Л. Троцкий. Перед историческим рубежом. Балканы и балканская война
ОТ АВТОРА
Характеристика содержания настоящего тома дана в предисловии от редакции. Необходимые исторические и политические данные, которые помогут читателю связать воедино разрозненные статьи, заключены в вводной статье редактора настоящего тома, тов. И. М. Павлова, которому выражаю здесь свою искреннюю признательность, распространяя ее и на его сотрудников.
Л. Троцкий. 19 июня 1926 г.
Л. Троцкий. 19 июня 1926 г.
ОТ РЕДАКЦИИ
В настоящем, по необходимости сжатом, вступительном очерке редакция ставит себе целью дать краткую историю событий и отношений, известных под названием «Восточного вопроса». Один из самых сложных и запутанных вопросов международной политики, он и до сих пор служит причиной постоянных раздоров и источником возможных столкновений между европейскими державами. Объясняется это тем, что интересы и притязания крупно-капиталистических стран Европы скрещиваются здесь, на Балканах, вокруг проливов, «сфер влияния», «свободного выхода к морю». По линии интересов крупных держав группируются мелкие балканские государства со своими «национальными» идеями и стремлениями.
Объектом вожделений как крупных, так и мелких государств издавна являлась территория Оттоманской Империи. Объединив под скипетром султана, главы правоверных, десятки племен и народностей, Турция в течение веков раздиралась внутренними экономическими противоречиями, помноженными на противоречия религиозные и национальные. Центробежные стремления народностей, входивших в состав Оттоманской Империи, находили опору и поддержку у их соплеменников, уже ранее обособившихся в самостоятельные государственно-национальные организмы, как Сербия, Черногория, Болгария, Греция, Румыния. В каждом из этих балканских государств Турция видела своего врага, посягающего на целостность ее государственной территории, так же как каждое из перечисленных государств видело в Турции своего исконного врага, «вековую угнетательницу христианских народностей».
Крохотные балканские государства, с населением в 3 – 5 миллионов человек, конечно, не могли самостоятельно выступать против Турции. В своих агрессивных стремлениях против последней они вынуждены были обращаться за помощью и поддержкой к крупным европейским державам. Последние же, стремясь под видом помощи к осуществлению своих собственных задач, превращали мелкие балканские государства в орудие своей захватнической политики на Балканах.
Наряду с взаимоотношениями балканских государств с Турцией и с европейскими державами третьим основным моментом балканского вопроса являются внутренние отношения между самими балканскими государствами. Содержание этих отношений, их ход и развитие, в значительной степени определяется опять-таки европейскими державами.
Переплетение этих трех линий отношений образует сложнейший клубок противоречий, совершенно неразрешимых в рамках капиталистической системы. Одной из попыток их капиталистического разрешения были балканские войны 1912 и 1913 г.г.
В начале XX века на Балканском полуострове было пять самостоятельных государств: Сербия, Болгария, Черногория, Румыния и Греция. Все они в свое время входили в состав Оттоманской империи и в течение XIX века, отчасти XX, превратились в самостоятельные государства.
До 1878 года Сербия находилась в вассальной зависимости от Турции, которая еще в 30-х годах XIX столетия признала Милоша Обреновича, «князя сербов Белградского Пашалыка», наследственным правителем управляемых им земель на правах губернатора. С 30-х годов Сербия находится под управлением двух династий – Обреновичей и Кара-Георгиевичей, беспрерывно сменяющих друг друга: Обреновичи с 1830 по 1842 г., Кара-Георгиевичи с 1842 по 1858 г., с 1858 по 1903 г. опять Обреновичи, с 1903 г. снова Кара-Георгиевичи.
Официальное провозглашение сербской независимости относится к 1878 г., когда на Берлинском конгрессе (см. примечания 20 и 21) одновременно с Сербией были признаны независимыми государствами Черногория, Румыния и Болгария. Несколько забегая вперед, укажем тут же, что болгарофильская политика России на Берлинском конгрессе и в первые годы после него толкнула вновь образованную Сербию в объятия Австро-Венгрии; таким образом, только что провозглашенная независимость сербского княжества тотчас же превратилась в новую фактическую зависимость, но уже не от Турции, а от Австрии. Ниже мы увидим, что эта зависимость от Австрии была гораздо чувствительнее для Сербии, чем прежняя вассальная зависимость от Турции.
В своем экономическом развитии Сербия пошла обычным путем европейских государств. Из страны с натуральным крестьянским хозяйством, преимущественно скотоводческим, она к началу XX века превращается в капиталистическую страну, вывозящую продукты сельскохозяйственного производства и обладающую собственной капиталистической промышленностью. Внешняя торговля Сербии, составлявшая к концу XIX и в начале XX века около 100 миллионов франков ежегодно, накануне Балканской войны выросла вдвое и достигла 200 миллионов франков. Главные статьи сербского вывоза – хлеб, сливы и скот, преимущественно свиньи{1}.
Сербию окружают на Балканах страны с одинаковым хозяйственным укладом. Ни одна из стран Балканского полуострова не может служить рынком сбыта для вывозимых из Сербии товаров. Ее вывоз направлялся в Австро-Венгрию или, через последнюю, в другие европейские страны. Ввоз промышленных изделий также происходил через Австро-Венгрию или непосредственно из нее. Таким образом, Австро-Венгрия располагала могущественным орудием экономического давления на Сербию и была в состоянии направлять по желательному для себя пути всю ее политику. Мы уже указали, что болгарофильская политика России на Берлинском конгрессе заставила Сербию отдаться под покровительство Австро-Венгрии. О характере тогдашней балканской политики России дают хорошее представление слова некоего генерала И. Овсянного, автора книги «Сербия и сербы» (1898 г.): «Болгарофильство нашей тогдашней дипломатии и главной квартиры, – говорит он, – доходило до того, что даже из Старой Сербии предполагалось сделать болгарскую губернию». При поддержке Австро-Венгрии Сербии удалось парализовать влияние русской дипломатии, сохранить Старую Сербию и получить округа Пирот, Малый Зворнах и т. д.{2}. Но австрийская поддержка обошлась Сербии не дешево. Вскоре после Берлинского конгресса между нею и Австро-Венгрией был заключен торговый договор, всецело подчинивший Сербию экономическому влиянию ее сильной соседки. В отношении главной статьи сербского вывоза, скота, договор требовал, чтобы в Австрию ввозился только живой скот, который должен был подвергаться убою лишь после ветеринарного осмотра в Будапеште. Это лишало Сербию значительной части доходов.
Стремление Сербии освободиться от австро-венгерской зависимости имело, таким образом, глубокие экономические причины. Это стремление нашло свое выражение в двух основных требованиях: в требовании свободного выхода к Адриатическому морю и расширения государственной территории, как естественного базиса для развивающегося сербского капитализма. Территория, занимаемая Сербией до войны, составляла всего 48.000,3 кв. кил., – территория средней русской губернии, – при 3 миллионах населения, и таким базисом служить, конечно, не могла. Отсутствие свободного выхода к морю и недостаточность государственной территории явились основными препятствиями на пути развития сербского капитализма.
К этому основному экономическому фактору присоединяется фактор национальный. На Балканах этот последний всегда играл особенно важную роль. Различные части сербского народа жили в Австро-Венгрии и Турции. В Боснии и Герцеговине их было около 1.900 тысяч человек, в Далмации – более 600 тысяч человек, в Истрии – 180 тысяч человек, в Хорватии и Словакии – около 3 миллионов человек и в Венгрии – около 700 тысяч. Рассеянные по различным провинциям австро-венгерской империи, они, естественно, тяготели к Сербии, как к своему национально-государственному центру.
Понятно, что всякое, даже самое незначительное усиление Сербии становилось угрозой для целости Австро-Венгрии, представлявшей собою конгломерат многочисленных национальностей. Отпадение имперских сербов, «воссоединение их с сербским государством», могло бы послужить опасным прецедентом для остальных народов империи.
Политика Австро-Венгрии по отношению к Сербии складывалась по линии двух отмеченных выше сербских требований. На первое требование (выход к морю) Австро-Венгрия отвечала контр-требованием «не мутить Адриатики»; на второе (расширение государственной территории) Австрия отвечала более решительно, что надо «раз навсегда покончить с этим вопросом», т.-е. надо уничтожить Сербию.
Австрийские вожделения наталкивались на противодействие России, которая имела свои интересы на Балканском полуострове и осуществляла их попеременно то через Сербию, то через Болгарию. В соответствии с этими интересами Сербия должна была быть сохранена как самостоятельное королевство, а в периоды охлаждения отношений с Болгарией даже усилена. Сильная Сербия, или, как говорили в такие моменты, Великая Сербия, должна была быть оплотом и проводником русской политики на Балканах.
Выход к открытому морю мог быть получен Сербией не только на берегах Адриатического моря, где всякая попытка в этом направлении встречала грозный окрик Австрии. На юге Балканского полуострова, на побережье Эгейского моря, расположена прекрасная гавань Салоники (Солунь). Но путь к Солуни, также как и сам город, находится в Македонии, а Македония принадлежала Турции. Турция, конечно, была слабее Австро-Венгрии, и с ней гораздо легче было справиться. Естественно, что великодержавные устремления Сербии направились по пути наименьшего сопротивления, по пути войны с Турцией. Но Сербия была недостаточно сильна, чтобы помышлять о самостоятельной борьбе против Турции. В своих выступлениях против последней она полагалась на помощь других балканских государств и на содействие России. Во всяком случае, Сербия из двух противников решает рассчитаться со слабейшим. Некоторые обстоятельства, о которых мы сейчас скажем, сложились накануне Балканской войны в пользу именно этого второго пути – удовлетворения сербских стремлений.
В 1905 году истек срок торгового договора между Сербией и Австрией, заключенного вскоре после Берлинского конгресса. При переговорах о возобновлении торгового договора Австрия настаивала на сохранении прежних условий вывоза сербского скота и выдвинула, кроме того, еще новое требование политического характера: она потребовала, чтобы сербское правительство обязалось все свои заказы на пушки делать в Австрии. Сербия настаивала на свободе приобретения вооружения и на праве вывоза битого скота, подвергшегося предварительному ветеринарному осмотру в Сербии. Началась таможенная война между обеими странами, длившаяся около трех лет. Скупщиной было ассигновано 500 тысяч франков на вывозные премии – сумма для сербского государственного бюджета далеко не маленькая. Таможенная война очень резко обнаружила значение для Сербии австро-венгерского рынка. Но она одновременно способствовала и тому, что сербский экспорт стал находить для себя другие выходы. Вот что говорят об этом официальные данные сербского министерства торговли за 1906 год: «Дефицит обнаружился только в вывозе скота, так как эта отрасль вывоза была тесно связана с австро-венгерским рынком. Но и она начала эмансипироваться от этой связи, находя для себя новые рынки в Италии, Египте и на Мальте. Работа в новом направлении началась только в сентябре 1906 года, и в продолжение всего четырех месяцев достигнут значительный успех». В марте 1908 года договор был заключен на условиях, выдвигавшихся Сербией. Несмотря на некоторые успехи, достигнутые в годы таможенной войны, все же главным рынком для сербского скота оставалась Австро-Венгрия, и единственным способом избавиться от ее влияния оставался самостоятельный выход к морю.
Как бы предвидя стремление Сербии к Солуни, австрийский министр иностранных дел, барон Эренталь, выдвигает в 1908 году проект о соединении австрийской железнодорожной сети с Солунью через Ново-Базарский санджак. Для сербской торговли это означало полное подчинение Австрии. Естественно, что это ускорило стремление Сербии к разрешению «своих национальных задач». Контр-проект русской дипломатии о трансбалканской жел. дороге к Адриатическому морю, явно направленный против Австрии, дал повод думать, что Россия, во всяком случае, не будет против осуществления сербских притязаний на Солунь.
Присоединение Македонии полностью удовлетворило бы Сербию, увеличив ее территорию и дав ей свободный выход к морю. Но если притязания Сербии на Боснию и Герцеговину, где, как мы видели, насчитывается около двух миллионов сербов, имели под собою некоторые основания, то какие основания могла бы привести Сербия для своих притязаний на Македонию?
Македонские славяне – сербы, заявляют сербские профессора, журналисты и писатели. Если они сами себя называют «булгарами», то это только потому, что «болгарофилы платили местным властям деньги, чтобы они преследовали сербов и заставляли их говорить европейским путешественникам, что они болгары». В действительности же они сербы. Совершенно противоположное утверждают болгары, категорически считающие македонских славян своими соплеменниками и поэтому претендующие на присоединение Македонии к Болгарии и отрицающие какие бы то ни было права Сербии на эту область{3}.
Болгария, бывшая раньше, подобно Сербии, турецкой провинцией, начала свое самостоятельное государственное существование после русско-турецкой войны 1877 – 1878 г.г. Согласно мирному договору, заключенному между Россией и Турцией в Сан-Стефано, Болгария должна была получить автономное управление, в состав ее территории должны были войти Восточная Румелия и большая часть Македонии. Вновь создаваемая «Великая Болгария» получала выход к Черному и Эгейскому морям. Турецкие войска должны были быть удалены с территории Болгарии, и вновь созданное княжество должно было поступить под двухлетнюю оккупацию России. Сан-Стефанской Болгарии, однако, не дано было осуществиться, ее созданию воспрепятствовали представители европейских держав, в особенности Австро-Венгрии, убоявшейся усиления Болгарии, а через нее и русского влияния на Балканах.
При содействии Бисмарка 13 июня 1878 г. собрался в Берлине конгресс европейских держав и Турции. На конгрессе были представлены Австрия, Германия, Англия, Франция, Италия, Россия и Турция. В результате работ конгресса 13 июля был подписан Берлинский трактат, в силу которого перешедшая к Болгарии по Сан-Стефанскому миру большая часть Македонии отходила обратно к Турции. Последняя обязывалась 23-й статьей трактата ввести особый административный строй в областях Европейской Турции. «Блистательная Порта, – гласила ст. 23, – учредит специальные комиссии, в среду которых будет самым широким образом допущен туземный элемент и которые выработают подробности этих новых регламентов для каждой данной области». Из Восточной Румелии образовывалась автономная область, находящаяся в зависимости от Турции, но управляемая христианским губернатором по назначению Порты и с согласия европейских держав. В части, касающейся внутренней организации управления Болгарии, статьи 6-я и 7-я трактата гласили, что «временное управление Болгарией, до окончательного составления Органического Устава Болгарии, будет находиться под руководством российского императорского комиссара. Временное управление не может быть продолжено на срок более 9 месяцев со дня ратификации настоящего трактата. Когда Органический Устав будет окончен, немедленно после сего будет приступлено к избранию князя Болгарии. Как только князь будет водворен, новое управление будет введено в действие, и княжество вступит в полное пользование своей автономией».
Решения Берлинского конгресса, относившиеся к Восточной Румелии и Македонии, вызвали большое волнение среди болгар. Собравшееся 10 февраля 1879 года в Тырнове Народное Собрание хотело выступить с резким протестом против этих решений и представить державам меморандум по поводу их. Однако, русскому комиссару, князю Дундукову-Корсакову, удалось отговорить Народное Собрание от этого шага. Положение Восточной Румелии было очень ненормально. Она находилась под верховной властью султана и в то же время управлялась народным представительством с законодательными функциями, постановлений которого султан не мог отменять. Такое состояние не могло не отразиться крайне вредно на системе управления областью. Управленческий аппарат был слишком громоздок (тройная система судов, двойное местное представительство и двойной комплект местных финансовых чиновников), дорого стоил и не соответствовал финансовым ресурсам населения. «Финансовое и экономическое положение области было таково, – говорит Матвеев, – что спасения от всеобщего разорения народа, заработки которого поглощались содержанием никому и ни на что ненужной бюрократии, приходилось ждать только от соединения с княжеством»{4}. Это соединение и состоялось 18 сентября 1885 года. Присоединение Восточной Румелии, как первый шаг к созданию Великой Болгарии, не могло не вызвать опасений Австро-Венгрии. Последняя толкнула Сербию на войну с Болгарией. Сербо-болгарская война длилась всего две недели, с 14-го по 28 ноября 1885 года. Болгарские войска взяли Пирот и продвигались вперед по сербской территории. Австрия, поддерживая Сербию, заявила, что «если князь (речь идет о болгарском князе Александре Баттенбергском) будет продолжать продвижение по сербской территории, то австро-венгерская армия перейдет в Сербию, и, следовательно, болгарские войска встретятся уже не с сербскими войсками, а с императорско-королевской армией». Наступление болгарских войск было, таким образом, приостановлено, и 9 декабря 1885 года между Сербией и Болгарией было заключено перемирие на условиях status quo (существующего положения).
1 февраля 1886 г. между Болгарией и Турцией было заключено соглашение, по которому болгарский князь Александр Баттенбергский утверждался султаном в должности генерал-губернатора Восточной Румелии, при чем было оговорено, что через каждые пять лет он будет вновь повторно утверждаться в этой должности, если султан останется доволен его управлением. В течение 1886 года Восточная Румелия успела сделаться неразрывной частью Болгарии. Таким образом, отмененный Берлинским трактатом Сан-Стефанский договор был в одной своей части восстановлен. Болгария сделала первый шаг по пути расширения своей территории. Оставалось выполнить вторую задачу – присоединить Македонию. С конца XIX века и вплоть до начала первой Балканской войны вся внешняя политика Болгарии была подчинена этой основной цели.
Следует признать, что это стремление к расширению территории вызывалось экономической необходимостью. Хозяйственное развитие страны к началу Балканской войны достигло значительных успехов. В 1904 году в Болгарии насчитывалось всего 166 промышленных предприятий и 6.149 рабочих: в 1907 году – 207 предприятий и 7.646 рабочих, а в 1911 году – 347 предприятий с числом рабочих около 10 тысяч. Капитал предприятий увеличился с 30 миллионов франков в 1904 году до 83 миллионов в 1911 году. Внешний товарооборот Болгарии также развивался довольно быстрым темпом.
Само собой разумеется, что Болгария с ее незначительным населением, которое накануне Балканской войны составляло всего 4,3 миллиона, не могла самостоятельно проводить свою «великодержавную» политику. Она вынуждена была ориентироваться на ту или другую европейскую великую державу, учитывая ее интересы на Балканах в данный момент. Внешняя политика Болгарии, как и других балканских государств, была относительно независима от внутренних соотношений, складывавшихся в стране; более того, эти внутренние соотношения в значительной степени складывались под влиянием балканской политики западно-европейских держав, – России и Австро-Венгрии в первую голову. В силу этого обстоятельства внешняя политика Болгарии отличалась чрезвычайной извилистостью и крайним непостоянством. Когда Россия поддерживала Сербию в ее притязаниях на Македонию, Болгария бросалась в объятия Австро-Венгрии, которая, в противовес русскому влиянию на Балканах, поддерживала Болгарию в ее притязаниях на ту же Македонию; когда, наоборот, Австро-Венгрия поддерживала великодержавные стремления Сербии, Болгария, стараясь использовать опасения России перед усилением австрийского влияния на Балканах, вела русофильскую политику. Понятно, что мы говорим здесь только об основных линиях внешней политики Болгарии, от которых бывали временами и незначительные отступления.
От Берлинского конгресса до начала Балканской войны (1878 – 1912 г.г.) можно схематически наметить три различных периода внешней политики Болгарии. Первый период – период русофильский, с 1878 по 1886 год. Россия поддерживает стремление Болгарии к расширению ее территории, устраивает внутреннее государственное управление этой страны, предоставляет ей заем и т. д. Сербия в этот же период подпадает под влияние Австро-Венгрии. В сербо-болгарской войне 1885 года, как мы уже видели, Австро-Венгрия берет под свою защиту Сербию и приостанавливает наступление болгарских войск на сербскую территорию.
Второй период, с 1886 по 1894 год, – период регентства Стамбулова, когда Болгария вела явно австрофильскую политику, вызванную поведением самой России, которая недвусмысленно заявляла о своем намерении оккупировать Болгарию и превратить ее в одну из русских губерний. Дело дошло до того, что в ноябре 1886 г. русский уполномоченный покинул Болгарию, заявив, «что нынешние правители страны окончательно утратили доверие России и что императорское правительство находит невозможным поддерживать сношения с болгарским правительством в его нынешнем составе». Между Болгарией и Россией произошел, таким образом, полный дипломатический разрыв. Балканская политика России ориентируется в это время на Сербию, которая начинает вести русофильскую политику.
И наконец, третий период, с 1894 по 1912 год, – период царствования Фердинанда Кобургского, – Болгария снова подпадает под влияние России, что толкает Сербию в объятия Австрии.
Повторяем, что эта периодизация крайне относительна и может служить только вспомогательным орудием для ориентировки в крайне сложных и запутанных взаимоотношениях балканских государств между собою, с одной стороны, и между балканскими государствами и европейскими державами – с другой. Несмотря на то, что в последний период Болгария находилась под влиянием России, это не помешало ей вступить в тайное соглашение с Австро-Венгрией, в силу которого последняя аннектировала Боснию и Герцеговину, а болгарский князь Фердинанд в это же время, 5 октября (22 сентября по ст. ст.) 1908 года, объявил себя царем Болгарии. Сербия, находясь в этот третий период под влиянием Австро-Венгрии, все же не переставала видеть в этой последней своего исконного врага, препятствовавшего ее заветному стремлению – выходу к морю.
На Македонию предъявляла требование и третья балканская держава – Греция: в состав населения этой разноплеменной области входили также и греки, что давало Греции основание вести в Македонии греческую пропаганду, организовывать там четы (повстанческие банды) и всячески склонять население этой области на свою сторону.
Черногория слишком маленькое государство, чтобы, даже на Балканах, играть какую-либо самостоятельную роль. В вопросах внешней политики она, в противовес Сербии, ориентировалась больше на Россию, чем на Австрию.
Несколько в стороне от перечисленных балканских государств стоит Румыния. Образовавшись из двух княжеств, Молдавии и Валахии, она окончательно освободилась от турецкой зависимости лишь после русско-турецкой войны 1877 года. За свое участие в этой войне на стороне России она тогда же получила часть Добруджи. Ее отношения с другими балканскими государствами были крайне натянуты, в особенности с Болгарией, в которой Румыния видела своего естественного врага и соперника на Балканах. С Грецией отношения были не лучше. Причиной враждебного отношения к Греции было стремление последней эллинизировать куцовлахов, македонцев румынского происхождения, которые в числе 200 тысяч человек были вкраплены среди многоплеменного населения Македонии.
Таковы, в кратких чертах, взаимоотношения между отдельными балканскими государствами к началу XX века. Все они, за исключением разве только Румынии, смотрели на Турцию, как на своего наследственного врага, все они стремились к завоеванию турецкой провинции – Македонии. Но каждое из них в отдельности было недостаточно могущественно для военного выступления против Турции. Естественно, что при таких условиях должна была зародиться идея Балканского союза.
Инициатива создания Балканского союза принадлежит болгарскому премьеру И. Е. Гешову{5}. После длительных переговоров об условиях раздела Македонии, в марте 1912 г. был подписан болгаро-сербский союзный договор, а несколько позже и военная конвенция. 19 июля к союзу примкнула Греция. С этой последней, «по недостатку времени, не было достигнуто соглашение о проведении границы в Македонии». С Черногорией было заключено устное соглашение. Главной целью союза, создававшегося под непосредственным влиянием русской дипломатии, была война с Турцией. В договор был включен специальный пункт, согласно которому все разногласия между союзниками должны разрешаться третейским судом русского царя. Румыния от вступления в союз уклонилась.
Объектом вожделений как крупных, так и мелких государств издавна являлась территория Оттоманской Империи. Объединив под скипетром султана, главы правоверных, десятки племен и народностей, Турция в течение веков раздиралась внутренними экономическими противоречиями, помноженными на противоречия религиозные и национальные. Центробежные стремления народностей, входивших в состав Оттоманской Империи, находили опору и поддержку у их соплеменников, уже ранее обособившихся в самостоятельные государственно-национальные организмы, как Сербия, Черногория, Болгария, Греция, Румыния. В каждом из этих балканских государств Турция видела своего врага, посягающего на целостность ее государственной территории, так же как каждое из перечисленных государств видело в Турции своего исконного врага, «вековую угнетательницу христианских народностей».
Крохотные балканские государства, с населением в 3 – 5 миллионов человек, конечно, не могли самостоятельно выступать против Турции. В своих агрессивных стремлениях против последней они вынуждены были обращаться за помощью и поддержкой к крупным европейским державам. Последние же, стремясь под видом помощи к осуществлению своих собственных задач, превращали мелкие балканские государства в орудие своей захватнической политики на Балканах.
Наряду с взаимоотношениями балканских государств с Турцией и с европейскими державами третьим основным моментом балканского вопроса являются внутренние отношения между самими балканскими государствами. Содержание этих отношений, их ход и развитие, в значительной степени определяется опять-таки европейскими державами.
Переплетение этих трех линий отношений образует сложнейший клубок противоречий, совершенно неразрешимых в рамках капиталистической системы. Одной из попыток их капиталистического разрешения были балканские войны 1912 и 1913 г.г.
В начале XX века на Балканском полуострове было пять самостоятельных государств: Сербия, Болгария, Черногория, Румыния и Греция. Все они в свое время входили в состав Оттоманской империи и в течение XIX века, отчасти XX, превратились в самостоятельные государства.
До 1878 года Сербия находилась в вассальной зависимости от Турции, которая еще в 30-х годах XIX столетия признала Милоша Обреновича, «князя сербов Белградского Пашалыка», наследственным правителем управляемых им земель на правах губернатора. С 30-х годов Сербия находится под управлением двух династий – Обреновичей и Кара-Георгиевичей, беспрерывно сменяющих друг друга: Обреновичи с 1830 по 1842 г., Кара-Георгиевичи с 1842 по 1858 г., с 1858 по 1903 г. опять Обреновичи, с 1903 г. снова Кара-Георгиевичи.
Официальное провозглашение сербской независимости относится к 1878 г., когда на Берлинском конгрессе (см. примечания 20 и 21) одновременно с Сербией были признаны независимыми государствами Черногория, Румыния и Болгария. Несколько забегая вперед, укажем тут же, что болгарофильская политика России на Берлинском конгрессе и в первые годы после него толкнула вновь образованную Сербию в объятия Австро-Венгрии; таким образом, только что провозглашенная независимость сербского княжества тотчас же превратилась в новую фактическую зависимость, но уже не от Турции, а от Австрии. Ниже мы увидим, что эта зависимость от Австрии была гораздо чувствительнее для Сербии, чем прежняя вассальная зависимость от Турции.
В своем экономическом развитии Сербия пошла обычным путем европейских государств. Из страны с натуральным крестьянским хозяйством, преимущественно скотоводческим, она к началу XX века превращается в капиталистическую страну, вывозящую продукты сельскохозяйственного производства и обладающую собственной капиталистической промышленностью. Внешняя торговля Сербии, составлявшая к концу XIX и в начале XX века около 100 миллионов франков ежегодно, накануне Балканской войны выросла вдвое и достигла 200 миллионов франков. Главные статьи сербского вывоза – хлеб, сливы и скот, преимущественно свиньи{1}.
Сербию окружают на Балканах страны с одинаковым хозяйственным укладом. Ни одна из стран Балканского полуострова не может служить рынком сбыта для вывозимых из Сербии товаров. Ее вывоз направлялся в Австро-Венгрию или, через последнюю, в другие европейские страны. Ввоз промышленных изделий также происходил через Австро-Венгрию или непосредственно из нее. Таким образом, Австро-Венгрия располагала могущественным орудием экономического давления на Сербию и была в состоянии направлять по желательному для себя пути всю ее политику. Мы уже указали, что болгарофильская политика России на Берлинском конгрессе заставила Сербию отдаться под покровительство Австро-Венгрии. О характере тогдашней балканской политики России дают хорошее представление слова некоего генерала И. Овсянного, автора книги «Сербия и сербы» (1898 г.): «Болгарофильство нашей тогдашней дипломатии и главной квартиры, – говорит он, – доходило до того, что даже из Старой Сербии предполагалось сделать болгарскую губернию». При поддержке Австро-Венгрии Сербии удалось парализовать влияние русской дипломатии, сохранить Старую Сербию и получить округа Пирот, Малый Зворнах и т. д.{2}. Но австрийская поддержка обошлась Сербии не дешево. Вскоре после Берлинского конгресса между нею и Австро-Венгрией был заключен торговый договор, всецело подчинивший Сербию экономическому влиянию ее сильной соседки. В отношении главной статьи сербского вывоза, скота, договор требовал, чтобы в Австрию ввозился только живой скот, который должен был подвергаться убою лишь после ветеринарного осмотра в Будапеште. Это лишало Сербию значительной части доходов.
Стремление Сербии освободиться от австро-венгерской зависимости имело, таким образом, глубокие экономические причины. Это стремление нашло свое выражение в двух основных требованиях: в требовании свободного выхода к Адриатическому морю и расширения государственной территории, как естественного базиса для развивающегося сербского капитализма. Территория, занимаемая Сербией до войны, составляла всего 48.000,3 кв. кил., – территория средней русской губернии, – при 3 миллионах населения, и таким базисом служить, конечно, не могла. Отсутствие свободного выхода к морю и недостаточность государственной территории явились основными препятствиями на пути развития сербского капитализма.
К этому основному экономическому фактору присоединяется фактор национальный. На Балканах этот последний всегда играл особенно важную роль. Различные части сербского народа жили в Австро-Венгрии и Турции. В Боснии и Герцеговине их было около 1.900 тысяч человек, в Далмации – более 600 тысяч человек, в Истрии – 180 тысяч человек, в Хорватии и Словакии – около 3 миллионов человек и в Венгрии – около 700 тысяч. Рассеянные по различным провинциям австро-венгерской империи, они, естественно, тяготели к Сербии, как к своему национально-государственному центру.
Понятно, что всякое, даже самое незначительное усиление Сербии становилось угрозой для целости Австро-Венгрии, представлявшей собою конгломерат многочисленных национальностей. Отпадение имперских сербов, «воссоединение их с сербским государством», могло бы послужить опасным прецедентом для остальных народов империи.
Политика Австро-Венгрии по отношению к Сербии складывалась по линии двух отмеченных выше сербских требований. На первое требование (выход к морю) Австро-Венгрия отвечала контр-требованием «не мутить Адриатики»; на второе (расширение государственной территории) Австрия отвечала более решительно, что надо «раз навсегда покончить с этим вопросом», т.-е. надо уничтожить Сербию.
Австрийские вожделения наталкивались на противодействие России, которая имела свои интересы на Балканском полуострове и осуществляла их попеременно то через Сербию, то через Болгарию. В соответствии с этими интересами Сербия должна была быть сохранена как самостоятельное королевство, а в периоды охлаждения отношений с Болгарией даже усилена. Сильная Сербия, или, как говорили в такие моменты, Великая Сербия, должна была быть оплотом и проводником русской политики на Балканах.
Выход к открытому морю мог быть получен Сербией не только на берегах Адриатического моря, где всякая попытка в этом направлении встречала грозный окрик Австрии. На юге Балканского полуострова, на побережье Эгейского моря, расположена прекрасная гавань Салоники (Солунь). Но путь к Солуни, также как и сам город, находится в Македонии, а Македония принадлежала Турции. Турция, конечно, была слабее Австро-Венгрии, и с ней гораздо легче было справиться. Естественно, что великодержавные устремления Сербии направились по пути наименьшего сопротивления, по пути войны с Турцией. Но Сербия была недостаточно сильна, чтобы помышлять о самостоятельной борьбе против Турции. В своих выступлениях против последней она полагалась на помощь других балканских государств и на содействие России. Во всяком случае, Сербия из двух противников решает рассчитаться со слабейшим. Некоторые обстоятельства, о которых мы сейчас скажем, сложились накануне Балканской войны в пользу именно этого второго пути – удовлетворения сербских стремлений.
В 1905 году истек срок торгового договора между Сербией и Австрией, заключенного вскоре после Берлинского конгресса. При переговорах о возобновлении торгового договора Австрия настаивала на сохранении прежних условий вывоза сербского скота и выдвинула, кроме того, еще новое требование политического характера: она потребовала, чтобы сербское правительство обязалось все свои заказы на пушки делать в Австрии. Сербия настаивала на свободе приобретения вооружения и на праве вывоза битого скота, подвергшегося предварительному ветеринарному осмотру в Сербии. Началась таможенная война между обеими странами, длившаяся около трех лет. Скупщиной было ассигновано 500 тысяч франков на вывозные премии – сумма для сербского государственного бюджета далеко не маленькая. Таможенная война очень резко обнаружила значение для Сербии австро-венгерского рынка. Но она одновременно способствовала и тому, что сербский экспорт стал находить для себя другие выходы. Вот что говорят об этом официальные данные сербского министерства торговли за 1906 год: «Дефицит обнаружился только в вывозе скота, так как эта отрасль вывоза была тесно связана с австро-венгерским рынком. Но и она начала эмансипироваться от этой связи, находя для себя новые рынки в Италии, Египте и на Мальте. Работа в новом направлении началась только в сентябре 1906 года, и в продолжение всего четырех месяцев достигнут значительный успех». В марте 1908 года договор был заключен на условиях, выдвигавшихся Сербией. Несмотря на некоторые успехи, достигнутые в годы таможенной войны, все же главным рынком для сербского скота оставалась Австро-Венгрия, и единственным способом избавиться от ее влияния оставался самостоятельный выход к морю.
Как бы предвидя стремление Сербии к Солуни, австрийский министр иностранных дел, барон Эренталь, выдвигает в 1908 году проект о соединении австрийской железнодорожной сети с Солунью через Ново-Базарский санджак. Для сербской торговли это означало полное подчинение Австрии. Естественно, что это ускорило стремление Сербии к разрешению «своих национальных задач». Контр-проект русской дипломатии о трансбалканской жел. дороге к Адриатическому морю, явно направленный против Австрии, дал повод думать, что Россия, во всяком случае, не будет против осуществления сербских притязаний на Солунь.
Присоединение Македонии полностью удовлетворило бы Сербию, увеличив ее территорию и дав ей свободный выход к морю. Но если притязания Сербии на Боснию и Герцеговину, где, как мы видели, насчитывается около двух миллионов сербов, имели под собою некоторые основания, то какие основания могла бы привести Сербия для своих притязаний на Македонию?
Македонские славяне – сербы, заявляют сербские профессора, журналисты и писатели. Если они сами себя называют «булгарами», то это только потому, что «болгарофилы платили местным властям деньги, чтобы они преследовали сербов и заставляли их говорить европейским путешественникам, что они болгары». В действительности же они сербы. Совершенно противоположное утверждают болгары, категорически считающие македонских славян своими соплеменниками и поэтому претендующие на присоединение Македонии к Болгарии и отрицающие какие бы то ни было права Сербии на эту область{3}.
Болгария, бывшая раньше, подобно Сербии, турецкой провинцией, начала свое самостоятельное государственное существование после русско-турецкой войны 1877 – 1878 г.г. Согласно мирному договору, заключенному между Россией и Турцией в Сан-Стефано, Болгария должна была получить автономное управление, в состав ее территории должны были войти Восточная Румелия и большая часть Македонии. Вновь создаваемая «Великая Болгария» получала выход к Черному и Эгейскому морям. Турецкие войска должны были быть удалены с территории Болгарии, и вновь созданное княжество должно было поступить под двухлетнюю оккупацию России. Сан-Стефанской Болгарии, однако, не дано было осуществиться, ее созданию воспрепятствовали представители европейских держав, в особенности Австро-Венгрии, убоявшейся усиления Болгарии, а через нее и русского влияния на Балканах.
При содействии Бисмарка 13 июня 1878 г. собрался в Берлине конгресс европейских держав и Турции. На конгрессе были представлены Австрия, Германия, Англия, Франция, Италия, Россия и Турция. В результате работ конгресса 13 июля был подписан Берлинский трактат, в силу которого перешедшая к Болгарии по Сан-Стефанскому миру большая часть Македонии отходила обратно к Турции. Последняя обязывалась 23-й статьей трактата ввести особый административный строй в областях Европейской Турции. «Блистательная Порта, – гласила ст. 23, – учредит специальные комиссии, в среду которых будет самым широким образом допущен туземный элемент и которые выработают подробности этих новых регламентов для каждой данной области». Из Восточной Румелии образовывалась автономная область, находящаяся в зависимости от Турции, но управляемая христианским губернатором по назначению Порты и с согласия европейских держав. В части, касающейся внутренней организации управления Болгарии, статьи 6-я и 7-я трактата гласили, что «временное управление Болгарией, до окончательного составления Органического Устава Болгарии, будет находиться под руководством российского императорского комиссара. Временное управление не может быть продолжено на срок более 9 месяцев со дня ратификации настоящего трактата. Когда Органический Устав будет окончен, немедленно после сего будет приступлено к избранию князя Болгарии. Как только князь будет водворен, новое управление будет введено в действие, и княжество вступит в полное пользование своей автономией».
Решения Берлинского конгресса, относившиеся к Восточной Румелии и Македонии, вызвали большое волнение среди болгар. Собравшееся 10 февраля 1879 года в Тырнове Народное Собрание хотело выступить с резким протестом против этих решений и представить державам меморандум по поводу их. Однако, русскому комиссару, князю Дундукову-Корсакову, удалось отговорить Народное Собрание от этого шага. Положение Восточной Румелии было очень ненормально. Она находилась под верховной властью султана и в то же время управлялась народным представительством с законодательными функциями, постановлений которого султан не мог отменять. Такое состояние не могло не отразиться крайне вредно на системе управления областью. Управленческий аппарат был слишком громоздок (тройная система судов, двойное местное представительство и двойной комплект местных финансовых чиновников), дорого стоил и не соответствовал финансовым ресурсам населения. «Финансовое и экономическое положение области было таково, – говорит Матвеев, – что спасения от всеобщего разорения народа, заработки которого поглощались содержанием никому и ни на что ненужной бюрократии, приходилось ждать только от соединения с княжеством»{4}. Это соединение и состоялось 18 сентября 1885 года. Присоединение Восточной Румелии, как первый шаг к созданию Великой Болгарии, не могло не вызвать опасений Австро-Венгрии. Последняя толкнула Сербию на войну с Болгарией. Сербо-болгарская война длилась всего две недели, с 14-го по 28 ноября 1885 года. Болгарские войска взяли Пирот и продвигались вперед по сербской территории. Австрия, поддерживая Сербию, заявила, что «если князь (речь идет о болгарском князе Александре Баттенбергском) будет продолжать продвижение по сербской территории, то австро-венгерская армия перейдет в Сербию, и, следовательно, болгарские войска встретятся уже не с сербскими войсками, а с императорско-королевской армией». Наступление болгарских войск было, таким образом, приостановлено, и 9 декабря 1885 года между Сербией и Болгарией было заключено перемирие на условиях status quo (существующего положения).
1 февраля 1886 г. между Болгарией и Турцией было заключено соглашение, по которому болгарский князь Александр Баттенбергский утверждался султаном в должности генерал-губернатора Восточной Румелии, при чем было оговорено, что через каждые пять лет он будет вновь повторно утверждаться в этой должности, если султан останется доволен его управлением. В течение 1886 года Восточная Румелия успела сделаться неразрывной частью Болгарии. Таким образом, отмененный Берлинским трактатом Сан-Стефанский договор был в одной своей части восстановлен. Болгария сделала первый шаг по пути расширения своей территории. Оставалось выполнить вторую задачу – присоединить Македонию. С конца XIX века и вплоть до начала первой Балканской войны вся внешняя политика Болгарии была подчинена этой основной цели.
Следует признать, что это стремление к расширению территории вызывалось экономической необходимостью. Хозяйственное развитие страны к началу Балканской войны достигло значительных успехов. В 1904 году в Болгарии насчитывалось всего 166 промышленных предприятий и 6.149 рабочих: в 1907 году – 207 предприятий и 7.646 рабочих, а в 1911 году – 347 предприятий с числом рабочих около 10 тысяч. Капитал предприятий увеличился с 30 миллионов франков в 1904 году до 83 миллионов в 1911 году. Внешний товарооборот Болгарии также развивался довольно быстрым темпом.
Само собой разумеется, что Болгария с ее незначительным населением, которое накануне Балканской войны составляло всего 4,3 миллиона, не могла самостоятельно проводить свою «великодержавную» политику. Она вынуждена была ориентироваться на ту или другую европейскую великую державу, учитывая ее интересы на Балканах в данный момент. Внешняя политика Болгарии, как и других балканских государств, была относительно независима от внутренних соотношений, складывавшихся в стране; более того, эти внутренние соотношения в значительной степени складывались под влиянием балканской политики западно-европейских держав, – России и Австро-Венгрии в первую голову. В силу этого обстоятельства внешняя политика Болгарии отличалась чрезвычайной извилистостью и крайним непостоянством. Когда Россия поддерживала Сербию в ее притязаниях на Македонию, Болгария бросалась в объятия Австро-Венгрии, которая, в противовес русскому влиянию на Балканах, поддерживала Болгарию в ее притязаниях на ту же Македонию; когда, наоборот, Австро-Венгрия поддерживала великодержавные стремления Сербии, Болгария, стараясь использовать опасения России перед усилением австрийского влияния на Балканах, вела русофильскую политику. Понятно, что мы говорим здесь только об основных линиях внешней политики Болгарии, от которых бывали временами и незначительные отступления.
От Берлинского конгресса до начала Балканской войны (1878 – 1912 г.г.) можно схематически наметить три различных периода внешней политики Болгарии. Первый период – период русофильский, с 1878 по 1886 год. Россия поддерживает стремление Болгарии к расширению ее территории, устраивает внутреннее государственное управление этой страны, предоставляет ей заем и т. д. Сербия в этот же период подпадает под влияние Австро-Венгрии. В сербо-болгарской войне 1885 года, как мы уже видели, Австро-Венгрия берет под свою защиту Сербию и приостанавливает наступление болгарских войск на сербскую территорию.
Второй период, с 1886 по 1894 год, – период регентства Стамбулова, когда Болгария вела явно австрофильскую политику, вызванную поведением самой России, которая недвусмысленно заявляла о своем намерении оккупировать Болгарию и превратить ее в одну из русских губерний. Дело дошло до того, что в ноябре 1886 г. русский уполномоченный покинул Болгарию, заявив, «что нынешние правители страны окончательно утратили доверие России и что императорское правительство находит невозможным поддерживать сношения с болгарским правительством в его нынешнем составе». Между Болгарией и Россией произошел, таким образом, полный дипломатический разрыв. Балканская политика России ориентируется в это время на Сербию, которая начинает вести русофильскую политику.
И наконец, третий период, с 1894 по 1912 год, – период царствования Фердинанда Кобургского, – Болгария снова подпадает под влияние России, что толкает Сербию в объятия Австрии.
Повторяем, что эта периодизация крайне относительна и может служить только вспомогательным орудием для ориентировки в крайне сложных и запутанных взаимоотношениях балканских государств между собою, с одной стороны, и между балканскими государствами и европейскими державами – с другой. Несмотря на то, что в последний период Болгария находилась под влиянием России, это не помешало ей вступить в тайное соглашение с Австро-Венгрией, в силу которого последняя аннектировала Боснию и Герцеговину, а болгарский князь Фердинанд в это же время, 5 октября (22 сентября по ст. ст.) 1908 года, объявил себя царем Болгарии. Сербия, находясь в этот третий период под влиянием Австро-Венгрии, все же не переставала видеть в этой последней своего исконного врага, препятствовавшего ее заветному стремлению – выходу к морю.
На Македонию предъявляла требование и третья балканская держава – Греция: в состав населения этой разноплеменной области входили также и греки, что давало Греции основание вести в Македонии греческую пропаганду, организовывать там четы (повстанческие банды) и всячески склонять население этой области на свою сторону.
Черногория слишком маленькое государство, чтобы, даже на Балканах, играть какую-либо самостоятельную роль. В вопросах внешней политики она, в противовес Сербии, ориентировалась больше на Россию, чем на Австрию.
Несколько в стороне от перечисленных балканских государств стоит Румыния. Образовавшись из двух княжеств, Молдавии и Валахии, она окончательно освободилась от турецкой зависимости лишь после русско-турецкой войны 1877 года. За свое участие в этой войне на стороне России она тогда же получила часть Добруджи. Ее отношения с другими балканскими государствами были крайне натянуты, в особенности с Болгарией, в которой Румыния видела своего естественного врага и соперника на Балканах. С Грецией отношения были не лучше. Причиной враждебного отношения к Греции было стремление последней эллинизировать куцовлахов, македонцев румынского происхождения, которые в числе 200 тысяч человек были вкраплены среди многоплеменного населения Македонии.
Таковы, в кратких чертах, взаимоотношения между отдельными балканскими государствами к началу XX века. Все они, за исключением разве только Румынии, смотрели на Турцию, как на своего наследственного врага, все они стремились к завоеванию турецкой провинции – Македонии. Но каждое из них в отдельности было недостаточно могущественно для военного выступления против Турции. Естественно, что при таких условиях должна была зародиться идея Балканского союза.
Инициатива создания Балканского союза принадлежит болгарскому премьеру И. Е. Гешову{5}. После длительных переговоров об условиях раздела Македонии, в марте 1912 г. был подписан болгаро-сербский союзный договор, а несколько позже и военная конвенция. 19 июля к союзу примкнула Греция. С этой последней, «по недостатку времени, не было достигнуто соглашение о проведении границы в Македонии». С Черногорией было заключено устное соглашение. Главной целью союза, создававшегося под непосредственным влиянием русской дипломатии, была война с Турцией. В договор был включен специальный пункт, согласно которому все разногласия между союзниками должны разрешаться третейским судом русского царя. Румыния от вступления в союз уклонилась.