Лем Станислав. Непобедимый

   На этот раз потрескивание остывающих дюз еще не прекратилось, когда корабль выдвинул аппарель, ферму подъемника и окружил себя цепочкой энергоботов. Затем под защитой силового поля была сконцентрирована группа из пяти вездеходов, к которой присоединился вдвое больший, чем они, похожий на апокалиптического жука с синеватым панцирем, самоходный излучатель антиматерии.
   Командиром оперативной группы был Рохан. Он стоял выпрямившись в открытой башенке первого вездехода, ожидая, когда по приказу с «Непобедимого» откроется проход в силовой защите. Два инфоробота на двух ближайших пригорках выстрелили цепочки негаснущих зеленых ракет, показывая дорогу, и, построенная в две колонны, маленькая экспедиция во главе с машиной Рохана двинулась вперед.
   Машины пели басами двигателей, фонтаны песка вырывались из-под шаровых колес гигантов, впереди, в двухстах метрах перед головным вездеходом, летел разведывательный робот, похожий на плоскую тарелку; струи воздуха, вырывавшиеся из-под него, сдували верхушки барханов, и, казалось, что, пролетая, он разжигает на них невидимый огонь. Поднятая колонной пыль долго не оседала в спокойном воздухе и обозначала путь экспедиции красноватой клубящейся полосой.
   Тени, отбрасываемые машинами, становились все длиннее. Приближался заход солнца. Колонна миновала лежавший на ее дороге, почти целиков засыпанный кратер и через двадцать минут достигла границы руин. Две машины с людьми шли внутри подвижной защиты. В пятидесяти метрах позади них покачивался на своих многоэтажных ногах огромный излучатель антиматерии. Через некоторое время после того как машины переползли через что-то похожее на клубок разрубленных металлических тросов или прутьев, пришлось задержаться: одна нога излучателя провалилась в невидимую щель, засыпанную песком. Два арктана спрыгнули с вездехода Рохана и освободили увязшего колосса. Потом группа двинулась дальше.
   То, что они назвали «городом», в действительности ничуть не походило ни на один из земных городов. Утопленные на неизвестную глубину в подвижных барханах, стояли темные массивы с ощетинившимися поверхностями, не похожие ни на что когда-либо виденное людьми. Конструкции не поддающихся определению форм достигали высоты нескольких этажей. В них не было окон, дверей, даже стен. Одни выглядели как складчатые, расходящиеся в разных направлениях, очень густые сети с утолщенными узлами сплетений, другие напоминали сложные пространственные арабески, какие создали бы взаимно проникающие пчелиные соты, или решета с треугольными и пятиугольными отверстиями. В каждом большом элементе и в каждой видимой плоскости можно было обнаружить какую-то регулярность, не такую однородную, как в кристалле, но, несомненно, повторяющуюся в определенном ритме. Некоторые конструкции, образованные чем-то вроде призматических, плотно сросшихся ветвей (но эти ветви не росли свободно, как у деревьев или кустов, а составляли либо часть дуги, либо две закрученные в противоположных направлениях спирали), торчали из песка вертикально. Встречались, однако, и наклонные, похожие на плечи разводного моста. Ветры, очевидно чаще всего дующие с севера, нагромоздили на всех горизонтальных плоскостях и пологих откосах сыпучий песок, так что издали многие из этих руин напоминали невысокие пирамиды, срезанные у вершины. Но вблизи становилось ясно, что их, казалось бы, гладкие поверхности на самом деле являются системой ветвистых, остроконечных стержней, лепестков, кое-где настолько густо переплетенных, что на них удерживался даже песок.
   Рохану показалось, что перед ним какие-то кубические и пирамидальные обломки скал, покрытые мертвой, высохшей растительностью. Но и это впечатление исчезало на расстоянии нескольких шагов: правильность, чуждая природным формам, все время прорывалась сквозь хаос разрушения. Руины не были монолитны, в них можно было заглянуть сквозь просветы в металлической чаще, но не были и пустыми, те же заросли заполняли их и внутри. Отовсюду веяло омертвением, запустением. Рохан подумал об излучателе, но сообразил, что применение силы бессмысленно, поскольку не существует объектов, к которым нужно пробиться.
   Вихрь проносил между высокими бастионами облака едкой пыли. Правильную мозаику чернеющих отверстий заполнял песок, осыпающийся струйками, похожими на миниатюрные лавины. Непрекращающийся сыпучий шелест сопровождал людей в течение всего путешествия. Вращающиеся антенны, ультразвуковые микрофоны, индикаторы излучения не давали никаких сигналов. Слышно было только поскрипывание песка да прерывистый вой разгоняющихся двигателей, когда изменялось направление движения; поворачивая, колонна то исчезала в глубокой холодной тени, отбрасываемой гигантскими конструкциями, то снова выныривала на пурпурно горящий песок.
   Наконец экспедиция остановилась у тектонического разлома. Это была трещина шириной метров сто, образовавшая провал, вероятно огромной глубины, так как его не заполнили целые водопады песка, непрерывно сбрасываемые вниз порывами ветра. Рохан выслал на другую сторону трещины летающего робота-разведчика. Они наблюдали на экране все, что видел робот своими телеобъективами: картина была такая же, как и на этой стороне. Через час разведчика вернули, и Рохан, посоветовавшись с Балмином и физиком Гралевым, которые сидели в его машине, решил подробно осмотреть несколько развалин.
   Сначала они попробовали определить ультразвуковыми зондами, насколько глубок слой песка, покрывающий «улицы» мертвого «города». Это была весьма кропотливая работа. Результаты измерений не совпадали между собой, очевидно, потому, что скала основания подверглась внутренней декристаллизации во время катаклизма, при котором образовалась трещина. Можно было считать, что слой песка составляет от семи до двенадцати метров. Колонна направилась на восток, к океану, и, пройдя одиннадцать километров по крутой дороге между чернеющими развалинами, которые становились все ниже, все меньше выступали из песка и, наконец, исчезли совсем, — добралась до обнаженных скал. Здесь она остановилась над обрывом, таким высоким, что шум волн, разбивающихся о его основание, был едва слышен. Пояс блестящей скалы, чистой от песка, неестественно гладкой, образовывал линию обрыва, поднимаясь к северу цепью горных вершин, которые застывшими скачками падали в зеркало океана.
   «Город» остался позади. Теперь он выглядел правильным черным силуэтом, утопающим в рыжеватой мгле. Рохан связался с «Непобедимым», передал астрогатору собранную информацию, равную в общем-то нулю, и колонна, по-прежнему принимая все меры предосторожности, вернулась в глубь руин.
   По дороге случилось небольшое происшествие. Крайний левый энергобот, вероятно в результате небольшой курсовой ошибки, слишком увеличил радиус силового поля, так что оно зацепило наклоненную к ним остроугольную сотчатую «постройку». Соединенный с указателями потребления мощности излучатель антиматерии, который кто-то включил на автоматическое поражение в случае атаки, расценил скачок потребляемой мощности как сигнал, что сделана попытка пробить силовое поле, и выстрелил в ничем не повинные развалины. Вся верхняя часть наклонной «постройки», величиной с земной небоскреб, ослепительно засверкала и в следующее мгновение превратилась в шипящий поток. Экспедиция при этом не пострадала, расплавленные клочья соскользнули с поверхности невидимого купола силовой защиты и, не успев достичь грунта, целиком испарились. Но, зарегистрировав вызванный аннигиляцией скачок радиоактивности, счетчики автоматически включили тревогу, и Рохан, проклиная все на свете и особенно того, кто так запрограммировал аппаратуру, потратил довольно много времени на отмену тревоги и переговоры с «Непобедимым», откуда заметили вспышку и запрашивали о ее причине.
   — Пока мы знаем только, что это металл. Вероятно, сталь с примесью вольфрама и никеля, — сообщил Балмин, который, не обращая внимания на возникший беспорядок, воспользовался случаем и проделал спектральный анализ пламени, охватившего развалины.
   — Можете вы оценить возраст? — спросил Рохан, стирая песчаную пыль, осевшую на его руках и лице.
   Они уже оставили позади скорченную от жара уцелевшую часть развалин, она висела теперь над пробитым ими коридором, как поломанное крыло.
   — Нет. Могу только сказать, что все это дьявольски старое. Дьявольски старое, — повторил Балмин.
   — Нужно исследовать получше… И незачем просить у старика разрешения, — сказал Рохан с внезапной решимостью.
   Они задержались у сложного объекта, образованного из нескольких сходящихся к центру плечей. Открылась обозначенная двумя огнями щель в силовом поле. Фасад «постройки» образовывали треугольные плиты, покрытые «щеткой» из прутьев, изнутри эти плиты поддерживались системой толстых стержней. У поверхности стержни еще сохраняли какой-то порядок, но в глубине, куда, пользуясь сильными фонарями, попытались заглянуть люди, лес стержней разрастался, расходился от толстых узлов, снова переплетался — все это было похоже на гигантский клубок кабелей. Попытки найти в них следы электрического тока, поляризации, остаточного магнетизма, даже радиоактивности не дали результата.
   Зеленые огни, обозначавшие вход внутрь поля, тревожно мигали. Ветер свистел, проносящиеся сквозь стальную чащу массы воздуха зловеще завывали.
   — Что могут означать эти чертовы джунгли?
   Рохан все время стирал с потного лица налипающий песок. Они вместе с Балмином стояли на окруженной низкими поручнями платформе робота, висевшего на высоте полутора десятков метров над «улицей», а точнее, над покрытой песчаными волнами треугольной «площадью» между двумя сходившимися развалинами. Далеко внизу виднелись машины и маленькие фигурки людей.
   Робот висел у неровной, ободранной, местами покрытой треугольными плитами поверхности, из которой торчали острия черноватого металла. Отогнутые вверх или вбок плиты позволяли заглянуть в темные внутренности, где бессильно увязал не только солнечный свет, но и луч мощного прожектора.
   — Как вы думаете, Балмин, что это может значить? — снова спросил Рохан.
   Он был зол. Лоб, который он непрерывно вытирал, покраснел, кожа болела, глаза горели; через несколько минут нужно было передавать очередной рапорт на «Непобедимый», а он даже не мог найти слов, чтобы описать то, перед чем находился.
   — Я не ясновидящий, — ответил ученый. — Я даже не археолог. Впрочем, я думаю, что археолог тоже ничего бы вам не сказал. Мне кажется… — он остановился.
   — Говорите же!
   — На мой взгляд, это не жилища. Не развалины жилищ каких бы то ни было существ, понимаете? Если это вообще можно с чем-нибудь сравнить, так уж скорее с машиной.
   — Что? С машиной? С какой? Информационной? А может, это было что-то вроде электронного мозга…
   — Вы и сами в это не верите, — ответил флегматичный планетолог.
   Робот сместился вбок, по-прежнему почти касаясь стержней, беспомощно торчавших между погнутыми плитами.
   — Нет. Тут не было никаких электрических цепей. Где вы видите что-нибудь похожее на выключатели, изоляторы, экраны?
   — Может быть, сгорели. Мог же их уничтожить огонь. Ведь в конце концов это развалины, — ответил неуверенно Рохан.
   — Возможно, — неожиданно согласился Балмин.
   — И что же я должен сказать астрогатору?
   — Лучше всего просто показать ему весь этот кавардак.
   — Да, это не город… — вдруг произнес Рохан, как бы подытожив мысленно все, что видел.
   — Скорее всего, нет, — подтвердил планетолог. — Во всяком случае, не такой, какой мы можем себе вообразить. Здесь не жили ни человекоподобные существа, ни даже отдаленно на них похожие. А жизнь в океане очень близка к земной. Следовательно, и на суше логично было бы ее существование.
   — Да. Я об этом все время думаю. Никто из биологов не хочет говорить на эту тему. А как по-вашему?
   — Они не хотят об этом говорить потому, что очень уж это неправдоподобно: похоже — что-то не допустило жизнь на сушу… Сделало ее выход из воды невозможным…
   — Такая причина могла подействовать когда-то, один раз. Например, очень близкая вспышка Сверхновой. Вы ведь знаете, что дзета Лиры была Новой несколько миллионов лет назад. Возможно, жесткое излучение уничтожило жизнь на суше, а в глубине океана живые организмы уцелели…
   — Если бы излучение было таким, как вы говорите, то сейчас удалось бы обнаружить его следы. А грунтовая активность для этих областей Галактики исключительно низка. И кроме того, за миллионы лет эволюция снова бы продвинулась вперед; естественно, еще не появились бы никакие позвоночные, но примитивные прибрежные формы… Вы заметили, что берег совершенно мертвый?
   — Заметил. Это действительно имеет такое значение?
   — Решающее. Жизнь, как правило, возникает прежде всего на прибрежной отмели, и лишь потом уходит в глубь океана. И здесь не могло быть иначе. Что-то ее изгнало. И, думаю, не дает выйти на сушу до сих пор.
   — Почему?
   — Потому, что рыбы боятся зондов. На планетах, которые я знаю, никакие животные не боялись аппаратов. Они никогда не боятся того, чего не видели.
   — Вы хотите сказать, что они уже видели зонды?
   — Я не знаю, что они видели. Но зачем им магниточувствительный орган?
   — Какая-то дурацкая история, — буркнул Рохан. Он оглядел ободранные фестоны металла, перегнулся через поручни. Искривленные черные концы прутьев дрожали в потоке воздуха, вырывавшегося из-под робота. Балмин длинными щипцами обламывал торчащие из отверстия стержни.