Лессинг Готхольд-Эфраим. Эмилия Галотти

   Принц. А за что награждать вас?
   Маринелли. За то, что я рисковал из-за этого жизнью... Когда я увидел, что ни серьезными словами, ни насмешками нельзя заставить графа пожертвовать любовью ради почестей, я попытался вывести его из себя. Я наговорил ему таких вещей, что он забылся. Он стал оскорблять меня. Я потребовал удовлетворения, немедленного удовлетворения, тут же, на месте. Я думал так: или он меня, или я его. Если я его, то поле битвы наше. Если же он меня, ну так что ж? В этом случае ему придется бежать, и принц по крайней мере выиграет время.
   Принц. Вы бы сделали это, Маринелли?
   Маринелли. Ах, надо бы заранее знать, когда так глупо проявляешь готовность пожертвовать собой ради (сильных мира сего, надо бы заранее знать, какова будет их признательность.
   Принц. А как граф? Молва говорит, что он не позволит два раза повторить ему подобные вещи.
   Маринелли. Смотря по обстоятельствам, конечно... Кто может поставить ему это в упрек? Он возразил, что у него сегодня есть дело поважнее, чем драться со мной, и назначил мне встречу через неделю после своей свадьбы.
   Принц. С Эмилией Галотти! Одна мысль об этом сводит меня с ума! И вы удовольствовались этим и ушли. И вот приходите ко мне и хвастаете, что рисковали жизнью из-за меня, что жертвовали собой!
   Маринелли. Что же я должен был, ваша светлость, еще сделать?
   Принц. Еще сделать? Словно вы что-то сделали!
   Маринелли. Разрешите все же узнать, ваша светлость, что вы сами сделали для себя? Вам удалось поговорить с нею в церкви? О чем вы с ней договорились?
   Принц (презрительно). Какое любопытство! Что ж, я могу удовлетворить его. О, все шло наилучшим образом... Вам не нужно больше беспокоиться, слишком услужливый друг мой! Более, чем полпути, прошла она навстречу моим желаниям. Я должен был сейчас же взять ее с собой. (Холодно и повелительно.) Ну, теперь вы узнали, что хотели... и можете итти!
   Маринелли. "И можете итти"! Да, да, так кончается песня. Так оно было бы, если бы я и попытался совершить невозможное... Невозможное, сказал я? Конечно, это не было бы невозможно, но в достаточной мере рискованно. Если бы невеста была в нашей власти, ручаюсь, что из свадьбы ничего бы не вышло.
   Принц. Эх! За что только этот человек не поручится! Мне только стоило бы дать вам отряд моих телохранителей, вы бы устроили засаду на большой дороге, напали бы с пятьюдесятью солдатами на карету, вытащили бы оттуда девушку и с торжеством привели бы ее ко мне.
   Маринелли. Был уже случай, что девушку увезли насильно, и в этом не увидели насильственного похищения.
   Принц. Если бы вы были способны это сделать, вы бы так много не болтали об этом.
   Маринелли. Однако за исход дела нельзя было бы ручаться... При этом всегда возможны несчастные случаи.
   Принц. Не правда ли, ведь это мой обычай - возлагать на людей ответственность за то, за что они не могут отвечать?
   Маринелли. Итак, ваша светлость...
   Вдали слышен выстрел.
   Ах, что это? Не послышалось ли мне? Ваша светлость, вы не слышали выстрела? Вот опять!
   Принц. В чем дело? Что случилось?
   Маринелли. А как вы думаете? Что, если я оказался деятельнее, чем вы полагали?
   Принц. Деятельнее?.. Так расскажите...
   Маринелли. Одним словом: то, о чем я говорил, сейчас осуществляется.
   Принц. Возможно ли?
   Маринелли. Только не забывайте, принц, в чем вы мне сейчас ручались... Я имею еще раз ваше слово...
   Принц. Но меры таковы...
   Маринелли. Таковы, какими только могут быть! Исполнение доверено людям, на которых я могу положиться. Дорога проходит возле самой ограды зверинца. Здесь часть моих людей нападет на карету, как будто для грабежа. Остальные, с которыми один из моих слуг, бросятся из зверинца, будто бы на помощь жертвам. Во время драки, которую для виду затеют и те и другие, мой слуга должен схватить Эмилию, словно желая ее спасти, и через зверинец принести во дворец... Так мы уговорились. Что скажете теперь, принц?
   Принц. Вы изумляете меня столь странным образом... На меня напал страх.
   Маринелли подходит к окну.
   На что вы смотрите?
   Маринелли. Это должно быть там! Так и есть! Кто-то в маске уж перескочил через ограду... без сомнения, чтоб донести мне об успехе... Удалитесь теперь, ваша светлость.
   Принц. Ах, Маринелли...
   Маринелли. Ну? Не правда ли, теперь я слишком много сделал, а еще минуту назад - слишком мало?
   Принц. Нет, не то. Но мне во всем этом неясно...
   Маринелли. Неясно? Лучше все... разом! Скорей удалитесь. Маска не должна увидеть вас...
   Принц уходит.
   Явление второе
   Маринелли и вскоре за тем Анжело.
   Маринелли (снова подходит к окну). Карета медленно возвращается в город. Как медленно! И у каждой дверцы по слуге?.. Эти признаки мне не нравятся. Это значит, что дело удалось лишь наполовину. Это значит, что осторожно везут домой раненого, а не убитого. Маска спускается. Это сам Анжело. Отчаянная голова! Он знает здесь все ходы. Он делает мне знаки. Должно быть, уверен в успехе своего дела. Ах, господин граф, вы не хотели ехать в Массу, теперь вы должны ехать в более дальний путь! Кто вас так хорошо познакомил с обезьянами? (Подходит к двери.) Да, они презлые! Ну, Анжело?
   Анжело (снимает маску). Будьте наготове, господин камергер. Ее сейчас должны привести.
   Маринелли. Ну, как кончилось дело?
   Анжело. По-моему, отлично.
   Маринелли. Что с графом?
   Анжело. К вашим услугам! Так-то! Но его, должно быть, кто-то предупредил. Он не совсем' был неподготовлен.
   Маринелли. Скорее скажи мне все. Он убит?
   Анжело. Мне жаль этого доброго господина.
   Маринелли. Ну, вот тебе за твое сострадательное сердце. (Дает ему кошелек с золотом.)
   Анжело. Все кончено и с моим славным Николо! Ему пришлось также поплатиться.
   Маринелли. Вот как? Потери с обеих сторон?
   Анжело. Этого честного парня мне жаль до слез! Хотя вот это (взвешивает в руке кошелек) на одну четверть утешает меня. Ведь я его наследник, я отомстил за его смерть. Таков наш закон - хороший закон; по-моему, он словно создан для поддержания дружбы и верности. Этот Николо, господин камергер...
   Маринелли. А ну тебя с твоим Николо! Граф, что граф?
   Анжело. Чорт возьми! Граф ловко в него угодил. Зато и я угодил в графа! Он повалился. Если он еще живым вернулся в карету, то ручаюсь, что живым из нее он не выйдет.
   Маринелли. Если только все это действительно так, Анжело.
   Анжело. Пусть я лишусь службы у вас, если это неверно. Есть ли у вас еще какие-нибудь приказания? Ведь мне предстоит очень далекий путь: мыхотим еще сегодня перебраться за границу,
   Маринелли. Так ступай.
   Анжело. Если снова что-нибудь понадобится, господин камергер, вы знаете, где обо мне спросить. То, на что может решиться кто-либо другой, и для меня не бог весть какая хитрость. А я дешевле любого другого. (Уходит.)
   Маринелли. Это хорошо, однако ж не вполне. Эх, Анжело! Как можно быть таким скрягой! Он, конечно, заслуживал еще одного выстрела. А как он, верно, должен сейчас мучиться, бедный граф!.. Эх, Анжело! Это значит плохо заниматься своим ремеслом и только портить дело!.. Однако принц пока ничего не должен знать. Пусть сперва он сам признает, как выгодна ему эта смерть. Эта смерть... Чего бы я не дал, лишь бы увериться, что это так!
   Явление третье
   Принц и Маринелли.
   Принц. Вот она идет по аллее. Она спешит, слугу оставила позади. Словно страх окрыляет ее. Она не подозревает еще ни о чем. Думает только, что спаслась от разбойников... Но долго ли это будет так?
   Маринелли. Но она все же в наших руках.
   Принц. А разве мать ее не разыщет? Разве граф не последует за ней? Что же мы будем потом делать? Как смогу я не пустить ее к ним?
   Маринелли. На все это я, разумеется, еще не могу дать ответа. Увидим. Потерпите, ваша светлость. Нужно же было сделать первый шаг.
   Принц. Зачем? Если нам придется отступить?
   Маринелли. Может быть, и не придется. Тут тысяча вещей, на которые можно будет опереться... И разве вы забыли самое главное?
   Принц. Как могу я забыть то, о чем, конечно, и не думал. Самое главное? Что же это?
   Маринелли. Искусство нравиться, искусство убеждать... в нем никогда не ощущал недостатка принц, который любит.
   Принц. Никогда не ощущал недостатка? Кроме тех случаев, когда оно ему было всего нужней... Я сегодня уже совершил весьма неудачную попытку применить это искусство. Ни комплиментами, ни клятвами не мог я вырвать у нее хотя бы слово. Немая и дрожащая, с опущенной головой стояла она, словно преступница, что слушает свой смертный приговор. И меня заразил ее страх, я задрожал и кончил тем, что просил о прощении. Я едва осмелюсь снова заговорить с ней. Во всяком случае я не решусь встретить ее здесь, когда она войдет. Вы, Маринелли, должны ее принять. Я буду здесь поблизости, послушаю, какой оборот примет дело, и войду, когда соберусь с силами.
   Явление четвертое
   Маринелли и вскоре потом его слуга Баттиста с Эмилией.
   Маринелли. Если только она не видела своими глазами, как он упал... А она не могла этого видеть, ведь она так поспешно умчалась... Вот она идет. Я тоже не хочу быть первым, на кого упадет ее взгляд. (Прячется в углу залы.)
   Баттиста. Сюда пожалуйте, сударыня.
   Эмилия (тяжело дыша). Ах!.. Ах!.. Благодарю вас, друг мой... Благодарю вас. Но боже, боже! Где я?.. И совсем одна! Где осталась моя матушка? Где граф? Ведь они идут за нами? Вслед за мной?
   Баттиста. Я полагаю.
   Эмилия. Вы полагаете? Вы не знаете? Вы ее не видели? Разве позади нас не стреляли?
   Баттиста. Стреляли? Будто?
   Эмилия. Конечно! И пуля настигла графа или матушку...
   Баттиста. Сейчас пойду за ними.
   Эмилия. Не уходите без меня... Я пойду с вами. Я должна пойти с вами. Пойдемте, мой друг!
   Маринелли (внезапно появляется). Ах, сударыня! Какое несчастье или, вернее, какое счастье, какое счастливое несчастье доставило нам честь...
   Эмилия (удивленно). Как? Вы здесь, сударь? Значит, я у вас? Извините меня, господин камергер. Недалеко отсюда на нас напали разбойники. Добрые люди пришли нам на помощь. Этот честный человек вынес меня из кареты и привел сюда... Но я страшусь мысли, что спасена я одна. Матушка моя еще в опасности. Позади нас даже стреляли. Ее, может быть, убили. А я жива еще. Простите меня... Я должна итти, я должна вернуться туда, где мне следовало остаться...
   Маринелли. Успокойтесь, сударыня. Те, кто дорог вам, о ком вы так беспокоитесь, скоро будут с вами. Все же, Баттиста, ступай, сбегай туда. Они могут не знать, где находится ее милость. Они, может быть, ищут ее в одной из пристроек в саду. Приведи их тотчас же сюда!
   Баттиста уходит.
   Эмилия. Правда? Все они спасены? С ними ничего не случилось? Ах, какой это страшный день для меня! Но я не должна здесь оставаться. Я должна поспешить им навстречу...
   Маринелли. К чему же, сударыня? Вы и так еле дышите, совсем без сил. Отдохните еще, соблаговолите пройти в другую комнату, там вам будет удобнее. Бьюсь об заклад, что принц там уже успокаивает дражайшую, почтенную вашу матушку и сейчас приведет ее к вам.
   Эмилия. Кто? Как вы сказали?
   Маринелли. Наш всемилостивейший принц.
   Эмилия (в сильном смущенье). Принц?
   Маринелли. При первой вести он помчался вам на помощь. Он крайне возмущен, что на подобное преступление могли осмелиться так близко от его резиденции, почти на его глазах. Он приказал найти преступников, и когда они будут пойманы, им назначат неслыханное наказание.
   Эмилия. Принц? Где же я, в таком случае?
   Маринелли. В Дозало, на вилле принца.
   Эмилия. Какой случай! И вы думаете, что он сам может скоро прийти сюда? Но, конечно, вместе с моей матушкой?
   Маринелли. Вот и он.
   Явление пятое
   Принц, Эмилия, Маринелли.
   Принц. Где она? Где? Мы разыскиваем вас повсюду, прекраснейшая Эмилия. Вы хорошо чувствуете себя? Ну, тогда все хорошо! Граф и ваша матушка...
   Эмилия. Ах, ваша светлость! Где они? Где моя матушка?
   Принц. Недалеко отсюда. Совсем поблизости.
   Эмилия. Боже, в каком состоянии я, может быть, увижу матушку или графа! Это, конечно, так! Ведь вы что-то скрываете от меня, ваша светлость. Я вижу, вы что-то скрываете от меня.
   Принц. Да нет, нет! Дайте мне вашу руку и следуйте за мной без страха.
   Эмилия (нерешительно). Однако... если с ними ничего не случилось... если предчувствие обманывает меня... почему же они не здесь? Почему они не пришли вместе с вами, ваша светлость?
   Принц. Так поспешите же, сударыня, и вы увидите, как все страшные картины сразу исчезнут.
   Эмилия. Что мне делать? (Ломает руки.)
   Принц. Как, сударыня? Я внушаю вам подозрение?
   Эмилия (бросается на колени перед принцем). У ваших ног, принц...
   Принц (поднимая ее). Я крайне пристыжен... Да, Эмилия, я заслужил этот немой упрек. Мое поведение сегодня утром ничем нельзя оправдать... в лучшем случае его можно извинить. Простите меня за слабость. Я не должен был беспокоить вас никакими признаниями, от которых не мог ожидать никакого успеха. Я достаточно был наказан тем безмолвным смущением, с которым вы их слушали, или, вернее, не слушали... И этот случай, благодаря которому мне снова дано счастье видеть вас и говорить с вами, прежде чем исчезнут все мои надежды... этот случай я мог бы истолковать как знак благосклонной судьбы... истолковать как чудесную отсрочку окончательного приговор а, чтобы еще раз осмелиться просить о помиловании, но я хочу - не дрожите, сударыня! зависеть единственно и только от вашего взгляда. Ни единое слово, ни единый вздох не должен вас оскорбить... Только не терзайте меня вашим недоверием. Только не сомневайтесь ни на минуту в вашей неограниченной власти надо мной. Только бы вам никогда не приходило в голову, что вы нуждаетесь в чьей-либо защите от меня... А теперь идемте, сударыня... пойдемте туда, где вас ожидает чудесная радость, которой вы более достойны. (Уводит ее почти насильно.) Следуйте за нами, Маринелли!
   Маринелли. "Следуйте за нами". Это должно означать - "не следуйте за нами"! Да зачем мне и следовать за ними? Пусть теперь увидит, как далеко удастся ему довести дело с ней с глазу на глаз... Единственная моя забота не допустить, чтобы кто-нибудь им помешал. От графа я этого не ожидаю. Но ее мать, ее мать! Меня бы очень удивило, если бы она спокойно удалилась и оставила дочь на произвол судьбы.
   Входит Баттиста.
   Ну, Баттиста? Что слышно?
   Явление шестое
   Баттиста, Маринелли.
   Баттиста (поспешно). Мать, господин камергер...
   Маринелли. Я так и думал! Где она?
   Баттиста. Если вы этого не предупредите, то она будет здесь через минуту... Я вовсе не хотел искать ее, как вы мне для виду приказали, но вдруг услышал вдали ее крик. Она напала на след дочери, а может быть, и на след всей нашей затеи! Все люди, какие только есть в этой уединенной местности, собрались вокруг нее, и каждый хочет быть ее проводником. Не знаю, сказали ли ей уже, что принц и вы здесь... Что вы думаете делать?
   Маринелли. Посмотрим. (Размышляет.) Не впустить ее, раз она знает, что дочь ее здесь? Это не годится... Конечно, она вытаращит глаза, когда увидит волка с овечкой. Глаза? Это еще куда ни шло. Но да смилуется небо над нашими ушами! Ну что ж! Ведь и лучшие легкие истощают свою силу, даже у женщин. Все они перестают кричать, когда уж не могут больше... Однако ж это мать, и нужно, чтоб она была на нашей стороне... Насколько я знаю матерей, то стать чем-то вроде тещи принца - это польстило бы большинству из них. Пускай войдет сюда, Баттиста, пускай войдет!
   Баттиста. Вы слышите? Вы слышите?
   Клаудия (за сценой). Эмилия! Эмилия! Дитя мое, где ты?
   Маринелли. Ступай, Баттиста. Постарайся только выпроводить ее любопытных спутников.
   Явление седьмое
   Клаудия Галотти, Баттиста, Маринелли.
   Клаудия (входит в дверь в тот момент, когда Баттиста собирается выйти). Ах, это он вытащил ее из кареты! Он увел ее. Я узнаю тебя. Кто ты? Говори, несчастный!
   Баттиста. И это - благодарность мне?
   Клаудия. О, если ты заслуживаешь благодарности (более мягким тоном), так прости меня, честный человек!.. Где она?.. Не разлучайте меня дольше с ней! Где она?
   Баттиста. О, ваша милость, она и в раю господнем не могла бы быть в большей безопасности... Вот мой господин, он проведет вашу милость к ней. (Людям, которые хотят войти.) Эй, вы! Назад!
   Явление восьмой
   Клаудия Галотти и Маринелли.
   Клаудия. Твой господин? (Увидев Маринелли, отступает назад.) Ах! Это и есть твой господин? Вы здесь, сударь! И дочь моя здесь? И вы, вы проводите меня к ней?
   Маринелли. С величайшей радостью, сударыня.
   Клаудия. Погодите!.. Мне только что пришло в голову... Ведь это были вы, не правда ли? Это вы сегодня утром разыскивали графа в моем доме? Это с вами я оставила его наедине? Это с вами у него произошла ссора?
   Маринелли. Ссора? Это для меня ново. Небольшой спор по делам принца...
   Клаудия. И вас зовут Маринелли?
   Маринелли. Маркиз Маринелли.
   Клаудия. Значит, так и есть! Слушайте же, господин маркиз... Маринелли... Имя Маринелли было... вместе с проклятьем... Нет, я не стану клеветать на благородного человека... Без всякого проклятья... Проклятье я прибавила сама... Имя Маринелли было последним словом умирающего графа.
   Маринелли. Умирающего графа? Графа Аппиани? Вы слышите, сударыня, что сильнее всего поражает меня в ваших странных словах... умирающего графа?.. Что вы еще хотели сказать, я просто не понимаю...
   Клаудия (медленно и с горечью). Имя Маринелли было последним словом умирающего графа! Вы теперь понимаете? Сперва я не поняла: это было сказано с таким выражением... с таким выражением... Я слышу этот тон еще сейчас! Где был мой разум? Как я сразу не поняла, что значит этот тон?
   Маринелли. Что ж, сударыня! Я был с давних пор другом графа, его вернейшим другом. Итак, если он, умирая, произнес мое имя...
   Клаудия. Но каким тоном? Я не могу его воспроизвести, не могу описать, но в нем заключалось все, все!.. Как? Напавшие на нас были грабители? Это были убийцы, подкупленные убийцы! И "Маринелли, Маринелли" - вот было последнее слово умирающего графа! И каким тоном он произнес его!
   Маринелли. Каким тоном? Слыхано ли, чтобы обвинение, выдвинутое против честного человека, основывалось на выражении голоса, который кто-то услышал в минуту испуга?
   Клаудия. Ах, если бы только звук этого голоса я могла представить на суд!.. Но горе мне! Я забываю из-за него о моей дочери! Где она? Что с нею? Тоже убита? Чем же виновата моя дочь, что Аппиани был твоим врагом?
   Маринелли. Я прощаю все это испуганной матери. Пойдемте, сударыня. Ваша дочь здесь, в одной из соседних комнат. Надеюсь, она уже совсем оправилась от испуга. С нежнейшей заботливостью сам принц занят ею...
   Клаудия. Кто? Кто - сам?
   Маринелли. Принц.
   Клаудия. Принц? В самом деле принц! Наш принц?
   Маринелли. Какой же еще?
   Клаудия. Если так, я - несчастная мать! А ее отец, ее отец! Он проклянет час ее рождения! Он проклянет меня!
   Маринелли. Ради всего святого, сударыня! Что это вам приходит в голову?
   Клаудия. Все ясно! Разве нет? Сегодня в храме! Пред очами пречистой девы! В присутствии предвечного началось это мерзкое дело. Там оно началось... (Обращаясь к Маринелли.) Убийца! Трусливый, презренный убийца! Тебе нехватает мужества, чтобы убивать своей рукой, но ты достаточно гнусен, чтобы убивать для удовлетворения чужой похоти! Чтобы убивать с чужой помощью! Отребье среди убийц! Честные убийцы не потерпят тебя в своем кругу! Да, тебя! Тебя! Почему бы мне в едином слове не изрыгнуть тебе в лицо всю мою желчь, всю мою слюну! Тебе! Тебе, сводник!
   Маринелли. Вы бредите, добрая женщина... Но умерьте по крайней мере ваши дикие крики, подумайте, где вы находитесь.
   Клаудия. Где я? Подумать, где я? Какое дело львице, в чьем лесу она рычит, если у нее похитили детенышей?
   Эмилия (за сценой). Ах, моя мать! Я слышу ее голос!
   Клаудия. Ее голос! Это она! Она меня услышала! И я не должна была кричать? Где ты, дитя мое? Иду, я иду! (Бросается в соседнюю комнату, Маринелли за ней.)
   ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
   Там же.
   Явление первое
   Принц, Маринелли.
   Принц (выходя из комнаты). Идите сюда, Маринелли! Мне надо отдохнуть... И нужно получить от вас объяснение.
   Маринелли. Ну и материнская же ярость! Ха-ха-ха!
   Принц. Вы смеетесь?
   Маринелли. Если бы вы видели, принц, как эта мать неистовствовала здесь, в зале... Вы слышали, как она вопила... и как она сразу стала ручной при первом же взгляде на вас... Ха-ха! Я отлично знаю - ни одна мать не выцарапает глаза принцу за то, что он находит ее дочь прелестной.
   Принц. Вы плохой наблюдатель! В объятия матери дочь упала без чувств. Из-за этого, а не из-за меня мать забыла свой гнев. Дочь, а не меня она щадила, когда не сказала громче и отчетливей то, что я предпочел бы не слышать и не понять.
   Маринелли. Что же именно, ваша светлость?
   Принц. Зачем притворяться? Говорите же прямо! Правда это или нет?
   Маринелли. А если бы и правда?
   Принц. Если бы и правда? Значит, это правда? Он убит? Убит? (Угрожающе.) Маринелли, Маринелли!
   Маринелли. Так что же?
   Принц. Клянусь богом! Клянусь вседержителем-богом! Я не повинен в этой крови... Если бы вы заранее мне сказали, что это будет стоить жизни графу... Нет, ни за что! Даже если бы это стоило жизни мне самому!..
   Маринелли. Если бы я вам сказал заранее? Словно его смерть входила в мои планы! Я строго-настрого приказал Анжело, чтоб никому не причинили никакого вреда. Все обошлось бы без малейшего насилия, если бы граф первый не прибег к нему. Он неожиданно уложил выстрелом одного из наших людей.
   Принц. Да, право, ему следовало бы понимать шутки!
   Маринелли. Анжело тогда пришел в ярость и отомстил за смерть своего товарища...
   Принц. Конечно, это вполне естественно!
   Маринелли. Я сделал ему строжайший выговор за это.
   Принц. Сделали выговор? Как это дружелюбно! Предупредите его, чтобы его нога не ступала в мои владения. Мой выговор не будет столь дружелюбным.
   Маринелли. Прекрасно! Я и Анжело, умысел и случайность - все это одно и то же... Правда, заранее было условлено, заранее было обещано, что никакой несчастный случай, который мог бы при этом произойти, не будет поставлен мне в вину.
   Принц. Вы говорите - который мог бы произойти? Или который должен был произойти?
   Маринелли. Чем дальше, тем лучше! Однако, ваша светлость, прежде чем вы мне скажете напрямик, кем вы меня считаете... выслушайте один довод. Смерть графа мне отнюдь не безразлична. Я его вызвал на поединок. Он должен был дать мне удовлетворение. Он покинул этот мир, не дав его мне. Моя честь остается запятнанной. Допустим, что при всех других обстоятельствах я заслуживал бы тех подозрений, которые вы питаете на мой счет, но неужели и в этом случае... (С притворным жаром.) Кто может так думать обо мне?
   Принц (уступая). Ну, хорошо, хорошо!
   Маринелли. Если б он был еще жив! О, если бы он был еще жив! Я бы отдал за это все, все на свете (с горечью); даже милость моего принца, эту бесценную милость, которую нужно неусыпно беречь, я бы отдал за это!
   Принц. Я понимаю... Ну, хорошо, хорошо. Его смерть была случайностью, чистой случайностью. Вы ручаетесь за это, и я вам верю. Но кто еще этому поверит? Мать? Эмилия? Свет?
   Маринелли (холодно). Вряд ли.
   Принц. А если этому не поверят, то что же подумают? Вы пожимаете плечами? Вашего Анжело будут считать орудием, а настоящим убийцей - меня...
   Маринелли (еще холоднее). Очень может быть.
   Принц. Меня! Меня самого! Или я должен с этой же минуты отказаться от всякой мысли об Эмилии...
   Маринелли (совершенно невозмутимо). Что вы должны были бы сделать и в том случае, если бы граф остался в живых.
   Принц (гневно, но тотчас овладев собой). Маринелли! Не доводите меня до исступления... Пусть будет так. Допустим: это - так! Ведь вы хотите только сказать, что смерть графа для меня счастье, что это величайшее счастье, которое могло выпасть на мою долю... единственное счастье, которое могло оказаться полезным для моей любви. Против этой смерти, если уж она такое счастье для меня, нельзя возражать. Одним графом больше на свете или меньше! Правильно ли я вас понял? Хорошо! И я не страшусь маленького преступления. Только, любезный друг, оно должно быть маленьким, тайным преступлением, должно быть маленьким и спасительным преступлением. А чаше, видите ли, не было ни тайным, ни спасительным. Оно, правда, очистило бы путь, но тотчас же закрыло бы его снова. Всякий может обвинить вас в этом преступлении. Лучше бы нам никогда не совершать его. И все это - последствие мудрых, необыкновенных мер, принятых вами?
   Маринелли. Если вы так велели...
   Принц. Как же иначе? Я требую объяснений!
   Маринелли. Мне ставится в счет то, что к нему и не относится.
   Принц. Требую объяснений!
   Маринелли. Я к ним готов! Что произошло от мер, которые я принял? Уж не то ли, что на принца при этом несчастном случае падает столь явное подозрение? Тому причиной ловкая штука, которую сам принц соизволил проделать в дополнение к моим мерам.
   Принц. Я?
   Маринелли. Разрешите мне вам сказать, что шаг, предпринятый вами сегодня утром в церкви - с каким бы соблюдением приличий он ни был сделан и как бы он ни был неизбежен для вас, - шаг этот все же не входил в наш расчет.
   Принц. Что же он нарушил?
   Маринелли. Конечно, не окончательно весь расчет, но пока что какую-то его часть.
   Принц. Гм! Вполне ли я вас понимаю?
   Маринелли. Итак, скажем коротко и крайне просто: когда я взялся за это дело, Эмилия еще ничего не знала о любви-принца, не правда ли? И мать Эмилии еще менее. А что, если я все строил на этом? И принц подкопал фундамент моего здания.
   Принц (ударяя себя по лбу). Проклятие!
   Маринелли. Что, если он сам выдал свои намерения?
   Принц. Проклятая фантазия!