Левин Ханох. Скетчи

   Глаза: И что случилось с этим японцем?
   Вздутая: Это в Индии было.
   Глаза: Проклятая Азия! Ну и что же стало с этим индийцем?
   Вздутая: То, что я сказала. У него порвалась трубка и все внутри лопнуло и взорвалось как баллон и окровавленный кусок этого упал в унитаз, и вся его кровь вылилась...
   Глаза: И органы?
   Вздутая: Часть. Потому что трубочка, даже если она лопнула, она не такая уж огромная. Выпали небольшие органы , ну там, желчный пузырь, селезенка...
   Штаны: Но ведь и селезенка нужна, даже маленькая, нельзя же жить без селезенки.
   Глаза: Что за вопрос? Селезенка - это как маленькое сердце.
   Вздутая: Селезенка - это не маленькое сердце, это как ложечка, что перемешивает сахар в крови.
   Глаза: А я был уверен, что селезенка по отношению к сердцу, это как селезень по отношению к утке.
   Вздутая: Нет никакой связи.
   Штаны: Это как между клубом и клубникой - ничего общего.
   Глаза: Нужно приводить примеры, где есть связь, а не где нету.
   Штаны: Ну так у меня нет нужного примера, но это ведь не меняет дела.
   Вздутая: Сердце и печень остались у него внутри. Мочевой пузырь сжался и опустошился как кулек. И из одного легкого вышел воздух и оно съежилось..
   Глаза: А как же оно прошло через диафрагму?
   Вздутая: Из-за натуги диафрагма слишком сильно напряглась, и лопнула, как резиновый шарик. Она разорвалась вверх, к сердцу, и прижало его к горлу, и оно прилипло к внутренней поверхности черепа, упало вниз, в желудок, и осталось висеть на тоненьком сосудике над дыркой, что осталась от лопнувшего мочеточника.
   Глаза (скрючивается от ужаса): Я так боюсь чего-нибудь подобного, и я уверен, что это случится со мной: спутаются трубки. Мы просто, как дети, переносим подобные случаи в Индию, в Японию...
   Штаны: Вы правы. Но ведь мы и сами в Азии...
   Глаза: Вот именно! Ужас, ужас! Какая-нибудь японка будет, сидя в туалете, читать как курьез, о том, что произошло со мной! Это ведь ужасно, ведь этот мочеточник такой узенький, а ведь он с годами сделается еще уже от неумеренного гадкого секса, от которого он совершенно заизвесткуется!
   Вздутая: Нам лучше. Мы спланированы, чтобы детей производить на свет, а вместе с этим можно выдать и другие сгустки. У меня, правда, свои проблемы давление, опасность разрыва почек, но в отношении разрыва нижней части тела и падения ее в унитах у меня опасений нет.
   Глаза: Все женщины - просто принцессы Монако.
   Вздутая: Выпьем чаю (уходит).
   Глаза: Вы только посмотрите - какой лес опасений растет из отбросов в унитазе.
   Штаны: Я к этому отношусь серьезно. Каждое снятие штанов в туалете открывает перед тобой совершенно жуткие перспективы.
   Глаза: Если уж мы заговорили о снятии штанов, то когда я нахожусь в интимных отношениях с женщиной, я опасаюсь, что в момент семяизвержения из меня выйдет сгусток, о котором мы уже говорили. Это намного хуже, чем если бы он вышел с мочой, ибо с мочой он выходит постепенно, и есть шанс, что он как-нибудь выйдет, если хорошенько потрясти, прекратить, а потом снова попытаться, но при семяизвержении все происходит быстро, под давлением, и ничего отрегулировать невозможно, да и тебе не до того в этот момент. А это значит, что трубка однозначно разорвется.
   Вздутая (высовывается): Я читала, что кроме камней в печени и в почках, есть камни в яичках, это открыли на Филиппинах, и во время семяизвержения камень идет со струей спермы и застряет в канале и разрывает его на куски и все разрывается как граната. У нас, женщин, слава Богу, такого нет. Так что вам нечего опасаться индийского сгустка, вам хватит и филиппинского.
   Штаны: И тогда член разрывается в матке, как граната, это разрывает живот?
   Вздутая: Нет, ибо орган состоит из мяса, а не из металла, и он не может травмироваться. Вас разрывает, а мы, женщины, ощущаем лишь внутренний толчок как выброс газа.
   Глаза: Ужас, ужас! А мы - с разорванным в клочья органом и истекаем кровью в вашей поганой матке.
   Вздутая: Это - как раз то, что случилось с филиппинцем.
   Глаза: Почему же она не вызвала скорую?
   Вздутая: Она была погружена в свой оргазм (уходит).
   Штаны: У них - свои проблемы.
   Глаза: Пусть прекратят заниматься своими оргазмами и обратят хоть на минуту внимание на нас! Мы, между прочим, живые люди, жертвуем своими жизнями ради ваших ощущений, кровью харкаем, чтобы спасти какого-нибудь ребенка, что застрял на дереве во время урагана на Цейлоне . А вы что? Нет, так продолжаться не может, мы должны объединиться.
   Штаны: Кто - мы?
   Глаза: Мы, мужской отдел.
   Штаны: Мужской отдел - это огромная дремлющая организация стеснительных индивидуалистов. Я уже пытался организовать пенсионеров и ничего не вышло. Люди предпочитают орать о глупостях. А о том, что действительно важно, они вздыхают в одиночестве по ночам.
   Вздутая (высовывается): Погодите, оргячейка. Я опасаюсь лопнуть от избыточного давления (уходит).
   Глаза: Я очень боюсь, что у меня голова лопнет и зубы разлетятся во все стороны как осколки гранаты и один зуб разорвет мне аорту у сердца и убьет меня.
   Штаны: Да, когда эти женщины взрываются, весь страх переходит к нам.
   Глаза: Женщина и унитаз - это чрезвычайно опасные места, содержащие много взрывчатого вещества.
   Штаны: Согласен.
   Глаза: Вы действительно серьезный человек, никогда не смеетесь.
   Штаны: Правильно. Я сижу и непрерывно думаю об опасностях, которые нас подстерегают. Я только боюсь, что после моей смерти кто-нибудь потянет меня за уголок рта и на моем лице запечтлится навечно какая-то ухмылка, а я не смогу сопротивляться. Это меня убивает.
   Глаза: После смерти ты действительно брошен на произвол судьбы. Женщина, унитаз, и смерть - вот три причины страха нашей жизни.
   Вздутая (входит с чаем) : Вот чай, пейте, пока горячий.
   Глаза: Хотя бы чай.
   Ошибка
   Мужчина сидит на стуле и очень надеется, что он что-то из себя представляет..
   Женщина (входит): Вы помните д-ра Корца? Который так зажегся вашим исследованием по психологии?
   Мужчина: А что случилось? Он умер?
   Женщина: Нет. Мы с ним встретились вчера случайно на улице, и он сказал, что очень сожалеет, но он уже давно собирался мне сказать, что то, что он о вас написал, было ошибкой, и что все ваше исследование выеденного яйца не стоит.
   Мужчина: Серьезно? Так он сказал?
   Женщина: Да. Тогда оно произвело на него впечатление, но это было очень поверхностно, а сейчас выяснилось, что он ошибся.
   Мужчина: Но он был не единственным, кому исследование понравилось. Было еще множество других.
   Женщина: Мне звонила завкафедрой д-р Музалах.
   Мужчина: И...
   Женщина: Она заявила, что она тоже ошибалась.
   Мужчина: В отношении исследования?
   Женщина: Да. По отношению к остальным она своего мнения не изменила. Раньше она говорила, что в вас что-то есть - и ошибалась.
   Мужчина: Как это ошибалась? Ведь у нее и тогда были глаза и голова на плечах...
   Женщина: Да, но тогда она просто была очень уставшей, в кризисе, и ей просто показалось, что есть в вас какая-то божья искра, но со временем она поняла, что это не так, она вышла из кризиса, и теперь, рассмотрев ситуацию свежим взглядом, она признает, что тогда совершила ошибку и вы - совсе мне то, что она думала.
   Мужчина: Главное - это то, что пишет проф. Пшизаде из ун-та Мюнхен.
   Женщина: Он как раз сейчас в нашей стране, и был у д-ра Музалаха, когда он мне звонил.
   Мужчина: И....?
   Женщина: Он взял трубку и заявил, что он тоже ошибался в отношении вас.
   Мужчина: Совсем?
   Женщина: Совсем.
   Мужчина ( потрясен): Были мнения других зарубежных специалистов.
   Женщина: Мы получили два письма. Одно - из международной компании психологических исследований. В письме говорится, что все ведущие мировые специалисты ошибались в отношении вас.Дело в том, что вас спутали с кем-то другим, вы - Розенцвайг, а они имели в виду Ахтенцвайга.
   Мужчина: Все ошиблись?
   Женщина: Все. С ТВ звонили. Сказали, что собираются собрать специальный конгресс, чтобы объявить официально об ошибке.
   Мужчина: Это нехорошо. Но, может быть, через несколько лет, они скажут, что как раз сейчас ошиблись?
   Женщина: Нет. Теперь это окончательно. Если все говорят, что ваше исследование не стоит выеденного яйца - в этом не может быть ошибки. Это навсегда.
   Мужчина: Вы меня не слишком ободрили.
   Женщина: Как я могу вас ободрить? Вы ведь сами прекрасно знаете, что ваше исследование ничего не стоит. Но даже если оставить эту тему, вчера я встретила Цимерманов, вы помните, мы с ними ездили на отдых?
   Мужчина: При чем здесь это?
   Женщина: И они говорили, что им очень было приятно ваше общество?
   Мужчина: Но это было 10 лет тому.
   Женщина: Так вот вчера она вспомнила ту поездку и сказала, что она уже давно нас ищет, чтобы сказать, что тогдашнее ее мнение о вас было ошибочным.
   Мужчина: Так им не было приятно мое общество?
   Женщина: Было, но не ваше. И теперь они поняли, что ошиблись. И вообще сейчас, все те, кто когда-то был в вашем обществе, все, кто когда-то с вами встречался, те, кто с вами обедали или ужинали, все они сейчас звонят или встречают меня и говорят, что они ошибались, когда полагали, что им было приятно в вашем обществе. А вчера звонила Захава, ваша самая большая любовь.
   Мужчина: Как, и она? Она ведь по мне с ума сходила.
   Женщина: Она сказала, что вы ей были противны все эти годы.
   Мужчина: Не может быть! Она ведь из-за меня пыталась покончить с собой!
   Женщина: Над этим она смеялась по телефону. После сеанса психонализа выяснилось, что она пыталась покончить самоубийством из-за кого-то другого, она попросту приняла его за вас.
   Мужчина: Что это такое? Весь мир ошибается и лишь насчет меня?! Что, других ошибок в мире нету?
   Женщина: Говорят, что не было.
   Мужчина: Допустим, что все ошиблись, почему они должны вдруг все об этом предупреждать? Подумаешь, ошиблись. Неужели нельзя дать ошибкам спать спокойно?
   Женщина: По видимому, вы - самая болевая точка во всей Вселенной. И теперь правда всем глаза колет.
   Мужчина: Это ужасно. Самое ужасное, что имеешь дело с людьми, и каждый может в любую минуту взять свои слова обратно и заявить, что он ошибся! А я то думал, что я что-то из себя представляю.
   Женщина: Вы ошибались.
   Мужчина: Почему вы все время об этом говорите?!
   Женщина: Чтобы вы знали, что ошиблись, как все остальные.
   Мужчина: А если они через сто лет передумают?
   Женщина: Не передумают.
   Мужчина: Но скажите хотя бы , что передумают. Может, через 200 лет? А?
   Женщина: Вы можете успокоиться.
   Мужчина: Вот так моя оценка падает и возвышается...
   Женщина: Успокойтесь.Уже все. Падать ей дальше некуда.
   Мужчина: Как качели... из поколения в поколение. Я буду лежать в могиле и переворачиваться при каждой переоценке. Ужас. И даже если завтра сбросят атомную бомбу, и она уничтожит человечество, то она уничтожит мир, который ошибался, а не мир, который меня ценил.
   Женщина: Это правильно.
   Мужчина: И все взлетят в воздух и взорвутся с сознанием, что ошибались во мне. Ужас! Миллиард кусков сознания, что во мне ошибались, будут вечно витать в космическом пространстве.
   Женщина: Вот я и говорю - это навечно.
   Мужчина Профессо Пшизра в предсмертных судорогах и гримасах боли, содержащих в себе и сознание того, что он во мне ошибался. И губы д-ра закушены в судороге.
   Женщина: И губы вашей бывшей возлюбленной Захавы.
   Мужчина: В предсмертной гримасе, но не от сознания того, что "был тут у нас один Розенцвайг, которого мы ценили"... Нет, их последней мыслью в предсмертных корчах будет "Ну вот, атомная бомба, так мы еще к тому же ошиблись в Розенцвайге".
   Женщина: А эти японцы: "Мало нам атомной бомбы, так мы к тому же приняли Розенцвайга за Ахтерцвайга".
   Мужчина: Ужас. Даже японцы. :
   Аптекарь судорожный
   Мужчина без особого желания тискает женщину . Входит пожилой аптекарь в халате, падает в кресло, забывается в старческой дремоте. Мужчина прекращает свое занятие.
   Мужчина: Здравствуйте, аптекарь судорожный. (Аптекарь не отвечает. Сидите и дремлете? В моем кресле очень удобно, ничего не скажешь. Вы привыкли? А? (Возвращается к женщине, тискает ее, но завестить не может. Оставляет ее в покое, возвращается к аптекарю). Господин аптекарь судорожный, можно пару слов как мужчина мужчине. (Садится рядом). Вы помните, я вызывал в памяти ваш образ первый раз еще 15 лет тому. Тогда у меня еще была тенденция кончать раньше
   времени. И мне приходилось обуздывать себя. За мгновение до того, как кончить, я вызывал в своем воображении ваш образ и вы, с вашей фиолетовой, абсолютно лысой головой, с одним хохолком на черепе, с пористым, покрытым жилками носом, неизменно возникали передо мной по моему первому требованию, и у меня тут же возникало желанное извержение и я мог весело продолжать до наступления следующего мгновения перед извержением. Если бы продавали лекарство, которое действительно может помочь человечеству, этим лекарством были бы вы. (Зевает). И вот, г-н аптекарь судорожный, прошли годы, пришли другие времена, и с ними - иные потребности, мы с женой немного состарились, да и вас, я вижу, время не пощадило. Теперь, говоря откровенно, мне не нужно сосредотачиваться на том, чтобы кончить вовремя, теперь у меня все идет само собой, без вспомогательных средств. Короче - вы ваше дело жизни выполнили, г-н аптекарь судорожный. Ведь надо прожить жизнь так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. И вы этого добились.(Пауза. Аптекарь не реагирует). Я имею в виду, что вы, в силу застарелой привычки остались торчать в моем сознании каждый раз, когда я обнимаю жену. И вы тут же появляетесь со своим хохолком и носом. А при вас я не то что кончить начать не могу. (Пауза) Понимаете? Господин аптекарь судорожный, сделайте одолжение, уйдите из моего сознания, уйдите на пенсию, и освободите место мексиканской кинозвезде - сексбомбе, что разжигала мое воображение в дни моей юности - Кети Хордо.
   Аптекарь (просыпается): А? Кети Хордо... да...
   Мужчина: Вот именно... Помните? Так идите домой и там думайте о Кети, а я тут буду думать о себе и о жене. (Обнимает жену).
   Аптекарь: А? Кети Хордо... да...(его таз начинает судорожно двигаться).
   Мужчина (оставляет жену и возвращается к аптекарю): Нет, нет, не здесь - у себя.
   Женщина: Что там случилось, Вольф?
   Мужчина: Ничего, комар залетел. (Аптекарю, агрессивно) Я очень вас прошу, уйдите отсюда., я очень занят!
   Аптекарь (продолжает движения, ускоряя ритм): Кети... Кети.
   Мужчина: Я вижу, вы от нее большое удовольствие получаете.
   Аптекарь кончает и засыпает.
   Мужчина: Он не только застрял в моем сознании, он еще украл оттуда Кети, и еще наслаждается ею, и остается в кресле, а я тут торчу в действительности, с настоящей женой.
   Старуха из Калькутты
   Человек: Я нахожусь в жутком и совершенно непонятном нервном напряжении. Иногда у меня безо всякой причины бывают приступы страха и мне почему-то кажется , что я иду под руку с какой-то беззубой старухой , иду с ней по улице в Калькутте, и выясняется, что я - ее муж, неизвестно почему. И я так боюсь. И вот она вдруг обнимает меня и просит поцелуя. Ужас. Как я туда попал? Я весь дрожу и потею от ужаса.
   Входит индийская старуха и с ней переводчик. Она чего-то недовольно бормочет по индийски.
   Переводчик: Это индийская старуха Каштрабанка. Она очень расстроена тем, что служит объектом страха других людей в мире. (Старуха недовольным тоном что-то спрашивает). Она спрашивает - с чего бы это ее бояться. Разве она не человек? Разве она не была молодой? Зачем делать из нее ведьму? А?(Старуха сбивчиво, горячо продолжает молоть по своему) . У нее ведь тоже есть страхи.
   Человек: А у нее от чего? Она сама - страх.
   Переводчик переводит старухе. Та отвечает энергично.
   Переводчик: Ей не нравится, когда считают, что у нее нет страхов. У нее страх не от таких глупостей как у вас. Она боится реальных вещей - болезней, одиночества.
   Интенсивность бормотания старухи нарастает
   Она не может заснуть из-за воспоминаний о покойном муже. И сына ее убили. Она не может есть, как надо, у нее выпали зубы, а на протезы у нее нету денег. (Старуха продолжает бормотать все время, пока переводчик говорит.)
   И она боится смерти. Она тоже когда-то была девочкой и боялась ведьм, и она хочет, чтобы пришли папа и мама, взяли ее на ручки и прогнали смерть.
   Переводчик пытается ее успокоить. Она отрицательно кивает и разражается плачем.
   Она очень обижена и возвращается в Калькутту для боли и страданий, для бед и одиночества, для смерти.
   Переводчик и старуха уходят.
   Мужчина: Я нахожусь в жутком и совершенно непонятном нервном напряжении. Я испытываю вину по отношению к этой старухе из Калькутты и ко всем тем, кого не обнял и не поцеловал и с кем под руку не ходил. Теперь я знаю, что наше предназначение в мире - быть женатыми на беззубых старухах, ходить с ними под ручку, а все остальное - лишь приготовления к этому.
   Сладкая месть
   Человек ожидает в коридоре операционной в больнице. Уборщик делает влажную уборку.
   Ожидающий (нервничая): Может вы, в конце концов, уберетесь отсюда со своей
   тряпкой, когда я тут сижу и жду результатов операции моего сына, который в очень тяжелом состоянии.
   Уборщик, застыдившись, уходит. Входит сотрудник больницы.
   Сотрудник (ожидающему): Вы должны знать, господин, что это - (указывает на уборщика) - наш главный хирург профессор Хамилевич, и только он может спасти вашего сына.
   Ожидающий: Так почему же он здесь, а не там?
   Сотрудник: Он имеет обыкновение из скромности лично мыть пол перед операцией,
   чтобы родственники оперируемого унижали его, не зная, кто он, и тогда у него будет повод для сладкой мести. И вот вы на него накричали.
   Ожидающий: Я не знал. Я больше не буду. Я готов извиниться.
   Сотрудник: Поздно.
   Ожидающий: Что я наделал! Профессор, простите! Спасите моего сына!
   Профессор безразлично пожимает плечами, продолжая свое дело.
   Ожидающий: Извините, профессор, умоляю! (Становится на колени). Простите!
   Рыдает, хватается за голову). Спасите моего сына, умоляю! )
   Уборщик (улыбается, довольно потирает руки): Ну, будете теперь знать, как унижать профессора Хамилевича, а?
   Ожидающий (рыдает): Буду! Буду! Только спасите его! Откуда мне было знать, что вы профессор?!
   Уборщик: Это уже ваша проблема. Вы к каждому человеку должны относиться так, как будто это профессор Хамилевич. Может, даже ваш кот - профессор, а вы об этом не знаете.
   Ожидающий: Да, да! Даже кот! А я об этом не знаю! Только спасите его. Я больше не буду! Это никогда не повторится! Я вам клянусь, что теперь я буду жить в соответствии с вашими указаниями и к каждому буду относиться, как будто он...
   Уборщик: Раскаиваетесь?
   Ожидающий: Ой, как я раскаиваюсь! Вы себе даже представить не можете! (Целует ботинок уборщика)
   Уборщик (улыбается, довольно потирает руки): Что, не просто с профессором, а?
   Ожидающий: Не просто, не просто! Извините, профессор, дорогой, уважаемый!
   Уборщик: Нет! Не прощу! Ни за что! И не просите! Не буду оперировать вашего сына! Будете знать, как обращаться с профессором Хамилевичем!
   Ожидающий: О, горе, горе мне! Ошибку совершил я непоправимую, не знаю, что мне делать! Раскаиваюсь я от всей души! Простите! Что же делать мне, скажите, умоляю! (рыдает).
   Уборщик: Весь мир! Весь мир будет знать, как надо обращаться с профессором Хамилевичем! Я вам всем покажу! Вы у меня узнаете!
   Ожидающий (вдруг подскакивает как укушенный, и язвительно передразнивает уборщика): "Я вам всем покажу! Вы у меня узнаете! "
   Уборщик (застывает, пораженный): Что?!
   Ожидающий: Что ты о себе вообразил, идиот? Ты думал, я тебя умолять буду? На коленях ползать? Ты что, не знал, что рано или поздно я встану на ноги и поеду с сыном на операцию в Португалию, а тебя буду ненавидеть вечной ненавистью, хоть бы ты меня умолял. Тьфу на тебя! (уходит).
   Служащий: Ну, так я вам говорил, Хамилевич, что так дело не пойдет. Вы тут уже 20 лет убираете и все время ждете, что кто-нибудь вас оскорбит и потом раскается и вам станет от этого хорошо и каждый раз получается, что вам плюют в лицо и вы продолжаете мыть полы. Вы хоть еще помните, как делать операции?
   Уборщик: А зачем мне это надо? Я лучше буду себе тихо, спокойно убирать. Когда-нибудь, когда-нибудь они все пожалеют, весь мир, все. Все прибегут и будут меня умолять, чтобы я их простил, все станут на колени, будут умолять "Хамилевич, Хамилевич"... и нету Хамилевича. Вот тогда будут знать.
   Большое удивление
   Он: Я сильно удивлюсь, если можно с вами будет встретиться. Вы что делаете на исходе субботы?
   Она: Я уже занята.
   Он: А на следующей?
   Она: Тоже.
   Он: А через две недели?
   Она: Тоже.
   Он: Вы очень заняты, я смотрю.
   Она: Как выясняется.
   Он: А через три недели?
   Она: Я уже договорилась.
   Он: С парнем?
   Она: Как выясняется.
   Он: А через пять недель?
   Она: Уже договорено.
   Он: А через 6?
   Она: То же самое.
   Он: Все время один и тот же?
   Она: Как выясняется.
   Он: А через 7?
   Она: Уже договорилась.
   Он: 8?
   Она: Уже договорилась.
   Он (подмигивает публике): Она со мной никогда не встретится. Попробую удивить ее неожиданностью (к ней): Знаете, можно и в будний день. Что вы делаете в понедельник?
   Она: Я уже назначила встречу и на понедельник.
   Он: А как насчет вторника, среды, четверга, пятницы? (подмигивает публике)
   Она: Все эти дни я занята.
   Он: Это тот же, что в субботу?
   Она: Как выясняется.
   Он: Ну хорошо, а что вы делаетее в понедельник, вторник, среду , четверг, пятницу, воскресенье на следующей неделе и через неделю и через (продолжает перечислять )...
   Она: Я уже договорилась.
   Он:Вы - девушка занятая, как выясняется, а? (Подмигивает публике) Чего мне, спрашивается, не хватает? Есть девушка, есть ухаживание, чувства, страх, слабость, пот, понос, полная неудача - что еще нужно мужчине? (Ей)Я вас спрашивал насчет встречи в августе - сентябре, этого мне на делею хватит, я себя обеспечил на неделю в конце июня материалом для праздников и воспоминаний на целые ночи, так я предлагаю случайно встретиться нам на улице в августе и я вас расспрошу о ваших планах на октябрь-ноябрь. А если я вас не встречу в первую неделю августа, мы это дело отложим на вторую и тогда я вас расспрошу насчет начала декабря, несмотря на то, что декабрь считается плохим месяцем, и я так понял, что вы будете заняты подготовкой к встрече Нового года, так что вряд ли мы с вами сможем встретиться и не только из-за этого вашего парня, так что я лучше подожду до третьей или четвертой недели августа, посмотрим, до свидания, всего хорошего.
   Поспешно удаляется
   Примирение
   Человек, погруженный в мысли, проходит мимо человека, не погруженного в мысли и случайно наступает тому на ногу .
   Погруженный: Извините (идет дальше)
   Не погруженный: Господин! Вы наступили мне на ногу.
   Погруженный: Извините, я очень сожалею.
   Не погруженный: Ладно. Вам сегодня повезло, что я в хорошем настроении, иначе тут бы было весело. Вам сильно повезло. Везучий вы человек. Очень.
   Погруженный: Повезло. (Пожимают друг другу руки).
   Не погруженный: В знак нашего примирения , перенесите меня, пожалуйста, на спине, на ту сторону улицы.
   Погруженный: С удовольствием. (Сажает его на спину, переносит).
   Не погруженный: Спасибо. Вы все-таки оказались неплохим человеком. Спасибо. (Пожимают друг другу руки)
   Погруженный: Может, для закрепления наших отношений купите мне в киоске колу и пачку вафель?
   Не погруженный: Я бы с удовольствием, но мелких нет. Если бы вы были женщиной, я бы просто пригласил вас куда-нибудь на ужин. Жаль, что вы не женщина.
   Погруженный: Жаль, что вы не перышко. Тогда вы бы не реагировали на то, что я на вас наступил и мне было бы легче вас таскать. Может, теперь вы перенесете меня обратно, мне на этой стороне совершенно нечего делать.
   Не погруженный: С удовольствием. (Сажает его на спину, переносит).
   Погруженный: Спасибо.
   Не погруженный: Ну, может теперь я получу колу и вафли?
   Погруженный: Я бы с удовольствием...
   Не погруженный: Но у вас нет мелких.
   Погруженный: О! Если бы вы были женщиной, я бы просто пригласил вас куда-нибудь на ужин. Жаль, что вы не женщина. Жаль, что вы не перышко. Тогда вы бы не реагировали на то, что я на вас наступил и мне было бы легче вас таскать.
   Не погруженный: До свиданья , рад был познакомиться.
   Погруженный: Всего хорошего.
   Пожимают друг другу руки и расходятся.
   Мать и сын
   Старуха корчится от боли. На другом конце сцены мужчина выпивает и смеется.
   Рассказчик: Старуха корчится от боли в Израиле. У нее - в лучшем случае - аппендицит, в худшем - не будем говорить. У нее есть сын, который ее очень любит,
   и сейчас он выпивает в Лос Анджелесе в баре.
   Старуха (корчится от боли): Моше, Моше!
   Рассказчик: А Моше сидит себе в баре и смеется анекдоту, что рассказала ему подружка Линда.
   Мужчина смеется: Линда! Ах, Линда!.
   Рассказчик: Он, дурак, и не знает, что пока он здесь смеется, его любимая мама корчится от боли, неизвестно откуда взявшейся.
   Старуха (корчится от боли): Моше, Моше!
   Мужчина (смеется): Линда! Ах, Линда !
   Рассказчик: Вам должно быть понятно: она кричит :"Моше!", а этот идиот, из -за того, что он далеко, вместо того, чтобы ответить "Мама!" и заплакать, говорит: "Линда" и смеется.
   Мужчина (смеется): Линда! Ах, Линда !
   Рассказчик: Он еще пожалеет о том, что когда его мать корчилась от боли, как порезанный на куски червяк, он сидел и посмеивался в баре в Америке, с какой-то американской прошмандовкой по имени Линда. Ничего, он еще заплачет, когда узнает. Всю свою презренную жизнь ты будешь таскать это на своей совести.
   - Вот, будет он себя проклинать всю оставшуюся жизнь, - в то время как моя любимая мамочка, которая меня родила и вырастила, стонала от ужасных болей, я сам, я - Моше, идиот такой, смеялся идиотским шуткам этой шалавы Миранда, Лимонада, Секунда или как там ее. А моя покойная мамочка - ее-то я как раз хорошо помню, даже, как ее звали, - Хананида.
   Он зароет ее глубоко-глубоко в землю, с выражение муки и отчаяния на лице. Вот тогда-то он узнает, идиот этакий, как смеяться, когда родной мамочке плохо.
   - Но ведь он был далеко, - скажете вы, - как он мог знать, что родной мамочке плохо? Он ведь не пророк. Конечно, если б он знал, так он , конечно прекратил бы хихикать с этой курвой американской, как ее там, Брунгильда, Матильда, хрен ее знает, и он бы сел на первый попавшийся самолет, и побежал бы к любимой мамочке.
   Вот что вы бы сказали, но это только отговорка, потому что человек всегда должен быть готов к самому худшему и поэтому нельзя смеяться, в особенности, если знаешь, что у тебя где-то есть мамочка. Да. В конце концов - из за кого она слегла, как если не из-за него, из -за снедающей сердце заботы о единственном сыночке? А кто же поддерживал его материально, кто оплатил билет до Лос Анджелеса? Так теперь он сидит и смеется! Он совершенно забыл о мамочке. Моше смеется, идиот этакий. Ничего, он еще заплачет. Он еще за все заплатит. Идиот.
   Стоны старухи ослабевают, на ее лице неожиданно появляется улыбка.
   Старуха: Ах, Моше, Моше!
   Она встает, выпрямляется.
   Рассказчик : И что же выясняется? И никакой у нее, не приведи господи, и даже не аппендицит, просто ее немного пучило, и она начала паниковать и уже ей мерещился ангел смерти.
   .Мужчина (его смех неожиданно обрывается, он в ужасе хватается за сердце): Ах, Линда, Линда!
   Рассказчик: И вот, хорошего мальчика Мойшика вдруг хватает суровый инфаркт, и он взывает о помощи к Брунгильде или как ее там, потому что ведь больше там никого нету.
   Мужчина: Линда!
   Мужчина:
   Старуха (со смехом облегчения): Мойше, Мойше.
   Рассказчик:
   Глупая старуха и не подозревает, что пока она тут себе улыбается и зовет своего Мойшика , его дорогого единственного сыночка хватил инфаркт в Лос Анджелесе, а вокруг него - ужас, чужие все, ни одного знакомого, ни одного близкого, и лишь одна девка по имени Лимпа или Гримпа или как там ее, а она, мамочка, просто себе здесь вздыхает, хоть бы что, а у него в это время, страшно подумать, не газы отходят, а душа, душа, ты, намазанная старуха, ты об этом думала? Нет, ты об этом даже не думала, и ты до конца своей жизни не сможешь освободиться от газов, не вспомнив, что когда-то , когда ты мирно позевывала, твой Мойшеле уходил, уходил безвозвратно, одинокий, всеми брошенный, всеми забытый, без мамочки, ой, без дома, рядом с какой-то шлюхой. Какая же ты дура, старуха, и не пытайся прикрыться тем, что у тебя газы должны выйти, не пытайся. В твоем возрасте ты уже вполне могла бы принести себя в жертву родному сыну Мойшеле, иначе зачем же ты его рожала, воспитывала, сука, неужели для того, чтобы ты тут испускала газы, пока твой единственный сыночек погибает в далеком Лос Анжделесе возле какой-то поблядюшки.И вот его уже везут в больницу в Чикаго, извините в Лос Анджелесе.
   Мужчина( чувствует, что боли постепенно оставляют его, он вздыхает с облегчением) Ах, Линда, Линда!
   Рассказчик: Да, старуха, на этот раз тебе повезло, твоему Мойшеле вдруг стало легче. По видимому, он просто напросто перепил пива, или что-то в этом роде, может, это была изжога или гастрит начался, но все прошло, слава Богу.
   Мужчина (облегченно вздыхает) : Ах, Линда, Линда!
   Старуха(облегченно вздыхает) : Ах, Мойше, мой Мойше!
   Рассказчик: Да, на этот раз у них все обошлось, им сильно повезло, идиотам таким, но в следующий раз они уже не отделаются легким испугом, так что вы лучше поберегитесь , ты - со своим смехом, с этой проституткой там, в каком-то сомнительном баре в Лос Анджелосе, и ты, старуха, не очень-то отравляй атмосферу своими газами. Лучше всего, если вы тихо и спокойно будете ждать худшего, а когда оно случится, вам не придется мучиться угрызениями совести, потому что вы будете готовы. Вам не придется мучиться от того, что вы посмеивались в баре или когда излишне выпитое разлилось у вас в желудке. Правда, не думаю, что мои увещания им помогут, ведь все они идиоты, все человечество, занимаются всякой ерундой в то время, когда другие занимаются всякой ерундой, а когда об этом все узнают, они горько сожалеют и раскаиваются, что этим занимались, ведь в то время, когда они это делали, это казалось им чрезвычайно важным, но потом, по сравнению с темит несчастьями , что с ними случились потом, все это выглядит полной глупостью и ерундой, и потом они раскаиваются всю жизнь. Да.
   ***