Страница:
Но если дело не во внешности, тогда в чем? Ее смущает роскошь этого дома? Не исключено. Обычно ее клиентами были люди победнее. Надо сказать, что Тотенхэм не мог похвастаться богачами вроде Фултонов или миссис Клеверли. Но для хорошего работника статус клиента не должен иметь никакого значения, а Келли считала себя хорошим работником… Она же была няней месяца!
– Вы так и будете стоять в дверях, мисс Как-вас-там? – лениво поинтересовался Фултон. – Присаживайтесь, в ногах правды нет.
Он похлопал по дивану рядом с собой. Пола халата распахнулась, обнажив крепкую загорелую ногу. Келли покраснела от негодования. Кажется, он специально провоцирует ее. Вот и ответ на вопрос, почему она сама не своя. Потому что он намеренно пытается вогнать ее в краску.
– Я бы хотела увидеть Эдди, – негромко, но твердо произнесла она. – Вы не проводите меня к нему?
– Проводить вас к Эдди… – эхом повторил Фултон и отпил еще глоток. – На сколько времени вас наняли, напомните мне, пожалуйста.
– С половины девятого вечера в пятницу до вечера воскресенья.
– И позвонила вам бабушка?
– Простите?
– Я имею в виду Барбару Клеверли.
– Да, позвонила миссис Клеверли, – кивнула Келли. – Бабушка? Вы назвали ее бабушкой? Она сказала, что Эдди – это ее внук, а получается, что правнук?
– Почему правнук? – усмехнулся Фултон. – Внук. Я и есть Эдди.
За время своей работы в «Суперняне» Келли приходилось сталкиваться со многим и слышать всякое. Она старательно вырабатывала в себе хладнокровие, потому что лишь спокойствие и выдержанность помогали ей во всех внештатных ситуациях. Но сейчас она открыла рот и вытаращила глаза, не в силах вымолвить ни слова. Этот красавец с опухшей от сна физиономией – Эдди Фултон? Восьмилетний внук миссис Клеверли? Кто из них двоих бредит?
– Да, я удивлен не меньше вас, – произнес мужчина, вставая. – На бабушку иногда такое находит.
– Но она сказала, что Эдди восемь лет!
– Когда-то мне было восемь. С тех пор немало воды утекло. Бабушка просто забыла. С ней такое случается. Возраст, знаете ли…
– Вы меня разыгрываете.
– Показать документы? Вспомнить бы, куда я задевал права… – Он сморщил лоб, якобы припоминая. – А, должны быть в кармане пиджака, в котором я вчера… Впрочем, неважно, сейчас принесу.
Роджер или Эдди поднялся на второй этаж и вернулся с правами.
– Держите.
Келли изучила их до последней точки. Ошибки быть не могло. Под фотографией красавца значилось имя Эдуарда Фултона.
– Значит, вы действительно Эдди, – прошептала Келли, возвращая права владельцу.
– Точнее Эдуард Грэхем Фултон. Но если вам больше нравится Эдди, я согласен потерпеть.
Келли провела рукой по лбу.
– Я д-должна п-позвонить, – пробормотала она, заикаясь. – Немедленно.
– Пожалуйста, – любезно улыбнулся он. – Телефон вон там, на столике за лестницей.
На негнущихся ногах Келли подошла к столику и сняла трубку. Агнесс должна быть сейчас дома. Ох, как она разозлится, когда узнает, в чем дело…
– Агнесс Мерчисон у телефона, – раздался в трубке бодрый голос директора «Суперняни».
– Агнесс, привет, это Келли.
– Келли? Что-то случилось?
У Агнесс было потрясающее чутье на неприятности. К тому же она знала, что Келли на работе и без причины никогда не станет звонить.
– Случилось.
Келли покосилась на Эдуарда, который сидел на нижней ступеньке лестницы и с явным удовольствием слушал ее. Уходить он не собирался.
– В чем дело? – нетерпеливо воскликнула Агнесс. – Ты где?
– В доме Фултонов, конечно.
– Неприятности с Эдди?
Голос Агнесс задрожал от страха. Невозможно представить себе, что с ними сделает влиятельная Барбара Клеверли, если с ее дорогим единственным внучком произойдет что-нибудь кошмарное под присмотром девушки из «Суперняни»!
– С Эдди все в порядке, – с сарказмом произнесла Келли. – Даже более чем. Сейчас он сидит на лестнице в банном халате и пьет виски.
– Коньяк, – шепотом поправил ее Эдуард. – Ненавижу виски.
– Что-о? – Агнесс закричала так, что ее мог услышать весь Тотенхэм. – И ты ему позволяешь?
– А ты думаешь, я могу запретить взрослому мужчине пить?
Агнесс потребовалась целая минута, чтобы осознать сказанное.
– Что ты имеешь в виду, Келли?
– А то, что миссис Клеверли ошиблась. Малышу Эдди не восемь лет, а все тридцать восемь!
Агнесс ойкнула.
– Ты уверена?
– На сто процентов.
– Может, тебя разыгрывают?
– Я видела его права.
– И что теперь делать?
– Я надеялась, ты мне скажешь.
Агнесс снова замолчала.
– Я не могу здесь оставаться, ты же понимаешь, – прошептала Келли, прикрывая трубку рукой. – Глупо нянчиться с взрослым мужиком.
– Ну не скажи, – устало отозвалась Агнесс. – У его бабки могли быть свои причины…
– Старческий маразм!
– Я все слышу, – сказал Фултон.
– Черт, хватит подслушивать! – разозлилась Келли.
– Не чертыхайся! – рявкнула Агнесс. – Возьми себя в руки. У нас есть заказ. Есть даже оплата, которую аннулируют, если мы не выполним свои обязательства. Есть клиентка, в конце концов, старая взбалмошная склеротичка, но очень богатая и влиятельная. Она предупреждала, что няне понадобится терпение. Очень много терпения.
– И что?
– А то, что ты отработаешь субботу и воскресенье, как мы договаривались.
– Агнесс, ты в своем уме? Я не могу!
– Можешь. Подумай о репутации «Суперняни». Мы утверждаем, что беремся за самых трудных детей. Раз Барбара Клеверли считает своего внука ребенком, мы ей не будем перечить.
– Господи, Агнесс, что ты говоришь? Что я буду с ним делать все выходные?
Келли боязливо оглянулась на своего подопечного, но он был целиком и полностью занят своим коньяком и вроде бы ничего не слышал.
– Придумай что-нибудь, – хохотнула Агнесс. – Ты же у нас девушка месяца.
– Ну пожалуйста…
– Никаких пожалуйста.
Агнесс посуровела. Это уже была не подруга, а строгая начальница.
– У тебя есть работа, Келли Хиггинс, так что будь любезна ее выполнить. Да и чего ты нервничаешь? Он наверняка уйдет сейчас куда-нибудь. Ты ему нужна еще меньше, чем он тебе. Всего дел – посидеть в роскошном доме и в бассейне искупаться. Звони, если что.
– А толку? – уныло спросила Келли.
– Все равно звони. Хочу быть в курсе того, как у вас идут дела.
Агнесс хихикнула и отключилась. Келли со злостью бросила трубку на телефон.
– Поаккуратнее, пожалуйста, с моим имуществом, – назидательно сказал Эдуард.
Келли посмотрела на него. Он по-прежнему сидел с бокалом на лестнице и жизнерадостно улыбался. Она вздохнула. Предстояли очень нелегкие выходные.
3
– Вы так и будете стоять в дверях, мисс Как-вас-там? – лениво поинтересовался Фултон. – Присаживайтесь, в ногах правды нет.
Он похлопал по дивану рядом с собой. Пола халата распахнулась, обнажив крепкую загорелую ногу. Келли покраснела от негодования. Кажется, он специально провоцирует ее. Вот и ответ на вопрос, почему она сама не своя. Потому что он намеренно пытается вогнать ее в краску.
– Я бы хотела увидеть Эдди, – негромко, но твердо произнесла она. – Вы не проводите меня к нему?
– Проводить вас к Эдди… – эхом повторил Фултон и отпил еще глоток. – На сколько времени вас наняли, напомните мне, пожалуйста.
– С половины девятого вечера в пятницу до вечера воскресенья.
– И позвонила вам бабушка?
– Простите?
– Я имею в виду Барбару Клеверли.
– Да, позвонила миссис Клеверли, – кивнула Келли. – Бабушка? Вы назвали ее бабушкой? Она сказала, что Эдди – это ее внук, а получается, что правнук?
– Почему правнук? – усмехнулся Фултон. – Внук. Я и есть Эдди.
За время своей работы в «Суперняне» Келли приходилось сталкиваться со многим и слышать всякое. Она старательно вырабатывала в себе хладнокровие, потому что лишь спокойствие и выдержанность помогали ей во всех внештатных ситуациях. Но сейчас она открыла рот и вытаращила глаза, не в силах вымолвить ни слова. Этот красавец с опухшей от сна физиономией – Эдди Фултон? Восьмилетний внук миссис Клеверли? Кто из них двоих бредит?
– Да, я удивлен не меньше вас, – произнес мужчина, вставая. – На бабушку иногда такое находит.
– Но она сказала, что Эдди восемь лет!
– Когда-то мне было восемь. С тех пор немало воды утекло. Бабушка просто забыла. С ней такое случается. Возраст, знаете ли…
– Вы меня разыгрываете.
– Показать документы? Вспомнить бы, куда я задевал права… – Он сморщил лоб, якобы припоминая. – А, должны быть в кармане пиджака, в котором я вчера… Впрочем, неважно, сейчас принесу.
Роджер или Эдди поднялся на второй этаж и вернулся с правами.
– Держите.
Келли изучила их до последней точки. Ошибки быть не могло. Под фотографией красавца значилось имя Эдуарда Фултона.
– Значит, вы действительно Эдди, – прошептала Келли, возвращая права владельцу.
– Точнее Эдуард Грэхем Фултон. Но если вам больше нравится Эдди, я согласен потерпеть.
Келли провела рукой по лбу.
– Я д-должна п-позвонить, – пробормотала она, заикаясь. – Немедленно.
– Пожалуйста, – любезно улыбнулся он. – Телефон вон там, на столике за лестницей.
На негнущихся ногах Келли подошла к столику и сняла трубку. Агнесс должна быть сейчас дома. Ох, как она разозлится, когда узнает, в чем дело…
– Агнесс Мерчисон у телефона, – раздался в трубке бодрый голос директора «Суперняни».
– Агнесс, привет, это Келли.
– Келли? Что-то случилось?
У Агнесс было потрясающее чутье на неприятности. К тому же она знала, что Келли на работе и без причины никогда не станет звонить.
– Случилось.
Келли покосилась на Эдуарда, который сидел на нижней ступеньке лестницы и с явным удовольствием слушал ее. Уходить он не собирался.
– В чем дело? – нетерпеливо воскликнула Агнесс. – Ты где?
– В доме Фултонов, конечно.
– Неприятности с Эдди?
Голос Агнесс задрожал от страха. Невозможно представить себе, что с ними сделает влиятельная Барбара Клеверли, если с ее дорогим единственным внучком произойдет что-нибудь кошмарное под присмотром девушки из «Суперняни»!
– С Эдди все в порядке, – с сарказмом произнесла Келли. – Даже более чем. Сейчас он сидит на лестнице в банном халате и пьет виски.
– Коньяк, – шепотом поправил ее Эдуард. – Ненавижу виски.
– Что-о? – Агнесс закричала так, что ее мог услышать весь Тотенхэм. – И ты ему позволяешь?
– А ты думаешь, я могу запретить взрослому мужчине пить?
Агнесс потребовалась целая минута, чтобы осознать сказанное.
– Что ты имеешь в виду, Келли?
– А то, что миссис Клеверли ошиблась. Малышу Эдди не восемь лет, а все тридцать восемь!
Агнесс ойкнула.
– Ты уверена?
– На сто процентов.
– Может, тебя разыгрывают?
– Я видела его права.
– И что теперь делать?
– Я надеялась, ты мне скажешь.
Агнесс снова замолчала.
– Я не могу здесь оставаться, ты же понимаешь, – прошептала Келли, прикрывая трубку рукой. – Глупо нянчиться с взрослым мужиком.
– Ну не скажи, – устало отозвалась Агнесс. – У его бабки могли быть свои причины…
– Старческий маразм!
– Я все слышу, – сказал Фултон.
– Черт, хватит подслушивать! – разозлилась Келли.
– Не чертыхайся! – рявкнула Агнесс. – Возьми себя в руки. У нас есть заказ. Есть даже оплата, которую аннулируют, если мы не выполним свои обязательства. Есть клиентка, в конце концов, старая взбалмошная склеротичка, но очень богатая и влиятельная. Она предупреждала, что няне понадобится терпение. Очень много терпения.
– И что?
– А то, что ты отработаешь субботу и воскресенье, как мы договаривались.
– Агнесс, ты в своем уме? Я не могу!
– Можешь. Подумай о репутации «Суперняни». Мы утверждаем, что беремся за самых трудных детей. Раз Барбара Клеверли считает своего внука ребенком, мы ей не будем перечить.
– Господи, Агнесс, что ты говоришь? Что я буду с ним делать все выходные?
Келли боязливо оглянулась на своего подопечного, но он был целиком и полностью занят своим коньяком и вроде бы ничего не слышал.
– Придумай что-нибудь, – хохотнула Агнесс. – Ты же у нас девушка месяца.
– Ну пожалуйста…
– Никаких пожалуйста.
Агнесс посуровела. Это уже была не подруга, а строгая начальница.
– У тебя есть работа, Келли Хиггинс, так что будь любезна ее выполнить. Да и чего ты нервничаешь? Он наверняка уйдет сейчас куда-нибудь. Ты ему нужна еще меньше, чем он тебе. Всего дел – посидеть в роскошном доме и в бассейне искупаться. Звони, если что.
– А толку? – уныло спросила Келли.
– Все равно звони. Хочу быть в курсе того, как у вас идут дела.
Агнесс хихикнула и отключилась. Келли со злостью бросила трубку на телефон.
– Поаккуратнее, пожалуйста, с моим имуществом, – назидательно сказал Эдуард.
Келли посмотрела на него. Он по-прежнему сидел с бокалом на лестнице и жизнерадостно улыбался. Она вздохнула. Предстояли очень нелегкие выходные.
Дневник Авроры Каннингэм
27 августа
Я вернулась домой только вчера, а кажется, что живу здесь целый год. Школа осталась далеко позади, что, с одной стороны, хорошо. Мне не надо больше ничего учить и до дрожи в коленях бояться строгую сестру Агату. Но есть и плохая сторона. Если все в жизни будет теперь происходить так быстро, то я оглянуться не успею, как стану такой же, как тетя Мэгги, – старой и ворчливой.
Хотя сейчас лучше не думать о плохом. Сегодня мама повезла меня по магазинам. Она говорит, что я одеваюсь просто ужасно и что за несколько дней мне надо срочно привить вкус. Девушка из хорошей семьи должна выглядеть как картинка, а не как монашка. Интересно, с какой стати тогда они отдали меня в школу доминиканского ордена «Сестры Марии». Дань маминому католическому прошлому, я полагаю. Но в таком случае тем более несправедливо обвинять меня в том, что я не умею одеваться!
Мы провели в магазинах весь день и потратили кучу денег. Если начать описывать все, что мне купили, то не хватит и двух толстых тетрадей. В эту одежду, наверное, можно было бы одеть всех девочек нашей школы. Недаром в моей спальне не просто шкаф для вещей, а отдельная комната. Но самое главное, мне купили настоящее вечернее платье с декольте и огромным разрезом. Оно нежно-розовое, с брошкой из разноцветных камней и широкой оборкой по подолу. Я влюбилась в него с первого взгляда.
Единственный минус в том, что к платью мне купили туфли на высоких каблуках, а для меня это трагедия, не больше и не меньше.
Кому-то это покажется смешным, но я ни разу не ходила на каблуках выше трех сантиметров. Когда мама осознала это, она пришла в ужас и велела мне срочно тренироваться, потому что тридцатого августа мы приглашены к О’Коннорам на прием в честь дня рождения отца Билли. Меня официально представят большому свету, и там я наконец увижу своего жениха после двух лет разлуки.
Сегодня я тренировалась целых полчаса, а похвастаться могу только тем, что едва не вывихнула щиколотку. На каблуках я чувствую себя громадной и неуклюжей. Колени дрожат, ноги болят. Кажется, что я ступаю очень тяжело и вот-вот упаду. Не знаю, как это выглядит со стороны, но, наверное, тоже не очень привлекательно. Так что мысль о том, что на приеме у О’Конноров мне придется ходить на каблуках, пугает меня не меньше, чем встреча с Билли.
Я ужасно волнуюсь. Когда семь лет живешь в одном мире, а потом вдруг перемещаешься в другой, всегда страшно. Хотела бы я, чтобы мои подруги были рядом! Но это невозможно. Как сказала мама, Аврора Каннингэм должна четко понимать, с кем ей подобает общаться, а с кем нет. Теперь она каждую свободную минуту рассказывает мне историю нашей семьи, чтобы я прониклась собственной значимостью и осознала свое место в обществе. Но на самом деле эти рассказы только нагоняют на меня тоску. Одно я знаю точно. Что бы мама ни говорила, я обязательно позову на свою свадьбу Келли и Линду, хотя одна из них сирота, а другая – дочь итальянских эмигрантов. Может, в жилах Авроры Каннингэм и течет голубая кровь, но друзей она не забывает!
3
Первым, что сказал Эдуард Фултон, было:
– Между прочим, дорогая няня, меня никто никогда так не оскорблял.
– Чем я вас оскорбила? – изумилась Келли.
– Мне не тридцать восемь лет, а двадцать девять! Существенная разница, правда?
Келли язвительно улыбнулась.
– Простите, никогда не умела определять возраст взрослых людей. Я специализируюсь по детям.
– Но не до такой же степени! Неужели я так плохо выгляжу?
– Если бы вы вчера выпили побольше, я бы дала вам все пятьдесят.
Фултон рассмеялся, но Келли видела, что задела его за живое.
– Ничего, сейчас приму душ, переоденусь и предстану перед вами во всей красе, – сказал он, вставая.
– Не стоит. Я все равно здесь надолго не задержусь.
– Неужели? А мне показалось, что ваша начальница приказала вам отработать выходные. Иначе вам не заплатят. Или я ослышался?
Келли скрипнула зубами.
– Она-то приказала. Но есть еще и вы. Вряд ли вам захочется, чтобы все выходные в вашем доме торчала неизвестная девица. Так, мистер Фултон?
Эдуард ехидно ухмыльнулся, и Келли поняла, что ничего хорошего для себя она сейчас не услышит.
– Не имею ничего против неизвестных девиц. Особенно таких симпатичных. У вас натуральный цвет волос или крашеный?
– Натураль… – начала Келли, но вовремя спохватилась. – Вас это не касается!
– Вы со всеми своими подопечными разговариваете в таком тоне?
– Нет, только с теми, кто старше пятнадцати.
– А вам не кажется, что это дискриминация по возрасту?
– Мне кажется, это здравый смысл.
– Удивительно, что человек с такими взглядами работает няней. Я так понимаю, что вы милы только с детьми, а их родителям хамите, да?
Келли глубоко вздохнула и приказала себе успокоиться. Фултон провоцирует ее. Он знает, что ей некуда деваться, и намеренно издевается. Его устраивает, что она проведет здесь выходные? Отлично. Но пусть готовится к тому, что игра будет идти по ее правилам!
– Извините. – Келли улыбнулась как можно сердечнее. – Я просто немного растерялась. Но сейчас все в порядке. Главное для «Суперняни» это желания наших клиентов.
– Для «Суперняни»?
– Так называется наше агентство. Вы могли видеть рекламу по телевизору.
Эдуард задумчиво поскреб щетину на подбородке.
– Это где еще у собаки розовый бант на шее?
– Да.
– А, знаю… Слушайте, а не вы ли там снимались?
Келли кивнула.
– То-то мне ваше личико знакомым показалось. Вы же суперняня месяца?
– Да.
– Какая честь. Вот уж не думал, что бабуля настолько расщедрится. Вы очень дорого стоите?
– Миссис Клеверли настаивала на том, чтобы ее внуком занималась няня месяца, – оттарабанила Келли.
Она старалась не думать о том, что взгляды и вопросы «малыша Эдди» смущают ее все сильнее. Похоже, Агнесс ошиблась с прогнозом. Эдуард Фултон вовсе не собирался сбегать от своей няни.
– Это мне нравится… Я люблю все самое лучшее, – задумчиво проговорил Эдуард и, прежде чем Келли опомнилась, сорвал с нее бело-голубую кепку.
Водопад густых белокурых волос обрушился на ее плечи. Келли побелела от ярости.
– Красиво… – Он протянул руку, чтобы потрогать мягкий локон, но в ту же секунду Келли больно ударила его. – Эй, что вы себе позволяете?
– Что вы себе позволяете, хотела бы я знать? – прошипела она.
– В вашем агентстве все занимаются рукоприкладством?
– Это самооборона!
– О да, можно подумать, я на вас напал.
У Келли задрожали губы. Этому мерзавцу не вывести ее из себя, что бы он ни делал и ни говорил. Нужно было срочно менять тактику.
– Да, Эдди, прости меня. Мне не следовало так поступать, – произнесла она тоном, в котором всегда разговаривала с пятилетками.
Ровные брови Фултона поползли вверх.
– Эдди? Мы уже переходим к неформальному общению? Мне это нравится, хотя лично я предпочитаю Эд. Эдди слишком похоже на Тедди, а мне не хочется, чтобы меня звали как медведя.
– Как скажешь, Эд, – смиренно ответила Келли. – Хотя Тедди тоже очень хорошее имя.
Фултон с подозрением покосился на нее, ожидая подвоха, но на личике Келли застыло ангельское выражение.
– А как мне вас называть, дорогая няня?
– Ты можешь звать меня просто Келли или няня Келли. Как тебе будет удобнее.
– Няня Келли. Обалдеть.
– И ты должен пообещать мне, что больше не будешь говорить в моем присутствии таких плохих слов, – нахмурилась Келли.
Эдуард закусил губу.
– Ты действительно собираешься разыгрывать из себя няню?
– А у меня есть другой выход? Меня наняли присматривать за ребенком, и я буду за ним присматривать.
Фултон задумался. Келли с надеждой поглядывала на него сквозь полуопущенные ресницы. Сейчас он должен понять, что этот фарс зашел слишком далеко, и отпустить ее домой. Не будут же они в самом деле проводить все выходные вместе по прихоти безумной старухи?
– С детства мечтал, чтобы у меня была няня вроде тебя, – наконец сказал Эдуард. – Так что я не против, чтобы ты за мной присматривала. Когда будешь начинать?
Келли в отчаянии швырнула свою сумку на диван.
– Прямо сейчас!
Она лежала в его спальне на громадной круглой кровати, закрытой покрывалом в виде тигровой шкуры, и листала «Плейбой», который нашла тут же.
Он принимал душ в соседней ванной и болтал с ней сквозь открытую дверь. Келли слышала шум льющейся воды и намеренно не поворачивала голову, чтобы случайно не увидеть лишнего.
– Ты уверена, что не хочешь потереть мне спинку? По-моему, это входит в обязанности няни!
– Если бы тебе было пять лет, тогда да. Но восьмилетний мальчик сам моет себе спинку! – крикнула Келли и перевернула следующую страницу журнала.
– А вдруг я поскользнусь и упаду?
– Меньше разговаривай, и все будет в порядке!
– Но ребенка нельзя оставлять одного в ванной надолго. Разве не так?
– Ребенка – можно. В ванной нельзя надолго оставлять взрослого, – едко бросила Келли.
В ответ раздался гомерический хохот.
– Как я погляжу, у тебя солидные познания во многих областях!
– Я работаю с детьми. Иначе нельзя.
Шум воды в ванной прекратился, и голос Келли прозвучал чересчур громко в наступившей тишине.
– А ты попробуй работать с взрослыми, это выгоднее и интереснее, – сказал Эд, выходя из ванной.
Келли повернулась. Как и следовало ожидать, на нем не было ничего, кроме длинного полотенца, обернутого вокруг бедер.
Бедные несчастные полотенца! Их откровенно эксплуатируют авторы любовных романов и сценаристы романтических комедий для создания чувственной ауры вокруг героев. Они должны были уже давно надоесть и читателям, и зрителям, и самим героям. Ну что, скажите на милость, может быть соблазнительного в человеке, который только что принял горячий душ и обмотался продуктом текстильной промышленности?
Оказывается, очень многое. Полотенца срабатывают до сих пор. Сработало оно и сейчас. Тело Эда было создано для обертывания в полотенце. Пропорционально сложенное, стройное, в плечах широкое, в бедрах узкое, мускулистое, смуглокожее…
Келли сглотнула и отчаянно попыталась перевести все в шутку.
– О, Эдди помылся сам. Молодец.
– Эдди было бы намного лучше, если бы его помыли.
Фултон как бы невзначай положил руки на край полотенца. Келли отлично поняла значение этого жеста. Одно легкое движение, и полотенце упадет к его ногам. Ей стало страшно.
– Давай без глупостей, хорошо? Статью за сексуальное домогательство еще никто не отменял. Я подам на тебя в суд, если ты не прекратишь.
– Няня Келли не понимает шуток. Кошмар, – скорбно вздохнул Эд, но руки от полотенца убрал. – Как же ты с детьми работаешь?
– Детские шутки я понимаю. Они гораздо остроумнее, чем у взрослых.
– То-то ты детский журнал листаешь, – ехидно заметил он.
Келли смахнула «Плейбой» на пол.
– Что нашла, то и листаю. Надо же было чем-то себя занять.
– А чем ты собираешься занимать себя сейчас? – спросил Эд вкрадчиво и присел на край кровати.
Келли тут же вскочила.
– Как насчет того, чтобы поужинать? Не знаю, как ты, а я проголодалась.
Лицо Эда оживилось.
– Ты приглашаешь меня в ресторан?
– Нет, на кухню, – улыбнулась Келли. – Восьмилетние дети в десятом часу по ресторанам не ходят!
Кухня в особняке Фултонов была под стать остальному убранству. Келли на секунду растерялась среди такого количества шкафчиков, столиков, сверкающих ножей, разноцветных разделочных досок и бытовых приборов всевозможного назначения. Она невольно вспомнила кухню в своей квартирке, которая служила по совместительству и столовой, и гостиной. Там бы не поместилась и десятая часть того, что стояло здесь…
Через десять минут с помощью Эда Келли разобралась, где плита и как она включается, что есть в холодильнике и из чего можно приготовить еду.
Фултон сидел на высоком барном стуле и с интересом наблюдал за ее ловкими движениями.
– Ты что, серьезно собираешься готовить ужин?
– А что ты предлагаешь? Умереть от голода? В холодильнике нет ничего готового.
– Можно заказать в ресторане.
– Фу, терпеть не могу такую еду.
– Смотря в каком ресторане заказывать, – усмехнулся Эд. – Я же тебе не пиццу предлагаю.
Келли подбоченилась. Она была поклонницей итальянской кухни.
– А что плохого в пицце, скажи, пожалуйста?
– Ничего, кроме того, что она невкусная. Мы можем позвонить в японский ресторан, и нам через час привезут отличную еду.
– Через час? – ужаснулась Келли. – Ну уж нет, это слишком долго. Через десять минут я приготовлю такой омлет, что язык проглотишь.
Она порезала помидоры, перец и лук, сбила в эмалированной миске три яйца.
– А у тебя хорошо получается, – заметил Эд. – Я думал, няни только сидят с детьми.
– Няня – это мастер на все руки! – Келли вылила яйца на раскаленную сковороду. – Однажды мне даже пришлось чинить электропроводку.
– Да ты что?
– Разразилась страшная буря, а дети боялись спать без света. Дозвониться до электрика я не могла, потому что телефон не работал тоже. Соседи уехали, и звать на помощь было некого. Пришлось самой выкручиваться.
– Какая ты умница.
– Я всего лишь человек, который привык во всем полагаться только на себя. Кстати, тебе тоже кое-чему не помешает научиться, Эдди. – Келли лукаво улыбнулась. – Давай-ка накрывай на стол.
– Ты всегда заставляешь детей работать?
– По возможности да. Им это нравится.
– Ну а мне бы понравилось совсем другое… – Эд подошел к девушке сзади и обнял ее за талию. – Хочешь, покажу, что именно?
Она застыла, понимая, что, если сейчас шваркнет наследника Барбары Клеверли по голове горячей сковородой, агентству «Суперняня», как и вкуснейшему омлету, придет конец. Поэтому вместо решительного отпора, который заслуживал этот нахал, Келли обхватила Эда за запястья и осторожно сняла его руки со своих бедер.
– Веди себя как хороший мальчик, иначе омлет тебе не достанется.
– Какая страшная угроза, – усмехнулся Эд, но протестовать не стал и полез в ящик за тарелками.
Омлет получился на редкость вкусным.
– Действительно… язык проглотишь, – пробормотал Эд, положив в рот первый кусочек.
Келли довольно улыбнулась. Пусть богатенький красавчик убедится в том, что она годится не только на то, чтобы хватать ее за бедра.
– Если тебя уволят в «Суперняне», я возьму тебя к себе поварихой, – продолжал Эд. – Моя Элизабет готовит намного хуже.
Улыбка сползла с лица Келли.
– Никто меня не уволит, можешь не надеяться.
– То есть, если я пожалуюсь бабушке, что ты плохо за мной ухаживала, а она пожалуется твоей начальнице, тебе ничего за это не будет?
Келли побледнела.
– Ты этого не сделаешь!
– Почему нет?
– Потому что это глупо! Потому что тебе не восемь лет, а двадцать девять, и то, что я нахожусь здесь, – недоразумение чистой воды!
Похоже было, что выражение ее лица напугало Эда.
– Да я пошутил, не волнуйся.
– Дурацкая шутка.
– Не злись, тебе это не идет. Хочешь, я в наказание помою посуду?
Келли невольно улыбнулась.
– А ты умеешь?
– Чего там уметь? – удивился Эд. – Ставишь в посудомоечную машину, нажимаешь на кнопку, и все готово. Ну что, договорились?
– Договорились.
– А в награду за примерное поведение ты искупаешься со мной в бассейне.
Вилка выпала у Келли из рук.
– Что ты так на меня смотришь, няня Келли? Ребенок хочет купаться. На улице жара страшная, а ты меня в доме сидеть заставляешь.
– Уже слишком поздно. Ребенку пора спать.
Эд поиграл бровями.
– Спать? Знаешь, эта идея нравится мне еще больше, чем купание.
Он вытянул губы в трубочку и потянулся к Келли. Она засмеялась.
– Хватит паясничать. Тебе это не идет.
– Неужели? А мне говорят, что у меня отлично получается. Из меня вышел бы хороший актер, тебе не кажется? В амплуа героя-любовника.
– Тебе нагло соврали. Любовник из тебя, может, и получится, а вот герой – ни в коем случае.
– О, женщины, женщины. Разве можно так безжалостно разрушать самые светлые мечты?
Эд состроил скорбную мину, и Келли снова рассмеялась. Он действительно умел смешить…
– Так, хватит баловства, приступаем к делу, – сказала она с притворной суровостью. – Если ты хочешь искупаться, надо поспешить, а то скоро стемнеет.
– Купаться в темноте намного романтичнее.
– Эдди!
– Все, понял, молчу. – Он встал и собрал грязные тарелки. – Иди к бассейну, няня Келли, я тебя догоню. Что тебе принести выпить?
– Сок.
– И все?
– И все.
– От вашей правильности, леди, кровь в моих жилах скисает как молоко.
Келли пожала плечами.
– Если не нравится, я могу поехать домой.
– Нет. – Эд картинно вздохнул. – Ты – мой крест на эти выходные, и я донесу его до конца. Иначе бабушка никогда меня не простит и лишит наследства. Ты же не возьмешь меня на содержание?
Ответить Келли не успела. Эд повернулся к ней спиной и стал исследовать холодильник на предмет прохладительных напитков. Спина у него была что надо. Рельефная, но в меру, как раз в Келлином вкусе. Наверное, его кожа очень нежная на ощупь… Келли на миг представила себе, как она встает, подходит к Эду и кладет руки ему на плечи… Что он тогда сделает? Ох, лучше об этом не думать…
Келли с трудом оторвала глаза от соблазнительной спины «малыша Эдди» и побрела вон из кухни. Надо было ему сказать, чтобы не забыл надеть плавки, вяло подумала она. Но если скажешь, он нарочно забудет.
– Между прочим, дорогая няня, меня никто никогда так не оскорблял.
– Чем я вас оскорбила? – изумилась Келли.
– Мне не тридцать восемь лет, а двадцать девять! Существенная разница, правда?
Келли язвительно улыбнулась.
– Простите, никогда не умела определять возраст взрослых людей. Я специализируюсь по детям.
– Но не до такой же степени! Неужели я так плохо выгляжу?
– Если бы вы вчера выпили побольше, я бы дала вам все пятьдесят.
Фултон рассмеялся, но Келли видела, что задела его за живое.
– Ничего, сейчас приму душ, переоденусь и предстану перед вами во всей красе, – сказал он, вставая.
– Не стоит. Я все равно здесь надолго не задержусь.
– Неужели? А мне показалось, что ваша начальница приказала вам отработать выходные. Иначе вам не заплатят. Или я ослышался?
Келли скрипнула зубами.
– Она-то приказала. Но есть еще и вы. Вряд ли вам захочется, чтобы все выходные в вашем доме торчала неизвестная девица. Так, мистер Фултон?
Эдуард ехидно ухмыльнулся, и Келли поняла, что ничего хорошего для себя она сейчас не услышит.
– Не имею ничего против неизвестных девиц. Особенно таких симпатичных. У вас натуральный цвет волос или крашеный?
– Натураль… – начала Келли, но вовремя спохватилась. – Вас это не касается!
– Вы со всеми своими подопечными разговариваете в таком тоне?
– Нет, только с теми, кто старше пятнадцати.
– А вам не кажется, что это дискриминация по возрасту?
– Мне кажется, это здравый смысл.
– Удивительно, что человек с такими взглядами работает няней. Я так понимаю, что вы милы только с детьми, а их родителям хамите, да?
Келли глубоко вздохнула и приказала себе успокоиться. Фултон провоцирует ее. Он знает, что ей некуда деваться, и намеренно издевается. Его устраивает, что она проведет здесь выходные? Отлично. Но пусть готовится к тому, что игра будет идти по ее правилам!
– Извините. – Келли улыбнулась как можно сердечнее. – Я просто немного растерялась. Но сейчас все в порядке. Главное для «Суперняни» это желания наших клиентов.
– Для «Суперняни»?
– Так называется наше агентство. Вы могли видеть рекламу по телевизору.
Эдуард задумчиво поскреб щетину на подбородке.
– Это где еще у собаки розовый бант на шее?
– Да.
– А, знаю… Слушайте, а не вы ли там снимались?
Келли кивнула.
– То-то мне ваше личико знакомым показалось. Вы же суперняня месяца?
– Да.
– Какая честь. Вот уж не думал, что бабуля настолько расщедрится. Вы очень дорого стоите?
– Миссис Клеверли настаивала на том, чтобы ее внуком занималась няня месяца, – оттарабанила Келли.
Она старалась не думать о том, что взгляды и вопросы «малыша Эдди» смущают ее все сильнее. Похоже, Агнесс ошиблась с прогнозом. Эдуард Фултон вовсе не собирался сбегать от своей няни.
– Это мне нравится… Я люблю все самое лучшее, – задумчиво проговорил Эдуард и, прежде чем Келли опомнилась, сорвал с нее бело-голубую кепку.
Водопад густых белокурых волос обрушился на ее плечи. Келли побелела от ярости.
– Красиво… – Он протянул руку, чтобы потрогать мягкий локон, но в ту же секунду Келли больно ударила его. – Эй, что вы себе позволяете?
– Что вы себе позволяете, хотела бы я знать? – прошипела она.
– В вашем агентстве все занимаются рукоприкладством?
– Это самооборона!
– О да, можно подумать, я на вас напал.
У Келли задрожали губы. Этому мерзавцу не вывести ее из себя, что бы он ни делал и ни говорил. Нужно было срочно менять тактику.
– Да, Эдди, прости меня. Мне не следовало так поступать, – произнесла она тоном, в котором всегда разговаривала с пятилетками.
Ровные брови Фултона поползли вверх.
– Эдди? Мы уже переходим к неформальному общению? Мне это нравится, хотя лично я предпочитаю Эд. Эдди слишком похоже на Тедди, а мне не хочется, чтобы меня звали как медведя.
– Как скажешь, Эд, – смиренно ответила Келли. – Хотя Тедди тоже очень хорошее имя.
Фултон с подозрением покосился на нее, ожидая подвоха, но на личике Келли застыло ангельское выражение.
– А как мне вас называть, дорогая няня?
– Ты можешь звать меня просто Келли или няня Келли. Как тебе будет удобнее.
– Няня Келли. Обалдеть.
– И ты должен пообещать мне, что больше не будешь говорить в моем присутствии таких плохих слов, – нахмурилась Келли.
Эдуард закусил губу.
– Ты действительно собираешься разыгрывать из себя няню?
– А у меня есть другой выход? Меня наняли присматривать за ребенком, и я буду за ним присматривать.
Фултон задумался. Келли с надеждой поглядывала на него сквозь полуопущенные ресницы. Сейчас он должен понять, что этот фарс зашел слишком далеко, и отпустить ее домой. Не будут же они в самом деле проводить все выходные вместе по прихоти безумной старухи?
– С детства мечтал, чтобы у меня была няня вроде тебя, – наконец сказал Эдуард. – Так что я не против, чтобы ты за мной присматривала. Когда будешь начинать?
Келли в отчаянии швырнула свою сумку на диван.
– Прямо сейчас!
Она лежала в его спальне на громадной круглой кровати, закрытой покрывалом в виде тигровой шкуры, и листала «Плейбой», который нашла тут же.
Он принимал душ в соседней ванной и болтал с ней сквозь открытую дверь. Келли слышала шум льющейся воды и намеренно не поворачивала голову, чтобы случайно не увидеть лишнего.
– Ты уверена, что не хочешь потереть мне спинку? По-моему, это входит в обязанности няни!
– Если бы тебе было пять лет, тогда да. Но восьмилетний мальчик сам моет себе спинку! – крикнула Келли и перевернула следующую страницу журнала.
– А вдруг я поскользнусь и упаду?
– Меньше разговаривай, и все будет в порядке!
– Но ребенка нельзя оставлять одного в ванной надолго. Разве не так?
– Ребенка – можно. В ванной нельзя надолго оставлять взрослого, – едко бросила Келли.
В ответ раздался гомерический хохот.
– Как я погляжу, у тебя солидные познания во многих областях!
– Я работаю с детьми. Иначе нельзя.
Шум воды в ванной прекратился, и голос Келли прозвучал чересчур громко в наступившей тишине.
– А ты попробуй работать с взрослыми, это выгоднее и интереснее, – сказал Эд, выходя из ванной.
Келли повернулась. Как и следовало ожидать, на нем не было ничего, кроме длинного полотенца, обернутого вокруг бедер.
Бедные несчастные полотенца! Их откровенно эксплуатируют авторы любовных романов и сценаристы романтических комедий для создания чувственной ауры вокруг героев. Они должны были уже давно надоесть и читателям, и зрителям, и самим героям. Ну что, скажите на милость, может быть соблазнительного в человеке, который только что принял горячий душ и обмотался продуктом текстильной промышленности?
Оказывается, очень многое. Полотенца срабатывают до сих пор. Сработало оно и сейчас. Тело Эда было создано для обертывания в полотенце. Пропорционально сложенное, стройное, в плечах широкое, в бедрах узкое, мускулистое, смуглокожее…
Келли сглотнула и отчаянно попыталась перевести все в шутку.
– О, Эдди помылся сам. Молодец.
– Эдди было бы намного лучше, если бы его помыли.
Фултон как бы невзначай положил руки на край полотенца. Келли отлично поняла значение этого жеста. Одно легкое движение, и полотенце упадет к его ногам. Ей стало страшно.
– Давай без глупостей, хорошо? Статью за сексуальное домогательство еще никто не отменял. Я подам на тебя в суд, если ты не прекратишь.
– Няня Келли не понимает шуток. Кошмар, – скорбно вздохнул Эд, но руки от полотенца убрал. – Как же ты с детьми работаешь?
– Детские шутки я понимаю. Они гораздо остроумнее, чем у взрослых.
– То-то ты детский журнал листаешь, – ехидно заметил он.
Келли смахнула «Плейбой» на пол.
– Что нашла, то и листаю. Надо же было чем-то себя занять.
– А чем ты собираешься занимать себя сейчас? – спросил Эд вкрадчиво и присел на край кровати.
Келли тут же вскочила.
– Как насчет того, чтобы поужинать? Не знаю, как ты, а я проголодалась.
Лицо Эда оживилось.
– Ты приглашаешь меня в ресторан?
– Нет, на кухню, – улыбнулась Келли. – Восьмилетние дети в десятом часу по ресторанам не ходят!
Кухня в особняке Фултонов была под стать остальному убранству. Келли на секунду растерялась среди такого количества шкафчиков, столиков, сверкающих ножей, разноцветных разделочных досок и бытовых приборов всевозможного назначения. Она невольно вспомнила кухню в своей квартирке, которая служила по совместительству и столовой, и гостиной. Там бы не поместилась и десятая часть того, что стояло здесь…
Через десять минут с помощью Эда Келли разобралась, где плита и как она включается, что есть в холодильнике и из чего можно приготовить еду.
Фултон сидел на высоком барном стуле и с интересом наблюдал за ее ловкими движениями.
– Ты что, серьезно собираешься готовить ужин?
– А что ты предлагаешь? Умереть от голода? В холодильнике нет ничего готового.
– Можно заказать в ресторане.
– Фу, терпеть не могу такую еду.
– Смотря в каком ресторане заказывать, – усмехнулся Эд. – Я же тебе не пиццу предлагаю.
Келли подбоченилась. Она была поклонницей итальянской кухни.
– А что плохого в пицце, скажи, пожалуйста?
– Ничего, кроме того, что она невкусная. Мы можем позвонить в японский ресторан, и нам через час привезут отличную еду.
– Через час? – ужаснулась Келли. – Ну уж нет, это слишком долго. Через десять минут я приготовлю такой омлет, что язык проглотишь.
Она порезала помидоры, перец и лук, сбила в эмалированной миске три яйца.
– А у тебя хорошо получается, – заметил Эд. – Я думал, няни только сидят с детьми.
– Няня – это мастер на все руки! – Келли вылила яйца на раскаленную сковороду. – Однажды мне даже пришлось чинить электропроводку.
– Да ты что?
– Разразилась страшная буря, а дети боялись спать без света. Дозвониться до электрика я не могла, потому что телефон не работал тоже. Соседи уехали, и звать на помощь было некого. Пришлось самой выкручиваться.
– Какая ты умница.
– Я всего лишь человек, который привык во всем полагаться только на себя. Кстати, тебе тоже кое-чему не помешает научиться, Эдди. – Келли лукаво улыбнулась. – Давай-ка накрывай на стол.
– Ты всегда заставляешь детей работать?
– По возможности да. Им это нравится.
– Ну а мне бы понравилось совсем другое… – Эд подошел к девушке сзади и обнял ее за талию. – Хочешь, покажу, что именно?
Она застыла, понимая, что, если сейчас шваркнет наследника Барбары Клеверли по голове горячей сковородой, агентству «Суперняня», как и вкуснейшему омлету, придет конец. Поэтому вместо решительного отпора, который заслуживал этот нахал, Келли обхватила Эда за запястья и осторожно сняла его руки со своих бедер.
– Веди себя как хороший мальчик, иначе омлет тебе не достанется.
– Какая страшная угроза, – усмехнулся Эд, но протестовать не стал и полез в ящик за тарелками.
Омлет получился на редкость вкусным.
– Действительно… язык проглотишь, – пробормотал Эд, положив в рот первый кусочек.
Келли довольно улыбнулась. Пусть богатенький красавчик убедится в том, что она годится не только на то, чтобы хватать ее за бедра.
– Если тебя уволят в «Суперняне», я возьму тебя к себе поварихой, – продолжал Эд. – Моя Элизабет готовит намного хуже.
Улыбка сползла с лица Келли.
– Никто меня не уволит, можешь не надеяться.
– То есть, если я пожалуюсь бабушке, что ты плохо за мной ухаживала, а она пожалуется твоей начальнице, тебе ничего за это не будет?
Келли побледнела.
– Ты этого не сделаешь!
– Почему нет?
– Потому что это глупо! Потому что тебе не восемь лет, а двадцать девять, и то, что я нахожусь здесь, – недоразумение чистой воды!
Похоже было, что выражение ее лица напугало Эда.
– Да я пошутил, не волнуйся.
– Дурацкая шутка.
– Не злись, тебе это не идет. Хочешь, я в наказание помою посуду?
Келли невольно улыбнулась.
– А ты умеешь?
– Чего там уметь? – удивился Эд. – Ставишь в посудомоечную машину, нажимаешь на кнопку, и все готово. Ну что, договорились?
– Договорились.
– А в награду за примерное поведение ты искупаешься со мной в бассейне.
Вилка выпала у Келли из рук.
– Что ты так на меня смотришь, няня Келли? Ребенок хочет купаться. На улице жара страшная, а ты меня в доме сидеть заставляешь.
– Уже слишком поздно. Ребенку пора спать.
Эд поиграл бровями.
– Спать? Знаешь, эта идея нравится мне еще больше, чем купание.
Он вытянул губы в трубочку и потянулся к Келли. Она засмеялась.
– Хватит паясничать. Тебе это не идет.
– Неужели? А мне говорят, что у меня отлично получается. Из меня вышел бы хороший актер, тебе не кажется? В амплуа героя-любовника.
– Тебе нагло соврали. Любовник из тебя, может, и получится, а вот герой – ни в коем случае.
– О, женщины, женщины. Разве можно так безжалостно разрушать самые светлые мечты?
Эд состроил скорбную мину, и Келли снова рассмеялась. Он действительно умел смешить…
– Так, хватит баловства, приступаем к делу, – сказала она с притворной суровостью. – Если ты хочешь искупаться, надо поспешить, а то скоро стемнеет.
– Купаться в темноте намного романтичнее.
– Эдди!
– Все, понял, молчу. – Он встал и собрал грязные тарелки. – Иди к бассейну, няня Келли, я тебя догоню. Что тебе принести выпить?
– Сок.
– И все?
– И все.
– От вашей правильности, леди, кровь в моих жилах скисает как молоко.
Келли пожала плечами.
– Если не нравится, я могу поехать домой.
– Нет. – Эд картинно вздохнул. – Ты – мой крест на эти выходные, и я донесу его до конца. Иначе бабушка никогда меня не простит и лишит наследства. Ты же не возьмешь меня на содержание?
Ответить Келли не успела. Эд повернулся к ней спиной и стал исследовать холодильник на предмет прохладительных напитков. Спина у него была что надо. Рельефная, но в меру, как раз в Келлином вкусе. Наверное, его кожа очень нежная на ощупь… Келли на миг представила себе, как она встает, подходит к Эду и кладет руки ему на плечи… Что он тогда сделает? Ох, лучше об этом не думать…
Келли с трудом оторвала глаза от соблазнительной спины «малыша Эдди» и побрела вон из кухни. Надо было ему сказать, чтобы не забыл надеть плавки, вяло подумала она. Но если скажешь, он нарочно забудет.
Дневник Авроры Каннингэм
30 августа
Правильнее было бы написать тридцать первое, потому что сейчас четыре часа утра. Но так как я до сих пор не ложилась, то для меня еще продолжается тридцатое августа.
У меня такое ощущение, что оно не закончится никогда. Какая же я идиотка… Страшно вспомнить. Но я должна вспомнить и все записать, потому что иначе мне не избавиться от чувства стыда и не забыть того, что произошло сегодня, то есть вчера. Тьфу, неважно.
Как я уже писала, мы всей семьей были приглашены на прием к О’Коннорам. Мистер О’Коннор отмечал пятидесятилетие и снял по такому случаю главный банкетный зал отеля «Хилтон Плаза». Насколько я поняла, там присутствовали все, кто хоть что-нибудь значит в Нью-Айленде. Собралась огромная толпа. Я и не подозревала, что здесь так много людей со значением. Серьезных, состоятельных, солидных. Эти три «С» могли быть напечатаны на визитной карточке каждого гостя.