Страница:
– Олежек, подмогни! Я уже никак.
Малыш с трудом удерживал огромный ком, который так и норовил придавить его. – Давай скорей! – Шевчук оставил свое «изделие» и подбежал к вконец изнуренному товарищу. Вдвоем они покатили снежную гору к обозначенному фундаменту.
– Давай! Навались!
Друзья изо всех сил пытались вкатить тяжелейший груз на другой ком, из нижнего ряда. Сил однозначно не хватало. Позвав на помощь еще двоих, ребята вчетвером наконец взгромоздили ком-гигант на нужную позицию. Затем в полном изнеможении присели на корточки.
– Ф-ф-у-у! – шумно отдувался Грингруз. – Кажись, второй ряд закончили.
– Угу. Теперь еще только рядок поверху и амба.
– Такой же?! – не на шутку испугался Грузило.
– Да не ссы ты, – Шевчук успокаивающе похлопал того по плечу. – Маленький рядок. Чтоб повыше. И подоконник будет. Для снарядов. Вон видишь, как у тех?
В нескольких метрах от них росла еще одна крепость. Пятерка пацанов из другой палаты почти заканчивала свое сооружение. Они уже завершили верхний ряд и делали в нем амбразуры. Работой у них руководил Генка Филин – высокий энергичный паренек с явными замашками лидера. В свое время он и был одним из «основных» в классе, наряду с индюками и Романэсом. Но после жесточайшей трепки в ту памятную ночь он как-то сломался, сник и больше не пытался верховодить. Хотя члены его палаты по-прежнему отдавали ему первенство в общих делах и вообще слушались.
– Эй, ну вы чего цедите, цедилы? Давайте кончайте, мы уже все!
– Чего орешь-то? Охладись – снежком потрись. Сейчас доделаем.
Ребята устало поднялись и стали быстро накатывать небольшие комья. Закончив катать, несли их в крепость и забрасывали наверх. Вскоре «фальшборт» был готов. Они торопились. Из вражеской крепости в их сторону уже вовсю летели «снаряды». Приседая под огнем врага, пацаны торопливо проделывали обзорные щели и мастерили снежки, складывая их на «подоконнике». До поры они не отвечали наглым агрессорам, накапливая запас для мощной контратаки.
– Ну что, поехали? – Шевчук вопросительно взглянул на соратников. – Все готовы?
– Давай, замажем им!
– Ур-ра-а-а-а!
Разом высунувшись над бруствером, ребята обрушили целый ураган на расслабившихся и потерявших бдительность противников. Не ожидавшие такого мощного натиска, враги понесли тяжелый урон и попрятались за снежной стеной. Переведя дух и подготовив новые снаряды, они снова вступили в перестрелку. Завязался настоящий бой.
Снежки густо летели с обеих сторон. Разгоряченные боем пацаны швыряли ком за комом, невзирая на довольно болезненные попадания. Каждой из команд страшно хотелось одержать верх, заставив неприятеля сломаться. Собранные кучи быстро иссякали, поэтому несколько ребят периодически бросали «передний край» и ползали по снегу, собирая снаряды и лепя новые.
– Ай, блин!
Шевчук схватился за лицо и присел на корточки. Тяжелый плотный снежок, пущенный чьей-то сильной рукой, впечатался ему прямо в нос. Густо потекла кровь. Зажимаясь рукой, он отбежал подальше от опасной зоны и плюхнулся в снег, задрав голову. Его соратники стали семафорить противникам, чтобы те прекратили обстрел. Враги обрадовались, думая что победили.
– Что, сдаетесь, слабаки?
– Фиг вам! Олежке нос пробило. Погодьте малехо.
Ребята сгрудились вокруг раненого Шевчука. Травма оказалась серьезной. Он непрерывно сглатывал текущую в горло кровищу и шумно вдыхал морозный воздух, пытаясь остановить соленый поток. Понемногу дело пошло на лад. Кровь начала свертываться, а неприятный ручеек таял с каждой секундой. Повеселевший Олег уже собирался подняться и продолжить бой.
– Ой, Лиля, смотри! Раненый герой лежит.
– Угу. Комсомольское сердце пробито. Снежком!!!
Подруги громко рассмеялись. Вот уже несколько минут Комарова и Маковская наблюдали за снежным сражением. Незамеченные противными сторонами, они видели, как отключили Шевчука и как хлопотали вокруг него ребята.
– Эй, Олежек! Тебя до изолятора довести? – Лиля явно издевалась. – Сам не дойдешь?
Шевчук со злостью смотрел на нее. – Вот гадина! Волчица херова. – думал он. – Если б не твой Акела, я б тебе показал. Падла!
– Что молчишь-то, маленький? Язычок проглотил?
– Чего тебе надо? Шли себе, ну и идите. – Не удержавшись, Олег добавил роковую фразу. – ВАС ТАМ ДАВНО В СТОРОЖКЕ ЖДУТ!
Ребята замерли. Они смотрели на Шевчука, словно не веря своим ушам. Сказать такое волчицам...
– Что ты сказал?! Повторить сможешь? – Разъяренная Лиля готова была испепелить хама.
– Ага. У Черныша научилась?
– Не твое собачье дело! Ты прикрой пасть, говнюк! А то как бы не пожалеть.
Комарова впилась глазами в парня. Олег уже понял, что зашел слишком далеко. Еще одно слово и... Он угрюмо опустил глаза и промолчал. Та кивнула.
– Вот так-то лучше. И запомни, придурок: еще раз вякнешь только...
Победно окинув взглядом струхнувших ребят, подруги повернулись и пошли прочь. Пацаны в молчании провожали их глазами. Вдруг Олег не выдержал. – Ах ты! – он схватил лежащий рядом снежок и запустил вслед. Пущенный почти наобум снаряд просвистел в воздухе и совершенно неожиданно впечатался прямо в затылок Маковской.
– Бац!
Та взвизгнула от неожиданности и пригнулась. Резко обернувшись, девушки уставились на Шевчука. Тот стоял будто громом пораженный, не понимая, как все это произошло.
– Ну все, гаденыш! Ну все! – Из глаз Маковской потекли слезы ярости. – Теперь все! До утра не доживешь. Можешь завещание писать!
– Пойдем, Янка. Они все об этом пожалеют. Сильно пожалеют.
В последний раз окинув ребят ненавидящими взглядами, подруги стали удаляться.
На площадке воцарилось молчание. Перепуганные пацаны с немым укором глядели на Олега. Ну зачем ты так? Сам виновник инциндента стоял будто парализованный. Он даже не пытался хорохориться. Прекрасно понимая, на какие суровые проблемы он нарвался по своей глупости, Олег проклинал себя, свою невоздержанность и вообще тот день, когда он родился на свет. Ему было очень, очень страшно...
Глава 20
Глава 21
Глава 22
Глава 23
Малыш с трудом удерживал огромный ком, который так и норовил придавить его. – Давай скорей! – Шевчук оставил свое «изделие» и подбежал к вконец изнуренному товарищу. Вдвоем они покатили снежную гору к обозначенному фундаменту.
– Давай! Навались!
Друзья изо всех сил пытались вкатить тяжелейший груз на другой ком, из нижнего ряда. Сил однозначно не хватало. Позвав на помощь еще двоих, ребята вчетвером наконец взгромоздили ком-гигант на нужную позицию. Затем в полном изнеможении присели на корточки.
– Ф-ф-у-у! – шумно отдувался Грингруз. – Кажись, второй ряд закончили.
– Угу. Теперь еще только рядок поверху и амба.
– Такой же?! – не на шутку испугался Грузило.
– Да не ссы ты, – Шевчук успокаивающе похлопал того по плечу. – Маленький рядок. Чтоб повыше. И подоконник будет. Для снарядов. Вон видишь, как у тех?
В нескольких метрах от них росла еще одна крепость. Пятерка пацанов из другой палаты почти заканчивала свое сооружение. Они уже завершили верхний ряд и делали в нем амбразуры. Работой у них руководил Генка Филин – высокий энергичный паренек с явными замашками лидера. В свое время он и был одним из «основных» в классе, наряду с индюками и Романэсом. Но после жесточайшей трепки в ту памятную ночь он как-то сломался, сник и больше не пытался верховодить. Хотя члены его палаты по-прежнему отдавали ему первенство в общих делах и вообще слушались.
– Эй, ну вы чего цедите, цедилы? Давайте кончайте, мы уже все!
– Чего орешь-то? Охладись – снежком потрись. Сейчас доделаем.
Ребята устало поднялись и стали быстро накатывать небольшие комья. Закончив катать, несли их в крепость и забрасывали наверх. Вскоре «фальшборт» был готов. Они торопились. Из вражеской крепости в их сторону уже вовсю летели «снаряды». Приседая под огнем врага, пацаны торопливо проделывали обзорные щели и мастерили снежки, складывая их на «подоконнике». До поры они не отвечали наглым агрессорам, накапливая запас для мощной контратаки.
– Ну что, поехали? – Шевчук вопросительно взглянул на соратников. – Все готовы?
– Давай, замажем им!
– Ур-ра-а-а-а!
Разом высунувшись над бруствером, ребята обрушили целый ураган на расслабившихся и потерявших бдительность противников. Не ожидавшие такого мощного натиска, враги понесли тяжелый урон и попрятались за снежной стеной. Переведя дух и подготовив новые снаряды, они снова вступили в перестрелку. Завязался настоящий бой.
Снежки густо летели с обеих сторон. Разгоряченные боем пацаны швыряли ком за комом, невзирая на довольно болезненные попадания. Каждой из команд страшно хотелось одержать верх, заставив неприятеля сломаться. Собранные кучи быстро иссякали, поэтому несколько ребят периодически бросали «передний край» и ползали по снегу, собирая снаряды и лепя новые.
– Ай, блин!
Шевчук схватился за лицо и присел на корточки. Тяжелый плотный снежок, пущенный чьей-то сильной рукой, впечатался ему прямо в нос. Густо потекла кровь. Зажимаясь рукой, он отбежал подальше от опасной зоны и плюхнулся в снег, задрав голову. Его соратники стали семафорить противникам, чтобы те прекратили обстрел. Враги обрадовались, думая что победили.
– Что, сдаетесь, слабаки?
– Фиг вам! Олежке нос пробило. Погодьте малехо.
Ребята сгрудились вокруг раненого Шевчука. Травма оказалась серьезной. Он непрерывно сглатывал текущую в горло кровищу и шумно вдыхал морозный воздух, пытаясь остановить соленый поток. Понемногу дело пошло на лад. Кровь начала свертываться, а неприятный ручеек таял с каждой секундой. Повеселевший Олег уже собирался подняться и продолжить бой.
– Ой, Лиля, смотри! Раненый герой лежит.
– Угу. Комсомольское сердце пробито. Снежком!!!
Подруги громко рассмеялись. Вот уже несколько минут Комарова и Маковская наблюдали за снежным сражением. Незамеченные противными сторонами, они видели, как отключили Шевчука и как хлопотали вокруг него ребята.
– Эй, Олежек! Тебя до изолятора довести? – Лиля явно издевалась. – Сам не дойдешь?
Шевчук со злостью смотрел на нее. – Вот гадина! Волчица херова. – думал он. – Если б не твой Акела, я б тебе показал. Падла!
– Что молчишь-то, маленький? Язычок проглотил?
– Чего тебе надо? Шли себе, ну и идите. – Не удержавшись, Олег добавил роковую фразу. – ВАС ТАМ ДАВНО В СТОРОЖКЕ ЖДУТ!
Ребята замерли. Они смотрели на Шевчука, словно не веря своим ушам. Сказать такое волчицам...
– Что ты сказал?! Повторить сможешь? – Разъяренная Лиля готова была испепелить хама.
– Ага. У Черныша научилась?
– Не твое собачье дело! Ты прикрой пасть, говнюк! А то как бы не пожалеть.
Комарова впилась глазами в парня. Олег уже понял, что зашел слишком далеко. Еще одно слово и... Он угрюмо опустил глаза и промолчал. Та кивнула.
– Вот так-то лучше. И запомни, придурок: еще раз вякнешь только...
Победно окинув взглядом струхнувших ребят, подруги повернулись и пошли прочь. Пацаны в молчании провожали их глазами. Вдруг Олег не выдержал. – Ах ты! – он схватил лежащий рядом снежок и запустил вслед. Пущенный почти наобум снаряд просвистел в воздухе и совершенно неожиданно впечатался прямо в затылок Маковской.
– Бац!
Та взвизгнула от неожиданности и пригнулась. Резко обернувшись, девушки уставились на Шевчука. Тот стоял будто громом пораженный, не понимая, как все это произошло.
– Ну все, гаденыш! Ну все! – Из глаз Маковской потекли слезы ярости. – Теперь все! До утра не доживешь. Можешь завещание писать!
– Пойдем, Янка. Они все об этом пожалеют. Сильно пожалеют.
В последний раз окинув ребят ненавидящими взглядами, подруги стали удаляться.
На площадке воцарилось молчание. Перепуганные пацаны с немым укором глядели на Олега. Ну зачем ты так? Сам виновник инциндента стоял будто парализованный. Он даже не пытался хорохориться. Прекрасно понимая, на какие суровые проблемы он нарвался по своей глупости, Олег проклинал себя, свою невоздержанность и вообще тот день, когда он родился на свет. Ему было очень, очень страшно...
Глава 20
– Ну что, пошли. Поговорить надо.
Черныш, жестко усмехаясь, показывал рукой на лес. Пятеро пацанов беспомощно смотрели на него, не решаясь последовать приглашению.
– Ну?
Ребята переводили взгляд с него на стоящих в отдалении волков. Ничего хорошего от такой прогулки ожидать не приходилось. Отказаться – будет еще хуже. Тогда все произойдет ночью, прямо в палате. Шевчук обреченно произнес:
– Давайте я один пойду. Они ведь не при чем. Это я виноват.
– Не твое собачье дело решать, кто виноват. Понял, раб? – Черныш презрительно сверлил его глазами. – Здесь мы все решаем. Последний раз говорю – пошли. Ну?
Олег смотрел на побледневших друзей и чуть не ревел от сознания вины перед ними. Когда Комарова сказала, что об этом пожалеют ВСЕ, он очень надеялся, что она просто пуганула от злости. Оказалось, что нет...
Тихий час тоже прошел спокойно. Не сомкнувшие глаз ребята прислушивались к каждому шороху из коридора. Но кроме скрипа крадущейся по этажу Вер-Фы оттуда не доносилось ничего.
Это случилось на «домашке». Все то время, пока готовились уроки, измученные тревожным прессом пацаны переглядывались друг с другом. Все понимали – скоро свободный час. И вот тогда волки уж точно встретятся со своими дамами. Они всегда собирались поболтать, прежде чем завалиться в комнату отдыха. Шевчук сидел весь понурый, ожидая неизбежной развязки. Малыш с жалостью смотрел на своего друга. Он хорошо знал нравы «зверей» и не сомневался, что Олега запросто могут изувечить. Что же делать? Ведь еще не поздно. Пока не поздно! Он поднялся из-за парты и подошел к нему.
– Олежа, что делать думаешь?
Тот посмотрел каким-то безнадежным взглядом.
– Не знаю, Леха. Пусть убивают. Устал я бояться.
– Ты что, заканчивай! Чего ерунду-то гонишь?
Шевчук невесело усмехнулся.
– Шер-Хан помнишь за что тех грохнул? Место не уступили. Думаешь, эти добрее?
– Слушай, а может извиниться перед волчицами?
– Да я уж думал. Не примут они. Ты их рожи видел?
– Да ладно тебе! Ты у Янки в звене. Вот и покайся на проверке. А я к Лильке подкачусь. Может, упросим. Попытка – не пытка.
– Да уж... – Олег вздохнул. – Без толку все это. Ну давай рискнем...
Малыш обошел ряд и остановился у «председательской» парты.
– Лиля, можно с тобой поговорить?
Она медленно подняла глаза от учебника.
– Это ты о чем?
– Ну ты знаешь. Давай поговорим, а?
Комарова пожала плечами.
– Да пожалста. – Повернувшись к соседу, она слегка толкнула того в бок. – Иди погуляй немного.
Филин молча встал и пошел в коридор. Малыш снова обошел ряд и сел на его место. Он сильно нервничал. Девушка безучастно смотрела в сторону.
– Лиля, ты извини пожалуйста. Так вышло фигово. Прости пожалуйста.
– Кого простить? Тебя что ли?
– Ну вообще... Олег очень извиняется тоже.
– Что-то не вижу.
Малыш замялся.
– Он просто к тебе подойти боится. Он сейчас перед Яной извиняется. Он не нарочно в нее попал.
– Интересно, – хмыкнула Комарова. – Не нарочно – это как? В меня значит целился?
Малыш чуть не прикусил язык.
– Ни в кого он не целился! Просто кинул... Лиля, они же его разорвут! Неужели тебе не жалко? Ведь столько лет вместе учимся. Ну прости пожалуйста! Ну я прошу тебя!
Комарова вздохнула.
– Хороший ты парень, Алешка. Глупый, но хороший. Ладно, в общем так. Снежком не мне залепили. Если этот сумеет Янку уломать, то пусть идет ко мне и падает в ножки. Может быть, я тоже соглашусь. Если она скажет «нет» – значит «нет». Все понял? А теперь проваливай, мне учить надо.
Повеселевший Малыш вернулся к себе и стал с нетерпеньем ждать друга. Он даже обернулся назад и бросил быстрый взгляд на «камчатку». Уже давно все списавшие волки вовсю развлекались, ожидая момента, когда классная разрешит уйти. – Не, пока еще не знают, – подумал он.
Открылась дверь, вошел Шевчук. С каким-то задумчивым видом он прошествовал на свое место. Четыре пары глаз с разных концов класса неотрывно следили за ним. Не выдержав, Малыш подбежал к нему и зашептал на ухо.
– Олежек, Лилька согласна! Сказала – как Янка решит. Ну как у тебя-то?
Шевчук улыбнулся и несколько раз крепко потер лицо руками.
– Спасибо тебе, Лешка. Не ожидал от нее. Только без толку все. Янка со мной даже разговаривать не стала. – «Не понимаю, о чем ты?». Я и так, и эдак – ни в какую. Даже задание спрашивать не стала. – «Вот тебе плюс и катись, видеть тебя не хочу!». Такие дела, друг. Ладно, Леш, не грузись. Что будет – то будет...
Воспитательница постучала указкой по столу.
– Все, можете идти отдыхать. Только не шумите пожалуйста.
Ученики вскочили со своих мест и торопливо ломанулись на выход. Позади всех вразвалочку двинулись волки. Белый на ходу травил какой-то скабрезный анекдот, остальные слушали и весело похохатывали...
Черныш, жестко усмехаясь, показывал рукой на лес. Пятеро пацанов беспомощно смотрели на него, не решаясь последовать приглашению.
– Ну?
Ребята переводили взгляд с него на стоящих в отдалении волков. Ничего хорошего от такой прогулки ожидать не приходилось. Отказаться – будет еще хуже. Тогда все произойдет ночью, прямо в палате. Шевчук обреченно произнес:
– Давайте я один пойду. Они ведь не при чем. Это я виноват.
– Не твое собачье дело решать, кто виноват. Понял, раб? – Черныш презрительно сверлил его глазами. – Здесь мы все решаем. Последний раз говорю – пошли. Ну?
Олег смотрел на побледневших друзей и чуть не ревел от сознания вины перед ними. Когда Комарова сказала, что об этом пожалеют ВСЕ, он очень надеялся, что она просто пуганула от злости. Оказалось, что нет...
* * *
Весь этот день ребята провели в тревожном ожидании. Во время обеда они не сводили глаз с волчиц. Расскажут или не расскажут? Те спокойно кушали, болтали и смеялись, словно ничего и не случилось. Хозяева сидели в своем углу и, как всегда, невозмутимо поглощали порцию за порцией. Уже давно перед ними просто ставили одну большую кастрюлю со вторым блюдом, и они сами накладывали из нее столько, сколько влезало. Причем ходили упорные слухи, что мяса в этой кастрюле была чуть ли не тройная норма.Тихий час тоже прошел спокойно. Не сомкнувшие глаз ребята прислушивались к каждому шороху из коридора. Но кроме скрипа крадущейся по этажу Вер-Фы оттуда не доносилось ничего.
Это случилось на «домашке». Все то время, пока готовились уроки, измученные тревожным прессом пацаны переглядывались друг с другом. Все понимали – скоро свободный час. И вот тогда волки уж точно встретятся со своими дамами. Они всегда собирались поболтать, прежде чем завалиться в комнату отдыха. Шевчук сидел весь понурый, ожидая неизбежной развязки. Малыш с жалостью смотрел на своего друга. Он хорошо знал нравы «зверей» и не сомневался, что Олега запросто могут изувечить. Что же делать? Ведь еще не поздно. Пока не поздно! Он поднялся из-за парты и подошел к нему.
– Олежа, что делать думаешь?
Тот посмотрел каким-то безнадежным взглядом.
– Не знаю, Леха. Пусть убивают. Устал я бояться.
– Ты что, заканчивай! Чего ерунду-то гонишь?
Шевчук невесело усмехнулся.
– Шер-Хан помнишь за что тех грохнул? Место не уступили. Думаешь, эти добрее?
– Слушай, а может извиниться перед волчицами?
– Да я уж думал. Не примут они. Ты их рожи видел?
– Да ладно тебе! Ты у Янки в звене. Вот и покайся на проверке. А я к Лильке подкачусь. Может, упросим. Попытка – не пытка.
– Да уж... – Олег вздохнул. – Без толку все это. Ну давай рискнем...
Малыш обошел ряд и остановился у «председательской» парты.
– Лиля, можно с тобой поговорить?
Она медленно подняла глаза от учебника.
– Это ты о чем?
– Ну ты знаешь. Давай поговорим, а?
Комарова пожала плечами.
– Да пожалста. – Повернувшись к соседу, она слегка толкнула того в бок. – Иди погуляй немного.
Филин молча встал и пошел в коридор. Малыш снова обошел ряд и сел на его место. Он сильно нервничал. Девушка безучастно смотрела в сторону.
– Лиля, ты извини пожалуйста. Так вышло фигово. Прости пожалуйста.
– Кого простить? Тебя что ли?
– Ну вообще... Олег очень извиняется тоже.
– Что-то не вижу.
Малыш замялся.
– Он просто к тебе подойти боится. Он сейчас перед Яной извиняется. Он не нарочно в нее попал.
– Интересно, – хмыкнула Комарова. – Не нарочно – это как? В меня значит целился?
Малыш чуть не прикусил язык.
– Ни в кого он не целился! Просто кинул... Лиля, они же его разорвут! Неужели тебе не жалко? Ведь столько лет вместе учимся. Ну прости пожалуйста! Ну я прошу тебя!
Комарова вздохнула.
– Хороший ты парень, Алешка. Глупый, но хороший. Ладно, в общем так. Снежком не мне залепили. Если этот сумеет Янку уломать, то пусть идет ко мне и падает в ножки. Может быть, я тоже соглашусь. Если она скажет «нет» – значит «нет». Все понял? А теперь проваливай, мне учить надо.
Повеселевший Малыш вернулся к себе и стал с нетерпеньем ждать друга. Он даже обернулся назад и бросил быстрый взгляд на «камчатку». Уже давно все списавшие волки вовсю развлекались, ожидая момента, когда классная разрешит уйти. – Не, пока еще не знают, – подумал он.
Открылась дверь, вошел Шевчук. С каким-то задумчивым видом он прошествовал на свое место. Четыре пары глаз с разных концов класса неотрывно следили за ним. Не выдержав, Малыш подбежал к нему и зашептал на ухо.
– Олежек, Лилька согласна! Сказала – как Янка решит. Ну как у тебя-то?
Шевчук улыбнулся и несколько раз крепко потер лицо руками.
– Спасибо тебе, Лешка. Не ожидал от нее. Только без толку все. Янка со мной даже разговаривать не стала. – «Не понимаю, о чем ты?». Я и так, и эдак – ни в какую. Даже задание спрашивать не стала. – «Вот тебе плюс и катись, видеть тебя не хочу!». Такие дела, друг. Ладно, Леш, не грузись. Что будет – то будет...
Воспитательница постучала указкой по столу.
– Все, можете идти отдыхать. Только не шумите пожалуйста.
Ученики вскочили со своих мест и торопливо ломанулись на выход. Позади всех вразвалочку двинулись волки. Белый на ходу травил какой-то скабрезный анекдот, остальные слушали и весело похохатывали...
Глава 21
Они быстро шли гуськом по лесной тропинке. Сзади скрипел снег под ногами «конвоя». Четверо волков, изредка обмениваясь словами, следовали за «приговоренными» по пятам.
– Направо, к складу!
Сбоку от здания дровяного склада был приделан большой навес. Вот эта-то укрытая от снега площадка и являлась в последнее время лобным местом. Хозяева, а затем и их помощники регулярно приводили сюда провинившихся, чиня суд и расправу. Очень часто после здешних разборок ребята прямиком отправлялись в изолятор – залечивать побои. Врачам врали все, что приходило в голову. Говорить правду было запрещено под страхом смерти.
– Ну что, мордой вниз, рабы. Быстро!
Акела лениво махнул рукой. Он не сомневался в полной покорности жертв. Еще никто не осмелился оказать хоть какое-то сопротивление. Настолько велик был страх перед хозяевами школы.
Четверо пацанов стали послушно ложиться. Из глаз Колесова и Грузилы потекли слезы. Они умоляюще смотрели на волков, но те только ухмылялись. Малыш и Романэс, зная о тяге палачей к добиванию ногами, молча прикрыли головы.
– Не трожьте их! Они ни при чем! – Шевчук, весь вспыхнув от гнева, сделал шаг вперед. – Не смейте их бить!
Волки улыбаясь смотрели на смельчака. Похоже, что эта выходка отчаяния их забавляла.
– И что ты предлагаешь? – Акеле и в самом деле стало интересно.
– Драться давай!
– Со мной что ли?
– Да хоть с тобой! А их не трогайте!
– Ай-яй! Ай-яй! – завыли звериные глотки. – У нас в школе герой!
– Слышь, братан, – Белый потянул Акелу за локоть. – Если у тебя жим-жим, могу подменить.
– И мы тоже! Как с куста!
Акела с серьезным видом слушал шуточки товарищей.
– Все сказали?
– Типа.
Тогда он обратился к возмутителю спокойствия.
– Значит один за всех хочешь?
– Значит так.
– Ну давай. Только потом не пожалей.
– Не пожалею.
Противники стали готовиться к бою. Сняв шапки и полушубки, они отдали их товарищам. Лежащие на снегу пацаны осторожно поднялись, косясь на волчищ. Те не обращали на них внимания, с интересом наблюдая за подготовкой к драке.
Шевчук пригнулся и поднял кулаки к лицу. Он внимательно изучал противника, прикидывая свои шансы. Вообще этот крепкий задиристый паренек всегда считался одним из записных драчунов в школе. Даже будучи побит, он никогда не сдавался и при первой возможности пытался отомстить. В свое время даже индюшачья бригада старалась с ним не связываться. Слишком много проблем.
Но сейчас конечно силы были слишком неравны. Акела, будучи лишь ненамного выше соперника, казался раза в полтора шире и тяжелее. Огромный опыт проведенных спаррингов и реальных драк давал ему совершенно неоспоримый перевес. Он встал в полоборота к противнику, слегка расставив ноги. Правая рука полусогнута и прижата к корпусу, левая свободно вытянута вдоль бедра. Презрительно сощурив глаза, волк процедил сквозь зубы.
– Ну давай, герой. Покажи, что ты мо...
Он не успел договорить. Олег с яростным криком бросился вперед, вращая кулаками. Он хотел использовать свой единственный шанс – застать врага врасплох. Но тот был слишком опытен. Кулак мгновенно взметнулся от самого колена и Шевчук остановился, словно налетев на стену. Раздался сухой звук. Отброшенный ударом боец отбежал пару шагов. Из вновь разбитого носа хлынула кровь.
– Ну?
Акела усмехнулся и поманил его к себе пальцами. Олег низко наклонил голову и снова кинулся, стараясь повалить. Противник быстро повернулся корпусом и, ухватив его за плечо, пробросил мимо. Одновременно, сделав резкий выдох, Акела мощно ударил Олега по затылку.
Тяжелейший шлепок швырнул парня наземь. Почти потеряв сознание, он несколько секунд ворочался и приходил в себя. Затем с трудом поднялся. Его шатало. Тяжело дыша, Олег рукавом вытер кровь и посмотрел на врага. Акела насмешливо присвистнул.
– Пацаны, да он пьяный вумат! С кем я дерусь? Ну что, герой? Это все, что ты можешь? Негусто...
Шевчук сплюнул кровь. Он понимал, что это уже все.
– Хватит ля-ля. Давай продолжим.
– Ну как скажешь...
Акела расставил ноги пошире и немного подвигал корпусом. Затем резко выбросил ногу, нанеся мощный лоу-кик по бедру соперника. Тот охнул и зашипел от боли. Поменяв стойку, волк чуть сместился в сторону и нанес еще удар по другой ноге. Затем последовала целая серия «выбивающих касаний» в область колена. Олег уже не сопротивлялся. Стиснув зубы от страшной боли, он изо всех сил пытался устоять. Но в конце концов ноги просто отказались его слушаться, и он в изнеможении опустился на снег.
– Ай-яй! Типа бис! – захлопали волчары. – Братан велик! Ни одной ошибки.
Акела довольно осклабился. – Учитесь! – Затем подошел вплотную к поверженному противнику и с размаху ударил его ладонями по ушам.
– Бух!
Словно мир взорвался в голове у Олега. Он глухо замычал и сжал виски ладонями. Все вокруг поплыло. Зловещая фигура перед ним потеряла очертания и словно раздвоилась.
– Готов что ли? – Акела обернулся к своим. – Пацаны. Его зовут Карел Готов. Он стал чехом!
– Добивай козла! Кончай его! – Волки показывали большим пальцем в землю. – Убей раба!
– Ну раз народ требует...
Он картинно развел руки. Потом сильно, с разворота пробил коленом в подбородок. Шевчука отбросило назад. Он рухнул на спину и замер, весь в крови, похожий на сломанную куклу.
Волки гоготали, шутливо поздравляя вожака с непосильной победой. А четверо пацанов с испугом смотрели на них, не зная, что будет дальше. Драка потрясла их до самой глубины. Малыш бросился к своему другу.
– Олежа, как ты?
Тот только стонал, не в силах пошевелить языком. Кровь стекала с подбородка, заливая воротник шерстяного свитера. Акела подошел к нему.
– Ну что, герой? Ты сам напросился. Я тебя предупреждал. Лучше бы мордой в снег – легче б отделался.
Шевчук попытался что-то сказать, но не смог.
– Да понимаю я. Не ссы. Мы за базар отвечаем – твоих говенных дружбанов не тронем. Но и ты молчишь. Про все это ни слова. Если что – мы вас всех в одну ночь передушим. Въехал?
– У-у-м, – Олег с трудом кивнул.
– Ну вот и ладно. Ничо серьезного у тебя нет. Может, челюсть треснула – заживет. Скажешь, что с крыши свалился прямо на дрова.
Волк повернулся к кучке пацанов, жмущихся у стены. – Вы все подтвердите, ясно?
– Да... да... скажем...
– Ну вроде все. Да! Выйдешь из лазарета – извинишься перед девчонками. Не дай бог забудешь. Все, пошли, пацаны. Кино закончилось...
Подождав, пока хохочущие волки скрылись за углом, ребята стали хлопотать над измочаленным Олегом. Они осторожно вытирали ему кровь и прикладывали снег к кровоточащему носу.
– Ну ты вообще, гигант! – восхищался Романэс. – Я бы так ни за что не смог.
– Олежа, ты супер!
Шевчук горько хмыкнул. Затем выдавил, превозмогая боль.
– Как... фане... ра... над... пари... жем...
Малыш затряс головой.
– Нет, Олежа. Во всей школе никто вообще с Акелой махаться бы не стал. Ты один только. Значит, ты и есть самый смелый. Вот так вот.
Ребята согласно закивали. Затем, приподняв своего друга, они под руки потащили его к изолятору.
– Направо, к складу!
Сбоку от здания дровяного склада был приделан большой навес. Вот эта-то укрытая от снега площадка и являлась в последнее время лобным местом. Хозяева, а затем и их помощники регулярно приводили сюда провинившихся, чиня суд и расправу. Очень часто после здешних разборок ребята прямиком отправлялись в изолятор – залечивать побои. Врачам врали все, что приходило в голову. Говорить правду было запрещено под страхом смерти.
– Ну что, мордой вниз, рабы. Быстро!
Акела лениво махнул рукой. Он не сомневался в полной покорности жертв. Еще никто не осмелился оказать хоть какое-то сопротивление. Настолько велик был страх перед хозяевами школы.
Четверо пацанов стали послушно ложиться. Из глаз Колесова и Грузилы потекли слезы. Они умоляюще смотрели на волков, но те только ухмылялись. Малыш и Романэс, зная о тяге палачей к добиванию ногами, молча прикрыли головы.
– Не трожьте их! Они ни при чем! – Шевчук, весь вспыхнув от гнева, сделал шаг вперед. – Не смейте их бить!
Волки улыбаясь смотрели на смельчака. Похоже, что эта выходка отчаяния их забавляла.
– И что ты предлагаешь? – Акеле и в самом деле стало интересно.
– Драться давай!
– Со мной что ли?
– Да хоть с тобой! А их не трогайте!
– Ай-яй! Ай-яй! – завыли звериные глотки. – У нас в школе герой!
– Слышь, братан, – Белый потянул Акелу за локоть. – Если у тебя жим-жим, могу подменить.
– И мы тоже! Как с куста!
Акела с серьезным видом слушал шуточки товарищей.
– Все сказали?
– Типа.
Тогда он обратился к возмутителю спокойствия.
– Значит один за всех хочешь?
– Значит так.
– Ну давай. Только потом не пожалей.
– Не пожалею.
Противники стали готовиться к бою. Сняв шапки и полушубки, они отдали их товарищам. Лежащие на снегу пацаны осторожно поднялись, косясь на волчищ. Те не обращали на них внимания, с интересом наблюдая за подготовкой к драке.
Шевчук пригнулся и поднял кулаки к лицу. Он внимательно изучал противника, прикидывая свои шансы. Вообще этот крепкий задиристый паренек всегда считался одним из записных драчунов в школе. Даже будучи побит, он никогда не сдавался и при первой возможности пытался отомстить. В свое время даже индюшачья бригада старалась с ним не связываться. Слишком много проблем.
Но сейчас конечно силы были слишком неравны. Акела, будучи лишь ненамного выше соперника, казался раза в полтора шире и тяжелее. Огромный опыт проведенных спаррингов и реальных драк давал ему совершенно неоспоримый перевес. Он встал в полоборота к противнику, слегка расставив ноги. Правая рука полусогнута и прижата к корпусу, левая свободно вытянута вдоль бедра. Презрительно сощурив глаза, волк процедил сквозь зубы.
– Ну давай, герой. Покажи, что ты мо...
Он не успел договорить. Олег с яростным криком бросился вперед, вращая кулаками. Он хотел использовать свой единственный шанс – застать врага врасплох. Но тот был слишком опытен. Кулак мгновенно взметнулся от самого колена и Шевчук остановился, словно налетев на стену. Раздался сухой звук. Отброшенный ударом боец отбежал пару шагов. Из вновь разбитого носа хлынула кровь.
– Ну?
Акела усмехнулся и поманил его к себе пальцами. Олег низко наклонил голову и снова кинулся, стараясь повалить. Противник быстро повернулся корпусом и, ухватив его за плечо, пробросил мимо. Одновременно, сделав резкий выдох, Акела мощно ударил Олега по затылку.
Тяжелейший шлепок швырнул парня наземь. Почти потеряв сознание, он несколько секунд ворочался и приходил в себя. Затем с трудом поднялся. Его шатало. Тяжело дыша, Олег рукавом вытер кровь и посмотрел на врага. Акела насмешливо присвистнул.
– Пацаны, да он пьяный вумат! С кем я дерусь? Ну что, герой? Это все, что ты можешь? Негусто...
Шевчук сплюнул кровь. Он понимал, что это уже все.
– Хватит ля-ля. Давай продолжим.
– Ну как скажешь...
Акела расставил ноги пошире и немного подвигал корпусом. Затем резко выбросил ногу, нанеся мощный лоу-кик по бедру соперника. Тот охнул и зашипел от боли. Поменяв стойку, волк чуть сместился в сторону и нанес еще удар по другой ноге. Затем последовала целая серия «выбивающих касаний» в область колена. Олег уже не сопротивлялся. Стиснув зубы от страшной боли, он изо всех сил пытался устоять. Но в конце концов ноги просто отказались его слушаться, и он в изнеможении опустился на снег.
– Ай-яй! Типа бис! – захлопали волчары. – Братан велик! Ни одной ошибки.
Акела довольно осклабился. – Учитесь! – Затем подошел вплотную к поверженному противнику и с размаху ударил его ладонями по ушам.
– Бух!
Словно мир взорвался в голове у Олега. Он глухо замычал и сжал виски ладонями. Все вокруг поплыло. Зловещая фигура перед ним потеряла очертания и словно раздвоилась.
– Готов что ли? – Акела обернулся к своим. – Пацаны. Его зовут Карел Готов. Он стал чехом!
– Добивай козла! Кончай его! – Волки показывали большим пальцем в землю. – Убей раба!
– Ну раз народ требует...
Он картинно развел руки. Потом сильно, с разворота пробил коленом в подбородок. Шевчука отбросило назад. Он рухнул на спину и замер, весь в крови, похожий на сломанную куклу.
Волки гоготали, шутливо поздравляя вожака с непосильной победой. А четверо пацанов с испугом смотрели на них, не зная, что будет дальше. Драка потрясла их до самой глубины. Малыш бросился к своему другу.
– Олежа, как ты?
Тот только стонал, не в силах пошевелить языком. Кровь стекала с подбородка, заливая воротник шерстяного свитера. Акела подошел к нему.
– Ну что, герой? Ты сам напросился. Я тебя предупреждал. Лучше бы мордой в снег – легче б отделался.
Шевчук попытался что-то сказать, но не смог.
– Да понимаю я. Не ссы. Мы за базар отвечаем – твоих говенных дружбанов не тронем. Но и ты молчишь. Про все это ни слова. Если что – мы вас всех в одну ночь передушим. Въехал?
– У-у-м, – Олег с трудом кивнул.
– Ну вот и ладно. Ничо серьезного у тебя нет. Может, челюсть треснула – заживет. Скажешь, что с крыши свалился прямо на дрова.
Волк повернулся к кучке пацанов, жмущихся у стены. – Вы все подтвердите, ясно?
– Да... да... скажем...
– Ну вроде все. Да! Выйдешь из лазарета – извинишься перед девчонками. Не дай бог забудешь. Все, пошли, пацаны. Кино закончилось...
Подождав, пока хохочущие волки скрылись за углом, ребята стали хлопотать над измочаленным Олегом. Они осторожно вытирали ему кровь и прикладывали снег к кровоточащему носу.
– Ну ты вообще, гигант! – восхищался Романэс. – Я бы так ни за что не смог.
– Олежа, ты супер!
Шевчук горько хмыкнул. Затем выдавил, превозмогая боль.
– Как... фане... ра... над... пари... жем...
Малыш затряс головой.
– Нет, Олежа. Во всей школе никто вообще с Акелой махаться бы не стал. Ты один только. Значит, ты и есть самый смелый. Вот так вот.
Ребята согласно закивали. Затем, приподняв своего друга, они под руки потащили его к изолятору.
Глава 22
Витя поставил поднос с посудой на столик у мойки.
– Все, это последний. Больше нету.
Мойщица тетя Нина, огромная рыхлая баба, недоверчиво посмотрела на парня.
– Не врешь?
– Да правда. Идите посмотрите.
– Ладно, топай.
Повеселевший Колесов быстро развернулся и побежал в раздевалку. Он боялся, что тетя Нина передумает и заставит еще и вычищать тарелки. Сегодня была его очередь дежурить за восьмой класс. И он добросовестно собрал всю посуду и вытер тряпкой столы. Теперь можно и на свободу. Он торопливо оделся и выбежал на улицу.
– Эй ты, иди сюда!
Витя оглянулся на зов и сразу напрягся. Вальяжно развалившись на скамейке, Смира с Кадей жестами подзывали его к себе.
– А чего вам?
– Иди сюда, тебе говорят! – ухмылялись они.
Томимый нехорошими предчувствиями, он подошел к шакалам.
– Чего вам надо-то?
– Нам-то? Да нам-то ничего. – Они поднялись. – Пошли, тебя ждут.
– Кто это?
– А вот это не твое дело. – Смира ухватил Колесова за рукав и показал на одинокий домик. – Вон туда.
Витя понял.
– А что я сделал-то?
– Там скажут. Пошли давай...
Подойдя к домушке, Смира постучался.
– Босс, мы его привели!
Затем втолкнул пацана внутрь и прикрыл за ним дверь. – Все, пошли. – Шакалы удовлетворенно потерли руки и потопали к своим.
Витя в растерянности остановился у входа. Он еще никогда не бывал здесь. Школьники вообще старались за версту обходить «волчье логово», о котором уже ходила по лесной целая куча всевозможных слухов и ужастиков. И сейчас парнишка затравленно озирался по сторонам, понимая, что его сюда привели неспроста.
– Ну что стоишь-то? Раздевайся, гостем будешь.
Растянувшись на тахте во весь рост, Черныш с усмешкой поглядывал на перепуганного «гостя». Витя недоверчиво покосился на него.
– А чего я сделал-то?
Волк громко фыркнул:
– Во нар-род! Его в гости пригласили, а он... Чего ты ссышь? Раздевайся, тебе говорят!
Колесов снял с себя пальто и шапку, аккуратно сложил их на стуле. Затем вопросительно посмотрел на Черныша. Тот довольно кивнул.
– Вот так, мальчик. Начинаешь понимать политику партии. Давай дальше.
Колесов непонимающе смотрел на волка своими детскими глазами.
– Чего дальше?
– Ты что, дурак что ли? Слов не понимаешь? Штаны снимай, мудила!
Весь затрясшись от нахлынувшего страха, паренек срывающимся голосом спросил:
– А зачем снимать? Опять пиявок? – Он надеялся, что Черныш всего лишь пошутил.
– Ага, их самых. Давай быстро, не долби мозги!
– Ну не надо, а?
– Ну!!!
Из его глаз потекли слезы. Он еще раз взглянул на волка, в надежде, что он передумает. Но тот лишь гнусно ухмылялся.
– Давай, давай!
Витя обреченно вздохнул и стал расстегивать пуговицы. Освободившись от брюк и трико, он стал ждать дальнейших указаний.
– Угу, вот так, – Черныш похотливо пялился на его худенькие ляжки. – Сверху тоже все снимай. Хотя ладно, долго больно...
Он поднялся с дивана и подошел к пацану.
– Ну что, мордашка! Давай в позу. – Обхватив за шею, толкнул к дивану. – Наклоняйся!
Всхлипывающий от страха паренек покорно согнулся, опершись руками о лежак. Черныш одним движением сорвал с него трусы.
– Оп-па! Вот эт-то попка!
Размахнувшись, он с силой хлестнул по ней. Затем еще и еще. Глаза его хищно сузились, рот сжался в полоску. Он с садистким удовольствием слушал, как стонет от боли его жертва.
Весь дрожа от возбуждения, Черныш расстегнул ширинку.
– Вот та-ак...
Обхватив пальцами покрасневшие от пиявок ягодицы, он раздвинул их, обнажив розовое пятнышко. Надавил рядом большими пальцами.
– Ой, а ты чего там? Зачем это?
Витя попытался разогнуться, но Черныш с силой ударил его по почкам. Буквально захлебнувшись от боли, парнишка снова упал на руки и больше не сопротивлялся.
– Еще дернись только, вообще урою!
Насильник снова раздвинул ему ягодицы и попытался ввести член в крошечное отверстие. Это ему не удалось. Сухое орудие никак не хотело проскользнуть внутрь, застревая в самом начале пути.
– Во блин, не хочет!
Наклонившись, он набрал слюны и смачно харкнул прямо в дырочку. Довольно хмыкнув, потер ладони.
– Ну поехали...
Снова наведя ствол на цель, Черныш одним резким движением вогнал его до самого упора.
– А-а-а-а-а!
Еще никогда в жизни Витя Колесов не испытывал такой жуткой, всепоглощающей боли. Его буквально рвало на части. Казалось, что сзади в него ворвался какой-то дикий обжигающий ураган. Невыносимая мука пронзала все его тело, вырывая глухие стоны.
– Молчи, сучонок!
Черныш бешено дробил эту маленькую задницу. До крови вонзив ногти в дрожащую плоть, он раз за разом вгонял свой «инструмент» в узкий мальчишеский сфинктер. Глубже, глубже! Крики и стоны жертвы лишь только распаляли насильника. Он скрежетал зубами. Из его глотки вырывались какие-то хрипы и мычания...
– Ну ты все понял?
Черныш посмеиваясь наблюдал, как несчастная жертва одевает пальто. Витя отвернул от него свое зареванное лицо. Ему было больно и стыдно. Так стыдно, что он не представлял, как будет с этим жить дальше.
– Не вздумай болтануть. Все узнают, что ты пидор. А тебя просто порвут на части. А потом приедут к тебе домой и порвут всех, кто там живет. Понял? Отвечай, урод!
Витя покивал головой.
– Я понял, – чуть слышно прошептал он.
– Вот и вали. Погодь-ка! – Черныш подошел к окну, глянул в него. – Ага. – Он приоткрыл дверь и вытолкнул Колесова наружу. – Катись. Мы с тобой еще поговорим...
– Все, это последний. Больше нету.
Мойщица тетя Нина, огромная рыхлая баба, недоверчиво посмотрела на парня.
– Не врешь?
– Да правда. Идите посмотрите.
– Ладно, топай.
Повеселевший Колесов быстро развернулся и побежал в раздевалку. Он боялся, что тетя Нина передумает и заставит еще и вычищать тарелки. Сегодня была его очередь дежурить за восьмой класс. И он добросовестно собрал всю посуду и вытер тряпкой столы. Теперь можно и на свободу. Он торопливо оделся и выбежал на улицу.
– Эй ты, иди сюда!
Витя оглянулся на зов и сразу напрягся. Вальяжно развалившись на скамейке, Смира с Кадей жестами подзывали его к себе.
– А чего вам?
– Иди сюда, тебе говорят! – ухмылялись они.
Томимый нехорошими предчувствиями, он подошел к шакалам.
– Чего вам надо-то?
– Нам-то? Да нам-то ничего. – Они поднялись. – Пошли, тебя ждут.
– Кто это?
– А вот это не твое дело. – Смира ухватил Колесова за рукав и показал на одинокий домик. – Вон туда.
Витя понял.
– А что я сделал-то?
– Там скажут. Пошли давай...
Подойдя к домушке, Смира постучался.
– Босс, мы его привели!
Затем втолкнул пацана внутрь и прикрыл за ним дверь. – Все, пошли. – Шакалы удовлетворенно потерли руки и потопали к своим.
Витя в растерянности остановился у входа. Он еще никогда не бывал здесь. Школьники вообще старались за версту обходить «волчье логово», о котором уже ходила по лесной целая куча всевозможных слухов и ужастиков. И сейчас парнишка затравленно озирался по сторонам, понимая, что его сюда привели неспроста.
– Ну что стоишь-то? Раздевайся, гостем будешь.
Растянувшись на тахте во весь рост, Черныш с усмешкой поглядывал на перепуганного «гостя». Витя недоверчиво покосился на него.
– А чего я сделал-то?
Волк громко фыркнул:
– Во нар-род! Его в гости пригласили, а он... Чего ты ссышь? Раздевайся, тебе говорят!
Колесов снял с себя пальто и шапку, аккуратно сложил их на стуле. Затем вопросительно посмотрел на Черныша. Тот довольно кивнул.
– Вот так, мальчик. Начинаешь понимать политику партии. Давай дальше.
Колесов непонимающе смотрел на волка своими детскими глазами.
– Чего дальше?
– Ты что, дурак что ли? Слов не понимаешь? Штаны снимай, мудила!
Весь затрясшись от нахлынувшего страха, паренек срывающимся голосом спросил:
– А зачем снимать? Опять пиявок? – Он надеялся, что Черныш всего лишь пошутил.
– Ага, их самых. Давай быстро, не долби мозги!
– Ну не надо, а?
– Ну!!!
Из его глаз потекли слезы. Он еще раз взглянул на волка, в надежде, что он передумает. Но тот лишь гнусно ухмылялся.
– Давай, давай!
Витя обреченно вздохнул и стал расстегивать пуговицы. Освободившись от брюк и трико, он стал ждать дальнейших указаний.
– Угу, вот так, – Черныш похотливо пялился на его худенькие ляжки. – Сверху тоже все снимай. Хотя ладно, долго больно...
Он поднялся с дивана и подошел к пацану.
– Ну что, мордашка! Давай в позу. – Обхватив за шею, толкнул к дивану. – Наклоняйся!
Всхлипывающий от страха паренек покорно согнулся, опершись руками о лежак. Черныш одним движением сорвал с него трусы.
– Оп-па! Вот эт-то попка!
Размахнувшись, он с силой хлестнул по ней. Затем еще и еще. Глаза его хищно сузились, рот сжался в полоску. Он с садистким удовольствием слушал, как стонет от боли его жертва.
Весь дрожа от возбуждения, Черныш расстегнул ширинку.
– Вот та-ак...
Обхватив пальцами покрасневшие от пиявок ягодицы, он раздвинул их, обнажив розовое пятнышко. Надавил рядом большими пальцами.
– Ой, а ты чего там? Зачем это?
Витя попытался разогнуться, но Черныш с силой ударил его по почкам. Буквально захлебнувшись от боли, парнишка снова упал на руки и больше не сопротивлялся.
– Еще дернись только, вообще урою!
Насильник снова раздвинул ему ягодицы и попытался ввести член в крошечное отверстие. Это ему не удалось. Сухое орудие никак не хотело проскользнуть внутрь, застревая в самом начале пути.
– Во блин, не хочет!
Наклонившись, он набрал слюны и смачно харкнул прямо в дырочку. Довольно хмыкнув, потер ладони.
– Ну поехали...
Снова наведя ствол на цель, Черныш одним резким движением вогнал его до самого упора.
– А-а-а-а-а!
Еще никогда в жизни Витя Колесов не испытывал такой жуткой, всепоглощающей боли. Его буквально рвало на части. Казалось, что сзади в него ворвался какой-то дикий обжигающий ураган. Невыносимая мука пронзала все его тело, вырывая глухие стоны.
– Молчи, сучонок!
Черныш бешено дробил эту маленькую задницу. До крови вонзив ногти в дрожащую плоть, он раз за разом вгонял свой «инструмент» в узкий мальчишеский сфинктер. Глубже, глубже! Крики и стоны жертвы лишь только распаляли насильника. Он скрежетал зубами. Из его глотки вырывались какие-то хрипы и мычания...
– Ну ты все понял?
Черныш посмеиваясь наблюдал, как несчастная жертва одевает пальто. Витя отвернул от него свое зареванное лицо. Ему было больно и стыдно. Так стыдно, что он не представлял, как будет с этим жить дальше.
– Не вздумай болтануть. Все узнают, что ты пидор. А тебя просто порвут на части. А потом приедут к тебе домой и порвут всех, кто там живет. Понял? Отвечай, урод!
Витя покивал головой.
– Я понял, – чуть слышно прошептал он.
– Вот и вали. Погодь-ка! – Черныш подошел к окну, глянул в него. – Ага. – Он приоткрыл дверь и вытолкнул Колесова наружу. – Катись. Мы с тобой еще поговорим...
Глава 23
Воскресным мартовским вечером у главных школьных ворот остановилась подержанная красная «шестерка». Открылись двери, и наружу выбрались трое парней. Один из них – широкоплечий детина мощного сложения – уверенно толкнул небольшую калитку и прошел на территорию. Остальные двое следовали за ним, не отставая ни на шаг.
Они быстро пошли мимо столовой, по направлению к известной деревянной избушке. До ужина было далеко, площадка перед столовой пустовала, поэтому парни пересекли ее незамеченными. Лишь в самом конце пути из-за кустов неожиданно появились двое пятиклашек. Едва не столкнувшись с нежданными гостями, они резко остановились и оторопели, узнав одного из них.
Они быстро пошли мимо столовой, по направлению к известной деревянной избушке. До ужина было далеко, площадка перед столовой пустовала, поэтому парни пересекли ее незамеченными. Лишь в самом конце пути из-за кустов неожиданно появились двое пятиклашек. Едва не столкнувшись с нежданными гостями, они резко остановились и оторопели, узнав одного из них.