Леонов Николай Иванович. Бесплатных пирожных не бывает !

   Борис Вакуров остановился у автомата, позвонил начальству, доложил.
   - А не слишком грубо? - поинтересовался Гуров.
   - Не знаю, - признался Боря. - Старался поинтеллигентней.
   - А он тебя в лицо видел?
   - Нет, Лев Иванович, - ответил оперативник. - Я проверял, когда щетки снимал, глянул на него - лица на таком расстоянии не разглядеть.
   - Прекрасно, мы завтра данный факт используем. А сейчас, коллега, дуй в таксопарк, помни, машина была радийная, пусть диспетчер ее из-под земли достанет. Если повезет, следуй по маршруту, но близко не подходи.
   - Понял, Лев Иванович!
   Иван приехал из Внуково в гостиницу, где его давно знали и любили. Впервые он поселился здесь лет двадцать назад и наезжал с тех пор регулярно по два-три раза в год, случалось и чаще. Общительного и обаятельного Ивана Николаевича Лемешева в небольшой гостинице, расположенной в самом центре столицы, знали все, от уборщицы до директора. "Инженер по холодильным установкам" Лемешев держался с обслуживающим персоналом дружески, но без панибратства, привозил недорогие подарки, чинил постоянно ломающиеся холодильники, оставлял чаевые, слыл человеком скромным, непьющим, при деньгах.
   Подойдя к барьеру администратора гостиницы, Иван протянул паспорт и уверенно сказал:
   - Здравствуйте, на меня должна быть бронь министерства.
   Администратор - давняя его знакомая - кивнула, ответив холодно, как и другим обречено ожидавшим своей участи.
   - Здравствуйте. - И зашелестела лежавшими на столе бумажками.
   "Бронь" нашлась, администратор вложила в паспорт карточку гостиницы, положила на барьер.
   - Лемешев Иван Николаевич, пожалуйста. - Она укоризненно взглянула на других соискателей номера. Товарищи, вы словно дети, простых вещей не понимаете. Гостиница не частная лавочка, я здесь не хозяйка.
   - У меня тоже должна быть бронь! - срывающимся тенором выкрикнул гражданин, одетый не по сезону в тяжелый овчинный полушубок. - Я по вызову, летел двое суток.
   Иван вошел в лифт, так и не услышав окончания одиссеи командировочного.
   Вскоре, приняв душ, побрившись и надев свежую рубашку, Иван уже созванивался с приятелями, которые помогали ему в Москве приобретать дефицит, сувениры, необходимые для создания нормальной среды обитания. Работники гостиницы, начальство и рядовые сотрудники конторы по ремонту холодильных установок, где он расписывался за зарплату, женщина, с которой он в настоящее время жил, и множество других нужных людей требовали внимания и расходов. Он неукоснительно придерживался принципа, никто никого просто так не любит, не уважает и не боится, чувства человеческие управляемы и должны быть как следует обеспечены, иначе они захиреют.
   Иван, долгие годы, выполняя указания хозяев: припугни, выбей, убери, мечтал найти своего "золотого теленка". Лебедев - кандидатура во всех отношениях идеальная. Осколок от разбитой корпорации, имеет деньги, одинок, его, Ивана, боится. Только и делов осталось, что найти место хранения кассы, остальное - пара пустяков. Правда у старика один и очень серьезный недостаток он находится в поле зрения милиции и прокуратуры. Насколько активно им занимаются, неизвестно, но без риска в таком деле не обойтись.
   Иван позвонил Лебедеву и, услышав его голос, положил трубку.
   Завтра, родименький, мы начнем с тобой последнюю партию этого затянувшегося матча.
   ГЛАВА ТРЕТЬЯ
   На следующий день в двенадцать часов Юрий Петрович ждал Ивана на Центральном телеграфе. Лебедев сидел за столом и, тыкая ржавым пером "рондо" в пересохшую фиолетовую чернильницу, мечтал лишь о том, чтобы свидание не состоялось.
   Когда утром Иван позвонил. Лебедев не рискнул предупредить его о возможном прослушивании телефона и не сказал, что придет без денег, мол за спиной топают оперативники. Он вышел из дома в десять, около часа катался в метро, делал пересадки, выходил в последний момент из вагона и тут же уезжал в обратном направлении, прекрасно понимая, что, если их разговор слышали, то все его маневры сплошной идиотизм.
   Около двенадцати притащился на телеграф, безразлично скользнув взглядом по окружающим опустился на стул, попытался написать телеграмму на собственный адрес. У Лебедева имелся "паркер" с золотым пером, но ему доставляло удовольствие шкарябать бланк корявым "рондо", выцарапывая печатные буквы.
   Перестройщики, думал Лебедев комкая испорченный бланк, куда вы без нас денетесь? В столице на Центральном телеграфе, нечем писать!
   В половине первого он вышел с телеграфа и зашагал домой. Иван не явился, матерый зверь всегда чует западню. А может, ничего и не чует, все придумываю, позвонит позже, передоговоримся, успокаивал себя Лебедев, шествуя по улице Герцена.
   Когда Юрий Петрович пришел домой, Иван на кухне пил чай и читал газеты. Больше всего Лебедева потряс не сам факт присутствия гостя, а чай, газеты и очки в массивной оправе, которые Иван поднял на лоб при появлении хозяина.
   - Иван, - пробормотал Лебедев и окончательно смешавшись, добавил, - Здравствуй.
   - Какие беззакония творят судейские, - Иван укоризненно посмотрел на Лебедева, - ведь абсолютно невинных сажают, друг дружку хватают оторопь берет. Присядь - Иван стал наливать чаи в загодя приготовленную чашку. - Тебе покрепче?
   Лебедев не ответил, сел за стол. Иван, не обращая на него внимания продолжал читать.
   - И чего перед человеком расшаркиваться? - Иван снял очки, отложил газету. - Если он два года только под следствием до суда сидел? В законе точно определены сроки, а товарищи, как и мы с тобой, на закон плюют. Однако мы сдельно работаем, а они оклад получают. Нет справедливости.
   - Справедливости уважаемый, в природе не существует. Да и понятие давно устаревшее.
   - Шея не болит? - спросил неожиданно Иван.
   - Что? - Лебедев непроизвольно потер шею. - Есть немножко, отложение солеи.
   - Тогда понятно, - Иван кивнул. - Гляжу идет по улице человек и головой непрерывно крутит, решил, боится чего оглядывается. А у него оказывается, соли отложились. Ну, выкладывай давно обнаружил?
   Он внимательно не перебивая выслушал рассказ Лебедева о вчерашних событиях допил остывший чай, затем сказал:
   - Значит МУРу все известно, но нет доказательств. Интересно. Меня могли засечь и на побережье, в аэропорту, и сегодня когда я входил в дом. Ты что старый от жизни устал?
   Юрии Петрович к такому разговору подготовился, реагировал спокойно.
   - Не будь сопляком. Я тебя не вызывал в дом не приглашал. А говорить по телефону остерегся. И, главное, ты меня тронуть не можешь, потому, как останешься без денег, лишишь средств семью хозяина и окажешься вне закона. Так что ты мне больше не угрожай.
   - Договорились, - легко согласился Иван, протянул руку. - Деньги и я пошел.
   - Откуда же у меня деньги? - удивился Лебедев. - Или ты полагаешь я кассу дома под кроватью держу? Мне надо поехать и взять. Надо выждать. Сколько они меня могут "пасти"? Ну, неделю, ну две... Месяц в конце концов. Давай для перестраховки подождем месяца три.
   - Ты прав, - Иван кивнул. - Но это невозможно. Тебя могут арестовать, ты можешь скрыться, нет смысла перечислять причины. Деньги нужны сегодня.
   - Нет! - твердо ответил Лебедев. - Я в тюрьму добровольно не пойду.
   Иван понимал, что старик прав сейчас необходимо выждать, опера потопают да и отстанут. Засветился я или нет - вот в чем вопрос. На побережье я был чист, иначе взяли бы немедля с оружием в руках. В аэропорту засечь меня не могли. Сегодня я взял старика не от дома, а при входе на телеграф, где люди десятками шастают и к мухомору не подходил.