Страница:
Особый феномен имеет место, когда мозг переполнен Астральным Светом; зрение обращается внутрь, а не наружу, на внешний реальный мир нисходит ночь, в то время как мир грез озаряет фантастическим сиянием; даже физические глаза при этом трепещут и раскрываются веки. Тогда душа получает посредством образов отражения своих впечатлений и мыслей. Можно сказать, что аналогия, существующая между идеей и формой, притягивает в Астральном Свете отражение, представляющее эту форму, конфигурацию, которая является сущностью витального света; это всеобщее воображение, которое появлялось у каждого из нас в большей или меньшей мере соответственно степени чувствительности и памяти. Здесь источник всех призраков, всего экстраординарного зрения и всех интуитивных феноменов, характерных для сумасшествия или экстаза.
Присвоение или ассимиляция света ясновидящими — это один из величайших феноменов, которые может изучать наука. Его можно понять сразу, положив, что зрение — это, фактически, говорение, и что сознание света — это сумерки вечной жизни в существе. Слово Самого Бога, Который создал свет, произносится всяким рассудком, который чувствует формы и пытается их визуализировать. "Да будет свет". Свет в виде сияния существует только для глаз, которые на него смотрят, и душа, страстно влюбленная в пышное зрелище всеобщей красоты и фиксирующая свое внимание на этих сияющих строках бесконечной книги, которая называется манифестом существующего, кажется произносит, как Бог на рассвете первого дня, высокие созидательные слова: Fiat lux.
Мы не все видим одними и теми же глазами, творение не для всех имеет одну и ту же форму и цвет. Наш мозг — книга, которая печатается изнутри и снаружи, и при малейшем возбуждении напечатанное затуманивается, как это постепенно бывает при отравлении или сумасшествии. Тогда грезы торжествуют над реальной жизнью и погружают разум в беспробудный сон. Это состояние галлюцинации имеет свои степени; все страсти — это отравление, все возбуждения сравнимы и соответствуют маниям.
Чтобы понять пользу этой силы, но никогда не давать ей победить себя, надо наступить на голову змия, и это то, что мы познаем в магии света; в этих секретах содержатся все тайны магнетизма, именем которого по справедливости можно бы назвать целую практическую часть античной трансцендентальной магии. Магнетизм — чудо чудес, но это лишь для посвященных. Для опрометчивых и необученных людей, которые играют с ним или делают его прислужником своих страстей, это так же опасно, как истощающая слава, которая в аллегорическом сказании погубила слишком амбициозную Семелу в объятиях Зевса.
Одно из великих достижений магнетизма состоит в том, что он демонстрирует неопровержимые факты духовности, единства и бессмертия души; Бог объявляет это всем умам и всем сердцам. Отсюда, из веры в Бога и гармонии творения мы приходим к той великой, религиозной гармонии, которая не существует за пределами чудесной и законной иерархии Церкви, потому что одна она сохраняет все предания науки и веры.
Первоначальное предание об одном единственном откровении сохранили под именем Каббалы священники Израиля. Каббалистическая доктрина, доктрина Трансцендентальной Магии, содержится в книгах "Сефер Йецира" (Sepher Yetzi-rah), «Зогар» (Zohar) и «Талмуд» (Talmud). Согласно этой доктрине, абсолют есть Бытие, и в нем есть Слово, которое выражает разум Бытия и жизни. Следовательно, принцип таков: Бытие есть бытие. В начале было Слово, которое означает все, что есть, было и будет; и это разум, который говорит. В начале было Слово. Слово есть разум верования и в нем также есть выражения той веры, которая дает жизнь науке. Слово, или Логос, есть источник логики. Иисус есть Воплощенное Слово. Согласие разума с верой, науки с верованием, власти со свободой стало в наши дни реальной загадкой сфинкса. Соответственно этой великой проблеме выдвинулась другая, касающаяся прав мужчины и женщины. Это было неизбежно, потому что между различными членами этого великого и высокого вопроса существует постоянное сходство, аналогия и трудности, подобные упомянутым, неизменно одинаковы.
Развязка этого гордиева узла философии и современной политики оказывается парадоксальной, так как для достижения согласия между членами этого уравнения, необходимо преодолеть тенденцию путать одно с другим. Если существует высший абсурд, так это попытка исследовать, как вера становится разумом, разум — верованием и свобода — властью, или соответственно, мужчина — женщиной, а женщина — мужчиной. Сами определения протестуют против такого смешения и, следовательно, против того, что мы пытаемся их согласовать. Совершенное и вечное различие между двумя первичными терминами силлогизма, для демонстрации их гармонии благодаря сходству противоположностей, есть второй великий принцип этой оккультной философии, скрытой под именем Каббалы и показанной всеми священными иероглифами древних святилищ, а также ритуалами древнего и современного масонства, плохо понимаемыми даже теперь.
В Писании мы читаем, что Соломон воздвиг две бронзовые колонны у дверей своего Храма; одна из них называлась Иакин (Jachin), другая — Боаз (Boaz), они означали силу и слабость. Эти две колонны представляли мужчину и женщину, разум и веру, власть и свободу, Каина и Авеля, право и обязанность. Они были столпами интеллектуального и морального мира, монументальными иероглифами антиномии, неизбежной для великого закона творения. Это символизировало, что каждая сила предполагает сопротивление, каждый свет — тень, каждая выпуклость — вогнутость, каждое вложение — вместилище, каждый царь — царство, каждый властелин — подданных, каждый завоеватель — то, что он завоевывает. Утверждение опирается на отрицание; сила может торжествовать только над слабостью; аристократия не может проявить себя иначе, чем поднявшись над народом.
Так как слабость должна стать силой, то для народа, чтобы овладеть аристократическим положением, это вопрос преобразования и прогресса, но без предрешения первого принципа; слабость всегда будет слабостью и это ничего не значит, если они не будут всегда теми же людьми. Подобным образом народ всегда будет оставаться народом, массой, которая управляется и не способна к управлению. В обширной армии подчиненных каждое персональное освобождение есть автоматическое выбывание из рядов, которое, по счастью, незаметно, потому что оно замещается также автоматически. Царствующая нация или народ царей предполагает рабство мира и анархию в одном городе, так было в Риме в дни его величайшей славы. Нация властелинов должна быть неминуемо такой же анархичной, как класс специалистов или ученых, которые полагают, что они хозяева; там, где некому слушать, все одновременно изрекают догмы и издают приказы.
Радикальная эмансипация женщин относится к той же категории. Если интегрально и радикально женщина оставит пассивную и перейдет на активную позиции, она отречется от своего пола и станет активной или, скорее, если такое превращение возможно физически, она достигнет утверждения путем двойного отрицания, помещая себя вне обоих полов, как бесплодный чудовищный андрогин. Таковы прямые следствия великой Каббалистической догмы, касающейся того различия противоположностей, которое достигает гармонии за счет их сходства. Эта догма известна, и приложение ее результатов означает открытие высших секретов, относящихся к материнской симпатии и антипатии; что так же означает открытие науки управления в политике, в стране, во всех отраслях оккультной медицины, магнетизме, гомеопатии и моральном влиянии. Более того, закон равновесия аналогий ведет к открытию универсальной действующей силы, которой был Великий Секрет алхимиков и магов средневековья. Было сказано, что этой действующей силой является свет жизни, с помощью которого одушевленные существа воспроизводятся как магнетические, электрические, будучи лишь его случайной и переходящей пертурбацией, если можно так выразиться. Практика удивительной Каббалы целиком основана на знании и использовании этой действующей силы.
Религия Каббалистов — это одновременно гипотеза и определенность, она переходит от известного к неизвестному с помощью аналогии. Они понимают религию как нужду человечества, как очевидный и необходимый факт, и это единственное, что является для них божественным, непрерывным и универсальным откровением. Они дискутируют о том «ничто», которое, как они считают, есть причина всего. Кроме того их доктрина, проводя четкую границу между наукой и верой, предусматривает базис для веры в высшем разуме, который гарантирует ее неопровержимость и непрерывную длительность. После этого идут популярные формы доктрины, которые могут изменяться и разрушать одна другую. Каббалиста не только волнуют такие тривиальности, но он предусматривает место для самых удивительных формул. Если упомянуть Марию, то он почитает в ней осуществление всего божественного, что есть в грезах невинности, чему поклоняется в священном энтузиазме каждое материнское сердце. Он не отвергает цветы от алтаря Богоматери, белые стяги ее храмов, слезы бесхитростных легенд о ней. Он не насмехается над новорожденным Богом, плачущем в яслях или над израненной жертвой Голгофы. Он повторяет из глубины сердца, как мудрецы Израиля и правоверные Ислама: "Нет Бога кроме Бога". Для посвященных в Истинную науку это означает: "Есть лишь одно Бытие, и это Бытие". Но все целесообразное и поучительное в верованиях, но величие ритуалов, тождественная процессия божественных творений, привлекательность молитв, магия небесных надежд — не есть ли это сияние моральной жизни во всей ее молодости и красоте? Если бы истинный посвященный убрал что-либо из публичных молитв и храмов, если бы он проявил свое отвращение или негодование против религиозных форм всякого рода, это было бы манифестом неверия в священников и народ, профанацией священного. Бог воистину присутствует там, где Ему поклоняются помнящие души и чувствующие сердца; Бог отсутствует, ощутимо и страшно, когда нам говорят без света и усердия, то есть без понимания и любви.
Адекватная концепция Бога согласно ученому Каббалисту была объявлена св. Павлом, когда он сказал: чтобы достичь Бога мы должны верить в то, что Он есть и что Он вознаградит тех, кто ищет Его. Здесь нет ничего, выходящего за пределы идеи бытия, в сочетании с идеей добра и справедливости: лишь они абсолютны. Сказать, что Бога нет, ли определять, что такое Он Есть, в равной степени кощунственно. Каждое определение Бога, которое осмеливается дать человеческий ум, есть проявление религиозного эмпиризма, из которого суеверие последовательно извлечет дьявола.
В каббалистическом символизме представление Бога имеет всегда двоякий образ, прямой и обратный, белый и черный. В такой манере мудрецы пытаются выразить интеллигентную и вульгарную концепции той же идеи — идеи Бога света и Бога тени.
Свет при отсутствии тени был бы невидим для наших глаз, поскольку он производил бы сильнейшее сияние, равноценное полной тьме.
В аналогии с этой физической истиной, понимаемой адекватно, можно найти решение одной из самых страшных проблем, проблемы происхождения зла. Но понять ее полностью, вместе со всеми следствиями, недоступно большинству, которое не должно вникать в секреты универсальной гармонии. Ведь только после того, как инициат Элевсинских мистерий победоносно проходил через все испытания, видел священные предметы и касался их, если он был готов воспринять последнюю и самую страшную тайну, закутанный покрывалом жрец проводил его быстрым шагом и шептал ему в ухо загадочные слова: "Осирис — черный бог". Таков был Осирис, оракулом которого являлся Тифон, таково было религиозное солнце Египта, внезапно затмевающееся, становящееся тенью великой неограниченной Исиды, которая есть все, что было и будет, и чье вечное покрывало никто не может поднять.
Свет есть активный принцип Каббалистов, аналогично этому тьма есть принцип пассивный, по этой причине они считают солнце и луну эмблемами двух божественных полов и двух созидательных сил. Они также приписывают женщине первый соблазн и грех и последовательно первый труд — материнский труд искупления: из лона самой тьмы возродился свет. Пустота притягивает полноту и таким образом бездна бедности и ничтожества, лицемерное зло, кажущееся пустяком и эфемерным мятежом творений, вечно притягивает океан, бытия, богатства, милосердия и любви. Это интерпретирует символ Христа, который после снятия с креста ниспускает в ад всю необъятность самого чудесного прощения.
Тем же законом гармонии в аналогии противоположностей Каббалисты объясняют все таинства сексуальной любви. Почему возникает постоянная страсть между двумя неравными натурами и двумя противоположными характерами? Почему в любви всегда кто-то приносит жертву и кто-то оказывается жертвой? Почему существуют упорные страсти, удовлетворение которых кажется невозможным?
С помощью этого закона решается раз и навсегда вопрос о положении полов, который поставлен сен-симонистами в наши дни со всей серьезностью. Естественная сила женщины — инерция или сопротивление, скромность — есть самое неотъемлемое из ее прав, следовательно, она не должна ни осуществлять, ни желать чего-либо, требующего проявления мужской смелости. Природа предусмотрела это, дав ей мягкий голос, который нельзя услышать в больших собраниях, если он не поднимается до смешного диссонирующего тона. Если она претендует на функции противоположного пола, она должна расстаться со всеми прерогативами собственного. Мы не знаем, чего она может достичь в управлении мужчинами, но ясно, что по меньшей мере она потеряет любовь мужчин и, что более страшно для нее, любовь детей.
Брачный закон Каббалистов, по аналогии, обеспечивает решение самой интенсивной и трудной проблемы современной философии, будучи соглашением между разумом и верой, властью и свободой, науки и верованием. Если наука — солнце, то верование — луна, отражение дня в ночи. Вера есть дополнение разума во тьме, которую наука оставляет вокруг себя. Она излучается из разума, и не может ни разрушить его, ни привести в замешательство. Проступки разума против веры или веры против разума — это затмение солнца или луны. Когда они происходят, источник и отражатель света оказываются бесполезными.
Наука умираете в системах, где верование и вера уступают разуму. Чтобы поддерживать сооружение, оба столпа храма должны быть параллельны и раздельны. Когда их сдвигают вместе силой, как сделал Самсон, они рушатся и все здание падает на слепых заговорщиков или революционеров, чьи персональные или национальные обиды поставят их перед смертью. Схватки между духовными и светскими властями во все периоды истории человечества были спорами господства в семье. Папство было ревнивой матерью, пытавшейся оттеснить мужа от светской власти, и она потеряла доверие своих детей, В то же время светская власть, узурпирующая священников, не менее смешна, чем мужчина, который претендует знать лучше матери, как вести домашнее хозяйство и нянчить детей. Англичане, например, с моральной и религиозной точки зрения подобны детям, пеленаемым мужчинами, как можно заключить по их сплину и вялости. Расколы и ереси — это те же супружеские ссоры; церковь и протестантство говорят друг о друге зло, жалуются друг на друга, избегают друг друга и оплакивают друг друга, как супруги, живущие порознь.
Каббала, и только одна она, все объясняет и согласовывает. Она ничего не разрушает, и напротив, обосновывает причины всего, что есть. Таким образом, все силы мира служат этой единственной верховной науке. Истинный каббалист может с удовольствием приносить пользу науке, владеющей мудростью и рвением верующих. Он больший католик, чем Жозеф де Местр, больший протестант, чем Лютер, больший иудей, чем главный раввин, и больший пророк, чем Магомет. Не возвышается ли он над системами и страстями, затеняющими истину? Не может ли он собрать вместе лучи, столь разнообразно отражаемые осколками разбитого зеркала, которым является универсальная вера — осколками, которые даны людьми многих противоположных верований? Есть одно бытие, один закон и одна вера, так же как есть лишь одна раса людей.
Война, которую церковь вела против магии, была необходимым следствием профанации ложных гностиков, но истинная наука магов существенно католична, основана на том же иерархическом принципе. Теперь в католической церкви существует серьезная и абсолютная иерархия и потому истинные адепты оказывают ей глубокое уважение и подчинение. Генрих Кунрат один представляется решительным протестантом, но в этом он был скорее немцем своего времени, чем мистическим гражданином вечного царства.
Сущность анти-христианства есть исключение и ересь. Это расчленение тела Христова согласно прекрасному выражению св. Иоанна: Omnis spiritus qui solvit Christum hie Antichristus est. Причина этого в том, что религия есть милосердие, а в анархии милосердия нет. Магия тоже имеет своих анархистов, своих организаторов и сторонников сект, чудотворцев и колдунов, мы хотим освободить науку от узурпации ее невежеством, мошенничеством и глупостью. История магии была представлена в судебных анналах или в хрониках, более или менее точных, как следствие феноменов; никто не верил, что магия принадлежит науке. Эта наука должна быть, так сказать, открыта заново, что будет способствовать ее развитию и прогрессу. Мы входим в открытые святилища вместо руин и мы находим, что святые места, так долго похороненные под обломками четырех цивилизаций, хранят больше прекрасного, чем мумифицированные города, извлеченные из-под лавы Везувия.
Боссюе в своем величественном труде показал нам религию, связанную с историей, но что он сказал бы, если бы знал, что наука, которая родилась с миром, предусматривает объяснение, первичных догм, принадлежащих единой универсальной религии, в силу своего единения с самыми неопровержимыми теоремами математики и разума? Догматическая магия есть ключ всех секретов еще не постигаемых философией истории, в то время как Практическая Магия открывает Секрет Храма Природы.
Мы далеки от кощунственного желания объяснить таинства религии посредством магии, мы намерены показать, каким образом наука вынуждается принимать и почитать эти таинства. Более не будут говорить, что разум должен смирить себя перед верой, наоборот, он должен оказать себе честь, уверовав, что именно вера спасет разум от ужасов пустоты на краю бездны, и что она скрепляет их союз с бесконечным. Ортодоксия в религии почитается за иерархию как единственного стража союза. Поэтому не будем бояться повторять, что магия есть по существу наука иерархии, ясно помня, что она прежде всего осуждает анархические доктрины, потому что она демонстрирует с помощью законов природы, что гармония неотъемлема как от силы, так и от власти.
Главная привлекательность магии для большого числа интересующихся ею людей состоит в том, что они видят в ней исключительное средство удовлетворения своих страстей. Таков же и кругозор неверующего. Жадный будет отрицать, что существует некий секрет Гермеса, касающийся трансмутации металлов, потому что он хотел купить его и накопить богатство. Но глупцы, кто верят, что такой секрет продается. Зачем нужны деньги тому, кто может делать золото? Это верно, скажет скептик, но если вы, Элифас Леви, владеете им, не стали ли вы богаче, чем есть? А кто сказал, что я беден? Просил ли я что-либо из ваших рук? Есть в мире властелин, который может поклясться, что он приобрел у меня какой-нибудь научный секрет? Есть ли миллионер, которому я дал основание поверить, что я обратил свою удачу против него? Когда мы взираем на земное богатство снизу, мы можем толковать о нем как о высшем блаженстве, но оно презирается, когда мы рассуждаем о нем сверху, и когда каждый представляет, какой малый соблазн в том, чтобы получить, нечто такое, что должно быть брошено как горячее железо.
Но кроме того юноша восклицает, что если магические секреты истинны, то он овладел бы ими для того, чтобы его любили все женщины. Придет день, бедное дитя, когда для тебя будет слишком много быть любимым одной из них, потому что чувственное желание — это двойственная оргия, отравление которой быстро вызывает отвращение, после чего следует гнев и разделение.
Эпикуреец требует магических Средств, потому что он хочет всегда наслаждаться и не страдать никогда. В этом случае наука говорит то, что уже сказала религия: "Блаженны страждущие". Но это и есть причина, по которой эпикурейцы утратили веру в религию. "Блаженны страждущие" — но эпикурейцы смеются над этим обещанием. Послушаем, что говорят опыт и разум. Страдания проверяют и пробуждают благородные чувства. Удовольствия пробуждают благородные чувства. Удовольствия пробуждают и усиливают низкие инстинкты. Страдания вооружают против удовольствия, наслаждения влекут слабость в страдании. Удовольствия для мужчины — это скала опасности; боль материнства — это триумф женщины. Горе тому, кто не мог и не может страдать, он будет ошеломлен болью. Природа безжалостно ведет того, кто не хочет идти; мы брошены в жизнь, как в открытое море и должны плыть или тонуть. Таковы законы Природы, как учила Трансцендентальная магия.
И теперь подумаем, может ли кто-то стать магом с целью наслаждаться всем и не страдать ни от чего: Мир спросит в таком случае, какова же выгода от магии? Что ответил бы пророк Валаам своей ослице, если бы терпеливое животное спросило его, какова польза от ума? Что ответил бы Геркулес пигмею, если бы тот спросил его, в чем выгода силы? Мы не сравниваем земной народ с пигмеями, а тем более с Валаамовой ослицей, это означало бы недостаток вежливости и хорошего тона. Мы говорим со всевозможной учтивостью, что таким блестящим и привлекательным людям магия абсолютно бесполезна, будучи уверены в том, что они никогда не примут этого всерьез.
Наш труд адресуется людям, которые трудятся и думают. Они найдут объяснение того, что остается темным, в нашем "Учении и ритуале". По образцу Великих Учителей в структуре нашей работы мы следуем рациональному порядку священных, чисел, поэтому историю магии мы представили в семи книгах, имеющих по семь глав. Первая книга описывает Источники Магии; это генезис науки и мы присвоили ей ключ — букву Алеф, каббалистически выражающую исходное первичное единство. Вторая книга содержит исторические и социальные формулы магического слова в античности; ее печать — буква Бет, символизирующая двойственность как выражение слова, которое реализовано, специальный знак гнозиса и оккультизма. Третья книга касается реализации античной науки в Христианском обществе. Она показывает, каким образом, даже для самой науки слово стало плотью. Число три есть число рождения или реализации, ключ этой книги буква Гимель, иероглиф рождения. В четвертой книге рассказывается о цивилизующей силе магии в среде варварских народов, о естественном воздействии этой науки на народы, находившиеся в детстве; о мистерии друидов и их чудесах, о легендах бардов, мы показываем, как они соответствуют формированию современных обществ, подготавливая блестящую победу Христианства. Число четыре выражает Природу и силу; буква Далет, которая стоит на четвертом месте в алфавите иврита, представлялась каббалистам как император, сидящий на троне. Пятая книга посвящена жреческой эре средневековья, в ней представлены разногласия и битвы науки, формирование тайных обществ, их неизвестные достижения, секретные ритуалы, тайны "Божественной Комедии", разделение святилища, которое позже привело к великолепному единению. Число пять есть число квинтэссенции, религии и священничества; его знак буква Не, символизирующая в магическом алфавите высокого священника. Шестая книга обнажает вторжение магии в дело революций. Число шесть есть число антагонизма, ему соответствует буква Bay, символ созидающего лингама и серпа. Седьмая книга синтетична — она показывает современные работы и открытия, новые теории света и магнетизма, откровение великого секрета розенкрейцеров, объяснения таинственных алфавитов, науку слова и ее магические труды. Далее следуют итоги, включающие оценку достигнутого современными мистиками. Эта книга является дополнением и венцом работы, как семерка — венцом чисел, объединяющим треугольник идеи с квадратом формы. Ей соответствует буква Зайн, ее каббалистический иероглиф — победитель на колеснице, ведомый двумя сфинксами.
Мы далеки от смешного тщеславия представить себя как каббалистического победителя. Торжествовать должна одна наука, и то, что мы показываем интеллектуальному миру возвышающемуся на Кубической колеснице с двумя сфинксами, это Слово Света, Божественное Наполнение мозаики Каббалы, человеческое Солнце Евангелия, тот человек — Бог, старый пришел однажды как Спаситель и скоро объявится как Мессия, бесконечный и абсолютный царь мирских установлений. Эта мысль воодушевляет нас и поддерживает наши надежды. Остается представить все наши концепции, все открытия и все труды непререкаемому правосудию иерархии. Авторитетам науки отдадим то, что относится к науке, но то, что связано с религией, является делом церкви; ученым — наши открытия, епископам — наши убеждения и верования. Горе ребенку, который считает себя умнее своих родителей, человеку, который не признает учителей, мечтателю, который думает и молится сам по себе. Жизнь есть всеобщее объединение и в таком объединении мы обретаем бессмертие. Тот, кто уединился, обречен на смерть и вечность изоляции будет вечной смертью.
Присвоение или ассимиляция света ясновидящими — это один из величайших феноменов, которые может изучать наука. Его можно понять сразу, положив, что зрение — это, фактически, говорение, и что сознание света — это сумерки вечной жизни в существе. Слово Самого Бога, Который создал свет, произносится всяким рассудком, который чувствует формы и пытается их визуализировать. "Да будет свет". Свет в виде сияния существует только для глаз, которые на него смотрят, и душа, страстно влюбленная в пышное зрелище всеобщей красоты и фиксирующая свое внимание на этих сияющих строках бесконечной книги, которая называется манифестом существующего, кажется произносит, как Бог на рассвете первого дня, высокие созидательные слова: Fiat lux.
Мы не все видим одними и теми же глазами, творение не для всех имеет одну и ту же форму и цвет. Наш мозг — книга, которая печатается изнутри и снаружи, и при малейшем возбуждении напечатанное затуманивается, как это постепенно бывает при отравлении или сумасшествии. Тогда грезы торжествуют над реальной жизнью и погружают разум в беспробудный сон. Это состояние галлюцинации имеет свои степени; все страсти — это отравление, все возбуждения сравнимы и соответствуют маниям.
Чтобы понять пользу этой силы, но никогда не давать ей победить себя, надо наступить на голову змия, и это то, что мы познаем в магии света; в этих секретах содержатся все тайны магнетизма, именем которого по справедливости можно бы назвать целую практическую часть античной трансцендентальной магии. Магнетизм — чудо чудес, но это лишь для посвященных. Для опрометчивых и необученных людей, которые играют с ним или делают его прислужником своих страстей, это так же опасно, как истощающая слава, которая в аллегорическом сказании погубила слишком амбициозную Семелу в объятиях Зевса.
Одно из великих достижений магнетизма состоит в том, что он демонстрирует неопровержимые факты духовности, единства и бессмертия души; Бог объявляет это всем умам и всем сердцам. Отсюда, из веры в Бога и гармонии творения мы приходим к той великой, религиозной гармонии, которая не существует за пределами чудесной и законной иерархии Церкви, потому что одна она сохраняет все предания науки и веры.
Первоначальное предание об одном единственном откровении сохранили под именем Каббалы священники Израиля. Каббалистическая доктрина, доктрина Трансцендентальной Магии, содержится в книгах "Сефер Йецира" (Sepher Yetzi-rah), «Зогар» (Zohar) и «Талмуд» (Talmud). Согласно этой доктрине, абсолют есть Бытие, и в нем есть Слово, которое выражает разум Бытия и жизни. Следовательно, принцип таков: Бытие есть бытие. В начале было Слово, которое означает все, что есть, было и будет; и это разум, который говорит. В начале было Слово. Слово есть разум верования и в нем также есть выражения той веры, которая дает жизнь науке. Слово, или Логос, есть источник логики. Иисус есть Воплощенное Слово. Согласие разума с верой, науки с верованием, власти со свободой стало в наши дни реальной загадкой сфинкса. Соответственно этой великой проблеме выдвинулась другая, касающаяся прав мужчины и женщины. Это было неизбежно, потому что между различными членами этого великого и высокого вопроса существует постоянное сходство, аналогия и трудности, подобные упомянутым, неизменно одинаковы.
Развязка этого гордиева узла философии и современной политики оказывается парадоксальной, так как для достижения согласия между членами этого уравнения, необходимо преодолеть тенденцию путать одно с другим. Если существует высший абсурд, так это попытка исследовать, как вера становится разумом, разум — верованием и свобода — властью, или соответственно, мужчина — женщиной, а женщина — мужчиной. Сами определения протестуют против такого смешения и, следовательно, против того, что мы пытаемся их согласовать. Совершенное и вечное различие между двумя первичными терминами силлогизма, для демонстрации их гармонии благодаря сходству противоположностей, есть второй великий принцип этой оккультной философии, скрытой под именем Каббалы и показанной всеми священными иероглифами древних святилищ, а также ритуалами древнего и современного масонства, плохо понимаемыми даже теперь.
В Писании мы читаем, что Соломон воздвиг две бронзовые колонны у дверей своего Храма; одна из них называлась Иакин (Jachin), другая — Боаз (Boaz), они означали силу и слабость. Эти две колонны представляли мужчину и женщину, разум и веру, власть и свободу, Каина и Авеля, право и обязанность. Они были столпами интеллектуального и морального мира, монументальными иероглифами антиномии, неизбежной для великого закона творения. Это символизировало, что каждая сила предполагает сопротивление, каждый свет — тень, каждая выпуклость — вогнутость, каждое вложение — вместилище, каждый царь — царство, каждый властелин — подданных, каждый завоеватель — то, что он завоевывает. Утверждение опирается на отрицание; сила может торжествовать только над слабостью; аристократия не может проявить себя иначе, чем поднявшись над народом.
Так как слабость должна стать силой, то для народа, чтобы овладеть аристократическим положением, это вопрос преобразования и прогресса, но без предрешения первого принципа; слабость всегда будет слабостью и это ничего не значит, если они не будут всегда теми же людьми. Подобным образом народ всегда будет оставаться народом, массой, которая управляется и не способна к управлению. В обширной армии подчиненных каждое персональное освобождение есть автоматическое выбывание из рядов, которое, по счастью, незаметно, потому что оно замещается также автоматически. Царствующая нация или народ царей предполагает рабство мира и анархию в одном городе, так было в Риме в дни его величайшей славы. Нация властелинов должна быть неминуемо такой же анархичной, как класс специалистов или ученых, которые полагают, что они хозяева; там, где некому слушать, все одновременно изрекают догмы и издают приказы.
Радикальная эмансипация женщин относится к той же категории. Если интегрально и радикально женщина оставит пассивную и перейдет на активную позиции, она отречется от своего пола и станет активной или, скорее, если такое превращение возможно физически, она достигнет утверждения путем двойного отрицания, помещая себя вне обоих полов, как бесплодный чудовищный андрогин. Таковы прямые следствия великой Каббалистической догмы, касающейся того различия противоположностей, которое достигает гармонии за счет их сходства. Эта догма известна, и приложение ее результатов означает открытие высших секретов, относящихся к материнской симпатии и антипатии; что так же означает открытие науки управления в политике, в стране, во всех отраслях оккультной медицины, магнетизме, гомеопатии и моральном влиянии. Более того, закон равновесия аналогий ведет к открытию универсальной действующей силы, которой был Великий Секрет алхимиков и магов средневековья. Было сказано, что этой действующей силой является свет жизни, с помощью которого одушевленные существа воспроизводятся как магнетические, электрические, будучи лишь его случайной и переходящей пертурбацией, если можно так выразиться. Практика удивительной Каббалы целиком основана на знании и использовании этой действующей силы.
Религия Каббалистов — это одновременно гипотеза и определенность, она переходит от известного к неизвестному с помощью аналогии. Они понимают религию как нужду человечества, как очевидный и необходимый факт, и это единственное, что является для них божественным, непрерывным и универсальным откровением. Они дискутируют о том «ничто», которое, как они считают, есть причина всего. Кроме того их доктрина, проводя четкую границу между наукой и верой, предусматривает базис для веры в высшем разуме, который гарантирует ее неопровержимость и непрерывную длительность. После этого идут популярные формы доктрины, которые могут изменяться и разрушать одна другую. Каббалиста не только волнуют такие тривиальности, но он предусматривает место для самых удивительных формул. Если упомянуть Марию, то он почитает в ней осуществление всего божественного, что есть в грезах невинности, чему поклоняется в священном энтузиазме каждое материнское сердце. Он не отвергает цветы от алтаря Богоматери, белые стяги ее храмов, слезы бесхитростных легенд о ней. Он не насмехается над новорожденным Богом, плачущем в яслях или над израненной жертвой Голгофы. Он повторяет из глубины сердца, как мудрецы Израиля и правоверные Ислама: "Нет Бога кроме Бога". Для посвященных в Истинную науку это означает: "Есть лишь одно Бытие, и это Бытие". Но все целесообразное и поучительное в верованиях, но величие ритуалов, тождественная процессия божественных творений, привлекательность молитв, магия небесных надежд — не есть ли это сияние моральной жизни во всей ее молодости и красоте? Если бы истинный посвященный убрал что-либо из публичных молитв и храмов, если бы он проявил свое отвращение или негодование против религиозных форм всякого рода, это было бы манифестом неверия в священников и народ, профанацией священного. Бог воистину присутствует там, где Ему поклоняются помнящие души и чувствующие сердца; Бог отсутствует, ощутимо и страшно, когда нам говорят без света и усердия, то есть без понимания и любви.
Адекватная концепция Бога согласно ученому Каббалисту была объявлена св. Павлом, когда он сказал: чтобы достичь Бога мы должны верить в то, что Он есть и что Он вознаградит тех, кто ищет Его. Здесь нет ничего, выходящего за пределы идеи бытия, в сочетании с идеей добра и справедливости: лишь они абсолютны. Сказать, что Бога нет, ли определять, что такое Он Есть, в равной степени кощунственно. Каждое определение Бога, которое осмеливается дать человеческий ум, есть проявление религиозного эмпиризма, из которого суеверие последовательно извлечет дьявола.
В каббалистическом символизме представление Бога имеет всегда двоякий образ, прямой и обратный, белый и черный. В такой манере мудрецы пытаются выразить интеллигентную и вульгарную концепции той же идеи — идеи Бога света и Бога тени.
Свет при отсутствии тени был бы невидим для наших глаз, поскольку он производил бы сильнейшее сияние, равноценное полной тьме.
В аналогии с этой физической истиной, понимаемой адекватно, можно найти решение одной из самых страшных проблем, проблемы происхождения зла. Но понять ее полностью, вместе со всеми следствиями, недоступно большинству, которое не должно вникать в секреты универсальной гармонии. Ведь только после того, как инициат Элевсинских мистерий победоносно проходил через все испытания, видел священные предметы и касался их, если он был готов воспринять последнюю и самую страшную тайну, закутанный покрывалом жрец проводил его быстрым шагом и шептал ему в ухо загадочные слова: "Осирис — черный бог". Таков был Осирис, оракулом которого являлся Тифон, таково было религиозное солнце Египта, внезапно затмевающееся, становящееся тенью великой неограниченной Исиды, которая есть все, что было и будет, и чье вечное покрывало никто не может поднять.
Свет есть активный принцип Каббалистов, аналогично этому тьма есть принцип пассивный, по этой причине они считают солнце и луну эмблемами двух божественных полов и двух созидательных сил. Они также приписывают женщине первый соблазн и грех и последовательно первый труд — материнский труд искупления: из лона самой тьмы возродился свет. Пустота притягивает полноту и таким образом бездна бедности и ничтожества, лицемерное зло, кажущееся пустяком и эфемерным мятежом творений, вечно притягивает океан, бытия, богатства, милосердия и любви. Это интерпретирует символ Христа, который после снятия с креста ниспускает в ад всю необъятность самого чудесного прощения.
Тем же законом гармонии в аналогии противоположностей Каббалисты объясняют все таинства сексуальной любви. Почему возникает постоянная страсть между двумя неравными натурами и двумя противоположными характерами? Почему в любви всегда кто-то приносит жертву и кто-то оказывается жертвой? Почему существуют упорные страсти, удовлетворение которых кажется невозможным?
С помощью этого закона решается раз и навсегда вопрос о положении полов, который поставлен сен-симонистами в наши дни со всей серьезностью. Естественная сила женщины — инерция или сопротивление, скромность — есть самое неотъемлемое из ее прав, следовательно, она не должна ни осуществлять, ни желать чего-либо, требующего проявления мужской смелости. Природа предусмотрела это, дав ей мягкий голос, который нельзя услышать в больших собраниях, если он не поднимается до смешного диссонирующего тона. Если она претендует на функции противоположного пола, она должна расстаться со всеми прерогативами собственного. Мы не знаем, чего она может достичь в управлении мужчинами, но ясно, что по меньшей мере она потеряет любовь мужчин и, что более страшно для нее, любовь детей.
Брачный закон Каббалистов, по аналогии, обеспечивает решение самой интенсивной и трудной проблемы современной философии, будучи соглашением между разумом и верой, властью и свободой, науки и верованием. Если наука — солнце, то верование — луна, отражение дня в ночи. Вера есть дополнение разума во тьме, которую наука оставляет вокруг себя. Она излучается из разума, и не может ни разрушить его, ни привести в замешательство. Проступки разума против веры или веры против разума — это затмение солнца или луны. Когда они происходят, источник и отражатель света оказываются бесполезными.
Наука умираете в системах, где верование и вера уступают разуму. Чтобы поддерживать сооружение, оба столпа храма должны быть параллельны и раздельны. Когда их сдвигают вместе силой, как сделал Самсон, они рушатся и все здание падает на слепых заговорщиков или революционеров, чьи персональные или национальные обиды поставят их перед смертью. Схватки между духовными и светскими властями во все периоды истории человечества были спорами господства в семье. Папство было ревнивой матерью, пытавшейся оттеснить мужа от светской власти, и она потеряла доверие своих детей, В то же время светская власть, узурпирующая священников, не менее смешна, чем мужчина, который претендует знать лучше матери, как вести домашнее хозяйство и нянчить детей. Англичане, например, с моральной и религиозной точки зрения подобны детям, пеленаемым мужчинами, как можно заключить по их сплину и вялости. Расколы и ереси — это те же супружеские ссоры; церковь и протестантство говорят друг о друге зло, жалуются друг на друга, избегают друг друга и оплакивают друг друга, как супруги, живущие порознь.
Каббала, и только одна она, все объясняет и согласовывает. Она ничего не разрушает, и напротив, обосновывает причины всего, что есть. Таким образом, все силы мира служат этой единственной верховной науке. Истинный каббалист может с удовольствием приносить пользу науке, владеющей мудростью и рвением верующих. Он больший католик, чем Жозеф де Местр, больший протестант, чем Лютер, больший иудей, чем главный раввин, и больший пророк, чем Магомет. Не возвышается ли он над системами и страстями, затеняющими истину? Не может ли он собрать вместе лучи, столь разнообразно отражаемые осколками разбитого зеркала, которым является универсальная вера — осколками, которые даны людьми многих противоположных верований? Есть одно бытие, один закон и одна вера, так же как есть лишь одна раса людей.
Война, которую церковь вела против магии, была необходимым следствием профанации ложных гностиков, но истинная наука магов существенно католична, основана на том же иерархическом принципе. Теперь в католической церкви существует серьезная и абсолютная иерархия и потому истинные адепты оказывают ей глубокое уважение и подчинение. Генрих Кунрат один представляется решительным протестантом, но в этом он был скорее немцем своего времени, чем мистическим гражданином вечного царства.
Сущность анти-христианства есть исключение и ересь. Это расчленение тела Христова согласно прекрасному выражению св. Иоанна: Omnis spiritus qui solvit Christum hie Antichristus est. Причина этого в том, что религия есть милосердие, а в анархии милосердия нет. Магия тоже имеет своих анархистов, своих организаторов и сторонников сект, чудотворцев и колдунов, мы хотим освободить науку от узурпации ее невежеством, мошенничеством и глупостью. История магии была представлена в судебных анналах или в хрониках, более или менее точных, как следствие феноменов; никто не верил, что магия принадлежит науке. Эта наука должна быть, так сказать, открыта заново, что будет способствовать ее развитию и прогрессу. Мы входим в открытые святилища вместо руин и мы находим, что святые места, так долго похороненные под обломками четырех цивилизаций, хранят больше прекрасного, чем мумифицированные города, извлеченные из-под лавы Везувия.
Боссюе в своем величественном труде показал нам религию, связанную с историей, но что он сказал бы, если бы знал, что наука, которая родилась с миром, предусматривает объяснение, первичных догм, принадлежащих единой универсальной религии, в силу своего единения с самыми неопровержимыми теоремами математики и разума? Догматическая магия есть ключ всех секретов еще не постигаемых философией истории, в то время как Практическая Магия открывает Секрет Храма Природы.
Мы далеки от кощунственного желания объяснить таинства религии посредством магии, мы намерены показать, каким образом наука вынуждается принимать и почитать эти таинства. Более не будут говорить, что разум должен смирить себя перед верой, наоборот, он должен оказать себе честь, уверовав, что именно вера спасет разум от ужасов пустоты на краю бездны, и что она скрепляет их союз с бесконечным. Ортодоксия в религии почитается за иерархию как единственного стража союза. Поэтому не будем бояться повторять, что магия есть по существу наука иерархии, ясно помня, что она прежде всего осуждает анархические доктрины, потому что она демонстрирует с помощью законов природы, что гармония неотъемлема как от силы, так и от власти.
Главная привлекательность магии для большого числа интересующихся ею людей состоит в том, что они видят в ней исключительное средство удовлетворения своих страстей. Таков же и кругозор неверующего. Жадный будет отрицать, что существует некий секрет Гермеса, касающийся трансмутации металлов, потому что он хотел купить его и накопить богатство. Но глупцы, кто верят, что такой секрет продается. Зачем нужны деньги тому, кто может делать золото? Это верно, скажет скептик, но если вы, Элифас Леви, владеете им, не стали ли вы богаче, чем есть? А кто сказал, что я беден? Просил ли я что-либо из ваших рук? Есть в мире властелин, который может поклясться, что он приобрел у меня какой-нибудь научный секрет? Есть ли миллионер, которому я дал основание поверить, что я обратил свою удачу против него? Когда мы взираем на земное богатство снизу, мы можем толковать о нем как о высшем блаженстве, но оно презирается, когда мы рассуждаем о нем сверху, и когда каждый представляет, какой малый соблазн в том, чтобы получить, нечто такое, что должно быть брошено как горячее железо.
Но кроме того юноша восклицает, что если магические секреты истинны, то он овладел бы ими для того, чтобы его любили все женщины. Придет день, бедное дитя, когда для тебя будет слишком много быть любимым одной из них, потому что чувственное желание — это двойственная оргия, отравление которой быстро вызывает отвращение, после чего следует гнев и разделение.
Эпикуреец требует магических Средств, потому что он хочет всегда наслаждаться и не страдать никогда. В этом случае наука говорит то, что уже сказала религия: "Блаженны страждущие". Но это и есть причина, по которой эпикурейцы утратили веру в религию. "Блаженны страждущие" — но эпикурейцы смеются над этим обещанием. Послушаем, что говорят опыт и разум. Страдания проверяют и пробуждают благородные чувства. Удовольствия пробуждают благородные чувства. Удовольствия пробуждают и усиливают низкие инстинкты. Страдания вооружают против удовольствия, наслаждения влекут слабость в страдании. Удовольствия для мужчины — это скала опасности; боль материнства — это триумф женщины. Горе тому, кто не мог и не может страдать, он будет ошеломлен болью. Природа безжалостно ведет того, кто не хочет идти; мы брошены в жизнь, как в открытое море и должны плыть или тонуть. Таковы законы Природы, как учила Трансцендентальная магия.
И теперь подумаем, может ли кто-то стать магом с целью наслаждаться всем и не страдать ни от чего: Мир спросит в таком случае, какова же выгода от магии? Что ответил бы пророк Валаам своей ослице, если бы терпеливое животное спросило его, какова польза от ума? Что ответил бы Геркулес пигмею, если бы тот спросил его, в чем выгода силы? Мы не сравниваем земной народ с пигмеями, а тем более с Валаамовой ослицей, это означало бы недостаток вежливости и хорошего тона. Мы говорим со всевозможной учтивостью, что таким блестящим и привлекательным людям магия абсолютно бесполезна, будучи уверены в том, что они никогда не примут этого всерьез.
Наш труд адресуется людям, которые трудятся и думают. Они найдут объяснение того, что остается темным, в нашем "Учении и ритуале". По образцу Великих Учителей в структуре нашей работы мы следуем рациональному порядку священных, чисел, поэтому историю магии мы представили в семи книгах, имеющих по семь глав. Первая книга описывает Источники Магии; это генезис науки и мы присвоили ей ключ — букву Алеф, каббалистически выражающую исходное первичное единство. Вторая книга содержит исторические и социальные формулы магического слова в античности; ее печать — буква Бет, символизирующая двойственность как выражение слова, которое реализовано, специальный знак гнозиса и оккультизма. Третья книга касается реализации античной науки в Христианском обществе. Она показывает, каким образом, даже для самой науки слово стало плотью. Число три есть число рождения или реализации, ключ этой книги буква Гимель, иероглиф рождения. В четвертой книге рассказывается о цивилизующей силе магии в среде варварских народов, о естественном воздействии этой науки на народы, находившиеся в детстве; о мистерии друидов и их чудесах, о легендах бардов, мы показываем, как они соответствуют формированию современных обществ, подготавливая блестящую победу Христианства. Число четыре выражает Природу и силу; буква Далет, которая стоит на четвертом месте в алфавите иврита, представлялась каббалистам как император, сидящий на троне. Пятая книга посвящена жреческой эре средневековья, в ней представлены разногласия и битвы науки, формирование тайных обществ, их неизвестные достижения, секретные ритуалы, тайны "Божественной Комедии", разделение святилища, которое позже привело к великолепному единению. Число пять есть число квинтэссенции, религии и священничества; его знак буква Не, символизирующая в магическом алфавите высокого священника. Шестая книга обнажает вторжение магии в дело революций. Число шесть есть число антагонизма, ему соответствует буква Bay, символ созидающего лингама и серпа. Седьмая книга синтетична — она показывает современные работы и открытия, новые теории света и магнетизма, откровение великого секрета розенкрейцеров, объяснения таинственных алфавитов, науку слова и ее магические труды. Далее следуют итоги, включающие оценку достигнутого современными мистиками. Эта книга является дополнением и венцом работы, как семерка — венцом чисел, объединяющим треугольник идеи с квадратом формы. Ей соответствует буква Зайн, ее каббалистический иероглиф — победитель на колеснице, ведомый двумя сфинксами.
Мы далеки от смешного тщеславия представить себя как каббалистического победителя. Торжествовать должна одна наука, и то, что мы показываем интеллектуальному миру возвышающемуся на Кубической колеснице с двумя сфинксами, это Слово Света, Божественное Наполнение мозаики Каббалы, человеческое Солнце Евангелия, тот человек — Бог, старый пришел однажды как Спаситель и скоро объявится как Мессия, бесконечный и абсолютный царь мирских установлений. Эта мысль воодушевляет нас и поддерживает наши надежды. Остается представить все наши концепции, все открытия и все труды непререкаемому правосудию иерархии. Авторитетам науки отдадим то, что относится к науке, но то, что связано с религией, является делом церкви; ученым — наши открытия, епископам — наши убеждения и верования. Горе ребенку, который считает себя умнее своих родителей, человеку, который не признает учителей, мечтателю, который думает и молится сам по себе. Жизнь есть всеобщее объединение и в таком объединении мы обретаем бессмертие. Тот, кто уединился, обречен на смерть и вечность изоляции будет вечной смертью.