Леонов Николай Иванович. Деньги или закон

   – Одинокий, квартира трехкомнатная, приличная.
   – Он общительный, друзья к нему заходят, родственники есть?
   – Нормальный мужик, с людьми ладит, живет в достатке, но дома ничего не держит. – Тур прищурился. – А почему я тебе должен верить?
   – У тебя другого выхода нет, будешь уклоняться, я уйду.
   – Запоминай, – и Тур продиктовал телефон и адрес мастера. – Скажешь, что ты от Илюшки. Не от Тура или от Ильи Ильича, а именно от Илюшки. Тогда он тебя как человека примет. Его самого только Толиком зови и никак иначе. Деньги тебе в десять вечера принесут. Ну, с Богом.
   – Обожди. Тут новенький врач появился, не нравится мне это. Я тебе опера приставлю, но ты и сам будь начеку. Укол сделают, ты им расскажешь то, что сам давно забыл. Ты мужик здоровый, заподозришь неладное – бей по шприцу. Воду из-под крана пей, и чтобы при тебе сестра наливала.
   К концу рабочего дня Гуров получил оформленные туровские деньги – за вычетом НДС и прочих налогов. Подумал: «Смешные времена. МВД и уголовщина – едины, как народ и партия». Затем Гуров позвонил Толику, который жил на Малой Бронной в старом солидном доме.
   Хозяин снял трубку после четвертого гудка, ответил удивленно, явно ему звонили редко.
   – Здравствуй, Толик, тебе Илюшка поклон просил передать, – сказал Гуров.
   – Спасибо, как его здоровье?
   – Оклемался мужик. Бог его здоровьем не обидел. Встретиться надобно, ты меня к себе на Бронную не пригласишь?
   – Хорошему человеку всегда рад, захвати пузырек, я чего-то неважно себя чувствую, не хочу на улицу выходить.
   – Это можно, – в словах Толика Гуров почувствовал подвох, разгадывать не стал. – Я сейчас и буду, – Гуров положил трубку. – Голос у него молодой, думал, он старше будет, – сказал он сидевшему напротив Станиславу.
   – Как же тебе Тура уломать удалось? Что деньги даст, я не сомневался, а вот мастера…
   – Слова надо знать, Станислав. Для каждого человека свои слова требуются.
   – Ясное дело, повезло. Давай я тебя подброшу, я дом посмотрю, покручусь там, мало ли что.
   В машине Крячко неожиданно сказал:
   – Ты знаешь, не нравится мне сестренка нашего клиента: молодая женщина, фигура в норме, красавицей, правда, не назовешь. А приданое? Да будь она на одной ноге и без глаза, вокруг нее мужики должны биться, как мухи на навозной куче. А у нее две подруги, а мужики вроде случайных прохожих, появится на вечерок-другой и исчезает.
   – Может, лесбиянка? – предположил Гуров.
   – Я даже книжку специальную достал, изучил вопрос. Вчера я из своей старой клиентуры отыскал профессионалку, хочу сегодня к мадам подвести, проверить.
   – Молодец, Станислав, вопрос требуется прояснить. Но ведь у них тоже свои симпатии, антипатии имеются, – сказал Гуров.
   – Да, но масть они угадывают точно.
   – Останови около магазина, мне бутылку надо купить, и жди.

* * *

   Толик оказался симпатичным мужчиной лет сорока с небольшим, примерно ровесник Гурова, только невысоким и с животиком. Поздоровались. Гуров, извинившись, обошел квартиру, увидел на входной двери мощную цепь. Довольно кивнул.
   Сыщик выставил на стол бутылку водки «Довгань», хозяин одобрительно хмыкнул, убрал в холодильник, вынул запотевшую бутылку «Смирновской». Гуров, увидев, что в морозилке таких бутылок несколько, не удержался, спросил:
   – Извини, Толик, к чему весь цирк с водкой?
   – Не знаю, Лев Иванович, вроде все слова ты правильно сказал, но загадал. Если бутылку принесет, значит, действительно знает Илюшку, а ежели виски или что подобное, сызнова проверять будем.
   Хозяин ловко накрыл на стол, не просто, с изыском. Пододвинул Гурову массивный стул, спросил:
   – Ну, как он? Мне не ведено к нему являться, обговорили заранее.
   Гуров перекрестился, он стал замечать, что крестится все чаще, раньше в шутку, сейчас вроде серьезно.
   – В храм ходишь? – поинтересовался Толик.
   – Захаживаю, по-серьезному не бываю, – ответил Гуров.
   – А сам крещеный и верующий, – убежденно сказал Толик. – Только ты сам того еще не знаешь. С годами придет.
   – Ты говоришь, словно в отцы годишься, – сказал Гуров.
   – Возраст не годами мерится. Ну, за здоровье раба Божьего Ильи, – Толик ловко опрокинул рюмку. – Слушаю тебя, господин полковник.
   Гуров прищурился, глянул на хозяина внимательно, о службе и звании разговора не было.
   – Не держи в голове, Лев Иванович, – хозяин налил по второй. – Один живу, люди разные заходят, случается, деловые разговоры ведут, твое имя упоминали. Илюшка, как всегда, верный ход сделал, тебя точно определил. Не знаю уж, где правда, а где былины о тебе плетут, но ты в большом уважении у братвы. Отвлекся я, слушаю.
   Гуров изложил историю кратко, точно, объемно.
   – Значит, полагаешь, ищут меня? Захватят, пытать будут? – спросил хозяин, выпивая свою рюмку.
   – Тобой серьезные люди заниматься начнут. Сделают укольчик, сам расскажешь.
   – Супротив науки не попрешь. Может, мне в деревню уехать?
   – Что ты мне про воров рассказал, молодец, а что они тебя знают – очень плохо: тут ни деревня, ни Кремль, ни Мавзолей не укроют. Им хорошо заплатят, везде достанут. А кроме того, мне парни, которые за тобой придут, нужны. Я тебя попрошу принять на постой двух ребят. Они в задней маленькой комнате устроятся, ты их слышать не будешь.
   – У меня там мастерская… Ну, придумаю что-нибудь.
   – Соседям скажешь, брат приехал, но говори про одного, их не различат, да и выходить они будут редко, и по одному.
   – Мне такое в радость, скучно живу, бывает у меня одна, да и то не часто, – сказал Толик повеселевшим голосом – водка делала свое.
   – И еще, как на улицу собрался, квартирантов предупреди, один раньше тебя выйдет.
   – Господин полковник, вы готовитесь словно к войне. – Толик снова выпил, не закусывая, и сыщик опытным глазом определил, что мастер пьющий.
   – Ты, Толик, с приятелями на улице или в кафе выпиваешь? – спросил он.
   – Редко, однако случается. Живу-то один, скукота.
   – Теперь ты будешь не один, жизнь станет веселее, и выпивку вне дома придется прекратить. Водка нынче плохая, в стакане черт-те что оказаться может, – Гуров увидел, что его слова не понравились хозяину.
   – У нас во дворе только свои, – ответил он сердито.
   – Только свои и продают. Илюшку тоже продали свои.
   – Понял, не маленький. – Толик снова налил.
   «Не повезло нам, – думал Гуров, закуривая. – Он нас в любой момент подведет, и не убережешься. Вот Русь непознанная, как золотые руки у человека, так он алкаш».

Глава вторая

   Из машины Гуров по телефону нашел Мишу и Тишу, приказал немедля прибыть на Малую Бронную.
   Через несколько минут после отъезда Гурова из подъезда вышел Толик и твердой поступью направился в магазин.
   – Пойми человека, у него дома залейся, а он не ленится в магазин идти. Отправляйся за ним, взгляни на его дружков-приятелей, – сказал Гуров Крячко.
   У магазина Толика встречали словно народного героя. И все стало понятно. Он угощал, местная «публика» его знала и любила, ходил он в магазин не выпить, а пообщаться, выслушать, какой он золотой мужик, узнать новости, которых по телевизору не сообщают, вообще глотнуть свободы. Станислав покрутился пять минут среди аборигенов, тут же стал своим, потолковал с сержантом милиции, который тоже не отказался выпить за чужой счет. Крячко понял, здесь с мастером могут сотворить что угодно, налить ему в стакан керосин, никто и не заметит.
   Через пару часов прибыли оперативники. Толик в это время спал в похмелье, наконец открыл дверь на длину цепочки, выслушал пароль, пустил в дом, зло сказал:
   – Ошейник надели, псы милицейские, да я с такими мордами грамма не выпью, – и упал в койку.
   Оперативники обосновались в средней комнате, хозяин так и не успел перенести свою электронику. Тиша забрал водку из холодильника, дверь запер, ключ спрятал.
   – Признайся, в гестапо служил? – съехидничал Миша.
   – У меня батя от нее умер, – холодно ответил Тиша.

* * *

   Давнишняя «подруга» Станислава в свои тридцать с небольшим была еще очень даже ничего.
   – Если ты выполнишь мое задание, получишь столько зеленых, сколько в руках не держала, – сказал Станислав. – Сколько тебе требуется денег и времени, чтобы привести себя в полный порядок?
   Катерина, так звали бывшего агента, взглянула на Гурова, который сидел в своем углу, спросила:
   – Станислав, а посторонние должны присутствовать обязательно?
   – Лев Иванович не посторонний, а наш с тобой Бог. И ничего предосудительного никто тебя делать не обяжет, – ответил Станислав.
   – Полный порядок? – она вынула из сумочки зеркальце, осмотрела себя, вздохнула. – Лет бы пятнадцать, где ты раньше был?
   – Кто старое помянет… Меня интересует женщина, ты ее видела, лет тридцати пяти.
   – Кривоногая страхолюдина? Поняла, завтра к вечеру буду готова.
   – Ты меня не поняла. Катюша. Это не разовое задание, ты не вернешься туда.
   – Ха! Ты имеешь в виду шмотки и весь прикид?
   – И забудь эти слова.
   – Ладно, гони штуку зеленых, сделаю.
   Гуров вышел из-за стола, усадил женщину на место Крячко, посмотрел ей внимательно в глаза. Катерина покраснела.
   – Катюша, мы завтра вечером поедем с вами в дорогой ресторан. Я вас прошу соответствовать. Утром за вами заедет Станислав, отвезет вас в парикмахерскую, затем вы покатаетесь по Тверской, купите необходимое. Я прошу вас бриллиантов не покупать, но на вещах не экономить. Хотите, я вам дам женщину, и она вам поможет. Я бы лично не отказался, мода – дело хитрое.
   – Вы меня за границу готовите? – женщина растерялась.
   – Нет. Хотя, – Гуров пожал плечами, – черт его знает, может, придется и выехать.
   – Да я судимая…
   – Ничего не знаю, не слышал, меня ваше прошлое не касается.
   Когда Станислав проводил Катерину и вернулся, то с порога спросил:
   – Ну, как?
   – Трудно сказать, меня больше всего беспокоит ее речь.
   – А меня волнуют ее старые связи.
   – Это ты брось. Сегодня все смешалось. Столько проституток выходит замуж за иностранцев, за разбогатевших бандитов. Наша девушка – песчинка на барханах Сахары.
   – Ты собираешься с ней в ресторан?
   – С ней в ресторан пойдешь ты, а я пойду с Марией, мы будем сидеть с тобой порознь. По моим данным, сестренка Тура завтра собирается посетить «Космос».

* * *

   Вечером в ресторане Гуров увидел Екатерину и в первый момент ее не узнал. Только взглянув на Станислава, который шел, смешно задрав подбородок, явно гордясь своей спутницей, сыщик подумал, что выбор сделан правильно.
   – Хороша, только излишне напряжена, волнуется, словно новичок на премьере, – сказала Мария.
   – А может, она в таком ресторане впервые в жизни, – как бы оправдываясь, произнес Гуров.
   – Смотри, вон те двое ее знают. У Станислава могут быть неприятности.
   Гуров лишний раз поразился наблюдательности Марии.
   – Ну мало ли у кого бывают неприятности…
   – Надеюсь, ты не собираешься ввязываться?
   – Ну разве что к тебе пристанут вон те, за соседним столиком. Слюни-то рекой текут.
   На сестру Турова никто внимания не обращал, ее спутником был загорелый красавец, атлет лет тридцати, который старательно ухаживал за своей дамой. Она же смотрела насмешливо, и он вскоре заскучал.
   В зале появился Валентин Нестеренко – он стоял в стороне, изучал публику, потом сразу направился к столику, за которым сидели те двое мужчин, которых заметила Мария. Валентин сел за столик:
   – Барсук, от тебя нарами пахнет, а ты думаешь, как заново?
   – Не старые времена, начальник…
   – А в старые ты за чужое чалился? – перебил Нестеренко. – Или ты диссидентом был, а не гоп-стопником?
   – Обижаешь, начальник. – Барсук сменил тон.
   – А вас к столу не приглашали… – начал было его сосед, но Барсук перебил:
   – Умолкни, Лебедь. Мы что-нибудь сделали не так?
   – Все так: ты Катюшу Сметанину никогда не знал, в глаза не видел, – сказал Нестеренко. – Понял?
   – Вы какое-то имя назвали, начальник? – Барсук оказался прирожденным актером, на лице у него появилось искреннее изумление. – Вы о ком?
   Нестеренко стер ладонью улыбку:
   – Сережа, по одежде и закуске вижу – ты опустился в старое болото. Ладно, живи, как живешь, только срок тебя ждет.
   Мария восхищенно наблюдала за Нестеренко.
   – Газеты пишут, что вас, как кур, режут, а твой Валентин с двумя бандитами разговаривает, словно завуч с пятиклассниками.
   – Профессионал, – уважительно ответил Гуров.
   По залу прошла Катерина, остановилась у столика Туровой, пошутила, Турова улыбнулась, ее партнер громко захохотал.
   – Воспитанная дама и выдержанна, – заметила Мария. – А что, она тоже из ваших? Что это вы гуртом в одном кабаке?
   – А сегодня день милиции, – отшутился Гуров.
   – Ладно, полковник, не темни. Кто эта дама?
   – Сестра клиента.
   – Значит, бриллианты в ушах настоящие.
   – Ах, Маша, не устаю тобой восхищаться.
   – Серьезно? А чего? Я талантливая.
   – Я тоже.
   – Ты прелесть, Гуров, не устаешь говорить глупости.
   Вечер закончился без происшествий. Катюша не очень уверенно сообщила, что Елена – женщина нормальной ориентации и, судя по всему, не очень счастливая.

* * *

   На следующий день Гуров отправился в больницу к Турову.
   Было воскресенье, неожиданно в палате Турова появился новый «анестезиолог» и заявил, что приказано больному укольчик сделать, и мгновенно прыснул Туру в лицо из баллончика – миллионер отключился. Оперативник, дежуривший в палате Турова, сделал вид, что ничего не замечает.
   «Анестезиолог» приготовил шприц, профессионально наложил на руку Туру резиновый жгут. Амбал в белом халате дежурил в коридоре, казалось, все было продумано.
   Однако Гуров сразу увидел широкоплечую фигуру и ощутил знакомый сигнал опасности. К своему чувству предвидения Гуров относился двояко. С одной стороны, он благодарил Бога, что тот наградил его столь редким и ценным качеством, с другой – стыдился мгновенной слабости, которая накатывала в секунды смертельной опасности, но слабость мгновенно исчезала, и сыщик превращался в запрограммированный автомат, готовый к бою. Так и сейчас он, продолжая идти как ни в чем не бывало, переложил пистолет в карман халата и, поравнявшись с «санитаром», нанес жесткий удар стволом в живот. «Санитар» молча упал на колени. Гуров распахнул дверь, ударил склонившегося над кроватью «анестезиолога» рукояткой за ухо и, поймав ошеломленный взгляд опера, приказал:
   – На пол, лицом вниз.
   – Лев Иванович, – опер распластался, как лягушка.
   Гуров забрал у него пистолет, замкнул наручники, то же самое проделал с врачом и санитаром. Тот пытался сопротивляться, и Гуров врезал ему носком ботинка в шею.
   Ничего интересного от задержания Гуров не ждал. Но жизнь давно его научила: если тебе сегодня случайно повезло, значит, завтра жди неприятностей.
   – Станислав, где у нас сегодня тонко и рвется? – спросил Гуров, закончив писать рапорт на имя Орлова.
   – Мастер Толик, – ответил Станислав. – Факт. Если они его найдут, то два оперативника – не прикрытие.
   – Может, увезти его, от греха подальше? – Гуров закурил, задумчиво глядя в окно.
   – Или поселить в казарме ОМОНа, – не удержался, съязвил Станислав. – Мы защищаемся, а должны нападать. Где твоя интуиция, Лев, хваленые способности? Кто убил парня, где дискета? Реши вопросы, не надо будет никого охранять, отбиваться. Лев Иванович, давай, не спи, работай на опережение.
   – Ладно, Станислав, не дави! – Гуров понимал, что Станислав прав.
   Убили человека. Это серьезно, конечно, в Москве убивают ежедневно, а в Министерстве волну подняли, группу создали, полковника Гурова от иных дел освободили.
   Миллиардером станет другой бизнесмен, зарплату учителям, врачам, ученым не выплатят, в Думе будут кривляться и нести чепуху, а по телевизору все так же показывать слюнявые сериалы и «Поле чудес».
   Интересно, головастый Тур дал взятку министру, заместителю или кому-то повыше? Как это у них делается? Дают в конверте или переводят на счет? Он, полковник Гуров, взял из рук в руки. Исключительно для дела. Может, и высокий чиновник берет исключительно для дела?
   – О чем задумался, гений? – спросил Станислав.
   – О том, что человек способен оправдать любой свой поступок. Берет вся страна. Одни праведно, другие неправедно. А где грань?
   Крячко смачно сплюнул в корзину для бумаг.
   – Тебе бы в Думе заседать и речи говорить.
   – Совесть не позволяет отнимать место у Мавроди. Ты прав, Анатолия следует спрятать. Твое мнение о сестре Тура?
   – Вроде умная, порядочная. Однако спит с альфонсом. Дамочку следует разработать серьезно. Допустим, она не имеет прямого отношения к случившемуся, но где гарантия, что ее не использовали втемную?
   – Прав, Станислав, – недовольно ответил Гуров и хотел добавить, что его уже сегодня тошнит от дела, но только вздохнул.
   – Можно подумать, мне дело шибко нравится, – сказал Станислав. – Мы с тобой работу не выбираем. Нам приказано – мы исполняем. Скажут канализацию чистить – будем чистить.
   – Удобно, зарплата хорошая, сон крепкий.
   – Да! Я конформист! Меня воспитало данное общество, не иное. Надо будет – полезу на баррикады, но без «ура» и с небольшой охотой.
   – Не наговаривай на себя, и сменим тему.
   – Как прикажете!
   – Поезжай на Бронную, приглядись. А я созвонюсь кое с кем, договорюсь, где Анатолия пристроить.

Глава третья

   Семен Петрович Ярцев вчера отметил пятидесятилетие, с утра мучился похмельем. Он честно прослужил в угро четверть века, начал помощником опера, занимался рынками, карманниками, скупками, дослужился до заместителя начальника райуправления по розыску, получил папку и обходной лист на увольнение. Произошло это три года назад, обиделся Ярцев смертельно. В Управлении его звали «дедом», он же считал себя в самом расцвете лет.
   Новый начальник Управления – сорокалетний генерал – на общем собрании заявил, мол, мы вольем в свои ряды свежую кровь и быстро докажем ворью и отребью, кто истинный хозяин в районе.
   Ярцев в узком кругу коллег имел неосторожность сказать, что ворье и отребье промышляло в дни его молодости, а сегодня уголовными группировками руководят люди образованные, богатые и совсем не глупые. Видно, доносчик был некогда спортсменом, разговор происходил на первом этаже, генеральский кабинет – на третьем, полковника Ярцева вызвали на ковер минут через пять. Когда русские хотят, они работают быстро. Если бы полковник покаялся, хотя бы промолчал, то дело бы до увольнения не дошло. Но генерал был молод и крут, начал долбать не Ярцева лично, а уголовный розыск в принципе, напомнил, как полковник пожал арестованному руку, чем опозорил Краснознаменную, порядки теперь будут иными, начал объяснять, какие наступят порядки. Ярцев не сдержался, назвал генерала «мальчиком» в лампасах, который серьезного преступника не то что никогда не задерживал, а в глаза ни разу не видел.
   Дальше рассказывать не о чем, через неделю Ярцев сдал личное оружие и удостоверение и вышел из Управления, предъявив удивленному сержанту разовый пропуск и паспорт.
   Казалось, весть об увольнении полковника передали в программе по телевидению, уже вечером ему позвонили, предложили возглавить охранное отделение одной фирмы.
   Он пролежал на диване неделю, вяло отвечая на телефонные звонки. Жена – детей у них не было – сказала, что на ее зарплату и его пенсию они с голода не умрут, но туфли, которые ему совершенно необходимы, уже не купят.
   Он встал с дивана, сел за стол, решил написать книгу, название выскочило мгновенно: «Четверть века в утро». А вот с первой страницей, даже с первым абзацем, начались сложности. Когда он черкал и правил очередной вариант, в квартире появился очень вежливый, прекрасно одетый молодой человек, купивший розыскника своей прямотой:
   – Уважаемый Семен Петрович, я пришел предложить вам работу и не уйду, пока вы не согласитесь.
   – Что же, молодой человек, у нас две комнаты, отличная тахта, поживите, если непьющий, – ответил Ярцев.
   – Спасибо, Семен Петрович, я, в принципе, знал о второй комнате и о наличии тахты. В отличие от вас, я даже знаю, сколько нынче в вашем районе полагается за комнату платить.
   Тут Ярцев не выдержал, рассмеялся:
   – Садись, молодой нахал. Виктор, говоришь. Не оригинально, но и не плохо. Рассказывай, Виктор, в какую упряжь собираетесь запрячь старого коня? Только прошу, не ври ты, ради Бога, а не то я, несмотря на твою молодость, накостыляю и спущу с лестницы.
   – Семен Петрович, я молодой, но представляю людей очень солидных, и втемную с вами никто играть не собирается. Расскажу вам все – от и до. Получаете вы удостоверение охранной фирмы одного концерна с правом ношения оружия. Пистолет выберите по вкусу. Ничего охранять вы не станете, ни двери, ни человека. Получаете машину любой марки и кабинет с современной связью. Никакой команды у вас не будет, при необходимости вы получите нужное количество парней, прямо скажем, среднего качества. Но если у вас появятся свои ребята, мы их возьмем с большим удовольствием. Чем конкретно вы будете заниматься? Вы полковник уголовного розыска? Вот своим делом вы и будете заниматься. Случается, пропал человек, его требуется найти. Другому человеку грозит опасность, следует вопрос решить. Вы решаете, что человеку следует уехать, решаете, как, куда, на какой срок. Если вы считаете, что человека можно защитить, пожалуйста, защищайте. Перечислить все случаи, когда понадобится ваш опыт, невозможно, принцип вы поняли. Первые три месяца вы получаете полторы тысячи долларов в месяц. По истечении испытательного срока мы решаем, подходим мы друг другу или нет. Ну, как?
   – Звучит заманчиво. Хочу предупредить, что убивать и похищать людей я не стану, – ответил Ярцев.
   – В отношении первого нет вопросов. А в отношении второго – по договоренности. Детей мы не крадем, но случается, деловой партнер отказывается от встречи для переговоров. Его следует убедить и привезти.
   – А потом спрятать труп!
   – Семен Петрович, вы нас с кем-то путаете.
   – Ну что, Володя, или как тебя там, рассказываешь ты красиво, – сказал Ярцев. – Но ведь такова твоя работа. Ты специалист по рекламе?
   – Виктор. Вроде того. Я читал, что до большевиков в России существовала должность «мальчик за все». Это я.
   – Врешь ловко, а я тебя предупреждал, – Ярцев усмехнулся. – Но так как соврал ты не корысти ради, прощаю. Значит так, я согласен встретиться с твоим начальством. Видимо, оно станет и моим. Если оно мне понравится, мы договоримся. Я мужик с гонором, а с дерьмом наслужился досыта и терпеть ни от кого не собираюсь.
   – Спасибо. Я свою задачу выполнил. Только, как я понимаю, собственно начальства у вас не будет. Генеральный подобными вопросами не занимается, задания вам будет давать его зам. Вы решаете, что делать и как, через три месяца вам скажут, устраиваете вы фирму или нет. Но тут уж никаких обид. И секретность у нас обычная, то есть абсолютная; нарушение – значит, немедленное увольнение без выходного пособия.
   – Напугал. Я болтать не только за четверть века не привык, просто разучился.
   Корпорация размещалась на первом этаже старого солидного дома на Пироговке. Решетки на окнах, стальная дверь с глазком и постовым ментом за ней производили впечатление. И охранник был не из молодых, а зрелый мужик с внимательными глазами. Ярцев сразу отметил, пистолет в кобуре расположен на ремне, удобно, и кобура не застегнута. Наверняка охранника предупредили о визите Ярцева, отставник внимательно посмотрел в лицо гостя, на паспорт не взглянул, равнодушно сказал:
   – Вам во второй кабинет, последняя дверь по правой стороне.
   – Спасибо, дружище, – ответил Ярцев, но взгляд охранника не потеплел.
   – Служба, – ответил он, провожая Ярцева взглядом.
   В коридоре никто не курил, не стояли девушки, обсуждая свои «наиважнейшие» проблемы. Без всякой надобности Ярцев зашел в туалет, где, кроме одного человека, мывшего руки, никого не было. Люди, проходившие из кабинета в кабинет, были деловиты, не останавливались перекинуться парой слов. Отставной полковник лишь постучал в нужную дверь, как она распахнулась, миловидная секретарша стояла на пороге.
   – Здравствуйте, Семен Петрович, вас уже ждут, – и, миновав свой стол, открыла дверь к шефу.
   Навстречу ему поднялся хозяин кабинета, мужчина лет сорока, элегантный, с непропорционально высоким лбом, казалось, его лицо разделено пополам: лоб, а ниже все остальное, мелкое и не очень значительное. Позже Ярцев понял: человек сильно облысел, глаза у него отнюдь не маленькие, просто равнодушные.
   – Кротов Степан Степанович, – выходя из-за стола и пожимая Ярцеву руку, сказал хозяин, указывая гостю на кресло.
   Ярцев представился, занял предложенное кресло, сразу отметив, что оно опущено до предела, стоит против окна, создавая хозяину кабинета значительные преимущества, подумал, что вряд ли согласится здесь работать.
   – Я рад, что вы пунктуальны, Семен Петрович, еще больше рад, что вы согласились принять наше предложение.
   – Извините, но пока лишь принял предложение встретиться с вами, – ответил Ярцев.
   – Вас не устраивает оклад?
   – Деньги хорошие, но я хочу знать, чем занимается ваша фирма, каковы конкретно будут мои обязанности.
   – В общих словах, посредническая деятельность на территории России и бывших республик Союза, ныне суверенных государств. Свои обязанности вы определите сами, считайте себя начальником охраны, разведки и контрразведки одновременно.