Страница:
Внутри слышался шепот, но я не смог разобрать слов. Я даже не мог убедиться, Джой ли это. Я сильно пнул дверь. «Джой. Открой дверь. Это я.»
— Подождите, подождите, — сказала она.
Я подумал, что возможно она не одета. Возможно к ней пришла подруга, возможно в комнате беспорядок, и она хочет немного навести порядок, прежде чем откроет мне. Я попробовал убедить себя, что все в порядке, но я понимал, что это не так. Я снова постучал в дверь. «Джой, я хочу войти сейчас».
Никакого ответа. Я уперся плечом в дверь и сильно толкнул ее. На двери стояла дешевая задвижка, и через пару толчков она сломалась. Джой стояла посередине комнаты. Она улыбалась, но выглядела испуганной. Она была одета в ту же самую одежду, в которой я оставил ее, маленький топик и облегающие джинсы. Сексуально. «Савади каа,» — сказала она, нахмурясь.
Я толкнул открытую дверь. Кто-то еще находился в комнате, стоя рядом с телевизором. Это был таец. Около двадцати лет, зачесанные назад волосы и мускулистая грудь, которую облегала черная чистая футболка, так, чтобы он мог похвастаться его телом. Он улыбался мне. «Савади кхап,» — сказал он.
Я с ненавистью посмотрел на Джой. По телевидению шла веселая передача, и аудитория хлопала и смеялась. Она не сказала ничего. Не было ничего, что она могла сказать. Я повернулся и ушел. Я шел, и во мне разгорался гнев. Это была моя комната, я платил за нее. Простыни на кровати, подушках. Телевизор. Это всё принадлежало мне, и она принимала там мужчину. Она, вероятно, даже трахалась с ним на кровати, когда я постучал в дверь.
Я вернулся. Она стояла в подъезде и смотрела на меня через дверное стекло с тревогой на лице. Я вставил магнитный ключ в замок, но дверь не открылась. Я пнул дверь. Таец нажал на дверь, как будто он хотел помочь мне открыть ее. Я ругнул его, сказал, чтобы он уёбывал подальше. Я пинал дверь, толкал ее плечом. Джой подалась назад. Она не кричала, она только выглядела потрясенной. Я предпочел бы слезы, какой-то признак раскаяния, признак, что ей жаль. Я снова попробовал магнитный ключ. Замок загудел, и я распахнул дверь.
«Пит, као май бен фан. Бен пуен.» Пит, он мне не дружок. Он друг.
Я ударил ее в подбородок. Не слишком сильно, но достаточно сильно. Она покачнулась назад, с удивлением на лице. Не было крови, я ударил ее в левую щеку, далеко от губ. Сумасшедствие. Я хотел избить ее, но я не хотел повредить ей.
Я обернулся, чтобы посмотреть на тайского парня. Он стоял там же, улыбаясь. Ебаная непостижимая улыбка тайцев. Она не значила, что он был доволен или что у него был хороший день, это была улыбка, которая говорила, что он не был угрозой, что он не хотел неприятностей. Он был меньше меня, как и большинство тайцев, и я искал любое оправдание, чтобы ударить и его. Любой признак агрессии, что-нибудь, и я бы ударил его. Он смотрел вниз, все еще улыбаясь. Я почувствовал только презрение.
Я схватил Джой за волосы и втолкнул в комнату. Я пнул дверь, что бы она закрылась. «Почему?» — спрашивал я ее. «Почему ты сделала это?»
«Май бен фен. Бен пуен.»
Я дал ей пощечину. Она не закричала. Она только продолжала смотреть на меня с тревогой на лице. Я обвел взглядом комнату. Глупый смех из телевизора. Джой снова предала меня, она привела мужчину в мою комнату, в комнату, за которую я заплатил. Я схватил телевизор и бросил его на плиточный пол. Он не разбился. Я не мог поверить в это. Смех продолжился. Я пнул экран, сильно, но я только отбил ногу.
«Пит, нет!» — закричала Джой.
Я проигнорировал ее. Я наклонился, поднял телефизор, и снова бросил вниз, сильнее чем в прошлый раз. Он ударился об пол, но опять не разбился.
Я услышал, что позади меня открылась и закрылась дверь. Джой ушла, но я не озаботился этим. Я был безумен, чертовски безумен, и все, что я хотел, это разгромить комнату, сломать и уничтожить все, что я сделал для нее. Я поднял телевизор и понес его в ванную, выдернув штепсель из розетки. Смех резко оборвался. Я поднял телевизор над головой и бросил его на пол ванной экраном вниз. Я ожидал взрыва, но экран не разбился. Бог знает из чего они делают экраны, но для меня он фактически неразрушим. Я снёс всё с её полки в ванной. На прикроватном столике стоял стакан с какой-то красной жидкостью, возможно с содой. Я бросил его на простыню. Я вытащил всю одежду из шкафа и бросил на пол. Я порвал книги, которые она писала, и запихал их в унитаз. Я увидел Микки Мауса, которого я подарил ей, и тоже бросил в унитаз, вместе с ее лазерным брелоком. Я опрокинул ее стол, пиная и разбивая все хрупкое. Я выдвинул ящики из шкафа и бросил их на пол. Там был ее бумажник. Она хранила его в верхнем ящике, и все время, пока она находилась в комнате, она никогда не доставала его, даже когда шла делать покупки. До меня дошло, что бумажник был тем, что она носила с собой, только когда она была в баре. Это была часть ее костюма, как облегающие футболки и тени для век. Тот факт, что она держала мою фотографию в бумажнике, не значил ничего.
Поскольку я вытряхнул ее одежду из шкафа, я увидел конверт в задней части. Внутри были фотографии. Фото Джой и ее сестр, молодой Джой с ее матерью, Джой с ее отцом. Были и другие фотографии. Фотографии, сделанные в «Зомби». Фотографии Джой с фарангами. Они, очевидно, были сняты совсем недавно, потому что она была одета в униформу официантки. Она была на всех фотографиях, в одной и тот же позе, улыбающейся камере и одной рукой опирающейся на бедро мужика. Я не был исключением. Я был одним из многих. Я порвал фотографии, все до одной, и бросил их в унитаз.
Я бросил мой набор ключей на кровать, показывая ей, что я никогда не вернусь. Я задержался на несколько секунд, смотря на ключи, задыхаясь от разгрома комнаты. Потом я поднял ключи и положил их в свой карман. Я не знаю, почему я сделал это.
Хотя это не правда. Я знаю. Несмотря на все, несмотря на то, что я застал ее с другим мужчиной, несмотря на разгром ее комнаты, я все еще хотел оставить возможность вернуться к ней.
Я вышел наружу. Ее не было. Там все еще стоял тайский парень, по прежнему улыбаясь. Он указал на улицу. «Она ушла туда,» — сказал он.
После того, как я покинул комнату Джой, я пошел в бар Фацо и напился. Там был Большой Рон, и я рассказал ему, что я сделал. «Плюнь на нее,» — сказал он. — «Она лгала тебе с первого дня.»
Я не мог спорить с ним. Казалось, независимо от того, что я делал, независимо от того, как я пробовал помогать, независимо от того, сколько денег я давал ей, она всегда подводила меня. У меня есть подруга в Нью-Йорке, по имени Мэри. Мы вместе учились в университете, но она живет в Штатах почти двадцать лет. В общем, Мэри живет в квартире на 57-ой улице, на десятом или одиннадцатом поле, я точно не помню. В один день она подобрала беспризорного котенка, вероятно не старше нескольких месяцев. Она любит этого кота, и действительно заботится о нем. Потом однажды кот выпал из окна ванной и летел вниз все десять этажей. Или одиннадцать. Не важно. Кот не погиб, он приземлился на матерчатый козырек над витриной магазина, которая смягчила падение. Мэри срочно отправила кота местному ветеринару, и получила от негоь и хорошую, и плохую новость. Хорошая новость — то, что он может спасти кота, плохая — то, что это будет стоить маленькое состояние, несколько тысяч долларов. У кота сломана нога, сломан позвоночник, внутреннее кровотечение. Ветеринар полагает, что лучше будет усыпить кота простой, безболезненной инъекцией, общей стоимостью около десяти долларов.
Мэри думает об этом. У нее нет лишних денег, но она любит этого кота. «Делайте всё, что Вы должны делать, чтобы спасти его,» — сказала Мэри.
Ветеринар сделал ему операцию. Кот проводит почти месяц у ветерана, потом два месяца в гипсе в квартире Мэри, кормясь с ладони, как принцесса.
В конце концов гипс снимают, и кот как новенький. И Мэри со здоровенным кредитом по счетам ветеринара.
Через неделю после того, как сняли гипс, Мэри позвонили в ее офис. Это был ветеринар. Швейцар обнаружил ее кота на земле и принес его ветеринару. Мэри впомнила, что оставила окно ванной открытым. Кот снова выпал из него.
«Снова серьезные повреждения,» сказал ветеринар. «Массивное внутреннее кровотечение, обе передних лапы сломаны, несколько сломанных ребер. Мы можем спасти его, но это дорого…»
Мэри не колебалась. «Убейте его,» — сказала она, и повесила трубку.
То же самое я чувствовал про Джой. Я сделал все, что мог, но, кажется, ничего никогда не будет достаточно, она всегда вернется к старому, она не изменится. Я должен уйти. Я пошел домой и уснул. Брюс разбудил меня примерно в шесть часов утра. Звонила Вейн, подруга Джой.
— Пит, Джой хочет увидеть Вас, — сказала она.
— Я не могу, — сказал я.
— Вы не поняли Джой, — сказала Вейн. — Это не дружок Джой. Он продает уэр мар.
«Уэр мар» — местное название для амфетамина. Я читал о нем в Бангкоке Пост. Уэр мар переводится как лошадиный наркотик, из-за той энергии, которую он дает употребляющим его. Полиция настолько сыта по горло этим наркотиком, что они пробовали переименовать его в «уэр бар», сумасшедший наркотик. Он популярен среди барных девочек, помогает им танцевать всю ночь, и помогает преодолевать их застенчивость. Многие увлекаются им. Джой всегда отрицала, что она принимает наркотики.
— Мне жаль, Вейн, но я не верю ей.
— Она говорит правду, Пит. Джой любит Вас, только Вас. Она говорит, что хочет убить себя.
Я повесил трубку.
Он похож на гребаную рыбу, играющую с рыбаком. Я держу пари, рыба думает, что она побеждает в игре, поскольку оно побеждает в воде. Рыба вероятно думает: «Помотрите, я поймала лодку». Да, за минуту до смерти гребаная рыба вероятно думает, что она выигрывает игру. Пит только не может увидеть этого, но он заглотил приманку. Грустный ёбарь.
— Я заебался с тобой, — сказал он.
Я был потрясен, потому что он наиболее спокойный из парней.
— Что ты имеешь в виду? — спросил я.
— Джой мертва.
Я похолодел. Как будто моя кровь превратилась в лед. Время остановилось. Похоже, прошла целая вечность, прежде чем я смог говорить.
— Нет ошибки?
Лицо Брюса был красным, а глаза злыми.
— Она повесилась. Я сыт тобой по горло, ты слишком долго играл с этой девочкой.
— Почему ты думаешь, что она мертва? — Я был ошеломлен. Я не мог подумать, что Джой убьет себя. Это было невозможно. Невероятно.
— Тукката звонила в тот день, когда ты был у нее. Ты ублюдок, Пит. Она никогда не делала тебе вреда.
— И Тукката сказала, что Джой мертва?
— Она сказала, что Сунан звонила ей. Одна из подруг Джой позвонила в Сурин и сказала, что Джой повесилась. Сунан звонила Туккате, желая узнать, где ты находишься.
— Это не имеет смысла, Брюс. Джой нет никакого смысла убивать себя. Это все ради денег, и нет никакой прибыли в ее самоубийстве. Это невозможно.
— Я только сообщаю тебе то, что Тукката сказала мне. Я получил кучу дерьма, Пит, и все из-за тебя. Сначала мне позвонила Тукката, потом я пошел в Фацо, а там все говорят, что ты избил Джой.
— Я ударил ее, но я не делал…
— И ты разгромил ее комнату, разбил ее телевизор.
Большой Рон очевидно рассказал всем. Это моя собственная ошибка. Я всегда знал, что нет никаких тайн в Фацо, все, что сказано, узнает каждый.
— И теперь она мертва.
Он вышел. Я сидел за столом, слишком потрясенный, чтобы двигаться.
Теперь я сижу в такси, ожидающем зеленого света светофора, смотря на трех жирных туристов, скармливающих бананы слону. Я не могу думать. Я только слышу голос Брюса, грохочущий в моей голове. «Джой мертва.»
Часть моего сознания не верит в это, не хочет верить этому, но она и прежде резала ее запястья, и она говорила о самоубийстве. Возможно, на сей раз она действительно сделала это. Возможно, она сделала то, что сделала Моон. Я закрыл мои глаза и молил бога, что бы это было ошибкой. Но что, если она мертва? Что, если она повесилась? Она вытатуировала мое имя на своем плече. Она жила в комнате, за которую я платил. И менее двадцати четырех часов назад я ударил ее и разгромил ее комнату. Что, если она действительно сделала это, зачем она покинула меня? Как я теперь буду жить? Как я смогу жить?
Брюс прав, Джой никогда не сделала что-либо, чтобы повредить мне. Она никогда не притворялась, что была кем-то другим, чем той, которой она была, барной девочкой, и если я обиделся на этот факт, это моя проблема, не ее. Я не имел никакого права пробовать изменить ее жизнь, пробовать переделать ее. Я подтолкнул ее к этому, я подтолкнул ее, я ударил ее, и если она действительно мертва, то и я заслуживаю смерти. Я не смогу продолжать жить, зная, что это я убил ее, что это я подтолкнул ее к краю.
Желтый свет мигнул после красного, но это, казалось, произошло замедленно, и мне показалось, что прошла вечность, прежде чем зажегся зеленый. Автомобили перед нами ползли, как будто это было движение через воду. Я хотел кричать и кричать, сказать водителю нажать на педаль акселератора, но не было ничего, что я мог бы сделать, только стараться казаться спокойным.
Мы проехали мимо слона. «Чанг», сказал водитель, кивая в его сторону. У него на приборной панели была маленькая золотая статуя священника, безразличного, лысого старика в набедренной повязке. Если она мертва, то я проклят в этой жизни, и один Бог знает, насколько больше. Я проклят. Отверженный. Я не заслуживал жизни. Джой никогда не пробовала повредить мне, никогда не сделала чего-либо, чтобы повредить мне. Всякий раз, когда она сердилась на меня, она всегда направляла злость внутрь себя, она вредила себе. Я был тот, кто кричал. Я был тот, кто набросился. Кто ударил ее.
Такси остановилось. Мы были на углу переулков 71 и «DJ». По дороге к комнате Джой я разминулся с Вейн. Я так углубился в мои мысли, что сперва не узнал ее. Позже я позвал ее, и она вернулась. «Джой»? — сказал я. Мои мысли так запутались, что не мог даже сформировать предложение.
«Большая проблема,» — сказала она. Она плакала.
Кровь ударила в мою головы. Она мертва. Джой мертва.
Я не знаю, почему, но я взял ее за руку, и мы вместе пошли к квартире. Когда мы подошли ближе, я увидел фигуру на балконе, склонившуюся над тазом. Это была Джой. Я поспешил к ней. Она впилась в меня взглядом, но ее выражение не волновало меня, столь сильно было облегчение. «Слава Богу,» — сказал я.
Она наклонила голову и сконцентрировалась на джинсах, которые она стирала.
Тайские люди другие. Тайские мужчины говорят то, что они имеют в виду, и придерживаются этого. Тайские мужчины вряд ли когда-нибудь скажут, что они любят Вас, они показывают это своими делами. Но если тайский мужчина говорит, что он любит Вас, это означает, что он хочет остаться с Вами и заботиться о Вас. Если фаранг говорит, что он любит Вас, это только означает, что он хочет трахнуть Вас.
Пит не повредил меня, когда ударил меня. Не физически, так или иначе. Я имею в виду, немного повредил, но не было синяка или чего-то еще. Мужчины всегда били меня, с тех пор, когда я была ребенком. Мой отец бил меня, если я не делала то, что он хотел, мои преподаватели имели обыкновение бить меня в школе, мои братья били меня, если они думали, что я ленюсь дома. Парк имел обыкновение бить меня, когда он был пьян. Так что я не была удивлена, что Пит ударил меня. Это то, что мужчины делают женщинам. Мой отец тоже имел обыкновение бить мою мать. Я часто слышала ее крики по ночам. Муж Моон имел обыкновение бить ее, и Бирд бьет Сунан. Это обычное дело в Таиланде. Хорошо, это обычное дело для нашей семьи, так или иначе.
Что действительно поражает меня — это то, что я не сделала чего-нибудь неправильного. Парень не был моим дружком, он только продавал мне наркотики. Я набрала номер его пейджера, и вскоре он пришел с материалом. Он был у меня только несколько минут, когда Пит сломал дверь. Пит не слушал меня, как будто он уже составил мнение, что я была плохой девочкой, и я ничего могла поделать или сказать, что бы переубедить его. Когда он начал громить мою комнату, я убежала. Я не была испугана, и я действительно не возражала против того, что бы он разломал телевизор и все остальное. В конце концов, это его комната, он оплачивал аренду, одежду, Пит платил практически за все. Так что если он решил уничтожить это всё, ну, в общем, это его дело.
Не скажу, что я не была расстроена. Я рассердилась, потому что он не доверял мне, и что он считал, что может управлять моей жизнью. Как будто он думал, что я собака, и потому что он кормит меня и дает мне комнату для жизни, он может обращаться со мной так, как он хочет.
Я пошла в комнату Вейн, и мы пили пиво. Я продолжала плакать, и Вейн говорила мне, что я глупа, что я должна забыть Пита и вернуться в «Зомби». Я смогу зарабатывать больше денег, работая в баре, чем Пит давал мне, и я не буду волноваться относительно того, что кто-то думает обо мне.
Я попробовала объяснять, что я утомлена работой, и что я только хочу, чтобы кто-то заботился обо мне. Я утомлена поддержкой моей семьи, утомлена всеми требованиями, которые они продолжали делать мне, утомлена моими друзьями, просящими денег. Я хотела уехать из Таиланда, я хотела заново начать мою жизнь.
Я вернулась рано утром. В квартире был беспорядок. Он сломал все, что смог, и бросил мою одежду на пол. Он даже порвал фотографии моей семьи, включая фото Моон. Я села посередине комнаты и заплакала. То, что он сделал, несправедливо. Он не имел никакого права рвать фотографии, они были единственные с Моон, которые были у меня.
Я услышала, что Вейн кричит мое имя из прихожей. Она, должно быть, следовала за мной. Я вошла в ванную, обернула полотенце вокруг моей шеи, привязала его к душу, и попробовала броситься на колени. Я пробовала убить сеня? Я не знаю. Я хотела умереть, но я не хотела убить себя. Смысл? Я хотел показать Вейн и всем остальным, как я расстроена, но я не думаю, что я действительно хотела умереть. Я часто задавалась вопросом, действительно ли хотела Моон убить себя, или она хотела, что бы мы поняли, что она делает, и спустили ее вниз прежде, чем она умерла. Я знала, что Вейн снаружи, и я знала, что она зашла в мою комнату, и полотенце было не очень сильно затянуто вокруг моей шеи, так что я думаю, что в-действительности я не пыталась убить себя. Не на самом деле.
У Вейн был ключ в мою комнату, так что она смогла войти. Я оставила дверь ванной открытой, и когда она увидела меня, она закричала. Она была с двумя другими девочками из «Зомби», они развязали полотенце и помогло мне спуститься. Вейн плакала. Я сказала ей, что я в порядке, но теряю сознание. Девочки сводили меня в больницу, но я действительно была в порядке.
Вейн оставалась со мной, пока доктор обследовал меня, но другие девочки ушли. Я предполагаю, одна из них, должно быть, позвонила Сунан, потому что когда я пошла домой, Сунан позвонила мне. Она сказала, что наш отец был в пикапе с Бирдом, и что они думали, что я мертва. Я сказал, что это недоразумение, и что они должны возвратиться в Сурин, но Сунан сказала, что она хочет увидеть меня. Она действительно сердита, но я не была уверена, из-за чего она сердится, потому что она думала, что я убила себя, или потому что она проехала этот путь из-за ничего. Вы никогда не можете понять Сунан.
— Пит, он не мой дружок. Он торговец наркотиками. У меня никого нет, только Вы.
Я касался подбородком ее макушки. Она пахла свежо и чисто, как будто только что из душа. Сперва я не понял, что она сказала.
— Что? Что ты имеешь в виду?
— Он пришел, чтобы продать мне уэр мар. Вокруг слишком много полиции, поэтому он пришел в мою комнату. Он не мой дружок, Пит. У меня нет тайского дружка. Я очень сильно люблю Вас.
— Почему, Джой? Почему ты нуждалась в «уэр мар»?
— Потому что я слишком много думаю. Я не хочу слишком много думать.
Я сел на кровать рядом с нею. Она заплакала, и я поцеловал ее влажные щеки.
— Тебе не нужны наркотики.
Я обвел взглядом ее комнату. Возле двери стояла наполовину упакованная сумка. Она заметила, что я посмотрела на нее.
— Я возвращаюсь в Сурин, — сказала она. — Сунан заедет за мной. Потом мы поедем в Сурин. Мой отец тоже сильно волнуется.
— Почему?
Она показала на ее шею. Впервые я заметил там красную полосу.
— Что случилось? — спросил я.
— Я хотела убить себя, — сказала она категорично.
— Почему?
— Потому что Вы не хотите видеть меня.
— Что ты сделала?
— То же самое, что и Моон.
Моон повесилась. Я дотронулся до полосы на ее шее.
— Где?
Джой кивнула на ванную.
— Ты сумасшедшая, — сказал я. Она была одета в коричневый топик с рисунком медведя. Я провел пальцем по татуировке на ее левом плече. Она действительно сумасшедшая. Она действительно пробовала убить себя? Это не имело смысла. Она ничего не получала от этого, и что я знал о тайцах, что они ничего не делали, если это не приносит дохода.
— Почему, Джой? Почему ты хотела убить себя?
Она пожала плечами.
— Надоело.
— Что надоело?
— Моя жизнь. Все.
— И я?
Она посмотрела на меня и улыбнулась. «Мне никогда не надоест с Вами, Пит. Я слишком сильно люблю Вас.»
Я поцеловал ее в губы. Крепко. Она потянула меня на кровать.
Если они сидят на героине, мамасан удостоверяется, что они не под кайфом. Нет никакого смысла проверять их на отметки на руках. Некоторые из них вводят наркотики между пальцами ног или под ногти, и мы позволяем им работать. Что глаз не видит — вздор, вздор, вздор. Наркотики поддерживают их на работе, и это все, о чем я забочусь. Девочка с такой привычкой собирается ходить с таким количеством клиентами, с каким она сможет, иногда несколько раз за ночь.
Каждый раз, когда она уходит из бара с клиентом, бар получает 500 бат. Девочка получает из них 100 бат в конце месяца, и мы удерживаем остальное. Так, если девочку покупают каждую ночь, в баре остается 12,000 бат. Хорошие деньги, ха?
Обычно девочки начинают с амфетаминов. Он дает им энергию танцевать всю ночь. И остальное. Когда девочки прибывают сюда, у них вероятно никогда не было секса с фарангами. Они слышат истории о том, что мы хорошо обеспеченны по сравнению с тайскими мужчинами, и это пугает их до смерти. Тогда старшие девочки дают им уэр мар, голландскую храбрость, если Вам так нравится. Тогда они не сделают хуйни, когда занимаются любовью. Некоторые из них курят, другие только глотают колеса. Пока они делают это вне бара, мне это до лампочки.
Я дотронулся до ее шеи. Красная полоса казалась более слабой.
— Почему ты хотела купить уэр мар? — спросил я.
— Я слишком много думаю. Если я курю уэр мар, я не слишком много думаю.
— Курю? Ты куришь это? — Я предполагал, что она глотала пилюли.
Она застенчиво улыбнулась. «Вы хотите посмотреть?»
Моя челюсть отвисла. «У тебя есть?»
Она кивнула. «Вы хотите посмотреть?»
Я не был уверен. Мне было интересно, но я всегда старался держаться подальше от наркотиков. И что, если полиция найдет у меня наркотики? Одного фаранга они посадили за решетку.
— Подождите, подождите, — сказала она.
Я подумал, что возможно она не одета. Возможно к ней пришла подруга, возможно в комнате беспорядок, и она хочет немного навести порядок, прежде чем откроет мне. Я попробовал убедить себя, что все в порядке, но я понимал, что это не так. Я снова постучал в дверь. «Джой, я хочу войти сейчас».
Никакого ответа. Я уперся плечом в дверь и сильно толкнул ее. На двери стояла дешевая задвижка, и через пару толчков она сломалась. Джой стояла посередине комнаты. Она улыбалась, но выглядела испуганной. Она была одета в ту же самую одежду, в которой я оставил ее, маленький топик и облегающие джинсы. Сексуально. «Савади каа,» — сказала она, нахмурясь.
Я толкнул открытую дверь. Кто-то еще находился в комнате, стоя рядом с телевизором. Это был таец. Около двадцати лет, зачесанные назад волосы и мускулистая грудь, которую облегала черная чистая футболка, так, чтобы он мог похвастаться его телом. Он улыбался мне. «Савади кхап,» — сказал он.
Я с ненавистью посмотрел на Джой. По телевидению шла веселая передача, и аудитория хлопала и смеялась. Она не сказала ничего. Не было ничего, что она могла сказать. Я повернулся и ушел. Я шел, и во мне разгорался гнев. Это была моя комната, я платил за нее. Простыни на кровати, подушках. Телевизор. Это всё принадлежало мне, и она принимала там мужчину. Она, вероятно, даже трахалась с ним на кровати, когда я постучал в дверь.
Я вернулся. Она стояла в подъезде и смотрела на меня через дверное стекло с тревогой на лице. Я вставил магнитный ключ в замок, но дверь не открылась. Я пнул дверь. Таец нажал на дверь, как будто он хотел помочь мне открыть ее. Я ругнул его, сказал, чтобы он уёбывал подальше. Я пинал дверь, толкал ее плечом. Джой подалась назад. Она не кричала, она только выглядела потрясенной. Я предпочел бы слезы, какой-то признак раскаяния, признак, что ей жаль. Я снова попробовал магнитный ключ. Замок загудел, и я распахнул дверь.
«Пит, као май бен фан. Бен пуен.» Пит, он мне не дружок. Он друг.
Я ударил ее в подбородок. Не слишком сильно, но достаточно сильно. Она покачнулась назад, с удивлением на лице. Не было крови, я ударил ее в левую щеку, далеко от губ. Сумасшедствие. Я хотел избить ее, но я не хотел повредить ей.
Я обернулся, чтобы посмотреть на тайского парня. Он стоял там же, улыбаясь. Ебаная непостижимая улыбка тайцев. Она не значила, что он был доволен или что у него был хороший день, это была улыбка, которая говорила, что он не был угрозой, что он не хотел неприятностей. Он был меньше меня, как и большинство тайцев, и я искал любое оправдание, чтобы ударить и его. Любой признак агрессии, что-нибудь, и я бы ударил его. Он смотрел вниз, все еще улыбаясь. Я почувствовал только презрение.
Я схватил Джой за волосы и втолкнул в комнату. Я пнул дверь, что бы она закрылась. «Почему?» — спрашивал я ее. «Почему ты сделала это?»
«Май бен фен. Бен пуен.»
Я дал ей пощечину. Она не закричала. Она только продолжала смотреть на меня с тревогой на лице. Я обвел взглядом комнату. Глупый смех из телевизора. Джой снова предала меня, она привела мужчину в мою комнату, в комнату, за которую я заплатил. Я схватил телевизор и бросил его на плиточный пол. Он не разбился. Я не мог поверить в это. Смех продолжился. Я пнул экран, сильно, но я только отбил ногу.
«Пит, нет!» — закричала Джой.
Я проигнорировал ее. Я наклонился, поднял телефизор, и снова бросил вниз, сильнее чем в прошлый раз. Он ударился об пол, но опять не разбился.
Я услышал, что позади меня открылась и закрылась дверь. Джой ушла, но я не озаботился этим. Я был безумен, чертовски безумен, и все, что я хотел, это разгромить комнату, сломать и уничтожить все, что я сделал для нее. Я поднял телевизор и понес его в ванную, выдернув штепсель из розетки. Смех резко оборвался. Я поднял телевизор над головой и бросил его на пол ванной экраном вниз. Я ожидал взрыва, но экран не разбился. Бог знает из чего они делают экраны, но для меня он фактически неразрушим. Я снёс всё с её полки в ванной. На прикроватном столике стоял стакан с какой-то красной жидкостью, возможно с содой. Я бросил его на простыню. Я вытащил всю одежду из шкафа и бросил на пол. Я порвал книги, которые она писала, и запихал их в унитаз. Я увидел Микки Мауса, которого я подарил ей, и тоже бросил в унитаз, вместе с ее лазерным брелоком. Я опрокинул ее стол, пиная и разбивая все хрупкое. Я выдвинул ящики из шкафа и бросил их на пол. Там был ее бумажник. Она хранила его в верхнем ящике, и все время, пока она находилась в комнате, она никогда не доставала его, даже когда шла делать покупки. До меня дошло, что бумажник был тем, что она носила с собой, только когда она была в баре. Это была часть ее костюма, как облегающие футболки и тени для век. Тот факт, что она держала мою фотографию в бумажнике, не значил ничего.
Поскольку я вытряхнул ее одежду из шкафа, я увидел конверт в задней части. Внутри были фотографии. Фото Джой и ее сестр, молодой Джой с ее матерью, Джой с ее отцом. Были и другие фотографии. Фотографии, сделанные в «Зомби». Фотографии Джой с фарангами. Они, очевидно, были сняты совсем недавно, потому что она была одета в униформу официантки. Она была на всех фотографиях, в одной и тот же позе, улыбающейся камере и одной рукой опирающейся на бедро мужика. Я не был исключением. Я был одним из многих. Я порвал фотографии, все до одной, и бросил их в унитаз.
Я бросил мой набор ключей на кровать, показывая ей, что я никогда не вернусь. Я задержался на несколько секунд, смотря на ключи, задыхаясь от разгрома комнаты. Потом я поднял ключи и положил их в свой карман. Я не знаю, почему я сделал это.
Хотя это не правда. Я знаю. Несмотря на все, несмотря на то, что я застал ее с другим мужчиной, несмотря на разгром ее комнаты, я все еще хотел оставить возможность вернуться к ней.
Я вышел наружу. Ее не было. Там все еще стоял тайский парень, по прежнему улыбаясь. Он указал на улицу. «Она ушла туда,» — сказал он.
После того, как я покинул комнату Джой, я пошел в бар Фацо и напился. Там был Большой Рон, и я рассказал ему, что я сделал. «Плюнь на нее,» — сказал он. — «Она лгала тебе с первого дня.»
Я не мог спорить с ним. Казалось, независимо от того, что я делал, независимо от того, как я пробовал помогать, независимо от того, сколько денег я давал ей, она всегда подводила меня. У меня есть подруга в Нью-Йорке, по имени Мэри. Мы вместе учились в университете, но она живет в Штатах почти двадцать лет. В общем, Мэри живет в квартире на 57-ой улице, на десятом или одиннадцатом поле, я точно не помню. В один день она подобрала беспризорного котенка, вероятно не старше нескольких месяцев. Она любит этого кота, и действительно заботится о нем. Потом однажды кот выпал из окна ванной и летел вниз все десять этажей. Или одиннадцать. Не важно. Кот не погиб, он приземлился на матерчатый козырек над витриной магазина, которая смягчила падение. Мэри срочно отправила кота местному ветеринару, и получила от негоь и хорошую, и плохую новость. Хорошая новость — то, что он может спасти кота, плохая — то, что это будет стоить маленькое состояние, несколько тысяч долларов. У кота сломана нога, сломан позвоночник, внутреннее кровотечение. Ветеринар полагает, что лучше будет усыпить кота простой, безболезненной инъекцией, общей стоимостью около десяти долларов.
Мэри думает об этом. У нее нет лишних денег, но она любит этого кота. «Делайте всё, что Вы должны делать, чтобы спасти его,» — сказала Мэри.
Ветеринар сделал ему операцию. Кот проводит почти месяц у ветерана, потом два месяца в гипсе в квартире Мэри, кормясь с ладони, как принцесса.
В конце концов гипс снимают, и кот как новенький. И Мэри со здоровенным кредитом по счетам ветеринара.
Через неделю после того, как сняли гипс, Мэри позвонили в ее офис. Это был ветеринар. Швейцар обнаружил ее кота на земле и принес его ветеринару. Мэри впомнила, что оставила окно ванной открытым. Кот снова выпал из него.
«Снова серьезные повреждения,» сказал ветеринар. «Массивное внутреннее кровотечение, обе передних лапы сломаны, несколько сломанных ребер. Мы можем спасти его, но это дорого…»
Мэри не колебалась. «Убейте его,» — сказала она, и повесила трубку.
То же самое я чувствовал про Джой. Я сделал все, что мог, но, кажется, ничего никогда не будет достаточно, она всегда вернется к старому, она не изменится. Я должен уйти. Я пошел домой и уснул. Брюс разбудил меня примерно в шесть часов утра. Звонила Вейн, подруга Джой.
— Пит, Джой хочет увидеть Вас, — сказала она.
— Я не могу, — сказал я.
— Вы не поняли Джой, — сказала Вейн. — Это не дружок Джой. Он продает уэр мар.
«Уэр мар» — местное название для амфетамина. Я читал о нем в Бангкоке Пост. Уэр мар переводится как лошадиный наркотик, из-за той энергии, которую он дает употребляющим его. Полиция настолько сыта по горло этим наркотиком, что они пробовали переименовать его в «уэр бар», сумасшедший наркотик. Он популярен среди барных девочек, помогает им танцевать всю ночь, и помогает преодолевать их застенчивость. Многие увлекаются им. Джой всегда отрицала, что она принимает наркотики.
— Мне жаль, Вейн, но я не верю ей.
— Она говорит правду, Пит. Джой любит Вас, только Вас. Она говорит, что хочет убить себя.
Я повесил трубку.
БОЛЬШОЙ РОН
Когда Пит вошел в бар, он был похож на дерьмо. Он продолжал болтать об «игре», как будто между ним и Джой некое абстрактное соревнование. Он дурачит себя. Она уничтожает его, а он не может это заметить. Грустно это, он думает, что он выигрывает игру, в которую играет. Он говорит, что татуировка показывает, что он выигрывает игру, поскольку, что бы ни случилось, его имя на ее плече останется на всю жизнь. Чушь. Она не заморачивается об этом. Она — буддист, тело ничего не значит, потому что в следующей жизни она переродится в кого-то еще. Фактически, она вероятно считает, что это она выигрывает игру, потому что его поведение так ужасно: он вероятно возродится гребанным тараканом. Жизнь для буддиста — только приобретение качества в этой жизни, чтобы улучшить его жизнь в следующем перерождении. И ничего, что сделал Пит, начиная с встречи с Джой, не добавляет ему очков для следующей жизни.Он похож на гребаную рыбу, играющую с рыбаком. Я держу пари, рыба думает, что она побеждает в игре, поскольку оно побеждает в воде. Рыба вероятно думает: «Помотрите, я поймала лодку». Да, за минуту до смерти гребаная рыба вероятно думает, что она выигрывает игру. Пит только не может увидеть этого, но он заглотил приманку. Грустный ёбарь.
ПИТ
Я лежал на диване, смотря телевизор, когда вошел красный и злой Брюс.— Я заебался с тобой, — сказал он.
Я был потрясен, потому что он наиболее спокойный из парней.
— Что ты имеешь в виду? — спросил я.
— Джой мертва.
Я похолодел. Как будто моя кровь превратилась в лед. Время остановилось. Похоже, прошла целая вечность, прежде чем я смог говорить.
— Нет ошибки?
Лицо Брюса был красным, а глаза злыми.
— Она повесилась. Я сыт тобой по горло, ты слишком долго играл с этой девочкой.
— Почему ты думаешь, что она мертва? — Я был ошеломлен. Я не мог подумать, что Джой убьет себя. Это было невозможно. Невероятно.
— Тукката звонила в тот день, когда ты был у нее. Ты ублюдок, Пит. Она никогда не делала тебе вреда.
— И Тукката сказала, что Джой мертва?
— Она сказала, что Сунан звонила ей. Одна из подруг Джой позвонила в Сурин и сказала, что Джой повесилась. Сунан звонила Туккате, желая узнать, где ты находишься.
— Это не имеет смысла, Брюс. Джой нет никакого смысла убивать себя. Это все ради денег, и нет никакой прибыли в ее самоубийстве. Это невозможно.
— Я только сообщаю тебе то, что Тукката сказала мне. Я получил кучу дерьма, Пит, и все из-за тебя. Сначала мне позвонила Тукката, потом я пошел в Фацо, а там все говорят, что ты избил Джой.
— Я ударил ее, но я не делал…
— И ты разгромил ее комнату, разбил ее телевизор.
Большой Рон очевидно рассказал всем. Это моя собственная ошибка. Я всегда знал, что нет никаких тайн в Фацо, все, что сказано, узнает каждый.
— И теперь она мертва.
Он вышел. Я сидел за столом, слишком потрясенный, чтобы двигаться.
Теперь я сижу в такси, ожидающем зеленого света светофора, смотря на трех жирных туристов, скармливающих бананы слону. Я не могу думать. Я только слышу голос Брюса, грохочущий в моей голове. «Джой мертва.»
Часть моего сознания не верит в это, не хочет верить этому, но она и прежде резала ее запястья, и она говорила о самоубийстве. Возможно, на сей раз она действительно сделала это. Возможно, она сделала то, что сделала Моон. Я закрыл мои глаза и молил бога, что бы это было ошибкой. Но что, если она мертва? Что, если она повесилась? Она вытатуировала мое имя на своем плече. Она жила в комнате, за которую я платил. И менее двадцати четырех часов назад я ударил ее и разгромил ее комнату. Что, если она действительно сделала это, зачем она покинула меня? Как я теперь буду жить? Как я смогу жить?
Брюс прав, Джой никогда не сделала что-либо, чтобы повредить мне. Она никогда не притворялась, что была кем-то другим, чем той, которой она была, барной девочкой, и если я обиделся на этот факт, это моя проблема, не ее. Я не имел никакого права пробовать изменить ее жизнь, пробовать переделать ее. Я подтолкнул ее к этому, я подтолкнул ее, я ударил ее, и если она действительно мертва, то и я заслуживаю смерти. Я не смогу продолжать жить, зная, что это я убил ее, что это я подтолкнул ее к краю.
Желтый свет мигнул после красного, но это, казалось, произошло замедленно, и мне показалось, что прошла вечность, прежде чем зажегся зеленый. Автомобили перед нами ползли, как будто это было движение через воду. Я хотел кричать и кричать, сказать водителю нажать на педаль акселератора, но не было ничего, что я мог бы сделать, только стараться казаться спокойным.
Мы проехали мимо слона. «Чанг», сказал водитель, кивая в его сторону. У него на приборной панели была маленькая золотая статуя священника, безразличного, лысого старика в набедренной повязке. Если она мертва, то я проклят в этой жизни, и один Бог знает, насколько больше. Я проклят. Отверженный. Я не заслуживал жизни. Джой никогда не пробовала повредить мне, никогда не сделала чего-либо, чтобы повредить мне. Всякий раз, когда она сердилась на меня, она всегда направляла злость внутрь себя, она вредила себе. Я был тот, кто кричал. Я был тот, кто набросился. Кто ударил ее.
Такси остановилось. Мы были на углу переулков 71 и «DJ». По дороге к комнате Джой я разминулся с Вейн. Я так углубился в мои мысли, что сперва не узнал ее. Позже я позвал ее, и она вернулась. «Джой»? — сказал я. Мои мысли так запутались, что не мог даже сформировать предложение.
«Большая проблема,» — сказала она. Она плакала.
Кровь ударила в мою головы. Она мертва. Джой мертва.
Я не знаю, почему, но я взял ее за руку, и мы вместе пошли к квартире. Когда мы подошли ближе, я увидел фигуру на балконе, склонившуюся над тазом. Это была Джой. Я поспешил к ней. Она впилась в меня взглядом, но ее выражение не волновало меня, столь сильно было облегчение. «Слава Богу,» — сказал я.
Она наклонила голову и сконцентрировалась на джинсах, которые она стирала.
ДЖОЙ
Я была удивлена, что Пит вернулся? Нет, это был только вопрос времени. Он всегда спорил со мной, а затем остывал. Горячий и холодный, любящий и сердитый, Пит все время переключался от одного к другому. Он не последователен. Большинство фарангов, которых я встречала, такие. Вы действительно никогда не знаете, как они к Вам относятся. В один момент они говорят, что любят Вас, а через минуту они говорят, что они больше никогда не хотят видеть Вас.Тайские люди другие. Тайские мужчины говорят то, что они имеют в виду, и придерживаются этого. Тайские мужчины вряд ли когда-нибудь скажут, что они любят Вас, они показывают это своими делами. Но если тайский мужчина говорит, что он любит Вас, это означает, что он хочет остаться с Вами и заботиться о Вас. Если фаранг говорит, что он любит Вас, это только означает, что он хочет трахнуть Вас.
Пит не повредил меня, когда ударил меня. Не физически, так или иначе. Я имею в виду, немного повредил, но не было синяка или чего-то еще. Мужчины всегда били меня, с тех пор, когда я была ребенком. Мой отец бил меня, если я не делала то, что он хотел, мои преподаватели имели обыкновение бить меня в школе, мои братья били меня, если они думали, что я ленюсь дома. Парк имел обыкновение бить меня, когда он был пьян. Так что я не была удивлена, что Пит ударил меня. Это то, что мужчины делают женщинам. Мой отец тоже имел обыкновение бить мою мать. Я часто слышала ее крики по ночам. Муж Моон имел обыкновение бить ее, и Бирд бьет Сунан. Это обычное дело в Таиланде. Хорошо, это обычное дело для нашей семьи, так или иначе.
Что действительно поражает меня — это то, что я не сделала чего-нибудь неправильного. Парень не был моим дружком, он только продавал мне наркотики. Я набрала номер его пейджера, и вскоре он пришел с материалом. Он был у меня только несколько минут, когда Пит сломал дверь. Пит не слушал меня, как будто он уже составил мнение, что я была плохой девочкой, и я ничего могла поделать или сказать, что бы переубедить его. Когда он начал громить мою комнату, я убежала. Я не была испугана, и я действительно не возражала против того, что бы он разломал телевизор и все остальное. В конце концов, это его комната, он оплачивал аренду, одежду, Пит платил практически за все. Так что если он решил уничтожить это всё, ну, в общем, это его дело.
Не скажу, что я не была расстроена. Я рассердилась, потому что он не доверял мне, и что он считал, что может управлять моей жизнью. Как будто он думал, что я собака, и потому что он кормит меня и дает мне комнату для жизни, он может обращаться со мной так, как он хочет.
Я пошла в комнату Вейн, и мы пили пиво. Я продолжала плакать, и Вейн говорила мне, что я глупа, что я должна забыть Пита и вернуться в «Зомби». Я смогу зарабатывать больше денег, работая в баре, чем Пит давал мне, и я не буду волноваться относительно того, что кто-то думает обо мне.
Я попробовала объяснять, что я утомлена работой, и что я только хочу, чтобы кто-то заботился обо мне. Я утомлена поддержкой моей семьи, утомлена всеми требованиями, которые они продолжали делать мне, утомлена моими друзьями, просящими денег. Я хотела уехать из Таиланда, я хотела заново начать мою жизнь.
Я вернулась рано утром. В квартире был беспорядок. Он сломал все, что смог, и бросил мою одежду на пол. Он даже порвал фотографии моей семьи, включая фото Моон. Я села посередине комнаты и заплакала. То, что он сделал, несправедливо. Он не имел никакого права рвать фотографии, они были единственные с Моон, которые были у меня.
Я услышала, что Вейн кричит мое имя из прихожей. Она, должно быть, следовала за мной. Я вошла в ванную, обернула полотенце вокруг моей шеи, привязала его к душу, и попробовала броситься на колени. Я пробовала убить сеня? Я не знаю. Я хотела умереть, но я не хотела убить себя. Смысл? Я хотел показать Вейн и всем остальным, как я расстроена, но я не думаю, что я действительно хотела умереть. Я часто задавалась вопросом, действительно ли хотела Моон убить себя, или она хотела, что бы мы поняли, что она делает, и спустили ее вниз прежде, чем она умерла. Я знала, что Вейн снаружи, и я знала, что она зашла в мою комнату, и полотенце было не очень сильно затянуто вокруг моей шеи, так что я думаю, что в-действительности я не пыталась убить себя. Не на самом деле.
У Вейн был ключ в мою комнату, так что она смогла войти. Я оставила дверь ванной открытой, и когда она увидела меня, она закричала. Она была с двумя другими девочками из «Зомби», они развязали полотенце и помогло мне спуститься. Вейн плакала. Я сказала ей, что я в порядке, но теряю сознание. Девочки сводили меня в больницу, но я действительно была в порядке.
Вейн оставалась со мной, пока доктор обследовал меня, но другие девочки ушли. Я предполагаю, одна из них, должно быть, позвонила Сунан, потому что когда я пошла домой, Сунан позвонила мне. Она сказала, что наш отец был в пикапе с Бирдом, и что они думали, что я мертва. Я сказал, что это недоразумение, и что они должны возвратиться в Сурин, но Сунан сказала, что она хочет увидеть меня. Она действительно сердита, но я не была уверена, из-за чего она сердится, потому что она думала, что я убила себя, или потому что она проехала этот путь из-за ничего. Вы никогда не можете понять Сунан.
ПИТ
Сначала она не позволяла мне прикоснуться у ней, но в конце концов она положила ее голову на мою грудь и обняла меня за талию.— Пит, он не мой дружок. Он торговец наркотиками. У меня никого нет, только Вы.
Я касался подбородком ее макушки. Она пахла свежо и чисто, как будто только что из душа. Сперва я не понял, что она сказала.
— Что? Что ты имеешь в виду?
— Он пришел, чтобы продать мне уэр мар. Вокруг слишком много полиции, поэтому он пришел в мою комнату. Он не мой дружок, Пит. У меня нет тайского дружка. Я очень сильно люблю Вас.
— Почему, Джой? Почему ты нуждалась в «уэр мар»?
— Потому что я слишком много думаю. Я не хочу слишком много думать.
Я сел на кровать рядом с нею. Она заплакала, и я поцеловал ее влажные щеки.
— Тебе не нужны наркотики.
Я обвел взглядом ее комнату. Возле двери стояла наполовину упакованная сумка. Она заметила, что я посмотрела на нее.
— Я возвращаюсь в Сурин, — сказала она. — Сунан заедет за мной. Потом мы поедем в Сурин. Мой отец тоже сильно волнуется.
— Почему?
Она показала на ее шею. Впервые я заметил там красную полосу.
— Что случилось? — спросил я.
— Я хотела убить себя, — сказала она категорично.
— Почему?
— Потому что Вы не хотите видеть меня.
— Что ты сделала?
— То же самое, что и Моон.
Моон повесилась. Я дотронулся до полосы на ее шее.
— Где?
Джой кивнула на ванную.
— Ты сумасшедшая, — сказал я. Она была одета в коричневый топик с рисунком медведя. Я провел пальцем по татуировке на ее левом плече. Она действительно сумасшедшая. Она действительно пробовала убить себя? Это не имело смысла. Она ничего не получала от этого, и что я знал о тайцах, что они ничего не делали, если это не приносит дохода.
— Почему, Джой? Почему ты хотела убить себя?
Она пожала плечами.
— Надоело.
— Что надоело?
— Моя жизнь. Все.
— И я?
Она посмотрела на меня и улыбнулась. «Мне никогда не надоест с Вами, Пит. Я слишком сильно люблю Вас.»
Я поцеловал ее в губы. Крепко. Она потянула меня на кровать.
ДЕМЬЕН
Много девочек употребляет наркотики, но я не позволяю им приносить их в любой из моих баров. Любая девочка, пойманная с наркотиками, сразу увольняется, и обычно мамасан бьет их. С полицейскими достаточно трудно иметь дело, чтобы замять дело с наркотиками. Однако большинство девочек употребляют наркотики. Главным образом амфетамины, но некоторые сидят на героине и кокаине. У нас несколько девочек сидят на экстази, но я стараюсь этому препятствовать. С одной стороны, это воздействует на их танец, с другой, они тормозят и забывают спрашивать деньги у парней. Этого нельзя позволять. Плохо для бизнеса.Если они сидят на героине, мамасан удостоверяется, что они не под кайфом. Нет никакого смысла проверять их на отметки на руках. Некоторые из них вводят наркотики между пальцами ног или под ногти, и мы позволяем им работать. Что глаз не видит — вздор, вздор, вздор. Наркотики поддерживают их на работе, и это все, о чем я забочусь. Девочка с такой привычкой собирается ходить с таким количеством клиентами, с каким она сможет, иногда несколько раз за ночь.
Каждый раз, когда она уходит из бара с клиентом, бар получает 500 бат. Девочка получает из них 100 бат в конце месяца, и мы удерживаем остальное. Так, если девочку покупают каждую ночь, в баре остается 12,000 бат. Хорошие деньги, ха?
Обычно девочки начинают с амфетаминов. Он дает им энергию танцевать всю ночь. И остальное. Когда девочки прибывают сюда, у них вероятно никогда не было секса с фарангами. Они слышат истории о том, что мы хорошо обеспеченны по сравнению с тайскими мужчинами, и это пугает их до смерти. Тогда старшие девочки дают им уэр мар, голландскую храбрость, если Вам так нравится. Тогда они не сделают хуйни, когда занимаются любовью. Некоторые из них курят, другие только глотают колеса. Пока они делают это вне бара, мне это до лампочки.
ПИТ
После того, как мы занимались любовью, она принесла меня стакан воды и сидела на краю кровати, пока я пил.Я дотронулся до ее шеи. Красная полоса казалась более слабой.
— Почему ты хотела купить уэр мар? — спросил я.
— Я слишком много думаю. Если я курю уэр мар, я не слишком много думаю.
— Курю? Ты куришь это? — Я предполагал, что она глотала пилюли.
Она застенчиво улыбнулась. «Вы хотите посмотреть?»
Моя челюсть отвисла. «У тебя есть?»
Она кивнула. «Вы хотите посмотреть?»
Я не был уверен. Мне было интересно, но я всегда старался держаться подальше от наркотиков. И что, если полиция найдет у меня наркотики? Одного фаранга они посадили за решетку.