Ли Вон. Как Ённам счастье рисовал

Ли Вон У
Как Ённам счастье рисовал

   Ли Вон У
   Как Ённам счастье рисовал
   1
   Дом Ённама стоял у подножия сопки, у её южного солнечного склона. Двухэтажный, с небольшим двориком, дом был обнесён низкой глинобитной оградой. В квартире было четыре комнаты, две из них - на втором этаже. Верхние комнаты как бы висели в воздухе, потому что их окна смотрели прямо в голубое небо. К окнам тянулись ветви высоких грушевых деревьев, что росли во дворе. Осенью в их зелёной листве пестрели жёлто-красные плоды. Юркие синички прилетали в сад, рассаживались на ветках и щебетали, поглядывая бусинками чёрных глаз на Ённама, сидевшего обычно за уроками у окна на втором этаже.
   Вот и сейчас, стараясь не спугнуть пичужек, Ённам любовался ими. Синицы перелетали с ветки на ветку, подбирались всё ближе и ближе к окну и наполняли комнату звонкими переливами. Ённаму казалось, что они разговаривают с ним. Одна птичка будто спрашивала:
   Хочешь, песенку, что в небе я пропела,
   Спою сейчас у твоего окошка?
   Другая, посмелее, предлагала:
   А я ту песенку, что спела у окошка,
   Могу пропеть тебе прямо в комнате.
   Ённам улыбался и не шевелился, чтоб не тревожить гостей. Посидел немного, потом аккуратно расстелил на столе лист бумаги, заточил карандаши и приготовился выполнять домашнее задание. "Что же мне нарисовать?" - подумал он, но в голову ничего не приходило. А тут ещё сестрёнка Ёнок со своим большим красным бантом в волосах подсела к столу и принялась поддразнивать:
   - Братец, ты опять рисуешь? Что, хочешь стать художником, как дедушка? А вот я буду певицей, когда вырасту. Стану распевать, как соловей: тра-ля-ля, тра-ля-ля!..
   - Ну мешаешь же! - проворчал Ённам и сердито уставился на сестру. - И так ничего не получается. Не придумаю, что нарисовать...
   - Ухожу, ухожу в школу на репетицию. Не ворчи. Сиди один и рисуй, никто тебе мешать не будет.
   Ёнок поскакала на улицу, а Ённам опять взял было карандаш, но снова ничего не придумал и понуро поплёлся к дедушке. Тот работал в соседней комнате у окна, сидя перед мольбертом с кистью в руке.
   - Дедуля, я хочу тебя кое о чём попросить.
   - Сказку рассказать?
   - Нет, нет. Помоги, пожалуйста, нарисовать что-нибудь особенное. Учительница сказала, чтобы каждый нарисовал картинку, как он представляет себе счастье.
   - Рисунок о счастье... - чуть помедлив, задумчиво сказал дедушка. - Ну что ж, я бы нарисовал дом, в котором живут счастливые люди, и это был бы дом, где живёт счастье, дом счастливых.
   - А где я найду такой дом? - спросил Ённам.
   - Да здесь, совсем рядом. Неужели не видишь?
   - Ты шутишь? Прошу тебя, дедушка, не надо. Мне не до смеха. Подскажи лучше, где этот дом счастливых и как его рисуют.
   - Значит, ты не видишь такого дома? А вот я вижу. Скажи-ка мне, ты вообще-то знаешь, что такое счастье?
   - Счастье? Это... Ну, это...
   Ённам думал, что моментально ответит, но только успел раскрыть рот и опять его закрыл. Немного погодя он всё же решил объяснить:
   - Счастье - это когда сбывается то, о чём человек мечтает. Ну, например, как в той твоей сказке о волшебной кисточке. Кстати, мне бы сейчас такую кисточку... С ней и я бы стал счастливым. Я приказал бы ей: "Сделай мне картину о счастье!" - и она нарисовала бы всё, что мне надо.
   Дедушка улыбнулся:
   - Эх, садовая твоя голова, не знаешь ты, что такое счастье. Потому что горя в своей жизни не приходилось испытать тебе. Чтобы узнать, что такое счастье, надо многое пережить. Сейчас мы с тобой выясним, что такое дом счастливых, а потом нарисуем его. Только сначала помоги мне сделать картину.
   - Помогать, как в прошлый раз? Ты будешь рисовать, глядя на меня, а я стоять?
   - Да, да. Пойдём во двор.
   Они взяли краски, кисти и вышли из дому. Ённаму нравилось позировать и наблюдать, как дедушка то и дело посматривает на него и рисует. И ещё он приглядывался, как дедушка работает кисточкой, как берёт краски.
   Выйдя во двор, дедушка посмотрел на грушевое дерево, на цветы у ограды. Потом подвёл внука к калитке, дал в руки метлу и показал, как надо её держать. Ённам изображал мальчика, подметающего двор. Он стоял чуть сгорбившись и согнув колени.
   - Наклони голову немножко и смотри за ограду, на небо. Распрямись. Хорошо. Вот так и стой.
   Дедушка стал рисовать, и Еннам думал: "Сейчас он нарисует мальчика, который будет похож на меня. Интересно, какой он будет, этот мальчик, каждое утро метущий двор?"
   Ённам стоял неподвижно, хотя ему очень хотелось взглянуть на дедушку. Иногда он украдкой всё же поворачивал голову и косил глазами на него. Почему-то у дедушки было грустное лицо. Время от времени он вздыхал, делал вид, что протирает очки, и вытирал глаза. Ённам стоял молча, боясь ему помешать. Наконец дедушка отложил кисть и откинулся на спинку стула. Ённам тут же подскочил к нему и увидел на мольберте набросок картины: похожего на него мальчика в поношенной, рваной одежде. Со слезами на глазах этот мальчик подметал двор помещичьего дома, окружённого высоким забором, и смотрел поверх ограды.
   Внук поморщился и недовольно проронил:
   - Нарисовал меня зачем-то оборванцем!
   - Э, да ты, видно, стыдишься того, что этот бедолага похож на тебя!
   - Конечно, - выпалил Ённам.
   Тогда дедушка покачал головой:
   - Нет, мой родной. Это только кажется, что бедняга похож на тебя. Присмотрись внимательнее, и ты увидишь, что это не так. На тебе - хорошая школьная форма, а на мальчике - истрепавшиеся пеньковые штаны и рубашка, сквозь дыры которой проглядывает тело. Во дворе, где ты сейчас стоишь, цветут дивные цветы. Над тобой голубое небо с белыми облаками. А мальчик из-за высокой изгороди видит только тёмно-серое небо и свинцовые тучи. Твои глаза ясны и спокойны, а его - печальны. Я рисовал эту картину с тебя, но думал о своих сверстниках, друзьях моего детства. Напрасно ты обижаешься.
   Ённам слушал дедушку молча, сказать ему было нечего. Дедушка снял картину с мольберта, понёс её в комнату и повесил над столом Ённама.
   - Ты догадался, зачем я нарисовал эту картину? Чтобы помочь тебе сделать домашнее задание. Вглядись в неё хорошенько, и перед тобой возникнет дом счастливых.
   - Ты правду говоришь? Как же он возникнет?
   - А так. Сам увидишь.
   Дедушкины слова ободрили Ённама.
   2
   А вечером случилось вот что. Ённам и Ёнок сидели за столом, занимаясь каждый своим делом. Ёнок сделала уроки и отправилась спать. Ённам же не мог лечь, потому что рисунок, который задали, готов ещё не был.
   Наступила ночь. Звёздочки, заглядывавшие сквозь ветви грушевого дерева к Ённаму в окно, уже задремали в небесной стране, потом укрылись там одеялами из тучек и крепко заснули. Подперев рукой подбородок, Ённам пристально смотрел на новую дедушкину картину. Мальчик с метлой по-прежнему всматривался в далёкое небо за забором. Смотрел, смотрел на него Ённам и задумался: "А почему он плачет? Наверное, хочет к маме? Или, может быть, узнал, что в семье кто-то болен, а его домой не отпускают?" Ённам решил разузнать, в чём дело. Он подсел поближе к картине и тихо спросил:
   - Мальчик, куда ты глядишь?
   Мальчик, конечно, не ответил, ведь он был нарисованный, и Ённаму стало досадно, что он так ничего и не узнает. "Почему это, - думал он, - дедушка нарисовал нищего мальчика похожим на меня? Да ещё сказал, что если я как следует вгляжусь в эту картину, то увижу дом, полный счастья. А я смотрю, смотрю и ничего не вижу".
   Ённам и не заметил, как глаза его закрылись и он уснул... Вдруг во сне он услышал чьё-то всхлипывание.
   - Кто это? - вскочил Ённам, вглядываясь туда, откуда слышался плач, и увидел, что плачет мальчик с картины. Крупные слезы катились по щекам.
   Ённаму стало жалко паренька.
   - Тебя кто-нибудь обидел? - спросил он.
   - Нет. Просто я батрачу у чужих, а дома у меня осталась сестрёнка одна, и я очень за неё боюсь. Уже десять дней дома не был. Помещик не пускает. Ты не можешь мне помочь?
   - А чем я могу тебе помочь? - растерянно раскрыл глаза Ённам.
   - Сними меня со стены на землю, и я сбегаю домой.
   Ённам подошёл, снял картину и осторожно опустил её на пол. Паренёк на картинке поспешно положил метлу, выбежал за ворота помещичьей усадьбы и помчался стрелой по тропинке, которая вела к сопке за деревней. Пока Ённам следил за ним, мальчик успел добежать вверх по склону горы почти до самой её вершины. "А я чего медлю? - подумал Ённам. - Надо идти с ним и как-то помочь ему". Он уже хотел бежать за мальчиком, но кто-то за спиной окликнул его:
   - Ённам! Куда это ты собрался?
   Оказывается, это был дедушка. Ённам показал ему на взбирающегося по гребню сопки мальчика и сказал:
   - Я побегу к нему.
   - Зачем?
   - Он говорит, что его сестрёнка больна. Я хочу ему помочь.
   - Это - доброе дело. Беги!
   Ённам сжал кулаки и побежал. Но сколько он ни старался бежать, с места так и не стронулся. Выбиваясь из сил, топтался на месте. А мальчик тем временем уже скрылся за сопкой. Огорчённый, Ённам обернулся к дедушке:
   - Дедуля, как мне догнать его? Нельзя ли сделать, чтобы я быстрее бегал? Вот была бы у меня волшебная палочка! Я бы вмиг его догнал...
   Дедушка согласно кивнул головой:
   - Есть такая волшебная палочка.
   - Дай мне её, пожалуйста, - уцепился Ённам за полу дедушкиного пиджака.
   Дедушка достал из кармана коротенькую палочку и протянул её внуку:
   - Возьми. Она хотя и маленькая, да волшебная. В беде она тебе поможет. Только помни: больше трёх раз просить её о помощи нельзя.
   Объяснив, как пользоваться палочкой, дедушка исчез. Ённам поднял палочку над головой, несколько раз покрутил ею, потом воткнул в землю и попросил:
   - Палочка волшебная, перенеси меня скорее к тому дому, где живёт мальчик. В одно мгновение палочка вытянулась и стала тросточкой высотой с Ённама. Опершись на неё, он поднялся в воздух и очутился далеко-далеко, за гребнем сопки. Тут он огляделся и увидел: вдали, у подножия горы, виднелись дома какой-то деревеньки, похожие на семейку грибов. Наверно, мальчик направился как раз туда. Ённам снова опёрся на палочку-тросточку, и она опять подняла его в воздух. Через минуту он опустился у околицы деревни.
   Все дома здесь были крыты соломой. У некоторых крыши совсем прогнили и, казалось, могли разлететься от малейшего ветерка. Сами дома-хижины - мал мала меньше - лепились друг к другу, как опята. Люди в деревне были угрюмые. Не видно ни одного смеющегося лица. Окинул Ённам взглядом эту деревушку и подумал: "Надо же! Все крыши из соломы! Такие дома и деревни я только на картинках видел". Стал он в дома заглядывать, мальчика разыскивать, да тот будто сквозь землю провалился.
   3
   Шёл Ённам, шёл по пыльной дороге и наконец дошёл до хижины на самой окраине. Стен у неё вообще не было, а был только камышовый навес вместо крыши. "Это, наверно, и есть дом того мальчика", - догадался Ённам и зашагал быстрее.
   - Спасибо тебе, волшебная палочка, - сказал он. - Благодаря тебе я так быстро долетел сюда.
   Он три раза постучал кончиком тросточки по земле, и она опять стала коротенькой палочкой. Спрятав её поглубже в карман курточки, Ённам подбежал к хижине. В это время из неё выходил тот самый мальчик, увидел у своего дома чисто одетого Ённама и удивлённо спросил, кто он.
   - Меня зовут Ённам. Я пришёл, чтобы помогать тебе.
   - Помогать мне? - не понял мальчик.
   Тогда Ённам рассказал ему, как и для чего он здесь оказался, и тоже спросил мальчика, как его зовут.
   - Лачуга, - ответил тот.
   - Лачуга?! Ничего себе имечко! А что с твоей сестрой?
   - Плохо дело. Я спешил сюда, потому что мне сказали, что она заболела. А её и след простыл. Ума не приложу, куда она могла деться. Помещик узнает, что я ушёл, сразу же пошлёт за мной...
   - А кроме сестрёнки, у тебя дома никого не было?
   - Никого.
   - Куда же ушли твои папа и мама?
   - Папа был батраком и давно умер, а мама долго болела и прошлой весной умерла.
   - Вон оно что... Нам надо во что бы то ни стало найти твою сестрёнку. Я пойду с тобой.
   Мальчик покачал головой:
   - Тебе нельзя. Ты ведь здесь никого не знаешь. Да и сестрёнку мою ты никогда не видел. Как же ты будешь её искать? Лучше я пойду поищу. А ты побудь, пожалуйста, у нас дома и, если сестра вернётся, вели ей никуда не уходить и меня ждать.
   - Хорошо, я буду здесь, а ты беги.
   Только собрался мальчик в рваной, истрёпанной одежде идти на поиски сестры, как Ённаму стало так его жалко, что он быстренько стянул с себя школьную форму - курточку и брюки - и предложил Лачуге:
   - Вот, переоденься, а тогда пойдёшь.
   - Зачем? Не надо! Если ты мне всё это отдашь, в чём же ты сам останешься?
   - Ничего. Бери. Дома у меня одежды много.
   - То дома, а сейчас-то ты что наденешь?
   - Твою одежду. Поменяемся, и всё. - И чтобы убедить мальчика, он добавил: - Если я сейчас в твою одежду переоденусь и вернусь в ней домой, дедушка скажет, что с меня ещё одну картину можно нарисовать. Мой дедушка любит рисовать детей, которым раньше, как тебе сейчас, плохо жилось.
   Мальчики переоделись, и Ённам сказал:
   - Теперь ты выглядишь как настоящий школьник. Погоди-ка. При таком костюме ходить в дырявых лаптях не полагается. Разувайся!
   Ённам отдал ему свои кеды, а сам надел его лапти. Мальчик пожал Ённаму руку и спросил:
   - Как же я смогу тебя отблагодарить?
   - Перестань! Что ты говоришь?! Беги и ищи сестру!
   Лачуга было пошёл, но тут послышались чьи-то тяжёлые шаги.
   - Приказчик идёт! - прошептал он испуганно. - Прячься, прячься скорее!
   - Вот ещё! Тебе надо - ты и прячься, а я не буду.
   Лачуга юркнул куда-то, а Ённам остался стоять на месте.
   - Ах ты, негодник! - зашипел приказчик. - Мы его разыскиваем, а он с работы сбежал и сидит себе посиживает дома! Иди! Хозяин приказал сию же минуту тебя привести. Ну-ка марш на работу!
   Приказчик потащил Ённама за руку, но тот выдернул руку, не понимая, чего хочет от него этот человек.
   - Ты что, каналья! - затопал ногами приказчик. - В первый раз меня видишь? Кому сказано - шагай! Нечего тут прохлаждаться! - И он больно ударил Ённама ногою в бок.
   Почувствовав себя оскорблённым, Ённам закричал:
   - Почему дерётесь? Я вам не батрак!
   - Что-о-о?! Свихнулся парень. Он, видите ли, не батрак! Я тебя проучу! рассвирепел приказчик и ударил Ённама по лицу.
   Мальчик с кулаками бросился на обидчика:
   - Вы разберитесь сначала, а потом бейте. Говорят вам: я не батрак!
   Тогда Лачуга, наблюдавший всё это из хижины через щели соломенной циновки, висевшей вместо двери, пожалел Ённама и выбежал.
   - Господин приказчик! Он правду говорит. Он не батрак. Лачуга, батрак, это я. Открыв рот от удивления, приказчик переводил глаза с одного мальчика на другого.
   До чего они были похожи! Однако одежда... Оглядев школьный костюмчик Лачуги, он сказал:
   - Шутить изволите, барич. Всякому видно, что вы из богатого дома. А я ищу вот этого оборванца, - показал он на Ённама.
   Тут только Ённам вспомнил, что он поменялся одеждой с Лачугой. "Вот и хорошо, что так вышло, - решил он. - Раз я пришёл помогать Лачуге, то поработаю немного вместо него. А он пусть поищет сестру". Он взглядом успокоил товарища, дав знак ему молчать.
   - Идём же, хозяин ждёт! - поторопил приказчик, и Ённам зашагал вниз по склону. Толстяк, пыхтя и чертыхаясь, следовал за ним.
   4
   Дорога поднялась ещё на одну невысокую сопку, и Ённам увидел внизу помещичью усадьбу. Посередине большого фруктового сада возвышался крытый черепицей дом, большой-пребольшой, как спина кита. Сама усадьба была так велика, что занимала почти всю долину. Удивительно, но на рисунке дедушки Ённама была точно такая же помещичья усадьба.
   Вот они поднялись по каменным ступенькам главного входа. Коротконогий приказчик, шедший впереди подпрыгивающей походкой, обернулся и предупредил Ённама:
   - Ну смотри, негодник, сейчас тебе попадёт!
   С лёгким скрипом растворились первые ворота, зловеще заскрежетали вторые, третьи ворота зазвонили колокольчиком, извещая о приходе гостей. Ённам очутился на просторном дворе и услышал свирепый голос:
   - Где ты шлялся, негодный?
   На деревянном полу открытой террасы сидел помещик и щурил глаза, раскуривая длинную трубку. Ённам улыбнулся про себя и, сжав губы, исподлобья смотрел на хозяина.
   - Язык от страха проглотил? Отвечай, коли спрашивают!
   Обхватив короткими руками толстый живот, помещик сопел, всё больше и больше распаляясь, и внезапно замахнулся на мальчика длинной трубкой. Ённам успел схватить её за конец и, не сдержав возмущения, смело высказался:
   - Разве можно бить людей? Вы хотя бы попробовали разобраться, виноват ли я, а не хвататься сразу за палку.
   - Распоясался батрачек, несёт околесицу. Проучить его надобно, ума ему вложить, - подлез к самому подбородку хозяина подхалим-приказчик.
   - Ну, дрянь, держись! - взвился помещик.- Я тебя проучу, будешь знать, как вести себя в хозяйском доме!
   Засучив рукава, он кинулся на Ённама, но тот ловко отскочил в сторону, и хозяин налетел на столб навеса, ударился лбом и опрокинулся назад.
   - Стой на месте, щенок! - приказал он, задыхаясь от ярости. - Эй, кто там! Держите его!
   Распахнулись двери. Из одной комнаты выскочил сын помещика, из другой выбежала его жена. Как ни старался Ённам увернуться, его всё-таки схватили. Туго связали руки верёвкой и привязали к столбу, тому самому, о который расшиб лоб хозяин. Ённаму было больно и обидно. Как ненавидел он помещика! А тот колотил его трубкой и приговаривал:
   - Сколько в тебе злобы сидит! Простоишь здесь всю ночь!
   Наступил вечер. Хозяин удалился к себе. У связанного Ённама затекли руки и ноги. Спину жгло от побоев и ссадин, в животе урчало: он был голоден, поужинать ему не дали. Ночью выпала холодная роса. Мальчик озяб. На глаза навернулись слезы, когда он вспомнил родной дом. Там сейчас в тёплой комнате спит под мягким одеялом сестрёнка Ёнок. А бедная мама заждалась его, сидя у остывшего ужина, и беспокоится. "Ох, как вкусно мама готовит рис!" - глотал слюнки Ённам.
   С рассветом у помещика на кухне загремели посудой - готовили завтрак. До мальчика доносились запахи рыбного бульона и кипящего кунжутного масла. "Вкусную еду, наверно, готовят", - подумал он. Солнце уже поднялось высоко, но кормить Ённама никто и не собирался. Ему мерещились кушанья, которые дома всегда готовила мама: белоснежный варёный рис, от которого тонкими струйками поднимался пар, и разные приправы к рису. Он стал вспоминать, как, бывало, капризничал за столом, отказываясь есть. Как иногда мамины угощения падали на пол, а он их не подбирал, делая вид, что не заметил этого. "В нашем посёлке вообще не было голодных. А здесь хоть умри с голоду, никто не пожалеет", думал Ённам.
   Только после полудня появился помещик.
   - Ну, щенок, будешь слушаться?
   Мальчик отвернулся, не желая с ним говорить. Хозяину же показалось, что тот раскаялся и обещает быть послушным.
   - Живо возьми чиге, поднимись на сопку и принеси дров!
   Толстяк развязал мальчика и ещё дал ему подзатыльник. Ённам стоял, словно не слышал хозяйского распоряжения.
   - Отправляйся, тебе говорят! - затопал ногами помещик.
   Мальчик сделал шаг и зашатался, едва не рухнув на землю от головокружения. Хозяин смилостивился и кивнул в сторону кухни: поди, мол, поешь, а потом пойдёшь за дровами. А сам разлёгся досыпать на террасе.
   На кухне Ённаму дали комок слипшегося варёного ячменя, сбрызнутого соевым соусом. Проголодавшись, он съел застревавший в горле холодный ячмень, надел на плечи чиге (заплечные носилки, корейское приспособление для переноски груза на спине. - Пер.), взял топор и побрёл на сопку. Никогда в жизни не приходилось ему собирать и носить хворост. Вместо сухого валежника он нарубил сучьев с листьями, но связать их как следует не сумел. Кое-как уложил часть сучьев на чиге, а самый большой сук потащил волоком. Спустился Ённам к усадьбе, а помещик тут как тут - его поджидает.
   - Ты что, не в своём уме? - кричит. - Всегда сухие дрова приносил, а сейчас что несёшь? Сырыми сучьями печку не топят! - Пинком развалил он вязанку сучьев и прошипел: - Видно, мало я тебе ума вложил, надо тебя образумить!
   А приказчик опять угодливо поддакивал хозяину, распорядившемуся теперь послать Ённама на крупорушку (помещение наподобие мельницы, в котором жерновами сдирают шелуху с зерна, перерабатывая его в крупу, например, таким образом рушат рис. - Пер.).
   В большом сарае было две круглых, хорошо укатанных площадки. Посреди каждой из них стоял столб, к которому с помощью рычага был прикреплён тяжёлый жёрнов - массивное каменное колесо, похожее на дорожный каток.
   На одной площадке безрогий вол катал жёрнов, медленно ходя по кругу. Приказчик подвёл Ённама к другой площадке и указал на рычаг, чтобы он вращал его и катал по кругу жёрнов, как вол рядом.
   - Мне это не под силу, ведь я же не вол! - воспротивился было мальчик.
   - Не болтай лишнего. Кому сказано - крути! Как будто я не помню, что ты мог в день пять мешков риса обрушить, а сейчас таращишь глаза на жёрнов, будто впервые его увидел. И знай наш закон: велят тебе стать волом - работай как вол, прикажут стать псом - полезешь в будку. Жаловаться некому. А ну, крути-ка жёрнов!
   "Да я для него всё равно что вол!" - подумал мальчик, силясь сдвинуть и повернуть тяжёлый жёрнов. Такое зло его разобрало, так хотелось вцепиться в приказчика, ударить его, но он удержался, снова вспомнил, что сейчас он не Ённам, а Лачуга и должен ещё оставаться им. "Плакать, но есть горчицу" гласит корейская поговорка. Так и Ённам, обливаясь потом, крутил и катал по кругу проклятый жёрнов. От напряжения ноги тряслись, запеклись губы, в горле пересохло. Но он всё крутил и крутил. Вспомнились ему тогда слова песенки из дедушкиной сказки:
   Жёрнов, жернов, крутись же, крутись.
   Поверну тебя раз - спину заломит,
   Будто работал целых три дня.
   Поверну два раза - заноют плечи,
   Будто трудился все десять дней.
   Жёрнов, жёрнов, катись же, катись.
   Придёт пора - и мы заживём в своём доме.
   Когда-нибудь и мы будем досыта есть рис.
   Ённаму было приказано работать всю ночь до рассвета и так обрушить пять мешков риса. Уже стало смеркаться, когда с гор до него донёсся плач птички совушки: "Фи-ю, фи-ю, фи-ю!.."
   "Почему это так жалобно, так надрывно кричит птичка?" - удивлялся он.
   - Эй, лодыри! - услышал он опять яростный голос помещика, бранившего своих домочадцев. - Сколько раз я велел вам уничтожить этих назойливых птиц? Идите и домой не возвращайтесь, покуда не убьёте эту гадкую птицу!
   У помещика были свои причины ненавидеть совушек. Давным-давно, ещё у его деда батрачила девушка-сиротка, у которой были два братца. Хозяева презирали малышей-нахлебников. Девушка работала день и ночь и за себя, и за своих маленьких братьев. От непосильного труда она заболела и умерла. С тех пор каждую ночь за околицей кричала-плакала совушка.
   - Это сестра, ставшая совушкой, тревожится о братьях, - говорили крестьяне. И действительно, в крике птицы чудились слова:
   Фи-ю, фи-ю, фи-ю!
   Где мои братики, фью?
   Они голодны и печальны, фью!
   Их обижают и бьют, фи-ю!
   Устав от людских пересудов, хозяин выгнал детишек из дома на мороз, и они погибли. Совушка по-прежнему прилетала к усадьбе и кричала-плакала до рассвета.
   - Это она злодея помещика проклинает, - говорили люди.
   Фи-ю, фи-ю, фи-ю!
   Хозяин - дрянной человек, фью!
   Смерть ему, смерть, фи-ю!
   Гибель дому его, фи-ю!
   Старики помнят, как настигла смерть деда помещика, как сгинула его жена, как беды одна за другой обрушивались на его семью.
   Ённам же не знал всего этого и не понимал, почему нынешний хозяин усадьбы так панически боится совушек.
   5
   Вечером следующего дня Ённама опять заставили катать по кругу жёрнов. Снова услышал он голосок совушки, и ему почудилось, что птица зовёт его. Он выглянул наружу, а птаха, заметив его, влетела к нему в сарай и похлопала крыльями над его головой.
   - Милая совушка, тебя что-то тревожит? Сядь, расскажи, я попытаюсь тебе помочь, - прошептал мальчик.
   Совушка смело присела на протянутую ей ладонь и будто заплакала:
   - Фи-ю, фи-ю, фи-ю!
   - О чём ты, совушка? - обратился к ней Ённам. - Почему помещик такой жестокий? Ведь он погубит тебя, если поймает. Скорее улетай отсюда подальше, пока его нет.
   Но совушка далеко не полетела, а села на ветку тополя у ворот помещичьей усадьбы и, глядя на светящиеся окна дома, громко закричала:
   - Фью-фью! Фью-фью! Фью-фью-фью!
   Столько ненависти слышалось в этих звуках, что помещик тут же выбежал на крыльцо.
   - Вон она сидит на тополе! Бери ружьё и стреляй! - крикнул он сыну.
   - А если я её убью, ты купишь мне новое ружьё? - начал торговаться тот.
   - Стреляй - тебе сказано. Дому беда грозит, а он рассуждает. Если убьёшь я куплю тебе не только ружьё, - обещал хозяин.
   Ённам заметался в тревоге. Он уже слышал, что хозяйский сынок - настоящий головорез, слоняется по посёлкам с дробовиком и подстреливает чужих кур и уток, не обращая внимания на увещевания людей. Ённам побежал к тополю.
   - Улетай, тебя хотят убить! - прокричал он, но птица будто не поняла его и, слетев ему навстречу, села на нижнюю ветку.
   А в это время сын помещика уже целился в совушку, подкрадываясь к ней всё ближе. В отчаянии Ённам метнул камень на ветку, где сидела птица. Через мгновение прогремел выстрел. "Погибла птичка", - подумал Ённам. Но вдруг он снова услышал её голос:
   Фи-ю, фи-ю, фи-ю!
   Я поняла, зачем ты бросил камень:
   Ты хотел спасти меня, спасибо.
   В этот миг вихрем налетел на мальчика сын хозяина.
   - Зачем спугнул птицу? - схватил он Ённама за рукав.
   - Пожалел. А тебе её разве не жалко?
   - Нет, не жалко. Она нашему дому вред приносит. Я и тебя убью, рука не дрогнет. - И он, щёлкнув затвором, направил дуло прямо в голову Ённама.