Это была последняя поездка Хейнкеля в Триест. По всему чувствовалось, что приближается конец войны. Эрнст стоит на причале базы гидросамолетов. Огромный шар красного солнца уже наполовину окунулся в воды Адриатического моря. Еще минута, и он скроется совсем. Эрнест думает о неумолимом течении времени. Вот оно только что было, это гигантское светило, источник света и тепла, и его уже нет. Источником его благополучия была война. Страна, в которой он жил, воевала и нуждалась в новой технике. Его военные самолеты так хорошо продавались, он мог тратить на новые разработки, эксперименты, новейшие материалы и моторы сколько хотел. Мог нанимать любых специалистов, использовать обширные производственные площади новых цехов в Бресте и Бранденбурге. И благодаря всему этому он мог создавать новые конструкции самолетов – дело всей его жизни. Неужели близится неотвратимый конец этого благополучия? Он все еще стоял один на самой кромке причала и смотрел на темнеющую рябь моря. Но когда Эрнст поднял глаза, ужас сковал его. На небе пылали раскаленные угли – предвестники неумолимо наступающего пепелища. Он заставил себя очнуться. Конечно же, это просто закатившееся за горизонт солнце осветило красным светом перемешивающуюся нижнюю кромку темных облаков. Отдельные части облака то загорались красным светом на черном фоне, то гасли, создавая жуткую иллюзию мерцающих горячих углей. Но грандиозность этого редкого небесного явления оставила глубокий след в его душе.
Из Триеста по пути домой Эрнст заехал в Вену.
В семье Кастиглиони его приняли как родного. Евгении уже девятнадцать, и Эрнсту показалось, что она еще более похорошела и выглядела как ангел. Ее глубокое чувство любви к Камилло было видно невооруженным глазом. И босс был по-прежнему настолько очарован молодой женой, что, казалось, не замечал сгущающихся над ним туч.
Бранденбург кипел в революционной горячке. Все были на улицах и демонстрировали свою свободу от властей. Именно они, эти разжиревшие властители, теперь были во всем виновны за проигрыш войны. Эрнсту эти беснующиеся толпы напомнили первые дни войны, когда все искали французских шпионов. Тогда он возвращался со своим юным помощником Кехлером из Либау. Они на открытом автомобиле везли два кульмана, и в Бранденбурге их остановила толпа «патриотов», проверяющая у всех документы. Пока Эрнст говорил с главарем, кто-то утащил с сиденья его летный шлем. И вдруг толпа взорвалась. На них набросились, выволокли из автомобиля и с криками «Французские шпионы!» затащили в ближайший переулок и уже хотели расстрелять, но подоспевшие полицейские их спасли. Оказалось, что толпу привел в ярость летный шлем Хейнкеля – на подкладке красовался лейбл изготовителя с четким словом «ПАРИЖ».
Теперь толпы горожан Бранденбурга бесновались по другому поводу, но они не стали менее агрессивны. Автомобиль Эрнста остановил на улице комендант военного гарнизона и просил не ехать на завод: «Там красные матросы из Киля, и они убьют вас!»
Положение действительно было серьезным. Приехавший в Бранденбург, чтобы уладить все свои финансовые дела, хозяин авиазавода нервно курил сигарету за сигаретой. Ночью в доме Хейнкеля он поведал своему авиаконструктору, что, по его данным, война закончится в ближайшие дни и он решил немедленно продать авиазавод.
Для Эрнста Хейнкеля это был шок. Но Камилло Кастиглиони обладал исключительно достоверной и убедительной информацией, и она опустила Эрнста с небес на землю. Камилло смоделировал будущую ситуацию с предельной четкостью: «Германии и Австрии будет запрещено строить самолеты. Но нынешние победители не знают Германии, а я знаю ее очень хорошо. Германия никогда не смирится с этим запретом. Она будет строить самолеты. Затишье продлится несколько лет, и на это время я ликвидирую мои авиазаводы. Я не в состоянии содержать их в бездействующем состоянии».
Камилло Кастиглиони ликвидировал свой бизнес в Бранденбурге и на следующее же утро в сопровождении Хейнкеля уехал в рабочем поезде в Берлин. Здесь на улицах тоже толпы возбужденных людей. В гостинице «Адлон» их ждал Хьюго Стиннес и сообщил: «Все рушится, и кайзер сбежал». После обеда Камилло прощался с Эрнстом. Он нежно обнял своего работника, ставшего ему другом, и произнес: «Я должен дать совет. Подождите несколько лет и затем опять начните строить самолеты. Но только на собственные деньги как хозяин компании. И никогда не берите деньги в банках».
Из кипящего Берлина путь Кастиглиони лежал в Мюнхен, где он должен был забрать все свои акции завода BMW. Их оказалось так много, что они еле-еле уместились в два больших чемодана. В гостинице Континенталь, где он остановился, в его люксе всю ночь горел камин. Камилло сжигал акции BMW потому, что в таком количестве они были слишком тяжелым грузом. Захватив только перечень этих акций, он утром уехал в Швейцарию.
Через несколько лет они с Эрнстом Хейнкелем встретятся на короткое время в Берлине. Это уже будут «лихие» времена, когда марки терялись миллионами. А Кастиглиони будет «на коне» и даже станет еще выше, обладая состоянием в двадцать миллионов фунтов стерлингов. Его рассказ о проделках банкира Шахта будет для Эрнста очень полезен.
В гостинице «Адлон» два директора крупного банка Дании почти столкнулись с Камилло. Они были знакомы, и Камилло спросил, что привело их в Германию. Оказалось, что Шахт занял у них пятьсот миллионов и не отдает. Кастиглиони мог дать только добрый совет:
– Никогда не имейте дело с Шахтом!
– Не беспокойтесь, мы преподадим ему хороший урок, – был оптимистический ответ.
Вечером в холле он их встретил опять, и их вид уже о многом ему говорил. Но Кастиглиони хотел узнать конкретные результаты переговоров, поэтому он предложил:
– Я заказываю кофе, и вы мне все расскажете.
– Похоже, он выставил нас еще на пятьсот миллионов, – был мрачный ответ.
Когда Гитлер стал канцлером, посол Италии в Берлине устроил встречу Кастиглиони с новым министром авиации Германом Герингом. Нацистам были очень нужны деньги. Геринг поздоровался с Камилло за руку и тепло приветствовал его:
– Да, вы и есть Кастиглиони. А меня вы помните?
– Нет, ваше превосходительство, – спокойно произнес Камилло.
– А я вас помню, – громко, для присутствующих, заявил Геринг. – Много лет тому назад я работал представителем BMW в Стокгольме и пытался продать шведам наши авиационные моторы, но безуспешно. Когда год спустя я вернулся в Берлин, то узнал, что двадцать моторов в Швецию были проданы. Я написал на завод BMW, что я начинал этот бизнес, и потребовал 30 тысяч марок комиссионных. Они ответили, что сожалеют, но комиссионные уже выплачены другому агенту. Чтобы подавать в суд, у меня не было денег. Но мой приятель сказал мне, что владельцем или совладельцем BMW является очень щедрый Камилло Кастиглиони. Я написал ему и через две недели получил мои 30 тысяч марок. Теперь вспомнили?
– Ваше превосходительство, я точно не помню.
– А я уж помню очень хорошо! Пожалуйста, окажите мне честь позавтракать у меня.
На завтраке у Геринга оказалось несколько американских репортеров, и один из них спросил Геринга о недавних антисемитских демонстрациях. На что тот сразу отрезал: «Это была ошибка! Печальный инцидент. И это не повторится». Затем, повернувшись к Кастиглиони, продолжал:
– Лучшие друзья моей юности были евреи, и они всегда ко мне хорошо относились. У меня нет ни малейшего намерения сделать что-либо против них.
– Но ведь Гитлер антисемит, – в упор глядя на Геринга, напомнил Камилло.
– Я вылечу его от этого, положитесь на меня.
Камилло тогда подумал, что Геринг говорит вполне искренне. Ведь он много лет прожил в замке и в семье богатого еврея Эдельштейна. Но события последующих лет позволят ему убедиться в том, что не Геринг вылечит Гитлера от антисемитизма, а Гитлер вылечит Геринга от лояльного отношения к евреям.
Последняя встреча банкира Кастиглиони и уже знаменитого авиаконструктора Хейнкеля состоялась незадолго до капитуляции нацистской Германии в 1945 году. Камилло обещал Эрнсту никогда больше не приезжать в Германию и свое слово сдержал. Они тогда были искренне уверены, что наступает катастрофа.
Камилло Кастиглиони в конце жизни
После войны Кастиглиони жил в Швейцарии, потом в Вене. Он был очень богат, открывал картинные галереи и строил театры. Его возили в роскошном автомобиле, который он купил у семьи Кайзера.
Он умер в роскоши и почете в возрасте 78 лет, а авиаконструктор Эрнст Хейнкель переживет его только на год с небольшим.
Подпольный авиаконструктор
Из Триеста по пути домой Эрнст заехал в Вену.
В семье Кастиглиони его приняли как родного. Евгении уже девятнадцать, и Эрнсту показалось, что она еще более похорошела и выглядела как ангел. Ее глубокое чувство любви к Камилло было видно невооруженным глазом. И босс был по-прежнему настолько очарован молодой женой, что, казалось, не замечал сгущающихся над ним туч.
Бранденбург кипел в революционной горячке. Все были на улицах и демонстрировали свою свободу от властей. Именно они, эти разжиревшие властители, теперь были во всем виновны за проигрыш войны. Эрнсту эти беснующиеся толпы напомнили первые дни войны, когда все искали французских шпионов. Тогда он возвращался со своим юным помощником Кехлером из Либау. Они на открытом автомобиле везли два кульмана, и в Бранденбурге их остановила толпа «патриотов», проверяющая у всех документы. Пока Эрнст говорил с главарем, кто-то утащил с сиденья его летный шлем. И вдруг толпа взорвалась. На них набросились, выволокли из автомобиля и с криками «Французские шпионы!» затащили в ближайший переулок и уже хотели расстрелять, но подоспевшие полицейские их спасли. Оказалось, что толпу привел в ярость летный шлем Хейнкеля – на подкладке красовался лейбл изготовителя с четким словом «ПАРИЖ».
Теперь толпы горожан Бранденбурга бесновались по другому поводу, но они не стали менее агрессивны. Автомобиль Эрнста остановил на улице комендант военного гарнизона и просил не ехать на завод: «Там красные матросы из Киля, и они убьют вас!»
Положение действительно было серьезным. Приехавший в Бранденбург, чтобы уладить все свои финансовые дела, хозяин авиазавода нервно курил сигарету за сигаретой. Ночью в доме Хейнкеля он поведал своему авиаконструктору, что, по его данным, война закончится в ближайшие дни и он решил немедленно продать авиазавод.
Для Эрнста Хейнкеля это был шок. Но Камилло Кастиглиони обладал исключительно достоверной и убедительной информацией, и она опустила Эрнста с небес на землю. Камилло смоделировал будущую ситуацию с предельной четкостью: «Германии и Австрии будет запрещено строить самолеты. Но нынешние победители не знают Германии, а я знаю ее очень хорошо. Германия никогда не смирится с этим запретом. Она будет строить самолеты. Затишье продлится несколько лет, и на это время я ликвидирую мои авиазаводы. Я не в состоянии содержать их в бездействующем состоянии».
Камилло Кастиглиони ликвидировал свой бизнес в Бранденбурге и на следующее же утро в сопровождении Хейнкеля уехал в рабочем поезде в Берлин. Здесь на улицах тоже толпы возбужденных людей. В гостинице «Адлон» их ждал Хьюго Стиннес и сообщил: «Все рушится, и кайзер сбежал». После обеда Камилло прощался с Эрнстом. Он нежно обнял своего работника, ставшего ему другом, и произнес: «Я должен дать совет. Подождите несколько лет и затем опять начните строить самолеты. Но только на собственные деньги как хозяин компании. И никогда не берите деньги в банках».
Из кипящего Берлина путь Кастиглиони лежал в Мюнхен, где он должен был забрать все свои акции завода BMW. Их оказалось так много, что они еле-еле уместились в два больших чемодана. В гостинице Континенталь, где он остановился, в его люксе всю ночь горел камин. Камилло сжигал акции BMW потому, что в таком количестве они были слишком тяжелым грузом. Захватив только перечень этих акций, он утром уехал в Швейцарию.
Через несколько лет они с Эрнстом Хейнкелем встретятся на короткое время в Берлине. Это уже будут «лихие» времена, когда марки терялись миллионами. А Кастиглиони будет «на коне» и даже станет еще выше, обладая состоянием в двадцать миллионов фунтов стерлингов. Его рассказ о проделках банкира Шахта будет для Эрнста очень полезен.
В гостинице «Адлон» два директора крупного банка Дании почти столкнулись с Камилло. Они были знакомы, и Камилло спросил, что привело их в Германию. Оказалось, что Шахт занял у них пятьсот миллионов и не отдает. Кастиглиони мог дать только добрый совет:
– Никогда не имейте дело с Шахтом!
– Не беспокойтесь, мы преподадим ему хороший урок, – был оптимистический ответ.
Вечером в холле он их встретил опять, и их вид уже о многом ему говорил. Но Кастиглиони хотел узнать конкретные результаты переговоров, поэтому он предложил:
– Я заказываю кофе, и вы мне все расскажете.
– Похоже, он выставил нас еще на пятьсот миллионов, – был мрачный ответ.
Когда Гитлер стал канцлером, посол Италии в Берлине устроил встречу Кастиглиони с новым министром авиации Германом Герингом. Нацистам были очень нужны деньги. Геринг поздоровался с Камилло за руку и тепло приветствовал его:
– Да, вы и есть Кастиглиони. А меня вы помните?
– Нет, ваше превосходительство, – спокойно произнес Камилло.
– А я вас помню, – громко, для присутствующих, заявил Геринг. – Много лет тому назад я работал представителем BMW в Стокгольме и пытался продать шведам наши авиационные моторы, но безуспешно. Когда год спустя я вернулся в Берлин, то узнал, что двадцать моторов в Швецию были проданы. Я написал на завод BMW, что я начинал этот бизнес, и потребовал 30 тысяч марок комиссионных. Они ответили, что сожалеют, но комиссионные уже выплачены другому агенту. Чтобы подавать в суд, у меня не было денег. Но мой приятель сказал мне, что владельцем или совладельцем BMW является очень щедрый Камилло Кастиглиони. Я написал ему и через две недели получил мои 30 тысяч марок. Теперь вспомнили?
– Ваше превосходительство, я точно не помню.
– А я уж помню очень хорошо! Пожалуйста, окажите мне честь позавтракать у меня.
На завтраке у Геринга оказалось несколько американских репортеров, и один из них спросил Геринга о недавних антисемитских демонстрациях. На что тот сразу отрезал: «Это была ошибка! Печальный инцидент. И это не повторится». Затем, повернувшись к Кастиглиони, продолжал:
– Лучшие друзья моей юности были евреи, и они всегда ко мне хорошо относились. У меня нет ни малейшего намерения сделать что-либо против них.
– Но ведь Гитлер антисемит, – в упор глядя на Геринга, напомнил Камилло.
– Я вылечу его от этого, положитесь на меня.
Камилло тогда подумал, что Геринг говорит вполне искренне. Ведь он много лет прожил в замке и в семье богатого еврея Эдельштейна. Но события последующих лет позволят ему убедиться в том, что не Геринг вылечит Гитлера от антисемитизма, а Гитлер вылечит Геринга от лояльного отношения к евреям.
Последняя встреча банкира Кастиглиони и уже знаменитого авиаконструктора Хейнкеля состоялась незадолго до капитуляции нацистской Германии в 1945 году. Камилло обещал Эрнсту никогда больше не приезжать в Германию и свое слово сдержал. Они тогда были искренне уверены, что наступает катастрофа.
Камилло Кастиглиони в конце жизни
После войны Кастиглиони жил в Швейцарии, потом в Вене. Он был очень богат, открывал картинные галереи и строил театры. Его возили в роскошном автомобиле, который он купил у семьи Кайзера.
Он умер в роскоши и почете в возрасте 78 лет, а авиаконструктор Эрнст Хейнкель переживет его только на год с небольшим.
Подпольный авиаконструктор
Первая мировая война закончилась, и Эрнст Хейнкель остался без работы. Прошедшие четыре года были временем напряженной работы и большого успеха. Из разработанных им за это время сорока проектов самолетов тридцать были приняты к серийному выпуску в Германии, Австрии и Венгрии. Большая их часть воевала в армиях Тройственного Союза. Военно-морская авиация Австрии, базировавшаяся на побережье Адриатического моря в Триесте и Пуле, на 95 % состояла из гидросамолетов Хейнкеля. Он доказал всем свою конструкторскую зрелость и высокую компетентность в самолетостроении. Имя Хейнкеля уже стало широко известным в деловых кругах, связанных с авиацией. Наконец, за эти годы он заработал кучу денег.
А что теперь? На кого работать? Откуда получать заказы на новые самолеты? Ответа он не находил. Вокруг него был абсолютный вакуум. Сначала он еще надеялся на чудо. Они с женой Паулой поехали в Штутгарт, сняли номер в гостинице «Марквард». Он читал все объявления в газетах и ждал. Отчаявшись, приехал к родителям в деревню Грюнбах. Там они купили себе дом с виноградником и старыми фруктовыми деревьями. Потом еще участок земли, где Эрнст построил фабрику по производству бытового электрооборудования. Затем еще занялся восстановлением и продажей списанных военных автомобилей. Но все это – эти электровыключатели, эти старые автомобили – вызывала только дикую тоску. Эрнст впал в глубокую депрессию, много пил.
Он уже был в возрасте Христа, когда к нему явился ангел в образе старого друга Христиансена. Это был очень деловой авиатор. Он сейчас работал в небольшой самолетостроительной компании морского летчика Карла Каспара в Травемюнде техническим директором. И он придумал нелегально строить самолеты для американцев и японцев. Но чтобы их покупали, нужен был авиаконструктор с известным именем. Таким он видел Хейнкеля.
Подпольно строить самолеты? Это уж слишком. Эрнст не мог себе представить, что докатится до этого. А инспекторы Контрольной комиссии по авиации? Они быстро разнюхают и пресекут этот бизнес с очень тяжелыми для него последствиями.
– Но ты же никогда не был трусом! – подначивал Христиансен.
– Ладно, я приеду в Травемюнде и поговорю с Каспаром, – сдался Хейнкель.
А что теперь? На кого работать? Откуда получать заказы на новые самолеты? Ответа он не находил. Вокруг него был абсолютный вакуум. Сначала он еще надеялся на чудо. Они с женой Паулой поехали в Штутгарт, сняли номер в гостинице «Марквард». Он читал все объявления в газетах и ждал. Отчаявшись, приехал к родителям в деревню Грюнбах. Там они купили себе дом с виноградником и старыми фруктовыми деревьями. Потом еще участок земли, где Эрнст построил фабрику по производству бытового электрооборудования. Затем еще занялся восстановлением и продажей списанных военных автомобилей. Но все это – эти электровыключатели, эти старые автомобили – вызывала только дикую тоску. Эрнст впал в глубокую депрессию, много пил.
Он уже был в возрасте Христа, когда к нему явился ангел в образе старого друга Христиансена. Это был очень деловой авиатор. Он сейчас работал в небольшой самолетостроительной компании морского летчика Карла Каспара в Травемюнде техническим директором. И он придумал нелегально строить самолеты для американцев и японцев. Но чтобы их покупали, нужен был авиаконструктор с известным именем. Таким он видел Хейнкеля.
Подпольно строить самолеты? Это уж слишком. Эрнст не мог себе представить, что докатится до этого. А инспекторы Контрольной комиссии по авиации? Они быстро разнюхают и пресекут этот бизнес с очень тяжелыми для него последствиями.
– Но ты же никогда не был трусом! – подначивал Христиансен.
– Ладно, я приеду в Травемюнде и поговорю с Каспаром, – сдался Хейнкель.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента