Лев Вершинин. Россия, которую мы догоняем

   17) В сезон Fall-Winter 08/09 закон РФ снимает с нефтяных компаний обязательства по ведению разведдеятельности. В январе 2009-го «Северная экспедиция» забрасывает оборудование. Весной 2009-го у «Гранта» появляется новый собственник, 51 % акций теперь принадлежат Вадиму Смоляру.
   18) Смоляр (читай: «Грант» п/у Смоляра) пытается через аукцион сбыть две буровые установки, которые находятся на хранении у «Гранта», заявляя, что они никакие не «ВТБ» шные, а так просто тут валялись, бесхозные.
   19) Лившиц, защищая интересы идущих ко дну «Well Drilling» и «Северной экспедиции» (иначе говоря, свои), посвящает акционера «ВТБ» Алексея navalny Навального в некоторые тонкости сделки, показывает документы, рассказывает историю о том, что сами-де они хорошие, а вот «ВТБ Лизинг» плохой, потому что дурачит акционеров.
   20) Ярый и истовый противник беззакония, Алексей едет в Пурпе и наблюдает, как некоторые «бесхозные» вышки покрываются ржой, делает сюжет, обвиняет ВТБ в нецелевых тратах, покупке черт знает каких вышек ради неблагородных целей отмыть 150 млн. долларов (чем сильно поможет «ВТБ», которому не придется доказывать на суде, что вышки не бесхозные, суд – как и вся страна – уже будет убежден, что вышки – бесчестного «ВТБ»).
   21) Начинается сериал серия судов. «Грант», также известный как Смоляр, выступает с иском против «ВТБ Лизинг», требуя денег за хранение на его территории буровых установок. («Требование истца оставить без удовлетворения».) «ВТБ Лизинг» в свою очередь подает в суд на «Well Drilling» за неуплату по контракту. Чуть позже Навальный, требуя признания сделки ничтожной, подает иск против «Clusseter».
   22) «ВТБ Лизинг» решает, что дело туго, надо что-то делать, в конец концов, не дело вышкам простаивать. Компания собирает имущество и начинает его сдавать в аренду буровым компаниям.
   23) «Well Drilling» и «Северная экспедиция» (бедный Лившиц!) объявляют себя банкротами (суд, начатый ранее, заканчивается). Суд на Кипре в рассмотрении дела Алексею Навальному отказывает.
   24) Через год после всех этих судов, в преддверии закупок новых вышек (бизнес-то прибыльный оказался!), «ВТБ» везет акционеров, блогеров и журналистов на буровые «плантации», демонстрируя, как они чудесно работают и не менее чудесно приносят прибыль, заодно раскрывая с высоты птичьего полета красоты уральской и сибирской природы.
   В общем-то, эта история в очередной раз наглядно демонстрирует нам готовность опального «борца за справедливость» вместо этой самой справедливости защищать интересы вполне себе конкретных лиц. Выводы делайте сами.

Сергей Удальцов

   Недавний визит лидера г-на Удальцова в Казань вызвал немало вопросов относительно выбора Левым Фронтом политических союзников в грядущем «осеннем наступлении», и отмолчаться возможности не было. Сергею Станиславовичу пришлось объясняться.
   И он сделал это.
   В принципе, сказав все правильно.
   Ровно то и ровно так, что и как должен говорить оппозиционер «уличного» профиля.
   Что предстоящие митинги должны быть как можно более массовыми, потому что тогда власти не смогут их игнорировать, что на повестку дня следует ставить не только политические, но и конкретные – экономические и социальные, местные проблемы, что диалог с властями возможен, но только в рамках «оппозиционной» повестки дня, и так далее.
   Ничего крамольного.
   Но объясняться насчет откровенного братания с экстремистами хочешь не хочешь, а надо, – и объяснениям этим посвящена ровно половина интервью, которую нельзя не процитировать полностью, по ходу дела и комментируя. Вернее, переводя с политического на русский.
   «На встречу со мной пришли люди разных воззрений. Были приверженцы радикальных политических течений: русские националисты, татарские националисты, кто-то вообще заявил, что он национал-социалист».
   Сразу бросается в глаза некоторое лукавство.
   Местом «встречи с казанской общественностью» заранее был определен офис Татарского общественного центра (ТОЦ), националистической организации с 20-летним стажем, под крылышком которой, собственно, и оперился «Азатлык». То есть именно пантюркисты и национал-сепаратисты и были целевой аудиторией, общаться с которой намеревался г-н Удальцов. Недаром же за стол президиума рядом с высоким гостем был торжественно усажен г-н Набиулин, фюрер казанских «серых волков». А что касается «русских националистов» (причем, по свидетельству очевидцев, далеко не хрустального разбора, грубо говоря, в основном полупьяная гопота), они, скорее всего, явились незваными, с намерением встречу сорвать. Что, однако, не получилось.
   «Хочу сказать, я не делю людей на тех и не тех. Я уверен, общаться нужно со всеми, тем более что мы обсуждаем общие требования, а не проблемы татарских или русских националистов…»
   То есть:
   – Мне все равно, кто поможет мне валить власть. Хоть «серые волки», хоть салафиты. Лишь бы помогли. Это главная общая проблема. А все остальное будем решать потом, когда свалим эту власть.
   «Вместе с тем я четко заявляю – крайние воззрения должны быть оставлены за бортом. Если мы будем приносить это на общие акции, то очень быстро разругаемся. Нам нужно вовремя отсекать от процесса людей, пытающихся использовать наши общие мероприятия для пропаганды экстремистских взглядов. С такими людьми вообще контактировать не нужно».
   То есть:
   – Мой совет сепаратистам из «Азатлык» и салафитам из «Хизб ут-Тахрир»: ребята, не пугайте народ своими лозунгами и флагами, это отталкивает людей. Поэтому пока что лучше маскируйтесь белыми лентами, это красиво, а с тем, кто этого не понимает, лучше не иметь дело.
   «Я видел, что в Казани есть крайние националисты – и русские, и татарские. Мы не приветствуем такие течения. Тем более сепаратистские настроения. Но ради общей повестки мы готовы выходить вместе под одними требованиями. Я советую казанским оппозиционерам: если есть сложности, не выходите со своими флагами. Выходите с белыми лентами. С тем, что объединяет. С наших трибун должны звучать не слова об отделении от России, не о дискриминации всех нерусских, а общие требования».
   То есть:
   – Повторяю: притворяйтесь нормальной оппозицией. Выходите с правильной символикой, говорите правильные слова, потому что если вы прямо сейчас будете требовать «отделения от России», «дискриминации всех нерусских», деления людей на «верных и неверных», люди за вами не пойдут, а вот под статью попасть вполне можно. Нет, с дурачьем, не понимающим элементарных вещей, мы работать не будем.
   «Мы не должны делить людей на верных и неверных. Кто не готов идти на такие компромиссы, пусть не сотрудничает с нами. И пусть казанская оппозиция дистанцируется от таких. Мы боремся за то, чтобы у граждан страны была нормальная возможность выбирать тот курс развития, который им близок. А есть силы, которые проповедуют межнациональную рознь, сепаратизм и экстремизм. К таким – я уверен – нужно применять уголовное законодательство».
   То есть:
   – Еще раз повторяю: сейчас не время определять, кто «верный», а кто «неверный», сейчас нужен компромисс. Потом, когда сбросим власть, можете сами выбирать курс, который вам близок, а пока что, – опять повторяю, – не пугайте людей. Люди боятся сепаратистов, люди еще больше боятся салафитского подполья, и с тем, кто этого не понимает, мы сотрудничать не будем.
   «19 июля в Казани произошел теракт. Мне сложно судить о религиозной ситуации в Татарстане. Представители мусульманской общины жаловались мне, что идут притеснения: аресты, вызовы на допрос. Я думаю, на ситуацию нужно смотреть с двух сторон. Для тех, кто призывает к сепаратизму, применять Закон. Даже если сепаратисты прикрываются лозунгами против действующей власти. Если есть нарушения прав граждан, то разбираться с этим. Оппозиция должна сама отделять зерна от плевел. Если сепаратистские настроения сильны в Татарстане, правоохранительным структурам надо этому уделить особое внимание. Если они еще на это способны».
   То есть:
   – Я не знаю и знать не хочу, кто тут у вас кого и ради чего взрывал. Не мое дело, а ваше, внутреннее. Творите, что хотите, но помните, что подставляться глупо. Разбирайтесь сами, но не забывайте, главное, сейчас, пока власть слаба, сбросить ее нафиг, а все разборки можно отложить на потом.
   Назовем кошку кошкой.
   Сообразив, – или услышав от умных людей, – что наговорил в запале, лидер Левого Фронта пытается дать задний ход, но получается это предельно неубедительно. Всем, кто не слеп, очевидно: тактический союз с сепаратистами, в последнее время фактически объединившимися с салафитским подпольем, заключен. Политическая крыша радикалам – во всяком случае, тем из них, кто готов, временно и формально, снять радикальные лозунги, – предложена. За свою поддержку лидеры и «Азатлык» – тот же г-н Набиулин, ранее не смевший о подобном и мечтать, – и (будем откровенны) «Хизб ут-Тахрир» берут высокую цену: г-н Удальцов выводит их из маргинальной тьмы на просторы большой политики, как респектабельных представителей региональных элит. А обилие ссылок на законность в данном случае нельзя рассматривать иначе, как дымовую завесу.
   Собственно, все.
   Если кого-то интересует мое мнение, Россию всерьез готовят к гражданской войне и развалу, а власть теряет инициативу, и не факт, что способна адекватно отреагировать на, не дай Бог, одновременное появление множества «очажков» локальных бунтов. Сценарий еще можно сломать, но – только уже сейчас выйдя из глухой обороны и перехватив инициативу.
   Что же касается г-на Удальцова, то, кем бы он ни был, – провокатором или орлом из тех, кому чем хуже, тем лучше, – это уже совершенно неважно. Суть одна.

Дмитрий Гудков

   В деревне парень был рожден.
   «Я жил в обычной советской семье. Бабушка была чуть ли не личным секретарем Фрунзе, дед одним из помощников Бухарина, но спасся от репрессий. Отец работал на заводе тяжелых станков в Коломне [оборонка]. И я, кстати, на этом заводе трудовую биографию начал, подрабатывал там первые полгода [для института].
   Я был все время идейным, убежденным в марксистсколенинской идее. В 12 лет я уже хотел работать в спецслужбах. Мне хотелось обладать особыми полномочиями, чтобы на что-то влиять. Меня пронизывает эта мысль всю мою жизнь.
   Во мне есть это бунтарское начало. Это мало кто знает, только близкий круг, но со мной всегда было сложно начальству. Хотя оно меня любило, очень многое мне прощалось, не знаю, почему.
   – В институте вы учились, еще не будучи связанным никак с КГБ?
   – Меня отобрали еще в школе в Военный институт иностранных языков. Сейчас я, конечно, знаю, что он готовил кадры Главного разведуправления. И я там прошел все конкурсы. Но когда я поехал первый раз сдавать в ВИИЯ, я недобрал баллов, хотя меня там хотели взять. И я пошел в Иняз. Окончив его, я пошел служить в армию, прослужил полтора года солдатом».
   Сами видите: простая-препростая советская семья. Бабушка – секретарь Фрунзе, дедушка – помощник Бухарина, почему-то (?) не репрессированный, отец – высокий чин в оборонке. Мальчик был суперидейный, с 12 лет мечтал о карьере, и в результате (безусловно, по чистой случайности) обычного пацана еще в школе отбирают кадровики ГРУ, направляют в спецвуз, но он, видимо, такой оболтус, что даже притом, что «хотели взять», экзамены провалил. Однако же попал в не менее престижный вуз, а потом пошел в армию. Вот только не верится, что солдатом, поскольку после военной кафедры служили уже офицерами. Кстати сказать, всегда был «бунтарем», но об этом знал только «близкий круг», а все остальные нет, так что начальство его очень «любило».

Щит и меч

   «Когда я пришел из армии, куда идти работать? И меня приглашают через жену… У нее был один знакомый… «А ты пойдешь в горком комсомола работать? Нормальная работа, там нужен боевой офицер». Так я попал в райком комсомола…
   У меня полторы тысячи человек отряд был, оперативный. И у нас там была куча всяких врагов, в том числе и среди обэхээсэсников, директоров всяких мясокомбинатов, рыбных баз и так далее. И мне сделали предложения три инстанции: лейтенантом, младшим опером в КГБ, потом в Москву, в обком комсомола, и третье предложение – тоже в Москву, инструктором ЦК ВЛКСМ. Я выбрал спецслужбы, управление по Москве и Московской области. Надел форму и отработал в органах госбезопасности 12 лет.
   – Вы что, в форме ходили?
   – Нет, я же говорю, бунтарь был. Меня вызывает замначальника школы: «Что это такое? Мы вас накажем!..» А потом меня вызвали и сказали: «Через три месяца едешь в Америку. Ты едешь по легенде, что ты преподаватель института, едешь от Минобразования, там херова туча будет заданий, у тебя три месяца на подготовку». – Почему вы ушли из КГБ и в каком году?
   – По идейным соображениям. Процесс разрушения КГБ СССР начался примерно со второй половины 1989 года, когда был ликвидирован ряд учетов, важных для контрразведки, ряд массивов необходимых. И я уже понимал, что контрразведка никому не нужна. В 1992 году не дождался очередного звания, не дождался пенсии, которая могла бы быть у меня через два года, – и ушел из органов в звании майора».
   Сразу не все понятно: служил «солдатом», а на работу берут, как «боевого офицера» (хотя в Афгане не был – иначе бы похвастался, – а больше и войн не было). Врет в чем-то. Но главное, после армии, как ждали: горком комсомола, «дзержинцы» (были такие молодежные дружины), «куча врагов» и, как следствие, перевод в Москву, да еще и с правом выбора, сделанного в пользу КГБ. Как он там работал, мы более-менее знаем, да ко всему еще и «бунтовал», не подчиняясь приказу аж председателя КГБ СССР, в итоге чего был отправлен в Америку с особо важным заданием. Если не врет, конечно, – но думаю, что врет, потому что трудился в 5 Управлении, гоняя диссидентов, а таких за кордон на оперработу не посылали. А из КГБ ушел «по идейным соображениям», но – что интересно – в 1992-м, когда все «идейные» давно уже покинули органы, а сваливали за длинным баксом, и если везло, то в «свои» структуры.

Бригада

   «– Ушли в никуда?
   – У меня было предложение от одного концерна сделать автономную службу безопасности. Один мой агент – руководил концерном. Сначала просто был обычным человеком, а потом стал влиятельным лицом в этом концерне.
   – Может быть, имеет смысл уже сказать, какой был концерн?
   – Не стоит, человек был убит. Да и зачем агентуру сдавать? Агентуру сдавать нельзя ни при каких условиях.
   – И как вам удалось построить большую охранную компанию? На связях кагэбэшных или на чем-то другом?
   – Нет, связи кагэбэшные здесь ни при чем. Я был абсолютно независим от ситуации в стране. То есть мне нельзя было сказать: а мы тебе клиентов сейчас не дадим.
   – С государством не было дружбы, а с бандитами были какие-то отношения?
   – Возможно. Я же сказал, что у меня нестандартное мышление. И авторитет компании в преступном мире был очень высокий, хотя мы никогда с ними никаких дел не имели. Я много раз встречался с лидерами бандитских группировок как с противниками. У меня была такая слава, что к Гудкову лучше приехать и на его условиях договориться».
   Нашему герою, сами видите, повезло. Это самое «связи кагэбэшные здесь ни при чем», конечно, умиляет, но не признаваться же, в самом деле, что был послан в структуру, крышевавшую первое поколение российских «бизнесменов», подобранных по агентурной картотеке и делавших первые миллиарды на пресловутое «золото партии». И обычные братки, конечно, и на поклон ездили, и условия принимали, потому что супротив государственной мафии, как известно, даже сицилийская не устояла. Правда, затрудняюсь понять, как уживаются «мы с бандитами никаких дел не имели» и «они нас очень уважали, потому что мы не подводили и не обманывали», но Бог уж с ним…

Декабрист

   «– В Госдуму вы пошли как бизнесмен?
   – В 90-е годы я видел, что страна близка к краху. Более того, я понимал, что Ельцин доведет страну до полного уничтожения. Я такой был немножко идейный, и я пошел к генералу Лебедю, меня очень хорошо приняли… – К самому?
   – К самому, да. У него тогда были серьезные шансы возглавить протест, и я пришел к нему и предложил поддержку и помощь. Но Лебедь не решился тогда поднять государственный переворот, а потом его купили…»
   Если, конечно, не врет, примазываясь к сильно дутой, но все-таки славе покойного генерала, это на профессиональном диалекте русского языка называется «прощупывал почву». Иначе говоря, неформально провоцировал. На предмет, сильно ли Лебедь идеен (то есть, опасен), а если не идеен (оказалось, нет), то можно ли его купить (оказалось, можно)…
   Слуга народа
   «А в Думу я пошел исключительно из-за советов своих старых друзей. В 1999 году, на мажоритарные. Но проиграл выборы, немножко проиграл, чуть-чуть, Герману Степановичу Титову, которого глубоко уважал. Коммунисты меня за это ценили, они сказали: Гудков молодец…. Но не дали мне выиграть, просто не дали. А потом на довыборах я прошел уже без всяких проблем. Титов умер, и после этого у меня соперника не было.
   – Вы были во фракции «Единой России»?
   – Да, во фракции, я был замом Морозова.
   – Вы помните свою полемику с Лимоновым у Соловьева лет десять назад? Вы тогда с позиции такого абсолютно пропутинского человека ругались с Лимоновым.
   – Я и тогда считал, и сейчас считаю, что Лимонов со своими методами борьбы с властью не угадал время. Вот если бы он сейчас начал… А он сейчас объективно подмахивает власти, обвиняет, что мы слили протестное движение. Мы ничего не сливали…»
   Совсем интересно. «Старые друзья посоветовали», и человек пошел в политику. Но, как ни помогали, все-таки «чуть-чуть проиграл»: за Космонавта-2 люди голосовали так, что забросить нужное количество даже «старым друзьям» не удалось. Ну, «не дали, просто не дали» люди выиграть. Но Герман Степанович удивительно к месту скончался, и «после этого соперников не было». А потом, уже в Думе, стал наш герой примерным «единороссом», аж заместителем главы фракции, и «абсолютно пропутински» наезжал на Лимонова. «Вот если бы он сейчас начал», когда и сам Гудков рамсы попутал, тогда да, а в годы величия его идеи и методы нашему герою активно не нравились.

Несогласный

   «– А помните, в 2007 году из тройки «Справедливой России» выгоняли Сережу Шаргунова? Вы тогда уже были в этой партии?
   – Да.
   – И как вы себя вели тогда? Вы были за его изгнание или против?
   – Я вообще тогда был в ярости… Я помню, я был крайне злой… А сейчас у меня есть стойкое убеждение, что Шаргунов – один из ярких, талантливых молодых ребят, которые заслуживают гораздо большего, по крайней мере, в политической жизни».
   А это уже всего лишь штрих. Мелкий, но показательный. Не сделав карьеру в ЕР, перепрыгнул в СР, и там активно колебался в соответствии с линией партии, бойко участвуя в зачистках излишне рьяных «справедливцев». Правда, как ныне выясняется, участвуя, «был в ярости, был крайне злой», и вообще – духовно пребывал на стороне гонимых…
   Вот и все.
   Рассказано г-ном Гудковым в здравом уме и твердой памяти, с его слов записано верно.

Евгения Чирикова

   Масти вопреки, эта гражданка очень напоминает героиню известного анекдота «Дура, не дура, а свой червонец в день имею», и очень мало что делает, не просчитав все тщательно и на несколько шагов вперед. Не мозгами, так сердцем. Иначе матери, пусть и не одиночке, в этом безумном, безумном, безумном, безумном мире просто не выжить. А выжить надо.
   Насколько я понимаю, цепь ее рассуждений примерно такова.
   Типичная ситуация: завтра очередной марш, и это как бы хорошо, ибо есть повод напомнить о себе, но, с другой стороны, и плохо, потому что особо напомнить о себе вряд ли дадут дорогие товарищи, которым данное мероприятие необходимо для себя.
   Скажем, у г-на Навального возникли очередные проблемы на предмет мошенничества. Мало что с «Кировлесом» вопрос еще очень не решен, так теперь возник вопрос о «семейном подряде», на пару с братом Олегом. Жестокое намерение прокуратуры разобраться, куда и через какие «прокладки» сгинули серьезные деньги, естественно, уже объявлено «гонениями на родню», но при всех арифметических нюансах, дело возбуждено и перспективы (без всякой политики) восторгов не сулят.
   Свои проблемы и на левом фланге «непримиримых». Сколько ни рви они на себе рубаху, а дело о «зарубежном финансировании» идет своим ходом, – и пусть дорогая kolobok1973 разобьет на моей плеши десяток тарелок, ее позиция напоминает мне позицию Маши Спиридоновой, не верившей в то, что г-н Азеф провокатор, не только после бурцевского следствия и лопухинского слива, но даже по ознакомлении с архивами жандармерии. Ибо факты понемногу складываются в картинку, и картинка эта куда как нехороша: связи с разведслужбами одного из самых на тот момент враждебных России государств, да еще и через международного авантюриста, повязанного с десятком западных разведок, уже невозможно отрицать. А к тому же пошла еще и грызня в рядах, ибо в сливе «красного» товарища Удальцова заподозрен «розовый» товарищ Пономарев, – что тоже не весьма красит.
   Ясен пень, что в такой обстановке выводить людей на улицу просто необходимо.
   Как можно больше и как можно яростнее.
   Без всяких санкций, а значит, с неизбежными инцидентами.
   Чтобы легли костьми – и с арестами-арестами-арестами.
   Дав повод для новой волны истерик насчет «преступлений режима».
   В общем, старый добрый принцип Честертона: чтобы спрятать лист, лучше всего валить лес.
   Но дивной фее из заповедной Химкинской пущи от всего этого никакого профита нет – в связи с чем она и позволяет себе иногда, в порядке исключения, не выглядеть дурой.

Михаил Касьянов

   Михаил Михайлович оказался на коротком поводке и в весьма строгом ошейнике. Как скажут, так и споет. По моему мнению, все нынешние действия и высказывания Михаила Касьянова к реальной оппозиции и защите прав Магнитского и других пострадавших от правоохранительной системы никакого отношения не имеют. Там, в Штатах, сейчас решается судьба всех денежных сумм, проходивших в свое время через «оппозиционера» Касьянова. А это больше, чем два процента.
   Здесь возникают прямые ассоциации с историей Бориса Шихмурадова. Был, если кто не в курсе, такой туркменский политик, мужик вполне, по тем местам и нынешнему времени, приличный, арестованный властями после покушения на покойного Туркменбаши и сгнивший в тюрьме. Что интересно, к самому покушению отношения он не имел, но, будучи политическим эмигрантом, вернулся в Ашхабад тайком, нелегально. Чтобы, если выгорит, сразу перехватить власть. Ему, насколько я знаю, очень не хотелось ехать. Он был жизнелюб и сибарит, власть, конечно, любил, но аккуратно, без всякого желания становиться мучеником, и он ни за что бы не поехал на Родину, не имея полных гарантий безопасности, – но ему сказали «Надо», а он был так повязан по рукам и ногам, что не то что отказаться, но даже и возразить не посмел. А кабы и посмел, все равно бы поехал.
   Так вот, ситуация с г-ном Касьяновым, при всех различиях, забавно похожа. Тут, правда, трагедией не пахнет, тут чистый фарс, но суть та же: хочет ли человечек, не хочет, ему говорят: «Пляши», – и бедняга пляшет…

Александр Долматов

   Активист партии «Другая Россия» Александр Долматов, которому в Нидерландах отказали в получении политического убежища, покончил жизнь самоубийством в центре для беженцев в Роттердаме.
   Об этом юноше, клявшемся и божившемся, что ни в коем случае не намерен выдавать государственные тайны, уже было сказано немало интересного. (Многое в жизни повидал, но глаза, в которых божья роса сияет так ясно, вижу впервые. Даже у генерала Калугина были мутнее. Сам же материал смешон предельно. От старта до самого финиша, насчет «не допускаю такой ситуации». Хотя, конечно, свежеиспеченный политэмигрант, анархист и активист Левого Фронта, прав: незачем выбалтывать какому-то журналистику то, чем отныне намерен кормиться. А как давно беглец связан с людьми, которым намерен ничего о своей работе не рассказывать, это теперь – post factum – уже не очень интересно.) Но, поскольку о мертвых худо не говорят, не стану поминать старое. Ограничусь констатацией: будучи активистом громкой акции политического протеста в России, не получить статус беженца в Европе очень сложно, а в Нидерландах, стране в этом плане особой, так и почти невозможно.
   Следовательно, выяснив детали, – а что выясняли очень подробно, будьте уверены, – тамошние власти пришли к выводу, что парню «за политику» ничего не угрожает. Вообще. И к такому же выводу пришли соответствующие органы всех стран ЕС и США, поскольку, согласно правилам, если какая-то страна почему-то не хочет или не может принять страдальца, она, перед тем как завести речь о депортации, наводит соответствующие справки на предмет, а вдруг кто-то примет. Не пожелал никто. Ибо, скорее всего, и некая специфическая информация, которой он располагал и на которую, вероятно, рассчитывал, оказалась не того уровня, чтобы хоть когото заинтересовать. Потому что «большим ученым» претендент на статус был разве что в собственном воображении и на взгляд особо романтичных натур. Кормить же дармоеда, да еще в кризис, какой смысл? – и, в конце концов, осознать, что в глазах Европы ничем не отличаешься от какого-нибудь албанца или сомалийца, тоже повод для депрессии. Особенно ежели балованный и ценишь себя выше лаврской колокольни.