Пусть с родителями все будет хорошо! И с Димкой – он хоть и хомяк, но родной, и не совсем у него все потеряно, он просто мелкий…
– Ты чего так медленно ползешь? – нервничал Юрка. – Тут их нет, но это пока. Ща как набегут!
Яна не обращала на него внимания, она сосредоточилась на цели. Вон две ели у ворот и въезд. Если ворота закрыты, значит, все хорошо. Вроде заперты. Господи, спасибо!
«Джимми» съехал на обочину и чуть не ткнулся в огромные черные ворота с художественной ковкой – лисицей, тянущейся к черным виноградным гроздьям. Яна выскочила из машины, положила палец на кнопку звонка и уставилась в камеру. Юрка топтался поодаль, глядя на дорогу. Домофон молчал, охранник не спешил открывать ворота.
Капля пота скатилась от виска к губе. Яна ее слизнула и, не оборачиваясь, спросила у Юры:
– Что там?
– Чисто вроде.
– Ну что же вы! – палец продолжал насиловать кнопку, но домофон по-прежнему молчал.
– Яна… Ян, – проговорил Юрка таким голосом, что Яну прошиб холодный пот и палец соскользнул с кнопки. Она опустила плечи и замерла, потому что боялась оборачиваться. Юра продолжил: – Посмотри, калитка… она открыта, по-моему.
Нет! Зажмуриться. Не видеть! Он ошибся, это неправда! Ущипнуть себя за руку, вот так, проснуться и убедиться, что это сон, просто кошмар. Юра обнял за плечи и поцеловал в шею.
– Любимая, успокойся. Давай войдем внутрь и посмотрим. Может, все не так плохо. По крайней мере, отсидимся там, дождемся МЧС, военных… кто-то ведь должен прийти и помочь.
– Осторожно, там собаки, три питбуля, – проговорила Яна, не открывая глаз. – Они не привязаны. Ой… мы Штучку в лесу забыли, – она обняла парня, прижалась.
– Малыш, возьми себя в руки. Все хорошо. Открывай калитку и усмиряй собак, а то они меня разорвут.
Яна мотнула головой. Пока она здесь, от правды ее отделяет несколько десятков метров, и жива надежда. Но нельзя вечно жить в неведении.
– Если прикажу, не тронут, – пересилив страх, Яна разлепила веки и толкнула калитку.
Взору открылась мощеная плиткой дорожка и часть клумбы, где желтели розы. Мама обожала розы, каждый куст по имени знала и оплакивала, если он погибал. Собравшись с силами, Яна переступила порог и позвала собак:
– Сэр, Мистер, Сударь!
Псы не отреагировал на зов. Дом стоял в конце участка, возвышался над желто-красно-розовыми клумбами, блестел солнечными батареями на крыше. К нему нужно было пройти через благоухающий сад. Юрка никогда тут не был и замер от восхищения. В голове Яны крутилось «ты дарила мне розы, розы пахли полынью». Яна с трудом переставляла ноги, а песня все продолжала звучать.
Вот качели под пальмами. Зимой пальмы живут дома, на лестничных пролетах, летом перекочевывают во двор, качели – в гараж. Вот тренажеры под навесом из поликарбоната. С осени до июня они отправляются в спортзал на третий этаж, папа говорит, что на воздухе заниматься приятнее, и это правда. Вот груша и манекен для отработки ударов. На его голову Яна приклеила портрет Арины, бывшей Юркиной девушки. Обычно он приходил в негодность за три тренировки, сейчас там было обновленное и вполне узнаваемое фото: глазки стеклянные, рожа тупая, губы рабочие, патлы перегидрольные, заколочки розовенькие. Вот так посмотришь, и сразу видно: овца, тварь бесполезная, так и ищет, к кому присосаться. Юрка ей комнату снимал неподалеку. Теперь ей нового спонсора искать придется… Яна подумала, да и заехала по голове манекена ногой с разворота.
Из-за бордюра торчали вытянутые ноги белого Сударя. Спит, что ли, в тени?
– Сударь?
Пес не шелохнулся, но заскулил и тявкнул. Сердце Яны сжалось, она зашагала вперед. Обогнула клумбу… О господи!
Псы были мертвы. Все, кроме тигрового Мистера. Им размозжили головы битой, а Мистеру перебили позвоночник – на спине вспух багровый кровоподтек. Верный пес скулил и полз к хозяйке на передних лапах. Яна бросилась к нему, обняла, села, положила его голову на колени и прошептала:
– Кто это сделал, Мистер? Кто?!
Она знала ответ: тот, кому собаки доверяли. Чужака они не подпустили бы, атаковали стаей и разорвали, хозяину же позволяли делать с собой все, что угодно. Он хладнокровно их убивал, а они не смели ответить.
Но почему? За что?!
Юра положил руки на вздрагивающие Янины плечи и прошептал:
– Успокойся. Пойдем в дом.
– А он… ему помочь надо. Я его не брошу.
– Он никогда не сможет ходить, а нам надо выбираться… Вставай.
Яна переступила порог дома, отмечая, что входная дверь распахнута. Уже зная, что в доме пусто, Яна на автомате прошла в столовую и рухнула на диван лицом вниз. Слез не было, но тело скручивали судороги рыданий.
– Кто-нибудь есть живой? – крикнул Юра.
В ответ на втором этаже что-то грохнуло, Яна вскочила с дивана и рванула по лестнице наверх.
Не раскисать! Взять себя в руки! Рыдать и оплакивать родителей – потом.
Девушка хотела позвать маму или брата, но горло свело спазмом, и она лишь прохрипела. Откашлялась и повторила попытку, но получилось совсем тихо и сипло:
– Кто выжил? Отзовитесь?
Замычали в Димкиной спальне. Согревала мысль о том, что зомби не убивают выживших.
В спальне царил идеальный порядок: все вещи по полочкам, пыль вытерта, на столе хрипит радио, только вот половик скомкан и шприц откуда-то взялся. Яна подняла его: осталось несколько делений бурой жидкости. Что это? Кровь?
– Брат? – позвала она шепотом.
В дверь шкафа-купе ударили и снова замычали. Яна отодвинула дверцу, и на пол выпал спеленатый простынею и связанный Димка. Из его рта торчал кусок вафельного полотенца, братец вращал выпученными глазами. Отстегнув от пояса тесак, Яна разрезала веревки.
Освободившись, Димка вырвал кляп изо рта и принялся мерить шагами комнату. Яна так и стояла с ножом, слова застряли в горле. Брат пытался что-то сказать, но не смог, лишь хрипел и дергал кадыком. Немного отойдя, схватил себя за осветленные, канареечно-желтые волосы, поставленные ежиком, потом взял бутылку минералки со стола, присосался к горлышку.
К этому времени подоспел Юра, стал в проеме двери и спросил равнодушным голосом:
– Что тут случилось?
– Отец сошел с ума, – просипел Димка, откашлялся, но голос у него так и не появился. – Уколол мне что-то в задницу, потом связал, короче. И в шкаф. Мать куда-то подевалась, она хоть жива? И ваще, что происходит, что такое по радио трындели?
Братец напоминал цыпленка, сбежавшего от кота, – желтоволосый, всклокоченный, возмущенный, бритый затылок и виски не круто смотрятся, а как проплешины, полученные в боях. Бежевые штаны болтаются парусами, в «рваной» футболке просвечивает розовая кожица безволосой груди, и не спасают кубики пресса – Димка тренажерами не пренебрегал. Цыпленок, он и есть цыпленок – на крыльях перья выросли, а само малое и дурное.
– Зомби-апокалипсис грядет, – безразлично сказал Юрка. – А что говорили по радио?
Димка громко икнул и прошептал:
– Ты че прикалываешься? Какие на фиг зомби?
– По радио что? – Яна опустилась в компьютерное кресло и подперла голову руками. Выбившиеся из хвоста черные пряди свесились до стола и свернулись кольцами на бумажном листе.
– Да че-то музон пропал, а потом военные типа частоту заняли и типа: «Всем выжившим – в Питер, где все под контролем». Так че творится-то? Учения?
– Надо ехать в Питер, – уронил враз погрустневший Юрка, посмотрел на свой мобильный и шмякнул его о стену – телефон развалился на две стянутые проводами части. – У меня родители в Туле. Не могу дозвониться – связи нет, и городской молчит. И у меня ж еще… Друзья! Я не могу просто так взять и уехать!
Яна покосилась на него и промолчала.
– Что отец мне в зад колол? – не унимался малой. – Зачем? Почему нам надо в Питер? Че вы такие перекошенные? Че ваще творится? Где мама?
Яна рассмеялась и встала. Собрав ошметки воли, она проговорила:
– Отставить вопросы. Дима, просто слушай меня. Ты знаешь код отцовского сейфа?
Малой вытаращил зеленые глазища и помотал головой.
– Чего и следовало ожидать, – продолжила Яна. – Там пистолет, он нам понадобится. Ладно. Они все равно вряд ли сдохнут от пули. О, придумала!
Под удивленные взгляды парней Яна выскочила и рванула на третий этаж, в кабинет отца, где на стенах красовалось коллекционное оружие. Взобралась на рабочий стол красного дерева, раскидывая подставки дареных ручек, и сняла любимую саблю отца – французскую, 1812 года. Вынула из ножен, осмотрела: клинок острый, сойдет. Юрке и Димке она сняла по ятагану. Прости, отец, но суждено твоим приобретениям повоевать еще немного…
Юрка понял ее намерение без слов, взял ятаган, второй передал недоумевающему Димке и объяснил:
– Сейчас мы выйдем из дома, и если на тебя будут нападать – руби. Взрослые, старики, дети – бей. Они уже не вполне люди.
Яна думала, что братец начнет кидать предъявы и требовать объяснений. Они с ним слишком разные – он типа общительный, типа напонтованный, с претензиями. Да и внешне они как неродные: Димка в мать – русоволосый и светлоглазый, с яркими, четко очерченными губами, Яна в отца – смуглая и кареглазая.
Малой не оправдал ожиданий: притих, кивнул, будто что-то смыслил, и засунул понты себе куда подальше. Ему хоть всего пятнадцать, но вымахал он уже на полголовы выше Яны, да и физически был развит неплохо. Красивым мужиком будет, подумала она, когда заматереет и краситься в цыплячий перестанет. Если доживет…
– Так что они мне укололи? – спросил Димка шепотом.
Яна помотала головой и направилась к лестнице, держа саблю наготове.
– Может, мы тут подождем, пока нас спасут? – пробормотал брат жалобно.
– Некому спасать, – ответил Юрка. – Валить надо из города, но прежде запастись едой.
– Я это, я позабочусь, – закивал Димка и метнулся в комнату. К холодильнику он несся уже с рюкзаком и продукты выбирал правильные, непортящиеся.
Похоже, пацан воспринимал происходящее как забавное приключение: взрослые придут и все исправят. Ох, мальчик, тебя ждет разочарование!
– Отец убил собак, – проговорила Яна у выхода. – Мистера покалечил. По-хорошему его надо усыпить или в клинику…
– Зачем он это сделал? – воскликнул Димка и выбежал, нацепив рюкзак и оттолкнув Яну.
Его встретил скулеж и радостный тяв.
– Мистер! Боже! За что? Почему? – Яна не видела брата, она была еще в доме, но слышала, что голос его дрожит от слез.
Наконец спустился Юрка. Одну руку он держал в кармане, второй сжимал эфес ятагана, глаза его бегали.
– Ты чего еще тут? – спросил он.
– Может, правда, тут окопаться? Они, зомби, безмозглые. Продуктов надолго хватит…
По правде говоря, она просто трусила. Не хотелось видеть собачью кровь во дворе, снова бежать и прятаться, рисковать. Здесь тихо и спокойно, не дом – крепость. Зомби сюда не проникнуть, если хорошо запереться и ток пустить по периметру. Здравый смысл напомнил, что это лишь иллюзия покоя, страх перед новым, удвоенный тем, что это новое не несет ничего хорошего.
– Прощаюсь, – ответила девушка честно. – На случай, если больше сюда не вернусь. Я люблю это место.
«Которое могло стать и твоим домом», – домыслила она и переступила порог. Нависла над братом, обнимающим покалеченного пса. Белого Сударя выбирала она, полосатика Мистера – Димка, рыжего Сэра – отец.
– Идем, – проговорила она. – Мы не можем его взять. Он умрет у нас на руках. Его бы даже врач не спас.
Юра положил руки на Димкины плечи, взглядом указал Яне на выход. Она поковыляла, глядя на расплывающийся от слез черный прямоугольник ворот. Вскоре ее догнал Димка, сунул руки в карманы штанов-парашютов и, ссутулившись, зашагал рядом. Юрка все не шел.
Взвизгнула собака. Донеслись торопливые шаги, и вот над розами появилась Юркина голова: губы поджаты, глаза льдистые.
– Я впервые убил, – проговорил он и кивнул на ятаган.
– Так было нужно, – успокоила себя Яна и села за руль.
До трассы ехали молча. Зомби на пути не встречались. Даже тех, что шастали вдоль дороги, было немного. Яна старалась не рассматривать их, чтобы случайно не увидеть знакомое лицо. Вот выбежит на дорогу мама – и ведь не хватит силы воли нажать педаль газа.
На трассе стало посложнее: «свалки», пробки из остановившихся машин объезжать приходилось обочинами и с ужасом отмечать, что зомби-то поумнели, действовали командами по семь человек, не бросались под колеса, а швыряли в машину, что под руку попадет, даже с балконов бросали всякое, но оно не долетало. От увесистого камня по лобовухе пошла трещина. Яна выругалась. Димка не выдержал и возопил:
– Что они делают? Зачем?
– За тем же, зачем тебе вкололи какую-то гадость… убили собак, – Яна выкрутила руль, объезжая легковушку, чиркнула ее боком. – Они уже не люди, Дима.
– Чё – все? – возмутился он.
– Почти, – ответила Яна сквозь зубы. – Наверное, это из-за Сектора. То, что неделю назад крыша у всех поехала – то репетиция была. Почему мы целы и чем мы особенные – вопрос – вот блин, КамАЗ, сука! – не ко мне.
Димка судорожно вздохнул и проговорил траурным голосом:
– Значит, они меня заразили, и скоро я тоже сойду с ума.
– Не ной, – Юрка с переднего сиденья повернулся назад. – В Питере тебя вылечат, мы что-нибудь придумаем. Меня, между прочим, тоже слегка потрепали, – он показал укушенную руку.
Димка засопел позади. И вдруг – хрясь кирпичом по лобовухе. Стекло выдержало, но сделалось белым и мутным. Теперь Яне приходилось нагибаться, чтобы видеть дорогу.
– Машину менять придется, – сказала она. – Блин, я к этой привыкла.
– А если совсем разбить окно? – предложил Димка. На его вопрос ответило нечто, ударившееся в стекло. Чуть позже выяснилось, что это труп кота.
Посыпались осколки, но Яна руль не выпустила. Машина юркнула между перевернутой фурой и маршруткой, девушка разразилась потоком брани. Проехав еще метров пятьдесят, она припарковалась возле белого микроавтобуса «мерседес»:
– Такой у отца был, я водила. Думаю, что смогу.
– А они нас не того? – Юрка кивнул на зомби, начавших сползаться к трассе.
– Не успеют. – Яна приказала: – Все быстро к «мерседесу», там дверцы раскрыты, может, когда выскакивали, ключи оставили… Бегом!
Несколько шагов. Хлопнуть дверцей. Плюхнуться за руль, повернуть ключи зажигания. Мотор зарычал. Боковым зрением она следила за зомби, – они интересовались не трассой – рассредоточились по тротуару и будто стойку сделали. И тут со двора дома-«титаника» метрах в тридцати отсюда выскочили три девушки: две русых и блондинка. У каждой было по пруту арматуры. Зомби ринулись к ним, девчонки завизжали и принялись их месить. Работали они слаженно, командой, но зомби все прибывали и прибывали, загоняя девушек обратно во двор.
– Быстро туда! – оживился Юрка и аж подпрыгнул на сиденье. – Их трое, у нас семь мест.
Яна посигналила девчонкам и рванула к ним. Девчонки отчаянно стремились к дороге, но прорваться у них никак не получалось. Юра задрожал, его потянуло на геройство. Когда микроавтобус притормозил, он выхватил ятаган и ринулся в гущу тварей. Яна ругнулась и поспешила на помощь.
Кроша врагов направо и налево, она даже не удивилась, что среди спасаемых была Арина. Та самая Арина, бывшая девушка Юрки. Подумаешь, мелочь! Главное, что она – человек. Яну не возмутило, что она бросилась Юре на шею, а он не подумал отстраняться, увлек ее за собой к машине и уселся с ней на заднем сиденье сразу за водительским. Две других девчонки тоже затихли где-то позади.
Яна закрыла дверцу и повернула ключи, косясь на окровавленную саблю. Перед глазами алела кровь и зияли порезы. Совладать с нервами, осторожно выехать и – прочь отсюда. И больше никакого геройства.
– Слышишь, Юра, никакого больше геройства! – сказала она и недоуменно уставилась на пустое сиденье рядом. – Юра?
Позади ойкнул Димка, что-то упало, в шею уперлась холодная сталь, и родным голосом проговорили:
– Останавливай тачку и пошла отсюда вон.
Все еще не соображая, что происходит, Яна притормозила, прижимаясь «мерседесом» к застывшей легковушке.
– Не слышала, что ли? Вон отсюда пошла! – повторила Арина. – Че таращишься? Он меня любит, ему нужна не ты, а твой папочка для карьеры, так что оставь нас в покое.
– Я смогу тебя прирезать, сучка бешеная, ты меня достала по самое не хочу! – прошипел Юрка. – Собаку же смог. И братец твой у меня. Считаю до трех… И раз…
Мысли понеслись с лихорадочной быстротой. Выяснять отношения бессмысленно. Брошенных машин тут тьма. Реветь потом. Выйти вместе с Димкой, пересесть на КамАЗ и раздавить их к чертям.
Щелк – дверца отворилась, и Яна скользнула на улицу, прихватив саблю. Следом вывалился схватившийся за голову брат, рухнул к ее ногам. То ли время замедлилось, то ли «мерседес» не спешил уезжать и полз мимо. Окна были затемнены лишь немного, и Яна одновременно видела и Юркин силуэт, и свое отражение. Растрепанная девушка с саблей в руке, желтоволосый мальчишка корчится на дороге…
Юрка на бывшую пассию даже не смотрел, знай крутил себе баранку. Яна остолбенела и задыхалась то ли от обиды, то ли от негодования. Этого не может быть. Зомби, все остальное – правда, но Юрка… он не мог. Разве она заслужила, чтобы с ней – как с туалетной бумажкой? Подтерся, выбросил. Она ведь верила ему больше, чем себе. А как же любовь? Ведь было же! Невозможно так притворяться! И кольцо, и счастье, и голова кружилась…
И вот так – р-раз, и на помойку. В утиль…
Со стороны задних сидений справа опустилось стекло. Мелькнули алые ногти, белый локон. В лицо ударил скомканный листок, Яна узнала сорванную с манекена фотографию Арины. Донесся гогот, и отупение взорвалось яростью.
Девушка схватила попавшуюся под руки железку и запустила по «мерседесу» с воплем:
– Урод! Дегенерат! Чтоб ты сдох, сука!
– Прости, – хлюпал разбитым носом Димка. – Протупил. Ятаган, рюкзак, все у них…
Стараясь унять дрожь в руках, Яна помогла ему встать. Зомби тем временем уже подошли к трассе. Они не спешили, брали в кольцо. В руках у толстой женщины со вполне осмысленным взглядом Яна заметила нож, и это придало ей сил. Она метнулась к грузовику, взбежала по лесенке и села на место водителя. Димка плюхнулся рядом и переполз на соседнее сиденье.
Положить саблю и разобраться с управлением. Ключей нет, вот попадалово! И не выбраться уже: зомби со всех сторон обложили. В фильмах показывали, что нужно соединить какие-то проводки, но вот какие?
Мир расплывался от слез, Яна зло размазывала их по лицу рукой. Отстегнуть тесак и ударить возле замочной скважины. Хрясь! Пластик поддался со второго раза. К ее разочарованию, проводков высунулось штук двадцать.
Захлебываясь рыданиями и прощаясь с жизнью, она начала наугад соединять провода – мотор не заводился. Зомби стучали по грузовику – видимо, начали карабкаться по кузову. Димка забрал у нее саблю и приготовился к бою.
Когда Яна уже попрощалась с жизнью, вдалеке завизжали тормоза и прогудел сигнал. Девушка встрепенулась. Люди! Они едут сюда и должны помочь!
Разрубив снова отобранной у брата саблей пару зомби, она распахнула дверцу как раз, когда мимо проносился заляпанный кровью «Хаммер». Останавливаться он не стал и даже зомби не раскидал – так, парочку размазал по дороге. Остальные прижались к грузовику, и мужик с разрубленным черепом начал карабкаться по лесенке. Димка позеленел лицом и сглотнул, Яну затошнило, она зажала рот руками и захлопнула дверцу. По стеклу скользнули ладони, оставляя кровавые дорожки, но к счастью, зомби покачнулся и рухнул. Его место заняла тощая тетка неопределенного возраста.
Яна подождала, пока тварь вскарабкается, и резко распахнула дверцу, заехав ей по челюсти. На ногах зомби не устояла и рухнула в толпу.
– Ну, что, малой, – усмехнулась Яна. – Попытаемся подороже продать наши шкуры?
– Я подыхать не собираюсь, – заявил Димка. Хищно оскалился, выхватил нож и приготовился отражать атаку с другой стороны машины.
Кошкин поковырялся в бардачке и с радостным возгласом извлек диски – классика рока двадцатого века. Росс вообще музыку не любил, но она его и не раздражала – он не стал мешать следователю, когда он сунул диск в магнитолу, приговаривая:
– Машина принадлежала ценителю. Надо же – «ZZ Top»! Ща с ветерком прокатимся.
Росс отметил, что музыка странная: блюз не блюз, рок не рок. Она ассоциировалась с Диким Западом, бородатыми байкерами и тягачами, подобными этому, а еще подстегивала, гнала вперед и придавала сил.
Один Васильич сидел истуканом, не двигался и даже не моргал. Кошкин же впал в странную эйфорию и разговорился, хлопая по ляжке в такт ударникам:
– Представляешь, никого из этих музыкантов уже нет в живых, а музыка осталась… Хотя, может, я и вру, кто-то из них доживает последние дни в Америке, а музыка не старится, – толкая безучастного Васильича он запел довольно приятным голосом: – Jesus just left Moskow…
Миновали промзону и гаражи, за дорожной развязкой начался спальный район: старые многоэтажки, магазинчики вдоль трассы… И тут Росса посетила гениальная идея. Он начал тормозить, комментируя свои действия:
– Тут отличный охотничий магазин, а оружие, сами понимаете, нам понадобится.
Припарковались к стене, название магазина «Клуб путешественников» оказалось прямо напротив дверцы. Между машиной и стеной оставалось около трех метров. В магазин можно было просочиться без проблем: на полметра выступал козырек – с балконов ничего не упадет на голову, а для зомби оставались два пути: справа и слева от грузовика.
– Васильич, ты стой на стреме и мочи тех, что будут набегать. Или зови нас, мы быстро. Минут пять. Десять – максимум.
Как Росс и полагал, дверь была открыта, и магазин никто не охранял. Кошкин потер ручищи и присвистнул, его грубое лицо обрело некое романтическое благородство, глубоко посаженные глаза сверкнули:
– Вот это Клондайк!
Магазин работал по принципу супермаркета: боксы для рюкзаков, касса и несколько залов, где можно было ходить и выбирать товар. По правую руку – рыбацкий отдел: удочки и спиннинги в несколько рядов, надувные лодки, раколовки, сети и всевозможные приспособления, облегчающие жизнь рыбака: от подводных ружей до поплавков, воблеров и блесен.
Налево убегали ряды одежды: костюмы для дайвинга, камуфлированные штаны и куртки, кирзовые сапоги, «берцы», кроссовки и просто шлепки, а так же палатки, фонарики, ледорубы – и все по мелким отделам и полкам. Это не интересовало ни Росса, ни Кошкина, и они принялись продираться сквозь камуфляжные дебри в сокровищницу – в оружейный отдел.
Посреди зала напротив столика консультанта (сам он валялся на полу с перерезанным горлом) продавалось чучело вепря, чуть поодаль – косули и двух глухарей, все – за дикие деньги. Головы убитых оленей на стенах следили равнодушными глазами. Темные стекла витрин отражали двух незваных гостей: Кошкин шел, будто волк – втянув голову в плечи, суровый, сосредоточенный, широкоплечий, с массивным «дырявым» подбородком. Рядом с ним Росс смотрелся легким и маневренным – он был у́же в плечах, хоть и выше ростом, его движения казались плавными, артистичными.
Окон в этом отделе не было, и единственным источником света служили неоновые лампы под потолком. Да и те горели через одну, вполнакала, гудя и мерцая. В нервном их мигании за толстыми стеклами витрин матово чернели вороненые стволы ружей и карабинов.
– Вот, – сказал Росс. – Здесь мы и затаримся. Они кое-что у меня брали, я – у них экзотику. У меня тут карточка постоянного клиента, но, при нынешних обстоятельствах, это, пожалуй, не важно.
– Круто, – облизнулся Кошкин. – Я такое только в кино видел. Чё брать будем?
– Брать надо то, с чем умеешь обращаться, – ответил Росс.
– Да знаю я, – отмахнулся Кошкин, взял в руки короткий, словно игрушечный, автомат! – Вон он, АКСУ-74, «ксюха» родимая. А чего это автоматического огня нет? А поливать как? Одиночными?
– Это же гражданская версия, – ухмыльнулся Росс. – Охотничий карабин по официальному названию. Да и не сгодится он для наших целей. 5,45 – патрон слишком слабенький, рассчитан на то, чтобы ранить, а не убить – на войне раненый противник выгодней убитого. А против зомби вообще не проканает. Ружья надо брать. Старые добрые дробовики. Просто и надежно.
Росс подошел к вертикальному стенду, сбил замок и открыл стеклянную дверцу. Ружья стояли в пирамиде, покрытые слоем фабричной смазки.
– Ну, всякие «Бенелли Супернова» – это, конечно, круто и гламурно, но больше для спорта, чем для реальной жизни. Уж больно механизм там тонкий и нежный. А вот МР-153 – это по-нашему.
– «Мурка», что ли? – уточнил Кошкин. – А я слышал, ругают ее охотники. Капризная, к боеприпасам требовательная.
– Надо, чтобы руки не из жопы росли, тогда оружие капризничать не будет. И патроны, ясное дело, для полуавтомата надо брать заводские, а не самокруты-релоады. Глянь за прилавком, там коробки должны быть. Бери, если найдешь, итальянские, контейнерные, навеска пороха – не меньше двадцати восьми граммов. Дробь не меньше тройки, лучше, конечно, нулевку. И картечь, разумеется.
– Тут какая-то «полева», – недоуменно сказал Кошкин, роясь за прилавком.
– Бери! Это пули. Так, сейчас Васильичу что-нибудь подберем… А вот, «Сайга-12», самое оно. Тот же «калаш», но двенадцатого калибра. Или вот, «Вепрь», то же самое в принципе, только производитель другой. Беру все.
Кошкин деловито вытащил ружья, отыскал запасные магазины и принялся набивать их патронами.
– Паучеры не бери, это для спорта. Возьми вон те патронташи, ага, – командовал Росс. – И жилеты разгрузочные поищи, «блэкхок» желательно, если найдешь модульные платформы «молле» – тоже тащи. Там в отделе товаров для экстремального спорта вроде бы шлемы были, лыжные, хватай, пригодится. И рюкзаки там же глянь, если найдешь – тактические, с питьевой системой «кэмелбек».
Сам Росс отбирал коробки с патронами и ставил их в середине отдела, рядом с чучелом кабана.
– Ох, не знаю, – ворчал Кошкин. – Нарвемся мы с этими «сайгами». Я бы двустволку еще взял. Вертикалку. Она точно не подведет.
Росс пожал плечами:
– Ну так возьми, кто мешает-то? Приклад отпилим, ствол укоротим, будет тебе обрез. Вообще-то это мысль, надо будет каждому по обрезу соорудить.
– Может, лучше пистолеты? – спросил Кошкин. – Привычнее как-то…
– Нет, – покачал головой Росс. – Против людей – да, а против зомби… Ты же не будешь каждый раз точно в лобешник целиться. А из дробовика шмальнул раз – считай, магазин «макарова» в противника выпустил.
Постепенно посреди отдела выросла гора оружия. Черный пластик «Сайги» с рифлеными планками «пикатинни» соседствовали здесь с благородными ореховыми ложами «беретт» и «браунингов» – классических охотничьих двухстволок, что называется, высшего разбора. Рядом валялись коробки с патронами, подствольные фонари с запасом батареек, рюкзаки, жилеты, подсумки, шлемы и даже пара приборов ночного видения, обнаружившиеся в охотничьем отделе.
– Ножи, – вспомнил Росс. – Без холодняка никуда. В идеале бы нам огнеметом разжиться, но раз нет, так нет.
– Согласен, – деловито кивнул Кошкин. – Без пера будет туго… Во Gangstas Paradise! Была такая песня!
Всякую гламурную продукцию скорее сувенирного, чем рабочего предназначения, Росс забраковал. Себе он выбрал керамбит – страшный в ближнем бою мини-серп, и непальский кхукри вместо мачете – для контактов на длинной дистанции. Васильичу взял старый добрый «Ка-Bar» – десантный нож американских рейнджеров, этакий заточненный ломик на все случаи жизни, и мачете «Кайман» фирмы «Кизляр». Кошкин же выбрал редкий и экзотический нож «Кондрат», жутко выглядящий, но на удивление ухватистый и удобный. Принялись распихивать добро по рюкзакам. Кошкин насвистывал себе под нос, глаза его горели азартом.
– Ты чего так медленно ползешь? – нервничал Юрка. – Тут их нет, но это пока. Ща как набегут!
Яна не обращала на него внимания, она сосредоточилась на цели. Вон две ели у ворот и въезд. Если ворота закрыты, значит, все хорошо. Вроде заперты. Господи, спасибо!
«Джимми» съехал на обочину и чуть не ткнулся в огромные черные ворота с художественной ковкой – лисицей, тянущейся к черным виноградным гроздьям. Яна выскочила из машины, положила палец на кнопку звонка и уставилась в камеру. Юрка топтался поодаль, глядя на дорогу. Домофон молчал, охранник не спешил открывать ворота.
Капля пота скатилась от виска к губе. Яна ее слизнула и, не оборачиваясь, спросила у Юры:
– Что там?
– Чисто вроде.
– Ну что же вы! – палец продолжал насиловать кнопку, но домофон по-прежнему молчал.
– Яна… Ян, – проговорил Юрка таким голосом, что Яну прошиб холодный пот и палец соскользнул с кнопки. Она опустила плечи и замерла, потому что боялась оборачиваться. Юра продолжил: – Посмотри, калитка… она открыта, по-моему.
Нет! Зажмуриться. Не видеть! Он ошибся, это неправда! Ущипнуть себя за руку, вот так, проснуться и убедиться, что это сон, просто кошмар. Юра обнял за плечи и поцеловал в шею.
– Любимая, успокойся. Давай войдем внутрь и посмотрим. Может, все не так плохо. По крайней мере, отсидимся там, дождемся МЧС, военных… кто-то ведь должен прийти и помочь.
– Осторожно, там собаки, три питбуля, – проговорила Яна, не открывая глаз. – Они не привязаны. Ой… мы Штучку в лесу забыли, – она обняла парня, прижалась.
– Малыш, возьми себя в руки. Все хорошо. Открывай калитку и усмиряй собак, а то они меня разорвут.
Яна мотнула головой. Пока она здесь, от правды ее отделяет несколько десятков метров, и жива надежда. Но нельзя вечно жить в неведении.
– Если прикажу, не тронут, – пересилив страх, Яна разлепила веки и толкнула калитку.
Взору открылась мощеная плиткой дорожка и часть клумбы, где желтели розы. Мама обожала розы, каждый куст по имени знала и оплакивала, если он погибал. Собравшись с силами, Яна переступила порог и позвала собак:
– Сэр, Мистер, Сударь!
Псы не отреагировал на зов. Дом стоял в конце участка, возвышался над желто-красно-розовыми клумбами, блестел солнечными батареями на крыше. К нему нужно было пройти через благоухающий сад. Юрка никогда тут не был и замер от восхищения. В голове Яны крутилось «ты дарила мне розы, розы пахли полынью». Яна с трудом переставляла ноги, а песня все продолжала звучать.
Вот качели под пальмами. Зимой пальмы живут дома, на лестничных пролетах, летом перекочевывают во двор, качели – в гараж. Вот тренажеры под навесом из поликарбоната. С осени до июня они отправляются в спортзал на третий этаж, папа говорит, что на воздухе заниматься приятнее, и это правда. Вот груша и манекен для отработки ударов. На его голову Яна приклеила портрет Арины, бывшей Юркиной девушки. Обычно он приходил в негодность за три тренировки, сейчас там было обновленное и вполне узнаваемое фото: глазки стеклянные, рожа тупая, губы рабочие, патлы перегидрольные, заколочки розовенькие. Вот так посмотришь, и сразу видно: овца, тварь бесполезная, так и ищет, к кому присосаться. Юрка ей комнату снимал неподалеку. Теперь ей нового спонсора искать придется… Яна подумала, да и заехала по голове манекена ногой с разворота.
Из-за бордюра торчали вытянутые ноги белого Сударя. Спит, что ли, в тени?
– Сударь?
Пес не шелохнулся, но заскулил и тявкнул. Сердце Яны сжалось, она зашагала вперед. Обогнула клумбу… О господи!
Псы были мертвы. Все, кроме тигрового Мистера. Им размозжили головы битой, а Мистеру перебили позвоночник – на спине вспух багровый кровоподтек. Верный пес скулил и полз к хозяйке на передних лапах. Яна бросилась к нему, обняла, села, положила его голову на колени и прошептала:
– Кто это сделал, Мистер? Кто?!
Она знала ответ: тот, кому собаки доверяли. Чужака они не подпустили бы, атаковали стаей и разорвали, хозяину же позволяли делать с собой все, что угодно. Он хладнокровно их убивал, а они не смели ответить.
Но почему? За что?!
Юра положил руки на вздрагивающие Янины плечи и прошептал:
– Успокойся. Пойдем в дом.
– А он… ему помочь надо. Я его не брошу.
– Он никогда не сможет ходить, а нам надо выбираться… Вставай.
Яна переступила порог дома, отмечая, что входная дверь распахнута. Уже зная, что в доме пусто, Яна на автомате прошла в столовую и рухнула на диван лицом вниз. Слез не было, но тело скручивали судороги рыданий.
– Кто-нибудь есть живой? – крикнул Юра.
В ответ на втором этаже что-то грохнуло, Яна вскочила с дивана и рванула по лестнице наверх.
Не раскисать! Взять себя в руки! Рыдать и оплакивать родителей – потом.
Девушка хотела позвать маму или брата, но горло свело спазмом, и она лишь прохрипела. Откашлялась и повторила попытку, но получилось совсем тихо и сипло:
– Кто выжил? Отзовитесь?
Замычали в Димкиной спальне. Согревала мысль о том, что зомби не убивают выживших.
В спальне царил идеальный порядок: все вещи по полочкам, пыль вытерта, на столе хрипит радио, только вот половик скомкан и шприц откуда-то взялся. Яна подняла его: осталось несколько делений бурой жидкости. Что это? Кровь?
– Брат? – позвала она шепотом.
В дверь шкафа-купе ударили и снова замычали. Яна отодвинула дверцу, и на пол выпал спеленатый простынею и связанный Димка. Из его рта торчал кусок вафельного полотенца, братец вращал выпученными глазами. Отстегнув от пояса тесак, Яна разрезала веревки.
Освободившись, Димка вырвал кляп изо рта и принялся мерить шагами комнату. Яна так и стояла с ножом, слова застряли в горле. Брат пытался что-то сказать, но не смог, лишь хрипел и дергал кадыком. Немного отойдя, схватил себя за осветленные, канареечно-желтые волосы, поставленные ежиком, потом взял бутылку минералки со стола, присосался к горлышку.
К этому времени подоспел Юра, стал в проеме двери и спросил равнодушным голосом:
– Что тут случилось?
– Отец сошел с ума, – просипел Димка, откашлялся, но голос у него так и не появился. – Уколол мне что-то в задницу, потом связал, короче. И в шкаф. Мать куда-то подевалась, она хоть жива? И ваще, что происходит, что такое по радио трындели?
Братец напоминал цыпленка, сбежавшего от кота, – желтоволосый, всклокоченный, возмущенный, бритый затылок и виски не круто смотрятся, а как проплешины, полученные в боях. Бежевые штаны болтаются парусами, в «рваной» футболке просвечивает розовая кожица безволосой груди, и не спасают кубики пресса – Димка тренажерами не пренебрегал. Цыпленок, он и есть цыпленок – на крыльях перья выросли, а само малое и дурное.
– Зомби-апокалипсис грядет, – безразлично сказал Юрка. – А что говорили по радио?
Димка громко икнул и прошептал:
– Ты че прикалываешься? Какие на фиг зомби?
– По радио что? – Яна опустилась в компьютерное кресло и подперла голову руками. Выбившиеся из хвоста черные пряди свесились до стола и свернулись кольцами на бумажном листе.
– Да че-то музон пропал, а потом военные типа частоту заняли и типа: «Всем выжившим – в Питер, где все под контролем». Так че творится-то? Учения?
– Надо ехать в Питер, – уронил враз погрустневший Юрка, посмотрел на свой мобильный и шмякнул его о стену – телефон развалился на две стянутые проводами части. – У меня родители в Туле. Не могу дозвониться – связи нет, и городской молчит. И у меня ж еще… Друзья! Я не могу просто так взять и уехать!
Яна покосилась на него и промолчала.
– Что отец мне в зад колол? – не унимался малой. – Зачем? Почему нам надо в Питер? Че вы такие перекошенные? Че ваще творится? Где мама?
Яна рассмеялась и встала. Собрав ошметки воли, она проговорила:
– Отставить вопросы. Дима, просто слушай меня. Ты знаешь код отцовского сейфа?
Малой вытаращил зеленые глазища и помотал головой.
– Чего и следовало ожидать, – продолжила Яна. – Там пистолет, он нам понадобится. Ладно. Они все равно вряд ли сдохнут от пули. О, придумала!
Под удивленные взгляды парней Яна выскочила и рванула на третий этаж, в кабинет отца, где на стенах красовалось коллекционное оружие. Взобралась на рабочий стол красного дерева, раскидывая подставки дареных ручек, и сняла любимую саблю отца – французскую, 1812 года. Вынула из ножен, осмотрела: клинок острый, сойдет. Юрке и Димке она сняла по ятагану. Прости, отец, но суждено твоим приобретениям повоевать еще немного…
Юрка понял ее намерение без слов, взял ятаган, второй передал недоумевающему Димке и объяснил:
– Сейчас мы выйдем из дома, и если на тебя будут нападать – руби. Взрослые, старики, дети – бей. Они уже не вполне люди.
Яна думала, что братец начнет кидать предъявы и требовать объяснений. Они с ним слишком разные – он типа общительный, типа напонтованный, с претензиями. Да и внешне они как неродные: Димка в мать – русоволосый и светлоглазый, с яркими, четко очерченными губами, Яна в отца – смуглая и кареглазая.
Малой не оправдал ожиданий: притих, кивнул, будто что-то смыслил, и засунул понты себе куда подальше. Ему хоть всего пятнадцать, но вымахал он уже на полголовы выше Яны, да и физически был развит неплохо. Красивым мужиком будет, подумала она, когда заматереет и краситься в цыплячий перестанет. Если доживет…
– Так что они мне укололи? – спросил Димка шепотом.
Яна помотала головой и направилась к лестнице, держа саблю наготове.
– Может, мы тут подождем, пока нас спасут? – пробормотал брат жалобно.
– Некому спасать, – ответил Юрка. – Валить надо из города, но прежде запастись едой.
– Я это, я позабочусь, – закивал Димка и метнулся в комнату. К холодильнику он несся уже с рюкзаком и продукты выбирал правильные, непортящиеся.
Похоже, пацан воспринимал происходящее как забавное приключение: взрослые придут и все исправят. Ох, мальчик, тебя ждет разочарование!
– Отец убил собак, – проговорила Яна у выхода. – Мистера покалечил. По-хорошему его надо усыпить или в клинику…
– Зачем он это сделал? – воскликнул Димка и выбежал, нацепив рюкзак и оттолкнув Яну.
Его встретил скулеж и радостный тяв.
– Мистер! Боже! За что? Почему? – Яна не видела брата, она была еще в доме, но слышала, что голос его дрожит от слез.
Наконец спустился Юрка. Одну руку он держал в кармане, второй сжимал эфес ятагана, глаза его бегали.
– Ты чего еще тут? – спросил он.
– Может, правда, тут окопаться? Они, зомби, безмозглые. Продуктов надолго хватит…
По правде говоря, она просто трусила. Не хотелось видеть собачью кровь во дворе, снова бежать и прятаться, рисковать. Здесь тихо и спокойно, не дом – крепость. Зомби сюда не проникнуть, если хорошо запереться и ток пустить по периметру. Здравый смысл напомнил, что это лишь иллюзия покоя, страх перед новым, удвоенный тем, что это новое не несет ничего хорошего.
– Прощаюсь, – ответила девушка честно. – На случай, если больше сюда не вернусь. Я люблю это место.
«Которое могло стать и твоим домом», – домыслила она и переступила порог. Нависла над братом, обнимающим покалеченного пса. Белого Сударя выбирала она, полосатика Мистера – Димка, рыжего Сэра – отец.
– Идем, – проговорила она. – Мы не можем его взять. Он умрет у нас на руках. Его бы даже врач не спас.
Юра положил руки на Димкины плечи, взглядом указал Яне на выход. Она поковыляла, глядя на расплывающийся от слез черный прямоугольник ворот. Вскоре ее догнал Димка, сунул руки в карманы штанов-парашютов и, ссутулившись, зашагал рядом. Юрка все не шел.
Взвизгнула собака. Донеслись торопливые шаги, и вот над розами появилась Юркина голова: губы поджаты, глаза льдистые.
– Я впервые убил, – проговорил он и кивнул на ятаган.
– Так было нужно, – успокоила себя Яна и села за руль.
До трассы ехали молча. Зомби на пути не встречались. Даже тех, что шастали вдоль дороги, было немного. Яна старалась не рассматривать их, чтобы случайно не увидеть знакомое лицо. Вот выбежит на дорогу мама – и ведь не хватит силы воли нажать педаль газа.
На трассе стало посложнее: «свалки», пробки из остановившихся машин объезжать приходилось обочинами и с ужасом отмечать, что зомби-то поумнели, действовали командами по семь человек, не бросались под колеса, а швыряли в машину, что под руку попадет, даже с балконов бросали всякое, но оно не долетало. От увесистого камня по лобовухе пошла трещина. Яна выругалась. Димка не выдержал и возопил:
– Что они делают? Зачем?
– За тем же, зачем тебе вкололи какую-то гадость… убили собак, – Яна выкрутила руль, объезжая легковушку, чиркнула ее боком. – Они уже не люди, Дима.
– Чё – все? – возмутился он.
– Почти, – ответила Яна сквозь зубы. – Наверное, это из-за Сектора. То, что неделю назад крыша у всех поехала – то репетиция была. Почему мы целы и чем мы особенные – вопрос – вот блин, КамАЗ, сука! – не ко мне.
Димка судорожно вздохнул и проговорил траурным голосом:
– Значит, они меня заразили, и скоро я тоже сойду с ума.
– Не ной, – Юрка с переднего сиденья повернулся назад. – В Питере тебя вылечат, мы что-нибудь придумаем. Меня, между прочим, тоже слегка потрепали, – он показал укушенную руку.
Димка засопел позади. И вдруг – хрясь кирпичом по лобовухе. Стекло выдержало, но сделалось белым и мутным. Теперь Яне приходилось нагибаться, чтобы видеть дорогу.
– Машину менять придется, – сказала она. – Блин, я к этой привыкла.
– А если совсем разбить окно? – предложил Димка. На его вопрос ответило нечто, ударившееся в стекло. Чуть позже выяснилось, что это труп кота.
Посыпались осколки, но Яна руль не выпустила. Машина юркнула между перевернутой фурой и маршруткой, девушка разразилась потоком брани. Проехав еще метров пятьдесят, она припарковалась возле белого микроавтобуса «мерседес»:
– Такой у отца был, я водила. Думаю, что смогу.
– А они нас не того? – Юрка кивнул на зомби, начавших сползаться к трассе.
– Не успеют. – Яна приказала: – Все быстро к «мерседесу», там дверцы раскрыты, может, когда выскакивали, ключи оставили… Бегом!
Несколько шагов. Хлопнуть дверцей. Плюхнуться за руль, повернуть ключи зажигания. Мотор зарычал. Боковым зрением она следила за зомби, – они интересовались не трассой – рассредоточились по тротуару и будто стойку сделали. И тут со двора дома-«титаника» метрах в тридцати отсюда выскочили три девушки: две русых и блондинка. У каждой было по пруту арматуры. Зомби ринулись к ним, девчонки завизжали и принялись их месить. Работали они слаженно, командой, но зомби все прибывали и прибывали, загоняя девушек обратно во двор.
– Быстро туда! – оживился Юрка и аж подпрыгнул на сиденье. – Их трое, у нас семь мест.
Яна посигналила девчонкам и рванула к ним. Девчонки отчаянно стремились к дороге, но прорваться у них никак не получалось. Юра задрожал, его потянуло на геройство. Когда микроавтобус притормозил, он выхватил ятаган и ринулся в гущу тварей. Яна ругнулась и поспешила на помощь.
Кроша врагов направо и налево, она даже не удивилась, что среди спасаемых была Арина. Та самая Арина, бывшая девушка Юрки. Подумаешь, мелочь! Главное, что она – человек. Яну не возмутило, что она бросилась Юре на шею, а он не подумал отстраняться, увлек ее за собой к машине и уселся с ней на заднем сиденье сразу за водительским. Две других девчонки тоже затихли где-то позади.
Яна закрыла дверцу и повернула ключи, косясь на окровавленную саблю. Перед глазами алела кровь и зияли порезы. Совладать с нервами, осторожно выехать и – прочь отсюда. И больше никакого геройства.
– Слышишь, Юра, никакого больше геройства! – сказала она и недоуменно уставилась на пустое сиденье рядом. – Юра?
Позади ойкнул Димка, что-то упало, в шею уперлась холодная сталь, и родным голосом проговорили:
– Останавливай тачку и пошла отсюда вон.
Все еще не соображая, что происходит, Яна притормозила, прижимаясь «мерседесом» к застывшей легковушке.
– Не слышала, что ли? Вон отсюда пошла! – повторила Арина. – Че таращишься? Он меня любит, ему нужна не ты, а твой папочка для карьеры, так что оставь нас в покое.
– Я смогу тебя прирезать, сучка бешеная, ты меня достала по самое не хочу! – прошипел Юрка. – Собаку же смог. И братец твой у меня. Считаю до трех… И раз…
Мысли понеслись с лихорадочной быстротой. Выяснять отношения бессмысленно. Брошенных машин тут тьма. Реветь потом. Выйти вместе с Димкой, пересесть на КамАЗ и раздавить их к чертям.
Щелк – дверца отворилась, и Яна скользнула на улицу, прихватив саблю. Следом вывалился схватившийся за голову брат, рухнул к ее ногам. То ли время замедлилось, то ли «мерседес» не спешил уезжать и полз мимо. Окна были затемнены лишь немного, и Яна одновременно видела и Юркин силуэт, и свое отражение. Растрепанная девушка с саблей в руке, желтоволосый мальчишка корчится на дороге…
Юрка на бывшую пассию даже не смотрел, знай крутил себе баранку. Яна остолбенела и задыхалась то ли от обиды, то ли от негодования. Этого не может быть. Зомби, все остальное – правда, но Юрка… он не мог. Разве она заслужила, чтобы с ней – как с туалетной бумажкой? Подтерся, выбросил. Она ведь верила ему больше, чем себе. А как же любовь? Ведь было же! Невозможно так притворяться! И кольцо, и счастье, и голова кружилась…
И вот так – р-раз, и на помойку. В утиль…
Со стороны задних сидений справа опустилось стекло. Мелькнули алые ногти, белый локон. В лицо ударил скомканный листок, Яна узнала сорванную с манекена фотографию Арины. Донесся гогот, и отупение взорвалось яростью.
Девушка схватила попавшуюся под руки железку и запустила по «мерседесу» с воплем:
– Урод! Дегенерат! Чтоб ты сдох, сука!
– Прости, – хлюпал разбитым носом Димка. – Протупил. Ятаган, рюкзак, все у них…
Стараясь унять дрожь в руках, Яна помогла ему встать. Зомби тем временем уже подошли к трассе. Они не спешили, брали в кольцо. В руках у толстой женщины со вполне осмысленным взглядом Яна заметила нож, и это придало ей сил. Она метнулась к грузовику, взбежала по лесенке и села на место водителя. Димка плюхнулся рядом и переполз на соседнее сиденье.
Положить саблю и разобраться с управлением. Ключей нет, вот попадалово! И не выбраться уже: зомби со всех сторон обложили. В фильмах показывали, что нужно соединить какие-то проводки, но вот какие?
Мир расплывался от слез, Яна зло размазывала их по лицу рукой. Отстегнуть тесак и ударить возле замочной скважины. Хрясь! Пластик поддался со второго раза. К ее разочарованию, проводков высунулось штук двадцать.
Захлебываясь рыданиями и прощаясь с жизнью, она начала наугад соединять провода – мотор не заводился. Зомби стучали по грузовику – видимо, начали карабкаться по кузову. Димка забрал у нее саблю и приготовился к бою.
Когда Яна уже попрощалась с жизнью, вдалеке завизжали тормоза и прогудел сигнал. Девушка встрепенулась. Люди! Они едут сюда и должны помочь!
Разрубив снова отобранной у брата саблей пару зомби, она распахнула дверцу как раз, когда мимо проносился заляпанный кровью «Хаммер». Останавливаться он не стал и даже зомби не раскидал – так, парочку размазал по дороге. Остальные прижались к грузовику, и мужик с разрубленным черепом начал карабкаться по лесенке. Димка позеленел лицом и сглотнул, Яну затошнило, она зажала рот руками и захлопнула дверцу. По стеклу скользнули ладони, оставляя кровавые дорожки, но к счастью, зомби покачнулся и рухнул. Его место заняла тощая тетка неопределенного возраста.
Яна подождала, пока тварь вскарабкается, и резко распахнула дверцу, заехав ей по челюсти. На ногах зомби не устояла и рухнула в толпу.
– Ну, что, малой, – усмехнулась Яна. – Попытаемся подороже продать наши шкуры?
– Я подыхать не собираюсь, – заявил Димка. Хищно оскалился, выхватил нож и приготовился отражать атаку с другой стороны машины.
* * *
Ехать на тягаче было удобно: Росс привык к управлению и погрузился в странное состояние, среднее между эйфорией и истерикой. Прицеп отсоединять не стали: большая масса лучше таранит при разгоне. «Свалка» на дороге – выжал газ и смял легковушки в блин. Если путь преграждает транспорт покрупнее – притормозил и мягко подвинул. А главное – зомбаки семечками разлетаются.Кошкин поковырялся в бардачке и с радостным возгласом извлек диски – классика рока двадцатого века. Росс вообще музыку не любил, но она его и не раздражала – он не стал мешать следователю, когда он сунул диск в магнитолу, приговаривая:
– Машина принадлежала ценителю. Надо же – «ZZ Top»! Ща с ветерком прокатимся.
Росс отметил, что музыка странная: блюз не блюз, рок не рок. Она ассоциировалась с Диким Западом, бородатыми байкерами и тягачами, подобными этому, а еще подстегивала, гнала вперед и придавала сил.
Один Васильич сидел истуканом, не двигался и даже не моргал. Кошкин же впал в странную эйфорию и разговорился, хлопая по ляжке в такт ударникам:
– Представляешь, никого из этих музыкантов уже нет в живых, а музыка осталась… Хотя, может, я и вру, кто-то из них доживает последние дни в Америке, а музыка не старится, – толкая безучастного Васильича он запел довольно приятным голосом: – Jesus just left Moskow…
Миновали промзону и гаражи, за дорожной развязкой начался спальный район: старые многоэтажки, магазинчики вдоль трассы… И тут Росса посетила гениальная идея. Он начал тормозить, комментируя свои действия:
– Тут отличный охотничий магазин, а оружие, сами понимаете, нам понадобится.
Припарковались к стене, название магазина «Клуб путешественников» оказалось прямо напротив дверцы. Между машиной и стеной оставалось около трех метров. В магазин можно было просочиться без проблем: на полметра выступал козырек – с балконов ничего не упадет на голову, а для зомби оставались два пути: справа и слева от грузовика.
– Васильич, ты стой на стреме и мочи тех, что будут набегать. Или зови нас, мы быстро. Минут пять. Десять – максимум.
Как Росс и полагал, дверь была открыта, и магазин никто не охранял. Кошкин потер ручищи и присвистнул, его грубое лицо обрело некое романтическое благородство, глубоко посаженные глаза сверкнули:
– Вот это Клондайк!
Магазин работал по принципу супермаркета: боксы для рюкзаков, касса и несколько залов, где можно было ходить и выбирать товар. По правую руку – рыбацкий отдел: удочки и спиннинги в несколько рядов, надувные лодки, раколовки, сети и всевозможные приспособления, облегчающие жизнь рыбака: от подводных ружей до поплавков, воблеров и блесен.
Налево убегали ряды одежды: костюмы для дайвинга, камуфлированные штаны и куртки, кирзовые сапоги, «берцы», кроссовки и просто шлепки, а так же палатки, фонарики, ледорубы – и все по мелким отделам и полкам. Это не интересовало ни Росса, ни Кошкина, и они принялись продираться сквозь камуфляжные дебри в сокровищницу – в оружейный отдел.
Посреди зала напротив столика консультанта (сам он валялся на полу с перерезанным горлом) продавалось чучело вепря, чуть поодаль – косули и двух глухарей, все – за дикие деньги. Головы убитых оленей на стенах следили равнодушными глазами. Темные стекла витрин отражали двух незваных гостей: Кошкин шел, будто волк – втянув голову в плечи, суровый, сосредоточенный, широкоплечий, с массивным «дырявым» подбородком. Рядом с ним Росс смотрелся легким и маневренным – он был у́же в плечах, хоть и выше ростом, его движения казались плавными, артистичными.
Окон в этом отделе не было, и единственным источником света служили неоновые лампы под потолком. Да и те горели через одну, вполнакала, гудя и мерцая. В нервном их мигании за толстыми стеклами витрин матово чернели вороненые стволы ружей и карабинов.
– Вот, – сказал Росс. – Здесь мы и затаримся. Они кое-что у меня брали, я – у них экзотику. У меня тут карточка постоянного клиента, но, при нынешних обстоятельствах, это, пожалуй, не важно.
– Круто, – облизнулся Кошкин. – Я такое только в кино видел. Чё брать будем?
– Брать надо то, с чем умеешь обращаться, – ответил Росс.
– Да знаю я, – отмахнулся Кошкин, взял в руки короткий, словно игрушечный, автомат! – Вон он, АКСУ-74, «ксюха» родимая. А чего это автоматического огня нет? А поливать как? Одиночными?
– Это же гражданская версия, – ухмыльнулся Росс. – Охотничий карабин по официальному названию. Да и не сгодится он для наших целей. 5,45 – патрон слишком слабенький, рассчитан на то, чтобы ранить, а не убить – на войне раненый противник выгодней убитого. А против зомби вообще не проканает. Ружья надо брать. Старые добрые дробовики. Просто и надежно.
Росс подошел к вертикальному стенду, сбил замок и открыл стеклянную дверцу. Ружья стояли в пирамиде, покрытые слоем фабричной смазки.
– Ну, всякие «Бенелли Супернова» – это, конечно, круто и гламурно, но больше для спорта, чем для реальной жизни. Уж больно механизм там тонкий и нежный. А вот МР-153 – это по-нашему.
– «Мурка», что ли? – уточнил Кошкин. – А я слышал, ругают ее охотники. Капризная, к боеприпасам требовательная.
– Надо, чтобы руки не из жопы росли, тогда оружие капризничать не будет. И патроны, ясное дело, для полуавтомата надо брать заводские, а не самокруты-релоады. Глянь за прилавком, там коробки должны быть. Бери, если найдешь, итальянские, контейнерные, навеска пороха – не меньше двадцати восьми граммов. Дробь не меньше тройки, лучше, конечно, нулевку. И картечь, разумеется.
– Тут какая-то «полева», – недоуменно сказал Кошкин, роясь за прилавком.
– Бери! Это пули. Так, сейчас Васильичу что-нибудь подберем… А вот, «Сайга-12», самое оно. Тот же «калаш», но двенадцатого калибра. Или вот, «Вепрь», то же самое в принципе, только производитель другой. Беру все.
Кошкин деловито вытащил ружья, отыскал запасные магазины и принялся набивать их патронами.
– Паучеры не бери, это для спорта. Возьми вон те патронташи, ага, – командовал Росс. – И жилеты разгрузочные поищи, «блэкхок» желательно, если найдешь модульные платформы «молле» – тоже тащи. Там в отделе товаров для экстремального спорта вроде бы шлемы были, лыжные, хватай, пригодится. И рюкзаки там же глянь, если найдешь – тактические, с питьевой системой «кэмелбек».
Сам Росс отбирал коробки с патронами и ставил их в середине отдела, рядом с чучелом кабана.
– Ох, не знаю, – ворчал Кошкин. – Нарвемся мы с этими «сайгами». Я бы двустволку еще взял. Вертикалку. Она точно не подведет.
Росс пожал плечами:
– Ну так возьми, кто мешает-то? Приклад отпилим, ствол укоротим, будет тебе обрез. Вообще-то это мысль, надо будет каждому по обрезу соорудить.
– Может, лучше пистолеты? – спросил Кошкин. – Привычнее как-то…
– Нет, – покачал головой Росс. – Против людей – да, а против зомби… Ты же не будешь каждый раз точно в лобешник целиться. А из дробовика шмальнул раз – считай, магазин «макарова» в противника выпустил.
Постепенно посреди отдела выросла гора оружия. Черный пластик «Сайги» с рифлеными планками «пикатинни» соседствовали здесь с благородными ореховыми ложами «беретт» и «браунингов» – классических охотничьих двухстволок, что называется, высшего разбора. Рядом валялись коробки с патронами, подствольные фонари с запасом батареек, рюкзаки, жилеты, подсумки, шлемы и даже пара приборов ночного видения, обнаружившиеся в охотничьем отделе.
– Ножи, – вспомнил Росс. – Без холодняка никуда. В идеале бы нам огнеметом разжиться, но раз нет, так нет.
– Согласен, – деловито кивнул Кошкин. – Без пера будет туго… Во Gangstas Paradise! Была такая песня!
Всякую гламурную продукцию скорее сувенирного, чем рабочего предназначения, Росс забраковал. Себе он выбрал керамбит – страшный в ближнем бою мини-серп, и непальский кхукри вместо мачете – для контактов на длинной дистанции. Васильичу взял старый добрый «Ка-Bar» – десантный нож американских рейнджеров, этакий заточненный ломик на все случаи жизни, и мачете «Кайман» фирмы «Кизляр». Кошкин же выбрал редкий и экзотический нож «Кондрат», жутко выглядящий, но на удивление ухватистый и удобный. Принялись распихивать добро по рюкзакам. Кошкин насвистывал себе под нос, глаза его горели азартом.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента