Страница:
– Да… ну… теперь бегите, чтобы нам не возвращаться в темноте, а то у моей машины только одна фара работает.
Алиса подошла к фургончику. Окошко было закрыто, но из-под ставней пробивалась полоска света. Она обошла вокруг и постучала в дверь.
Гадалка очень удивилась, увидев Алису.
– Откуда ты взялась? Что-то случилось? – спросила она.
– Нет, – ответила Алиса.
– Неважно ты выглядишь, бледненькая такая, – заметила старуха.
– Это от холода: я до костей промерзла.
– Проходи, – велела гадалка. – Сядь здесь, у печки.
Алиса вошла в домик и сразу узнала запах ванили, амбры и кожи: у печки пахло еще сильнее. Она устроилась на скамейке, гадалка присела рядом и взяла ее за руки.
– Итак, ты вернулась.
– Я… просто проходила мимо, увидела свет.
– Очень мило с твоей стороны.
– Кто вы? – спросила Алиса.
– Ясновидящая, которую здесь на ярмарке очень уважают. Люди приезжают издалека, чтобы я поведала им будущее. Но вчера ты сочла меня просто глупой старухой. И если сегодня ты вернулась, значит, передумала. Что ты хочешь узнать?
– Тот мужчина, который прошел позади меня, когда мы беседовали, кто он и почему я должна встретить каких-то шесть человек, прежде чем найду его?
– Мне жаль, моя милая, но у меня нет ответов на твои вопросы. Я сказала тебе то, что у видела. Я не могу ничего выдумать и никогда этого не делаю, потому что не люблю лгать.
– Я тоже, – сказала Алиса.
– Но ты же не случайно здесь оказалась, не правда ли?
Алиса кивнула.
– Вчера вы называли меня по имени, но я вам его не называла. Как вы узнали? – спросила она.
– Ну а ты? Как ты узнаешь запахи, которые чувствуешь?
– Такой у меня дар, я парфюмер.
– А я предсказатель! У каждого человека свой дар.
– Я приехала, потому что один человек настоял на этом. По правде сказать, ваши слова меня вчера поразили, – призналась Алиса. – Всю ночь не могла из-за вас уснуть.
– Я тебя понимаю, на твоем месте и я бы себя так чувствовала.
– Скажите мне правду, вы действительно увидели все это вчера вечером?
– Правду? Будущее, слава богу, не высечено на мраморе. Твое будущее – это тот выбор, который ты делаешь.
– Так ваше предсказание просто чушь?
– Это возможное будущее, но не точное. Тебе самой решать.
– Решать что?
– Просить или не просить меня рассказать, что я вижу. Но подумай хорошенько, прежде чем ответить. Знание никогда не остается без последствий.
– Тогда для начала мне хотелось бы знать, насколько вы искренни.
– Разве я просила у тебя денег вчера? Или сегодня? Ты сама дважды пришла ко мне. Но ты так встревожена и взволнована, что лучше нам на этом закончить. Возвращайся домой, Алиса. Если тебе от этого станет легче, знай, что ничего ужасного с тобой не случится.
Алиса долго молча смотрела на гадалку. Та больше не смущала ее, напротив, рядом с ней было хорошо, а ее хриплый голос успокаивал. Не затем она проделала весь этот путь, чтобы уехать ни с чем. К тому же надо показать гадалке, что она не боится. Алиса встала и протянула ей руки.
– Хорошо, скажите, что вы видите. Вы правы, мне самой решать, чему верить, а чему нет.
– Ты точно решила?
– Каждое воскресенье мама водила меня в церковь. Зимой там стоял невыносимый холод. Я часами молилась Богу, которого никогда не видела и который никого не спасал, так что теперь могу остаться на несколько минут, чтобы вас послушать.
– Мне жаль, что твои родители не пережили войну, – перебила гадалка.
– Откуда вы знаете?
– Тсс. – Старуха приложила палец к губам Алисы. – Ты пришла сюда слушать, а сама только говоришь.
Гадалка повернула руки Алисы ладонями вверх.
– В тебе две жизни, Алиса. Та, которую ты знаешь, и та, которая давно тебя ждет. Между ними ничего общего. Мужчина, о котором я тебе говорила, находится где-то на пути этой второй жизни, а в той, которую ты ведешь сейчас, он никогда не появится. Если хочешь найти его, придется отправиться в долгое путешествие. За время этого путешествия ты поймешь, что ты совсем не та, кем всегда себя считала. И все, что ты считала настоящим, окажется неправдой.
– Что вы говорите? Это бессмыслица какая-то! – возмутилась Алиса.
– Может быть. В конце концов, я всего лишь ярмарочная гадалка.
– Куда я должна поехать?
– Туда, откуда ты пришла, дорогая. К своей истории.
– Я приехала из Лондона и туда же собираюсь вернуться.
– Я говорю о земле, где ты родилась.
– Так это Лондон и есть: я родилась в Холборне.
– Поверь мне, дорогая, это не так, – улыбнулась гадалка.
– Господи, но я же знаю, где моя мать меня родила!
– Ты родилась на юге, тут и провидцем не нужно быть, твои черты говорят об этом.
– Простите, вынуждена вам возразить: все мои предки родом с севера. По материнской линии из Бирмингема, а по отцовской из Йоркшира.
– Они оба с востока, – прошептала гадалка. – Ты родом из империи, которой больше не существует. Из очень древней страны, протянувшейся на тысячи километров. Кровь, что течет в твоих жилах, берет начало между Черным и Каспийским морями. Посмотри в зеркало и убедись сама.
– Вы городите чушь! – возмутилась Алиса.
– Повторяю, Алиса, чтобы отправиться в это путешествие, тебе вдобавок ко всему нужно научиться принимать некоторые вещи. А судя по твоим словам, ты к этому еще не готова. Лучше пока на этом остановиться.
– Не пойдет, хватит с меня этой жуткой бессонницы! И в Лондон я уеду только тогда, когда окончательно удостоверюсь в том, что вы шарлатанка.
Гадалка строго посмотрела на Алису.
– Простите, мне очень жаль, – поспешно извинилась та. – Я вовсе так не думаю, я не хотела вас обидеть.
Гадалка резко отпустила ее руки и встала.
– Возвращайся домой и забудь все, что я говорила. Это мне очень жаль. Правда в том, что я выжившая из ума старуха, которая рассказывает небылицы, пользуясь чужой слабостью. Я предсказывала будущее и увлеклась. Живи своей жизнью и ни о чем не переживай. Ты красивая женщина, не нужно быть гадалкой, чтобы предсказать, что ты обязательно найдешь мужчину себе по нраву.
Старуха направилась к двери хибарки, но Алиса не двинулась с места.
– Только что вы казались мне более искренней, – сказала она. – Ладно, продолжим игру. В конце концов, ничто не мешает мне относиться к этому как к игре. Предположим, я вам поверила. С чего я должна начать?
– Ты несносна, дорогая. Повторяю последний раз, я ничего не предсказывала. Я говорю то, что вижу, так что не стоит терять время. Тебе разве нечем заняться в сочельник?
– Если вы хотите, чтобы я оставила вас в покое, ругаться не имеет смысла. Обещаю, что уйду, как только вы мне ответите.
Гадалка взглянула на маленькую византийскую икону, висевшую на двери ее балаганчика, погладила полустершийся лик святого и, обернувшись к Алисе, посмотрела на нее еще строже.
– В Стамбуле ты встретишь того, кто поведет тебя к следующей ступени. Только никогда не забывай: если ты доведешь поиски до конца, прежняя жизнь исчезнет. А теперь оставь меня, я устала.
Гадалка отворила дверь, в домик ворвался ледяной зимний воздух. Алиса закуталась поплотнее, достала кошелек, но гадалка денег не приняла. Девушка завязала на шее шарф и попрощалась со старухой.
Кругом было пустынно, фонари, причудливо поскрипывая, раскачивались на ветру. Издали автомобиль помигал Алисе единственной фарой. Долдри махал ей из-за стекла своего "остина". Поеживаясь от холода, она побежала к нему.
– Похоже, придется в темноте возвращаться, – сказала Алиса, глянув на небо.
– Долго вы просидели в этой лачуге, – сказал Долдри, включая мотор.
– Я и не заметила, как время прошло.
– А я наоборот. Надеюсь, оно того стоило.
Алиса взяла с заднего сиденья карту и положила себе на колени. Долдри заметил, что если они хотят вернуться в Лондон, то карту следует перевернуть. Он нажал на газ, и машина рванула вперед.
– Странное у нас Рождество, правда? – почти виновато спросила Алиса.
– Уж лучше так, чем скучать в одиночестве и слушать радио. И потом, если в пути ничего не случится, еще успеем поужинать, когда доберемся. До полуночи еще далеко.
– До Лондона, боюсь, тоже, – вздохнула Алиса.
– Ну, давайте рассказывайте, не томите. Вы услышали, что хотели? Больше не волнуетесь из-за этой гадалки?
– Как сказать, – уклончиво ответила Алиса.
Долдри приоткрыл окно.
– Я закурю. Вы не против?
– Не против, если и меня угостите.
– Вы курите?
– Нет, – призналась Алиса, – но сегодня, пожалуй, следует покурить.
Долдри достал из плаща пачку "Эмбесси".
– Подержите-ка руль, – попросил он Алису. – Вы умеете водить?
– Абсолютно не умею, – ответила она и, наклонившись, ухватилась за руль, а Долдри вытянул из пачки две сигареты и зажал их во рту.
– Старайтесь держаться посередине дороги.
Он щелкнул зажигалкой, свободной рукой поправил руль, выровняв машину, которую сносило к обочине, и протянул сигарету Алисе.
– Стало быть, у нас полное фиаско, – сказал он. – И вид у вас еще более озабоченный, чем вчера.
– Кажется, я приняла слова этой гадалки чересчур близко к сердцу. Наверное, от усталости. Плохо сплю в последнее время, совсем вымоталась. Эта женщина еще более безумна, чем мне показалось поначалу.
От первой же затяжки Алиса закашлялась. Долдри забрал у нее сигарету и выбросил в окно.
– Тогда поспите. Я вас разбужу, когда приедем.
Алиса прислонилась головой к стеклу, глаза у нее слипались.
Долдри поглядел на спящую девушку и сосредоточился на дороге.
– Мы умрем от холода, если останемся тут на всю ночь, – прошептала Алиса, открывая глаза.
Долдри вздрогнул от неожиданности.
Добравшись до своего этажа, оба стояли молча, не зная, что сказать. Алиса заговорила первой:
– Итак, сейчас только одиннадцать.
– Вы правы, – ответил Долдри, – одиннадцать с небольшим.
– А что вы купили сегодня на рынке?
– Ветчину, баночку маринованных овощей, красную фасоль и кусок честера. А вы?
– Яйца, бекон, булку и мед.
– Да нас ждет пир горой! – воскликнул Долдри. – Я умираю с голоду.
– Вы угостили меня завтраком, истратили на меня уйму бензина, а я вас даже не поблагодарила. Теперь моя очередь вас угощать.
– С превеликим удовольствием, я всю неделю свободен.
– Итан, я говорила про сегодняшний вечер!
– Прекрасно, сегодня вечером я свободен.
– Я догадывалась.
– Действительно, было бы глупо праздновать Рождество каждому в своем углу.
– Тогда я приготовлю нам омлет.
– Чудесная мысль, – одобрил Долдри, – сейчас только отнесу плащ, и сразу к вам.
Алиса зажгла плитку, выдвинула сундук на середину комнаты, с двух сторон бросила по большой подушке, накрыла сундук скатертью и поставила два прибора. Потом залезла на кровать, открыла окно в потолке и достала коробку с яйцами и маслом, которые держала на крыше в холоде.
Чуть погодя в дверь постучал Долдри. На нем был пиджак, фланелевые брюки, а в руках корзина.
– Цветов сейчас нигде не купишь, так что я принес все, что купил утром. С омлетом получится восхитительно.
Долдри достал из корзины вино, а из кармана штопор.
– Все-таки Рождество, не воду же нам пить!
За ужином Долдри поделился с Алисой детскими воспоминаниями. Рассказал, как тяжело ему было уживаться с родными. О страданиях матери, вышедшей замуж без любви за человека, не разделявшего ее вкусов и взглядов и далеко не такого утонченного, как она сама. Про старшего брата, лишенного чувства прекрасного, но честолюбивого и приложившего все усилия, чтобы отдалить Итана от семьи, в страстном стремлении остаться единственным наследником отцовского дела. Долдри много раз переспрашивал Алису, не скучно ли ей, и та каждый раз уверяла, что ей совсем не скучно: история этой семьи казалась ей захватывающей.
– А каким было ваше детство? – спросил сосед.
– Счастливым, – отвечала Алиса. – Я единственный ребенок. Не могу сказать, что мне не нужны были братья и сестры, мне чертовски их не хватало, зато все родительское внимание доставалось мне одной.
– А чем занимался ваш отец? – спросил Долдри.
– Он был аптекарем, а в свободное время исследователем. Его очень интересовали лечебные свойства растений, он их со всего мира заказывал. Мама работала с ним, они вместе учились. На шелковых простынях мы не спали, но дела аптеки шли хорошо. Родители любили друг друга, и дома было весело.
– Вам повезло.
– Да, это правда, но, когда видишь рядом такую любовь, начинаешь стремиться к недостижимому идеалу.
Алиса встала и отнесла тарелки в раковину. Долдри убрал остальное и пошел к ней. У рабочего стола он остановился и принялся рассматривать глиняные горшочки, из которых торчали бумажные полоски, и множество флаконов, расставленных по группам на этажерке.
– Справа абсолю[2], их получают из конкретов[3] или резиноидов[4]. В середине составы, с которыми я работаю.
– Вы химик, как ваш отец? – удивился Долдри.
– Абсолю – это эссенции, конкреты – это экстракты основных душистых веществ разного растительного сырья, например розы, жасмина или сирени. А этот стол, который вас так заинтриговал, называют органом. У парфюмеров и музыкантов много общих словечек, мы тоже говорим про ноты и аккорды. Отец был фармацевтом, а моя профессия называется "нос". Я пытаюсь создавать новые композиции, новые ароматы.
– Очень оригинальное занятие! И вы уже что-нибудь создали? Я имею в виду духи, которые продавались бы? Я их знаю?
– Да, было дело, – усмехнулась Алиса. – Это пока секрет, но у лондонских парфюмеров уже есть мои изобретения.
– Как чудесно, наверное, видеть свое произведение в продаже. Возможно, какому-нибудь мужчине удалось соблазнить женщину с помощью созданных вами духов.
На этот раз Алиса рассмеялась:
– Мне жаль вас разочаровывать, но я пока создавала только женские ароматы. Однако вы подали мне идею. Надо поискать какие-нибудь пряные нотки, что-нибудь древесное, мужское, кедр или ветивер. Я подумаю.
Алиса отрезала два ломтика от сдобной булки.
– Приступим к десерту, а потом я вас отпущу. Вечер получился прекрасный, но у меня глаза слипаются.
– У меня тоже, – зевнул Долдри. – На обратном пути валил густой снег, пришлось глядеть в оба.
– Спасибо, – тихо сказала Алиса и положила перед Долдри кусочек булки.
– Вам спасибо, я так давно сдобы не ел.
– Спасибо, что съездили со мной в Брайтон. Так великодушно с вашей стороны!
Долдри посмотрел на стеклянный потолок.
– Днем тут, наверное, потрясающий свет.
– Так и есть, как-нибудь позову вас на чай, убедитесь воочию.
Когда булка была съедена, Долдри встал, и Алиса проводила его до дверей.
– Мне тут недалеко, – сообщил сосед, выходя на лестничную площадку.
– Да, действительно.
– С Рождеством, мисс Пендлбери.
– С Рождеством, мистер Долдри.
3
Алиса подошла к фургончику. Окошко было закрыто, но из-под ставней пробивалась полоска света. Она обошла вокруг и постучала в дверь.
Гадалка очень удивилась, увидев Алису.
– Откуда ты взялась? Что-то случилось? – спросила она.
– Нет, – ответила Алиса.
– Неважно ты выглядишь, бледненькая такая, – заметила старуха.
– Это от холода: я до костей промерзла.
– Проходи, – велела гадалка. – Сядь здесь, у печки.
Алиса вошла в домик и сразу узнала запах ванили, амбры и кожи: у печки пахло еще сильнее. Она устроилась на скамейке, гадалка присела рядом и взяла ее за руки.
– Итак, ты вернулась.
– Я… просто проходила мимо, увидела свет.
– Очень мило с твоей стороны.
– Кто вы? – спросила Алиса.
– Ясновидящая, которую здесь на ярмарке очень уважают. Люди приезжают издалека, чтобы я поведала им будущее. Но вчера ты сочла меня просто глупой старухой. И если сегодня ты вернулась, значит, передумала. Что ты хочешь узнать?
– Тот мужчина, который прошел позади меня, когда мы беседовали, кто он и почему я должна встретить каких-то шесть человек, прежде чем найду его?
– Мне жаль, моя милая, но у меня нет ответов на твои вопросы. Я сказала тебе то, что у видела. Я не могу ничего выдумать и никогда этого не делаю, потому что не люблю лгать.
– Я тоже, – сказала Алиса.
– Но ты же не случайно здесь оказалась, не правда ли?
Алиса кивнула.
– Вчера вы называли меня по имени, но я вам его не называла. Как вы узнали? – спросила она.
– Ну а ты? Как ты узнаешь запахи, которые чувствуешь?
– Такой у меня дар, я парфюмер.
– А я предсказатель! У каждого человека свой дар.
– Я приехала, потому что один человек настоял на этом. По правде сказать, ваши слова меня вчера поразили, – призналась Алиса. – Всю ночь не могла из-за вас уснуть.
– Я тебя понимаю, на твоем месте и я бы себя так чувствовала.
– Скажите мне правду, вы действительно увидели все это вчера вечером?
– Правду? Будущее, слава богу, не высечено на мраморе. Твое будущее – это тот выбор, который ты делаешь.
– Так ваше предсказание просто чушь?
– Это возможное будущее, но не точное. Тебе самой решать.
– Решать что?
– Просить или не просить меня рассказать, что я вижу. Но подумай хорошенько, прежде чем ответить. Знание никогда не остается без последствий.
– Тогда для начала мне хотелось бы знать, насколько вы искренни.
– Разве я просила у тебя денег вчера? Или сегодня? Ты сама дважды пришла ко мне. Но ты так встревожена и взволнована, что лучше нам на этом закончить. Возвращайся домой, Алиса. Если тебе от этого станет легче, знай, что ничего ужасного с тобой не случится.
Алиса долго молча смотрела на гадалку. Та больше не смущала ее, напротив, рядом с ней было хорошо, а ее хриплый голос успокаивал. Не затем она проделала весь этот путь, чтобы уехать ни с чем. К тому же надо показать гадалке, что она не боится. Алиса встала и протянула ей руки.
– Хорошо, скажите, что вы видите. Вы правы, мне самой решать, чему верить, а чему нет.
– Ты точно решила?
– Каждое воскресенье мама водила меня в церковь. Зимой там стоял невыносимый холод. Я часами молилась Богу, которого никогда не видела и который никого не спасал, так что теперь могу остаться на несколько минут, чтобы вас послушать.
– Мне жаль, что твои родители не пережили войну, – перебила гадалка.
– Откуда вы знаете?
– Тсс. – Старуха приложила палец к губам Алисы. – Ты пришла сюда слушать, а сама только говоришь.
Гадалка повернула руки Алисы ладонями вверх.
– В тебе две жизни, Алиса. Та, которую ты знаешь, и та, которая давно тебя ждет. Между ними ничего общего. Мужчина, о котором я тебе говорила, находится где-то на пути этой второй жизни, а в той, которую ты ведешь сейчас, он никогда не появится. Если хочешь найти его, придется отправиться в долгое путешествие. За время этого путешествия ты поймешь, что ты совсем не та, кем всегда себя считала. И все, что ты считала настоящим, окажется неправдой.
– Что вы говорите? Это бессмыслица какая-то! – возмутилась Алиса.
– Может быть. В конце концов, я всего лишь ярмарочная гадалка.
– Куда я должна поехать?
– Туда, откуда ты пришла, дорогая. К своей истории.
– Я приехала из Лондона и туда же собираюсь вернуться.
– Я говорю о земле, где ты родилась.
– Так это Лондон и есть: я родилась в Холборне.
– Поверь мне, дорогая, это не так, – улыбнулась гадалка.
– Господи, но я же знаю, где моя мать меня родила!
– Ты родилась на юге, тут и провидцем не нужно быть, твои черты говорят об этом.
– Простите, вынуждена вам возразить: все мои предки родом с севера. По материнской линии из Бирмингема, а по отцовской из Йоркшира.
– Они оба с востока, – прошептала гадалка. – Ты родом из империи, которой больше не существует. Из очень древней страны, протянувшейся на тысячи километров. Кровь, что течет в твоих жилах, берет начало между Черным и Каспийским морями. Посмотри в зеркало и убедись сама.
– Вы городите чушь! – возмутилась Алиса.
– Повторяю, Алиса, чтобы отправиться в это путешествие, тебе вдобавок ко всему нужно научиться принимать некоторые вещи. А судя по твоим словам, ты к этому еще не готова. Лучше пока на этом остановиться.
– Не пойдет, хватит с меня этой жуткой бессонницы! И в Лондон я уеду только тогда, когда окончательно удостоверюсь в том, что вы шарлатанка.
Гадалка строго посмотрела на Алису.
– Простите, мне очень жаль, – поспешно извинилась та. – Я вовсе так не думаю, я не хотела вас обидеть.
Гадалка резко отпустила ее руки и встала.
– Возвращайся домой и забудь все, что я говорила. Это мне очень жаль. Правда в том, что я выжившая из ума старуха, которая рассказывает небылицы, пользуясь чужой слабостью. Я предсказывала будущее и увлеклась. Живи своей жизнью и ни о чем не переживай. Ты красивая женщина, не нужно быть гадалкой, чтобы предсказать, что ты обязательно найдешь мужчину себе по нраву.
Старуха направилась к двери хибарки, но Алиса не двинулась с места.
– Только что вы казались мне более искренней, – сказала она. – Ладно, продолжим игру. В конце концов, ничто не мешает мне относиться к этому как к игре. Предположим, я вам поверила. С чего я должна начать?
– Ты несносна, дорогая. Повторяю последний раз, я ничего не предсказывала. Я говорю то, что вижу, так что не стоит терять время. Тебе разве нечем заняться в сочельник?
– Если вы хотите, чтобы я оставила вас в покое, ругаться не имеет смысла. Обещаю, что уйду, как только вы мне ответите.
Гадалка взглянула на маленькую византийскую икону, висевшую на двери ее балаганчика, погладила полустершийся лик святого и, обернувшись к Алисе, посмотрела на нее еще строже.
– В Стамбуле ты встретишь того, кто поведет тебя к следующей ступени. Только никогда не забывай: если ты доведешь поиски до конца, прежняя жизнь исчезнет. А теперь оставь меня, я устала.
Гадалка отворила дверь, в домик ворвался ледяной зимний воздух. Алиса закуталась поплотнее, достала кошелек, но гадалка денег не приняла. Девушка завязала на шее шарф и попрощалась со старухой.
Кругом было пустынно, фонари, причудливо поскрипывая, раскачивались на ветру. Издали автомобиль помигал Алисе единственной фарой. Долдри махал ей из-за стекла своего "остина". Поеживаясь от холода, она побежала к нему.
* * *
– Я начал волноваться. Уже подумал, не зайти ли мне за вами. На улице невозможно ждать в такой холод, – пожаловался Долдри.– Похоже, придется в темноте возвращаться, – сказала Алиса, глянув на небо.
– Долго вы просидели в этой лачуге, – сказал Долдри, включая мотор.
– Я и не заметила, как время прошло.
– А я наоборот. Надеюсь, оно того стоило.
Алиса взяла с заднего сиденья карту и положила себе на колени. Долдри заметил, что если они хотят вернуться в Лондон, то карту следует перевернуть. Он нажал на газ, и машина рванула вперед.
– Странное у нас Рождество, правда? – почти виновато спросила Алиса.
– Уж лучше так, чем скучать в одиночестве и слушать радио. И потом, если в пути ничего не случится, еще успеем поужинать, когда доберемся. До полуночи еще далеко.
– До Лондона, боюсь, тоже, – вздохнула Алиса.
– Ну, давайте рассказывайте, не томите. Вы услышали, что хотели? Больше не волнуетесь из-за этой гадалки?
– Как сказать, – уклончиво ответила Алиса.
Долдри приоткрыл окно.
– Я закурю. Вы не против?
– Не против, если и меня угостите.
– Вы курите?
– Нет, – призналась Алиса, – но сегодня, пожалуй, следует покурить.
Долдри достал из плаща пачку "Эмбесси".
– Подержите-ка руль, – попросил он Алису. – Вы умеете водить?
– Абсолютно не умею, – ответила она и, наклонившись, ухватилась за руль, а Долдри вытянул из пачки две сигареты и зажал их во рту.
– Старайтесь держаться посередине дороги.
Он щелкнул зажигалкой, свободной рукой поправил руль, выровняв машину, которую сносило к обочине, и протянул сигарету Алисе.
– Стало быть, у нас полное фиаско, – сказал он. – И вид у вас еще более озабоченный, чем вчера.
– Кажется, я приняла слова этой гадалки чересчур близко к сердцу. Наверное, от усталости. Плохо сплю в последнее время, совсем вымоталась. Эта женщина еще более безумна, чем мне показалось поначалу.
От первой же затяжки Алиса закашлялась. Долдри забрал у нее сигарету и выбросил в окно.
– Тогда поспите. Я вас разбужу, когда приедем.
Алиса прислонилась головой к стеклу, глаза у нее слипались.
Долдри поглядел на спящую девушку и сосредоточился на дороге.
* * *
"Остин" остановился у тротуара, Долдри выключил мотор и стал думать, как бы ему разбудить Алису. Заговорить – еще напугаешь, тронуть за плечо – неприлично. Можно, конечно, кашлянуть, но, если за всю дорогу ей не мешал скрип подвески, придется кашлять довольно громко, чтобы пробудить ее ото сна.– Мы умрем от холода, если останемся тут на всю ночь, – прошептала Алиса, открывая глаза.
Долдри вздрогнул от неожиданности.
Добравшись до своего этажа, оба стояли молча, не зная, что сказать. Алиса заговорила первой:
– Итак, сейчас только одиннадцать.
– Вы правы, – ответил Долдри, – одиннадцать с небольшим.
– А что вы купили сегодня на рынке?
– Ветчину, баночку маринованных овощей, красную фасоль и кусок честера. А вы?
– Яйца, бекон, булку и мед.
– Да нас ждет пир горой! – воскликнул Долдри. – Я умираю с голоду.
– Вы угостили меня завтраком, истратили на меня уйму бензина, а я вас даже не поблагодарила. Теперь моя очередь вас угощать.
– С превеликим удовольствием, я всю неделю свободен.
– Итан, я говорила про сегодняшний вечер!
– Прекрасно, сегодня вечером я свободен.
– Я догадывалась.
– Действительно, было бы глупо праздновать Рождество каждому в своем углу.
– Тогда я приготовлю нам омлет.
– Чудесная мысль, – одобрил Долдри, – сейчас только отнесу плащ, и сразу к вам.
Алиса зажгла плитку, выдвинула сундук на середину комнаты, с двух сторон бросила по большой подушке, накрыла сундук скатертью и поставила два прибора. Потом залезла на кровать, открыла окно в потолке и достала коробку с яйцами и маслом, которые держала на крыше в холоде.
Чуть погодя в дверь постучал Долдри. На нем был пиджак, фланелевые брюки, а в руках корзина.
– Цветов сейчас нигде не купишь, так что я принес все, что купил утром. С омлетом получится восхитительно.
Долдри достал из корзины вино, а из кармана штопор.
– Все-таки Рождество, не воду же нам пить!
За ужином Долдри поделился с Алисой детскими воспоминаниями. Рассказал, как тяжело ему было уживаться с родными. О страданиях матери, вышедшей замуж без любви за человека, не разделявшего ее вкусов и взглядов и далеко не такого утонченного, как она сама. Про старшего брата, лишенного чувства прекрасного, но честолюбивого и приложившего все усилия, чтобы отдалить Итана от семьи, в страстном стремлении остаться единственным наследником отцовского дела. Долдри много раз переспрашивал Алису, не скучно ли ей, и та каждый раз уверяла, что ей совсем не скучно: история этой семьи казалась ей захватывающей.
– А каким было ваше детство? – спросил сосед.
– Счастливым, – отвечала Алиса. – Я единственный ребенок. Не могу сказать, что мне не нужны были братья и сестры, мне чертовски их не хватало, зато все родительское внимание доставалось мне одной.
– А чем занимался ваш отец? – спросил Долдри.
– Он был аптекарем, а в свободное время исследователем. Его очень интересовали лечебные свойства растений, он их со всего мира заказывал. Мама работала с ним, они вместе учились. На шелковых простынях мы не спали, но дела аптеки шли хорошо. Родители любили друг друга, и дома было весело.
– Вам повезло.
– Да, это правда, но, когда видишь рядом такую любовь, начинаешь стремиться к недостижимому идеалу.
Алиса встала и отнесла тарелки в раковину. Долдри убрал остальное и пошел к ней. У рабочего стола он остановился и принялся рассматривать глиняные горшочки, из которых торчали бумажные полоски, и множество флаконов, расставленных по группам на этажерке.
– Справа абсолю[2], их получают из конкретов[3] или резиноидов[4]. В середине составы, с которыми я работаю.
– Вы химик, как ваш отец? – удивился Долдри.
– Абсолю – это эссенции, конкреты – это экстракты основных душистых веществ разного растительного сырья, например розы, жасмина или сирени. А этот стол, который вас так заинтриговал, называют органом. У парфюмеров и музыкантов много общих словечек, мы тоже говорим про ноты и аккорды. Отец был фармацевтом, а моя профессия называется "нос". Я пытаюсь создавать новые композиции, новые ароматы.
– Очень оригинальное занятие! И вы уже что-нибудь создали? Я имею в виду духи, которые продавались бы? Я их знаю?
– Да, было дело, – усмехнулась Алиса. – Это пока секрет, но у лондонских парфюмеров уже есть мои изобретения.
– Как чудесно, наверное, видеть свое произведение в продаже. Возможно, какому-нибудь мужчине удалось соблазнить женщину с помощью созданных вами духов.
На этот раз Алиса рассмеялась:
– Мне жаль вас разочаровывать, но я пока создавала только женские ароматы. Однако вы подали мне идею. Надо поискать какие-нибудь пряные нотки, что-нибудь древесное, мужское, кедр или ветивер. Я подумаю.
Алиса отрезала два ломтика от сдобной булки.
– Приступим к десерту, а потом я вас отпущу. Вечер получился прекрасный, но у меня глаза слипаются.
– У меня тоже, – зевнул Долдри. – На обратном пути валил густой снег, пришлось глядеть в оба.
– Спасибо, – тихо сказала Алиса и положила перед Долдри кусочек булки.
– Вам спасибо, я так давно сдобы не ел.
– Спасибо, что съездили со мной в Брайтон. Так великодушно с вашей стороны!
Долдри посмотрел на стеклянный потолок.
– Днем тут, наверное, потрясающий свет.
– Так и есть, как-нибудь позову вас на чай, убедитесь воочию.
Когда булка была съедена, Долдри встал, и Алиса проводила его до дверей.
– Мне тут недалеко, – сообщил сосед, выходя на лестничную площадку.
– Да, действительно.
– С Рождеством, мисс Пендлбери.
– С Рождеством, мистер Долдри.
3
Стекло крыши покрылось тонкой гладкой корочкой, в городе выпал снег. Алиса приподнялась в постели, пытаясь разглядеть, что там на улице. Она приоткрыла окно и тут же захлопнула, спасаясь от холода.
Ее глаза еще слезились со сна, когда она, пошатываясь, дошла до плитки и поставила чайник на огонь. Долдри проявил щедрость и оставил на этажерке коробок спичек. Алиса улыбнулась, вспоминая вчерашний вечер.
За работу садиться не хотелось. Сегодня Рождество, а раз нет родных, которых можно было бы навестить, она погуляет в парке.
Одевшись потеплее, Алиса на цыпочках спустилась по лестнице. В викторианском доме царила тишина, Долдри наверняка еще спал.
Улица сияла белизной, и эта картина очаровала Алису. Снег имеет свойство скрывать всю грязь города, и даже самые унылые кварталы, укрытые снегом, обретают подобие красоты.
Приближался трамвай, Алиса бросилась к перекрестку, запрыгнула на подножку, купила у водителя билет и нашла место в середине вагона.
Через полчаса она вошла в Гайд-парк через Куинз-гейт и пошла по диагональной аллее к Кенсингтонскому дворцу. У небольшого пруда Алиса остановилась. По темной воде к ней заскользили утки в надежде на угощение. Алиса пожалела, что ей нечем их покормить. С той стороны пруда какой-то мужчина на лавочке помахал ей рукой. Он встал и теперь махал все энергичнее, подзывая ее к себе. Утки развернулись и поплыли прочь от Алисы, спеша к незнакомцу на другом берегу. Алиса обогнула пруд и подошла к мужчине, который, присев на корточки, раздавал еду проголодавшимся птицам.
– Долдри? Просто поразительно. Вы за мной шпионите?
– Поразительно то, что вам помахал незнакомец, и вы сразу к нему побежали. Я пришел раньше вас, а потому вряд ли мог за вами шпионить.
– Что вы тут делаете? – спросила Алиса.
– Устраиваю уткам Рождество. Забыли? Я вышел подышать, нашел в кармане хлеб, который мы вчера утащили из паба, и подумал: если уж гулять, почему бы не покормить уток. А вас что сюда привело?
– Люблю здесь бывать.
Долдри разломил хлеб надвое и протянул кусок Алисе.
– Итак, – сказал Долдри, – наша поездка ни к чему не привела?
Занятая утками, Алиса не ответила.
– Я опять слышал, как вы полночи бродили по комнате. Так и не получилось уснуть? Вы ведь, кажется, устали.
– Я уснула и быстро проснулась. Кошмар приснился. И не один.
Хлеб у Алисы кончился, у Долдри тоже. Он выпрямился и подал девушке руку, помогая подняться.
– Почему вы не хотите рассказать, что такое вам открыла гадалка?
На заснеженных аллеях Гайд-парка было мало гуляющих. Алиса в подробностях передала свою беседу с прорицательницей, не забыв и про ее признание в том, что она всего-навсего выжившая из ума старуха, простая ярмарочная гадалка.
– Странный поворот беседы. Но раз эта женщина сама призналась в том, что она шарлатанка, вам-то зачем беспокоиться?
– Беда в том, что именно в ту минуту я начала ей верить. Но я ведь прагматик. Уверяю вас, если бы лучшая подруга рассказала мне хоть малую толику того, чего я там наслушалась, я рассмеялась бы ей в лицо.
– Оставим подругу в покое и сосредоточимся лучше на вашей истории. Что вас так тревожит?
– Слова этой гадалки переворачивают все с ног на голову. Представьте себя на моем месте.
– И она говорила вам про Стамбул? Забавно! Пожалуй, вам стоит туда отправиться для очистки совести.
– Вот это действительно забавно. Вы хотите свозить меня туда на своем "остине"?
– Боюсь, что это выходит за пределы его возможностей. Это я просто так сказал.
Им навстречу по аллее прошли мужчина и женщина. Долдри дождался, пока они удалятся на приличное расстояние, и заговорил снова:
– Я скажу, что вас беспокоит в этой истории больше всего. То, что, по словам гадалки, главный мужчина вашей жизни ждет вас в конце этого путешествия. Я вас не осуждаю, это действительно безумно романтично и чрезвычайно таинственно.
– Мне не дает покоя ее твердое убеждение, будто бы я там родилась, – сухо ответила Алиса.
– Но ваше свидетельство о рождении доказывает обратное.
– Я помню, мне было десять лет, мы с матерью шли мимо роддома в Холборне, и она сказала, что здесь я появилась на свет.
– Тогда забудьте все это! Не надо было возить вас в Брайтон, я хотел как лучше, а получилось наоборот. Теперь вы придаете важное значение какой-то бессмыслице, и все из-за меня.
– Пора мне вернуться к работе, безделье на меня плохо действует.
– Что же вам мешает?
– Вчера я имела большую глупость простудиться. Ничего страшного, но для моего ремесла я теперь не гожусь.
– Говорят, если насморк лечить, он пройдет за неделю, а если не лечить, то за семь дней, – усмехнувшись, заметил Долдри. – Боюсь, вам придется набраться терпения. Если вы простудились, вам лучше пойти домой отогреться. Моя машина у Принц-гейт, в конце аллеи. Я вас подвезу. "Остин" не желал заводиться. Долдри попросил Алису сесть за руль, чтобы сам он подтолкнул машину. Как только "остин" сдвинется с места, Алиса должна отпустить сцепление.
– Это несложно, – заверил он. – Сначала левой ногой жмете на педаль до упора. Потом, когда мотор заработает, легонько опускаете ногу на правую, а затем обеими ногами нажимаете на две педали слева. Следите, чтобы машина ровно ехала по дороге.
– Это очень сложно! – возразила Алиса.
Колеса буксовали в снегу. Долдри поскользнулся и растянулся на дороге во весь рост. Алиса, наблюдавшая сцену в зеркало заднего вида, расхохоталась. От смеха ей пришла счастливая мысль повернуть ключ зажигания, мотор кашлянул и завелся, а Алиса рассмеялась еще пуще.
– Вы уверены, что ваш отец был аптекарем, а не автомехаником? – поинтересовался Долдри, усаживаясь на пассажирское место.
Его пальто было все в снегу, да и вообще он выглядел не лучшим образом.
– Извините, это совсем не смешно, но я не удержалась, – хихикнув, сказала Алиса.
– Ничего, давайте рулите, – проворчал Долдри. – Выезжайте на дорогу, раз уж эта чертова тачка так вас полюбила. Посмотрим, будет ли она такой же послушной, когда разгонится.
– Вы же знаете, что я не умею водить, – по-прежнему весело возразила Алиса.
– Все когда-нибудь бывает впервые, – невозмутимо ответил Долдри. – Жмите на левую педаль, это сцепление, потом плавно отпускайте и потихоньку жмите на газ.
Колеса катились по обледенелой мостовой. Крепко держа руль, Алиса так ловко направляла машину, что ее сосед только диву давался.
В это рождественское утро улицы были почти пусты. Алиса вела машину, внимательно слушая указания Долдри. Не считая пары резких торможений, из-за чего оба раза заглох мотор, ей удалось довезти их до дома без всяких происшествий.
– Это было потрясающе, – сказала Алиса, выключая мотор. – Мне очень понравилось водить.
– Ну что ж, можно устроить второй урок на этой неделе, если у вас будет желание.
– С огромным удовольствием.
Поднявшись на свой этаж, Алиса и Долдри распрощались. Девушку познабливало, и она была не прочь отдохнуть. Поблагодарив Долдри, она вошла к себе, бросила пальто на кровать и юркнула под одеяло.
Алиса шла босиком, оглядываясь по сторонам. Железные ставни пестрых магазинчиков были закрыты.
Кто-то окликнул ее издалека. С верхних ступеней лестницы какая-то женщина махала рукой, призывая Алису поторопиться, словно им обеим грозила опасность.
Алиса помчалась к ней, но женщина бросилась прочь и исчезла.
Сзади послышался шум, крики, вопли. Алиса заспешила к лестнице, женщина ждала ее внизу. Она велела Алисе остановиться и дальше не ходить, поклялась ей в любви и попрощалась.
Она удалялась, ее силуэт уменьшался и вскоре стал совсем крохотным, но в сердце Алисы он рос и рос, пока не сделался огромным.
Алиса бросилась за ней, ступени рушились у нее под ногами, огромная трещина разломила лестницу надвое, а гул за спиной сделался невыносимым. Алиса подняла голову. Красное солнце обжигало кожу, тело покрылось испариной, на губахвыступила соль, в волосах застряла земля. Вокруг кружились тучи пыли, не давая дышать.
Неподалеку раздался протяжный жалобный стон, потом бормотание: слов нельзя было разобрать. У Алисы першило в горле, она задыхалась.
Чья-то решительная рука подхватила ее и приподняла над землей, когда большая лестница уже ускользала у нее из-под ног.
Алиса вскрикнула, принялась вырываться изо всех сил, но держали ее очень крепко. Она почувствовала, что теряет сознание. С обмороком было бесполезно бороться. Над ее головой полыхало огромное красное небо.
Она пряталась в каком-то чулане, скрючившись, спрятав голову между коленями. Чья-то рука закрывала ей рот, не давая говорить. Алисе хотелось плакать, но та, что держала ее в объятиях, умоляла ее молчать.
Кто-то стукнул кулаком в дверь. Удары становились сильнее, теперь уже стучали ногой. Послышались шаги, кто-то вошел. Затаившись в своей каморке, Алиса старалась не дышать, казалось, ее сердце остановилось.
* * *
– Алиса, проснитесь!
Долдри подошел к кровати и пощупал ей лоб.
– Бедняжка, да вы вся горите!
Он помог ей приподняться, поправил подушку и уложил поудобнее.
– Я вызову врача.
Ее глаза еще слезились со сна, когда она, пошатываясь, дошла до плитки и поставила чайник на огонь. Долдри проявил щедрость и оставил на этажерке коробок спичек. Алиса улыбнулась, вспоминая вчерашний вечер.
За работу садиться не хотелось. Сегодня Рождество, а раз нет родных, которых можно было бы навестить, она погуляет в парке.
Одевшись потеплее, Алиса на цыпочках спустилась по лестнице. В викторианском доме царила тишина, Долдри наверняка еще спал.
Улица сияла белизной, и эта картина очаровала Алису. Снег имеет свойство скрывать всю грязь города, и даже самые унылые кварталы, укрытые снегом, обретают подобие красоты.
Приближался трамвай, Алиса бросилась к перекрестку, запрыгнула на подножку, купила у водителя билет и нашла место в середине вагона.
Через полчаса она вошла в Гайд-парк через Куинз-гейт и пошла по диагональной аллее к Кенсингтонскому дворцу. У небольшого пруда Алиса остановилась. По темной воде к ней заскользили утки в надежде на угощение. Алиса пожалела, что ей нечем их покормить. С той стороны пруда какой-то мужчина на лавочке помахал ей рукой. Он встал и теперь махал все энергичнее, подзывая ее к себе. Утки развернулись и поплыли прочь от Алисы, спеша к незнакомцу на другом берегу. Алиса обогнула пруд и подошла к мужчине, который, присев на корточки, раздавал еду проголодавшимся птицам.
– Долдри? Просто поразительно. Вы за мной шпионите?
– Поразительно то, что вам помахал незнакомец, и вы сразу к нему побежали. Я пришел раньше вас, а потому вряд ли мог за вами шпионить.
– Что вы тут делаете? – спросила Алиса.
– Устраиваю уткам Рождество. Забыли? Я вышел подышать, нашел в кармане хлеб, который мы вчера утащили из паба, и подумал: если уж гулять, почему бы не покормить уток. А вас что сюда привело?
– Люблю здесь бывать.
Долдри разломил хлеб надвое и протянул кусок Алисе.
– Итак, – сказал Долдри, – наша поездка ни к чему не привела?
Занятая утками, Алиса не ответила.
– Я опять слышал, как вы полночи бродили по комнате. Так и не получилось уснуть? Вы ведь, кажется, устали.
– Я уснула и быстро проснулась. Кошмар приснился. И не один.
Хлеб у Алисы кончился, у Долдри тоже. Он выпрямился и подал девушке руку, помогая подняться.
– Почему вы не хотите рассказать, что такое вам открыла гадалка?
На заснеженных аллеях Гайд-парка было мало гуляющих. Алиса в подробностях передала свою беседу с прорицательницей, не забыв и про ее признание в том, что она всего-навсего выжившая из ума старуха, простая ярмарочная гадалка.
– Странный поворот беседы. Но раз эта женщина сама призналась в том, что она шарлатанка, вам-то зачем беспокоиться?
– Беда в том, что именно в ту минуту я начала ей верить. Но я ведь прагматик. Уверяю вас, если бы лучшая подруга рассказала мне хоть малую толику того, чего я там наслушалась, я рассмеялась бы ей в лицо.
– Оставим подругу в покое и сосредоточимся лучше на вашей истории. Что вас так тревожит?
– Слова этой гадалки переворачивают все с ног на голову. Представьте себя на моем месте.
– И она говорила вам про Стамбул? Забавно! Пожалуй, вам стоит туда отправиться для очистки совести.
– Вот это действительно забавно. Вы хотите свозить меня туда на своем "остине"?
– Боюсь, что это выходит за пределы его возможностей. Это я просто так сказал.
Им навстречу по аллее прошли мужчина и женщина. Долдри дождался, пока они удалятся на приличное расстояние, и заговорил снова:
– Я скажу, что вас беспокоит в этой истории больше всего. То, что, по словам гадалки, главный мужчина вашей жизни ждет вас в конце этого путешествия. Я вас не осуждаю, это действительно безумно романтично и чрезвычайно таинственно.
– Мне не дает покоя ее твердое убеждение, будто бы я там родилась, – сухо ответила Алиса.
– Но ваше свидетельство о рождении доказывает обратное.
– Я помню, мне было десять лет, мы с матерью шли мимо роддома в Холборне, и она сказала, что здесь я появилась на свет.
– Тогда забудьте все это! Не надо было возить вас в Брайтон, я хотел как лучше, а получилось наоборот. Теперь вы придаете важное значение какой-то бессмыслице, и все из-за меня.
– Пора мне вернуться к работе, безделье на меня плохо действует.
– Что же вам мешает?
– Вчера я имела большую глупость простудиться. Ничего страшного, но для моего ремесла я теперь не гожусь.
– Говорят, если насморк лечить, он пройдет за неделю, а если не лечить, то за семь дней, – усмехнувшись, заметил Долдри. – Боюсь, вам придется набраться терпения. Если вы простудились, вам лучше пойти домой отогреться. Моя машина у Принц-гейт, в конце аллеи. Я вас подвезу. "Остин" не желал заводиться. Долдри попросил Алису сесть за руль, чтобы сам он подтолкнул машину. Как только "остин" сдвинется с места, Алиса должна отпустить сцепление.
– Это несложно, – заверил он. – Сначала левой ногой жмете на педаль до упора. Потом, когда мотор заработает, легонько опускаете ногу на правую, а затем обеими ногами нажимаете на две педали слева. Следите, чтобы машина ровно ехала по дороге.
– Это очень сложно! – возразила Алиса.
Колеса буксовали в снегу. Долдри поскользнулся и растянулся на дороге во весь рост. Алиса, наблюдавшая сцену в зеркало заднего вида, расхохоталась. От смеха ей пришла счастливая мысль повернуть ключ зажигания, мотор кашлянул и завелся, а Алиса рассмеялась еще пуще.
– Вы уверены, что ваш отец был аптекарем, а не автомехаником? – поинтересовался Долдри, усаживаясь на пассажирское место.
Его пальто было все в снегу, да и вообще он выглядел не лучшим образом.
– Извините, это совсем не смешно, но я не удержалась, – хихикнув, сказала Алиса.
– Ничего, давайте рулите, – проворчал Долдри. – Выезжайте на дорогу, раз уж эта чертова тачка так вас полюбила. Посмотрим, будет ли она такой же послушной, когда разгонится.
– Вы же знаете, что я не умею водить, – по-прежнему весело возразила Алиса.
– Все когда-нибудь бывает впервые, – невозмутимо ответил Долдри. – Жмите на левую педаль, это сцепление, потом плавно отпускайте и потихоньку жмите на газ.
Колеса катились по обледенелой мостовой. Крепко держа руль, Алиса так ловко направляла машину, что ее сосед только диву давался.
В это рождественское утро улицы были почти пусты. Алиса вела машину, внимательно слушая указания Долдри. Не считая пары резких торможений, из-за чего оба раза заглох мотор, ей удалось довезти их до дома без всяких происшествий.
– Это было потрясающе, – сказала Алиса, выключая мотор. – Мне очень понравилось водить.
– Ну что ж, можно устроить второй урок на этой неделе, если у вас будет желание.
– С огромным удовольствием.
Поднявшись на свой этаж, Алиса и Долдри распрощались. Девушку познабливало, и она была не прочь отдохнуть. Поблагодарив Долдри, она вошла к себе, бросила пальто на кровать и юркнула под одеяло.
* * *
Подхваченная горячим ветром, в воздухе летала мельчайшая пыль. В конце немощеной улочки высокая лестница вела к другому кварталу города.Алиса шла босиком, оглядываясь по сторонам. Железные ставни пестрых магазинчиков были закрыты.
Кто-то окликнул ее издалека. С верхних ступеней лестницы какая-то женщина махала рукой, призывая Алису поторопиться, словно им обеим грозила опасность.
Алиса помчалась к ней, но женщина бросилась прочь и исчезла.
Сзади послышался шум, крики, вопли. Алиса заспешила к лестнице, женщина ждала ее внизу. Она велела Алисе остановиться и дальше не ходить, поклялась ей в любви и попрощалась.
Она удалялась, ее силуэт уменьшался и вскоре стал совсем крохотным, но в сердце Алисы он рос и рос, пока не сделался огромным.
Алиса бросилась за ней, ступени рушились у нее под ногами, огромная трещина разломила лестницу надвое, а гул за спиной сделался невыносимым. Алиса подняла голову. Красное солнце обжигало кожу, тело покрылось испариной, на губахвыступила соль, в волосах застряла земля. Вокруг кружились тучи пыли, не давая дышать.
Неподалеку раздался протяжный жалобный стон, потом бормотание: слов нельзя было разобрать. У Алисы першило в горле, она задыхалась.
Чья-то решительная рука подхватила ее и приподняла над землей, когда большая лестница уже ускользала у нее из-под ног.
Алиса вскрикнула, принялась вырываться изо всех сил, но держали ее очень крепко. Она почувствовала, что теряет сознание. С обмороком было бесполезно бороться. Над ее головой полыхало огромное красное небо.
* * *
Алиса открыла глаза, белизна снега на стеклянной крыше ослепила ее. Девушку знобило, лоб пылал. Она нащупала стакан воды на тумбочке и, сделав глоток, закашлялась. Алиса совсем обессилела. Надо встать и найти одеяло, чтобы спастись от пронизывающего холода. Она попыталась приподняться, не смогла и снова провалилась в темноту.* * *
Кто-то тихонько позвал ее по имени. Знакомый голос бормотал слова утешения.Она пряталась в каком-то чулане, скрючившись, спрятав голову между коленями. Чья-то рука закрывала ей рот, не давая говорить. Алисе хотелось плакать, но та, что держала ее в объятиях, умоляла ее молчать.
Кто-то стукнул кулаком в дверь. Удары становились сильнее, теперь уже стучали ногой. Послышались шаги, кто-то вошел. Затаившись в своей каморке, Алиса старалась не дышать, казалось, ее сердце остановилось.
* * *
– Алиса, проснитесь!
Долдри подошел к кровати и пощупал ей лоб.
– Бедняжка, да вы вся горите!
Он помог ей приподняться, поправил подушку и уложил поудобнее.
– Я вызову врача.