Леви Марк. Каждый хочет любить…

   Спускаясь обратно, Антуан с расстроенным видом обернулся к Матиасу:
   – Постарайся переварить свой развод раз и навсегда, а мне дай спокойно работать.
   Матиас подбежал к балюстраде, чтобы окликнуть Антуана, который уже о чем-то заговорил с Маккензи.
   – Вы с твоей женой когда-нибудь понимали друг друга так хорошо, как мы с тобой все последние пятнадцать лет? А разве наши дети не счастливы, когда мы все вместе уезжаем на каникулы? Ты же сам прекрасно знаешь, что все у нас получится! – убеждал Матиас.
   Ошеломленные рабочие застыли, бросив свои дела, пока шел этот разговор. Один принялся подметать, другой углубился в техническую документацию, третий протирал инструменты.
   Разъяренный Антуан оставил своего инженера и выскочил из здания в тупичок. Матиас скатился по лестнице, добродушно подмигнул Маккензи, чтобы его успокоить, и присоединился к другу, который уже сидел в машине.
   – Не понимаю, с чего ты завелся? Мне кажется, это прекрасная мысль. Ну конечно, тебе-то что, это ведь не ты переехал в стенной шкаф.
   – Залезай, или я оставлю тебя здесь, – вместо ответа заявил Антуан, распахивая дверцу.
   Маккензи несся за ними, размахивая руками. Запыхавшись, он спросил, не могли бы они прихватить его с собой, а то у него тьма работы в бюро. Матиас вылез из машины, чтобы другой мог забраться внутрь. Несмотря на свой рост, Маккензи сумел как-то разместиться на подобии сиденья в задней части кабриолета, и «остин» устремился в лабиринт лондонских улиц.
   С того момента, как они выехали из тупичка, Антуан не сказал ни слова. «Остин» припарковался на Бьют-стрит перед «Французскими книгами». Матиас наклонил переднее сиденье, чтобы выпустить Маккензи, но тот, задумавшись, не тронулся с места.
   – Вообще-то, – пробормотал Маккензи, – если вы будете жить вместе, мою команду это устроит.
   – До вечера, дорогой! – бросил развеселившийся Матиас, удаляясь.
   Антуан тут же догнал его:
   – Немедленно забудь все это. Мы и так уже соседи, куда дальше, верно?
   – Каждый будет жить у себя, что ты так разволновался? – ответил Матиас.
   – Да что на тебя нашло? – озабоченно поинтересовался Антуан.
   – Проблема не в том, что ты холостяк, проблема – как жить одному.
   – Но в этом и заключается принцип холостяцкой жизни. И потом, мы живем не одни, с нами наши дети.
   – Одни!
   – Ты так и будешь повторять?
   – Я хочу жить в доме, где смеются дети, хочу возвращаться после работы туда, где кипит жизнь, и не хочу больше тоскливых воскресений, хочу уик-эндов со смеющимися детьми.
   – Ты повторяешься!
   – А что, тебе не нравится, когда они смеются два раза подряд?
   – Тебе до такой степени одиноко? – спросил Антуан.
   – Ладно, иди работай, а то Маккензи уже заснул в машине, – бросил Матиас, заходя в свой магазин.
   Антуан прошел следом и преградил ему дорогу: – А какой мой интерес в том, чтобы мы жили под одной крышей?
   Матиас наклонился подобрать почту, которую курьер подсунул под дверь.
   – Не знаю, может, научишь меня наконец готовить.
   – Именно это я имел в виду, ты никогда не изменишься! – заключил Антуан, уходя.
   – Наймем няню, и чем мы рискуем, кроме пары веселых минут?
   – Я против нянь! – проворчал Антуан, направляясь к машине. – Я уже лишился его матери, не хватало только, чтобы в один прекрасный день и сын ушел от меня, потому что я им не занимался.
   Он уселся за руль и включил мотор. Рядом похрапывал Маккензи, уткнувшись носом в служебную записку. Стоя со скрещенными руками на пороге магазина, Матиас окликнул Антуана.
   – Твое бюро как раз напротив!
   Антуан растолкал Маккензи и открыл дверцу:
   – А вы-то что здесь делаете? Я думал, у вас тьма работы!
   Из своего магазинчика Софи наблюдала за разыгравшейся сценой. Покачав головой, она вернулась в подсобку.

IV

   Матиаса очень порадовали посетители, побывавшие в этот день в магазине. Хотя поначалу, едва зайдя, каждый клиент удивлялся отсутствию мистера Гловера, все они тепло приняли Матиаса. А число продаж за день его просто удивило. Ужиная пораньше у стойки Ивонны, Матиас размышлял о своем будущем, сулившем, как ему виделось, возможность возглавить небольшой, но приятный бизнес, который, в свою очередь, позволит ему в один прекрасный день отправить дочь учиться в Оксфорд, о чем он давно мечтал. Домой он вернулся пешком на склоне дня. Фредерик Делахью отдал ему ключи, и грузовик исчез за углом.
   Он сдержал слово. Грузчики поставили диван и низенький столик на первом этаже, кровати и ночные тумбочки в двух крошечных комнатах наверху. Платяные шкафы тоже были расставлены, посуда нашла свое место в кухоньке, устроенной под лестницей. Для этого потребовался настоящий талант, помещение и впрямь было слишком маленьким, не больше пятидесяти квадратных метров, и каждый его квадратный сантиметр был теперь заполнен.
   Прежде чем рухнуть на кровать, Матиас привел в порядок комнату дочери, почти совсем такую же, как та, где она проводила свои каникулы в Париже.

* * *

   По другую сторону стены Антуан прикрыл за собой дверь комнаты Луи. История, которую он рассказывал сегодня вечером, взяла-таки верх над тысячью вопросов, которыми малыш непременно засыпал его, прежде чем отправиться в постель. И если отец радовался, что его мальчик заснул, то рассказчик, на цыпочках спускаясь по лестнице, мучился вопросом, на каком же месте сын перестал слушать, потому что именно с этого места потом предстояло начать повествование. Усевшись за обеденный стол, Антуан развернул чертеж бывшего каретного сарая и изменил несколько линий. Поздно ночью, прибрав на кухне, он отправил сообщение для Маккензи, назначив ему встречу завтра утром в десять часов.

* * *

   Инженер прибыл вовремя. Антуан показал ему новый чертеж.
   – Забудем на две секунды про ваши проблемы с поставщиками, скажите мне честно, что вы об этом думаете, – попросил Антуан.
   Его сотрудник немедленно вынес свой вердикт. Если превратить помещение в одно большое пространство, то работы задержатся на три месяца. Потребуется заново получать все разрешения, пересмотреть сметы, а арендная плата, окупающая работы на такой площади, будет чудовищно высокой.
   – Что вы называете чудовищно высокой? – спросил Антуан.
   Маккензи назвал цифру, которая заставила его подскочить.
   Антуан сорвал кальку, на которой набросал возможные изменения первоначального проекта, и выбросил в контейнер со строительным мусором.
   – Отвезти вас в бюро? – предложил он инженеру.
   – Мне и здесь надо кое-чем заняться, я подъеду в бюро к обеду. Итак, две или четыре квартиры?
   – Четыре! – решил Антуан, покидая стройку. «Остин» выехал из тупичка. День был ясный, и Антуан решил проехать через Гайд-парк. На выезде из парка он в третий раз позволил светофору переключиться на красный, не пытаясь проскочить. Вереница машин за ним делалась все длиннее. Конный полицейский шагом двигался по аллее, которая шла вдоль дороги. Он остановился у кабриолета и оглядел Антуана, погруженного в свои мысли.
   – Хороший денек, верно? – заметил полицейский.
   – Великолепный! – откликнулся Антуан, бросив ззгляд на небо.
   Полицейский ткнул пальцем в светофор, загоревшийся оранжевым светом, и поинтересовался у Антуана: «Эти цвета вам по чистой случайности ничего не напоминают?» Антуан глянул в зеркальце заднего вида и ужаснулся пробке, которую сам же создал. Он извинился, переключил скорость и рванул с места иод насмешливым взором всадника, которому пришлось спешиться, чтобы взяться за регулировку потока машин.
   – И зачем только я уговорил его перебраться сюда? – ворчал Антуан, поднимаясь по Куинз-Гейт.
   Он припарковался у магазинчика Софи. Молодая цветочница в своем белом халате походила на биолога. Она воспользовалась хорошей погодой, чтобы привести в порядок витрину. Огромные букеты лилий, пионов, белых и алых роз, расставленные в ведрах вдоль тротуара, состязались в красоте.
   – Ты чем-то огорчен? – спросила она, едва его завидев.
   – У тебя много народа сегодня утром?
   – Я первая задала тебе вопрос!
   – Нет, я абсолютно ничем не огорчен, – брюзгливо ответил Антуан.
   Софи повернулась к нему спиной и зашла в магазин; Антуан последовал за ней.
   – Знаешь, Антуан, – проговорила она, заходя за прилавок, – если тебе надоело писать эти письма, я придумаю что-нибудь еще.
   – Да нет, это здесь ни при чем. Меня беспокоит Матиас, он устал жить один.
   – Но он не будет больше один, ведь с ним будет Эмили.
   – Он хочет, чтобы мы жили вместе.
   – Ты шутишь?
   – Он говорит, что это будет здорово для детей. Софи отвернулась, чтобы Антуан не видел ее лица, и скрылась в задней комнате. У нее был самый замечательный смех в мире и самый заразительный.
   – Ну конечно, что может быть нормальней для ваших детей, чем иметь двух пап, – заметила она, утирая слезы.
   – Тебе ли это говорить, ведь всего месяца три назад ты говорила мне, что готова родить от первого встречного.
   У Софи в долю секунды переменилось лицо.
   – Спасибо, что напомнил, как меня одолело одиночество.
   Антуан подошел к ней и взял за руку:
   – Чтобы в городе, где семь с половиной миллионов жителей, такие люди, как ты и Матиас, оставались холостыми или незамужними, – вот это действительно ненормально.
   – Матиас только-только приехал сюда… А ты сам случайно не холостяк?
   – Плевать на меня, – пробормотал Антуан. – Я просто не понимал, до какой степени ему одиноко.
   – Мы все одиноки, Антуан, – будь то здесь, в Париже, или еще где-то. Пытайся сколько угодно убежать от одиночества, переезжай, встречайся с людьми… это ничего не меняет. В конце дня каждый возвращается к себе. Те, у кого есть пара, не осознают, как им повезло. Они забыли о вечерах наедине с тарелкой, тоску наступающих уик-эндов, воскресные дни в ожидании, чтобы хоть кто-нибудь позвонил. Нас таких миллионы во всех столицах мира. Единственное утешение – что ты не один такой. Антуан погладил волосы своей лучшей подруги. Она махнула рукой:
   – Говорю тебе, иди работай, у меня еще дел полно.
   – Придешь вечером?
   – Не хочется, – ответила Софи.
   – Я устраиваю этот ужин для Матиаса, Валентина уезжает в конце недели, ты должна прийти, я не хочу сидеть за столом один нос к носу с этой парочкой. И потом, я приготовлю твое любимое блюдо.
   Софи улыбнулась Антуану:
   – Рожки с ветчиной?
   – В половине девятого!
   – Дети ужинают с нами?
   – Рассчитываю на тебя, – бросил Антуан вместо ответа уходя.

* * *

   Сидя за кассой в своем книжном магазине, Матиас просматривал дневную почту. Несколько счетов, рекламные проспекты и письмо из школы с информацией о дате следующего родительского собрания. Один пакет был адресован мистеру Гловеру; Матиас нашарил клочок бумаги в глубине кассового ящика и переписал на конверт адрес его владельца в Кенте. Пообещал себе, что сам отправит письмо в обеденный перерыв.
   Он позвонил Ивонне, чтобы зарезервировать себе место. «Не дергай меня попусту, – ответила она. – Третий табурет слева у стойки теперь твой».
   Звякнул колокольчик у входа. В магазин зашла прелестная юная женщина. Матиас отложил почту.
   – У вас есть французские газеты? – спросила она.
   Матиас указал на прилавок рядом с входом. Женщина взяла по экземпляру каждой и направилась к кассе.
   – Скучаете по стране? – осведомился Матиас.
   – Нет, пока еще рановато, – засмеялась та. Она поискала мелочь в кармане и заметила, что магазин просто очарователен. Матиас поблагодарил и взял у нее из рук газеты. Одри огляделась вокруг. Одна из книг на верхней полке привлекла ее внимание. Она потянулась к ней, встав на цыпочки.
   – Это у вас там наверху Лагард и Мишар, антология литературы XVIII века?
   Матиас подошел к книжному шкафу и кивнул.
   – Могу я ее купить?
   – У меня есть экземпляр в гораздо лучшем состоянии, прямо перед вами, – заверил Матиас, беря книгу со стеллажа.
   Одри рассмотрела том, который протягивал ей Матиас, и тут же вернула.
   – Это антология XX века!
   – Верно, зато она почти новая! Разница в три века, естественно, это чувствуется. Посмотрите сами, ни одного сгиба, ни одного пятнышка.
   Она от всего сердца рассмеялась и указала на том на самой верхней полке:
   – Но мне нужна та книга.
   – Я могу прислать вам ее, она очень тяжелая, – ответил Матиас.
   Одри озадаченно посмотрела на него:
   – Я иду во французский лицей, на том углу, так что лучше захвачу ее с собой.
   – Как вам угодно, – сдался Матиас.
   Он взялся за старинную деревянную стремянку, подкатил ее по медным рельсам так, чтобы она стала ровно под прямым углом к полке, на которой покоился труд Лагарда и Мишара.
   Глубоко вздохнув, он поставил ногу на первую ступеньку, зажмурил глаза и начал подъем, изо всех сил стараясь не спутать порядок движений. Добравшись до нужной высоты, он пошарил рукой. Ничего не обнаружив, приоткрыл глаза, заметил необходимую обложку, ухватил книгу и повернулся, не в силах спуститься. Сердце вырывалось из груди. Совершенно парализованный, он изо всех сил вцепился в стремянку.
   – Все в порядке?
   Голос Одри прозвучал в его ушах как сквозь вату.
   – Нет, – пробормотал он.
   – Вам помочь?
   Его «да» было таким слабеньким, что его едва можно было расслышать. Одри вскарабкалась к нему. Она аккуратно забрала из его рук книгу и бросила ее вниз. Потом положила поверх его рук свои и, подбадривая, потянула вниз. Ценой огромного терпения ей удалось заставить его спуститься на три ступеньки. Прикрывая его своим телом, она сумела убедить Матиаса, что пол уже близок. Он прошептал, что ему нужно еще немного времени. В тот момент, когда в магазин зашел Антуан, сплетенных Матиаса и Одри отделяла от пола всего одна ступенька.
   Она разжала руки. Матиас, пытаясь сохранить остатки достоинства, подобрал книгу, положил ее в бумажный пакет и протянул Одри. От платы он отказался – не надо лишать его удовольствия сделать этот маленький подарок. Она поблагодарила и покинула магазин под любопытным взглядом Антуана.
   – Я могу поинтересоваться, чем именно ты здесь занимался?
   – Своей работой!
   Антуан глядел на него в недоумении.
   – Чем могу тебе помочь? – спросил Матиас.
   – Мы договаривались вместе пообедать. Матиас заметил газеты, лежащие рядом с кассой.
   Он схватил их, попросил Антуана секунду подождать и кинулся на улицу. Мчась на всех парах, он пронесся по Бьют-стрит, свернул на Харрингтон-роуд и, наконец, нагнал Одри на площади у школьного комплекса.
   – Не стоило так беспокоиться, – сказала девушка, поблагодарив.
   – Я, наверно, очень смешон, да?
   – Вовсе нет; но головокружение ведь лечится, – заметила она, проходя через решетчатую ограду лицея.
   Матиас смотрел, как она пересекает школьный двор; направляясь обратно в магазин, он обернулся и заметил, как она подходит к галерее. Несколько секунд спустя Одри в свою очередь обернулась, чтобы увидеть, как он исчезает за углом.
   – У тебя продвинутое чувство коммерческой выгоды, – заметил Антуан, встречая его в магазине.
   – Она попросила Лагарда и Мишара, направлялась в лицей, значит, она учительница, а потому нечего меня упрекать в том, что я всячески содействую образованию наших детей.
   – Учительница или нет, но она даже за газеты не заплатила!
   – Обедать идем? – спросил Матиас, закрывая за Антуаном дверь.

* * *

   Софи зашла в ресторан и присоединилась к Ан-туану с Матиасом. Не дожидаясь заказа, Ивонна принесла им блюдо с сырной запеканкой.
   – У тебя битком народу, – заметил Матиас, – дела идут неплохо!
   Антуан толкнул его ногой под столом. Ивонна отошла, ничего не сказав.
   – Что такое, я опять сказал что-то не к месту?
   – Она еле выкручивается. Вечером здесь почти никого нет, – пояснила Софи, накладывая ему в тарелку кушанье.
   – Обстановка немного устарела, не мешало бы подновить.
   – Ты стал экспертом по дизайну? – спросил Антуан.
   – Я хотел помочь. Согласись, это ж не вчера делалось, судя по всему!
   – А судя по мне, когда я делался? – возразил Антуан, пожимая плечами.
   – Вы двое просто пара несносных забияк!
   – Но ты бы мог заняться отделкой, это ж твоя работа, ведь так? – не отставал Матиас.
   – Ивонне это не по средствам, а кредиты она ненавидит, издержки старой школы, – сказала Софи. – И она по-своему права, вот если б я могла избавиться от тех кредитов, что взяла!
   – Значит, так и будем сидеть и ничего не делать? – продолжал настаивать Матиас.
   – А ты не мог бы пять минут поесть молча? – предложил Антуан.

* * *

   Вернувшись в бюро, Антуан впрягся в работу, чтобы наверстать все накопившееся за последнюю неделю. Приезд Матиаса внес некоторую сумятицу в размеренное течение его жизни. Ближе к вечеру, когда за высокими окнами уже скрылось солнце, Антуан глянул на часы. Пора было ехать за сыном в школу, сделать кое-какие покупки и потом приготовить ужин.
   Луи накрыл на стол и устроился в рабочем уголке, чтобы сделать домашние задания, пока Антуан суетился на кухне, одним ухом рассеянно прислушиваясь к репортажу, который шел по стоящему в гостиной телевизору, настроенному на программу «ТВ-5 Европа». Если б Антуан поднял глаза, он, возможно, узнал бы молодую женщину, встреченную им несколько часов назад в книжном магазинчике Матиаса.
   Валентина пришла первой вместе с дочерью, Софи позвонила в дверь несколькими минутами позже, а Матиас, как и положено доброму соседу, прибыл последним. Все расселись за столом, кроме Антуана, который не мог отойти от своих кастрюль. Облаченный в фартук, он достал из духовки горячее блюдо, поставил его на разделочный столик. Софи поднялась, чтобы помочь ему; Антуан протянул ей пару тарелок:
   – Отбивные с зеленой фасолью для Эмили, тарелка с пюре для Луи! Твои рожки будут готовы через две минуты, а картофельная запеканка с мясом для Валентины вот-вот.
   – А для номера семь что будет? – со смехом поинтересовалась Софи.
   – То же, что для Луи, – сосредоточенно ответил Антуан.
   – Ты собираешься ужинать с нами? – уточнила Софи, усаживаясь обратно за стол.
   – Да, да, – пообещал Антуан.
   Софи несколько секунд смотрела на него, пока Антуан не призвал ее к порядку: пюре Луи сейчас остынет. Ему пришлось отвлечься от стряпни, чтобы принести тарелки Матиасу и Валентине. Он поста-вил блюда перед каждым и задержался, дожидаясь их реакции. Валентину содержимое ее тарелки привело в восторг.
   – В своем Париже ты такого не попробуешь, – за-метил он, отправляясь обратно к своим конфоркам.
   Почти сразу он вернулся с рожками для Софи и опять подождал, пока она попробует, прежде чем вернуться на кухню.
   – Антуан, сядь наконец, – попросила она.
   – Уже иду, – отмахнулся он, держа губку в руке. Готовка Антуана вызвала бурное одобрение всего стола, но его собственная тарелка оставалась пустой. Подавая и убирая по мере надобности, он едва принимал участие в общей оживленной беседе. Когда дети начали позевывать, Софи ня минутку отлучилась, поднявшись на второй этаж, чтобы уложить их. Луи заснул на руках у своей крестной еще до того, как она успела укутать его одеялом. Она вышла на цыпочках и тут же вернулась обратно, не удержавшись от желания еще раз расцеловать его. Во сне мальчик приоткрыл глаза и пробормотал слово, напоминавшее «дар-фур»– Софи ответила: «Спи крепко, дорогой» и вышла, оставив дверь приотворенной.
   Вернувшись в гостиную, она украдкой глянула на Антуана, который протирал посуду, не вмешиваясь в разговор Матиаса и Валентины.
   Софи засомневалась, садиться ли ей обратно, но тут Антуан подошел к столу с большой миской шоколадного мусса.
   – Ты когда-нибудь поделишься со мной рецептом? – спросила Валентина.
   – Когда-нибудь! – обнадежил Антуан и снова исчез.
   Вечер заканчивался. Антуан предложил оставить Эмили на ночь. Завтра он отвезет детей в школу. Валентина охотно согласилась, зачем же будить девочку. Было уже за полночь, шансов, что Ивонна осчастливит их неожиданным появлением, не осталось, и все разошлись.
   Антуан открыл холодильник, положил на тарелку кусочек сыра и хлеба к нему и устроился за столом, чтобы наконец поужинать. На крыльце раздались шаги.
   – Кажется, я забыла у тебя мобильник, – сказала, заходя, Софи.
   – Я положил его на стойку в кухне, – ответил Антуан.
   Софи нашла свой телефон, убрала его в сумку. Внимательно посмотрела на губку, лежащую на краю раковины, на секунду замялась, потом взяла ее в руку.
   – Что с тобой? – забеспокоился Антуан. – Ты какая-то странная.
   – Знаешь, сколько времени ты провел сегодня вечером вот с этой штукой в руке? – поинтересовалась Софи ровным голосом, помахивая губкой.
   Антуан нахмурился.
   – Ты беспокоишься о том, что Матиас одинок – продолжила она, – а о собственном одиночестве ты никогда не думал?
   Она бросила ему губку, которая приземлилась точно посередине стола, и вышла из дома.

* * *

   Софи ушла уже больше часа назад. Антуан по-прежнему бродил по гостиной. Подошел к стене, за которой проживал Матиас. Поскребся пальцем в перегородку, но с другой стороны в ответ не донеслось ни звука: его лучший друг, наверно, давно спал.

* * *

   В один прекрасный день Эмили напишет в своем дневнике, что влияние Софи на ее отца сыграло решающую роль. Луи добавит на полях, что полностью с ней согласен.

V

   Валентина обернула простыню вокруг талии и уселась верхом на Матиаса.
   – У тебя сигареты есть?
   – Я больше не курю.
   – А я вот курю, – сказала она, роясь в своей сумке, брошенной у постели.
   Она подошла к окну, и пламя зажигалки высветило ее лицо. Матиас не сводил с нее глаз. Он любил движения ее губ, когда она курила, завитки летящего дыма.
   – На что ты смотришь? – спросила она, прижавшись лицом к стеклу.
   – На тебя.
   – Я изменилась?
   – Нет.
   – Это ужасно, ведь я буду так скучать по Эмили.
   Он поднялся и подошел к ней. Валентина приложила руку к щеке Матиаса, поглаживая пробившуюся щетину.
   – Оставайся! – прошептал он.
   Она глубоко затянулась сигаретой, и раскаленный табак затрещал.
   – Ты все злишься на меня?
   – Перестань!
   – Забудь, что я сейчас сказал.
   – «Забудь, что я сказал», «сотри из памяти то, что я сделал» – ты уверен, что жизнь карандашный набросок?
   – Если карандаши цветные, то получится не так уж плохо, а?
   – Взрослей, старина!
   – Если б я повзрослел, ты бы никогда в меня не злюбилась.
   – Если б ты повзрослел после этого, мы до сих пор были бы вместе.
   – Останься, Валентина, дай мне второй шанс.
   – Это наказание для нас обоих; я еще могу иногда быть твоей любовницей, но женой больше нет.
   Матиас взял пачку сигарет, замялся и бросил ее обратно.
   – Не зажигай свет, – тихонько попросила Валентина.
   Она распахнула окно и вдохнула прохладный ночной воздух.
   – У меня завтра поезд, – проговорила она.
   – Ты же сказала – в воскресенье, тебя кто-то там ждет, да?
   – А что это меняет? .
   – Я знаю его?
   – Перестань причинять нам боль, Матиас.
   – На этот раз скорей ты мне ее причиняешь.
   – Значит, наконец ты сможешь понять, что я тогда почувствовала; и учти, в то время мы еще не расстались.
   – А чем он занимается?
   – Какое тебе до этого дело?
   – А когда ты с ним спишь, тебе тоже хорошо;' Валентина не ответила, выбросила на улицу окурок и закрыла окно.
   – Извини, – пробормотал Матиас.
   – Мне пора одеваться и уходить.
   В дверь застучали, и оба они подскочили.
   – Кто это? – спросила Валентина.
   Матиас посмотрел на будильник, стоящий на ночном столике.
   – Представления не имею, останься здесь, я спущусь посмотрю и принесу твои вещи.
   Он повязал полотенце на бедра и вышел из комнаты. Стук во входную дверь усилился.
   – Иду! – заорал он, спускаясь по лестнице.

* * *

   Антуан, скрестив руки на груди, с решительным видом уставился на друга.
   – Послушай меня хорошенько, в одном я ни за что не уступлю: никаких нянь и бебиситтеров в доме! Мы сами будем заниматься нашими детьми.
   – О чем ты говоришь?
   – Ты по-прежнему хочешь, чтоб мы жили под одной крышей?
   – Да, но, может, выберем другое время?
   – Что значит – «другое время»? Ты хочешь сказать, что мы будем жить по раздельному времени?
   – Я хочу сказать, что мы могли бы поговорить об этом позже!
   – Ну уж нет, поговорим прямо сейчас! Мы должны установить твердые правила и всегда их придерживаться.
   – Мы поговорим об этом прямо сейчас, но завтра!
   – Не начинай!
   – Ладно, Антуан, я согласен на все твои правила.
   – То есть как это ты согласен на все мои правила? Значит, если я скажу, что ты будешь каждый вечер выгуливать собаку, ты тоже будешь согласен?
   – Ну нет, не каждый вечер!
   – Вот видишь, ты не на все согласен!
   – Антуан… у нас нет собаки!
   – Перестань меня путать!
   Валентина, завернувшись в простыню, перегнулась через перила лестницы.
   – Все в порядке? – с беспокойством спросила она.
   Антуан поднял глаза и кивнул ей, успокаивая. Валентина вернулась в комнату.
   – Да, ты действительно очень одинок, как я заметил, – пробормотал Антуан, удаляясь.
   Матиас закрыл за ним входную дверь. Не успел он и шага сделать в сторону гостиной, как Антуан забарабанил вновь. Матиас открыл.
   – Она останется?
   – Нет, она уезжает завтра.