Страница:
Из сводки ГИБДД от 25 сентября: «Серьёзное дорожно-транспортное происшествие произошло сегодня, 25 сентября, около 13.00 на регулируемом пересечении ул. Монтажников и ул. Ленинградской. Известно, что водитель автомобиля Audi, двигаясь по улице Монтажников к центру города, столкнулся с автомобилем ВАЗ-2106, совершавшим левый поворот с улицы Монтажников на улицу Ленинградская. В результате аварии водитель ВАЗ-2106 получил серьёзные травмы и был госпитализирован с места ДТП. Водитель и пассажир автомобиля Audi травм не получил. По факту аварии проводится расследование».
Даша продемонстрировала Павлу пластиковую папку с дьявольскими расчётами Репникова.
– Неужели ремонт может столько стоить?
– Скажи брату, пусть в следующий раз таранит машину подешевле, – посоветовал Калинин.
– Ты с ума сошёл! Мне и одного раза хватит!
– Если Репников пойдёт в суд, он его выиграет. Андрей поворачивал налево, а он ехал прямо – обычная ситуация. Ну, разве что Репников летел сломя голову на красный.
– Андрей именно это и утверждает.
– Говорит, что не виноват?
– Да.
– Ты ему веришь?
– Я хочу ему верить. Но кто знает, что там было на самом деле. В любом случае, в ГИБДД разбор полётов закончился в пользу Репникова. У него был свидетель, его попутчик, Заевский. А Андрей в тот момент уже лежал на операционном столе.
– Ты не пробовала найти других свидетелей? Не давала объявления по телику?
– Давала. И по телевизору, и в газете. Истратила уйму денег, но никто не отозвался.
– Как плохо… Единственная возможность отвертеться от этого долга – доказать, что виновник аварии – Репа. Где, ты говоришь, всё произошло?
– На перекрёстке у «Купола Радости». Я сейчас нарисую схему, – Даша взяла авторучку и лист бумаги и приступила к созданию эпического полотна. Рисовать она любила и умела.
– Погоди! – гость метнулся в прихожую, где осталась его куртка, и принёс планшетный компьютер. – Лучше посмотрим карту. Что ты, Даша, как из каменного века – ручка, бумажка… Надо пользоваться достижениями научно-технического прогресса!
Дарья изумлённо похлопала глазами: махровый двоечник Калинин обвинял её, вечную отличницу, в технической отсталости.
Что творится!
– Вот на этом перекрёстке всё и произошло, – Даша стукнула пальцем по жёлто-белой карте на экране планшетника. Паша увеличил масштаб. – Андрей поворачивал на Ленинградскую, а Репников мчался по улице Монтажников.
– Знаю это место. Тут торчит «Купол». Здесь – кафе «Магдалина», тут – «Неаполь», там вьетнамский спа-салон.
– Как хорошо ты ориентируешься в городе. Только не говори, что успел побывать и в «Магдалине», и в «Неаполе», и в спа-салоне.
– Да… А не знаешь, есть ли записи с камеры наблюдения?
– На том перекрёстке она не установлена.
– Жаль, Даша, очень жаль, – строго посмотрел Калинин на девушку. Словно это по её вине второстепенный городской перекрёсток не был оборудован камерой наблюдения. – А знаешь, надо потусоваться во всех тех заведениях. Наверняка у них есть внешние камеры – на парковке, над дверью… Вдруг они что-то записали.
– Интересная идея. Я почему-то об этом не подумала…
Их разговор был прерван сигналом айфона – Паша, как Джеймс Бонд, был под завязку экипирован современными устройствами.
– Что?.. И?.. Ну?.. И?.. Зачем?.. Понятно… Хорошо. Постой, а детей ты покормила? Нет?! Ты у меня получишь, – грозно пообещал в трубку Паша и посмотрел на Дарью. – Вот мамаша, а? Детей забыла покормить, чучундра блондинистая! И ведь не в первый раз такое! Я ей устрою!
Даша улыбнулась. Павел бушевал, но не страшно. Было ясно, что ничего ужасного с «блондинистой чучундрой» он не сделает. Наверное, потому что любит. Его пыл угаснет прежде, чем он доберётся до дома.
Даша вдруг позавидовала Пашиной жене – рядом с ней сильный и надёжный мужик. Настолько ответственный, что блондинистой чучундре вполне можно оставаться беззаботной и легкомысленной. Даже если Пашина жена вдруг пренебрежёт материнскими обязанностями, ничего страшного не случится, ведь у детей есть заботливый отец.
«Удивительно, каким он стал, этот термоядерный двоечник!» – подумала Дарья.
– Паш, а ты вообще чем занимаешься?
– По жизни-то? У меня фирмочка. Я тебе завтра расскажу. Сейчас некогда, убегаю.
– Завтра?
– Да. Разве мы не договорились? Поедем на перекрёсток Монтажников и Ленинградской. Обойдём все кафе и конторки, вдруг чего выясним.
Даша не помнила, чтобы они обсуждали планы на завтра, но возражать не стала. Приятно, когда кто-то берёт бразды правления в свои руки. Вернее, в крепкие волосатые лапы. Она устала быть самостоятельной и сильной. Хоть ненадолго возьмёт тайм-аут.
– А эт чё за королевишны? – вдруг остановился Павел, почти уже покинув комнату.
В кресле сидели три Дашины куклы. Вчера они сменили наряды и сейчас были страшно довольны собой – их позы были томными и расслабленными.
– Деловые какие! Это… Блин, слово забыл… Высокомерные!
– Нет, они совсем не высокомерны, просто самодостаточны, – объяснила Дарья.
– В принципе, если б у меня было такое крутое платьице, я б тоже посматривал на всех свысока.
– Это я сама сшила, – с затаённой гордостью произнесла Дарья.
Паша снова её удивил. Он не произнёс фразу, звучавшую в девяноста процентах случаев, когда Даша имела неосторожность обнаружить свою страсть. «Ты до сих пор играешь в куклы?!» – обычно восклицали знакомые.
– Да ну! Я не верю.
– Нет, правда.
– Колечкина, не гони. Это невозможно, – Паша наклонился к куклам, рассматривая их платья. – Бусинки, ленточки, шнурочки… Это ж и под микроскопом не пришьёшь… Ты гений какой-то, Дашка!
«А ты умудрился выбиться в люди, в то время как все тебе пророчили колонию для несовершеннолетних, а потом и тюрьму!» – подумала Даша.
– Борщ был вот такой! – Павел выставил вперёд два больших пальца. – Всё сама не съедай, ладно? Я завтра кастрюльку оближу.
П. Калинин (29, директор компании «Таран»): Йехуууу! Я-то думал, Колечкина в сурьёзную тётеньку превратилась, в солидную химическую мадам, типа профессора или там чего ещё… А она совсем девочка. Куклы у неё…
* * *
Люся и её случайный знакомый просидели в кафе целый час. Разговор не замирал ни на минуту, как выяснилось, им было что сказать друг другу. У Люси блестели глаза, она и волновалась, и радовалась, и замирала от предвкушения чего-то очень приятного.Похоже, Люсе наконец-то повезло и сегодня она вытянула счастливый билет. После миллиона неудач и разочарований ей встретился классный парень. Конечно, они провели в обществе друг друга всего один час и вряд ли стоило строить планы. Но любая девушка способна в две секунды спроектировать совместное будущее с симпатичным незнакомцем, если тот имел неосторожность задержать на ней свой взгляд.
Николай не только радовал глаз невероятной привлекательностью, он к тому же был умён, эрудирован и остроумен. А ещё – свободен! Естественно, у Люси сдуло крышу. Она кокетничала напропалую, была в ударе. Но Коля тоже не отставал. Кажется, их обоих не покидало ощущение полного взаимопонимания, когда один начинает фразу, а другой её тут же заканчивает, когда выясняется, что взгляды на многое полностью совпадают. Они то и дело начинали хохотать, и приступы смеха мешали им доесть бельгийскую вафлю.
Майя (24, официантка): Как так получается? Все симпатичные парни заняты. И кем они заняты? Думаете, неземными красавицами? Вовсе нет! Какими-то отстойными страшными тёлками! Вот и сегодня… Девица – реально не на что посмотреть! Однако мужика отхватила обалденного. Как они это делают, как?!
– Люсь, послушай, а поехали ко мне? – смущаясь, предложил вдруг Коля.
– К тебе… – неуверенно повторила Люся.
– Я понимаю, предложение слишком поспешно… Нет, нет, беру свои слова обратно, ты ничего не слышала! – Коля поднял вверх руки, словно сдаваясь в плен. – Прости, я поторопился. Мы только познакомились, а я уже…
– Что?
– Пристаю с неприличными предложениями, – покаянно вздохнул Коля.
– А поехать к тебе – это неприличное предложение? – улыбнулась Люся.
– Очень неприличное!
– Ты мог бы сказать, что просто приглашаешь на чашку кофе, – подсказала девушка.
Едва Коля предложил поехать к нему, она мысленно заметалась – да или нет, согласиться, отказаться? Ответить на вопрос, допустим ли секс на первом свидании, гораздо сложнее, чем объяснить возникновение Вселенной.
Но едва Коля дал задний ход – Люся испытала дикое разочарование.
Алиса К. (39, психолог): Например, вы готовите лазанью. Или печёте торт. Даже при точном соблюдении рецептуры каждый раз у вас будет получаться немного другое блюдо. А уж если речь идёт о человеческих отношениях – какие могут быть рецепты? Какую бы модель поведения вы ни выбрали, в каждом отдельном случае результат будет уникальным и непредсказуемым! Хочется дать парню прямо на первом свидании? Дерзайте! Возможно, он сочтёт вас шлюхой. Или преподнесёт кольцо с бриллиантом. Гадать бесполезно. Вы не узнаете, пока не попробуете.
– Какой там кофе! – замотал головой Коля. – В нас больше не влезет. Сколько мы тут чашек выпили? Нет, я вовсе не для этого тебя в гости позвал.
– Нет?
– Просто не хочется с тобой расставаться. Ты не представляешь, ведь я уже сто лет не чувствовал себя так хорошо в компании девушки. Всё что-то не то и не так… Какая-то фальшь, искусственность… Я думал, нормальных девчонок уже не осталось. А ты… Ты необыкновенная!
Люся зарделась от комплимента.
– Ты тоже необыкновенный, Коля, – тихо призналась она в ответ.
Пару минут они молча изучали друг друга, с робкой надеждой, с затаённым желанием. Наконец Коля протянул руку через стол и накрыл тёплой ладонью Люсину руку. Этот жест всё и решил.
– Да, – одними губами произнесла Люся. – Поехали.
Через несколько минут они уже ловили такси, а затем, поймав, не стали терять время даром – всю дорогу обнимались и целовались на заднем сиденье.
* * *
Люся успела про себя отметить, что дом у Коли не из престижных: старая панельная пятиэтажка в отдалённом районе…Ничего страшного! Они смогут обменять две непрезентабельных квартиры – её и Колину – на одну хорошую.
Он открыл дверь, и они вошли. Коля бросил спортивную сумку в угол, Люся обернулась, осматриваясь. А тут хороший ремонт!
– Иди ко мне, – Коля притянул девушку к себе и горячо поцеловал – но уже не ласковым и нежным поцелуем, как это было в такси, а неистовым – стукнули зубы и вдруг… он укусил её за язык!
Люся вскрикнула от неожиданности и боли и попыталась оттолкнуть обезумевшего от страсти любовника. Но у неё не получилось. Отработанным движением Коля ловко вывернул ей руку – вероятно, это был какой-то профессиональный приём – а ладонью зажал рот.
Люся возмущённо замычала, вытаращила глаза над прижатой к её лицу ладонью. Вывернутое плечо пронзила острая боль. Коля подхватил девушку и, не обращая внимания на её сопротивление, поволок вглубь квартиры.
Все его действия были отработаны до автоматизма. Швырнув Люсю на кровать, он тут же запрыгнул сверху и, придавив бедняжку своей массой, начал, будто паук, плести паутину из каких-то верёвок.
– Что ты делаешь?! – успела изумлённо крикнуть Люся. – Прекрати, ты с ума сошёл! Я так не хочу!
Дальше она вновь лишилась способности говорить, её рот оказался плотно набит скомканными тряпками, а снаружи Николай приладил шарик-затычку, как в порнофильме.
Всё это походило на страшный сон. Люся мотала головой и мычала, протестуя. Ах, если бы она успела объяснить парню, что вовсе не является поклонницей садомазохистских развлечений! Тогда бы он так себя не вёл. Ей это не нравится, они так не договаривались!
Люся думала, у них впереди – долгая и прекрасная ночь, постепенное и сладостное изучение друг друга, нежность, полёт…
Какая там нежность! Он распял голую Люсю на широкой кровати, примотав её руки к изголовью, а потом вышел из спальни и вернулся с сумкой. Когда Люся увидела, что он из неё достаёт, она затряслась от ужаса. Это был инструментарий законченного психа, урода, привыкшего распалять воображение просмотром порнухи, а теперь решившего реализовать свои самые извращённые фантазии. А Люсе отводилась роль подопытного кролика для удовлетворения его больной страсти.
– Ты мне сразу понравилась, – прошептал он ей на ухо, вновь залезая сверху. – Будешь послушной девочкой, я тебя не изуродую. Договорились? Итак, с чего мы начнём? Посмотри, что у нас тут есть…
Люся замотала головой, из её глаз, широко распахнутых от ужаса и отчаяния, градом катились слёзы…
Глава 5
Когда в пятницу утром Даша не обнаружила Люси в химлаборатории, она особо не удивилась. Подруга часто использовала рабочее время в личных целях – то ей надо к стоматологу, то в банк. А когда ещё работающей девушке решать всякие неотложные вопросы?
Завлаб Лев Дмитриевич (вообще-то его должность называлась гораздо более помпезно: он являлся «руководителем центра инновационных технологий») снисходительно относился к Люсиным отлучкам. Общее дело не страдало: подругу могла прикрыть Дарья. Она всегда оставалась на посту – серьёзная и собранная.
Однако Люсино вольное обращение с производственным графиком всецело искупалось её страстной любовью к работе. Она получала истинное удовольствие от того, чем занималась. Влюбившись в химию уже в школе, Люся никогда не сомневалась в своём профессиональном призвании. Она рьяно проводила химические опыты и с религиозным благоговением замирала над колбой в ожидании результата. Она прыгала и радостно верещала, когда эксперимент заканчивался удачно.
А Дарья оставалась равнодушной, только методично, как робот, выполняла необходимые функции. Она, безусловно, была талантлива. Гены деда-академика и родителей, помешанных на химии, проявлялись во всём. Даша на ходу, не задумываясь, исправляла Люсину ошибку в расчётах. Люся могла час ломать голову, а подруге было достаточно беглого взгляда…
…В одиннадцать утра, когда Лев Дмитриевич в пятый раз поинтересовался, «куда запропастилась наша красавица», а Люсин телефон в сотый раз ответил, что «абонент временно не доступен», Даша начала волноваться. Она знала, что вчера Люся назначила свидание некоему Константину. Чем закончилось эта встреча? А всё ли в порядке?
К тому же Даше не терпелось выложить новость – она хотела рассказать Люсе о невероятных претензиях Репникова. Даша предвкушала праведный гнев и страстное негодование подруги, когда она услышит о пятистах восьмидесяти тысячах рублей.
Данила, «золотой мальчик», сын владельца крупной фармацевтической компании, тихо пожаловался другу, что никак не удалось отвязаться от эскорта, «ты же знаешь, они в меня влюблены, все три». Но девочки, если и были влюблены в Данилу, ловко маскировали это чувство: они, отталкивая друг друга, ворковали над Андреем и преданно заглядывали ему в глаза.
Вся эта суета порядком поднадоела раненому герою. Раньше, безусловно, друзья помогали – их мельтешение отвлекало от постоянной и выматывающей боли. Но сейчас Андрею стало гораздо легче. Прошлой ночью он вдруг проснулся от удивительного и радостного ощущения: понял, что именно сейчас у него ничего не болит. Потом всё началось опять, к утру его снова ломало и корёжило. Однако периоды хорошего самочувствия, почти нирваны, становились чаще и длиннее.
Теперь ему не нужны были посетители, он не хотел, чтобы его тормошили и развлекали. Андрей с удовольствием остался бы один в палате – в тишине, наедине с мыслями.
Почти каждое утро во время обхода он видел Елену Борисовну. Пятиминутная встреча, взгляд, улыбка, несколько методичных и безжалостных или ласковых прикосновений – беглый осмотр пациента… Всё это – жесты, движения – превращалось в огромное богатство, и потом целый день Андрей наслаждался им. Он вновь и вновь прокручивал в памяти сладкие мгновения, заново переживал каждую секунду: вот она, голубоглазая богиня, зачем-то щупает его шею – что там, лимфоузлы? Чудесно! Все лимфоузлы организма – в её полном распоряжении, пусть проверяет сколько угодно! А вот она приложила фонендоскоп к груди, внимательно слушает сердечный ритм. Услышит ли она, о чём стучит его сердце? Оно заходится в восторге – вы необыкновенная, вы прекрасная, вы изумительная!
…Но вокруг опять шум, возня, девчачье хихиканье, разговоры, вопросы… И невозможно заняться собственными мыслями, растаять в сладкой дымке воспоминаний.
– Что-то ты, брат, приуныл! – воскликнул Данила. – Сейчас мы тебя развеселим!
Лучше бы совсем не приходили. Даже сестра, милая Дашка-черепашка, могла бы навещать пореже. Андрею стыдно, что она каждый день после работы мотается к чёрту на рога: сначала едет на маршрутке домой, на это уходит, как минимум, полчаса. Потом мчится в больницу. Устаёт конечно же, похудела, на лице одни глаза остались.
Всё встало с ног на голову. Только-только он принял мужское решение – бросить ненавистный институт, начать зарабатывать деньги, помогать сестре… И сразу же получил кувалдой по башке. Сейчас он более зависим и беспомощен, чем тогда, когда учился в политехе и сидел, свесив ножки, на шее у Даши. Он не только не обеспечил их существование (на что надеялся, устраиваясь в автосервис к Петровичу), но и опутал семью непосильными долгами… Верит ли Даша, что он не виноват в этой аварии? Он не нарушал правил. Ему просто ужасно не повезло.
Чувство вины перед сестрой было настолько велико, что Андрей предпочёл бы сейчас вообще не видеться с Дашей.
А с кем он с удовольствием пообщался бы – так это с медсестрой Полиной Фёдоровной. Потому что её можно вновь и вновь расспрашивать о Елене Борисовне. Он делает это с бесхитростной прямолинейностью, он постоянно пристаёт к медсестре с вопросами…
… – Где красотка? – напоследок поинтересовался Данила. К счастью, он собрался уходить и даже выставил из палаты девчонок.
– Ты о ком?
– Где Ленусик? Твоя вредная врачиха?
Андрей замер, потрясённый до глубины души фамильярностью Данилы. Разве можно безупречную и недосягаемую Снежную Королеву, сотканную из сверкающих снежинок и голубого инея, называть «красоткой», «Ленусиком» и «врачихой»?
Когда Данила впервые столкнулся с Еленой Борисовной в палате Андрея, он тут же «сделал стойку». Юношу безмерно интересовали все без исключения хорошенькие девушки.
– Здрасте-здрасте, – сказал он, беззастенчиво осматривая Елену Борисовну с головы до ног. – Андрюха, братан, а ты тут неплохо устроился! Ух, какие славные девочки здесь работают! Вы кто? Сестричка? Телефончиками обменяемся, а?
Елена Борисовна удивлённо приподняла бровь, усмехнулась и вышла из палаты, не удостоив наглеца ответом.
– Ты кретин, – прошипел Андрей. – Это же мой врач!
– Вау… Да ну! Слишком молодая.
– Я тебе говорю! Она хирург. Это она мне операцию делала.
– Шутишь! Хочешь сказать, она и мединститут уже закончила?
– Естественно!
– Да ладно. Я не верю. И скальпелем орудует?
– И скальпелем, и электропилой. Если понадобится, может за две секунды вскрыть грудную клетку.
– Бли-и-ин! – восхитился Данила. – Куда она смылась? Я хочу ещё раз на неё посмотреть.
…Вот и сейчас, вспомнив о Елене Борисовне, шустрый юноша не проявил ни капли почтительности.
– Вообще, могла бы заглядывать к тебе почаще! – сказал он.
Эта идея вызвала одобрение друга. Тот оживился.
– Да, – кивнул Данила. – Чего она себе думает? Ты после тяжёлой операции… Сидеть должна день и ночь у твоей кроватки, караулить. А вдруг у тебя тромб оторвётся? Или начнётся некроз? Или ещё что?
– Она ко мне иногда ночью заглядывает. Когда дежурит, – поделился Андрей, и его глаза тут же заволокло мечтательной дымкой.
– Ух ты, классно! – обрадовался Данила. – Вот это я понимаю. А во что она одета?
– В смысле?
– Кружевное боди, чулочки?
– Ты точно идиот! – возмутился Андрей. – В то же, что и днём. Униформа зелёная или белый халат.
– Да ладно, не кипятись, я же пошутил, – загоготал Данила. – А она про меня не спрашивала?
– С чего бы она о тебе спрашивала?
– Мне кажется, я ей понравился. Когда мы с ней сталкиваемся у тебя или в коридоре, она так жарко на меня посматривает!
– Ты серьёзно?
– Угу. Ты же знаешь, девочки ко мне неравнодушны.
– Да, наверное. Только я себе даже и представить не могу, чтобы Елена Борисовна на кого-то жарко посматривала.
– М-да… Она, конечно, штучка. Высокомерная, неприступная… Ну, я побежал?
– Вали, – отпустил Андрей. – Завтра-послезавтра не приходите.
– Почему?
– Санитарная обработка, – вдохновенно сорвал Андрей. – Тотальная стерилизация помещений.
– Смотри, чтобы и тебя заодно не стерилизовали! – заржал Данила.
– В общем, не приходите. Всё равно не будут пускать.
– Хорошо, что ты предупредил. А то мы бы припёрлись и поцеловали закрытую дверь.
– Всё именно так и произошло бы. Вот, я тебе сообщил.
– Спасибо, дружище.
– Где ты пропадаешь?! – возмутилась Дарья. – Телефон не отвечает, я уж и не знаю, что думать.
– Заболела.
– А-а… – Даша тут же раскаялась, что наехала на подругу. – Ты бы хоть позвонила.
– Таблетки выпила и уснула.
– Бедная… Тебе так плохо?
– Очень.
– Ангина? Грипп?
– Угу. Типа того.
– Или просто вирусная инфекция?
– Да, наверное, – Люся отвечала чуть слышно.
– Я приеду после работы.
– Не надо. Тебе же к Андрею в больницу.
– Я сначала в больницу, потом к тебе.
– Да ладно, брось.
– Привезу чудесный супчик и «ёжиков». Утром приготовила, – тоном суетливой мамаши-курицы произнесла Дарья.
– Пусть Андрей ест, – прошептала Люся. – Мне ничего не надо.
– Ты моя бедная! Видно, тебе совсем кранты.
– Совсем. Не приезжай. Я, наверное, заразная. Если я тебя заражу, как ты будешь навещать Андрея?
– Ой… – испугалась Даша. – Конечно, мне нельзя болеть. Предпочитаю оставаться здоровой. Но и тебя бросать на произвол судьбы не хочу! Надо же, как ты расклеилась. Слушай, а вчерашнее свидание… Оно состоялось? Константин пришёл?
– Нет.
– Или ты сама не пошла?
– Он не пришёл. Даш, мне говорить больно.
– Всё, не буду приставать. Мне точно не приезжать?
– Точно.
– А лекарства? Может быть, я привезу чего-нибудь?
– У меня всё есть. Я запасливая.
– Ты не обманываешь?
– Кольцова, да отстань же ты от меня, дай поболеть спокойно! – не выдержала Люся. – Я сейчас выпью ещё одну таблетку и буду спать. И не вздумай приезжать и звонить! Я выключу телефон.
– Всё, извини, извини, я тебя замучила вопросами. До понедельника-то поправишься?
– Обязательно! Если ты дашь мне возможность спокойно поболеть!
– Выздоравливай. Как полегчает, позвони мне.
– Договорились.
– Но, может быть, я всё-таки заскочу тебя проведать?
– Я тебя умоляю! Хватит приставать!
– Всё, уже отстала, красавица моя инфекционная! Выздоравливай поскорее!
– Пообещай, что не приедешь. И завтра тоже не вздумай.
– А в воскресенье?
– В воскресенье созвонимся.
Даша нажала отбой и некоторое время сидела, прижав телефон к груди и задумчиво рассматривая штатив с закреплённой колбой. Какой странный диалог! Никогда раньше из Люси не приходилось вытягивать слова клещами, она отличалась патологической разговорчивостью.
По коротким и односложным ответам подруги Даша сделала вывод о тяжести заболевания: раз уж Люся не в силах говорить, значит, ей пришёл конец.
Даша и не подозревала, насколько она близка к истине!
– А я уже тут! – радостно объявил Паша, выпрыгивая из машины. – Привет!
– Привет.
– Поехали?
– Куда?
– Как куда?! Колечкина, ты меня это… пугаешь!
– Почему?
– Помнится, в школе ты отличалась невероятной памятью. Но с той поры, похоже, капитально сдала.
– Да, наверное, у меня уже склероз, – улыбнулась Даша. Она почему-то очень обрадовалась, увидев Калинина. И сразу удивилась этой реакции. – Напомни, куда я должна с тобой ехать?
– Мы хотели обойти все кафешки и конторки на том перекрёстке, где долбанулся твой брат.
– Разве мы на сегодня договаривались?
– Угу. Залазь в машину.
Дарья пожала плечами и забралась на переднее сиденье. Ей не часто приходилось ездить на джипе, брат возил её на «жигулях». И хотя машина Андрея – благодаря его усилиям и техническому таланту – постепенно превратилась в нечто среднее между космическим кораблём и болидом агента 007, разница с джипом всё-таки была громадной.
– Но сначала мне надо домой, – строго предупредила Даша.
– Без проблем!
– А потом – в больницу.
– Замётано! – похоже, Пашу было трудно смутить. Он твёрдо решил истратить вечер на одноклассницу и готов колесить по городу, занимаясь исключительно её делами.
Завлаб Лев Дмитриевич (вообще-то его должность называлась гораздо более помпезно: он являлся «руководителем центра инновационных технологий») снисходительно относился к Люсиным отлучкам. Общее дело не страдало: подругу могла прикрыть Дарья. Она всегда оставалась на посту – серьёзная и собранная.
Однако Люсино вольное обращение с производственным графиком всецело искупалось её страстной любовью к работе. Она получала истинное удовольствие от того, чем занималась. Влюбившись в химию уже в школе, Люся никогда не сомневалась в своём профессиональном призвании. Она рьяно проводила химические опыты и с религиозным благоговением замирала над колбой в ожидании результата. Она прыгала и радостно верещала, когда эксперимент заканчивался удачно.
А Дарья оставалась равнодушной, только методично, как робот, выполняла необходимые функции. Она, безусловно, была талантлива. Гены деда-академика и родителей, помешанных на химии, проявлялись во всём. Даша на ходу, не задумываясь, исправляла Люсину ошибку в расчётах. Люся могла час ломать голову, а подруге было достаточно беглого взгляда…
…В одиннадцать утра, когда Лев Дмитриевич в пятый раз поинтересовался, «куда запропастилась наша красавица», а Люсин телефон в сотый раз ответил, что «абонент временно не доступен», Даша начала волноваться. Она знала, что вчера Люся назначила свидание некоему Константину. Чем закончилось эта встреча? А всё ли в порядке?
К тому же Даше не терпелось выложить новость – она хотела рассказать Люсе о невероятных претензиях Репникова. Даша предвкушала праведный гнев и страстное негодование подруги, когда она услышит о пятистах восьмидесяти тысячах рублей.
* * *
Данила и группа поддержки (три студентки химфака) после занятий снова тусовались в больнице у Андрея. Но на этот раз вели себя скромно, не шумели.Данила, «золотой мальчик», сын владельца крупной фармацевтической компании, тихо пожаловался другу, что никак не удалось отвязаться от эскорта, «ты же знаешь, они в меня влюблены, все три». Но девочки, если и были влюблены в Данилу, ловко маскировали это чувство: они, отталкивая друг друга, ворковали над Андреем и преданно заглядывали ему в глаза.
Вся эта суета порядком поднадоела раненому герою. Раньше, безусловно, друзья помогали – их мельтешение отвлекало от постоянной и выматывающей боли. Но сейчас Андрею стало гораздо легче. Прошлой ночью он вдруг проснулся от удивительного и радостного ощущения: понял, что именно сейчас у него ничего не болит. Потом всё началось опять, к утру его снова ломало и корёжило. Однако периоды хорошего самочувствия, почти нирваны, становились чаще и длиннее.
Теперь ему не нужны были посетители, он не хотел, чтобы его тормошили и развлекали. Андрей с удовольствием остался бы один в палате – в тишине, наедине с мыслями.
Почти каждое утро во время обхода он видел Елену Борисовну. Пятиминутная встреча, взгляд, улыбка, несколько методичных и безжалостных или ласковых прикосновений – беглый осмотр пациента… Всё это – жесты, движения – превращалось в огромное богатство, и потом целый день Андрей наслаждался им. Он вновь и вновь прокручивал в памяти сладкие мгновения, заново переживал каждую секунду: вот она, голубоглазая богиня, зачем-то щупает его шею – что там, лимфоузлы? Чудесно! Все лимфоузлы организма – в её полном распоряжении, пусть проверяет сколько угодно! А вот она приложила фонендоскоп к груди, внимательно слушает сердечный ритм. Услышит ли она, о чём стучит его сердце? Оно заходится в восторге – вы необыкновенная, вы прекрасная, вы изумительная!
…Но вокруг опять шум, возня, девчачье хихиканье, разговоры, вопросы… И невозможно заняться собственными мыслями, растаять в сладкой дымке воспоминаний.
– Что-то ты, брат, приуныл! – воскликнул Данила. – Сейчас мы тебя развеселим!
Лучше бы совсем не приходили. Даже сестра, милая Дашка-черепашка, могла бы навещать пореже. Андрею стыдно, что она каждый день после работы мотается к чёрту на рога: сначала едет на маршрутке домой, на это уходит, как минимум, полчаса. Потом мчится в больницу. Устаёт конечно же, похудела, на лице одни глаза остались.
Всё встало с ног на голову. Только-только он принял мужское решение – бросить ненавистный институт, начать зарабатывать деньги, помогать сестре… И сразу же получил кувалдой по башке. Сейчас он более зависим и беспомощен, чем тогда, когда учился в политехе и сидел, свесив ножки, на шее у Даши. Он не только не обеспечил их существование (на что надеялся, устраиваясь в автосервис к Петровичу), но и опутал семью непосильными долгами… Верит ли Даша, что он не виноват в этой аварии? Он не нарушал правил. Ему просто ужасно не повезло.
Чувство вины перед сестрой было настолько велико, что Андрей предпочёл бы сейчас вообще не видеться с Дашей.
А с кем он с удовольствием пообщался бы – так это с медсестрой Полиной Фёдоровной. Потому что её можно вновь и вновь расспрашивать о Елене Борисовне. Он делает это с бесхитростной прямолинейностью, он постоянно пристаёт к медсестре с вопросами…
… – Где красотка? – напоследок поинтересовался Данила. К счастью, он собрался уходить и даже выставил из палаты девчонок.
– Ты о ком?
– Где Ленусик? Твоя вредная врачиха?
Андрей замер, потрясённый до глубины души фамильярностью Данилы. Разве можно безупречную и недосягаемую Снежную Королеву, сотканную из сверкающих снежинок и голубого инея, называть «красоткой», «Ленусиком» и «врачихой»?
Когда Данила впервые столкнулся с Еленой Борисовной в палате Андрея, он тут же «сделал стойку». Юношу безмерно интересовали все без исключения хорошенькие девушки.
– Здрасте-здрасте, – сказал он, беззастенчиво осматривая Елену Борисовну с головы до ног. – Андрюха, братан, а ты тут неплохо устроился! Ух, какие славные девочки здесь работают! Вы кто? Сестричка? Телефончиками обменяемся, а?
Елена Борисовна удивлённо приподняла бровь, усмехнулась и вышла из палаты, не удостоив наглеца ответом.
– Ты кретин, – прошипел Андрей. – Это же мой врач!
– Вау… Да ну! Слишком молодая.
– Я тебе говорю! Она хирург. Это она мне операцию делала.
– Шутишь! Хочешь сказать, она и мединститут уже закончила?
– Естественно!
– Да ладно. Я не верю. И скальпелем орудует?
– И скальпелем, и электропилой. Если понадобится, может за две секунды вскрыть грудную клетку.
– Бли-и-ин! – восхитился Данила. – Куда она смылась? Я хочу ещё раз на неё посмотреть.
…Вот и сейчас, вспомнив о Елене Борисовне, шустрый юноша не проявил ни капли почтительности.
– Вообще, могла бы заглядывать к тебе почаще! – сказал он.
Эта идея вызвала одобрение друга. Тот оживился.
– Да, – кивнул Данила. – Чего она себе думает? Ты после тяжёлой операции… Сидеть должна день и ночь у твоей кроватки, караулить. А вдруг у тебя тромб оторвётся? Или начнётся некроз? Или ещё что?
– Она ко мне иногда ночью заглядывает. Когда дежурит, – поделился Андрей, и его глаза тут же заволокло мечтательной дымкой.
– Ух ты, классно! – обрадовался Данила. – Вот это я понимаю. А во что она одета?
– В смысле?
– Кружевное боди, чулочки?
– Ты точно идиот! – возмутился Андрей. – В то же, что и днём. Униформа зелёная или белый халат.
– Да ладно, не кипятись, я же пошутил, – загоготал Данила. – А она про меня не спрашивала?
– С чего бы она о тебе спрашивала?
– Мне кажется, я ей понравился. Когда мы с ней сталкиваемся у тебя или в коридоре, она так жарко на меня посматривает!
– Ты серьёзно?
– Угу. Ты же знаешь, девочки ко мне неравнодушны.
– Да, наверное. Только я себе даже и представить не могу, чтобы Елена Борисовна на кого-то жарко посматривала.
– М-да… Она, конечно, штучка. Высокомерная, неприступная… Ну, я побежал?
– Вали, – отпустил Андрей. – Завтра-послезавтра не приходите.
– Почему?
– Санитарная обработка, – вдохновенно сорвал Андрей. – Тотальная стерилизация помещений.
– Смотри, чтобы и тебя заодно не стерилизовали! – заржал Данила.
– В общем, не приходите. Всё равно не будут пускать.
– Хорошо, что ты предупредил. А то мы бы припёрлись и поцеловали закрытую дверь.
– Всё именно так и произошло бы. Вот, я тебе сообщил.
– Спасибо, дружище.
* * *
В конце концов, Люся взяла трубку. Её голос звучал, как из могилы.– Где ты пропадаешь?! – возмутилась Дарья. – Телефон не отвечает, я уж и не знаю, что думать.
– Заболела.
– А-а… – Даша тут же раскаялась, что наехала на подругу. – Ты бы хоть позвонила.
– Таблетки выпила и уснула.
– Бедная… Тебе так плохо?
– Очень.
– Ангина? Грипп?
– Угу. Типа того.
– Или просто вирусная инфекция?
– Да, наверное, – Люся отвечала чуть слышно.
– Я приеду после работы.
– Не надо. Тебе же к Андрею в больницу.
– Я сначала в больницу, потом к тебе.
– Да ладно, брось.
– Привезу чудесный супчик и «ёжиков». Утром приготовила, – тоном суетливой мамаши-курицы произнесла Дарья.
– Пусть Андрей ест, – прошептала Люся. – Мне ничего не надо.
– Ты моя бедная! Видно, тебе совсем кранты.
– Совсем. Не приезжай. Я, наверное, заразная. Если я тебя заражу, как ты будешь навещать Андрея?
– Ой… – испугалась Даша. – Конечно, мне нельзя болеть. Предпочитаю оставаться здоровой. Но и тебя бросать на произвол судьбы не хочу! Надо же, как ты расклеилась. Слушай, а вчерашнее свидание… Оно состоялось? Константин пришёл?
– Нет.
– Или ты сама не пошла?
– Он не пришёл. Даш, мне говорить больно.
– Всё, не буду приставать. Мне точно не приезжать?
– Точно.
– А лекарства? Может быть, я привезу чего-нибудь?
– У меня всё есть. Я запасливая.
– Ты не обманываешь?
– Кольцова, да отстань же ты от меня, дай поболеть спокойно! – не выдержала Люся. – Я сейчас выпью ещё одну таблетку и буду спать. И не вздумай приезжать и звонить! Я выключу телефон.
– Всё, извини, извини, я тебя замучила вопросами. До понедельника-то поправишься?
– Обязательно! Если ты дашь мне возможность спокойно поболеть!
– Выздоравливай. Как полегчает, позвони мне.
– Договорились.
– Но, может быть, я всё-таки заскочу тебя проведать?
– Я тебя умоляю! Хватит приставать!
– Всё, уже отстала, красавица моя инфекционная! Выздоравливай поскорее!
– Пообещай, что не приедешь. И завтра тоже не вздумай.
– А в воскресенье?
– В воскресенье созвонимся.
Даша нажала отбой и некоторое время сидела, прижав телефон к груди и задумчиво рассматривая штатив с закреплённой колбой. Какой странный диалог! Никогда раньше из Люси не приходилось вытягивать слова клещами, она отличалась патологической разговорчивостью.
По коротким и односложным ответам подруги Даша сделала вывод о тяжести заболевания: раз уж Люся не в силах говорить, значит, ей пришёл конец.
Даша и не подозревала, насколько она близка к истине!
* * *
В пяти метрах от проходной компании «Полинэкс» красовался белый внедорожник – сверкал абсолютно чистыми боками, так, словно не было на дороге осенних луж. Дарья удивилась, увидев транспортное средство Паши Калинина. Каким образом сюда занесло её одноклассника?– А я уже тут! – радостно объявил Паша, выпрыгивая из машины. – Привет!
– Привет.
– Поехали?
– Куда?
– Как куда?! Колечкина, ты меня это… пугаешь!
– Почему?
– Помнится, в школе ты отличалась невероятной памятью. Но с той поры, похоже, капитально сдала.
– Да, наверное, у меня уже склероз, – улыбнулась Даша. Она почему-то очень обрадовалась, увидев Калинина. И сразу удивилась этой реакции. – Напомни, куда я должна с тобой ехать?
– Мы хотели обойти все кафешки и конторки на том перекрёстке, где долбанулся твой брат.
– Разве мы на сегодня договаривались?
– Угу. Залазь в машину.
Дарья пожала плечами и забралась на переднее сиденье. Ей не часто приходилось ездить на джипе, брат возил её на «жигулях». И хотя машина Андрея – благодаря его усилиям и техническому таланту – постепенно превратилась в нечто среднее между космическим кораблём и болидом агента 007, разница с джипом всё-таки была громадной.
– Но сначала мне надо домой, – строго предупредила Даша.
– Без проблем!
– А потом – в больницу.
– Замётано! – похоже, Пашу было трудно смутить. Он твёрдо решил истратить вечер на одноклассницу и готов колесить по городу, занимаясь исключительно её делами.