Страница:
– Если хотите, я и сам могу поехать с вами, но думаю, что нужды особой в этом нет. Любого попросите – и вам покажут.
– Хорошо. Будем поддерживать связь по телефону. – Гуров быстро продиктовал свой номер телефона, а затем номер Крячко. – А сейчас мы поедем. Хотелось бы успеть переговорить с очевидцами.
Сыщики попрощались с Ткаченко и Орловым, после чего, прихватив с собой материалы дела, вышли из кабинета.
Крячко разбитной походкой, засунув обе руки в карманы, неспешно шагал к машине, раскидывая на ходу ногой мелкие камешки на асфальте.
– Слушай, Стас, что с тобой сегодня? У тебя проблемы? Не первый раз замечаю твою кислую мину, – поинтересовался Гуров, открывая дверцу своего «Пежо».
Крячко пропустил реплику напарника мимо ушей.
– Лева, а ты считаешь, что здесь может быть что-то, кроме наркотиков? – спросил он, открывая дверцу со стороны пассажирского сиденья.
– Не знаю. Надо проверить, Стас. Полистай, пока едем, протокол. Нужны фамилии. Верницкий – раз. Кто еще?
– Да ладно тебе, успеешь, – сказал Станислав, усаживаясь в автомобиль и откладывая папку на заднее сиденье. – А, черт!
– Что? – Гуров даже вздрогнул от неожиданности.
– Зуб. – Крячко схватился за щеку. – Со вчерашнего дня ноет, гад. Ночь не спал. С утра таблеток наглотался, но уже, видимо, действие прошло. Надо снова принимать.
Крячко открыл свою барсетку и, покопавшись в глубине, извлек пачку таблеток.
– Я не понимаю, почему мы должны заниматься этим делом? – заявил он. – Гонки – левые. Это факт. Парень был наркоман. Думаю, это тоже факт. При чем тут наше управление? Орлову спускают всякий отстой, он отказаться не может, а нам – занимайся этой чушью.
– А ты знаешь, Стас, мне это не показалось такой уж чушью. Меня заинтересовал этот человек. Ткаченко. Он увлечен своим делом. Видно, что он искренне переживает. Я бы и так ему помог, если бы случай представился.
Крячко молча слушал и, наклонив голову набок, стараясь, чтобы охлажденная жидкость не попадала на больной зуб, потягивал из баночки напиток.
– И вообще, хватит бухтеть. Давай лучше музыку послушаем, – предложил Гуров, убедившись, что Крячко сегодня не способен на конструктивный разговор.
Всю дорогу до Сергиева Посада, где проходил полуфинал соревнований гонщиков, сыщики ехали молча. Когда вдалеке показались флаги и баннеры соревнований, Крячко немного встряхнулся и, как всегда, по-дружески доверительно обратился к Гурову:
– Ты не обращай на мою хандру внимания. Я просто вчера с девушкой поссорился. Кретин. Виноват был, а наехал на нее. Ну, меня и отшили. Должен признать, справедливо… Да тут еще этот зуб проклятый.
Крячко снова схватился за щеку. «Пежо» вкатился на огороженную территорию для автомобилей зрителей соревнований.
Припарковавшись, сыщики вышли из машины и пошли по направлению к трассе, где проводились заезды. У огражденного специальными пластиковыми и резиновыми щитами трека на повороте показался автомобиль. «Восьмерка», корпус которой был сплошь покрыт рекламными наклейками. Автомобиль с ужасающим ревом пронесся мимо двух одиноких зрителей в лице Гурова и Крячко.
– Быстро, – заключил Станислав, когда машина, за доли секунды преодолев участок прямой, где находились сыщики, скрылась за следующим поворотом.
– Да ты посмотри, здесь даже зрителей нет в округе, – сказал Гуров, шагая вдоль трассы к повороту, за которым скрылась стремительная «восьмерка». – Значит, и нам туда.
Дорога шла наперерез через березовые посадки, образуя крутую змейку. Наконец за последним поворотом показалась огромная открытая площадка, вокруг которой за ограждениями толпились люди. Дальше от площадки дорога делала поворот на девяносто градусов, огибая скромную постройку, на самой крыше которой красовалась зазывная вывеска придорожного кафе.
– Ну что, начнем с Верницкого? Как ты думаешь? – обратился Гуров к своему напарнику. Лицо последнего выражало крайнюю степень страдания мучающегося зубной болью человека. – Да что тебя спрашивать?…
Гуров махнул рукой и направился к входу в кафе. Крячко неспешно поплелся за своим напарником. Они вошли внутрь. Посетителей практически не было. Тусклый свет небольшого помещения слабо освещал пять-шесть массивных деревянных столов с такими же лавочками. Над столами низко свисали большие люстры, полукруглые абажуры которых были выкрашены в насыщенно-зеленый цвет. В общем, в кафе было довольно уютно, несмотря на то, что помещение скорее напоминало старую доисторическую таверну. В углу за самым дальним столиком сидели двое дальнобойщиков и тихо о чем-то беседовали. Недалеко от кафе стоял грузовик, груженный мебелью.
Гуров прямиком направился к бармену и, показав ему свое удостоверение, осведомился, где можно найти Антона Верницкого.
– Верницкий? Да был где-то здесь, – неохотно ответил служитель кафе.
В руках у него было белоснежное полотенце. Он брал с держателя, прикрепленного к потолку, фужеры и старательно протирал их.
– Выйдете из кафе, а там, если повернуть налево, есть лавочки. Он наверняка где-то рядом. Невысокого роста парнишка в синем спортивном костюме. Молодой.
– Слушай, не сочти за труд, проводи нас к нему. А то там на улице толпа. Хрен его там найдешь, – вклинился в разговор Крячко, явно посвежевший после приема обезболивающего.
– А этот с вами? – Бармен кивком головы показал на Крячко и выжидающе уставился на Гурова.
– Да, он со мной, – резко ответил полковник.
Бармен положил на стойку полотенце, вернул фужер в держатель и двинулся к выходу.
– А что, соревнования уже закончились? – поинтересовался Гуров, продвигаясь вслед за провожатым.
– Сейчас будет последний заезд, но он уже ничего не решает. А Верницкий откатал. Кстати, его можно поздравить. Скорее всего он победитель. Если не произойдет никаких катаклизмов, – говорил бармен, продвигаясь между столиков к выходу. – В последнем заезде участвуют, как правило, чайники и новички, которым просто позволяют покататься на соревнованиях, чтобы улучшить мастерство. Реально они ни на что не претендуют. А вот и он! – воскликнул бармен, столкнувшись в дверях лицом к лицу с коренастым молодым человеком.
– Ты чего орешь, баран? – Неожиданно Верницкий сделал большой шаг вперед, оттеснив бармена назад в помещение.
– Антон, ты чего это? Зазнался, что ли? – Под натиском Верницкого бармен опасливо отступил назад.
Сыщики расступились, пропуская парочку внутрь помещения, и закрыли собой проход. Верницкий продолжал наступать.
Гуров почувствовал, что Крячко напрягся, готовый в любую минуту сделать бросок, но полковник успел схватить напарника за руку.
– Подожди, успеем. Посмотрим, что будет дальше, – прошептал он.
– Антон, тут из милиции, – пролепетал бармен, продвигаясь все глубже в помещение кафе.
Его слова подействовали на Верницкого магически. Тот остановился, молча развернулся и посмотрел на Гурова и Крячко, которые спокойно встали в дверях, закрывая ему путь к возможному отступлению.
– Из милиции, говоришь? А чего надо? – Не меняя тона, Верницкий обратился уже к обоим сыщикам.
– По вашу душу, Антон… Извините, не знаем, как по отчеству, – иронично бросил Гуров.
– Может, на улице поговорим? – Голос молодого человека оставался все таким же вызывающим.
– Зачем же на улице? Давайте здесь. Тут как-то уютнее. – Гуров показал на деревянную лавочку, стоящую у ближайшего к Верницкому столика, жестом предлагая ему сесть.
– Вась, сгоняй-ка, пригласи кого-нибудь из наших, – не унимался гонщик.
Бармен уже двинулся в сторону выхода, чтобы исполнить приказание новоиспеченного чемпиона, но Крячко преградил ему путь.
– Не надо, Вася. Оставайся здесь. Ты тоже можешь понадобиться, – сказал он, глядя в глаза молодому человеку.
В это мгновение Верницкий с силой толкнул его в плечо. От неожиданности Станислав потерял равновесие и, споткнувшись о лавку, едва не повалился на пол.
– Ты что, легавый? Главный здесь? Пришел на машинки посмотреть и в штанишки наделал? – Верницкий продолжал наступать на Крячко, у которого руки сжались в кулаки, а лицо залилось багровым цветом.
– Стас, спокойно! – сказал Гуров, понимая, что еще чуть-чуть – и потасовка может принять стихийный характер. Он сделал шаг по направлению к Верницкому. Расстановка сил была явно не в пользу последнего. За спиной у него стоял Гуров, рост которого почти на голову превышал рост молодого человека. Впереди твердо, как стена, расположился разъяренный Крячко. Полковник хлопнул парня по плечу так, что тот отшатнулся в сторону.
– Сядь на лавку! Тебе ясно сказали, не нарывайся, – отчеканил он.
Это не остановило Верницкого. Размахнувшись, он нанес удар правой рукой и угодил в живот Крячко. Сыщик не успел сгруппироваться и принял удар, что называется, открытым корпусом. Из-за малого роста движения молодого человека были быстрыми и юркими.
– Вась, беги за нашими! – прокричал Верницкий, но эти слова уже были лишними, так как бармен, улучив момент, когда оба сыщика были заняты, незаметно выскользнул из кафе.
Убедившись, что удар достиг цели и Крячко был как минимум деморализован, Верницкий развернулся лицом к Гурову и кинулся на нового противника. Тот успел перехватить движение молодого человека и, захватив его правую руку, одним движением перевернул нападавшего спиной к себе. Парень обладал незаурядной реакцией и был гораздо сильнее, чем мог предположить полковник. Он едва не вырвался из рук Гурова, изловчившись нанести удар головой. Полковник не ожидал, что парень сможет так прогнуться, и не успел убрать лицо. Затылок Верницкого разбил Гурову губу. Во рту появился солоноватый привкус крови. Одним движением он уложил Верницкого животом на лавку, еще сильнее заломив тому руку. Парень трепыхался, семеня ногами в разные стороны, свободной рукой пытаясь ухватить Гурова, но тот был начеку.
– Помощь нужна? – вдруг раздалось за спинами участников потасовки.
Крячко и Гуров повернули головы. Перед ними стояли те двое дальнобойщиков, которых сыщики приметили, входя в кафе.
– Нет, ребята, спасибо, – ответил Крячко. – Лучше идите, отдохните пока где-нибудь в другом месте.
Мужчины переглянулись и, убедившись в серьезности настроя сыщиков, развернулись к выходу.
– Ну что, Верницкий, говорить будем или так и останешься забиякой? – сказал Гуров, сплюнув на пол сгустившуюся во рту кровь.
Нижняя губа у него вздулась и покраснела.
– Да пошел ты, козел! – из последних сил, превозмогая боль, простонал парень.
– Во-первых, козел – это ты. А во-вторых, веди себя прилично, если хочешь, чтобы с тобой тоже говорили прилично. – Гуров продолжал держать молодого человека, вывернув ему руку за спину.
– Да пошел ты!.. – заладил парень, едва не плача от боли.
– Я же тебе сейчас руку совсем выверну, если будешь сопротивляться.
Удивительная гибкость и абсолютное отсутствие страха поражали. Полковник про себя отметил, что у него нет ни капли враждебности по отношению к этому бесстрашному молодому парню.
– Ты зачем дядю обидел? – Гуров больше трунил над Крячко, чем над Верницким. – Значит, так, – сказал он, выпуская руку молодого человека. – Сядь спокойно, отдышись. Поговорить надо.
Парень ловко развернулся и в мгновение ока принял вертикальное положение, усевшись на лавке.
– Сволочь! – раздалось в ответ.
– Ты хоть понял, с кем разговариваешь? Мы тут не в детском саду, – произнес Гуров и подсел к Верницкому, загораживая ему выход из-за стола.
Вдруг за дверями кафе послышались какие-то звуки, затем – шаги, и дверь отворилась, впуская в помещение шесть-семь молодых парней, предводительствуемых барменом.
– Всем стоять! – скомандовал Крячко и запустил правую руку за борт вельветового жилета, надетого поверх футболки.
Компания замялась, ожидая указаний бармена. Тот в свою очередь посмотрел на Верницкого. Антон сидел за столом, запертый Гуровым, и потирал опухшую и покрасневшую руку.
– Проходите, – сказал он после недолгой паузы, вновь вызывая Крячко на своеобразную, теперь уже скрытую дуэль.
Вся компания дернулась вперед, собираясь привести в действие указание молодого человека. Только бармен остался стоять на месте и в нерешительности перевел взгляд с Гурова на Крячко. Последний как вкопанный стоял в проходе между столами, опустив обе руки в карманы брюк.
Почувствовав замешательство вожатого, молодые люди замешкались.
– Что встали-то, бараны? Я же сказал, проходите, – вновь послышался голос Верницкого.
– Всем оставаться на местах! – распорядился Крячко.
Его тут же перебили.
– Забодали уже, – высказался один из группы, которая, тем не менее не двигаясь с места, продолжала толпиться у входа в кафе. – Стоять-идти, стоять-идти… Мы в армии, что ли? Давай, проходи, братва.
Парень лет тридцати первым пошел по проходу прямо на Крячко. Оперативник стоял, широко расставив ноги, готовый дать отпор любому, кто попытается помериться с ним силой, и взять реванш за понесенное от малорослого парнишки двойное поражение.
Парень убедился, что Крячко настроен самым серьезным образом, и, сделав несколько шагов по направлению к полковнику, резко повернул направо и сел за ближайший к нему столик. В компании раздался смешок.
Крячко, довольный тем, какой эффект произвел его решительный вид, двинулся к группе молодых людей.
– Сейчас в помещении останутся только те, кто принимает участие в гонках. Остальных попрошу выйти за дверь и подождать на улице. Вас позовут, если понадобитесь. – Оперативник вынул из верхнего кармана жилета свое удостоверение и в развернутом виде показал его молодым людям. – Главное управление уголовного розыска, – прокомментировал он.
В компании послышались шорох и шарканье подошв о деревянный пол. Группа разделилась на две части. Несколько человек, в том числе парень, который сел за столик недалеко от Крячко, остались внутри, остальные, оглядываясь, неохотно стали выходить на улицу.
– Бармен пусть останется, – послышался голос Гурова, который заметил, что хозяин помещения тоже собирается выходить.
На несколько секунд в баре воцарилась относительная тишина. Пока молодые люди занимали места за столиками, Гуров развернулся лицом в центр комнаты, оседлав лавку верхом. За спиной у него, облокотившись обеими руками о стол, остался сидеть Верницкий.
– Значит, так. Мы занимаемся здесь расследованием обстоятельств смерти Михайловского. Все ваши действия будут рассматриваться как материалы следствия. Так что прошу быть предельно вежливыми. – На этих словах полковник повернул голову в сторону Верницкого. Тот, не меняя позы, сидел без движения. – Есть ли здесь, кроме Верницкого, кто-то, кто участвовал в стычке с Михайловским перед заездом?
Нижняя губа полковника распухла и увеличилась почти в два раза, поэтому Гуров слегка шепелявил. Закончив говорить, он сплюнул алый сгусток на пол и стал рыться в кармане в поисках платка.
– Разрешите?… – послышался голос одного из сидящих за столиком молодых людей. Им оказался бармен.
– Да. – Гуров вопросительно посмотрел на парня.
Тот встал, подошел к барной стойке, порылся за ней, затем, сжимая в руке какой-то сверток, двинулся обратно к Гурову. Подойдя вплотную, он протянул полковнику пачку салфеток.
– Тьфу ты, черт! Лучше бы ты сразу себя хорошо вел, – процедил Гуров, но все-таки вынул из пачки одну салфетку. – Итак, кто начнет? Кто посмелее?
В кафе снова воцарилась тишина, которую на сей раз прервал сам Верницкий.
– Ну да, был у нас разговор, – сказал он. – Только он никакого отношения к этому… как его… Ну, к его смерти не имеет. Говорят ведь, его застрелили. А не сам он слетел с трассы…
Голос молодого человека стал менее агрессивным, если не сказать, робким. Но тут на выручку к нему пришел его товарищ. Тот самый бойкий молодой человек, который минуту назад подначивал всю компанию войти в помещение.
– Мы просто сказали ему, чтобы он не больно-то зазнавался, и все. Тоже мне мировая звезда!.. А он с кулаками на Антона… Вот мы и вступились за товарища.
– Он с кулаками? Или все-таки вы с кулаками? – встрял Крячко, заметив разногласия с показаниями Ткаченко, и сел рядом с молодым человеком за соседний столик.
– Нет… – послышался еще один голос из глубины помещения.
Все повернулись к самому дальнему столику, за которым сидел толстый парнишка, который вполне мог бы сойти за школьника.
– Верный подошел к Михайловскому. Они о чем-то говорили. Потом пришел я… Верный слегка подтолкнул Михайловского, а тот уже как…
– Заткнись ты, идиот! – подал голос бойкий. – Лучше уж молчи, если говорить не можешь.
– Стоп! Так не пойдет. Давайте говорить по порядку и по одному, – резко отчеканил Гуров, наводя порядок среди вошедших в раж молодых людей. – Так что же все-таки произошло между вами? – спросил он, обращаясь к Верницкому.
– Да так, ничего особенного. Он просто стал задираться.
– Как задираться? Вы мальчики, что ли? – не выдержал Крячко.
Верницкий бросил на полковника полный презрения взгляд и, не обращая внимания на его реплику, продолжил:
– Я подошел к Михайловскому и сказал, что он не прав.
– Не понял, – прервал его Гуров. – Тебе же сказали, давай начистоту, не трать время. Что произошло? – Гуров стал напирать на молодого человека. – Знаешь что, ты слишком задиристый, как я посмотрю. Так что, будешь говорить или ты только с кулаками смелый?
– Ну… я сказал Михайловскому, что приду первым. Но я правда не хотел, чтобы он разбился или чтобы… его убили… А когда закончился заезд, мне все сказали…
– Теперь понятно, – заключил Гуров. – А кто же все-таки первый ударил? Ты или он?
– Не ударял я его. Я толкнул его слегка.
– Да? Ну, как это было, покажи.
Гуров встал из-за стола и, перешагнув через лавку, остановился в пустом пространстве между столиками.
Верницкий не заставил себя долго ждать. Он тут же с ловкостью обезьяны перескочил через лавку и наотмашь нанес удар в грудь Гурову.
Тот даже не дрогнул.
– Да? Так было? – произнес сыщик невозмутимым тоном.
– Нет, слабее, – прошипел парень и в ожидании уставился на полковника.
– Показывай, – подначивал Гуров.
– Так. – И Верницкий уже более осторожно ударил Гурова в плечо, но тот перехватил движение молодого человека и, сделав захват, снова уложил его на лавку животом вниз.
Крячко торжествующе посмотрел на парня, который, корчась на лавочке в могучих руках напарника, тем не менее не издал ни единого звука. Гуров разомкнул руки, и Верницкий повалился на пол, но тут же, придерживая рукой поврежденное полковником плечо, вскочил на обе ноги.
– Все, вопросов больше нет, – заключил Гуров, отряхивая брюки от возможных частиц грязи, которые могли налипнуть за то время, что оперативники разбирались с компанией гонщиков. – Ведь так, товарищ полковник? – обратился Гуров к напарнику.
– Достаточно. У меня тоже нет, – поддержал его Крячко.
– Хорошо. Тогда перейдем ко второму этапу. Кто нам покажет место, где был убит Михайловский? – спросил Гуров, уже сделав несколько шагов по направлению к выходу.
– Я могу, – отозвался бойкий. – Это я влез первый в машину, когда Михайловского снесло с круга.
– Отлично. Все остальные пока свободны, – сказал Гуров, следуя к выходу.
У самых дверей он приостановился и бросил вопросительный взгляд на Верницкого. Тот заметил, что полковник не сводит с него глаз, и, встав из-за стола, последовал за сыщиками в компании остальных гонщиков. К месту аварии пошли все.
Выйдя из кафе, Гуров обратился к Крячко:
– Как впечатление? Что скажешь?
– Ну, развлеклись по полной. Детский сад какой-то, – ответил напарник, следуя за группой молодых людей, молча шагающих к повороту, где машина Михайловского сошла с круга.
Глава 3
– Хорошо. Будем поддерживать связь по телефону. – Гуров быстро продиктовал свой номер телефона, а затем номер Крячко. – А сейчас мы поедем. Хотелось бы успеть переговорить с очевидцами.
Сыщики попрощались с Ткаченко и Орловым, после чего, прихватив с собой материалы дела, вышли из кабинета.
Крячко разбитной походкой, засунув обе руки в карманы, неспешно шагал к машине, раскидывая на ходу ногой мелкие камешки на асфальте.
– Слушай, Стас, что с тобой сегодня? У тебя проблемы? Не первый раз замечаю твою кислую мину, – поинтересовался Гуров, открывая дверцу своего «Пежо».
Крячко пропустил реплику напарника мимо ушей.
– Лева, а ты считаешь, что здесь может быть что-то, кроме наркотиков? – спросил он, открывая дверцу со стороны пассажирского сиденья.
– Не знаю. Надо проверить, Стас. Полистай, пока едем, протокол. Нужны фамилии. Верницкий – раз. Кто еще?
– Да ладно тебе, успеешь, – сказал Станислав, усаживаясь в автомобиль и откладывая папку на заднее сиденье. – А, черт!
– Что? – Гуров даже вздрогнул от неожиданности.
– Зуб. – Крячко схватился за щеку. – Со вчерашнего дня ноет, гад. Ночь не спал. С утра таблеток наглотался, но уже, видимо, действие прошло. Надо снова принимать.
Крячко открыл свою барсетку и, покопавшись в глубине, извлек пачку таблеток.
– Я не понимаю, почему мы должны заниматься этим делом? – заявил он. – Гонки – левые. Это факт. Парень был наркоман. Думаю, это тоже факт. При чем тут наше управление? Орлову спускают всякий отстой, он отказаться не может, а нам – занимайся этой чушью.
– А ты знаешь, Стас, мне это не показалось такой уж чушью. Меня заинтересовал этот человек. Ткаченко. Он увлечен своим делом. Видно, что он искренне переживает. Я бы и так ему помог, если бы случай представился.
Крячко молча слушал и, наклонив голову набок, стараясь, чтобы охлажденная жидкость не попадала на больной зуб, потягивал из баночки напиток.
– И вообще, хватит бухтеть. Давай лучше музыку послушаем, – предложил Гуров, убедившись, что Крячко сегодня не способен на конструктивный разговор.
Всю дорогу до Сергиева Посада, где проходил полуфинал соревнований гонщиков, сыщики ехали молча. Когда вдалеке показались флаги и баннеры соревнований, Крячко немного встряхнулся и, как всегда, по-дружески доверительно обратился к Гурову:
– Ты не обращай на мою хандру внимания. Я просто вчера с девушкой поссорился. Кретин. Виноват был, а наехал на нее. Ну, меня и отшили. Должен признать, справедливо… Да тут еще этот зуб проклятый.
Крячко снова схватился за щеку. «Пежо» вкатился на огороженную территорию для автомобилей зрителей соревнований.
Припарковавшись, сыщики вышли из машины и пошли по направлению к трассе, где проводились заезды. У огражденного специальными пластиковыми и резиновыми щитами трека на повороте показался автомобиль. «Восьмерка», корпус которой был сплошь покрыт рекламными наклейками. Автомобиль с ужасающим ревом пронесся мимо двух одиноких зрителей в лице Гурова и Крячко.
– Быстро, – заключил Станислав, когда машина, за доли секунды преодолев участок прямой, где находились сыщики, скрылась за следующим поворотом.
– Да ты посмотри, здесь даже зрителей нет в округе, – сказал Гуров, шагая вдоль трассы к повороту, за которым скрылась стремительная «восьмерка». – Значит, и нам туда.
Дорога шла наперерез через березовые посадки, образуя крутую змейку. Наконец за последним поворотом показалась огромная открытая площадка, вокруг которой за ограждениями толпились люди. Дальше от площадки дорога делала поворот на девяносто градусов, огибая скромную постройку, на самой крыше которой красовалась зазывная вывеска придорожного кафе.
– Ну что, начнем с Верницкого? Как ты думаешь? – обратился Гуров к своему напарнику. Лицо последнего выражало крайнюю степень страдания мучающегося зубной болью человека. – Да что тебя спрашивать?…
Гуров махнул рукой и направился к входу в кафе. Крячко неспешно поплелся за своим напарником. Они вошли внутрь. Посетителей практически не было. Тусклый свет небольшого помещения слабо освещал пять-шесть массивных деревянных столов с такими же лавочками. Над столами низко свисали большие люстры, полукруглые абажуры которых были выкрашены в насыщенно-зеленый цвет. В общем, в кафе было довольно уютно, несмотря на то, что помещение скорее напоминало старую доисторическую таверну. В углу за самым дальним столиком сидели двое дальнобойщиков и тихо о чем-то беседовали. Недалеко от кафе стоял грузовик, груженный мебелью.
Гуров прямиком направился к бармену и, показав ему свое удостоверение, осведомился, где можно найти Антона Верницкого.
– Верницкий? Да был где-то здесь, – неохотно ответил служитель кафе.
В руках у него было белоснежное полотенце. Он брал с держателя, прикрепленного к потолку, фужеры и старательно протирал их.
– Выйдете из кафе, а там, если повернуть налево, есть лавочки. Он наверняка где-то рядом. Невысокого роста парнишка в синем спортивном костюме. Молодой.
– Слушай, не сочти за труд, проводи нас к нему. А то там на улице толпа. Хрен его там найдешь, – вклинился в разговор Крячко, явно посвежевший после приема обезболивающего.
– А этот с вами? – Бармен кивком головы показал на Крячко и выжидающе уставился на Гурова.
– Да, он со мной, – резко ответил полковник.
Бармен положил на стойку полотенце, вернул фужер в держатель и двинулся к выходу.
– А что, соревнования уже закончились? – поинтересовался Гуров, продвигаясь вслед за провожатым.
– Сейчас будет последний заезд, но он уже ничего не решает. А Верницкий откатал. Кстати, его можно поздравить. Скорее всего он победитель. Если не произойдет никаких катаклизмов, – говорил бармен, продвигаясь между столиков к выходу. – В последнем заезде участвуют, как правило, чайники и новички, которым просто позволяют покататься на соревнованиях, чтобы улучшить мастерство. Реально они ни на что не претендуют. А вот и он! – воскликнул бармен, столкнувшись в дверях лицом к лицу с коренастым молодым человеком.
– Ты чего орешь, баран? – Неожиданно Верницкий сделал большой шаг вперед, оттеснив бармена назад в помещение.
– Антон, ты чего это? Зазнался, что ли? – Под натиском Верницкого бармен опасливо отступил назад.
Сыщики расступились, пропуская парочку внутрь помещения, и закрыли собой проход. Верницкий продолжал наступать.
Гуров почувствовал, что Крячко напрягся, готовый в любую минуту сделать бросок, но полковник успел схватить напарника за руку.
– Подожди, успеем. Посмотрим, что будет дальше, – прошептал он.
– Антон, тут из милиции, – пролепетал бармен, продвигаясь все глубже в помещение кафе.
Его слова подействовали на Верницкого магически. Тот остановился, молча развернулся и посмотрел на Гурова и Крячко, которые спокойно встали в дверях, закрывая ему путь к возможному отступлению.
– Из милиции, говоришь? А чего надо? – Не меняя тона, Верницкий обратился уже к обоим сыщикам.
– По вашу душу, Антон… Извините, не знаем, как по отчеству, – иронично бросил Гуров.
– Может, на улице поговорим? – Голос молодого человека оставался все таким же вызывающим.
– Зачем же на улице? Давайте здесь. Тут как-то уютнее. – Гуров показал на деревянную лавочку, стоящую у ближайшего к Верницкому столика, жестом предлагая ему сесть.
– Вась, сгоняй-ка, пригласи кого-нибудь из наших, – не унимался гонщик.
Бармен уже двинулся в сторону выхода, чтобы исполнить приказание новоиспеченного чемпиона, но Крячко преградил ему путь.
– Не надо, Вася. Оставайся здесь. Ты тоже можешь понадобиться, – сказал он, глядя в глаза молодому человеку.
В это мгновение Верницкий с силой толкнул его в плечо. От неожиданности Станислав потерял равновесие и, споткнувшись о лавку, едва не повалился на пол.
– Ты что, легавый? Главный здесь? Пришел на машинки посмотреть и в штанишки наделал? – Верницкий продолжал наступать на Крячко, у которого руки сжались в кулаки, а лицо залилось багровым цветом.
– Стас, спокойно! – сказал Гуров, понимая, что еще чуть-чуть – и потасовка может принять стихийный характер. Он сделал шаг по направлению к Верницкому. Расстановка сил была явно не в пользу последнего. За спиной у него стоял Гуров, рост которого почти на голову превышал рост молодого человека. Впереди твердо, как стена, расположился разъяренный Крячко. Полковник хлопнул парня по плечу так, что тот отшатнулся в сторону.
– Сядь на лавку! Тебе ясно сказали, не нарывайся, – отчеканил он.
Это не остановило Верницкого. Размахнувшись, он нанес удар правой рукой и угодил в живот Крячко. Сыщик не успел сгруппироваться и принял удар, что называется, открытым корпусом. Из-за малого роста движения молодого человека были быстрыми и юркими.
– Вась, беги за нашими! – прокричал Верницкий, но эти слова уже были лишними, так как бармен, улучив момент, когда оба сыщика были заняты, незаметно выскользнул из кафе.
Убедившись, что удар достиг цели и Крячко был как минимум деморализован, Верницкий развернулся лицом к Гурову и кинулся на нового противника. Тот успел перехватить движение молодого человека и, захватив его правую руку, одним движением перевернул нападавшего спиной к себе. Парень обладал незаурядной реакцией и был гораздо сильнее, чем мог предположить полковник. Он едва не вырвался из рук Гурова, изловчившись нанести удар головой. Полковник не ожидал, что парень сможет так прогнуться, и не успел убрать лицо. Затылок Верницкого разбил Гурову губу. Во рту появился солоноватый привкус крови. Одним движением он уложил Верницкого животом на лавку, еще сильнее заломив тому руку. Парень трепыхался, семеня ногами в разные стороны, свободной рукой пытаясь ухватить Гурова, но тот был начеку.
– Помощь нужна? – вдруг раздалось за спинами участников потасовки.
Крячко и Гуров повернули головы. Перед ними стояли те двое дальнобойщиков, которых сыщики приметили, входя в кафе.
– Нет, ребята, спасибо, – ответил Крячко. – Лучше идите, отдохните пока где-нибудь в другом месте.
Мужчины переглянулись и, убедившись в серьезности настроя сыщиков, развернулись к выходу.
– Ну что, Верницкий, говорить будем или так и останешься забиякой? – сказал Гуров, сплюнув на пол сгустившуюся во рту кровь.
Нижняя губа у него вздулась и покраснела.
– Да пошел ты, козел! – из последних сил, превозмогая боль, простонал парень.
– Во-первых, козел – это ты. А во-вторых, веди себя прилично, если хочешь, чтобы с тобой тоже говорили прилично. – Гуров продолжал держать молодого человека, вывернув ему руку за спину.
– Да пошел ты!.. – заладил парень, едва не плача от боли.
– Я же тебе сейчас руку совсем выверну, если будешь сопротивляться.
Удивительная гибкость и абсолютное отсутствие страха поражали. Полковник про себя отметил, что у него нет ни капли враждебности по отношению к этому бесстрашному молодому парню.
– Ты зачем дядю обидел? – Гуров больше трунил над Крячко, чем над Верницким. – Значит, так, – сказал он, выпуская руку молодого человека. – Сядь спокойно, отдышись. Поговорить надо.
Парень ловко развернулся и в мгновение ока принял вертикальное положение, усевшись на лавке.
– Сволочь! – раздалось в ответ.
– Ты хоть понял, с кем разговариваешь? Мы тут не в детском саду, – произнес Гуров и подсел к Верницкому, загораживая ему выход из-за стола.
Вдруг за дверями кафе послышались какие-то звуки, затем – шаги, и дверь отворилась, впуская в помещение шесть-семь молодых парней, предводительствуемых барменом.
– Всем стоять! – скомандовал Крячко и запустил правую руку за борт вельветового жилета, надетого поверх футболки.
Компания замялась, ожидая указаний бармена. Тот в свою очередь посмотрел на Верницкого. Антон сидел за столом, запертый Гуровым, и потирал опухшую и покрасневшую руку.
– Проходите, – сказал он после недолгой паузы, вновь вызывая Крячко на своеобразную, теперь уже скрытую дуэль.
Вся компания дернулась вперед, собираясь привести в действие указание молодого человека. Только бармен остался стоять на месте и в нерешительности перевел взгляд с Гурова на Крячко. Последний как вкопанный стоял в проходе между столами, опустив обе руки в карманы брюк.
Почувствовав замешательство вожатого, молодые люди замешкались.
– Что встали-то, бараны? Я же сказал, проходите, – вновь послышался голос Верницкого.
– Всем оставаться на местах! – распорядился Крячко.
Его тут же перебили.
– Забодали уже, – высказался один из группы, которая, тем не менее не двигаясь с места, продолжала толпиться у входа в кафе. – Стоять-идти, стоять-идти… Мы в армии, что ли? Давай, проходи, братва.
Парень лет тридцати первым пошел по проходу прямо на Крячко. Оперативник стоял, широко расставив ноги, готовый дать отпор любому, кто попытается помериться с ним силой, и взять реванш за понесенное от малорослого парнишки двойное поражение.
Парень убедился, что Крячко настроен самым серьезным образом, и, сделав несколько шагов по направлению к полковнику, резко повернул направо и сел за ближайший к нему столик. В компании раздался смешок.
Крячко, довольный тем, какой эффект произвел его решительный вид, двинулся к группе молодых людей.
– Сейчас в помещении останутся только те, кто принимает участие в гонках. Остальных попрошу выйти за дверь и подождать на улице. Вас позовут, если понадобитесь. – Оперативник вынул из верхнего кармана жилета свое удостоверение и в развернутом виде показал его молодым людям. – Главное управление уголовного розыска, – прокомментировал он.
В компании послышались шорох и шарканье подошв о деревянный пол. Группа разделилась на две части. Несколько человек, в том числе парень, который сел за столик недалеко от Крячко, остались внутри, остальные, оглядываясь, неохотно стали выходить на улицу.
– Бармен пусть останется, – послышался голос Гурова, который заметил, что хозяин помещения тоже собирается выходить.
На несколько секунд в баре воцарилась относительная тишина. Пока молодые люди занимали места за столиками, Гуров развернулся лицом в центр комнаты, оседлав лавку верхом. За спиной у него, облокотившись обеими руками о стол, остался сидеть Верницкий.
– Значит, так. Мы занимаемся здесь расследованием обстоятельств смерти Михайловского. Все ваши действия будут рассматриваться как материалы следствия. Так что прошу быть предельно вежливыми. – На этих словах полковник повернул голову в сторону Верницкого. Тот, не меняя позы, сидел без движения. – Есть ли здесь, кроме Верницкого, кто-то, кто участвовал в стычке с Михайловским перед заездом?
Нижняя губа полковника распухла и увеличилась почти в два раза, поэтому Гуров слегка шепелявил. Закончив говорить, он сплюнул алый сгусток на пол и стал рыться в кармане в поисках платка.
– Разрешите?… – послышался голос одного из сидящих за столиком молодых людей. Им оказался бармен.
– Да. – Гуров вопросительно посмотрел на парня.
Тот встал, подошел к барной стойке, порылся за ней, затем, сжимая в руке какой-то сверток, двинулся обратно к Гурову. Подойдя вплотную, он протянул полковнику пачку салфеток.
– Тьфу ты, черт! Лучше бы ты сразу себя хорошо вел, – процедил Гуров, но все-таки вынул из пачки одну салфетку. – Итак, кто начнет? Кто посмелее?
В кафе снова воцарилась тишина, которую на сей раз прервал сам Верницкий.
– Ну да, был у нас разговор, – сказал он. – Только он никакого отношения к этому… как его… Ну, к его смерти не имеет. Говорят ведь, его застрелили. А не сам он слетел с трассы…
Голос молодого человека стал менее агрессивным, если не сказать, робким. Но тут на выручку к нему пришел его товарищ. Тот самый бойкий молодой человек, который минуту назад подначивал всю компанию войти в помещение.
– Мы просто сказали ему, чтобы он не больно-то зазнавался, и все. Тоже мне мировая звезда!.. А он с кулаками на Антона… Вот мы и вступились за товарища.
– Он с кулаками? Или все-таки вы с кулаками? – встрял Крячко, заметив разногласия с показаниями Ткаченко, и сел рядом с молодым человеком за соседний столик.
– Нет… – послышался еще один голос из глубины помещения.
Все повернулись к самому дальнему столику, за которым сидел толстый парнишка, который вполне мог бы сойти за школьника.
– Верный подошел к Михайловскому. Они о чем-то говорили. Потом пришел я… Верный слегка подтолкнул Михайловского, а тот уже как…
– Заткнись ты, идиот! – подал голос бойкий. – Лучше уж молчи, если говорить не можешь.
– Стоп! Так не пойдет. Давайте говорить по порядку и по одному, – резко отчеканил Гуров, наводя порядок среди вошедших в раж молодых людей. – Так что же все-таки произошло между вами? – спросил он, обращаясь к Верницкому.
– Да так, ничего особенного. Он просто стал задираться.
– Как задираться? Вы мальчики, что ли? – не выдержал Крячко.
Верницкий бросил на полковника полный презрения взгляд и, не обращая внимания на его реплику, продолжил:
– Я подошел к Михайловскому и сказал, что он не прав.
– Не понял, – прервал его Гуров. – Тебе же сказали, давай начистоту, не трать время. Что произошло? – Гуров стал напирать на молодого человека. – Знаешь что, ты слишком задиристый, как я посмотрю. Так что, будешь говорить или ты только с кулаками смелый?
– Ну… я сказал Михайловскому, что приду первым. Но я правда не хотел, чтобы он разбился или чтобы… его убили… А когда закончился заезд, мне все сказали…
– Теперь понятно, – заключил Гуров. – А кто же все-таки первый ударил? Ты или он?
– Не ударял я его. Я толкнул его слегка.
– Да? Ну, как это было, покажи.
Гуров встал из-за стола и, перешагнув через лавку, остановился в пустом пространстве между столиками.
Верницкий не заставил себя долго ждать. Он тут же с ловкостью обезьяны перескочил через лавку и наотмашь нанес удар в грудь Гурову.
Тот даже не дрогнул.
– Да? Так было? – произнес сыщик невозмутимым тоном.
– Нет, слабее, – прошипел парень и в ожидании уставился на полковника.
– Показывай, – подначивал Гуров.
– Так. – И Верницкий уже более осторожно ударил Гурова в плечо, но тот перехватил движение молодого человека и, сделав захват, снова уложил его на лавку животом вниз.
Крячко торжествующе посмотрел на парня, который, корчась на лавочке в могучих руках напарника, тем не менее не издал ни единого звука. Гуров разомкнул руки, и Верницкий повалился на пол, но тут же, придерживая рукой поврежденное полковником плечо, вскочил на обе ноги.
– Все, вопросов больше нет, – заключил Гуров, отряхивая брюки от возможных частиц грязи, которые могли налипнуть за то время, что оперативники разбирались с компанией гонщиков. – Ведь так, товарищ полковник? – обратился Гуров к напарнику.
– Достаточно. У меня тоже нет, – поддержал его Крячко.
– Хорошо. Тогда перейдем ко второму этапу. Кто нам покажет место, где был убит Михайловский? – спросил Гуров, уже сделав несколько шагов по направлению к выходу.
– Я могу, – отозвался бойкий. – Это я влез первый в машину, когда Михайловского снесло с круга.
– Отлично. Все остальные пока свободны, – сказал Гуров, следуя к выходу.
У самых дверей он приостановился и бросил вопросительный взгляд на Верницкого. Тот заметил, что полковник не сводит с него глаз, и, встав из-за стола, последовал за сыщиками в компании остальных гонщиков. К месту аварии пошли все.
Выйдя из кафе, Гуров обратился к Крячко:
– Как впечатление? Что скажешь?
– Ну, развлеклись по полной. Детский сад какой-то, – ответил напарник, следуя за группой молодых людей, молча шагающих к повороту, где машина Михайловского сошла с круга.
Глава 3
Наконец-то Кулон попал из удушающей жары в рай прохлады, в рай с кондиционером. Это был маленький кабак – полуподвальчик. Кабак был оформлен в русском стиле и находился недалеко от Белорусского вокзала. Кулону нравились грубые тяжелые деревянные столы, по обе стороны которых стояли такие же грубые лавки. Здесь все было основательным, крепким, внушительным. Впрочем, как и сам Кулон. Он вообще любил все масштабное и все русское. Здесь эти вещи соединялись в одно целое, и поэтому тут он чувствовал себя особенно комфортно.
Кулон остановился в дверях и сделал глубокий выдох. Он почувствовал облегчение, как будто вместе с воздухом он избавился от накопившейся усталости за длинный знойный день. Была половина восьмого вечера, а жара на улице стояла, как в полдень. Солнце зло палило, расплавляя асфальт и доводя мозг до кипения. Кулон еще раз глубоко выдохнул. Стол, за которым он обычно располагался, был свободен. Медленно, наслаждаясь прохладой, исходившей от кондиционера, Кулон подошел к своему месту и сел, как всегда, лицом к двери, чтобы видеть входящих. Он окинул помещение вялым взглядом. Народу было мало, и это Кулону понравилось. Он вообще не любил, когда было многолюдно. Ни здесь, ни в каком-либо другом месте. А сегодня это было бы еще и некстати.
К столу подбежал официант, маленький щуплый парнишка лет двадцати. Рыжеволосый и чересчур конопатый, он был одет в белую рубаху с кроваво-красными петухами, подпоясанную таким же красным кушаком. От кровавых петухов и огненной шевелюры паренька у Кулона зарябило в глазах, и из-за этого он не сразу разобрал надпись на бейджике: Иван.
– Чего желаете? – очень бодрым и визгливым голосом пропищал официант, расплываясь в радушной улыбке.
– Пиво. Темное, – тяжело проговорил Кулон. Каждое слово давалось ему с трудом.
Кулон остановился в дверях и сделал глубокий выдох. Он почувствовал облегчение, как будто вместе с воздухом он избавился от накопившейся усталости за длинный знойный день. Была половина восьмого вечера, а жара на улице стояла, как в полдень. Солнце зло палило, расплавляя асфальт и доводя мозг до кипения. Кулон еще раз глубоко выдохнул. Стол, за которым он обычно располагался, был свободен. Медленно, наслаждаясь прохладой, исходившей от кондиционера, Кулон подошел к своему месту и сел, как всегда, лицом к двери, чтобы видеть входящих. Он окинул помещение вялым взглядом. Народу было мало, и это Кулону понравилось. Он вообще не любил, когда было многолюдно. Ни здесь, ни в каком-либо другом месте. А сегодня это было бы еще и некстати.
К столу подбежал официант, маленький щуплый парнишка лет двадцати. Рыжеволосый и чересчур конопатый, он был одет в белую рубаху с кроваво-красными петухами, подпоясанную таким же красным кушаком. От кровавых петухов и огненной шевелюры паренька у Кулона зарябило в глазах, и из-за этого он не сразу разобрал надпись на бейджике: Иван.
– Чего желаете? – очень бодрым и визгливым голосом пропищал официант, расплываясь в радушной улыбке.
– Пиво. Темное, – тяжело проговорил Кулон. Каждое слово давалось ему с трудом.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента