюда. — Он протянул руки, и Джессика прильнула к его груди, спрятавшись от всего мира в этих теплых объятиях. Кристофер долго сидел так и гладил ее по волосам. Джессика слышала, как ровно бьется его сердце; было спокойно, уютно, и девушку переполняло чувство защищенности, которое ей так редко доводилось испытывать. Через некоторое время комок в горле растаял, и покой охватил ее усталое тело. Ей хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно.
   Но вскоре Джессика почувствовала, что подлокотник впивается ей в ребро. Да и Кристоферу, наверно, было холодно без пиджака. С сожалением она высвободилась из его объятий и откинулась на спинку сиденья.
   — Считайте, что я уже успокоилась. — Девушка начала стягивать с себя пиджак, но Кристофер остановил ее.
   — Со мной все в порядке. — Синглтон завел двигатель, и сердце ее упало.
   — Нам уже пора?
   — Нет. Просто я включил печку.
   — А, хорошо… — Ей хотелось навсегда остаться с ним здесь, всю жизнь ощущать его заботу и внимание. — Тут так красиво, — торопливо сказала она. Как будто дело было именно в этом… Затем Джессика посмотрела ему в глаза. — Кристофер, почему вы не везете меня прямо в аэропорт?
   Он развернулся и оперся спиной о дверцу.
   — О чем это ты?
   — Хорошо, спрошу по-другому: почему вы так спокойно отнеслись к истории с «Веселым ковбоем»?
   Кристофер смотрел на нее, но думал о чем-то другом, очень давнем. Он унесся мыслями куда-то далеко-далеко и совсем забыл, где находится.
   — Я и сам когда-то работал в весьма сомнительном месте, — наконец признался он. — Отец умер, когда мне было десять лет, так что пришлось хлебнуть всякого…
   Джессика открыла рот, но ничего не сказала. Кристофер был адвокатом, жил в прекрасном доме и имел влиятельных друзей. У него была приходящая прислуга и новый «БМВ». Джессика была уверена, что он жил так всегда.
   — Где вы росли, Кристофер? — спросила она, поняв наконец, что не знает о нем самых простых вещей. Глэдис ни словом не упоминала о своем прошлом при ней.
   — В маленьком поселке, милях в семидесяти отсюда. — Он неопределенно махнул рукой. — У нас была небольшая ферма, — грустно улыбнулся он, — но после смерти отца все полетело кувырком.
   — А какая ферма? Коровы? Цыплята? Гуси?
   — В основном люцерна. Огромные поля люцерны. Иногда мы с Глэдис сидели и ночами напролет мечтали о том, что будет, когда мы вырастем. И конечно, все мечты начинались с того, что мы уезжаем далеко-далеко. — Легкая грусть проскользнула в его хрипловатом голосе. — Глэдис мечтала попасть в Голливуд и стать актрисой. Или спрятаться на грузовом пароходе, уплыть в Испанию и выйти там замуж за богатого гранда.
   — А о чем мечтали вы? — шепотом спросила Джессика.
   — Я? Улететь на ракете на Марс. Или участвовать в родео, сидя на диком мустанге.
   Джессика слушала воспоминания Кристофера, сидя тихо как мышка. Что-то в них ее настораживало.
   — Но все дело в деталях. Глэдис так разукрашивала ими свои мечты, что ночи становились настоящим праздником…
   Вот оно что. Девушку настораживала привязанность Кристофера к Глэдис.
   — Моя сестренка могла десять минут кряду описывать салат из креветок, который мы будем есть каждый день, когда разбогатеем. Я даже не знал, что это такое, но чувствовал во рту его вкус.
   Синглтон помолчал, опустив голову, и вздохнул.
   — М-да… — Вот и все, что он вымолвил, но Джессика хорошо поняла, что заставляет его тосковать.
   — Когда она от вас уехала?
   — Когда мне исполнилось десять. Ей было тогда семнадцать. Огни большого города… Несколько месяцев спустя мы узнали, что она вышла в Денвере замуж. — Улыбка сошла с его лица, и оно снова стало печальным.
   — А что делали вы?
   — Я? Учился и пытался помогать матери. Но много ли я мог? Когда я окончил школу, ферму продали. — В его голосе звучала горечь. — После этого мы тоже переехали в Денвер, но Глэдис уже там не было.
   Странно, подумала Джессика. Они поехали в Денвер, думая встретиться с Глэдис, а та даже не сообщила им о своем отъезде…
   Но вслух она ничего не сказала, понимая, что Кристоферу приятнее вспоминать о молоденькой девушке, поверявшей брату сокровенные мечты теплой летней ночью, а не о жесткой, самовлюбленной женщине, в которую превратилась сестра. Может, он даже и не подозревает о такой перемене. И неожиданно Джессика поняла, что ей меньше всего хочется разубеждать его.
   — Ваша мать все еще живет в Денвере? Кристофер покачала головой.
   — Она умерла через три месяца после переезда. У Джессики сжалось сердце.
   — О, простите, Кристофер… — Только теперь до нее дошло, насколько он одинок и как давно это тянется. Джессика заколебалась, не рассказать ли ей о собственной матери. Может, ему станет легче, если кто-то разделит с ним горе… Нет. Лучше перевести разговор на что-нибудь другое. — А как же вы стали юристом?
   — Как все, у кого нет денег. Государственная школа, финансовая поддержка, работа… Джессика шумно выдохнула.
   — Что ж, вы вправе гордиться собой. Посмотрите, чего вы достигли.
   — Да. — Он смотрел прямо перед собой, и лоб его перерезала горькая морщинка, которую Джессике хотелось разгладить пальцами. Или поцелуем. — Какой длинный ответ на простой вопрос, да?
   Джессика непонимающе заморгала.
   — На какой вопрос?
   — О твоем сегодняшнем аресте и о том, почему я не рассердился. В первом ты не виновата, а сердиться мне следовало только на себя. Я должен был догадаться, что за твоим стремлением работать кроется что-то очень важное. Но я не предполагал, что ты сразу разовьешь столь бурную деятельность, котенок.
   — Это… — Джессике хотелось сказать, зачем ей нужно работать, но она боялась насмешек. — Это… — попыталась она снова и опять замолчала. Кристофер наклонился и убрал с ее щеки завиток волос. Она повернула голову и вдруг почувствовала, что может доверять ему. — Я хочу учиться.
   Кристофер наклонил голову набок.
   — Вот как? — Потом он наклонил голову в другую сторону. — Я бы… — И вдруг широко улыбнулся. — Так это же чудесно, Джессика! Просто здорово! А чем бы ты хотела заняться?
   Джессика с трудом проглотила комок в горле. Стоило завести об этом разговор, как люди начинали над ней смеяться.
   — Строго говоря, это не столько курс занятий, сколько педагогическая практика. Вы, наверно, не знаете, как велика сейчас потребность в квалифицированном уходе за детьми…
   — А-а, понимаю. Сейчас так много работающих женщин. Всякие детские дневные центры…. Джессика отвела взгляд.
   — Нет, это не совсем то… Видите ли… — Ей было трудно решиться, но все же она собралась с духом и выпалила:-Я хочу пойти в школу для нянь.
   Она приготовилась услышать дикий хохот или в лучшем случае недоуменный вопрос, но слышала только шум весеннего ветра, шелестевшего в сухой траве у дороги.
   — Очень интересно, — сказал Кристофер. Джессика открыла рот от изумления.
   — Теперь понимаю. Вот откуда все эти книги по уходу за детьми… — Глаза Кристофера весело заблестели: казалось, он решил часть сложной головоломки. — Но разве так уж необходимо закончить школу, чтобы стать няней?
   — Дипломированная няня-это совсем другое дело. Это престижно. Агентства по найму рвут их с руками и ногами. Кроме того, таких нянь освобождают от домашней работы, — нравоучительно закончила она.
   Кристофер рассмеялся. — А как платят?
   — Вполне прилично, если у тебя есть диплом. А еще выдают одежду, некоторые льготы и пособия — вроде возмещения расходов на лечение.
   — А еще бесплатное жилье и питание.
   — Правильно, и это тоже. Конечно, многое зависит от места, где работаешь. А самые высокооплачиваемые няни — в Нью-Йорке…
   Кристофер насторожился.
   — И где же находится эта школа для нянь. В Нью-Йорке?
   — Не только. Есть много других.
   Он немного поколебался, но все же спросил:
   — А в Денвере? Джессика кивнула.
   — Я уже запросила анкету в одном из колледжей.
   — Гм… Странно, почему Глэдис ничего не сказала мне об этом. Ты что, недавно это решила и не успела поговорить с ней?
   — О, Глэдис знает. — Радость от того, что она поделилась с ним своей заветной мечтой, вдруг померкла.
   — И все-таки я чего-то не понимаю. Ты работаешь, чтобы скопить на плату за обучение?
   — Да. — Она слишком поздно поняла свою ошибку.
   — Но почему? Почему нельзя договориться об этом с Глэдис?
   Джессика растерялась. Ей не хотелось говорить о своих опасениях, что Глэдис не сдержит слова оплатить учебу. И еще больше не хотелось признаваться, что мачеха распоряжается всеми деньгами. Этот разговор мог закончиться для Кристофера большим разочарованием. Он узнал бы о существовании в характере любимой сестры таких черт, о которых Джессика предпочитала молчать.
   — Я договорюсь, — уклончиво ответила она, — когда Глэдис будет здесь. Просто надо встретиться… — Она взглянула на светящиеся стрелки часов. — Ой, Кристофер, как поздно!
   Он со вздохом отпустил ее плечи и рывком включил мотор, словно старался забыть о чем-то неприятном.
   Джессика понемногу приходила в себя. Сидеть вдвоем с Кристофером было чудесно, и, если такое больше никогда не повторится, она хотела бы сохранить воспоминания об этом на всю оставшуюся жизнь.

Глава 6

   На следующее утро Кристофер ехал на работу в сильном смятении. Джессика оказалась совсем не так проста. Няня? Что ж, мечта не хуже всякой другой…
   Беспокоило его иное. Видно, эта мечта была выношена очень давно. Почему же Глэдис ничего ему не сказала? Зачем девчонке бегать с работы на работу? Кристофер побарабанил пальцами по рулю и нахмурился. Может быть, Джессика слишком часто меняет пристрастия? Не из-за этого ли Глэдис скептически отнеслась к ее новой затее? Да, скорее всего…
   Но это отнюдь не объясняло, почему Джессике нужно самой зарабатывать деньги на учебу, и эта ее странная просьба не брать с нее плату за комнату и еду… А непонятнее всего было крайнее удивление, появлявшееся в глазах Джессики каждый раз, когда Кристоферу случалось помочь ей.
   Приехав на стоянку, он выключил зажигание и несколько минут сидел, уставившись в одну точку. Нехорошо, что он так много думает об этой девушке. На работе он частенько бывал усталым и рассеянным. Нет, этого никто не замечал: работал он по-прежнему безупречно. Но мысли о Джессике не оставляли его ни на минуту.
   Хуже всего было то, что эти мысли заставляли его изменять своим привычкам. Синглтон не мог понять, почему это произошло, но Джессика ворвалась в его жизнь как брошенный в воду камень, от которого покрывается кругами вся поверхность взбаламученного стоячего пруда. Она вынудила Кристофера переосмыслить все, что он делал. Он начал по-другому относиться к своим словам, поступкам, а главное — к тем целям, которые ставил перед собой, к своим взаимоотношениям с коллегами и клиентами. Кристофер засомневался даже в своем чувстве к Эмили. В самом деле, ведь он вовсе не любил эту женщину, но тогда зачем же встречался с ней?
   Да, ничего хорошего… А сквернее всего было то, что под влиянием Джессики он начал совершать поступки, которые были ему невыгодны и которых он никогда не совершил бы раньше. Одна ссора с Максимилианом Шейлом чего стоит! Он не любил Шейла, и этот наглец получил только то, чего заслуживал давным-давно. Но ни на что подобное Кристофер не решился бы, если бы в этом деле не была замешана Джессика.
   А теперь добавилось дельце с ее арестом. Страшно даже подумать, какой шум поднимут партнеры, если до них дойдет слух об этой истории.
   Кристофер устало закрыл глаза. С появлением Джессики на его плечи легла тяжелая ноша. За какие-то две недели она ухитрилась изменить его жизнь.
   Кристофер тряхнул головой, пытаясь освободиться от мыслей о Джессике. Его ждала работа.
   Секретарша, не отрываясь от пишущей машинки, приветствовала его коротким кивком. Это было необычно.
   — Доброе утро, Нэнси.
   Она подняла голову лишь для того, чтобы буркнуть:
   — Вас ждут. В кабинете у Драйвера. Кристофер тут же почувствовал, что у него учащенно забилось сердце. Неужели решен вопрос о его продвижении?
   — Когда?
   — Прямо сейчас, — ответила Нэнси, не поднимая глаз.
   Оставив кейс в кабинете, Кристофер поспешил в офис Драйвера.
   — Вы вызывали?
   В него тут же впились три пары глаз.
   — Сядьте, Кристофер, — произнес Томас Роут тоном, не терпящим возражений. Он остался стоять.
   — В чем дело?
   С гримасой отвращения Майкл Драйвер швырнул через стол развернутую газету. Даже не взглянув на нее, Кристофер уже знал, что там напечатано. Пол закачался у него под ногами.
   — Ох и ночка была! — все еще пытался шутить он, мечтая в эту секунду лишь об одном: свернуть шею репортеру Хиггинсу.
   — Не сомневаюсь, — сурово вставил Питер Магерс.
   Подпись под фотографией гласила: «Адвокат Кристофер Синглтон сопровождает свою приемную племянницу Джессику Стоун из полицейского участка после произведенной прошлой ночью облавы в „Веселом ковбое“. Мисс Стоун работает в этом ресторане официанткой».
   — Ладно, покончим с этим, — не выдержал Кристофер. — Я вижу, вы не испытываете восторга. Лицо Драйвера угрожающе побагровело.
   — Вы чертовски проницательны. Кристофер, надеюсь, вы понимаете, мы не желаем быть замешанными в скандалах подобного рода?
   Кристофер почувствовал, что кровь бросилась ему в лицо.
   — О каком скандале вы говорите? В заметке ясно сказано, что облава была массовой и что большинство служащих ресторана ни в чем не виновато.
   — Люди обычно не читают такие заметки до конца. Они видят пару абзацев, фотографию и делают вывод. Боже милостивый, Кристофер, что случилось с вашим здравым смыслом? Месяц назад вы ни за что не появились бы на людях с женщиной, одетой подобным образом, не говоря уж о том, чтобы сфотографироваться с ней.
   У Кристофера заныло в груди от желания схватить Драйвера за лацканы пиджака и как следует потрясти. Однако он заставил себя сосчитать до десяти и успокоиться. В общем, эта троица в чем-то была права.
   — Хорошо еще, что название нашей фирмы не упомянуто, — вставил Роут. — И на том спасибо. Но, Кристофер… — Он укоризненно покачал головой.
   — Как долго эта девушка будет оставаться в вашем доме? — воззрился на Кристофера Драйвер.
   — Я не знаю. — Кристофер с вызовом посмотрел на босса.
   — Что ж, дело ваше. Только пусть ведет себя тише воды, ниже травы, вы поняли?
   Кристофер прекрасно понимал, что не должен злиться. Они правы, тысячу раз правы. Однако он был вне себя от ярости.
   — О'кей. Это все, что мы хотели вам сказать, — пробурчал Драйвер. — За то короткое время, что вы работаете у нас, вы стали одним из самых ценных работников фирмы. Только поэтому вы так легко отделались.
   Кристофер подавил негодование и направился двери.
   — Одну минуту. Мы хотим попросить вас подключиться к оформлению документов Максимилиана Шейла. Теперь мы ведем все его дела.
   — Вы говорите о документах, над которыми работает Полак? — уточнил Кристофер.
   — Да. Нам бы хотелось, чтобы вы тоже занялись этим делом. Понимаете, надо проследить, чтобы в контракт были включены наиболее выгодные для нас пункты. — Драйвер не ждал ответа. — Ждем вас в час в конференц-зале.
   Всю дорогу, до своего кабинета Кристофер непрерывно чертыхался. Заняться этим делом? Проследить за включением наиболее выгодных пунктов? Кого они хотят обмануть? Не было в фирме человека, который бы не знал, что Полак увяз в этом деле с головой.
   Пытаясь справиться с гневом, Кристофер принялся за работу.
   — Прекрасная фотография, Кристофер, — насмешливо бросил Ричард, просунув голову в его кабинет и помахав утренней газетой. И тут терпение Синглтона лопнуло. — Передай этой «несвятой» троице, что я плохо себя чувствую и ушел домой, — заявил он секретарше, проходя через приемную.
   Джессика проснулась от непрерывного звона дверного колокольчика. Она помотала головой, стряхивая остатки сна. На часах было тридцать две минуты одиннадцатого.