И они ушли, оживленно строя планы.
Никто, кроме лакея, убиравшего со стола, не заметил, что непрошеный гость, твердивший, что умирает с голоду, к еде не притронулся.
Гостиница была удобная, как и заявляли неприветливые люди в особняке. Умывшись, Кристиан зевнул. Он открыл дверь и выставил наружу сапоги, чтобы хозяин их почистил, потом закрыл дверь и приставил к ней стул. Подошел к окну, закрыл ставни и поставил на подоконник стеклянный бокал на случай, если кто-нибудь попытается открыть ставни – бокал упадет на пол и разобьется.
Он оглядел комнату и остался доволен. Без сюртука, только в бриджах и носках, он подошел к креслу у кровати, сел и, сунув руку под рубашку, достал маленький пистолет, прикрепленный на ремне под мышкой. Положил его на стол, затем наклонился и вытащил из носка на правой ноге кожаные ножны, вытряхнул из них нож, внимательно осмотрел его, засунул обратно и положил рядом с пистолетом.
Наконец он сел, взял со стола стакан виски, поднес его к губам, но рука так дрожала, что янтарная жидкость расплескалась. Он осторожно поставил стакан на место.
– Эге, приятель, – прошептал он, – так не годится. – Положив голову на спинку кресла, он закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Один, другой, третий... Затем приподнял руку и посмотрел на нее.
Рука была твердой как камень. Он снова поднял стакан – поверхность жидкости осталась ровной, как застывший пруд.
– Так-то лучше, – пробормотал он. – Тихая, как смерть. И ты был бы таким же, узнай он, зачем ты заявился. – Он поднес стакан к губам, сделал глоток и поморщился, когда виски обожгло горло. – Хорошо! Никаких волнений. Только цель впереди. На том стоим. Никому не верить, даже себе самому, и идти вперед. И перестать разговаривать с собой, как чокнутая старуха, – добавил он и улыбнулся.
Он зевнул, взял со стола пистолет и нож, встал, убавил в лампе свет, но не погасил, оставил теплиться маленький огонек. Затем он сунул под подушку пистолет, нож положил под правую руку, не раздеваясь, лег, закрыл глаза и заснул.
Глава 2
Глава 3
Никто, кроме лакея, убиравшего со стола, не заметил, что непрошеный гость, твердивший, что умирает с голоду, к еде не притронулся.
Гостиница была удобная, как и заявляли неприветливые люди в особняке. Умывшись, Кристиан зевнул. Он открыл дверь и выставил наружу сапоги, чтобы хозяин их почистил, потом закрыл дверь и приставил к ней стул. Подошел к окну, закрыл ставни и поставил на подоконник стеклянный бокал на случай, если кто-нибудь попытается открыть ставни – бокал упадет на пол и разобьется.
Он оглядел комнату и остался доволен. Без сюртука, только в бриджах и носках, он подошел к креслу у кровати, сел и, сунув руку под рубашку, достал маленький пистолет, прикрепленный на ремне под мышкой. Положил его на стол, затем наклонился и вытащил из носка на правой ноге кожаные ножны, вытряхнул из них нож, внимательно осмотрел его, засунул обратно и положил рядом с пистолетом.
Наконец он сел, взял со стола стакан виски, поднес его к губам, но рука так дрожала, что янтарная жидкость расплескалась. Он осторожно поставил стакан на место.
– Эге, приятель, – прошептал он, – так не годится. – Положив голову на спинку кресла, он закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Один, другой, третий... Затем приподнял руку и посмотрел на нее.
Рука была твердой как камень. Он снова поднял стакан – поверхность жидкости осталась ровной, как застывший пруд.
– Так-то лучше, – пробормотал он. – Тихая, как смерть. И ты был бы таким же, узнай он, зачем ты заявился. – Он поднес стакан к губам, сделал глоток и поморщился, когда виски обожгло горло. – Хорошо! Никаких волнений. Только цель впереди. На том стоим. Никому не верить, даже себе самому, и идти вперед. И перестать разговаривать с собой, как чокнутая старуха, – добавил он и улыбнулся.
Он зевнул, взял со стола пистолет и нож, встал, убавил в лампе свет, но не погасил, оставил теплиться маленький огонек. Затем он сунул под подушку пистолет, нож положил под правую руку, не раздеваясь, лег, закрыл глаза и заснул.
Глава 2
– Конечно, я волнуюсь, – сказала Джулиана. Она выглянула в окно кареты, не увидела ничего, кроме темноты, и передернула плечами. – Признаюсь, мне даже страшно.
– Вам, мисс? – изумилась горничная.
– Знаешь, у меня было не так много приключений, а согласиться на визит к людям, которых почти не знаешь, – это приключение. – Она покусывала кончики перчаток. – Было бы легче, если бы я знала, зачем меня пригласили. Прошло столько лет, с чего бы это кузине Софи понадобилось мое общество? Мы не переписывались, хотя я ее, конечно, помню. Разве ее забудешь?
– Очень красивая девушка, – согласилась горничная. – Но с вами ей не сравниться, мисс.
Ее госпожа усмехнулась.
– Тебя не ударила молния, Анни? Лояльность – одно, а слепота – другое. Софи – такая красотка, каких я не видывала, вся в кудряшках и улыбках. И очаровательна, никогда худого слова не скажет. Помню их дом. Боже мой! Против него дом сквайра Хоббса – ничто! Не притворяйся, ты расхваливала его соседям еще несколько недель после того, как мы вернулись. Ты говорила: «Как дворец». Но дело в том... – Она поморщилась, распробовав вкус перчатки, и сложила руки на коленях. – Хотя нас замечательно принимали, и мы с мамой послали письмо с благодарностью, ответа так и не получили. А теперь вдруг они приглашают меня пожить у них месяц! Это неспроста. Сколько я ни думала, придумать ничего не смогла. Наверно, потому и поехала. Уж очень люблю загадки.
Она улыбнулась, вспомнив слова матери.
– Нечего извиняться за то, что ты воспользуешься таким прекрасным случаем, – сказала мать. – Пообщаешься с интересными людьми, повеселишься.
– Хочешь сказать, что там я встречу интересного джентльмена?
– Ну да, – призналась мать. – Ведь здесь мы ничем не можем тебе помочь. Ты знаешь, мы не бедствуем, ферма дает хороший доход, но приличного общества здесь нет. Садоводство да папины лошади – вот и все развлечения. Мы из хорошей семьи, но у нас нет связей или хотя бы высокопоставленных родственников. И хотя мы стараемся обеспечить тебя всем необходимым, ты все еще не нашла парня, который бы тебя привлекал, а тебе уже двадцать два. В округе бывают балы и вечеринки, но тебе не понравился ни один парень. А откуда взять других?
Джулиана со смешком сказала:
– Можно устроить турнир за право получить мою руку.
– Такое решение меня устроило бы, – произнесла мать. – Родители должны знать, что у их детей есть выбор. У нас нет средств отправить тебя в Лондон, где ты могла бы выбрать достойного тебя мужчину. И дело даже не в деньгах. Мы не можем просто послать тебя на бал по подписке или в общественный маскарад – нужно представить тебя джентльменам более высокого класса. А что в этом смысле может быть лучше дома кузена Уайли? Недалеко от Лондона, ухоженный, у них там масса развлечений. Да что говорить, они в прекрасных отношениях с соседом, графом Эгремонтом! Но Эгремонт умер, а это значит, что титул и имение отойдут другому. Какое имение, Боже мой! О нем пишут в каждом справочнике по округу. Ты придешь в восторг, когда его увидишь. Возможно, ты познакомишься с новым графом, и, если он пригласит тебя на вечеринку, кто знает, какие ты сможешь завести знакомства! О, Джулиана, почему не воспользоваться шансом познакомиться с новыми людьми? Мыс отцом тебя любим и были бы счастливы всегда жить с тобой, но у тебя должен быть шанс создать свою семью. Вот если бы Джонатан был жив...
Джулиана накрыла руки матери и прервала разговор, обычно заканчивавшийся слезами. Пять лет – не так уж много для матери, которая оплакивает своего единственного сына, и сестры, которая его обожала.
Тогда-то Джулиана и решила принять неожиданное приглашение от дальней родственницы.
Она пожалела об этом, как только мать осушила слезы. Жить в незнакомой семье – это ужасно. Гордость ее была уязвлена, поскольку в приглашении было написано: «шанс улучшить положение дорогой Джулианы». Она не нищенка и не крестьянка. И не уродина, и не дура, она просто не замужем.
Но в тот момент, глядя на мать, она всей душой желала ее утешить. И тут ее осенило: она выйдет замуж, зять заменит сына, а со временем появится внук.
И зять, и внук должны быть похожи на Джонатана. Наверное, такого парня нетрудно найти. Она знала многих друзей Джонатана, счастливых, раскованных, дерзких, не склонных к размышлению молодых людей, они постоянно шутили, смеялись. Джонатан не был тупицей. Но он больше любил верховую езду, чем чтение. В поисках приключений пошел служить в армию, отправился на войну, но вместо веселья нашел там тишину и вечный покой.
Но сейчас нет войны. Джулиана найдет хорошего доброго парня, выйдет за него замуж, и матери будет о ком заботиться, у папы появится компаньон по рыбалке и скачкам, а у самой Джулианы – друг, который принесет в ее жизнь солнечный свет.
Она не сможет это выполнить, если будет сидеть на месте. Смерть Джонатана не прошла для нее бесследно. Ей было семнадцать, когда погиб брат, и она долго пребывала в скорби. Они с матерью перестали бывать в обществе. За это время Джулиана сильно изменилась, стала тихой, печальной. Она повзрослела, и местные парни ее совершенно не интересовали.
Когда-то она втайне была влюблена в нескольких веселых приятелей брата, но они все ушли на войну и либо погибли, либо женились. Подруги повыходили замуж и говорили только о мужьях и детях. Новенькие редко появлялись в их деревне, так что подруг у нее тоже не осталось. Но если она поедет к кузине Софи...
– Ну что ж, – обратилась Джулиана к горничной, когда карета подкатила к дому кузины. – Не знаю, зачем меня пригласили, Анни, но постараюсь с пользой провести здесь время. Месяц в роскошном особняке – да я просто счастливица!
А про себя подумала, что месяц пролетит незаметно, а если ей здесь не понравится, она вернется домой еще раньше. В душе Джулиана надеялась, что ей повезет, и молилась, чтобы судьба послала ей веселого юношу, которого она сможет назвать своим мужем и которого примут родители.
Джулиана посмотрела в окно; темнота превратила его в черное зеркало, она погляделась в него и поправила выбившуюся прядь.
– Вы выглядите как картинка, – заявила горничная.
– Спасибо, – поблагодарила Джулиана. Но это ее не волновало. Она не обольщалась, хотя знала, что нравится мужчинам. Ведь она похожа на Джонатана. Отец с гордостью говорил, что они – как два пони, чистокровные, лощеные, необузданные, с густой коричневой копной волос и карими глазами, которые на солнце отливают золотом.
Как и у брата, у нее были брови вразлет. Цвет лица нежный, носик прямой, губки пухлые, волосы вьющиеся, для англичанки, по ее мнению, она выглядела слишком живой и сильной. Джулиана знала, что сейчас в моде женщины более худые, что бы там ни говорили мужчины, когда думали, что их никто не слышит. Просто ей нужно найти парня, которому нравятся именно такие формы, как у нее. И сейчас у нее появился шанс.
– Жаль, что ничего не видно, – пробурчала она. – Постой! Там впереди свет? У нас под колесами гравий! Карета замедлила ход! Мы на подъездной дорожке!
– Приехали, мисс! – возбужденно произнесла горничная.
Джулиана вздохнула. Затаив дыхание, вышла из кареты и снова вздохнула, когда вошла в вестибюль и Софи бросилась ей навстречу. На ней было модное платье розового цвета с темно-розовой шалью, волосы распущены.
– Боже мой! – воскликнула Джулиана. – Ты стала еще красивее!
Софи зарделась от удовольствия и рассмеялась.
– Насколько я помню, вы с братом всегда были очень прямолинейны. Ох, извини. Прими мои соболезнования.
Джулиана наклонила голову и поблагодарила. Она не нашлась, что сказать. Ведь после смерти брата прошло уже пять лет.
– А вот моя мама, – сказала Софи, – и папа.
Джулиана сделала реверанс. Она отметила, что мать и дочь похожи, а сквайр совсем не изменился, только волосы поредели.
– А это, – с гордостью сказала Софи и придвинулась к широкоплечему джентльмену, – мой жених Хэммонд Сэвидж.
Джулиана подняла голову. В письме ничего не говорилось о женихе. Именно о таком мужчине мечтала Джулиана, но, по ее мнению, он совершенно не подходил Софи. Среднего роста, с квадратными плечами, соломенными волосами и открытым, честным лицом. Глаза ясные. Одет элегантно, но охотничий костюм, пожалуй, подошел бы ему больше, чем фрак.
Он поклонился:
– Мисс Лоуэлл.
Софи заметила мгновенное удивление Джулианы и с вызовом добавила:
– Хэм – наследник Эгремонта. Он будет новым графом, но, пока не вступил во владение имением и титулом, живет у нас.
– Знаешь, Софи... – начал жених.
– Действительно, Софи, – прервала ее мать, – разве так встречают кузину после долгой дороги? Ей надо отдохнуть и поесть. У вас еще будет время побеседовать. Должно быть, вы измучились, дорогая. – Она взяла Джулиану под локоток и повела к лестнице. – В каком состоянии дороги? В Эпплгейте все еще строят дом? Какая досада! Это ваша семейная карета? Очень умно, по крайней мере, в Торрансе кучер не заставил вас выйти и пешком тащиться в гору, как делают кучера дилижансов. Ваши родители очень заботливы. Надеюсь, они здоровы? Мы позаботимся о кучере и лошадях и принесем ваши сумки. Пойдемте, я покажу вам вашу комнату.
Джулиана не произносила ни слова, потому что хозяйка болтала без умолку. Ей захотелось повернуться и бегом бежать обратно в карету. Зачем бы она сюда ни приехала, она поняла, что все будет гораздо сложнее, чем она себе представляла.
Комната Джулианы была великолепна; желтые обои делали ее солнечной, так что даже ночью она не казалась темной. Большая кровать с пологом из тонких золотых занавесок, мерцающих в свете камина. В такой кровати чувствуешь себя как жемчужина в раковине, сонно подумала Джулиана, засыпая.
Она поела, переоделась в ночную рубашку. Горничная спала наверху. Джулиана чувствовала заботу, но ей было не по себе.
– Кузина, ты спишь? – послышался тихий голос.
До чего же идиотский вопрос, подумала Джулиана и отругала себя за недобрую мысль. Но на такой вопрос нельзя ответить «да».
– Нет. Заходи. – Она выбралась из кровати и пошла навстречу кузине. – Я рада компании, – искренне сказала она. – Комната чудесная, но на новом месте чувствуешь себя неуютно.
На Софи был прелестный белый халат.
– Я так и знала, – проворковала она. – Ты же еще не собираешься спать?
Кузина так задает вопросы, что отвечать можно только утвердительно, с насмешкой подумала Джулиана. Но она была рада приходу Софи. Может, кузина объяснит, с какой целью пригласили Джулиану, и тогда можно будет спокойно уснуть.
Софи уселась у огня, подоткнула полы халата, тряхнула головой, рассыпав золотые кудри, и усмехнулась, глядя на кузину.
Она и правда прелестна, подумала Джулиана, усаживаясь рядом.
– Ой, какая ты хорошенькая! – сказала Софи. – Какой симпатичный голубой халатик. Он очень идет к твоим волосам. Волосы у тебя просто роскошные – густые, темные. Ты вообще очень красивая. Хорошо, что мой Хэммонд – верный рыцарь. Не беспокойся, очень скоро мы подыщем тебе молодого человека.
Джулиана улыбнулась, но еще больше встревожилась. Голубой халат был стар как мир, а волосы не шли ни в какое сравнение с золотыми локонами кузины. Что же до Хэммонда, то он даже не посмотрел в сторону Джулианы.
– Спасибо, – сказала она и умолкла в ожидании, когда Софи скажет, зачем пришла.
– И что ты о нем думаешь? – спросила Софи. – О моем женихе, моем дорогом Хэммонде.
– По-моему, очень милый молодой человек, – промолвила Джулиана. – Вы давно помолвлены?
– Давно. Он приехал сюда в сентябре, а в декабре было оглашение. – Софи широко раскрыла глаза, у нее был такой вид, будто она сейчас захлопнет рукой рот, чтобы вовремя остановиться. – А вы не знали? Я была уверена, что мы послали твоим родителям объявление. А в «Таймсе» не читали?
– Мы нерегулярно ее получаем, – спокойно ответила Джулиана, оскорбленная до глубины души. Ее не сочли нужным известить, как же, она даже не просматривает светскую колонку в «Таймсе».
– Ну да ладно, это не важно. – Софи пожала плечами. – Мы обязательно пригласим тебя на свадьбу.
– Не сомневаюсь, – сказала Джулиана, однако не поверила ей. – Послушай, Софи, – начала она и замолкла. Пока она не узнает, зачем ее неожиданно попросили приехать, она не сможет уснуть. И она решила говорить напрямик. – Софи, пожалуй, мне следовало спросить об этом в письме, прежде чем приезжать. Но мама обрадовалась, что ты обо мне вспомнила, что представишь обществу, а мне хотелось в это верить. Так было до того, как я узнала о твоей помолвке. Но теперь я не вижу смысла во всем этом. Мы не виделись пять лет, у тебя есть жених и наверняка куча друзей. Зачем ты меня пригласила?
Софи заморгала. Потом хихикнула.
– Оп-ля! Какая ты прямолинейная! Такой я тебя и помню.
Джулиана засмеялась:
– Ничего ты не помнишь. Я тогда прожила у вас всего неделю. Ты мне очень понравилась, и кажется, я тебе тоже, но оставим это. Я хочу, чтобы ты сказала мне правду.
Софи была ошарашена, а Джулиана разочарована. Приключение казалось все менее увлекательным и вообще подозрительным. Видимо, завтра она отправится домой.
Мама, конечно, будет разочарована. Но не все потеряно. Выйти замуж за подходящего парня, хотя бы ради того, чтобы утешить родителей, совсем неплохая идея, и не следует от нее сразу отказываться. В конце концов, они могут съездить в Лондон. Заплатить там, кому надо, чтобы ее представили. Может, найдутся дальние родственники, которых можно выкурить из норы?
Софи перестала улыбаться, взглянула на кузину и пожала плечами.
– Хорошо. С тобой хотела поговорить мама, но может быть, даже лучше, что это сделаю я. Мы не собираемся причинять тебе вреда, совсем наоборот. Мы с тобой неплохо проведем время. Жаль, что мы почти не знаем друг друга, но лучше поздно, чем никогда. Хоть я и помолвлена, но не намерена сидеть дома за шитьем. Мы можем ходить на вечеринки, вращаться в свете. И после моей свадьбы хорошо бы тебе подружиться с графиней, – лукаво произнесла она и, помедлив, продолжила: – Говоря о графстве... дело в том... – Она подняла на Джулиану голубые глаза, и в них уже не было прежнего легкомыслия. – Помнишь мальчика по имени Кристиан Сэвидж?
– Кристиан Сэвидж? – удивилась Джулиана. – Конечно! Такой скандал не даст о нем забыть.
– Ты хорошо его помнишь? Узнаешь, если снова увидишь?
– Боже мой! – восхитилась Джулиана. – Кристиан Сэвидж! Сколько лет я его не вспоминала. Он был лучшим другом моего брата до того, как мы оттуда уехали. Представь наше потрясение, когда мы услышали о том, что сделали он и его отец. Очень странное дело. Брат был уверен, что это ошибка. Он готов был вскочить на коня и мчаться в Лондон, чтобы поговорить с Кристианом и устроить ему побег, потому что был уверен, что это заговор. Но он и сам был еще мал, и, хотя шумел и скандалил, отец его не пустил. Тогда он, взяв кое-какие вещи, убежал, надеясь добраться до Лондона. Отец нашел его на остановке дилижанса и притащил домой. Вскоре после этого Джонатан уехал в школу. Он написал Кристиану, когда узнал, что тот находится в тюрьме Ньюгейт, но потом их связь оборвалась. Во всяком случае, я больше о нем не слышала.
– Значит, ты его узнаешь? – снова спросила Софи.
– Кристиан Сэвидж, – задумчиво произнесла Джулиана. – Высокий, очень красивый, голубоглазый. – Она посмотрела в глаза кузине. – Но, Софи, я тогда была совсем маленькой, возможно, он мне просто казался высоким. А красивым я могла считать его потому, что он был добр ко мне, по крайней мере, не издевался, как остальные приятели брата. Джонатан всегда меня защищал... – Воспоминания навеяли на нее грусть, – Я не могу сказать, узнаю ли его, Софи. А почему ты спрашиваешь?
И Софи ей рассказала.
– Вам, мисс? – изумилась горничная.
– Знаешь, у меня было не так много приключений, а согласиться на визит к людям, которых почти не знаешь, – это приключение. – Она покусывала кончики перчаток. – Было бы легче, если бы я знала, зачем меня пригласили. Прошло столько лет, с чего бы это кузине Софи понадобилось мое общество? Мы не переписывались, хотя я ее, конечно, помню. Разве ее забудешь?
– Очень красивая девушка, – согласилась горничная. – Но с вами ей не сравниться, мисс.
Ее госпожа усмехнулась.
– Тебя не ударила молния, Анни? Лояльность – одно, а слепота – другое. Софи – такая красотка, каких я не видывала, вся в кудряшках и улыбках. И очаровательна, никогда худого слова не скажет. Помню их дом. Боже мой! Против него дом сквайра Хоббса – ничто! Не притворяйся, ты расхваливала его соседям еще несколько недель после того, как мы вернулись. Ты говорила: «Как дворец». Но дело в том... – Она поморщилась, распробовав вкус перчатки, и сложила руки на коленях. – Хотя нас замечательно принимали, и мы с мамой послали письмо с благодарностью, ответа так и не получили. А теперь вдруг они приглашают меня пожить у них месяц! Это неспроста. Сколько я ни думала, придумать ничего не смогла. Наверно, потому и поехала. Уж очень люблю загадки.
Она улыбнулась, вспомнив слова матери.
– Нечего извиняться за то, что ты воспользуешься таким прекрасным случаем, – сказала мать. – Пообщаешься с интересными людьми, повеселишься.
– Хочешь сказать, что там я встречу интересного джентльмена?
– Ну да, – призналась мать. – Ведь здесь мы ничем не можем тебе помочь. Ты знаешь, мы не бедствуем, ферма дает хороший доход, но приличного общества здесь нет. Садоводство да папины лошади – вот и все развлечения. Мы из хорошей семьи, но у нас нет связей или хотя бы высокопоставленных родственников. И хотя мы стараемся обеспечить тебя всем необходимым, ты все еще не нашла парня, который бы тебя привлекал, а тебе уже двадцать два. В округе бывают балы и вечеринки, но тебе не понравился ни один парень. А откуда взять других?
Джулиана со смешком сказала:
– Можно устроить турнир за право получить мою руку.
– Такое решение меня устроило бы, – произнесла мать. – Родители должны знать, что у их детей есть выбор. У нас нет средств отправить тебя в Лондон, где ты могла бы выбрать достойного тебя мужчину. И дело даже не в деньгах. Мы не можем просто послать тебя на бал по подписке или в общественный маскарад – нужно представить тебя джентльменам более высокого класса. А что в этом смысле может быть лучше дома кузена Уайли? Недалеко от Лондона, ухоженный, у них там масса развлечений. Да что говорить, они в прекрасных отношениях с соседом, графом Эгремонтом! Но Эгремонт умер, а это значит, что титул и имение отойдут другому. Какое имение, Боже мой! О нем пишут в каждом справочнике по округу. Ты придешь в восторг, когда его увидишь. Возможно, ты познакомишься с новым графом, и, если он пригласит тебя на вечеринку, кто знает, какие ты сможешь завести знакомства! О, Джулиана, почему не воспользоваться шансом познакомиться с новыми людьми? Мыс отцом тебя любим и были бы счастливы всегда жить с тобой, но у тебя должен быть шанс создать свою семью. Вот если бы Джонатан был жив...
Джулиана накрыла руки матери и прервала разговор, обычно заканчивавшийся слезами. Пять лет – не так уж много для матери, которая оплакивает своего единственного сына, и сестры, которая его обожала.
Тогда-то Джулиана и решила принять неожиданное приглашение от дальней родственницы.
Она пожалела об этом, как только мать осушила слезы. Жить в незнакомой семье – это ужасно. Гордость ее была уязвлена, поскольку в приглашении было написано: «шанс улучшить положение дорогой Джулианы». Она не нищенка и не крестьянка. И не уродина, и не дура, она просто не замужем.
Но в тот момент, глядя на мать, она всей душой желала ее утешить. И тут ее осенило: она выйдет замуж, зять заменит сына, а со временем появится внук.
И зять, и внук должны быть похожи на Джонатана. Наверное, такого парня нетрудно найти. Она знала многих друзей Джонатана, счастливых, раскованных, дерзких, не склонных к размышлению молодых людей, они постоянно шутили, смеялись. Джонатан не был тупицей. Но он больше любил верховую езду, чем чтение. В поисках приключений пошел служить в армию, отправился на войну, но вместо веселья нашел там тишину и вечный покой.
Но сейчас нет войны. Джулиана найдет хорошего доброго парня, выйдет за него замуж, и матери будет о ком заботиться, у папы появится компаньон по рыбалке и скачкам, а у самой Джулианы – друг, который принесет в ее жизнь солнечный свет.
Она не сможет это выполнить, если будет сидеть на месте. Смерть Джонатана не прошла для нее бесследно. Ей было семнадцать, когда погиб брат, и она долго пребывала в скорби. Они с матерью перестали бывать в обществе. За это время Джулиана сильно изменилась, стала тихой, печальной. Она повзрослела, и местные парни ее совершенно не интересовали.
Когда-то она втайне была влюблена в нескольких веселых приятелей брата, но они все ушли на войну и либо погибли, либо женились. Подруги повыходили замуж и говорили только о мужьях и детях. Новенькие редко появлялись в их деревне, так что подруг у нее тоже не осталось. Но если она поедет к кузине Софи...
– Ну что ж, – обратилась Джулиана к горничной, когда карета подкатила к дому кузины. – Не знаю, зачем меня пригласили, Анни, но постараюсь с пользой провести здесь время. Месяц в роскошном особняке – да я просто счастливица!
А про себя подумала, что месяц пролетит незаметно, а если ей здесь не понравится, она вернется домой еще раньше. В душе Джулиана надеялась, что ей повезет, и молилась, чтобы судьба послала ей веселого юношу, которого она сможет назвать своим мужем и которого примут родители.
Джулиана посмотрела в окно; темнота превратила его в черное зеркало, она погляделась в него и поправила выбившуюся прядь.
– Вы выглядите как картинка, – заявила горничная.
– Спасибо, – поблагодарила Джулиана. Но это ее не волновало. Она не обольщалась, хотя знала, что нравится мужчинам. Ведь она похожа на Джонатана. Отец с гордостью говорил, что они – как два пони, чистокровные, лощеные, необузданные, с густой коричневой копной волос и карими глазами, которые на солнце отливают золотом.
Как и у брата, у нее были брови вразлет. Цвет лица нежный, носик прямой, губки пухлые, волосы вьющиеся, для англичанки, по ее мнению, она выглядела слишком живой и сильной. Джулиана знала, что сейчас в моде женщины более худые, что бы там ни говорили мужчины, когда думали, что их никто не слышит. Просто ей нужно найти парня, которому нравятся именно такие формы, как у нее. И сейчас у нее появился шанс.
– Жаль, что ничего не видно, – пробурчала она. – Постой! Там впереди свет? У нас под колесами гравий! Карета замедлила ход! Мы на подъездной дорожке!
– Приехали, мисс! – возбужденно произнесла горничная.
Джулиана вздохнула. Затаив дыхание, вышла из кареты и снова вздохнула, когда вошла в вестибюль и Софи бросилась ей навстречу. На ней было модное платье розового цвета с темно-розовой шалью, волосы распущены.
– Боже мой! – воскликнула Джулиана. – Ты стала еще красивее!
Софи зарделась от удовольствия и рассмеялась.
– Насколько я помню, вы с братом всегда были очень прямолинейны. Ох, извини. Прими мои соболезнования.
Джулиана наклонила голову и поблагодарила. Она не нашлась, что сказать. Ведь после смерти брата прошло уже пять лет.
– А вот моя мама, – сказала Софи, – и папа.
Джулиана сделала реверанс. Она отметила, что мать и дочь похожи, а сквайр совсем не изменился, только волосы поредели.
– А это, – с гордостью сказала Софи и придвинулась к широкоплечему джентльмену, – мой жених Хэммонд Сэвидж.
Джулиана подняла голову. В письме ничего не говорилось о женихе. Именно о таком мужчине мечтала Джулиана, но, по ее мнению, он совершенно не подходил Софи. Среднего роста, с квадратными плечами, соломенными волосами и открытым, честным лицом. Глаза ясные. Одет элегантно, но охотничий костюм, пожалуй, подошел бы ему больше, чем фрак.
Он поклонился:
– Мисс Лоуэлл.
Софи заметила мгновенное удивление Джулианы и с вызовом добавила:
– Хэм – наследник Эгремонта. Он будет новым графом, но, пока не вступил во владение имением и титулом, живет у нас.
– Знаешь, Софи... – начал жених.
– Действительно, Софи, – прервала ее мать, – разве так встречают кузину после долгой дороги? Ей надо отдохнуть и поесть. У вас еще будет время побеседовать. Должно быть, вы измучились, дорогая. – Она взяла Джулиану под локоток и повела к лестнице. – В каком состоянии дороги? В Эпплгейте все еще строят дом? Какая досада! Это ваша семейная карета? Очень умно, по крайней мере, в Торрансе кучер не заставил вас выйти и пешком тащиться в гору, как делают кучера дилижансов. Ваши родители очень заботливы. Надеюсь, они здоровы? Мы позаботимся о кучере и лошадях и принесем ваши сумки. Пойдемте, я покажу вам вашу комнату.
Джулиана не произносила ни слова, потому что хозяйка болтала без умолку. Ей захотелось повернуться и бегом бежать обратно в карету. Зачем бы она сюда ни приехала, она поняла, что все будет гораздо сложнее, чем она себе представляла.
Комната Джулианы была великолепна; желтые обои делали ее солнечной, так что даже ночью она не казалась темной. Большая кровать с пологом из тонких золотых занавесок, мерцающих в свете камина. В такой кровати чувствуешь себя как жемчужина в раковине, сонно подумала Джулиана, засыпая.
Она поела, переоделась в ночную рубашку. Горничная спала наверху. Джулиана чувствовала заботу, но ей было не по себе.
– Кузина, ты спишь? – послышался тихий голос.
До чего же идиотский вопрос, подумала Джулиана и отругала себя за недобрую мысль. Но на такой вопрос нельзя ответить «да».
– Нет. Заходи. – Она выбралась из кровати и пошла навстречу кузине. – Я рада компании, – искренне сказала она. – Комната чудесная, но на новом месте чувствуешь себя неуютно.
На Софи был прелестный белый халат.
– Я так и знала, – проворковала она. – Ты же еще не собираешься спать?
Кузина так задает вопросы, что отвечать можно только утвердительно, с насмешкой подумала Джулиана. Но она была рада приходу Софи. Может, кузина объяснит, с какой целью пригласили Джулиану, и тогда можно будет спокойно уснуть.
Софи уселась у огня, подоткнула полы халата, тряхнула головой, рассыпав золотые кудри, и усмехнулась, глядя на кузину.
Она и правда прелестна, подумала Джулиана, усаживаясь рядом.
– Ой, какая ты хорошенькая! – сказала Софи. – Какой симпатичный голубой халатик. Он очень идет к твоим волосам. Волосы у тебя просто роскошные – густые, темные. Ты вообще очень красивая. Хорошо, что мой Хэммонд – верный рыцарь. Не беспокойся, очень скоро мы подыщем тебе молодого человека.
Джулиана улыбнулась, но еще больше встревожилась. Голубой халат был стар как мир, а волосы не шли ни в какое сравнение с золотыми локонами кузины. Что же до Хэммонда, то он даже не посмотрел в сторону Джулианы.
– Спасибо, – сказала она и умолкла в ожидании, когда Софи скажет, зачем пришла.
– И что ты о нем думаешь? – спросила Софи. – О моем женихе, моем дорогом Хэммонде.
– По-моему, очень милый молодой человек, – промолвила Джулиана. – Вы давно помолвлены?
– Давно. Он приехал сюда в сентябре, а в декабре было оглашение. – Софи широко раскрыла глаза, у нее был такой вид, будто она сейчас захлопнет рукой рот, чтобы вовремя остановиться. – А вы не знали? Я была уверена, что мы послали твоим родителям объявление. А в «Таймсе» не читали?
– Мы нерегулярно ее получаем, – спокойно ответила Джулиана, оскорбленная до глубины души. Ее не сочли нужным известить, как же, она даже не просматривает светскую колонку в «Таймсе».
– Ну да ладно, это не важно. – Софи пожала плечами. – Мы обязательно пригласим тебя на свадьбу.
– Не сомневаюсь, – сказала Джулиана, однако не поверила ей. – Послушай, Софи, – начала она и замолкла. Пока она не узнает, зачем ее неожиданно попросили приехать, она не сможет уснуть. И она решила говорить напрямик. – Софи, пожалуй, мне следовало спросить об этом в письме, прежде чем приезжать. Но мама обрадовалась, что ты обо мне вспомнила, что представишь обществу, а мне хотелось в это верить. Так было до того, как я узнала о твоей помолвке. Но теперь я не вижу смысла во всем этом. Мы не виделись пять лет, у тебя есть жених и наверняка куча друзей. Зачем ты меня пригласила?
Софи заморгала. Потом хихикнула.
– Оп-ля! Какая ты прямолинейная! Такой я тебя и помню.
Джулиана засмеялась:
– Ничего ты не помнишь. Я тогда прожила у вас всего неделю. Ты мне очень понравилась, и кажется, я тебе тоже, но оставим это. Я хочу, чтобы ты сказала мне правду.
Софи была ошарашена, а Джулиана разочарована. Приключение казалось все менее увлекательным и вообще подозрительным. Видимо, завтра она отправится домой.
Мама, конечно, будет разочарована. Но не все потеряно. Выйти замуж за подходящего парня, хотя бы ради того, чтобы утешить родителей, совсем неплохая идея, и не следует от нее сразу отказываться. В конце концов, они могут съездить в Лондон. Заплатить там, кому надо, чтобы ее представили. Может, найдутся дальние родственники, которых можно выкурить из норы?
Софи перестала улыбаться, взглянула на кузину и пожала плечами.
– Хорошо. С тобой хотела поговорить мама, но может быть, даже лучше, что это сделаю я. Мы не собираемся причинять тебе вреда, совсем наоборот. Мы с тобой неплохо проведем время. Жаль, что мы почти не знаем друг друга, но лучше поздно, чем никогда. Хоть я и помолвлена, но не намерена сидеть дома за шитьем. Мы можем ходить на вечеринки, вращаться в свете. И после моей свадьбы хорошо бы тебе подружиться с графиней, – лукаво произнесла она и, помедлив, продолжила: – Говоря о графстве... дело в том... – Она подняла на Джулиану голубые глаза, и в них уже не было прежнего легкомыслия. – Помнишь мальчика по имени Кристиан Сэвидж?
– Кристиан Сэвидж? – удивилась Джулиана. – Конечно! Такой скандал не даст о нем забыть.
– Ты хорошо его помнишь? Узнаешь, если снова увидишь?
– Боже мой! – восхитилась Джулиана. – Кристиан Сэвидж! Сколько лет я его не вспоминала. Он был лучшим другом моего брата до того, как мы оттуда уехали. Представь наше потрясение, когда мы услышали о том, что сделали он и его отец. Очень странное дело. Брат был уверен, что это ошибка. Он готов был вскочить на коня и мчаться в Лондон, чтобы поговорить с Кристианом и устроить ему побег, потому что был уверен, что это заговор. Но он и сам был еще мал, и, хотя шумел и скандалил, отец его не пустил. Тогда он, взяв кое-какие вещи, убежал, надеясь добраться до Лондона. Отец нашел его на остановке дилижанса и притащил домой. Вскоре после этого Джонатан уехал в школу. Он написал Кристиану, когда узнал, что тот находится в тюрьме Ньюгейт, но потом их связь оборвалась. Во всяком случае, я больше о нем не слышала.
– Значит, ты его узнаешь? – снова спросила Софи.
– Кристиан Сэвидж, – задумчиво произнесла Джулиана. – Высокий, очень красивый, голубоглазый. – Она посмотрела в глаза кузине. – Но, Софи, я тогда была совсем маленькой, возможно, он мне просто казался высоким. А красивым я могла считать его потому, что он был добр ко мне, по крайней мере, не издевался, как остальные приятели брата. Джонатан всегда меня защищал... – Воспоминания навеяли на нее грусть, – Я не могу сказать, узнаю ли его, Софи. А почему ты спрашиваешь?
И Софи ей рассказала.
Глава 3
– Я собираюсь замуж за Хэммонда и хочу стать графиней и хозяйкой Эгремонта, – закончила Софи свой рассказ. Кузина, широко раскрыв глаза, смотрела на нее, – Да и кто не хотел бы? Графство размером с небольшую страну. Так сказал Хэммонд, когда в первый раз осмотрел имение. – Софи, хихикнула. – После того как он унаследует графство, он собирается переделать особняк согласно моим пожеланиям, вот почему он туда не переехал. Мы уже нашли архитекторов, ландшафтных дизайнеров. И в последнюю минуту приезжает этот человек и заявляет, что имение принадлежит ему. Это несправедливо. Может быть, он преступник. – Она понизила голос почти до шепота: – Папа говорит, что, возможно, это простое совпадение. Наследники Эгремонта один за другим умирали после получения наследства – и все от несчастных случаев. Разве не подозрительно? Да, Кристиан Сэвидж с отцом были на другом краю земли, но кто знает, как далеко тянутся руки преступной общины? Больше я ничего не скажу, потому что Хэммонду это не нравится. Он добрый, он всему верит. Хорошо, что папа уговорил его пожить у нас, пока он занимается получением наследства. – Она улыбнулась. – Папа нанял шпиков, частных сыщиков, кучу адвокатов. Мы с мамой думали, кто еще может помочь, и вспомнили про тебя! Не сердись. – Софи похлопала Джулиану по коленке. – Ведь мы не сделали тебе ничего плохого.
Джулиана разозлилась. Оказывается, ее пригласили в качестве заслонной лошади на охоте. Правда оказалась болезненной, зато в ней был смысл.
– Ты можешь посадить меня на первый же дилижанс и отправить домой, Софи. Прошло слишком много лет. Я изменилась, он изменился, вряд ли я смогу вам помочь.
– Ты будешь жить здесь месяц, даже если бы не знала его от сотворения мира, – сказала Софи, вставая. – Будем развлекаться, потому что нам хорошо было вместе пять лет назад, ведь так? И кто знает, может, память у тебя лучше, чем ты думаешь. Так что не тревожься, ложись спать, завтра у нас много дел. – С этими словами Софи вышла.
Прошел час, но Джулиана не ложилась спать. Она была задета за живое. Завтра же она уедет отсюда.
Но уезжать не хотелось. До чего же она наивна! Вообразила, будто они соскучились по ней. Знай она, зачем ее приглашают, ни за что бы не поехала. Все равно поехала бы. Из любопытства. Оно и сейчас не дает ей покоя.
Кристиан Сэвидж. Джулиана боялась, что воспоминания причинят ей боль, но время лечит, и сейчас она с радостью вспоминала прошлое. Это было хорошее время: долгими летними днями она играла на лугу, собирала цветы, а мальчики запускали змея. Или же она ловила банкой мальков, пока брат с приятелями пытались выудить толстого озерного окуня. Или изображала прекрасную даму, а сорванцы устраивали в ее честь дуэль на палках.
Она вспомнила золотую осень, как часами скакала на своем пони, стараясь не отставать от мальчишек. Иногда они углублялись в лес и собирали орехи. Если шел дождь, она лежала возле камина, слушала, как они мечтают вслух, или следила за игрой в шашки; иногда, если она хорошо себя вела, ее брали поиграть в шарады или джекстро, нечто вроде бирюлек.
Еще она вспомнила, как плакала, когда мама не отпускала ее с мальчишками или отрывала от игры, отправляя на урок, где ее учили быть леди. А ей хотелось быть похожей на мальчишек.
Ей разрешали играть с ними, потому что они о ней заботились. Читали ей, рассказывали сказки – чтобы проверить, поверит она или нет, щекотали ее или смешили, глядя, как она хохочет.
Кристиан Сэвидж очень дружил с Джонатаном, но они были совсем разные. Кристиан более спокойный, любил отпустить рыбку с крючка и смотреть, как она уплывает. Он на память цитировал особенно интересные места из книги, а на следующий день приносил ее, чтобы показать, что он прав. Он всегда предупреждал Джонатана об опасности. Чего только они не вытворяли – у Кристиана было богатое воображение.
Она вдруг вспомнила, как он учил ее пользоваться удочкой. Руки у него тонкие, исцарапанные, красные от холода, но ловкие и терпеливые. Голубые глаза светились весельем и дразнили. Мама говорила, что глаза у Кристиана слишком красивые для мальчика. Волосы густые, светлее, чем у Джонатана.
Когда они получили в наследство ферму и уехали, Джонатан очень скучал по своему другу, придумывал, как бы пригласить Кристиана к себе, но тут пришло ужасное известие.
Отец Кристиана украл серебряную табакерку у клиента, со счетами которого работал. А Кристиан в тот день был с ним и украл серебряный подсвечник.
Вещи нашли – ростовщик их предал, обоих посадили в Ньюгейт. Обоим грозила виселица. Кристиану было всего десять лет, но мальчиков, начиная с семи лет, вешали и за меньшие провинности, отца и сына часто вешали на одной веревке. Однако Сэвиджам, как дальним родственникам графа Эгремонта, смертный приговор заменили высылкой. Сначала они томились в тюрьме, а потом их изгнали из Англии.
И после всего этого Кристиан вернулся? Живой и здоровый? И хочет, чтобы его именовали графом Эгремонтом? Это даже не смешно.
Он избежал войн, сражений, ранений. Останься он в Англии, он мог бы пойти на войну с Джонатаном и умереть вместе с ним. Но вместо этого он с триумфом возвращается! Джулиана закрыла лицо руками. Непрошеная, недостойная мысль мелькнула в голове: где справедливость? Почему преступник Кристиан жив, а герой Джонатан мертв?
Джулиана подняла голову. Она должна встретиться с человеком, заявляющим, что он тот мальчик, которого она знала. Если он действительно Кристиан Сэвидж, это будет как бы воскрешением Джонатана, той его небольшой части, которую не унесла смерть.
Она поджала губы. А что, если этот парень – самозванец, который ворошит прошлое и растравляет старые раны, чтобы набить себе карманы, как это, говорят, сделал Кристиан много лет назад?
Тогда она повесила бы его своими руками.
За завтраком Софи сказала:
– Сегодня мы тебе покажем чудеса Эгремонта. – Они вместе с Хэммондом и сквайром сидели в залитой солнцем столовой. Мать вставала не раньше полудня. – Поедем верхом, когда высохнет роса, чтобы не промочить ноги, там придется ходить пешком.
– Говорят, как-то летом в Эгремонте жила королева Елизавета и потом приезжала туда дважды, – сказал сквайр, размахивая огрызком тоста. – Но здесь всегда жили с шиком. Здесь были владения викингов, а до того – римский форт. Его построили на еще более старом кургане. Особняк стоит на возвышенности и смотрит на долину. Все пользовались этим местом, потому что у него защищенная позиция.
– По-моему, не очень, раз она перешла от викингов к римлянам и всем прочим, – засмеялась Софи. – Но нам об этом не придется беспокоиться, – с улыбкой обратилась она к Хэммонду. – На нас никто не нападет.
– Только с судебным предписанием и свидетельством о рождении, – тихо произнес он.
– Я их пока не видел, – отрезал сквайр. – Если они существуют, их посмотрят мои адвокаты. Мы все досконально проверим, мой мальчик. – Он встал. – Мне надо идти. Я встречаюсь с тем парнем с Боу-стрит, он приехал из Лондона и скоро будет здесь. Я бы хотел, чтобы ты тоже с ним поговорил. Может, зайдешь ко мне в кабинет перед отъездом в Эгремонт?
– Конечно. – Хэммонд поднялся.
– Сиди, сиди, мой мальчик, заканчивай завтрак. Позже увидимся.
Он ушел, и Хэммонд снова сел. Вид у него был расстроенный.
Джулиана разозлилась. Оказывается, ее пригласили в качестве заслонной лошади на охоте. Правда оказалась болезненной, зато в ней был смысл.
– Ты можешь посадить меня на первый же дилижанс и отправить домой, Софи. Прошло слишком много лет. Я изменилась, он изменился, вряд ли я смогу вам помочь.
– Ты будешь жить здесь месяц, даже если бы не знала его от сотворения мира, – сказала Софи, вставая. – Будем развлекаться, потому что нам хорошо было вместе пять лет назад, ведь так? И кто знает, может, память у тебя лучше, чем ты думаешь. Так что не тревожься, ложись спать, завтра у нас много дел. – С этими словами Софи вышла.
Прошел час, но Джулиана не ложилась спать. Она была задета за живое. Завтра же она уедет отсюда.
Но уезжать не хотелось. До чего же она наивна! Вообразила, будто они соскучились по ней. Знай она, зачем ее приглашают, ни за что бы не поехала. Все равно поехала бы. Из любопытства. Оно и сейчас не дает ей покоя.
Кристиан Сэвидж. Джулиана боялась, что воспоминания причинят ей боль, но время лечит, и сейчас она с радостью вспоминала прошлое. Это было хорошее время: долгими летними днями она играла на лугу, собирала цветы, а мальчики запускали змея. Или же она ловила банкой мальков, пока брат с приятелями пытались выудить толстого озерного окуня. Или изображала прекрасную даму, а сорванцы устраивали в ее честь дуэль на палках.
Она вспомнила золотую осень, как часами скакала на своем пони, стараясь не отставать от мальчишек. Иногда они углублялись в лес и собирали орехи. Если шел дождь, она лежала возле камина, слушала, как они мечтают вслух, или следила за игрой в шашки; иногда, если она хорошо себя вела, ее брали поиграть в шарады или джекстро, нечто вроде бирюлек.
Еще она вспомнила, как плакала, когда мама не отпускала ее с мальчишками или отрывала от игры, отправляя на урок, где ее учили быть леди. А ей хотелось быть похожей на мальчишек.
Ей разрешали играть с ними, потому что они о ней заботились. Читали ей, рассказывали сказки – чтобы проверить, поверит она или нет, щекотали ее или смешили, глядя, как она хохочет.
Кристиан Сэвидж очень дружил с Джонатаном, но они были совсем разные. Кристиан более спокойный, любил отпустить рыбку с крючка и смотреть, как она уплывает. Он на память цитировал особенно интересные места из книги, а на следующий день приносил ее, чтобы показать, что он прав. Он всегда предупреждал Джонатана об опасности. Чего только они не вытворяли – у Кристиана было богатое воображение.
Она вдруг вспомнила, как он учил ее пользоваться удочкой. Руки у него тонкие, исцарапанные, красные от холода, но ловкие и терпеливые. Голубые глаза светились весельем и дразнили. Мама говорила, что глаза у Кристиана слишком красивые для мальчика. Волосы густые, светлее, чем у Джонатана.
Когда они получили в наследство ферму и уехали, Джонатан очень скучал по своему другу, придумывал, как бы пригласить Кристиана к себе, но тут пришло ужасное известие.
Отец Кристиана украл серебряную табакерку у клиента, со счетами которого работал. А Кристиан в тот день был с ним и украл серебряный подсвечник.
Вещи нашли – ростовщик их предал, обоих посадили в Ньюгейт. Обоим грозила виселица. Кристиану было всего десять лет, но мальчиков, начиная с семи лет, вешали и за меньшие провинности, отца и сына часто вешали на одной веревке. Однако Сэвиджам, как дальним родственникам графа Эгремонта, смертный приговор заменили высылкой. Сначала они томились в тюрьме, а потом их изгнали из Англии.
И после всего этого Кристиан вернулся? Живой и здоровый? И хочет, чтобы его именовали графом Эгремонтом? Это даже не смешно.
Он избежал войн, сражений, ранений. Останься он в Англии, он мог бы пойти на войну с Джонатаном и умереть вместе с ним. Но вместо этого он с триумфом возвращается! Джулиана закрыла лицо руками. Непрошеная, недостойная мысль мелькнула в голове: где справедливость? Почему преступник Кристиан жив, а герой Джонатан мертв?
Джулиана подняла голову. Она должна встретиться с человеком, заявляющим, что он тот мальчик, которого она знала. Если он действительно Кристиан Сэвидж, это будет как бы воскрешением Джонатана, той его небольшой части, которую не унесла смерть.
Она поджала губы. А что, если этот парень – самозванец, который ворошит прошлое и растравляет старые раны, чтобы набить себе карманы, как это, говорят, сделал Кристиан много лет назад?
Тогда она повесила бы его своими руками.
За завтраком Софи сказала:
– Сегодня мы тебе покажем чудеса Эгремонта. – Они вместе с Хэммондом и сквайром сидели в залитой солнцем столовой. Мать вставала не раньше полудня. – Поедем верхом, когда высохнет роса, чтобы не промочить ноги, там придется ходить пешком.
– Говорят, как-то летом в Эгремонте жила королева Елизавета и потом приезжала туда дважды, – сказал сквайр, размахивая огрызком тоста. – Но здесь всегда жили с шиком. Здесь были владения викингов, а до того – римский форт. Его построили на еще более старом кургане. Особняк стоит на возвышенности и смотрит на долину. Все пользовались этим местом, потому что у него защищенная позиция.
– По-моему, не очень, раз она перешла от викингов к римлянам и всем прочим, – засмеялась Софи. – Но нам об этом не придется беспокоиться, – с улыбкой обратилась она к Хэммонду. – На нас никто не нападет.
– Только с судебным предписанием и свидетельством о рождении, – тихо произнес он.
– Я их пока не видел, – отрезал сквайр. – Если они существуют, их посмотрят мои адвокаты. Мы все досконально проверим, мой мальчик. – Он встал. – Мне надо идти. Я встречаюсь с тем парнем с Боу-стрит, он приехал из Лондона и скоро будет здесь. Я бы хотел, чтобы ты тоже с ним поговорил. Может, зайдешь ко мне в кабинет перед отъездом в Эгремонт?
– Конечно. – Хэммонд поднялся.
– Сиди, сиди, мой мальчик, заканчивай завтрак. Позже увидимся.
Он ушел, и Хэммонд снова сел. Вид у него был расстроенный.