Алекс никак не могла заснуть, думая о том, что же ей делать дальше. Она встала и пошла посмотреть, что же Костос делает. Она нашла его в его спальне. Он крепко спал, разметавшись по простыне.
В груди у нее что-то защемило, и ей вдруг захотелось разрыдаться. Она чувствовала себя брошенной, преданной, хотя на самом деле у нее не было причин чувствовать себя такой.
Следующим утром она встала пораньше, чтобы успеть позавтракать с Костосом. Она помнила, что он опять уезжает на несколько дней в Европу, и ей хотелось помириться с ним до его отъезда.
К ее удивлению она увидела, что Патрик тоже проснулся и, довольный собой, составляет компанию своему дяде. Он копировал Костоса во всем, так же брал чашку, так же хмурил брови. Наблюдать за ними было настоящим удовольствием. Костос был одет в темно-серый костюм великолепного покроя и выглядел при этом необыкновенно привлекательно.
– Если тебя это немного успокоит, то хочу тебе сообщить, что провел отвратительную ночь, – произнес Костос, отрываясь от еды.
– Я тоже плохо спала, – призналась Алекс с легкой счастливой улыбкой, радуясь тому, что его глаза блестят при взгляде на нее.
Алекс проводила Костоса до дверей. Он притянул ее к себе, нежно поцеловал и, заглядывая в ее глаза, произнес:
– Нам нужно серьезно поговорить. Как только я вернусь, мы обсудим наши отношения.
Перебросив пиджак через плечо, он пошел к машине.
9
Эпилог
В груди у нее что-то защемило, и ей вдруг захотелось разрыдаться. Она чувствовала себя брошенной, преданной, хотя на самом деле у нее не было причин чувствовать себя такой.
Следующим утром она встала пораньше, чтобы успеть позавтракать с Костосом. Она помнила, что он опять уезжает на несколько дней в Европу, и ей хотелось помириться с ним до его отъезда.
К ее удивлению она увидела, что Патрик тоже проснулся и, довольный собой, составляет компанию своему дяде. Он копировал Костоса во всем, так же брал чашку, так же хмурил брови. Наблюдать за ними было настоящим удовольствием. Костос был одет в темно-серый костюм великолепного покроя и выглядел при этом необыкновенно привлекательно.
– Если тебя это немного успокоит, то хочу тебе сообщить, что провел отвратительную ночь, – произнес Костос, отрываясь от еды.
– Я тоже плохо спала, – призналась Алекс с легкой счастливой улыбкой, радуясь тому, что его глаза блестят при взгляде на нее.
Алекс проводила Костоса до дверей. Он притянул ее к себе, нежно поцеловал и, заглядывая в ее глаза, произнес:
– Нам нужно серьезно поговорить. Как только я вернусь, мы обсудим наши отношения.
Перебросив пиджак через плечо, он пошел к машине.
9
Через два дня Алекс уехала в Афины посетить врача. Она оставила 1Патрика на попечение гувернантки и сказала домашним, что семейный врач Сикельяносов настаивал на том, чтобы она прошла всестороннее обследование. На самом деле она хотела сходить к гинекологу и убедиться в своей беременности.
Алекс сидела в ожидании в небольшой приемной. Затем ее положили на стол в светлой, пахнущей антисептиком комнате. После осмотра женщина-врач среднего возраста сообщила Алекс, что она и вправду беременна, но состояние ее здоровья не вызывает никаких опасений, поэтому все страхи напрасны.
Костос еще не вернулся в Грецию, и у нее было время, чтобы обдумать свое положение.
Алекс была растерянна и погружена в невеселые мысли. Она понимала, что не сможет сделать аборт. Ведь потом ничего нельзя будет вернуть. Это такая ситуация, при которой неминуемо возникают угрызения совести, чувство вины, сожаление. Эти муки совести доконают ее. Она никогда не сможет забыть о том, что она сделала, не сможет ни думать, ни любить, ни жить полноценной жизнью.
Ее мысли вернулись к Костосу. Что с ней происходит? Как получилось, что этот приводящий ее в ярость человек смог за такое небольшое время так перевернуть ее жизнь? Отчего простое его присутствие делает ее счастливой? А когда его нет, она чувствует себя опустошенной и покинутой?
Она не могла не признаться себе, что любит его, но надеяться завоевать его любовь даже не стоит. Она хотела, чтобы он любил ее так же, как любил ее тело. Она не хотела, чтобы ею просто восхищались, она хотела, чтобы ее любили.
Я хочу больше, чем его тело: Я хочу завоевать его сердце, подумала Алекс.
Было душно, и Алекс почувствовала, что у нее начинает кружиться голова. Ей захотелось выпить чашечку чая, и она зашла в кафе напротив поликлиники. Посетителей было совсем немного, и она могла спокойно отдохнуть.
С перекошенным от волнения лицом и очень бледная, она сидела за столиком. Ей вдруг захотелось поговорить с Костосом, рассказать ему обо всех своих неприятностях, спросить его совета. Ей казалось, что только он способен понять ее, но именно ему она и не могла ничего рассказать. Ей показалось, что прошли часы с тех пор, как она сидит здесь.
Внезапно Алекс ощутила на себе чей-то пристальный взгляд. Это показалось ей странным, она подняла глаза и увидела молодую привлекательную брюнетку в ярко-голубом брючном костюме, сидящую за столиком у окна. Что-то в ее лице показалось Алекс знакомым.
Как только женщина увидела, что Алекс ее заметила, она поднялась, подошла к ней и. спросив разрешения, подсела за ее столик.
– Я давно хотела с вами познакомиться. К сожалению, нас не познакомили, поэтому я возьму на себя смелость и представлюсь сама. Вы помните меня? Я – София, вдова Георгоса Сикельяноса. К сожалению, мы познакомились при довольно неприятных обстоятельствах. Но я надеюсь, что вы не держите на меня зла.
И сразу же Алекс вспомнила спальню Костоса и обнаженную гурию, раскинувшуюся на постели. Она растерялась, не зная, что сказать. За последнюю неделю Алекс перезнакомилась с многочисленными родственницами Костоса – племянницами, сестрами и тетушками. Все они были общительные очаровательные дамы, окружившие ее заботой и вниманием. Но все они, как один, ругали и кляли Софию на чем свет стоит. Алекс всегда казалось, что они несколько несправедливы к бедной женщине.
София держалась раскованно и уверенно, не испытывая ни малейшего смущения от упоминания пикантных подробностей их знакомства.
Алекс не могла скрыть неловкости при воспоминании о той двусмысленной ситуации. С одной стороны, у нее совершенно не было никакого желания общаться с этой Софией. С другой стороны, она все же родственница Костоса, и Алекс просто не может ее игнорировать. Если бы Алекс могла, она бы поднялась и ушла, но она боялась показаться невежливой.
При близком рассмотрении София оказалась еще более красивой, чем ее запомнила Алекс. Длинные роскошные волосы цвета воронова крыла и огромные фиалковые, опушенные черными ресницами глаза являли собой ошеломляющее и интригующее сочетание, а ее гибкое тело обещало чувственность и страсть. Она походила на красивую китайскую куклу – хрупкую и совершенную.
Посмотрев на изящную фигурку Софии, Алекс вспомнила о своих пышных телесах. А теперь она еще больше начнет толстеть. Печально... Алекс с грустью заметила, что стоит ей только оказаться рядом с грациозной тростиночкой вроде Сандры или вот теперь Софии, как в ней начинает крепнуть комплекс соб-ственной неполноценности. Сравнение между ней и Софией явно было не в ее пользу.
– Спасибо, что вы согласились выслушать меня. Все говорили, что вы очень дружелюбны, – сказала София после того, как они обменялись приветствиями.
Экзотические миндалевидные глаза пристально смотрели на Алекс, и она читала в них интерес и какое-то настойчивое желание добиться своего.
– Я готова на все – пожертвовать своей гордостью, своим добрым именем, чтобы помочь Костосу, – заговорила София с пафосом, которого Алекс от нее не ожидала.
Алекс никак не могла взять в толк, о чем говорит эта дама.
Повисла неловкая пауза. Алекс поняла, что сделала ошибку, заговорив с Софией, но она ведь простодушно думала, что они просто познакомятся и побеседуют на нейтральные темы. Но у Софии, похоже, были другие планы.
– Вы должны отпустить Костоса...
Алекс смотрела на прекрасную брюнетку, широко раскрыв глаза. Она была или сумасшедшей, или просто невоспитанной. В замешательстве Алекс взяла со стола салфетку и начала нервно мять ее.
– Не слишком ли много вы от меня требуете? – нахмурилась она.
Она проговорила это сквозь стиснутые зубы.
– Мы с Костосом любим друг друга, – пояснила София с обескураживающей уверенностью. – Я не уверена, может, вас это и не волнует, но ведь он никогда не будет счастлив с вами. Это видно невооруженным глазом.
Алекс вдруг охватил ужас. Она трясущейся рукой судорожно схватила чашечку с чаем.
– Не забывайте, что Костос имеет право на свое личное счастье. – Похоже, что любимым занятием Софии было посыпать солью раны других людей. – Конечно, он привязан к этому вашему мальчику, но вам нет никакой необходимости жить здесь, в Греции. Когда мы поженимся, я и сама смогу присматривать за малышом.
Алекс настолько растерялась от самоуверенной наглости этой женщины, что даже не знала, что сказать. Так, значит, София знает о том, что Патрик – сын Георгоса? И это ее совсем не приводит в смятение? А Костос? Неужели он встречался с Софией здесь, в Афинах, пока Алекс была заперта с ребенком в доме на Пелекасе? А может, он именно потому поселил ее на острове, чтобы она не могла помешать ему видеться с ее соперницей?
Внезапно София по-дружески прикоснулась к руке Алекс, как бы утешая ее.
– Не смущайтесь так. Я не имею ничего против этого ребенка, ведь я никогда не любила своего мужа. Кроме того, у нас не было своих детей, я была слишком молода для этого, – без тени смущения сказала женщина. – Но сейчас нам нужно поговорить о Костосе. Это гораздо важнее.
– Я не собираюсь разговаривать с вами о Костосе. – Алекс не собиралась показывать этой самоуверенной красотке всю пропасть отчаяния, в которую стремительно падала ее душа.
– А вам и не нужно ничего говорить, просто послушайте, – снисходительно рассмеялась София.
– Слушать у меня тоже особого желания нет, – с трудом сказала Алекс.
Алекс хотелось встать и уйти, но какая-то любопытная часть ее души хотела узнать, какие же тайны еще может поведать ей эта красотка. Как бы ей хотелось узнать правду... Нельзя отрицать, что Костос всегда переводил разговор на другую тему, как только имя Софии упоминалось в разговоре. Может, он действительно все еще любит ее?
Кроме того, Алекс совсем не была уверена в том, что Костос испытывает к ней любовь, а не обычное вожделение, хотя ей начинало казаться, что Костос стал постепенно привязываться к ней. Ее воспрянувшая самооценка стремительно падала вниз. Так было с ней всегда – стоило ей лишь немного поверить в себя, как жесткая действительность всегда ставила ее на место. Может ли он, такой красавец, влюбиться в толстушку вроде нее? Бесспорно, рядом с Софией они бы выглядели идеальной парой...
Не обращая внимания на последние слова Алекс и видя, что ее собеседница в растерянности, София поторопилась начать свой рассказ.
– Мы с Костосом влюбились друг в друга шесть лет назад. Мы повстречались на какой-то вечеринке и сразу же понравились друг другу. Мы не афишировали наши чувства, не желая посвящать родных в наши отношения, так как мы были еще очень молоды и не спешили вступать в брак.
Голос Софии доносился до Алекс откуда-то издалека. Алекс сосредоточенно думала о своем, не зная, на что же решиться. Значит, Костос все-таки никогда не делал предложения этой потрясающей брюнетке... Это наблюдение несколько подбодрило Алекс, и она нашла в себе смелость заявить:
– Я должна заметить, что это все было очень давно, и с тех пор чувства Костоса к вам, несомненно, изменились...
София пропустила это замечание мимо ушей. Она, как всегда, поступала так, как это было ей удобно.
– Но вскоре Георгос положил на меня глаз, и, как только он решил, что влюблен в меня, моя семья стала всячески уговаривать меня уступить ему. Наши семьи давно дружат, и они мечтали поженить нас. – Она опять доверительно посмотрела на Алекс. – Ну, вы понимаете, семейные капиталы, совместный бизнес.
Алекс не хотелось верить, что Костос и София и вправду были несчастными влюбленными, разлученными неблагоприятным стечением обстоятельств, хотя София настаивала именно на таком варианте этой истории. Хотя голос Софии звучал предельно искренне, а глаза были чисты, как горная река, что-то мешало Алекс поверить ей. Действительно, всякое бывает в этой жизни, но как же узнать, где здесь правда, а где ложь?
София весьма драматично продолжала свой рассказ. Ей бы детям сказки рассказывать, подумала про себя Алекс.
– Можете представить себе мои чувства, когда я после свадьбы обнаружила, что мой муж – неисправимый бабник и не пропускает ни одной юбки.
София наклонилась к Алекс, переходя на сценический шепот.
– Я должна сказать вам, что Костос, в отличие от Георгоса, – человек, который ставит долг превыше всего. По велению долга он привез сюда этого мальчика, по велению долга он собирается жениться на вас. Но он вас не любит.
Женщина была беспощадна, и, однажды вонзив в сердце Алекс нож, она проворачивала его с каждым новым словом.
– Может быть, на какой-то миг он и увлекся вами, но сейчас наверняка мучается раскаянием. С мужчинами такое бывает. Я не буду ставить это ему в вину. Мы ведь пока еще не женаты. Как настоящий мужчина, он не может просто отослать вас назад на родину. С его точки зрения, это было бы жестоко. Так что будет лучше, если вы сами покинете его. Это избавит всех нас от неловкости.
София опять понизила голос.
– Вы можете себе представить, что Костос ни разу не говорил со мной наедине, пока его брат был жив? Его порядочность всегда превышала его здравый смысл.
Измученную Алекс стал мучить вопрос, а встречались ли Алекс с Софией после смерти Георгоса. Змея ревности шевельнулась в ее груди.
– Как вы думаете, имеет ли Костос право на счастье? – неожиданно спросила София.
– Конечно, кто же это отрицает... Но как вы можете быть уверены в том, что ваше понимание счастья совпадает с тем, чего сам Костос желает в жизни?
– Да мы с ним не раз говорили на эту тему, – честно смотря ей в глаза, сказала София.
Сердце у Алекс упало. Она подумала, что если во всем этом рассказе есть хоть доля правды, то Костос может посчитать своим долгом жениться на ней, особенно когда он узнает о будущем ребенке. Но вместо того, чтобы обрадоваться, Алекс почувствовала угрызения совести. Ей бы так хотелось, чтобы он был с ней просто потому, что любит ее...
Она не имеет права заставлять его пойти на брак. Вот женится он на ней, а потом станет сохранять этот брак только ради детей и чтобы не нарушить своё слово. Что может быть грустнее... А в глубине души он будет думать о том, как бы сложилась его жизнь с Софией.
– Костос обожает меня, но его совесть не позволит ему бросить вас. Помогите нам, вы ведь такая умная и отзывчивая. Оставьте его сами, поезжайте домой, в Америку. Если у вас сложности с деньгами, я могу помочь вам.
Голос Софии был само участие и сердечность.
– Если бы у меня и были какие-то сложности, то я решала бы их сама, не обращаясь ни к кому, тем более к вам. А что касается Костоса, то пусть он сам и решает, кто ему больше по душе.
Алекс встала, пригладила рукой волосы и схватила сумочку. Затем она, не оглядываясь на соперницу, пошла к выходу из кафе. Произошла битва, и ее не покидало чувство, что она проиграла, разбита в прах.
Она не могла идти быстро. И не могла идти медленно. Она просто шла в одном темпе, как заведенная, пока не закрыла за собой дверь.
По непонятной причине ее глаза наполнились слезами. Противоречивые мысли нахлынули на нее. Она так дрожала, что не могла сосредоточиться, не могла разобраться в своих чувствах. Она снова попыталась справиться с дыханием и успокоиться.
Ей хотелось бежать прочь отсюда или броситься к Костосу и все ему рассказать, поделиться своими горестями в надежде, что он ее поймет. Ей хотелось открыть ему свое сердце, рассказать, что никого она никогда так не любила, как его. Она могла бы попросить его о помощи и открыто показать, как он был ей необходим.
Ее разрывали сомнения. Может быть, она Костосу и небезразлична, сколько раз она видела это в его глазах. А разве можно забыть ночи, проведенные вдвоем? Но с другой стороны, она могла напридумывать кучу вещей, которые якобы прочитала в его взгляде. Алекс понимала, что больше не перенесет разочарования или обмана. Никто из тех, кого она любила, не сдержал своих обещаний... Вряд ли и Костос станет исключением.
На лице Алекс появилось отрешенное выражение. Она отчаянно думала, что ей вовсе не хочется избавляться от этого ребенка, братика или сестрички Патрика, ребенка, зачатого от человека, которого она так любит. Она была благодарна Костосу за то, что она испытала, хоть ей и приходится платить за это такую цену.
Алекс снова попыталась подавить приступ тошноты. В городе она отыскала пустую скамейку на рыночной площади и тяжело на нее опустилась. Она невидящим взором смотрела на толпу. Вокруг нее бушевал карнавал красок. Старик жонглировал тремя апельсинами перед небольшой, подбадривающей его толпой, молодой художник рисовал мелом на панели, влюбленные парочки держались за руки и целовались. Алекс всматривалась в кипевшую вокруг жизнь, но ее душа не принимала веселья. Веселье было для других, но не для нее.
Молодая женщина с ребенком села на скамейку рядом с ней. Алекс закрыла глаза и подставила жгучим лучам солнца свое тело под тонким платьем. Она не могла избавиться от нарастающего сознания, что идет ошибочным путем. Ей начали мешать слезы, набежавшие на глаза, скрытые темными очками. Слезы застилали ей глаза, и ей пришлось высморкать слегка распухший нос.
Непонятный причмокивающий звук привлек ее внимание. Алекс повернулась и увидела крошечного темноволосого младенца, с удовольствием сосущего грудь матери. Ребенок был таким крохотным, а выражение его лица было необыкновенно серьезным.
Глядя на него, Алекс поняла, что никогда не сможет убить своего ребенка. Этот ребенок будет только ее, целиком ее. Никто не сможет отнять его у нее. Она могла бы одна воспитывать ребенка и считать, что он принадлежит только ей. И она никогда не скажет о нем Костосу.
Алекс проснулась рано. Солнце заливало ее комнату, делая ее радостной и светлой, но настроение у Алекс было подавленное. Сегодня утром она поняла, что пора действовать. Алекс не помнила, в какой момент она приняла решение. Наверное, оно созрело в глубине ее сознания давно, но она всякий раз отвергала его, не желая признаваться самой себе, что готова... Спасаться бегством было ей не свойственно, но другого выхода не было.
При мысли о том, через что ей предстоит пройти, Алекс занервничала. Она вчера долго думала, забирать ли с собой Патрика, но решила, что прежде всего ей нужно позаботиться о его безопасности и благополучии. Как ни жаль ей было оставлять мальчика, она понимала, что с дядей ему будет хорошо.
Ее не покидала мысль о том, что она наделала столько глупостей, которых теперь ей не исправить до конца своей жизни. Если бы она хорошенько подумала, прежде чем выдавать себя за Сандру, она не оказалась бы сейчас в такой ситуации. А если бы она не утонула в бездонных глазах Костоса, ей бы не пришлось сейчас бежать. Но что поделаешь, что сделано – то сделано, прошлого не воротить.
Алекс быстро собирала вещи. Так как она не хотела привлекать внимание охраны и прислуги к своему отъезду, то не взяла с собой ничего, кроме дамской сумочки, где лежали ее документы и небольшая сумма в долларах, оставшаяся там со дня приезда. С сожалением она посмотрела на изящные золотые часики, надетые на руку. Придется их продать, чтобы купить билет на самолет и прожить первое время, пока она не устроится на работу.
Мысль о том, что она скоро станет беглянкой, скрывающейся от Костоса, вызвала угрызения совести. Она похолодела при мысли, что предает единственного мужчину, которого когда-либо любила. Столько раз люди предавали ее, но вот она сделает это впервые.
Ей вспомнилось короткое волшебное время, когда они были вместе, его привязанность к Патрику, возникшая буквально с первого взгляда, его темные глаза, прожигающие ее насквозь. Алекс вспомнила все сладостные минуты, проведенные вместе. Она ухватилась за спинку стула, и ее глаза наполнились горькими слезами.
Алекс подошла, к кроватке Патрика. Мальчик спал, раскинувшись на спине, и сосал большой палец. Лицо его было безмятежно и мечтательно. Она легко, стараясь не разбудить, коснулась его волос, поцеловала ребенка в щечку на прощание и утерла свои покрасневшие глаза. Увидит ли она его когда-либо? На листке чистой бумаги она написала: «Прощай, Космос. Прости за все».
Алекс смотрела из окна самолета на океан, расстилавшийся внизу. Серые облака висели под самолетом, закрывая от нее Афины, череду островов, ласковое лазурно-голубое море и то место, которое ей не суждено забыть.
Закрыв глаза, Алекс слушала гудение моторов и думала о том, что, может быть, судьба будет к ней благосклонна и она еще встретит человека, которого полюбит и которому она будет нужна. А может быть, она его и не встретит, потому что найти второго Костоса невозможно.
Как бы ни сложилось ее будущее, Алекс знала одно – пришло время изменить свою жизнь и взглянуть на себя другими глазами: не как на женщину без мужчины, а как на женщину-личность, самостоятельную, хоть и одинокую. Самостоятельную, удовлетворенную жизнью и в полном расцвете сил. Только добившись этого, она может рискнуть и родить ребенка. Она чувствовала в себе достаточно сил для этого.
Костос подошел к маленькому очаровательному домику, спрятанному за кустарниками. Он остановился, раздумывая. Дома ли она? Что, если его приход будет неприятен ей? Он не сможет вынести всего этого, если после двух месяцев, проведенных в активных поисках Алекс, она так поступит с ним.
Он вышел из машины и медленно зашагал к двери. Нерешительность не была свойственна его характеру. И все же Костос немного постоял у двери, слушая, как кто-то ходит внутри дома. Потом наконец позвонил, и быстрее, чем он ожидал, услышал звук ее незабываемого голоса откуда-то из глубины:
– Миссис Патерсон, там открыто. Заходите. Он хотел сразу же крикнуть, что это он, Костос, но что-то удержало его. Сначала он должен взглянуть в ее ясные бирюзовые глаза и прочитать там свой приговор. Он толкнул рукой дверь и очутился в ярко освещенной маленькой передней. Его сердце упало. Там не было никого.
Его горло сжало невидимой рукой, он попытался, но не смог ничего сказать. Не зная, где искать ее, он медленно начал двигаться в глубину дома. Сделав несколько шагов, Костос очутился перед входом в маленькую спальню.
– Алекс, это я.
Она бы не могла не узнать этот голос из тысячи других – хрипловатый чувственный голос, от которого у нее по телу побежали мурашки.
Не дождавшись ответа, он толкнул дверь. Алекс стояла, держась одной рукой за пустую детскую кроватку. Слезы появились на ее глазах, и Костос с горечью подумал, что навсегда запомнит этот миг, сколько бы ему еще ни оставалось любить ее. И затем, забыв обо всем на свете, он шагнул к ней и обнял, притянул к себе, разрушая последнюю преграду, разделяющую их.
– Почему ты сбежала от меня? Я так страдал без тебя.
– Я сожалею, я...
Алекс с трудом говорила, ее слезы скатывались ему на плечо. Костос крепко держал ее в своих объятиях. Она обхватила рукой его шею и заметила беспокойство на его лице.
– Сначала я думал, что ты просто бросила меня. Ты уехала, никак не объяснив причину своего отъезда в записке, которую оставила. Я не находил себе места, я рвал и метал. Доставалось всем, кто попадался мне под руку. Но потом доктор Касим рассказал мне о том, что ты ждешь ребенка. Я подумал, что ты побоялась сказать мне об этом.
Костос отстранил ее чуть-чуть от себя, чтобы заглянуть ей в лицо. Алекс со смущенной улыбкой потянулась к нему, и он крепко обнял ее.
– У нас будет мальчик, похожий на тебя. Или девочка с волосами, как у русалки.
Костос нежно дотронулся до ее живота.
Он снова заключил ее в свои объятия, смеясь и плача. Они оба ощущали сейчас одно и то же, и он знал об этом.
– Мне сказали, что ты говорила с Софией. Не знаю, что она там тебе порассказала, но это, как всегда, наверняка было нагромождение лжи. Я бы никогда не женился на ней, даже если бы она была единственной женщиной на свете.
Они сели, и Костос говорил, не выпуская ее ладони из своих рук.
– Ее собственный отец уговаривал ее, чтобы она не выходила замуж за Георгоса, так как разница в возрасте могла стать причиной неудачного брака. Кроме того, Георгос к тому времени был уже дважды разведен, так что вряд ли он мог кардинально перемениться и стать верным мужем. А теперь она попыталась разлучить меня с единственной женщиной, которую я люблю. Я ей этого никогда не прощу.
Алекс, не отрываясь, смотрела на него.
– Как же ты нашел меня? Я так хорошо спряталась.
Костос снисходительно засмеялся. Он посмотрел на нее с лукавством и бравадой в глазах.
– От профессионалов не укроешься. Хороший детектив прочесал все окрестности Лос-Анджелеса и сам город, но ничего не нашел. А потом я вспомнил, что ты рассказывала о маленьком городке, в котором провела детство, и мы решили попытать счастья тут. Я оказался прав.
На мгновение он замер и посмотрел на нее.
– Я боюсь, что, когда проснусь, это все исчезнет.
Она никогда не выглядела такой красивой, такой нежной, и он хотел бы держать ей так вечно. Ему хотелось остановить время.
– Алекс, ты выйдешь за меня замуж? Счастливые слезы текли по щекам Алекс. Она потянулась к нему, и он обнял ее. Алекс взяла его лицо в свои ладони.
– Я люблю тебя, Костос.
И только тогда Костос осознал, что до сих пор так и не произнес вслух эти сокровенные слова. Ни разу. Невероятно. Он даже не мог представить свою жизнь без Алекс. Настал момент, когда нужно было сказать, чем живет его сердце.
– Я люблю тебя, Алекс.
Она улыбнулась, в глазах ее заплясали искорки смеха.
– Надо же, неужели я наконец услышала это от тебя?!
Это было удивительное чувство, ничем не замутненное, прозрачное, как родник. Удивительный покой охватил душу Костоса, когда он благодарил небо за то, что нашел свою Алекс.
Он поцеловал ее, вложив в поцелуй все свои желания и страдания последних месяцев. Но она лишь кивнула и, улыбаясь, целовала его, пока его рука медленно и нежно гладила их будущего ребенка.
Алекс сидела в ожидании в небольшой приемной. Затем ее положили на стол в светлой, пахнущей антисептиком комнате. После осмотра женщина-врач среднего возраста сообщила Алекс, что она и вправду беременна, но состояние ее здоровья не вызывает никаких опасений, поэтому все страхи напрасны.
Костос еще не вернулся в Грецию, и у нее было время, чтобы обдумать свое положение.
Алекс была растерянна и погружена в невеселые мысли. Она понимала, что не сможет сделать аборт. Ведь потом ничего нельзя будет вернуть. Это такая ситуация, при которой неминуемо возникают угрызения совести, чувство вины, сожаление. Эти муки совести доконают ее. Она никогда не сможет забыть о том, что она сделала, не сможет ни думать, ни любить, ни жить полноценной жизнью.
Ее мысли вернулись к Костосу. Что с ней происходит? Как получилось, что этот приводящий ее в ярость человек смог за такое небольшое время так перевернуть ее жизнь? Отчего простое его присутствие делает ее счастливой? А когда его нет, она чувствует себя опустошенной и покинутой?
Она не могла не признаться себе, что любит его, но надеяться завоевать его любовь даже не стоит. Она хотела, чтобы он любил ее так же, как любил ее тело. Она не хотела, чтобы ею просто восхищались, она хотела, чтобы ее любили.
Я хочу больше, чем его тело: Я хочу завоевать его сердце, подумала Алекс.
Было душно, и Алекс почувствовала, что у нее начинает кружиться голова. Ей захотелось выпить чашечку чая, и она зашла в кафе напротив поликлиники. Посетителей было совсем немного, и она могла спокойно отдохнуть.
С перекошенным от волнения лицом и очень бледная, она сидела за столиком. Ей вдруг захотелось поговорить с Костосом, рассказать ему обо всех своих неприятностях, спросить его совета. Ей казалось, что только он способен понять ее, но именно ему она и не могла ничего рассказать. Ей показалось, что прошли часы с тех пор, как она сидит здесь.
Внезапно Алекс ощутила на себе чей-то пристальный взгляд. Это показалось ей странным, она подняла глаза и увидела молодую привлекательную брюнетку в ярко-голубом брючном костюме, сидящую за столиком у окна. Что-то в ее лице показалось Алекс знакомым.
Как только женщина увидела, что Алекс ее заметила, она поднялась, подошла к ней и. спросив разрешения, подсела за ее столик.
– Я давно хотела с вами познакомиться. К сожалению, нас не познакомили, поэтому я возьму на себя смелость и представлюсь сама. Вы помните меня? Я – София, вдова Георгоса Сикельяноса. К сожалению, мы познакомились при довольно неприятных обстоятельствах. Но я надеюсь, что вы не держите на меня зла.
И сразу же Алекс вспомнила спальню Костоса и обнаженную гурию, раскинувшуюся на постели. Она растерялась, не зная, что сказать. За последнюю неделю Алекс перезнакомилась с многочисленными родственницами Костоса – племянницами, сестрами и тетушками. Все они были общительные очаровательные дамы, окружившие ее заботой и вниманием. Но все они, как один, ругали и кляли Софию на чем свет стоит. Алекс всегда казалось, что они несколько несправедливы к бедной женщине.
София держалась раскованно и уверенно, не испытывая ни малейшего смущения от упоминания пикантных подробностей их знакомства.
Алекс не могла скрыть неловкости при воспоминании о той двусмысленной ситуации. С одной стороны, у нее совершенно не было никакого желания общаться с этой Софией. С другой стороны, она все же родственница Костоса, и Алекс просто не может ее игнорировать. Если бы Алекс могла, она бы поднялась и ушла, но она боялась показаться невежливой.
При близком рассмотрении София оказалась еще более красивой, чем ее запомнила Алекс. Длинные роскошные волосы цвета воронова крыла и огромные фиалковые, опушенные черными ресницами глаза являли собой ошеломляющее и интригующее сочетание, а ее гибкое тело обещало чувственность и страсть. Она походила на красивую китайскую куклу – хрупкую и совершенную.
Посмотрев на изящную фигурку Софии, Алекс вспомнила о своих пышных телесах. А теперь она еще больше начнет толстеть. Печально... Алекс с грустью заметила, что стоит ей только оказаться рядом с грациозной тростиночкой вроде Сандры или вот теперь Софии, как в ней начинает крепнуть комплекс соб-ственной неполноценности. Сравнение между ней и Софией явно было не в ее пользу.
– Спасибо, что вы согласились выслушать меня. Все говорили, что вы очень дружелюбны, – сказала София после того, как они обменялись приветствиями.
Экзотические миндалевидные глаза пристально смотрели на Алекс, и она читала в них интерес и какое-то настойчивое желание добиться своего.
– Я готова на все – пожертвовать своей гордостью, своим добрым именем, чтобы помочь Костосу, – заговорила София с пафосом, которого Алекс от нее не ожидала.
Алекс никак не могла взять в толк, о чем говорит эта дама.
Повисла неловкая пауза. Алекс поняла, что сделала ошибку, заговорив с Софией, но она ведь простодушно думала, что они просто познакомятся и побеседуют на нейтральные темы. Но у Софии, похоже, были другие планы.
– Вы должны отпустить Костоса...
Алекс смотрела на прекрасную брюнетку, широко раскрыв глаза. Она была или сумасшедшей, или просто невоспитанной. В замешательстве Алекс взяла со стола салфетку и начала нервно мять ее.
– Не слишком ли много вы от меня требуете? – нахмурилась она.
Она проговорила это сквозь стиснутые зубы.
– Мы с Костосом любим друг друга, – пояснила София с обескураживающей уверенностью. – Я не уверена, может, вас это и не волнует, но ведь он никогда не будет счастлив с вами. Это видно невооруженным глазом.
Алекс вдруг охватил ужас. Она трясущейся рукой судорожно схватила чашечку с чаем.
– Не забывайте, что Костос имеет право на свое личное счастье. – Похоже, что любимым занятием Софии было посыпать солью раны других людей. – Конечно, он привязан к этому вашему мальчику, но вам нет никакой необходимости жить здесь, в Греции. Когда мы поженимся, я и сама смогу присматривать за малышом.
Алекс настолько растерялась от самоуверенной наглости этой женщины, что даже не знала, что сказать. Так, значит, София знает о том, что Патрик – сын Георгоса? И это ее совсем не приводит в смятение? А Костос? Неужели он встречался с Софией здесь, в Афинах, пока Алекс была заперта с ребенком в доме на Пелекасе? А может, он именно потому поселил ее на острове, чтобы она не могла помешать ему видеться с ее соперницей?
Внезапно София по-дружески прикоснулась к руке Алекс, как бы утешая ее.
– Не смущайтесь так. Я не имею ничего против этого ребенка, ведь я никогда не любила своего мужа. Кроме того, у нас не было своих детей, я была слишком молода для этого, – без тени смущения сказала женщина. – Но сейчас нам нужно поговорить о Костосе. Это гораздо важнее.
– Я не собираюсь разговаривать с вами о Костосе. – Алекс не собиралась показывать этой самоуверенной красотке всю пропасть отчаяния, в которую стремительно падала ее душа.
– А вам и не нужно ничего говорить, просто послушайте, – снисходительно рассмеялась София.
– Слушать у меня тоже особого желания нет, – с трудом сказала Алекс.
Алекс хотелось встать и уйти, но какая-то любопытная часть ее души хотела узнать, какие же тайны еще может поведать ей эта красотка. Как бы ей хотелось узнать правду... Нельзя отрицать, что Костос всегда переводил разговор на другую тему, как только имя Софии упоминалось в разговоре. Может, он действительно все еще любит ее?
Кроме того, Алекс совсем не была уверена в том, что Костос испытывает к ней любовь, а не обычное вожделение, хотя ей начинало казаться, что Костос стал постепенно привязываться к ней. Ее воспрянувшая самооценка стремительно падала вниз. Так было с ней всегда – стоило ей лишь немного поверить в себя, как жесткая действительность всегда ставила ее на место. Может ли он, такой красавец, влюбиться в толстушку вроде нее? Бесспорно, рядом с Софией они бы выглядели идеальной парой...
Не обращая внимания на последние слова Алекс и видя, что ее собеседница в растерянности, София поторопилась начать свой рассказ.
– Мы с Костосом влюбились друг в друга шесть лет назад. Мы повстречались на какой-то вечеринке и сразу же понравились друг другу. Мы не афишировали наши чувства, не желая посвящать родных в наши отношения, так как мы были еще очень молоды и не спешили вступать в брак.
Голос Софии доносился до Алекс откуда-то издалека. Алекс сосредоточенно думала о своем, не зная, на что же решиться. Значит, Костос все-таки никогда не делал предложения этой потрясающей брюнетке... Это наблюдение несколько подбодрило Алекс, и она нашла в себе смелость заявить:
– Я должна заметить, что это все было очень давно, и с тех пор чувства Костоса к вам, несомненно, изменились...
София пропустила это замечание мимо ушей. Она, как всегда, поступала так, как это было ей удобно.
– Но вскоре Георгос положил на меня глаз, и, как только он решил, что влюблен в меня, моя семья стала всячески уговаривать меня уступить ему. Наши семьи давно дружат, и они мечтали поженить нас. – Она опять доверительно посмотрела на Алекс. – Ну, вы понимаете, семейные капиталы, совместный бизнес.
Алекс не хотелось верить, что Костос и София и вправду были несчастными влюбленными, разлученными неблагоприятным стечением обстоятельств, хотя София настаивала именно на таком варианте этой истории. Хотя голос Софии звучал предельно искренне, а глаза были чисты, как горная река, что-то мешало Алекс поверить ей. Действительно, всякое бывает в этой жизни, но как же узнать, где здесь правда, а где ложь?
София весьма драматично продолжала свой рассказ. Ей бы детям сказки рассказывать, подумала про себя Алекс.
– Можете представить себе мои чувства, когда я после свадьбы обнаружила, что мой муж – неисправимый бабник и не пропускает ни одной юбки.
София наклонилась к Алекс, переходя на сценический шепот.
– Я должна сказать вам, что Костос, в отличие от Георгоса, – человек, который ставит долг превыше всего. По велению долга он привез сюда этого мальчика, по велению долга он собирается жениться на вас. Но он вас не любит.
Женщина была беспощадна, и, однажды вонзив в сердце Алекс нож, она проворачивала его с каждым новым словом.
– Может быть, на какой-то миг он и увлекся вами, но сейчас наверняка мучается раскаянием. С мужчинами такое бывает. Я не буду ставить это ему в вину. Мы ведь пока еще не женаты. Как настоящий мужчина, он не может просто отослать вас назад на родину. С его точки зрения, это было бы жестоко. Так что будет лучше, если вы сами покинете его. Это избавит всех нас от неловкости.
София опять понизила голос.
– Вы можете себе представить, что Костос ни разу не говорил со мной наедине, пока его брат был жив? Его порядочность всегда превышала его здравый смысл.
Измученную Алекс стал мучить вопрос, а встречались ли Алекс с Софией после смерти Георгоса. Змея ревности шевельнулась в ее груди.
– Как вы думаете, имеет ли Костос право на счастье? – неожиданно спросила София.
– Конечно, кто же это отрицает... Но как вы можете быть уверены в том, что ваше понимание счастья совпадает с тем, чего сам Костос желает в жизни?
– Да мы с ним не раз говорили на эту тему, – честно смотря ей в глаза, сказала София.
Сердце у Алекс упало. Она подумала, что если во всем этом рассказе есть хоть доля правды, то Костос может посчитать своим долгом жениться на ней, особенно когда он узнает о будущем ребенке. Но вместо того, чтобы обрадоваться, Алекс почувствовала угрызения совести. Ей бы так хотелось, чтобы он был с ней просто потому, что любит ее...
Она не имеет права заставлять его пойти на брак. Вот женится он на ней, а потом станет сохранять этот брак только ради детей и чтобы не нарушить своё слово. Что может быть грустнее... А в глубине души он будет думать о том, как бы сложилась его жизнь с Софией.
– Костос обожает меня, но его совесть не позволит ему бросить вас. Помогите нам, вы ведь такая умная и отзывчивая. Оставьте его сами, поезжайте домой, в Америку. Если у вас сложности с деньгами, я могу помочь вам.
Голос Софии был само участие и сердечность.
– Если бы у меня и были какие-то сложности, то я решала бы их сама, не обращаясь ни к кому, тем более к вам. А что касается Костоса, то пусть он сам и решает, кто ему больше по душе.
Алекс встала, пригладила рукой волосы и схватила сумочку. Затем она, не оглядываясь на соперницу, пошла к выходу из кафе. Произошла битва, и ее не покидало чувство, что она проиграла, разбита в прах.
Она не могла идти быстро. И не могла идти медленно. Она просто шла в одном темпе, как заведенная, пока не закрыла за собой дверь.
По непонятной причине ее глаза наполнились слезами. Противоречивые мысли нахлынули на нее. Она так дрожала, что не могла сосредоточиться, не могла разобраться в своих чувствах. Она снова попыталась справиться с дыханием и успокоиться.
Ей хотелось бежать прочь отсюда или броситься к Костосу и все ему рассказать, поделиться своими горестями в надежде, что он ее поймет. Ей хотелось открыть ему свое сердце, рассказать, что никого она никогда так не любила, как его. Она могла бы попросить его о помощи и открыто показать, как он был ей необходим.
Ее разрывали сомнения. Может быть, она Костосу и небезразлична, сколько раз она видела это в его глазах. А разве можно забыть ночи, проведенные вдвоем? Но с другой стороны, она могла напридумывать кучу вещей, которые якобы прочитала в его взгляде. Алекс понимала, что больше не перенесет разочарования или обмана. Никто из тех, кого она любила, не сдержал своих обещаний... Вряд ли и Костос станет исключением.
На лице Алекс появилось отрешенное выражение. Она отчаянно думала, что ей вовсе не хочется избавляться от этого ребенка, братика или сестрички Патрика, ребенка, зачатого от человека, которого она так любит. Она была благодарна Костосу за то, что она испытала, хоть ей и приходится платить за это такую цену.
Алекс снова попыталась подавить приступ тошноты. В городе она отыскала пустую скамейку на рыночной площади и тяжело на нее опустилась. Она невидящим взором смотрела на толпу. Вокруг нее бушевал карнавал красок. Старик жонглировал тремя апельсинами перед небольшой, подбадривающей его толпой, молодой художник рисовал мелом на панели, влюбленные парочки держались за руки и целовались. Алекс всматривалась в кипевшую вокруг жизнь, но ее душа не принимала веселья. Веселье было для других, но не для нее.
Молодая женщина с ребенком села на скамейку рядом с ней. Алекс закрыла глаза и подставила жгучим лучам солнца свое тело под тонким платьем. Она не могла избавиться от нарастающего сознания, что идет ошибочным путем. Ей начали мешать слезы, набежавшие на глаза, скрытые темными очками. Слезы застилали ей глаза, и ей пришлось высморкать слегка распухший нос.
Непонятный причмокивающий звук привлек ее внимание. Алекс повернулась и увидела крошечного темноволосого младенца, с удовольствием сосущего грудь матери. Ребенок был таким крохотным, а выражение его лица было необыкновенно серьезным.
Глядя на него, Алекс поняла, что никогда не сможет убить своего ребенка. Этот ребенок будет только ее, целиком ее. Никто не сможет отнять его у нее. Она могла бы одна воспитывать ребенка и считать, что он принадлежит только ей. И она никогда не скажет о нем Костосу.
Алекс проснулась рано. Солнце заливало ее комнату, делая ее радостной и светлой, но настроение у Алекс было подавленное. Сегодня утром она поняла, что пора действовать. Алекс не помнила, в какой момент она приняла решение. Наверное, оно созрело в глубине ее сознания давно, но она всякий раз отвергала его, не желая признаваться самой себе, что готова... Спасаться бегством было ей не свойственно, но другого выхода не было.
При мысли о том, через что ей предстоит пройти, Алекс занервничала. Она вчера долго думала, забирать ли с собой Патрика, но решила, что прежде всего ей нужно позаботиться о его безопасности и благополучии. Как ни жаль ей было оставлять мальчика, она понимала, что с дядей ему будет хорошо.
Ее не покидала мысль о том, что она наделала столько глупостей, которых теперь ей не исправить до конца своей жизни. Если бы она хорошенько подумала, прежде чем выдавать себя за Сандру, она не оказалась бы сейчас в такой ситуации. А если бы она не утонула в бездонных глазах Костоса, ей бы не пришлось сейчас бежать. Но что поделаешь, что сделано – то сделано, прошлого не воротить.
Алекс быстро собирала вещи. Так как она не хотела привлекать внимание охраны и прислуги к своему отъезду, то не взяла с собой ничего, кроме дамской сумочки, где лежали ее документы и небольшая сумма в долларах, оставшаяся там со дня приезда. С сожалением она посмотрела на изящные золотые часики, надетые на руку. Придется их продать, чтобы купить билет на самолет и прожить первое время, пока она не устроится на работу.
Мысль о том, что она скоро станет беглянкой, скрывающейся от Костоса, вызвала угрызения совести. Она похолодела при мысли, что предает единственного мужчину, которого когда-либо любила. Столько раз люди предавали ее, но вот она сделает это впервые.
Ей вспомнилось короткое волшебное время, когда они были вместе, его привязанность к Патрику, возникшая буквально с первого взгляда, его темные глаза, прожигающие ее насквозь. Алекс вспомнила все сладостные минуты, проведенные вместе. Она ухватилась за спинку стула, и ее глаза наполнились горькими слезами.
Алекс подошла, к кроватке Патрика. Мальчик спал, раскинувшись на спине, и сосал большой палец. Лицо его было безмятежно и мечтательно. Она легко, стараясь не разбудить, коснулась его волос, поцеловала ребенка в щечку на прощание и утерла свои покрасневшие глаза. Увидит ли она его когда-либо? На листке чистой бумаги она написала: «Прощай, Космос. Прости за все».
Алекс смотрела из окна самолета на океан, расстилавшийся внизу. Серые облака висели под самолетом, закрывая от нее Афины, череду островов, ласковое лазурно-голубое море и то место, которое ей не суждено забыть.
Закрыв глаза, Алекс слушала гудение моторов и думала о том, что, может быть, судьба будет к ней благосклонна и она еще встретит человека, которого полюбит и которому она будет нужна. А может быть, она его и не встретит, потому что найти второго Костоса невозможно.
Как бы ни сложилось ее будущее, Алекс знала одно – пришло время изменить свою жизнь и взглянуть на себя другими глазами: не как на женщину без мужчины, а как на женщину-личность, самостоятельную, хоть и одинокую. Самостоятельную, удовлетворенную жизнью и в полном расцвете сил. Только добившись этого, она может рискнуть и родить ребенка. Она чувствовала в себе достаточно сил для этого.
Костос подошел к маленькому очаровательному домику, спрятанному за кустарниками. Он остановился, раздумывая. Дома ли она? Что, если его приход будет неприятен ей? Он не сможет вынести всего этого, если после двух месяцев, проведенных в активных поисках Алекс, она так поступит с ним.
Он вышел из машины и медленно зашагал к двери. Нерешительность не была свойственна его характеру. И все же Костос немного постоял у двери, слушая, как кто-то ходит внутри дома. Потом наконец позвонил, и быстрее, чем он ожидал, услышал звук ее незабываемого голоса откуда-то из глубины:
– Миссис Патерсон, там открыто. Заходите. Он хотел сразу же крикнуть, что это он, Костос, но что-то удержало его. Сначала он должен взглянуть в ее ясные бирюзовые глаза и прочитать там свой приговор. Он толкнул рукой дверь и очутился в ярко освещенной маленькой передней. Его сердце упало. Там не было никого.
Его горло сжало невидимой рукой, он попытался, но не смог ничего сказать. Не зная, где искать ее, он медленно начал двигаться в глубину дома. Сделав несколько шагов, Костос очутился перед входом в маленькую спальню.
– Алекс, это я.
Она бы не могла не узнать этот голос из тысячи других – хрипловатый чувственный голос, от которого у нее по телу побежали мурашки.
Не дождавшись ответа, он толкнул дверь. Алекс стояла, держась одной рукой за пустую детскую кроватку. Слезы появились на ее глазах, и Костос с горечью подумал, что навсегда запомнит этот миг, сколько бы ему еще ни оставалось любить ее. И затем, забыв обо всем на свете, он шагнул к ней и обнял, притянул к себе, разрушая последнюю преграду, разделяющую их.
– Почему ты сбежала от меня? Я так страдал без тебя.
– Я сожалею, я...
Алекс с трудом говорила, ее слезы скатывались ему на плечо. Костос крепко держал ее в своих объятиях. Она обхватила рукой его шею и заметила беспокойство на его лице.
– Сначала я думал, что ты просто бросила меня. Ты уехала, никак не объяснив причину своего отъезда в записке, которую оставила. Я не находил себе места, я рвал и метал. Доставалось всем, кто попадался мне под руку. Но потом доктор Касим рассказал мне о том, что ты ждешь ребенка. Я подумал, что ты побоялась сказать мне об этом.
Костос отстранил ее чуть-чуть от себя, чтобы заглянуть ей в лицо. Алекс со смущенной улыбкой потянулась к нему, и он крепко обнял ее.
– У нас будет мальчик, похожий на тебя. Или девочка с волосами, как у русалки.
Костос нежно дотронулся до ее живота.
Он снова заключил ее в свои объятия, смеясь и плача. Они оба ощущали сейчас одно и то же, и он знал об этом.
– Мне сказали, что ты говорила с Софией. Не знаю, что она там тебе порассказала, но это, как всегда, наверняка было нагромождение лжи. Я бы никогда не женился на ней, даже если бы она была единственной женщиной на свете.
Они сели, и Костос говорил, не выпуская ее ладони из своих рук.
– Ее собственный отец уговаривал ее, чтобы она не выходила замуж за Георгоса, так как разница в возрасте могла стать причиной неудачного брака. Кроме того, Георгос к тому времени был уже дважды разведен, так что вряд ли он мог кардинально перемениться и стать верным мужем. А теперь она попыталась разлучить меня с единственной женщиной, которую я люблю. Я ей этого никогда не прощу.
Алекс, не отрываясь, смотрела на него.
– Как же ты нашел меня? Я так хорошо спряталась.
Костос снисходительно засмеялся. Он посмотрел на нее с лукавством и бравадой в глазах.
– От профессионалов не укроешься. Хороший детектив прочесал все окрестности Лос-Анджелеса и сам город, но ничего не нашел. А потом я вспомнил, что ты рассказывала о маленьком городке, в котором провела детство, и мы решили попытать счастья тут. Я оказался прав.
На мгновение он замер и посмотрел на нее.
– Я боюсь, что, когда проснусь, это все исчезнет.
Она никогда не выглядела такой красивой, такой нежной, и он хотел бы держать ей так вечно. Ему хотелось остановить время.
– Алекс, ты выйдешь за меня замуж? Счастливые слезы текли по щекам Алекс. Она потянулась к нему, и он обнял ее. Алекс взяла его лицо в свои ладони.
– Я люблю тебя, Костос.
И только тогда Костос осознал, что до сих пор так и не произнес вслух эти сокровенные слова. Ни разу. Невероятно. Он даже не мог представить свою жизнь без Алекс. Настал момент, когда нужно было сказать, чем живет его сердце.
– Я люблю тебя, Алекс.
Она улыбнулась, в глазах ее заплясали искорки смеха.
– Надо же, неужели я наконец услышала это от тебя?!
Это было удивительное чувство, ничем не замутненное, прозрачное, как родник. Удивительный покой охватил душу Костоса, когда он благодарил небо за то, что нашел свою Алекс.
Он поцеловал ее, вложив в поцелуй все свои желания и страдания последних месяцев. Но она лишь кивнула и, улыбаясь, целовала его, пока его рука медленно и нежно гладила их будущего ребенка.
Эпилог
Ясным днем Костос привез Алекс с новорожденным сыном в свой дом на Пелекасе. Он подошел к кроватке и посмотрел на ребенка.
Ничто в жизни еще не вызывало в нем такого благоговейного трепета и восторженного изумления, как это зрелище.
– Невероятно, – прошептал Костос. – Он просто великолепен.
– Я тоже об этом подумала. – На лице Алекс появилась улыбка – усталая, но все-таки удовлетворенная. – Следующая у нас будет девочка.
– Как скажешь, любовь моя. У меня даже нет сил спорить с тобой. Знаешь, я до сих пор не оправился от потрясения. И повторить этот подвиг решусь теперь не скоро. Я так нервничал.
– Ты не отходил от меня.
Алекс нежно посмотрела на ребенка. Она долго всматривалась в спящее личико младенца. Она откровенно обожала своего сына и считала, что это самый чудесный малыш из всех, которые когда-либо появлялись на свет. А ведь она многих младенцев понянчила в свое время. Ей казалось, что он больше всего похож на Костоса и на его отца, только волосы у него были посветлее.
Алекс нежно передала свою драгоценную ношу в руки мужа и увидела, как мягкий свет разлился по его лицу. Он долго всматривался в спящее личико сына. Костос тоже считал, что это самый чудесный малыш из всех, которые когда-либо появлялись на свет.
Их глаза встретились, и они поняли, что в будущем их ждет только счастье, счастье без всякой лжи, притворства и обмана.
Ничто в жизни еще не вызывало в нем такого благоговейного трепета и восторженного изумления, как это зрелище.
– Невероятно, – прошептал Костос. – Он просто великолепен.
– Я тоже об этом подумала. – На лице Алекс появилась улыбка – усталая, но все-таки удовлетворенная. – Следующая у нас будет девочка.
– Как скажешь, любовь моя. У меня даже нет сил спорить с тобой. Знаешь, я до сих пор не оправился от потрясения. И повторить этот подвиг решусь теперь не скоро. Я так нервничал.
– Ты не отходил от меня.
Алекс нежно посмотрела на ребенка. Она долго всматривалась в спящее личико младенца. Она откровенно обожала своего сына и считала, что это самый чудесный малыш из всех, которые когда-либо появлялись на свет. А ведь она многих младенцев понянчила в свое время. Ей казалось, что он больше всего похож на Костоса и на его отца, только волосы у него были посветлее.
Алекс нежно передала свою драгоценную ношу в руки мужа и увидела, как мягкий свет разлился по его лицу. Он долго всматривался в спящее личико сына. Костос тоже считал, что это самый чудесный малыш из всех, которые когда-либо появлялись на свет.
Их глаза встретились, и они поняли, что в будущем их ждет только счастье, счастье без всякой лжи, притворства и обмана.