Страница:
— Зря вы зарекаетесь, Аркадий Дмитриевич! — заметил Калинин. — Вы человек определенного круга. Не в футбол же вам играть! И потом, гольф, по-моему, совсем неплохое занятие. Просто нужна привычка. Вы, вероятно, мало двигаетесь?
— Да, работа у меня сидячая! — сердито ответил Дементьев. — Я не молотобоец. Мое дело — переговоры, контракты, рекламные акции, командировки по регионам. Я думал, что этот чертов гольф как-то меня подбодрит. На самом деле я бы куда охотнее посидел с удочкой на берегу пруда. Я простой человек на самом деле, и желания у меня самые простые. Не понимаю, почему мы во всем равняемся на этот чертов Запад?…
Калинин снова улыбнулся.
— Однако же клюшки вы себе купили, Аркадий Дмитриевич, — заметил он. — А это недешевое удовольствие. Значит, тоже было желание равняться на загнивающий Запад?
— Да ничего не было! — раздраженно отозвался Дементьев. — Сами же говорите — определенный круг общения. Поневоле приходится соответствовать. Но, чувствую, моему терпению приходит конец. Пусть другие… И ведь вы посмотрите, Леонид, кроме нас с вами, сегодня здесь ни одного дурака!
— Просто мы с вами специально выбрали такое время, чтобы спокойно потренироваться, — напомнил Калинин. — Разве вы забыли?
— Да все я помню! — проворчал Дементьев. — В кои веки взять выходной и так бездарно его потратить! Я бы мог съездить куда-нибудь в деревню, посидеть с удочкой на берегу…
— Опять посидеть! — перебил его Калинин. — Это не дело, Аркадий Дмитриевич. Нужно двигаться. Двигаться! Наше время — время подвижных людей. Кто не движется, тот сходит с круга. А деревня… Какая может быть деревня, Аркадий Дмитриевич? Не смешите меня!
— Между прочим, мы все из деревни вышли, Леонид! — с легким упреком сказал Дементьев. — И вся наша родина — это большая деревня. Там наши истоки. И ваши тоже. Зря вы так нос задираете.
— А я не задираю, — усмехнулся Калинин. — Просто вы опоздали. Деревня умерла. Уже давно. Вы что, газет не читаете? Глобализация неизбежна. Все, что так дорого вашему сердцу, пойдет на свалку истории. Вы сами-то чем занимаетесь? Корпорация «Здоровье планеты»! Тренажеры и специализированные диеты для тех, кто выбирает здоровый образ жизни! Эта ваша продукция по карману знаете кому?
— Представьте себе, знаю! Но я также знаю, что забывать свои корни — безнравственно. Вы моложе меня и, наверное, абстрактно себе представляете, каково это — жить впроголодь, без крыши над головой…
— Бросьте, Аркадий Дмитриевич! — легкомысленно сказал Калинин. — Вы про истоки вспомнили, потому что устали. А мы уже пришли. Сейчас в душе сполоснемся, пивка выпьем, и жизнь заиграет, как бриллиант… Посмотрим, вспомните ли вы про деревню, когда за руль своей «Мазды» сядете и к себе в офис поедете. Комфорт, скорость… Вы ведь поедете в офис, я угадал?
— Надо будет зайти, — буркнул Дементьев. — Развеяться после этой каторги.
Они перевалили через холм, и теперь их глазам открылась уютная зеленая долинка, с краю которой находились симпатичные белые домики. От этой картины на душе у Дементьева полегчало.
— Конечно, по большому счету, вы правы, Леонид, — окрепшим голосом сказал он. — Вспять время не повернешь. Наверное, прогресс — это не только приобретения, но и потери, к великому сожалению…
Он остановился, перекинул тяжелую сумку на другое плечо, крякнул и огляделся по сторонам. Сейчас он с большим бы удовольствием растянулся на травке и хорошенько расслабился. Двигаться, конечно, здорово, но иногда нужно просто полежать на травке, бесцельно посмотреть на облака. Молодежь этого не понимает. Ничего, придет и их время.
— Может, позвонить на базу? — спросил он. — Пусть подгонят тележку. В конце концов, за что я плачу взносы?
— Да тут сто метров осталось, Аркадий Дмитриевич! — с веселой укоризной заметил Калинин. — Ну, возьмите себя в руки! Последний рывок. На базе сегодня, по-моему, полный бардак. Хозяин в отъезде, и вся его бражка рассосалась кто куда. Я видел только инструктора и парочку из обслуги. Не факт, что они побегут к нам на полусогнутых. Мы все-таки здесь не котируемся, как VIP-персоны.
— Мне кажется, вы просто решили меня сегодня как следует помучить, Леонид! — полушутливо ответил Дементьев. — Ну, будь по-вашему. Совершим этот маленький подвиг — доберемся до цели на своих двоих. Хотя зря вы говорите, что здесь сегодня никого нет, — смотрите, бежит кто-то. Сразу четверо, с клюшками, по-моему. Странно что-то. Чего они бегут? Случилось что?
Леонид, приставив козырьком ладонь ко лбу, всмотрелся в группу людей, которые бежали поперек поля для гольфа, направляясь в их сторону.
— Откуда же они взялись? — недоуменно пробормотал он. — Там одни кусты… Может, из ближайшей деревни? Накликали, Аркадий Дмитриевич! Смычка города и деревни сейчас будет. Не нравится мне, что у этих ребят в руках дубинки. Может, у них корову украли?
— Что вы несете, Леонид? Какую корову? Это специально выделенная территория. Ограждение имеется, знаки предупреждающие…
— Ограждение плевое, — возразил Калинин. — А на знаки наш человек и вообще плевать хотел. И знаете что? Позвоните-ка действительно на базу — скажите, на территории чужие люди… Эх, черт, не успеем позвонить!
Бегущие были уже совсем близко. Теперь ясно было видно, что это молодые мускулистые парни, неважно одетые, с решительными лицами. В руках они держали никакие не клюшки и не дубинки — в руках у них были стальные прутья примерно в дюйм толщиной.
Дементьев недоуменно выпятил нижнюю губу, разглядывая эту странную компанию. Калинин же вдруг начал стремительно бледнеть и панически озираться по сторонам. А еще через несколько секунд он не выдержал — сорвался с места и опрометью бросился прочь, в сторону белеющих внизу домиков.
Аркадий Дмитриевич не успел опомниться от внезапного бегства партнера, как на него набежали чужие взмыленные парни, и один из них безо всяких предисловий ахнул Дементьева стальной палкой по выдающемуся животику.
Андрею Дмитриевичу показалось, что сквозь него прошел поезд. Он заорал от боли и, схватившись за живот, покатился по траве.
— Это не он! — хрипло выкрикнул кто-то над его головой. — Гони вон за тем! Быстро, падлы!
Тяжелые башмаки прогрохотали над самым ухом Дементьева. Он отчетливо чувствовал каждый удар каблука в землю. Вдруг один из бегущих остановился и быстро наклонился к Дементьеву.
— Тихо, папаша! — предостерегающе сказал грубый голос. — Раз уж я тебе приварил, давай-ка я тебя обшмонаю. А то получается, что вроде зря я тебя отоварил… О, мобила! И то хлеб! Ну, бывай! И в следующий раз под горячую руку не попадайся, береги себя!
Вывернув у Дементьева карманы, он опять сорвался с места и помчался догонять своих. Аркадий Дмитриевич далеко не сразу смог справиться с болью, которая рвала его внутренности. У него было такое ощущение, будто все его кишки превратились в кровавое месиво. И это сотворил один-единственный удар! Что будет, если эти животные вернутся и захотят расправиться с ним окончательно? Дементьев даже представить боялся, что будет.
Но никто не возвращался, боль, хотя и продолжала неистовствовать в его животе, все же сделалась уже не такой оглушающей и всеобъемлющей, и Аркадий Дмитриевич попробовал подняться. Ему хотелось унести подальше ноги. Кое-как он встал на четвереньки и, находясь в таком несолидном положении, осмотрелся по сторонам. Ему хотелось убедиться, что неожиданный кошмар закончился и к нему вот-вот придут на помощь.
Но ничего утешительного Аркадий Дмитриевич не заметил. На мирной, залитой солнцем поляне продолжалась погоня. Четверо злобных, безжалостных существ гнались за пятым, приличным воспитанным молодым человеком, который едва уносил от них ноги, обтянутые превосходно выглаженными белыми брюками. Кстати, и лицо у Калинина сейчас было примерно такого же цвета, как и его брюки. Напуган он был смертельно — это было заметно даже издали. Из последних сил он мчался под горку — туда, где весело шелестели несколько молодых березок. Не дремучий лес, конечно, но, видимо, Калинин был рад и такому укрытию — путь к воротам и домикам ему отрезали.
Аркадий Дмитриевич, видя этот ужас, неожиданно вдруг вспомнил, как несколько минут назад Калинин доказывал важность движения вообще, а в двадцать первом веке в особенности. Невольно в голове Дементьева мелькнула злорадная мысль, что теперь-то уж Калинин подвигается от души. Впрочем, он тут же устыдился. Калинин был симпатичным человеком, умел слушать и обладал прекрасными манерами. В наше время такое качество почти музейная редкость. При этом Калинин являлся законченным эгоистом, но кто в бизнесе слывет альтруистом? Дементьев полагал, что со временем и бизнес приобретет человеческие черты, но требовать от людей невозможного сейчас было неразумно. Просто нужно поощрять то лучшее, что в них уже заложено.
Одним словом, Калинина надо было спасать. Аркадий Дмитриевич инстинктивно полез в карман за мобильником, но только плюнул с досады, сообразив, что с некоторых пор мобильника у него уже нет. Оставалось одно — добраться до нормальных людей и попросить вызвать милицию.
Дементьев со стонами встал на колени, потом поднялся на ноги. Боль в животе сгибала пополам. Так, полусогнутый, он и поковылял в сторону спасительных домиков, бросив на прощание взгляд по сторонам. На траве осталась валяться сумка с дорогими клюшками, но сейчас было не до нее.
Калинин все-таки успел скрыться под сень деревьев. Преследователи, треща сучьями, ворвались в заросли секундой позже. У Аркадия Дмитриевича волосы зашевелились на голове, когда он подумал, что там сейчас произойдет. Ему захотелось кричать, но кричать он все-таки не стал, боясь привлечь внимание подонков к себе. С него уже хватит. Дай бог, чтобы внутренности остались целы. Еще не хватало сделаться инвалидом в расцвете карьеры! Лучше уж сразу в гроб.
Из-за деревьев донеслись неразборчивые крики. Аркадия Дмитриевича передернуло, но он лишь со страхом оглянулся назад и продолжил свой путь. Опасность придала ему сил, и через некоторое время он ворвался в домик, где располагалась администрация клуба гольфистов.
Здесь находились четыре человека — черноволосый, смуглый, похожий на индейца, инструктор и трое рабочих, которые обслуживали поле. Они играли в карты. На полусогнутого Аркадия Дмитриевича они посмотрели с любопытством, но не более того. Лишь инструктор спросил сочувственно:
— Живот схватило? Бывает!.. Живот такое дело — прихватит, про все забудешь…
— Скорее! — болезненно сморщившись, выкрикнул Дементьев, держась за дверной косяк. — Там Калинина убивают! Да не сидите вы как чурбаны! Убьют ведь!
Картежники несколько секунд напряженно смотрели на него, словно пытаясь понять слова незнакомого языка, а потом разом вскочили, опрокидывая стулья. Брюнет-инструктор, не задумываясь, шагнул к сейфу в углу комнаты и, к удивлению Дементьева, вытащил оттуда пистолет в мягкой светлой кобуре. Он сунул пистолет назад за пояс и быстрым шагом пошел к двери, раздавая на ходу указания:
— Мужики, пошли со мной! По клюшке захватите, пригодится… Сколько их там? Четверо? Годится… Валентин, ты пока звони в милицию и врача вызови, если требуется! Игорь, заводи свою телегу! На колесах подъедем! Все, пошли!
— Они там, за деревьями! — крикнул вдогонку Дементьев и тяжело опустился на стул, обмякнув, как будто все тело у него было сделано из теста.
Валентин, который втолковывал по телефону дежурному, каким образом лучше доехать до гольф-клуба, закончив разговор, с интересом выглянул в окно, но, ничего там не увидев, разочарованно обернулся к Дементьеву.
— Вы как? — спросил он. — «Скорую» вызвать?
Аркадий Дмитриевич махнул рукой.
— Обойдусь! — мрачно сказал он. — Вроде отпустило. Мне бы теперь до дому добраться. Я там к своему врачу обращусь… Вот гады! Что делают, а? Нигде от них покоя нет. Уже и сюда добрались!
— А что случилось-то? — спросил Валентин.
Аркадий Дмитриевич рассказал. Валентин пожал плечами:
— Никогда тут такого не было. В окрестностях народ тихий. Да тут почти и не живет никто. До ближайшей деревни километров восемь. Ближе из Москвы приехать.
— Значит, из Москвы приехали, — сказал Дементьев. — Не вру же я тебе!
— Да не, я просто удивляюсь, — объяснил Валентин. — Выходит, специально приехали? Странно все это. Может, вам специально кто подстроил?
— С ума сошел? — негодующе пробурчал Дементьев. — Я тебе кто — отморозок люберецкий? Слава богу, у нас сейчас не девяносто первый…
— Ну, по-всякому бывает, — уклончиво сказал Валентин. — Может, не вас имели в виду, а товарища вашего? Он вообще кто по жизни?
— Кто-кто… Бизнесом занимается товарищ, — ответил Аркадий Дмитриевич. — Легальным бизнесом. Что-то такое с зарубежными турами связано.
— Тоже дело, — еще более уклончиво сказал Валентин. — У меня вот тоже двоюродная сестра в Анталию съездила. В каком-то агентстве путевку брала. Сказала, последний раз. Не понравилось, как обслуживали. Обещали пять звезд, а на самом деле тараканы чуть не по головам ходили и горячей воды не было.
— О чем вы говорите?! — простонал Аркадий Дмитриевич. — Какие, к черту, тараканы! При чем тут ваша сестра?!
— Да просто она, когда вернулась, тоже хотела с тем агентством разобраться, — невозмутимо ответил Валентин. — Только оно уже обанкротилось. Ищи ветра в поле.
— Не думаю, что Калинин имеет какое-то отношение к вашему агентству, — сказал Дементьев. — Человек спокойно играл в гольф, отдыхал, никого не трогал…
За дверью послышался шум, на пороге затопали тяжелые башмаки, и в комнату ввалились люди. Инструктор и двое рабочих тащили на руках человеческое тело, в котором Дементьев с большим трудом сумел узнать своего молодого товарища. Пожалуй, только по одежде он это и смог сделать, хотя шикарные белые брюки Калинина больше напоминали сейчас половую тряпку. Не лучше выглядела и рубашка. Она была разорвана на спине пополам и свисала вниз лоскутами. Но страшнее всего выглядел сам Калинин. Голова его и лицо превратились в сплошное кровавое месиво. В кровоподтеках были руки, грудь и живот. Там, где по телу прошлись стальные прутья, вздулись багрово-лиловые рубцы толщиной в палец. Аркадий Дмитриевич, сообразив, что нечто подобное должно остаться и на его животе, едва не упал в обморок.
Валентин присвистнул и тут же бросился помогать. Вчетвером они уложили избитого человека на диванчик и секунду молча смотрели на него, словно прощаясь. Потом инструктор сказал сквозь зубы:
— Не успели! Мы только отъехали, а они уже за холм перевалили. Ну, мы пока с этим занимались, они, конечно, удочки смотали. У них тут где-то неподалеку машина была.
— Говорю, специально приезжали! — обрадовался Валентин.
Инструктор непонимающим взглядом посмотрел на него, а потом жестко сказал:
— Специально не специально, а приезжали, это точно. Ты «Скорую» вызвал?
— А зачем? — Валентин махнул рукой в сторону Дементьева. — Человек отказался, а…
— Вызывай! — прикрикнул на него инструктор. — Еще не хватало, чтобы он у нас тут концы отдал!
Валентин опять схватился за телефон и стал набирать номер. На «Скорой» пообещали приехать через двадцать минут.
— Я хозяину сто раз говорил, что необходимо охрану увеличить, — задумчиво проговорил, ни к кому не обращаясь, инструктор. — И круглосуточно чтобы. Вы-то как? На самом деле нормально себя чувствуете? — обратился он к Дементьеву.
Аркадий Дмитриевич с содроганием покосился на едва дышащего Калинина и развел руками.
— Не скажу, что блестяще, — признался он. — Но по сравнению… Вот ведь не повезло парню!
Инструктор обернулся и еще некоторое время разглядывал окровавленного человека на диване.
— Да, можно сказать и так, — согласился он после недолгого раздумья. — Хотя, с другой стороны, может быть и повезло — кто знает? Могло быть и хуже.
Снаружи зафырчал мотор, и один из рабочих выглянул в раскрытую дверь.
— Милиция! — деловито сообщил он.
На крыльце застучали шаги, и в помещение вошли трое милиционеров — русоволосый офицер без фуражки и двое сержантов с автоматами через плечо. Офицер внимательно осмотрел всю компанию, покачал головой над неподвижным Калининым и только потом представился:
— Лейтенант Стороженко. Что здесь произошло? Никогда не думал, что гольф такая опасная игра.
— При чем тут гольф, лейтенант? — резко сказал инструктор. — Ворвались какие-то посторонние люди, учинили драку… Место происшествия желаете осмотреть?
— Почему бы и нет? — рассеянно сказал милиционер. — Только лучше не торопиться. Сейчас полковник Гуров подъедет, из Главного управления. Ему зачем-то про все такие случаи докладывают. Теперь тоже доложили. Скоро будет.
Инструктор вздернул голову.
— Из Главного управления? — спросил он. — Интересно.
— Кому как, — пожал плечами лейтенант. — Лично мне не очень. Вы тут мордуетесь, а у меня проблемы.
— Странная постановка вопроса, лейтенант! — нахмурился инструктор. — Во-первых, мы никакого отношения не имеем к этому инциденту. Во-вторых, непонятно, на кого же эти проблемы возлагать, как не на милицию? У нас здесь гольф-клуб, а вы за свою работу зарплату получаете?
— А вы видели ее, эту зарплату? — с вызовом спросил лейтенант. — Знаю я вас, гольфистов. Вы за такие деньги плюнуть поленитесь… И хватит мне тут мозги пудрить. Сейчас протокол составим. Кто свидетели? Ваша вот как фамилия?
Он нашел свободное место у окна, присел на стул и, хмурясь, вытащил из папки с документами несколько листов чистой бумаги.
— Тимохин моя фамилия, — сказал инструктор. — Тимохин Александр Иванович. Не женат, под судом и следствием не состоял.
— Меня ваше семейное положение не интересует, — отрезал Стороженко. — Сообщите, что можете сказать по делу!
Инструктор не успел ничего сообщить, потому что за стенами домика опять послышался звук автомобильного мотора, а потом на пороге появился высокий, представительный мужчина с легкой сединой на висках и внимательными, чуть печальными глазами. Он был одет в серый, прекрасно сидящий на его атлетической фигуре костюм. Верхняя пуговица на белоснежной рубашке расстегнута, но даже эта легкая небрежность казалась совершенно необходимой деталью туалета.
— Полковник Гуров, — представился он, показывая служебное удостоверение. — Я не ошибся — здесь произошло нападение? Ага, вижу, что здесь… «Скорую» вызвали? Почему до сих пор нет? Наберите номер — я сам с ними поговорю!
— Едут уже! — предупредил инструктор, выглядывая в окно.
За окном мелькнула белая санитарная машина.
— Ну и отлично! Тогда начнем работать! — заявил Гуров. — Со мной полковник Крячко, он тоже будет с вами беседовать. Должен предупредить, что протокола мы вести не будем, так что всю эту историю вам придется еще раз повторить следователю. Однако попрошу отнестись к своим показаниям со всей ответственностью. Пока столь агрессивные граждане находятся на свободе, никто из нас не может быть спокоен за свою жизнь, согласны? Поэтому призываю вас помочь розыску.
— А место осматривать будете? — мрачно поинтересовался инструктор Тимохин. — Ну, где этих двоих отметелили? Или тоже на следователя оставите?
— Будем, — сказал Гуров. — Но попозже. Сначала хотелось бы услышать, что здесь произошло. С самого начала.
Инструктор ткнул пальцем в скособочившегося на стуле Дементьева.
— Второй потерпевший, — лаконично объяснил он.
Гуров кивнул и подсел поближе к Дементьеву. В этот момент вошли люди в белых халатах, а следом за ними веселый, плотного телосложения мужчина в распахнутой на груди клетчатой рубахе и вытертых джинсах. Он быстро осмотрелся, оценил обстановку и, наклонившись к лейтенанту, о чем-то негромко его спросил. Тот поднялся и поманил к себе инструктора. Втроем они вышли из домика. Вскоре за ними последовали медики, которые, поставив Калинину капельницу, уложили его на носилки и понесли в машину.
Когда все стихло, Гуров начал допрос.
Глава 3
— Да, работа у меня сидячая! — сердито ответил Дементьев. — Я не молотобоец. Мое дело — переговоры, контракты, рекламные акции, командировки по регионам. Я думал, что этот чертов гольф как-то меня подбодрит. На самом деле я бы куда охотнее посидел с удочкой на берегу пруда. Я простой человек на самом деле, и желания у меня самые простые. Не понимаю, почему мы во всем равняемся на этот чертов Запад?…
Калинин снова улыбнулся.
— Однако же клюшки вы себе купили, Аркадий Дмитриевич, — заметил он. — А это недешевое удовольствие. Значит, тоже было желание равняться на загнивающий Запад?
— Да ничего не было! — раздраженно отозвался Дементьев. — Сами же говорите — определенный круг общения. Поневоле приходится соответствовать. Но, чувствую, моему терпению приходит конец. Пусть другие… И ведь вы посмотрите, Леонид, кроме нас с вами, сегодня здесь ни одного дурака!
— Просто мы с вами специально выбрали такое время, чтобы спокойно потренироваться, — напомнил Калинин. — Разве вы забыли?
— Да все я помню! — проворчал Дементьев. — В кои веки взять выходной и так бездарно его потратить! Я бы мог съездить куда-нибудь в деревню, посидеть с удочкой на берегу…
— Опять посидеть! — перебил его Калинин. — Это не дело, Аркадий Дмитриевич. Нужно двигаться. Двигаться! Наше время — время подвижных людей. Кто не движется, тот сходит с круга. А деревня… Какая может быть деревня, Аркадий Дмитриевич? Не смешите меня!
— Между прочим, мы все из деревни вышли, Леонид! — с легким упреком сказал Дементьев. — И вся наша родина — это большая деревня. Там наши истоки. И ваши тоже. Зря вы так нос задираете.
— А я не задираю, — усмехнулся Калинин. — Просто вы опоздали. Деревня умерла. Уже давно. Вы что, газет не читаете? Глобализация неизбежна. Все, что так дорого вашему сердцу, пойдет на свалку истории. Вы сами-то чем занимаетесь? Корпорация «Здоровье планеты»! Тренажеры и специализированные диеты для тех, кто выбирает здоровый образ жизни! Эта ваша продукция по карману знаете кому?
— Представьте себе, знаю! Но я также знаю, что забывать свои корни — безнравственно. Вы моложе меня и, наверное, абстрактно себе представляете, каково это — жить впроголодь, без крыши над головой…
— Бросьте, Аркадий Дмитриевич! — легкомысленно сказал Калинин. — Вы про истоки вспомнили, потому что устали. А мы уже пришли. Сейчас в душе сполоснемся, пивка выпьем, и жизнь заиграет, как бриллиант… Посмотрим, вспомните ли вы про деревню, когда за руль своей «Мазды» сядете и к себе в офис поедете. Комфорт, скорость… Вы ведь поедете в офис, я угадал?
— Надо будет зайти, — буркнул Дементьев. — Развеяться после этой каторги.
Они перевалили через холм, и теперь их глазам открылась уютная зеленая долинка, с краю которой находились симпатичные белые домики. От этой картины на душе у Дементьева полегчало.
— Конечно, по большому счету, вы правы, Леонид, — окрепшим голосом сказал он. — Вспять время не повернешь. Наверное, прогресс — это не только приобретения, но и потери, к великому сожалению…
Он остановился, перекинул тяжелую сумку на другое плечо, крякнул и огляделся по сторонам. Сейчас он с большим бы удовольствием растянулся на травке и хорошенько расслабился. Двигаться, конечно, здорово, но иногда нужно просто полежать на травке, бесцельно посмотреть на облака. Молодежь этого не понимает. Ничего, придет и их время.
— Может, позвонить на базу? — спросил он. — Пусть подгонят тележку. В конце концов, за что я плачу взносы?
— Да тут сто метров осталось, Аркадий Дмитриевич! — с веселой укоризной заметил Калинин. — Ну, возьмите себя в руки! Последний рывок. На базе сегодня, по-моему, полный бардак. Хозяин в отъезде, и вся его бражка рассосалась кто куда. Я видел только инструктора и парочку из обслуги. Не факт, что они побегут к нам на полусогнутых. Мы все-таки здесь не котируемся, как VIP-персоны.
— Мне кажется, вы просто решили меня сегодня как следует помучить, Леонид! — полушутливо ответил Дементьев. — Ну, будь по-вашему. Совершим этот маленький подвиг — доберемся до цели на своих двоих. Хотя зря вы говорите, что здесь сегодня никого нет, — смотрите, бежит кто-то. Сразу четверо, с клюшками, по-моему. Странно что-то. Чего они бегут? Случилось что?
Леонид, приставив козырьком ладонь ко лбу, всмотрелся в группу людей, которые бежали поперек поля для гольфа, направляясь в их сторону.
— Откуда же они взялись? — недоуменно пробормотал он. — Там одни кусты… Может, из ближайшей деревни? Накликали, Аркадий Дмитриевич! Смычка города и деревни сейчас будет. Не нравится мне, что у этих ребят в руках дубинки. Может, у них корову украли?
— Что вы несете, Леонид? Какую корову? Это специально выделенная территория. Ограждение имеется, знаки предупреждающие…
— Ограждение плевое, — возразил Калинин. — А на знаки наш человек и вообще плевать хотел. И знаете что? Позвоните-ка действительно на базу — скажите, на территории чужие люди… Эх, черт, не успеем позвонить!
Бегущие были уже совсем близко. Теперь ясно было видно, что это молодые мускулистые парни, неважно одетые, с решительными лицами. В руках они держали никакие не клюшки и не дубинки — в руках у них были стальные прутья примерно в дюйм толщиной.
Дементьев недоуменно выпятил нижнюю губу, разглядывая эту странную компанию. Калинин же вдруг начал стремительно бледнеть и панически озираться по сторонам. А еще через несколько секунд он не выдержал — сорвался с места и опрометью бросился прочь, в сторону белеющих внизу домиков.
Аркадий Дмитриевич не успел опомниться от внезапного бегства партнера, как на него набежали чужие взмыленные парни, и один из них безо всяких предисловий ахнул Дементьева стальной палкой по выдающемуся животику.
Андрею Дмитриевичу показалось, что сквозь него прошел поезд. Он заорал от боли и, схватившись за живот, покатился по траве.
— Это не он! — хрипло выкрикнул кто-то над его головой. — Гони вон за тем! Быстро, падлы!
Тяжелые башмаки прогрохотали над самым ухом Дементьева. Он отчетливо чувствовал каждый удар каблука в землю. Вдруг один из бегущих остановился и быстро наклонился к Дементьеву.
— Тихо, папаша! — предостерегающе сказал грубый голос. — Раз уж я тебе приварил, давай-ка я тебя обшмонаю. А то получается, что вроде зря я тебя отоварил… О, мобила! И то хлеб! Ну, бывай! И в следующий раз под горячую руку не попадайся, береги себя!
Вывернув у Дементьева карманы, он опять сорвался с места и помчался догонять своих. Аркадий Дмитриевич далеко не сразу смог справиться с болью, которая рвала его внутренности. У него было такое ощущение, будто все его кишки превратились в кровавое месиво. И это сотворил один-единственный удар! Что будет, если эти животные вернутся и захотят расправиться с ним окончательно? Дементьев даже представить боялся, что будет.
Но никто не возвращался, боль, хотя и продолжала неистовствовать в его животе, все же сделалась уже не такой оглушающей и всеобъемлющей, и Аркадий Дмитриевич попробовал подняться. Ему хотелось унести подальше ноги. Кое-как он встал на четвереньки и, находясь в таком несолидном положении, осмотрелся по сторонам. Ему хотелось убедиться, что неожиданный кошмар закончился и к нему вот-вот придут на помощь.
Но ничего утешительного Аркадий Дмитриевич не заметил. На мирной, залитой солнцем поляне продолжалась погоня. Четверо злобных, безжалостных существ гнались за пятым, приличным воспитанным молодым человеком, который едва уносил от них ноги, обтянутые превосходно выглаженными белыми брюками. Кстати, и лицо у Калинина сейчас было примерно такого же цвета, как и его брюки. Напуган он был смертельно — это было заметно даже издали. Из последних сил он мчался под горку — туда, где весело шелестели несколько молодых березок. Не дремучий лес, конечно, но, видимо, Калинин был рад и такому укрытию — путь к воротам и домикам ему отрезали.
Аркадий Дмитриевич, видя этот ужас, неожиданно вдруг вспомнил, как несколько минут назад Калинин доказывал важность движения вообще, а в двадцать первом веке в особенности. Невольно в голове Дементьева мелькнула злорадная мысль, что теперь-то уж Калинин подвигается от души. Впрочем, он тут же устыдился. Калинин был симпатичным человеком, умел слушать и обладал прекрасными манерами. В наше время такое качество почти музейная редкость. При этом Калинин являлся законченным эгоистом, но кто в бизнесе слывет альтруистом? Дементьев полагал, что со временем и бизнес приобретет человеческие черты, но требовать от людей невозможного сейчас было неразумно. Просто нужно поощрять то лучшее, что в них уже заложено.
Одним словом, Калинина надо было спасать. Аркадий Дмитриевич инстинктивно полез в карман за мобильником, но только плюнул с досады, сообразив, что с некоторых пор мобильника у него уже нет. Оставалось одно — добраться до нормальных людей и попросить вызвать милицию.
Дементьев со стонами встал на колени, потом поднялся на ноги. Боль в животе сгибала пополам. Так, полусогнутый, он и поковылял в сторону спасительных домиков, бросив на прощание взгляд по сторонам. На траве осталась валяться сумка с дорогими клюшками, но сейчас было не до нее.
Калинин все-таки успел скрыться под сень деревьев. Преследователи, треща сучьями, ворвались в заросли секундой позже. У Аркадия Дмитриевича волосы зашевелились на голове, когда он подумал, что там сейчас произойдет. Ему захотелось кричать, но кричать он все-таки не стал, боясь привлечь внимание подонков к себе. С него уже хватит. Дай бог, чтобы внутренности остались целы. Еще не хватало сделаться инвалидом в расцвете карьеры! Лучше уж сразу в гроб.
Из-за деревьев донеслись неразборчивые крики. Аркадия Дмитриевича передернуло, но он лишь со страхом оглянулся назад и продолжил свой путь. Опасность придала ему сил, и через некоторое время он ворвался в домик, где располагалась администрация клуба гольфистов.
Здесь находились четыре человека — черноволосый, смуглый, похожий на индейца, инструктор и трое рабочих, которые обслуживали поле. Они играли в карты. На полусогнутого Аркадия Дмитриевича они посмотрели с любопытством, но не более того. Лишь инструктор спросил сочувственно:
— Живот схватило? Бывает!.. Живот такое дело — прихватит, про все забудешь…
— Скорее! — болезненно сморщившись, выкрикнул Дементьев, держась за дверной косяк. — Там Калинина убивают! Да не сидите вы как чурбаны! Убьют ведь!
Картежники несколько секунд напряженно смотрели на него, словно пытаясь понять слова незнакомого языка, а потом разом вскочили, опрокидывая стулья. Брюнет-инструктор, не задумываясь, шагнул к сейфу в углу комнаты и, к удивлению Дементьева, вытащил оттуда пистолет в мягкой светлой кобуре. Он сунул пистолет назад за пояс и быстрым шагом пошел к двери, раздавая на ходу указания:
— Мужики, пошли со мной! По клюшке захватите, пригодится… Сколько их там? Четверо? Годится… Валентин, ты пока звони в милицию и врача вызови, если требуется! Игорь, заводи свою телегу! На колесах подъедем! Все, пошли!
— Они там, за деревьями! — крикнул вдогонку Дементьев и тяжело опустился на стул, обмякнув, как будто все тело у него было сделано из теста.
Валентин, который втолковывал по телефону дежурному, каким образом лучше доехать до гольф-клуба, закончив разговор, с интересом выглянул в окно, но, ничего там не увидев, разочарованно обернулся к Дементьеву.
— Вы как? — спросил он. — «Скорую» вызвать?
Аркадий Дмитриевич махнул рукой.
— Обойдусь! — мрачно сказал он. — Вроде отпустило. Мне бы теперь до дому добраться. Я там к своему врачу обращусь… Вот гады! Что делают, а? Нигде от них покоя нет. Уже и сюда добрались!
— А что случилось-то? — спросил Валентин.
Аркадий Дмитриевич рассказал. Валентин пожал плечами:
— Никогда тут такого не было. В окрестностях народ тихий. Да тут почти и не живет никто. До ближайшей деревни километров восемь. Ближе из Москвы приехать.
— Значит, из Москвы приехали, — сказал Дементьев. — Не вру же я тебе!
— Да не, я просто удивляюсь, — объяснил Валентин. — Выходит, специально приехали? Странно все это. Может, вам специально кто подстроил?
— С ума сошел? — негодующе пробурчал Дементьев. — Я тебе кто — отморозок люберецкий? Слава богу, у нас сейчас не девяносто первый…
— Ну, по-всякому бывает, — уклончиво сказал Валентин. — Может, не вас имели в виду, а товарища вашего? Он вообще кто по жизни?
— Кто-кто… Бизнесом занимается товарищ, — ответил Аркадий Дмитриевич. — Легальным бизнесом. Что-то такое с зарубежными турами связано.
— Тоже дело, — еще более уклончиво сказал Валентин. — У меня вот тоже двоюродная сестра в Анталию съездила. В каком-то агентстве путевку брала. Сказала, последний раз. Не понравилось, как обслуживали. Обещали пять звезд, а на самом деле тараканы чуть не по головам ходили и горячей воды не было.
— О чем вы говорите?! — простонал Аркадий Дмитриевич. — Какие, к черту, тараканы! При чем тут ваша сестра?!
— Да просто она, когда вернулась, тоже хотела с тем агентством разобраться, — невозмутимо ответил Валентин. — Только оно уже обанкротилось. Ищи ветра в поле.
— Не думаю, что Калинин имеет какое-то отношение к вашему агентству, — сказал Дементьев. — Человек спокойно играл в гольф, отдыхал, никого не трогал…
За дверью послышался шум, на пороге затопали тяжелые башмаки, и в комнату ввалились люди. Инструктор и двое рабочих тащили на руках человеческое тело, в котором Дементьев с большим трудом сумел узнать своего молодого товарища. Пожалуй, только по одежде он это и смог сделать, хотя шикарные белые брюки Калинина больше напоминали сейчас половую тряпку. Не лучше выглядела и рубашка. Она была разорвана на спине пополам и свисала вниз лоскутами. Но страшнее всего выглядел сам Калинин. Голова его и лицо превратились в сплошное кровавое месиво. В кровоподтеках были руки, грудь и живот. Там, где по телу прошлись стальные прутья, вздулись багрово-лиловые рубцы толщиной в палец. Аркадий Дмитриевич, сообразив, что нечто подобное должно остаться и на его животе, едва не упал в обморок.
Валентин присвистнул и тут же бросился помогать. Вчетвером они уложили избитого человека на диванчик и секунду молча смотрели на него, словно прощаясь. Потом инструктор сказал сквозь зубы:
— Не успели! Мы только отъехали, а они уже за холм перевалили. Ну, мы пока с этим занимались, они, конечно, удочки смотали. У них тут где-то неподалеку машина была.
— Говорю, специально приезжали! — обрадовался Валентин.
Инструктор непонимающим взглядом посмотрел на него, а потом жестко сказал:
— Специально не специально, а приезжали, это точно. Ты «Скорую» вызвал?
— А зачем? — Валентин махнул рукой в сторону Дементьева. — Человек отказался, а…
— Вызывай! — прикрикнул на него инструктор. — Еще не хватало, чтобы он у нас тут концы отдал!
Валентин опять схватился за телефон и стал набирать номер. На «Скорой» пообещали приехать через двадцать минут.
— Я хозяину сто раз говорил, что необходимо охрану увеличить, — задумчиво проговорил, ни к кому не обращаясь, инструктор. — И круглосуточно чтобы. Вы-то как? На самом деле нормально себя чувствуете? — обратился он к Дементьеву.
Аркадий Дмитриевич с содроганием покосился на едва дышащего Калинина и развел руками.
— Не скажу, что блестяще, — признался он. — Но по сравнению… Вот ведь не повезло парню!
Инструктор обернулся и еще некоторое время разглядывал окровавленного человека на диване.
— Да, можно сказать и так, — согласился он после недолгого раздумья. — Хотя, с другой стороны, может быть и повезло — кто знает? Могло быть и хуже.
Снаружи зафырчал мотор, и один из рабочих выглянул в раскрытую дверь.
— Милиция! — деловито сообщил он.
На крыльце застучали шаги, и в помещение вошли трое милиционеров — русоволосый офицер без фуражки и двое сержантов с автоматами через плечо. Офицер внимательно осмотрел всю компанию, покачал головой над неподвижным Калининым и только потом представился:
— Лейтенант Стороженко. Что здесь произошло? Никогда не думал, что гольф такая опасная игра.
— При чем тут гольф, лейтенант? — резко сказал инструктор. — Ворвались какие-то посторонние люди, учинили драку… Место происшествия желаете осмотреть?
— Почему бы и нет? — рассеянно сказал милиционер. — Только лучше не торопиться. Сейчас полковник Гуров подъедет, из Главного управления. Ему зачем-то про все такие случаи докладывают. Теперь тоже доложили. Скоро будет.
Инструктор вздернул голову.
— Из Главного управления? — спросил он. — Интересно.
— Кому как, — пожал плечами лейтенант. — Лично мне не очень. Вы тут мордуетесь, а у меня проблемы.
— Странная постановка вопроса, лейтенант! — нахмурился инструктор. — Во-первых, мы никакого отношения не имеем к этому инциденту. Во-вторых, непонятно, на кого же эти проблемы возлагать, как не на милицию? У нас здесь гольф-клуб, а вы за свою работу зарплату получаете?
— А вы видели ее, эту зарплату? — с вызовом спросил лейтенант. — Знаю я вас, гольфистов. Вы за такие деньги плюнуть поленитесь… И хватит мне тут мозги пудрить. Сейчас протокол составим. Кто свидетели? Ваша вот как фамилия?
Он нашел свободное место у окна, присел на стул и, хмурясь, вытащил из папки с документами несколько листов чистой бумаги.
— Тимохин моя фамилия, — сказал инструктор. — Тимохин Александр Иванович. Не женат, под судом и следствием не состоял.
— Меня ваше семейное положение не интересует, — отрезал Стороженко. — Сообщите, что можете сказать по делу!
Инструктор не успел ничего сообщить, потому что за стенами домика опять послышался звук автомобильного мотора, а потом на пороге появился высокий, представительный мужчина с легкой сединой на висках и внимательными, чуть печальными глазами. Он был одет в серый, прекрасно сидящий на его атлетической фигуре костюм. Верхняя пуговица на белоснежной рубашке расстегнута, но даже эта легкая небрежность казалась совершенно необходимой деталью туалета.
— Полковник Гуров, — представился он, показывая служебное удостоверение. — Я не ошибся — здесь произошло нападение? Ага, вижу, что здесь… «Скорую» вызвали? Почему до сих пор нет? Наберите номер — я сам с ними поговорю!
— Едут уже! — предупредил инструктор, выглядывая в окно.
За окном мелькнула белая санитарная машина.
— Ну и отлично! Тогда начнем работать! — заявил Гуров. — Со мной полковник Крячко, он тоже будет с вами беседовать. Должен предупредить, что протокола мы вести не будем, так что всю эту историю вам придется еще раз повторить следователю. Однако попрошу отнестись к своим показаниям со всей ответственностью. Пока столь агрессивные граждане находятся на свободе, никто из нас не может быть спокоен за свою жизнь, согласны? Поэтому призываю вас помочь розыску.
— А место осматривать будете? — мрачно поинтересовался инструктор Тимохин. — Ну, где этих двоих отметелили? Или тоже на следователя оставите?
— Будем, — сказал Гуров. — Но попозже. Сначала хотелось бы услышать, что здесь произошло. С самого начала.
Инструктор ткнул пальцем в скособочившегося на стуле Дементьева.
— Второй потерпевший, — лаконично объяснил он.
Гуров кивнул и подсел поближе к Дементьеву. В этот момент вошли люди в белых халатах, а следом за ними веселый, плотного телосложения мужчина в распахнутой на груди клетчатой рубахе и вытертых джинсах. Он быстро осмотрелся, оценил обстановку и, наклонившись к лейтенанту, о чем-то негромко его спросил. Тот поднялся и поманил к себе инструктора. Втроем они вышли из домика. Вскоре за ними последовали медики, которые, поставив Калинину капельницу, уложили его на носилки и понесли в машину.
Когда все стихло, Гуров начал допрос.
Глава 3
— Ну и что, усматриваешь связь между этими двумя случаями? — спросил полковник Крячко, когда они вдвоем с Гуровым усаживались в машину. — Честно говоря, мне все это представляется чем-то вроде игры в кости. Хочется, чтобы три раза подряд выпали одни шестерки, но в реальности такого почти никогда не бывает.
— Вся наша жизнь — игра, — заметил Гуров, заводя мотор и выезжая с территории гольф-клуба. — Но твое сравнение неудачно. Скорее я как исследователь-ботаник, который сортирует растения по сходности признаков, всяких там тычинок, пестиков… Ты ведь отлично знаешь, что преступники не стремятся разнообразить арсенал своих приемов, действуют по шаблону. Почему не предположить, что то же самое было и в этих двух случаях?
— Ну, взять палку в руки и дать по башке ближнему — до этого еще неандерталец додумался, — возразил Крячко. — Ничего похожего на почерк я тут не вижу.
— Может быть, может быть, — хмыкнул Гуров. — Но, поскольку в данном случае по башке получил особенно близкий мне человек, я пристрастен. Дую, как говорится, на воду.
— А как твоя голова, кстати? — спросил Крячко. — Тебе же доктор велел не менее десяти дней отлеживаться, а ты тут дуешь на воду, как одержимый. Я за тебя волнуюсь.
— Голова побаливает, — признался Гуров. — Но не настолько, чтобы прохлаждаться в постели. У нас и без того куча народу валяется. Гражданин Смагин, которому я по нечаянности ногу сломал, осветитель Пчелинцев, теперь вот некий Калинин… Его товарищ по несчастью, Дементьев, я полагаю, тоже завтра сляжет. Не из той он породы, чтобы железным прутом по брюху получить и ходить дальше как ни в чем не бывало.
— Но зато он единственный, кто хоть что-то нам рассказал, — сказал Крячко. — Хотя толку от его рассказа… Нет, Лева, обычное уличное хулиганство. Мотивации мизерные, следов нет, свидетели противоречат друг другу… Правда, Смагин… Как ты думаешь, он действительно Смагин или ляпнул эту фамилию, чтобы врачи от него отстали?
— Может, и ляпнул. Вероятнее всего, ляпнул, потому что пока никаких таких Смагиных в базе данных МВД не обнаружено. Но этот вопрос, к счастью, не такой уж неразрешимый. Нога удерживает этого «бейсболиста» лучше всякой подписки о невыезде. Я созванивался сегодня с отделением, где он лежит. Он прооперирован, состояние его улучшается, и врачи не возражают, чтобы мы его допросили. Хочу прямо сейчас туда и проехать.
— Да, это хорошо, что ты именно ногу ему поломал, — деловито сказал Крячко. — Очень удачно получилось. Что-нибудь другое — и только бы мы его и видели. Ведь ты вроде говорил, что прокуратура ему даже обвинения не выдвинула?
— Вот именно, — кивнул Гуров. — Проходит пока как свидетель. С уклоном в сторону потерпевшей стороны. Пострадал от нападения неизвестных хулиганов. Прогуливался по ночной Москве, дышал весенним воздухом, а тут выскочили из подворотни… Слава богу, хоть меня в обвиняемые не записали! Низкий поклон за это! ОБЛАГОДЕТЕЛЬСТВОВАЛИ, нечего сказать.
— Да, в юридической практике иногда получаются удивительные повороты, — согласился Крячко. — Может быть, и хорошо, что ты получил по башке, Лева. А то бы приписали тебе превышение пределов необходимой обороны, а то и еще что похуже. Мария-то как? Для нее это было, наверное, жутким потрясением?
— Мария ругается, — улыбнулся Гуров. — Тоже все талдычит про постельный режим. Хорошо, что этот чертов итальянец загрузил их работой. С утра до вечера репетиции, а то бы она мне житья не дала. А вообще она молодец. Если бы не жена, вряд ли бы мы с тобой сейчас разговаривали.
— Да, есть еще женщины в русских селеньях, — закивал Крячко. — Но ты тоже молодец, между прочим. На шестерых с бейсбольными битами — с одним только удостоверением… Это прямо цирковой номер!
— Посмейся, посмейся! — с угрозой сказал Гуров. — Взглянул бы я на тебя в подобной ситуации!
— А чего тут глядеть? — авторитетным тоном заявил Крячко. — Действовать надо было, в принципе, иначе. Нужно было таранить основные силы машиной, а уже оставшихся в живых противников дорабатывать с помощью трофейного оружия, которое они в панике побросают. Лично я сделал бы именно так. Но тут, конечно, тебя можно понять. У тебя машина поновее.
— Ты боевиков много на ночь смотришь, — заметил Гуров. — У нас все-таки не Голливуд. Зато теперь в том переулке постоянно катается патрульная машина. Тоже на воду дуют. Только вряд ли эта история повторится.
— Думаешь, это не ваши, не местные?
— Я думаю, что это кто-то намеренно сводил счеты с Пчелинцевым. В театре этого человека недолюбливают. Сложный, заносчивый, непредсказуемый. Выполняет свои обязанности так, будто одолжение всем делает. В принципе, так оно и есть, видимо. Не на зарплату же он «Ламборджини» купил. Значит, театр — это для отвода глаз. К сожалению, пока ничего насчет скрытой жизни господина Пчелинцева мы с тобой не нашли. Сам он в коме и сказать ничего не может. Единственная версия, которая пока приходит мне в голову, — запланированное покушение, замаскированное под уличное хулиганство. Пчелинцева, скорее всего, дожидались возле театра. По дороге домой в тихом переулке его догнал автомобиль и подрезал так, что Пчелинцев поцеловал столб. А дальше началось учение уму-разуму. Автомобиль их я мельком видел — битый-перебитый «Москвич», его сейчас усиленно ищут, но не факт, что найдут. Самый реальный путь выяснить истину — поговорить по душам с гражданином Смагиным. Нужно проверить по картотеке его отпечатки пальцев — в суматохе про это все забыли. Или хотя бы намекнуть ему, что проверим. По-моему, такое заявление сделает его куда сговорчивее.
— Вся наша жизнь — игра, — заметил Гуров, заводя мотор и выезжая с территории гольф-клуба. — Но твое сравнение неудачно. Скорее я как исследователь-ботаник, который сортирует растения по сходности признаков, всяких там тычинок, пестиков… Ты ведь отлично знаешь, что преступники не стремятся разнообразить арсенал своих приемов, действуют по шаблону. Почему не предположить, что то же самое было и в этих двух случаях?
— Ну, взять палку в руки и дать по башке ближнему — до этого еще неандерталец додумался, — возразил Крячко. — Ничего похожего на почерк я тут не вижу.
— Может быть, может быть, — хмыкнул Гуров. — Но, поскольку в данном случае по башке получил особенно близкий мне человек, я пристрастен. Дую, как говорится, на воду.
— А как твоя голова, кстати? — спросил Крячко. — Тебе же доктор велел не менее десяти дней отлеживаться, а ты тут дуешь на воду, как одержимый. Я за тебя волнуюсь.
— Голова побаливает, — признался Гуров. — Но не настолько, чтобы прохлаждаться в постели. У нас и без того куча народу валяется. Гражданин Смагин, которому я по нечаянности ногу сломал, осветитель Пчелинцев, теперь вот некий Калинин… Его товарищ по несчастью, Дементьев, я полагаю, тоже завтра сляжет. Не из той он породы, чтобы железным прутом по брюху получить и ходить дальше как ни в чем не бывало.
— Но зато он единственный, кто хоть что-то нам рассказал, — сказал Крячко. — Хотя толку от его рассказа… Нет, Лева, обычное уличное хулиганство. Мотивации мизерные, следов нет, свидетели противоречат друг другу… Правда, Смагин… Как ты думаешь, он действительно Смагин или ляпнул эту фамилию, чтобы врачи от него отстали?
— Может, и ляпнул. Вероятнее всего, ляпнул, потому что пока никаких таких Смагиных в базе данных МВД не обнаружено. Но этот вопрос, к счастью, не такой уж неразрешимый. Нога удерживает этого «бейсболиста» лучше всякой подписки о невыезде. Я созванивался сегодня с отделением, где он лежит. Он прооперирован, состояние его улучшается, и врачи не возражают, чтобы мы его допросили. Хочу прямо сейчас туда и проехать.
— Да, это хорошо, что ты именно ногу ему поломал, — деловито сказал Крячко. — Очень удачно получилось. Что-нибудь другое — и только бы мы его и видели. Ведь ты вроде говорил, что прокуратура ему даже обвинения не выдвинула?
— Вот именно, — кивнул Гуров. — Проходит пока как свидетель. С уклоном в сторону потерпевшей стороны. Пострадал от нападения неизвестных хулиганов. Прогуливался по ночной Москве, дышал весенним воздухом, а тут выскочили из подворотни… Слава богу, хоть меня в обвиняемые не записали! Низкий поклон за это! ОБЛАГОДЕТЕЛЬСТВОВАЛИ, нечего сказать.
— Да, в юридической практике иногда получаются удивительные повороты, — согласился Крячко. — Может быть, и хорошо, что ты получил по башке, Лева. А то бы приписали тебе превышение пределов необходимой обороны, а то и еще что похуже. Мария-то как? Для нее это было, наверное, жутким потрясением?
— Мария ругается, — улыбнулся Гуров. — Тоже все талдычит про постельный режим. Хорошо, что этот чертов итальянец загрузил их работой. С утра до вечера репетиции, а то бы она мне житья не дала. А вообще она молодец. Если бы не жена, вряд ли бы мы с тобой сейчас разговаривали.
— Да, есть еще женщины в русских селеньях, — закивал Крячко. — Но ты тоже молодец, между прочим. На шестерых с бейсбольными битами — с одним только удостоверением… Это прямо цирковой номер!
— Посмейся, посмейся! — с угрозой сказал Гуров. — Взглянул бы я на тебя в подобной ситуации!
— А чего тут глядеть? — авторитетным тоном заявил Крячко. — Действовать надо было, в принципе, иначе. Нужно было таранить основные силы машиной, а уже оставшихся в живых противников дорабатывать с помощью трофейного оружия, которое они в панике побросают. Лично я сделал бы именно так. Но тут, конечно, тебя можно понять. У тебя машина поновее.
— Ты боевиков много на ночь смотришь, — заметил Гуров. — У нас все-таки не Голливуд. Зато теперь в том переулке постоянно катается патрульная машина. Тоже на воду дуют. Только вряд ли эта история повторится.
— Думаешь, это не ваши, не местные?
— Я думаю, что это кто-то намеренно сводил счеты с Пчелинцевым. В театре этого человека недолюбливают. Сложный, заносчивый, непредсказуемый. Выполняет свои обязанности так, будто одолжение всем делает. В принципе, так оно и есть, видимо. Не на зарплату же он «Ламборджини» купил. Значит, театр — это для отвода глаз. К сожалению, пока ничего насчет скрытой жизни господина Пчелинцева мы с тобой не нашли. Сам он в коме и сказать ничего не может. Единственная версия, которая пока приходит мне в голову, — запланированное покушение, замаскированное под уличное хулиганство. Пчелинцева, скорее всего, дожидались возле театра. По дороге домой в тихом переулке его догнал автомобиль и подрезал так, что Пчелинцев поцеловал столб. А дальше началось учение уму-разуму. Автомобиль их я мельком видел — битый-перебитый «Москвич», его сейчас усиленно ищут, но не факт, что найдут. Самый реальный путь выяснить истину — поговорить по душам с гражданином Смагиным. Нужно проверить по картотеке его отпечатки пальцев — в суматохе про это все забыли. Или хотя бы намекнуть ему, что проверим. По-моему, такое заявление сделает его куда сговорчивее.