Страница:
– Вы слишком несносны, чтобы упасть в обморок.
Джерри усмехнулся.
– Давай езжай, Медок. Все это я уже слышал. Ты повторяешься.
2
3
Джерри усмехнулся.
– Давай езжай, Медок. Все это я уже слышал. Ты повторяешься.
2
Через двадцать минут они подъехали к зданию больницы экстренной помощи Спрингфилда. Из подъезда выбежали санитары с носилками – видимо, полицейский позвонил и сообщил, что везут раненого, – и Хани была счастлива переложить заботы о раненом на специалистов. От сердца у нее отлегло. Однако от чувства вины она так и не сумела освободиться. Она последовала за носилками в приемную, где назвала фамилию Джерри, его адрес и название страховой компании.
Позже, устроившись в залитой солнцем комнате ожидания, она перебирала в памяти события сегодняшнего утра и думала о Джерри Весте. Хани чувствовала себя совершенно разбитой. Неужели он вправду намерен подать на нее в суд?
– Извините, – прервала ее размышления вошедшая медсестра, – не хотите ли взглянуть на мистера Веста?
У Хани чесался язык сказать, что глаза б ее больше не видели мистера Веста, но она сдержала сей недостойный порыв, поднялась и послушно последовала за медсестрой по коридору.
– Рана оказалась совсем неглубокой, задеты только мягкие ткани, – сообщила медсестра. – Врач осмотрел рану, я сделала перевязку, и теперь мистер Вест может отдыхать. Устроен он очень удобно, сами убедитесь. Однако домой вам разрешат забрать его, судя по всему, не раньше завтрашнего дня.
От досады Хани скрипнула зубами. Она не собиралась забирать Веста ни завтра, ни сегодня, ни вообще когда-либо.
Они вошли в палату. Джерри сидел в кровати, обложенный подушками, и выглядел совсем неплохо. Разве что был немного бледен. По-видимому, от потери крови, решила Хани.
Как только они остались одни, глаза Веста сразу превратились в двух маленьких злых ос. Еще немного – и начнут жалить. Это заставило Хани вспомнить то, о чем она размышляла перед приходом сюда.
– Вы все-таки намерены подать на меня в суд?
– Молодец, Медок. Сразу к делу.
– Я не Медок. Меня зовут Хани.
– Как скажешь, Медок.
От досады руки Хани сами собой сжались в кулаки.
– Итак, что вы мне ответите?
Джерри молча рассматривал ее грудь. Это заставило Хани обхватить себя руками, чтобы хоть как-то отгородиться от его пристального взгляда. Ну почему этот несносный, твердолобый тип, который ее так раздражает, в то же время заставляет ее волноваться и трепетать? Хани кипела от злости. Почему она такая слабохарактерная?
– Возможно, я и не подам в суд, но только при одном условии, – тихо проговорил Джерри глухим хрипловатым голосом.
Хани сглотнула.
– И что же это за условие?
Нетрудно было догадаться. Разумом она ненавидела Джерри Веста, но тело имело собственное мнение. С ним творилось что-то непонятное: один только взгляд этих серых глаз приводил его в трепет.
– Я хочу, чтобы ты отдала мне Сократа.
Хани потребовалось несколько секунд, чтобы осознать смысл этих слов. Она широко распахнула глаза и недоуменно уставилась на него.
– Что?!
Он усмехнулся.
– А ты что подумала, Медок? Что я покушаюсь на твою добродетель?
Хани залилась краской, в горле встал ком, подступившие к глазам слезы душили ее, не давая вздохнуть. В эту минуту она готова была убить Джерри Веста. Никогда еще ярость не овладевала ею с такой силой.
– Медок, – тихо проговорил он, – мне совсем не хотелось бы задевать твои чувства и причинять страдания. Не такой уж я отъявленный негодяй, каким ты меня, похоже, считаешь.
Хани боролась с желанием ударить его. Впервые в жизни ей захотелось сделать человеку больно. Раньше она всегда удивлялась, как люди могут до такой степени потерять самообладание, что кидаются в драку. Теперь она понимала их. Глядя на четкий, словно высеченный из камня профиль Джерри Веста, Хани чувствовала, что еще немного – и она бросится к нему с кулаками.
– А насчет себя можешь не беспокоиться, Хани Бартон. Бьюсь об заклад, что в постели ты ледышка, – как ни в чем не бывало продолжал Джерри.
– А вы… вы… – Хани буквально захлебывалась от ярости.
– И кто же я?
– Настоящий мерзавец, вот кто! – выплюнула она.
– Что ж, пусть так, только отдай мне птицу – и мы в расчете. – Он самодовольно улыбнулся и откинулся на подушки.
Только сейчас до Хани наконец дошло, чего он от нее требует.
– Сократа я вам ни за что не отдам! Вы же убьете его!
Заросший темной щетиной подбородок Джерри упрямо вздернулся.
– Мало того что я прихлопну эту чертову птицу, я еще и скормлю ее Геркулесу.
– Мне неприятно вас о чем-либо спрашивать, но кто такой Геркулес?
– Геркулес – мой пес.
– Этого еще не хватало – скормить Сократа собаке. Птицу вы не получите – и точка.
– Ну что ж, ты сделала свой выбор, Медок. Остается надеяться лишь на то, что суд обычно более снисходителен к женщинам. Не забудь только надеть платье, когда придешь на заседание.
Пылая от возмущения, Хани сделала еще одну попытку вразумить его.
– Сократ не сделал вам ничего плохого. Он охотится только на мелких грызунов.
– Ага, рассказывай сказки. Он до смерти перепугал моих лошадей, и мне с большим трудом удалось успокоить их. – Джерри скривился. – Этот пернатый гад даже ворота открыл.
– Сократа привлекают яркие, блестящие вещи. – Хани опустила глаза под его внимательным взглядом. – Если ваш замок был новый…
– Черт меня побери! – выругался Джерри. – Вы хоть имеете представление, сколько стоят породистые лошади, которых я развожу?
– Нет, не имею.
– Так вот, они стоят по нескольку тысяч каждая. А этот… эта мерзкая птица чуть не довела их до безумия своими пронзительными криками, и они в панике чуть не потоптали друг друга. Тварь пернатая!
– Я просто не могу поверить. Сократ совсем ручной, только очень любит все блестящее. И если на ваших лошадях не было уздечек, я не представляю, что могло привлечь его внимание…
– Не пытайся оправдать своего сокола. Может, он даже окажется вполне съедобным, если подольше поварить. Так что если не хочешь предстать перед судом, Медок, отдай мне птицу.
Открылась дверь, и в палату решительной походкой вошел врач.
– Знакомьтесь, мисс Бартон, это доктор Каллистен, а это, – Джерри кивнул на Хани, – виновница моего несчастья, Хани Бартон, док.
– Добрый день. – Доктор внимательно взглянул на Хани поверх очков.
– Могу ли я уехать домой? – поинтересовался Джерри.
– А за вами есть кому ухаживать? – задал встречный вопрос доктор Каллистен.
– Есть, но только вечером, после пяти.
– Едва ли это вариант. Вам нужен постоянный уход. Мне хотелось бы понаблюдать за вашим состоянием еще хотя бы несколько часов. Так что, если за вами некому присмотреть, вы должны остаться в больнице.
– Но мне никак нельзя тут оставаться. Надо кормить лошадей.
Доктор Каллистен повернулся к Хани, которая уже поняла, что он сейчас скажет.
– Вы говорили, что мисс Бартон ваша соседка, – обратился он к Джерри. – Может быть, она согласится ухаживать за вами в первой половине дня?
Волна облегчения затопила Хани.
– Ну, если мистер Вест не имеет ничего против…
Каллистен терпеливо ждал ответа. Джерри несколько мгновений смотрел на улыбавшуюся Хани, потом пожал плечами и ответил:
– Что ж, я согласен. Иногда приходится жалеть, что в доме мало людей. Забудем про Сократа.
– Доктор, я позабочусь о мистере Весте до пяти, – заверила Каллистена Хани.
Вид у доктора был несколько озадаченный, однако, пожав плечами, он согласился.
– Ладно, пусть будет по-вашему. – Он протянул рецепт Весту. – Принимайте эти лекарства так, как здесь написано. И постарайтесь поберечь ногу хотя бы до завтра. До машины вас довезут на коляске, а по дому передвигайтесь на костылях. Рана у вас поверхностная, поэтому должна быстро затянуться при условии, что будете регулярно принимать лекарства и не перегружать ногу.
Пока врач продолжал давать Весту рекомендации, Хани с усталым облегчением откинулась на спинку стула. Слава богу, он не станет подавать в суд и требовать у нее Сократа. Теперь все ее тревоги позади. И к тому времени, когда Люк вернется из школы, она уже будет дома. История закончится благополучно.
Когда Каллистен вышел, вернулась медсестра. Хани с интересом наблюдала, как она суетится вокруг Веста.
Примерно час спустя они возвратились на ранчо. Джерри опирался на костыли, которые ему выдали в больнице, а Хани помогала ему подняться по ступенькам крыльца, чувствуя близость его сильного тела. Любопытство одолевало ее, хотелось увидеть, каков этот дом внутри.
Из-за входной двери доносилось повизгивание.
– Геркулес, мой мальчик, лежать! – приказал Джерри. Он отпер дверь.
Едва они вошли, как большая коричневая собака с разбегу налетела на них. Джерри охнул, покачнулся и повалился на Хани. Под его тяжестью она чуть не задохнулась. Холодный мокрый нос уткнулся ей в щеку, и, открыв глаза, она увидела перед собой лохматую собачью морду.
– Я не могу дышать, – выдавила она, губами почти касаясь щеки Джерри. Хани чуть отвела голову в сторону, и их взгляды встретились. Серебристые глаза пронзили ее. Каждой клеточкой своего тела она ощущала тяжесть Джерри, придавившего ее к полу: упругие бедра, широкую грудь, мускулистую ногу, попавшую между ее колен.
– Не могли бы вы привстать? – попросила Хани, задыхаясь.
Джерри застонал и попытался сдвинуться, что отнюдь не принесло ей облегчения.
– Назад, Геркулес! Сидеть! – Собака подчинилась команде, но через пару секунд все же вернулась и потрогала Хани лапой.
Протянув руку, Хани погладила собаку по голове, ощутив под ладонью шелковистую шерсть.
– Какой ты красавец! – восхищенно пробормотала Хани и обняла пса за шею.
– Это он любит, – проворчал Джерри. – Уйди, Геркулес!
Пес послушно отошел в сторону и сел. Хани поднялась и помогла встать Джерри.
– Какой он умный и послушный, – удивилась она.
– Не терплю тех, кто мне не подчиняется.
– Включая и женщин, – сухо добавила Хани, а в ответ получила такую улыбку, что сердце снова заколотилось как сумасшедшее.
– Ну нет. Мне нравятся женщины, которые могут правильно оценить свой ум и характер.
– Верится с трудом.
– Да, которые знают себе цену, но при этом не задирают нос.
– Значит, вы считаете, что я самоуверенна?
Улыбка, тронувшая его губы, слегка смягчила выдвинутые обвинения.
– Есть немножко, Медок.
– Не слишком самоуверенны и не слишком робки. Гм. Ну что ж, как говорится, лучшая защита – это нападение, – рассмеялась она.
– Ах, Медок, до чего чудесный у тебя смех, – восхитился Джерри.
Шутка изменила атмосферу, добавив в их отношения немного тепла. Все еще не решаясь признать ту притягательную силу, которую излучал Джерри Вест, легко управляя ее настроением, Хани, чтобы отвлечься, обвела взглядом гостиную, вид которой подтверждал ее худшие опасения. С потолка свешивалась какая-то старая медная люстра, больше похожая на колесо от телеги с подвешенным к нему фонарем. Газеты, журналы, какие-то инструменты, рыболовные снасти, груды другого хлама – все это валялось где попало, заполняя пространство и создавая хаос. Громоздкая мебель, обитая темной потертой кожей, была почти не видна под наваленными на нее ненужными вещами. Два дубовых шкафа, беспорядочно забитые книгами, занимали противоположную от двери стену. В левом углу был сложен большой камин из такого же серого камня, что и сам дом.
– Помоги мне добраться до кровати, Медок, – попросил Джерри, отвлекая ее от созерцания этого вселенского хаоса.
Это прозвучало у него так интимно, что Хани невольно вспыхнула. А может, ей только показалось? К своей досаде, она заметила в серых глазах пляшущие смешинки.
– Конечно, – как можно равнодушнее отозвалась она.
– Давно ты уже в разводе? – спросил он.
– Восемь лет. – Хани удивилась, однако ее внимание целиком было сосредоточено на том, чтобы проложить путь среди всего этого хлама, при этом поддерживая хромавшего хозяина. И вновь между ними возникла какая-то очень тонкая, непонятная, непредсказуемая в своих последствиях связь.
– Извини, мне не следовало задавать такой бестактный вопрос.
Извинение прозвучало настолько искренне, что Хани невольно подумалось: этот мужчина не такой уж бесчувственный чурбан, каким показался ей с самого начала.
– Откуда у тебя Сократ? – поинтересовался Джерри.
– Сокол прилетел в заповедник с раненым крылом. Я долго лечила и выхаживала его, поэтому Сократ жил у нас в доме, хорошо тренирован и очень смышленый.
– Тогда на твоем месте, Медок, я бы сел рядом со смышленым Сократом и поговорил с ним по душам. Я бы сказал ему: «Сократ, старина, вон тот малый, который живет по соседству, ужасно зол на тебя и непременно пристрелит, если ты еще хоть раз перелетишь через забор на его территорию. Он ощиплет тебя как курицу, сварит и скормит своей большой собаке».
– Пожалуйста, прекратите! Это звучит так отвратительно!
– А вот и моя спальня. Медок. – Его голос стал глуше и как-то интимнее, и если его целью было смутить ее, то ему это прекрасно удалось.
Хани почувствовала, как легкий трепет пробежал по спине.
Осмотревшись, она убедилась, что спальня ни в чем не уступает гостиной, все тот же хаос: разбросанные книги, какие-то железки непонятного предназначения, повсюду валяется одежда, кровать не застелена, на стене висит ружье.
– Для начала мне не мешало бы принять ванну, – нахально сообщал Джерри.
– Я не собираюсь готовить для вас ванну! – возмутилась Хани и покраснела, увидев ухмылку на его лице.
Он рассмеялся и подмигнул.
– Да ладно тебе, Медок. К чему такая чопорность? Пора бы научиться вести себя посвободнее. Как же, интересно, ты развлекаешься? Идешь в лес и наблюдаешь за птичками?
– По-моему, это как раз вы слишком несерьезны, мистер Вест. Вам бы все острить да насмехаться, – холодно отозвалась Хани. – Если я сейчас уйду домой, вам придется ехать в больницу.
– Я-то не поеду, а ты можешь.
– Что могу?
– Идти домой.
– К сожалению, нет. Я обещала доктору Каллистену, что позабочусь о вас.
– Я не настаиваю, и ты мне ничего не обещала. Я и один прекрасно справлюсь.
– Ну уж нет! – воскликнула Хани и тут же спохватилась: возможно, хозяин и в самом деле хочет, чтобы она ушла. Может, именно этого он и добивается своими колкостями – чтобы непрошеная сиделка разозлилась и оставила его в покое?
– Нет, – повторила она, – я буду чувствовать себя виноватой, если с вами что-то случится. Вы не можете передвигаться без посторонней помощи среди этого хаоса. Так вот, я остаюсь до тех пор, пока не придет тот, кто там должен прийти в пять часов.
– Ты и ночь проведешь со мной, если потребуется, а, Медок?
Хани скрипнула зубами. Ну почему так случилось, что именно этот человек приобрел такую странную власть над ней, заставляя переживать целую бурю чувств. Этот чуть хрипловатый голос и проникающий прямо в душу взгляд обезоруживают ее. Хани поспешно отступила на шаг и с ужасом поняла, что краснеет. Как она ни пыталась притвориться строгой и неприступной, но знала, что яркий румянец выдает ее.
– Если в этом возникнет необходимость, то да, – как можно непринужденнее ответила она. – Но ведь вы говорили, что в пять кто-то появится.
– Угу, – буркнул Джерри, – непременно появится. – Похлопав рукой по постели, он произнес: – Иди сюда, Медок, и расскажи мне что-нибудь.
– Что?
– Посиди со мной. – Его голос творил с ней что-то невероятное.
– Нет, благодарю.
– Ты боишься?
Хани метнула в него гневный взгляд и сразу поняла, что попалась. А голос, зазвучавший по-новому, ставший мягким и бархатным, проникал прямо в душу.
– Значит, все-таки боишься. Трудно поверить, что тебе тридцать лет. Может, ты приврала для самозащиты?
– Нет, мне на самом деле тридцать лет, и я нисколько вас не боюсь, мистер Вест. – В доказательство своих слов Хани храбро присела на краешек кровати.
Джерри протянул руку и взял ее за запястье. Она попыталась вырвать руку, но он только еще крепче сжал пальцы.
– Ты останешься со мной на всю ночь, если я буду один? Если не придет Рей?
– Да, только, пожалуйста, не воображайте ничего лишнего!
– Ты прелесть, Медок. Но не бойся, я не затаскиваю женщин в свою постель силой. Только по взаимному согласию.
Он прикрыл глаза, и Хани воспользовалась возможностью повнимательнее рассмотреть мужчину, лежавшего перед ней, в который раз пытаясь определить, каков он на самом деле. Темно-каштановые непослушные пряди курчавятся вокруг ушей, твердые скулы резко очерчены, потемневший от отросшей щетины сильный подбородок говорит о властности. Над распахнутым воротом трикотажной рубашки виднеются темные завитки волос, а короткие рукава обтягивают мускулистые руки. Кожаный ремень с массивной медной пряжкой опоясывает узкие, стройные бедра, обтянутые плотной джинсовой тканью.
– Надеюсь, тебе нравится то, что ты видишь, Медок?
Она испуганно вскинула глаза к его лицу и обнаружила, что он внимательно наблюдает за ней. Хани так смутилась, что даже не пыталась скрыть заливший ее румянец. На ее слабую попытку высвободить руку хозяин дома лишь сильнее сжал тонкое запястье. Хани вовсе не собиралась начинать борьбу, она затихла, вопросительно поглядев на него.
– Я…э-э… – промямлила она, но так и не придумала, что сказать.
Джерри усмехнулся.
– А может, ты не такая уж недотрога, как кажешься. Твое маленькое исследование показывает, что нет. Да и мысли твои сейчас были не из тех, в которых хотелось бы признаться. Я прав, а, Медок? А ты ужасно хорошенькая, когда вот так волнуешься.
Последние слова вывели Хани из себя, а дурацкое прозвище «Медок», которое он вставлял в каждую фразу, лишь усиливало ее раздражение. Хотелось бы заставить Джерри Веста относиться к ней хотя бы серьезно, если уж не удалось внушить ему ни капли уважения.
– Отпустите мою руку.
– Побудь со мной еще немного.
– Я думаю, мне лучше уйти, если вы так любите одиночество.
– Время от времени я не имею ничего против компании. Хочешь есть?
– Нет, но, если хотите, я могу поискать что-нибудь для вас.
– Не отказался бы. Я так голоден, что мог бы, наверное, слопать даже твоего сокола. – Он засмеялся.
– Это совсем не смешно, – возмутилась Хани.
– Ну почему же? Этот твой Сократ лакомый кусочек. Откуда, кстати, у него такое имя?
– Я же говорила, что он очень умный. Иногда мне кажется, что он понимает человеческую речь.
– Гм. Престранная птица, скажу я вам. А как ты с ним обращаешься? Берешь на руки и гладишь?
– Конечно же нет. Он прилетает и садится на подоконник на кухне, и я беседую с ним… – Увидев смеющееся лицо Джерри, Хани осеклась и замолчала. – Пойду посмотрю, чем можно вас покормить.
Она легко отыскала кухню. Застекленные шкафы и полки были сплошь заставлены тарелками, мисками, цветочными горшками, старыми вазами, повсюду валялись газеты и садовые инструменты, занавески на окнах выгорели от солнца. И только одна стена была увешана рядом блестящих кастрюль. Несмотря на беспорядок, грязной посуды и пыльных углов здесь не было.
Ветер на улице усилился. Хани подумала о Люке и забеспокоилась, не замерзнет ли он. Потом она вспомнила его худую фигурку, одетую в синюю куртку, джинсы, теплые ботинки и вязаную шапку, натянутую до самого лба, и улыбнулась. Нет, он не замерзнет.
Вдруг ее осенило, что если рассказать Джерри Весту о том, как сын привязан к Сократу, это, возможно, тронет его. Несомненно, он не лишен доброты.
Откуда-то из глубины дома раздался телефонный звонок, потом смолк – вероятно, Джерри ответил.
Открыв холодильник, Хани стала разглядывать его содержимое: нижняя полка была заставлена банками с пивом, на второй стояли баночки и бутылки с соусами и приправами, а также лежали упаковки с сыром. В морозилке была сырая говядина и несколько замороженных бифштексов. Принявшись всерьез исследовать съестные припасы, Хани обнаружила в хлебнице хлеб, в кладовой – кастрюлю с квашеной капустой, банки с кетчупом и острым мексиканским перцем, смесь из маринованных овощей. Закончив осмотр, она вернулась в спальню.
Джерри лежал, подложив под спину подушки, и читал какой-то журнал. Услышав ее шаги, он поднял глаза.
– Это звонил Рей, – объяснил он. – Он немного задержится, но ты, Медок, если хочешь, можешь идти домой.
– Нет, я ведь сказала, что останусь. А во сколько должен приехать этот Рей?
– Рей – мой сын. – Джерри усмехнулся.
– О… – только и смогла вымолвить пораженная Хани.
– Да, Медок. Когда-то я был женат, но теперь вдовец. Рей звонил предупредить, что сегодня школьный автобус опоздает.
Хани подумала, что Люк, должно быть, тоже звонил предупредить ее о том же, но, отправляясь в лес, она не взяла с собой мобильный, а после было не до этого.
– Значит, и Люк опоздает.
– Люк – это твой сын, Медок?
– Да.
Хани заметила, что Джерри рассматривает ее медленным ленивым взглядом, как бы заново оценивая. Она уже говорила ему, что у нее есть сын, но, по-видимому, он не придал ее словам значения и теперь оценивал эту информацию по-новому. Чувствуя, как взгляд Джерри опускается все ниже, Хани представляла, что он делает это не глазами, а руками. Его откровенная чувственность обжигала ее словно огонь. Она затаила дыхание, не замечая, как натянулась трикотажная кофточка, еле сдерживая вздымавшуюся грудь. Взгляды их встретились. У Хани возникло желание спрятаться, защитить свое тело от пронизывающих мужских глаз.
Взяв себя в руки, она вздернула подбородок и надменно спросила:
– Вы закончили?
– Нет, – тихо отозвался Джерри. – Хочешь узнать, чего бы мне сейчас хотелось больше всего?
– Нет! – чуть не крикнула Хани.
Он улыбнулся.
– Ты боишься, Медок? И как это ты только умудрилась выйти замуж и родить ребенка? Что за мужчина был твой муж?
– Он был совсем не похож на вас, – парировала Хани. Меньше всего ей хотелось обсуждать с Джерри свое замужество. Его взгляд проникал, казалось, в самую душу, пригвождая ее к месту.
Помолчав с минуту, Джерри спросил:
– В какую школу ходит твой сын?
– В начальную Лайлы Смитсон.
– Вот это да! Сколько же ему лет?
– Восемь с половиной.
– Почти столько, сколько и Рею. Ему в прошлом месяце исполнилось девять. Но я никогда не слышал, чтобы он рассказывал о Люке Бартоне, правда живем мы здесь недавно.
– Люк тоже не упоминал о вашем сыне, он немного застенчив и не слишком общителен.
– Как и его мама, – ехидно заметил Джерри.
Вспомнив, что собиралась приготовить обед, Хани повернулась, чтобы идти на кухню.
– Это все, что есть у вас из продуктов? – поинтересовалась она.
– Ну да. Там полно всего. Разве мало тебе четырех бифштексов, да и всего остального тоже?
– Но я не нашла никаких молочных продуктов и круп.
– А, ты о мальчишке. Только не надо затевать поучительных бесед о правильном питании, ладно, Медок? – Джерри устало закрыл глаза.
– Но у вас девятилетний сын, ему нужно сбалансированное питание.
– Он и без него растет как на дрожжах.
– То, что вы говорите, ужасно. То, что вы позволяете ребенку питаться одним мясом и острым перцем, неприемлемо.
– Черт, я же просил без нравоучений, Медок!
Хани разозлилась не на шутку.
– Ну вот что, мистер Вест. Вы несносный и отвратительный сквернослов и безответственный родитель.
Серые глаза Джерри сверкнули морозным холодом. Он выпрямился и сел. В эту минуту Хани порадовалась, что он не сможет встать с постели. В испуге она отшатнулась под напором его уничтожающего взгляда.
– Вам нельзя наступать на ногу, мистер Вест. Ложитесь, – быстро проговорила она.
– Полегче, Хани Бартон. Говори спасибо, что я и в самом деле пока не в состоянии самостоятельно передвигаться. Но я тебя предупреждаю…
Сердце у Хани упало, ей нечего было ответить. Неожиданно рядом зарычал Геркулес.
– Место, Геркулес! – прикрикнул на него Джерри, и собака послушно легла, положив морду на вытянутые лапы.
Растроганная неожиданной поддержкой, Хани присела рядом с собакой на корточки и погладила ее по голове, отчего та радостно завиляла хвостом.
– Хорошая собачка, умница, – ласково приговаривала Хани. – Твой несносный хозяин напугал тебя, да? – Она торжествующе улыбнулась Джерри.
– Жаль, что я не назвал его Иудой.
– Собаки сразу чувствуют хороших людей.
– Глупости, – не согласился Джерри, но в глазах его плясали озорные искорки.
– И плохих, кстати, тоже, – добавила Хани. – Лежите, я принесу вам пива. – Она улыбнулась напоследок и вышла из спальни.
Геркулес побежал следом за ней.
В кухне собака принялась царапать входную дверь. Хани выпустила ее во двор и немного понаблюдала, как та носится по двору. Затем достала банку пива из холодильника и понесла в комнату. Войдя, услышала, как порывом ветра с силой захлопнуло дверь.
Позже, устроившись в залитой солнцем комнате ожидания, она перебирала в памяти события сегодняшнего утра и думала о Джерри Весте. Хани чувствовала себя совершенно разбитой. Неужели он вправду намерен подать на нее в суд?
– Извините, – прервала ее размышления вошедшая медсестра, – не хотите ли взглянуть на мистера Веста?
У Хани чесался язык сказать, что глаза б ее больше не видели мистера Веста, но она сдержала сей недостойный порыв, поднялась и послушно последовала за медсестрой по коридору.
– Рана оказалась совсем неглубокой, задеты только мягкие ткани, – сообщила медсестра. – Врач осмотрел рану, я сделала перевязку, и теперь мистер Вест может отдыхать. Устроен он очень удобно, сами убедитесь. Однако домой вам разрешат забрать его, судя по всему, не раньше завтрашнего дня.
От досады Хани скрипнула зубами. Она не собиралась забирать Веста ни завтра, ни сегодня, ни вообще когда-либо.
Они вошли в палату. Джерри сидел в кровати, обложенный подушками, и выглядел совсем неплохо. Разве что был немного бледен. По-видимому, от потери крови, решила Хани.
Как только они остались одни, глаза Веста сразу превратились в двух маленьких злых ос. Еще немного – и начнут жалить. Это заставило Хани вспомнить то, о чем она размышляла перед приходом сюда.
– Вы все-таки намерены подать на меня в суд?
– Молодец, Медок. Сразу к делу.
– Я не Медок. Меня зовут Хани.
– Как скажешь, Медок.
От досады руки Хани сами собой сжались в кулаки.
– Итак, что вы мне ответите?
Джерри молча рассматривал ее грудь. Это заставило Хани обхватить себя руками, чтобы хоть как-то отгородиться от его пристального взгляда. Ну почему этот несносный, твердолобый тип, который ее так раздражает, в то же время заставляет ее волноваться и трепетать? Хани кипела от злости. Почему она такая слабохарактерная?
– Возможно, я и не подам в суд, но только при одном условии, – тихо проговорил Джерри глухим хрипловатым голосом.
Хани сглотнула.
– И что же это за условие?
Нетрудно было догадаться. Разумом она ненавидела Джерри Веста, но тело имело собственное мнение. С ним творилось что-то непонятное: один только взгляд этих серых глаз приводил его в трепет.
– Я хочу, чтобы ты отдала мне Сократа.
Хани потребовалось несколько секунд, чтобы осознать смысл этих слов. Она широко распахнула глаза и недоуменно уставилась на него.
– Что?!
Он усмехнулся.
– А ты что подумала, Медок? Что я покушаюсь на твою добродетель?
Хани залилась краской, в горле встал ком, подступившие к глазам слезы душили ее, не давая вздохнуть. В эту минуту она готова была убить Джерри Веста. Никогда еще ярость не овладевала ею с такой силой.
– Медок, – тихо проговорил он, – мне совсем не хотелось бы задевать твои чувства и причинять страдания. Не такой уж я отъявленный негодяй, каким ты меня, похоже, считаешь.
Хани боролась с желанием ударить его. Впервые в жизни ей захотелось сделать человеку больно. Раньше она всегда удивлялась, как люди могут до такой степени потерять самообладание, что кидаются в драку. Теперь она понимала их. Глядя на четкий, словно высеченный из камня профиль Джерри Веста, Хани чувствовала, что еще немного – и она бросится к нему с кулаками.
– А насчет себя можешь не беспокоиться, Хани Бартон. Бьюсь об заклад, что в постели ты ледышка, – как ни в чем не бывало продолжал Джерри.
– А вы… вы… – Хани буквально захлебывалась от ярости.
– И кто же я?
– Настоящий мерзавец, вот кто! – выплюнула она.
– Что ж, пусть так, только отдай мне птицу – и мы в расчете. – Он самодовольно улыбнулся и откинулся на подушки.
Только сейчас до Хани наконец дошло, чего он от нее требует.
– Сократа я вам ни за что не отдам! Вы же убьете его!
Заросший темной щетиной подбородок Джерри упрямо вздернулся.
– Мало того что я прихлопну эту чертову птицу, я еще и скормлю ее Геркулесу.
– Мне неприятно вас о чем-либо спрашивать, но кто такой Геркулес?
– Геркулес – мой пес.
– Этого еще не хватало – скормить Сократа собаке. Птицу вы не получите – и точка.
– Ну что ж, ты сделала свой выбор, Медок. Остается надеяться лишь на то, что суд обычно более снисходителен к женщинам. Не забудь только надеть платье, когда придешь на заседание.
Пылая от возмущения, Хани сделала еще одну попытку вразумить его.
– Сократ не сделал вам ничего плохого. Он охотится только на мелких грызунов.
– Ага, рассказывай сказки. Он до смерти перепугал моих лошадей, и мне с большим трудом удалось успокоить их. – Джерри скривился. – Этот пернатый гад даже ворота открыл.
– Сократа привлекают яркие, блестящие вещи. – Хани опустила глаза под его внимательным взглядом. – Если ваш замок был новый…
– Черт меня побери! – выругался Джерри. – Вы хоть имеете представление, сколько стоят породистые лошади, которых я развожу?
– Нет, не имею.
– Так вот, они стоят по нескольку тысяч каждая. А этот… эта мерзкая птица чуть не довела их до безумия своими пронзительными криками, и они в панике чуть не потоптали друг друга. Тварь пернатая!
– Я просто не могу поверить. Сократ совсем ручной, только очень любит все блестящее. И если на ваших лошадях не было уздечек, я не представляю, что могло привлечь его внимание…
– Не пытайся оправдать своего сокола. Может, он даже окажется вполне съедобным, если подольше поварить. Так что если не хочешь предстать перед судом, Медок, отдай мне птицу.
Открылась дверь, и в палату решительной походкой вошел врач.
– Знакомьтесь, мисс Бартон, это доктор Каллистен, а это, – Джерри кивнул на Хани, – виновница моего несчастья, Хани Бартон, док.
– Добрый день. – Доктор внимательно взглянул на Хани поверх очков.
– Могу ли я уехать домой? – поинтересовался Джерри.
– А за вами есть кому ухаживать? – задал встречный вопрос доктор Каллистен.
– Есть, но только вечером, после пяти.
– Едва ли это вариант. Вам нужен постоянный уход. Мне хотелось бы понаблюдать за вашим состоянием еще хотя бы несколько часов. Так что, если за вами некому присмотреть, вы должны остаться в больнице.
– Но мне никак нельзя тут оставаться. Надо кормить лошадей.
Доктор Каллистен повернулся к Хани, которая уже поняла, что он сейчас скажет.
– Вы говорили, что мисс Бартон ваша соседка, – обратился он к Джерри. – Может быть, она согласится ухаживать за вами в первой половине дня?
Волна облегчения затопила Хани.
– Ну, если мистер Вест не имеет ничего против…
Каллистен терпеливо ждал ответа. Джерри несколько мгновений смотрел на улыбавшуюся Хани, потом пожал плечами и ответил:
– Что ж, я согласен. Иногда приходится жалеть, что в доме мало людей. Забудем про Сократа.
– Доктор, я позабочусь о мистере Весте до пяти, – заверила Каллистена Хани.
Вид у доктора был несколько озадаченный, однако, пожав плечами, он согласился.
– Ладно, пусть будет по-вашему. – Он протянул рецепт Весту. – Принимайте эти лекарства так, как здесь написано. И постарайтесь поберечь ногу хотя бы до завтра. До машины вас довезут на коляске, а по дому передвигайтесь на костылях. Рана у вас поверхностная, поэтому должна быстро затянуться при условии, что будете регулярно принимать лекарства и не перегружать ногу.
Пока врач продолжал давать Весту рекомендации, Хани с усталым облегчением откинулась на спинку стула. Слава богу, он не станет подавать в суд и требовать у нее Сократа. Теперь все ее тревоги позади. И к тому времени, когда Люк вернется из школы, она уже будет дома. История закончится благополучно.
Когда Каллистен вышел, вернулась медсестра. Хани с интересом наблюдала, как она суетится вокруг Веста.
Примерно час спустя они возвратились на ранчо. Джерри опирался на костыли, которые ему выдали в больнице, а Хани помогала ему подняться по ступенькам крыльца, чувствуя близость его сильного тела. Любопытство одолевало ее, хотелось увидеть, каков этот дом внутри.
Из-за входной двери доносилось повизгивание.
– Геркулес, мой мальчик, лежать! – приказал Джерри. Он отпер дверь.
Едва они вошли, как большая коричневая собака с разбегу налетела на них. Джерри охнул, покачнулся и повалился на Хани. Под его тяжестью она чуть не задохнулась. Холодный мокрый нос уткнулся ей в щеку, и, открыв глаза, она увидела перед собой лохматую собачью морду.
– Я не могу дышать, – выдавила она, губами почти касаясь щеки Джерри. Хани чуть отвела голову в сторону, и их взгляды встретились. Серебристые глаза пронзили ее. Каждой клеточкой своего тела она ощущала тяжесть Джерри, придавившего ее к полу: упругие бедра, широкую грудь, мускулистую ногу, попавшую между ее колен.
– Не могли бы вы привстать? – попросила Хани, задыхаясь.
Джерри застонал и попытался сдвинуться, что отнюдь не принесло ей облегчения.
– Назад, Геркулес! Сидеть! – Собака подчинилась команде, но через пару секунд все же вернулась и потрогала Хани лапой.
Протянув руку, Хани погладила собаку по голове, ощутив под ладонью шелковистую шерсть.
– Какой ты красавец! – восхищенно пробормотала Хани и обняла пса за шею.
– Это он любит, – проворчал Джерри. – Уйди, Геркулес!
Пес послушно отошел в сторону и сел. Хани поднялась и помогла встать Джерри.
– Какой он умный и послушный, – удивилась она.
– Не терплю тех, кто мне не подчиняется.
– Включая и женщин, – сухо добавила Хани, а в ответ получила такую улыбку, что сердце снова заколотилось как сумасшедшее.
– Ну нет. Мне нравятся женщины, которые могут правильно оценить свой ум и характер.
– Верится с трудом.
– Да, которые знают себе цену, но при этом не задирают нос.
– Значит, вы считаете, что я самоуверенна?
Улыбка, тронувшая его губы, слегка смягчила выдвинутые обвинения.
– Есть немножко, Медок.
– Не слишком самоуверенны и не слишком робки. Гм. Ну что ж, как говорится, лучшая защита – это нападение, – рассмеялась она.
– Ах, Медок, до чего чудесный у тебя смех, – восхитился Джерри.
Шутка изменила атмосферу, добавив в их отношения немного тепла. Все еще не решаясь признать ту притягательную силу, которую излучал Джерри Вест, легко управляя ее настроением, Хани, чтобы отвлечься, обвела взглядом гостиную, вид которой подтверждал ее худшие опасения. С потолка свешивалась какая-то старая медная люстра, больше похожая на колесо от телеги с подвешенным к нему фонарем. Газеты, журналы, какие-то инструменты, рыболовные снасти, груды другого хлама – все это валялось где попало, заполняя пространство и создавая хаос. Громоздкая мебель, обитая темной потертой кожей, была почти не видна под наваленными на нее ненужными вещами. Два дубовых шкафа, беспорядочно забитые книгами, занимали противоположную от двери стену. В левом углу был сложен большой камин из такого же серого камня, что и сам дом.
– Помоги мне добраться до кровати, Медок, – попросил Джерри, отвлекая ее от созерцания этого вселенского хаоса.
Это прозвучало у него так интимно, что Хани невольно вспыхнула. А может, ей только показалось? К своей досаде, она заметила в серых глазах пляшущие смешинки.
– Конечно, – как можно равнодушнее отозвалась она.
– Давно ты уже в разводе? – спросил он.
– Восемь лет. – Хани удивилась, однако ее внимание целиком было сосредоточено на том, чтобы проложить путь среди всего этого хлама, при этом поддерживая хромавшего хозяина. И вновь между ними возникла какая-то очень тонкая, непонятная, непредсказуемая в своих последствиях связь.
– Извини, мне не следовало задавать такой бестактный вопрос.
Извинение прозвучало настолько искренне, что Хани невольно подумалось: этот мужчина не такой уж бесчувственный чурбан, каким показался ей с самого начала.
– Откуда у тебя Сократ? – поинтересовался Джерри.
– Сокол прилетел в заповедник с раненым крылом. Я долго лечила и выхаживала его, поэтому Сократ жил у нас в доме, хорошо тренирован и очень смышленый.
– Тогда на твоем месте, Медок, я бы сел рядом со смышленым Сократом и поговорил с ним по душам. Я бы сказал ему: «Сократ, старина, вон тот малый, который живет по соседству, ужасно зол на тебя и непременно пристрелит, если ты еще хоть раз перелетишь через забор на его территорию. Он ощиплет тебя как курицу, сварит и скормит своей большой собаке».
– Пожалуйста, прекратите! Это звучит так отвратительно!
– А вот и моя спальня. Медок. – Его голос стал глуше и как-то интимнее, и если его целью было смутить ее, то ему это прекрасно удалось.
Хани почувствовала, как легкий трепет пробежал по спине.
Осмотревшись, она убедилась, что спальня ни в чем не уступает гостиной, все тот же хаос: разбросанные книги, какие-то железки непонятного предназначения, повсюду валяется одежда, кровать не застелена, на стене висит ружье.
– Для начала мне не мешало бы принять ванну, – нахально сообщал Джерри.
– Я не собираюсь готовить для вас ванну! – возмутилась Хани и покраснела, увидев ухмылку на его лице.
Он рассмеялся и подмигнул.
– Да ладно тебе, Медок. К чему такая чопорность? Пора бы научиться вести себя посвободнее. Как же, интересно, ты развлекаешься? Идешь в лес и наблюдаешь за птичками?
– По-моему, это как раз вы слишком несерьезны, мистер Вест. Вам бы все острить да насмехаться, – холодно отозвалась Хани. – Если я сейчас уйду домой, вам придется ехать в больницу.
– Я-то не поеду, а ты можешь.
– Что могу?
– Идти домой.
– К сожалению, нет. Я обещала доктору Каллистену, что позабочусь о вас.
– Я не настаиваю, и ты мне ничего не обещала. Я и один прекрасно справлюсь.
– Ну уж нет! – воскликнула Хани и тут же спохватилась: возможно, хозяин и в самом деле хочет, чтобы она ушла. Может, именно этого он и добивается своими колкостями – чтобы непрошеная сиделка разозлилась и оставила его в покое?
– Нет, – повторила она, – я буду чувствовать себя виноватой, если с вами что-то случится. Вы не можете передвигаться без посторонней помощи среди этого хаоса. Так вот, я остаюсь до тех пор, пока не придет тот, кто там должен прийти в пять часов.
– Ты и ночь проведешь со мной, если потребуется, а, Медок?
Хани скрипнула зубами. Ну почему так случилось, что именно этот человек приобрел такую странную власть над ней, заставляя переживать целую бурю чувств. Этот чуть хрипловатый голос и проникающий прямо в душу взгляд обезоруживают ее. Хани поспешно отступила на шаг и с ужасом поняла, что краснеет. Как она ни пыталась притвориться строгой и неприступной, но знала, что яркий румянец выдает ее.
– Если в этом возникнет необходимость, то да, – как можно непринужденнее ответила она. – Но ведь вы говорили, что в пять кто-то появится.
– Угу, – буркнул Джерри, – непременно появится. – Похлопав рукой по постели, он произнес: – Иди сюда, Медок, и расскажи мне что-нибудь.
– Что?
– Посиди со мной. – Его голос творил с ней что-то невероятное.
– Нет, благодарю.
– Ты боишься?
Хани метнула в него гневный взгляд и сразу поняла, что попалась. А голос, зазвучавший по-новому, ставший мягким и бархатным, проникал прямо в душу.
– Значит, все-таки боишься. Трудно поверить, что тебе тридцать лет. Может, ты приврала для самозащиты?
– Нет, мне на самом деле тридцать лет, и я нисколько вас не боюсь, мистер Вест. – В доказательство своих слов Хани храбро присела на краешек кровати.
Джерри протянул руку и взял ее за запястье. Она попыталась вырвать руку, но он только еще крепче сжал пальцы.
– Ты останешься со мной на всю ночь, если я буду один? Если не придет Рей?
– Да, только, пожалуйста, не воображайте ничего лишнего!
– Ты прелесть, Медок. Но не бойся, я не затаскиваю женщин в свою постель силой. Только по взаимному согласию.
Он прикрыл глаза, и Хани воспользовалась возможностью повнимательнее рассмотреть мужчину, лежавшего перед ней, в который раз пытаясь определить, каков он на самом деле. Темно-каштановые непослушные пряди курчавятся вокруг ушей, твердые скулы резко очерчены, потемневший от отросшей щетины сильный подбородок говорит о властности. Над распахнутым воротом трикотажной рубашки виднеются темные завитки волос, а короткие рукава обтягивают мускулистые руки. Кожаный ремень с массивной медной пряжкой опоясывает узкие, стройные бедра, обтянутые плотной джинсовой тканью.
– Надеюсь, тебе нравится то, что ты видишь, Медок?
Она испуганно вскинула глаза к его лицу и обнаружила, что он внимательно наблюдает за ней. Хани так смутилась, что даже не пыталась скрыть заливший ее румянец. На ее слабую попытку высвободить руку хозяин дома лишь сильнее сжал тонкое запястье. Хани вовсе не собиралась начинать борьбу, она затихла, вопросительно поглядев на него.
– Я…э-э… – промямлила она, но так и не придумала, что сказать.
Джерри усмехнулся.
– А может, ты не такая уж недотрога, как кажешься. Твое маленькое исследование показывает, что нет. Да и мысли твои сейчас были не из тех, в которых хотелось бы признаться. Я прав, а, Медок? А ты ужасно хорошенькая, когда вот так волнуешься.
Последние слова вывели Хани из себя, а дурацкое прозвище «Медок», которое он вставлял в каждую фразу, лишь усиливало ее раздражение. Хотелось бы заставить Джерри Веста относиться к ней хотя бы серьезно, если уж не удалось внушить ему ни капли уважения.
– Отпустите мою руку.
– Побудь со мной еще немного.
– Я думаю, мне лучше уйти, если вы так любите одиночество.
– Время от времени я не имею ничего против компании. Хочешь есть?
– Нет, но, если хотите, я могу поискать что-нибудь для вас.
– Не отказался бы. Я так голоден, что мог бы, наверное, слопать даже твоего сокола. – Он засмеялся.
– Это совсем не смешно, – возмутилась Хани.
– Ну почему же? Этот твой Сократ лакомый кусочек. Откуда, кстати, у него такое имя?
– Я же говорила, что он очень умный. Иногда мне кажется, что он понимает человеческую речь.
– Гм. Престранная птица, скажу я вам. А как ты с ним обращаешься? Берешь на руки и гладишь?
– Конечно же нет. Он прилетает и садится на подоконник на кухне, и я беседую с ним… – Увидев смеющееся лицо Джерри, Хани осеклась и замолчала. – Пойду посмотрю, чем можно вас покормить.
Она легко отыскала кухню. Застекленные шкафы и полки были сплошь заставлены тарелками, мисками, цветочными горшками, старыми вазами, повсюду валялись газеты и садовые инструменты, занавески на окнах выгорели от солнца. И только одна стена была увешана рядом блестящих кастрюль. Несмотря на беспорядок, грязной посуды и пыльных углов здесь не было.
Ветер на улице усилился. Хани подумала о Люке и забеспокоилась, не замерзнет ли он. Потом она вспомнила его худую фигурку, одетую в синюю куртку, джинсы, теплые ботинки и вязаную шапку, натянутую до самого лба, и улыбнулась. Нет, он не замерзнет.
Вдруг ее осенило, что если рассказать Джерри Весту о том, как сын привязан к Сократу, это, возможно, тронет его. Несомненно, он не лишен доброты.
Откуда-то из глубины дома раздался телефонный звонок, потом смолк – вероятно, Джерри ответил.
Открыв холодильник, Хани стала разглядывать его содержимое: нижняя полка была заставлена банками с пивом, на второй стояли баночки и бутылки с соусами и приправами, а также лежали упаковки с сыром. В морозилке была сырая говядина и несколько замороженных бифштексов. Принявшись всерьез исследовать съестные припасы, Хани обнаружила в хлебнице хлеб, в кладовой – кастрюлю с квашеной капустой, банки с кетчупом и острым мексиканским перцем, смесь из маринованных овощей. Закончив осмотр, она вернулась в спальню.
Джерри лежал, подложив под спину подушки, и читал какой-то журнал. Услышав ее шаги, он поднял глаза.
– Это звонил Рей, – объяснил он. – Он немного задержится, но ты, Медок, если хочешь, можешь идти домой.
– Нет, я ведь сказала, что останусь. А во сколько должен приехать этот Рей?
– Рей – мой сын. – Джерри усмехнулся.
– О… – только и смогла вымолвить пораженная Хани.
– Да, Медок. Когда-то я был женат, но теперь вдовец. Рей звонил предупредить, что сегодня школьный автобус опоздает.
Хани подумала, что Люк, должно быть, тоже звонил предупредить ее о том же, но, отправляясь в лес, она не взяла с собой мобильный, а после было не до этого.
– Значит, и Люк опоздает.
– Люк – это твой сын, Медок?
– Да.
Хани заметила, что Джерри рассматривает ее медленным ленивым взглядом, как бы заново оценивая. Она уже говорила ему, что у нее есть сын, но, по-видимому, он не придал ее словам значения и теперь оценивал эту информацию по-новому. Чувствуя, как взгляд Джерри опускается все ниже, Хани представляла, что он делает это не глазами, а руками. Его откровенная чувственность обжигала ее словно огонь. Она затаила дыхание, не замечая, как натянулась трикотажная кофточка, еле сдерживая вздымавшуюся грудь. Взгляды их встретились. У Хани возникло желание спрятаться, защитить свое тело от пронизывающих мужских глаз.
Взяв себя в руки, она вздернула подбородок и надменно спросила:
– Вы закончили?
– Нет, – тихо отозвался Джерри. – Хочешь узнать, чего бы мне сейчас хотелось больше всего?
– Нет! – чуть не крикнула Хани.
Он улыбнулся.
– Ты боишься, Медок? И как это ты только умудрилась выйти замуж и родить ребенка? Что за мужчина был твой муж?
– Он был совсем не похож на вас, – парировала Хани. Меньше всего ей хотелось обсуждать с Джерри свое замужество. Его взгляд проникал, казалось, в самую душу, пригвождая ее к месту.
Помолчав с минуту, Джерри спросил:
– В какую школу ходит твой сын?
– В начальную Лайлы Смитсон.
– Вот это да! Сколько же ему лет?
– Восемь с половиной.
– Почти столько, сколько и Рею. Ему в прошлом месяце исполнилось девять. Но я никогда не слышал, чтобы он рассказывал о Люке Бартоне, правда живем мы здесь недавно.
– Люк тоже не упоминал о вашем сыне, он немного застенчив и не слишком общителен.
– Как и его мама, – ехидно заметил Джерри.
Вспомнив, что собиралась приготовить обед, Хани повернулась, чтобы идти на кухню.
– Это все, что есть у вас из продуктов? – поинтересовалась она.
– Ну да. Там полно всего. Разве мало тебе четырех бифштексов, да и всего остального тоже?
– Но я не нашла никаких молочных продуктов и круп.
– А, ты о мальчишке. Только не надо затевать поучительных бесед о правильном питании, ладно, Медок? – Джерри устало закрыл глаза.
– Но у вас девятилетний сын, ему нужно сбалансированное питание.
– Он и без него растет как на дрожжах.
– То, что вы говорите, ужасно. То, что вы позволяете ребенку питаться одним мясом и острым перцем, неприемлемо.
– Черт, я же просил без нравоучений, Медок!
Хани разозлилась не на шутку.
– Ну вот что, мистер Вест. Вы несносный и отвратительный сквернослов и безответственный родитель.
Серые глаза Джерри сверкнули морозным холодом. Он выпрямился и сел. В эту минуту Хани порадовалась, что он не сможет встать с постели. В испуге она отшатнулась под напором его уничтожающего взгляда.
– Вам нельзя наступать на ногу, мистер Вест. Ложитесь, – быстро проговорила она.
– Полегче, Хани Бартон. Говори спасибо, что я и в самом деле пока не в состоянии самостоятельно передвигаться. Но я тебя предупреждаю…
Сердце у Хани упало, ей нечего было ответить. Неожиданно рядом зарычал Геркулес.
– Место, Геркулес! – прикрикнул на него Джерри, и собака послушно легла, положив морду на вытянутые лапы.
Растроганная неожиданной поддержкой, Хани присела рядом с собакой на корточки и погладила ее по голове, отчего та радостно завиляла хвостом.
– Хорошая собачка, умница, – ласково приговаривала Хани. – Твой несносный хозяин напугал тебя, да? – Она торжествующе улыбнулась Джерри.
– Жаль, что я не назвал его Иудой.
– Собаки сразу чувствуют хороших людей.
– Глупости, – не согласился Джерри, но в глазах его плясали озорные искорки.
– И плохих, кстати, тоже, – добавила Хани. – Лежите, я принесу вам пива. – Она улыбнулась напоследок и вышла из спальни.
Геркулес побежал следом за ней.
В кухне собака принялась царапать входную дверь. Хани выпустила ее во двор и немного понаблюдала, как та носится по двору. Затем достала банку пива из холодильника и понесла в комнату. Войдя, услышала, как порывом ветра с силой захлопнуло дверь.
3
Хани окинула взглядом комнату и увидела, что кровать пуста. Значит, это вовсе не ветер захлопнул дверь! Сердце ее замерло. Потом ёкнуло. И она резко обернулась.
Сильная рука обвилась вокруг нее, другой Джерри забрал у нее бутылку с пивом и поставил на край стола.
– Мистер Вест!
– Не бойся, я не кусаюсь, – пробормотал Джерри, приподняв в усмешке уголок рта.
Сильная рука обвилась вокруг нее, другой Джерри забрал у нее бутылку с пивом и поставил на край стола.
– Мистер Вест!
– Не бойся, я не кусаюсь, – пробормотал Джерри, приподняв в усмешке уголок рта.