Лихэйн Деннис. Дай мне руку, тьма

   Джек Рауз контролировал Саути, Чарльзтаун и участок между Сейвин Хилл и рекой Непонсет в Дорчестере. Он был худощав, крепкого сложения, а его глаза вторили металлическому оттенку его густых, коротко стриженых волос. Он не выглядел слишком устрашающе, но ему это было и не нужно – для этой цели у него был Кевин.
   Я знал Кевина с шестилетнего возраста, и все, что наполняло его мозг и кровеносные сосуды, было лишено человечности. Войдя в помещение, он старался не смотреть на Пайна, игнорируя само его присутствие, хотя мне было известно, что в глубине души Кевин мечтал походить на него. Но Пайн был само спокойствие и собранность, в то время как Кевин – сплошной ходячий обнаженный нерв, чьи зрачки излучали свет подобно электрическим батарейкам. Этот парень мог спокойно расстрелять кого угодно только из-за того, что подобная мысль пришла ему в голову, Пайн вызывал страх потому, что убийство было для него просто работой, такой же, как любая другая. Кевин же внушал ужас потому, что убийство было единственной работой, которую он любил, он бы выполнял ее и бесплатно.
   Пожав Фредди руку, он уселся рядом со мной и ткнул сигарету в мою чашку кофе. Затем, запустив руку в свои густые, всклоченные волосы, посмотрел на меня.
   Фредди сказал:
   – Джек, Кевин, вы знаете мистера Кензи и мисс Дженнаро, не так ли?
   – Конечно, старые друзья, – сказал Джек, усаживаясь рядом с Энджи. – Соседские дети, как и Кевин. – Рауз сбросил с себя старый синий блейзер и повесил его на спинку стула. – Правда, Кевин?
   Кевин был слишком занят созерцанием моей скромной особы, чтобы удостоить его ответом.
   Толстый Фредди сказал:
   – Я рад, что все стало на свои места. Роговски сказал, что вы – его друзья и, возможно, у вас проблема, с которой я могу помочь. Так тому и быть. Но так как все вы земляки, я спросил Джека, желает ли он присутствовать при этом. Понимаете, что я имею в виду?
   Мы оба кивнули.
   Кевин зажег очередную сигарету и выпустил дым мне в волосы.
   Фредди положил руку на стол.
   – Значит, полное согласие. Итак, мистер Кензи, расскажите, в чем ваша проблема.
   – Нас наняла клиентка, – сказал я, – которая...
   – Как твой кофе, Джек? – спросил Фредди. – Достаточно сливок?
   – Все хорошо, мистер Константине. Очень хорошо.
   – ...которая, – повторил я, – предполагает, что вызывает раздражение у одного из людей Джека.
   – Людей? – подняв брови, спросил Фредди. – Мы – мелкие бизнесмены, мистер Кензи. У нас есть служащие, но их обязанности прекращаются с получением чека. – Он вновь взглянул на Джека. – Люди? – сказал он, и оба рассмеялись.
   Энджи вздохнула.
   Кевин выпустил новую порцию дыма в мои волосы.
   Я чувствовал усталость. Остатки Буббиной водки все еще терзали мой мозг, поэтому не было ни малейшего желания разыгрывать комедию с горсткой неотесанных психопатов, насмотревшихся "Крестного отца" и вообразивших себя респектабельными дельцами. Но я напомнил себе, что Фредди, по меньшей мере, очень влиятельный психопат, который, при желании, может поужинать моей селезенкой завтра же.
   – Мистер Константине, один из... коллег мистера Рауза, скажем так, выразил недовольство в адрес нашей клиентки и высказал определенные угрозы...
   – Угрозы? – спросил Фредди. – Угрозы?
   – Угрозы? – переспросил Джек, улыбаясь Фредди.
   – Угрозы, – сказала Энджи. – Наша клиентка, к несчастью, беседовала с подругой вашего коллеги, которая заявила, что знает о его преступной деятельности, включая... Как бы это сказать? – Она встретилась глазами с Фредди. – Манипуляции с некогда живой плотью.
   Понадобилась целая минута, чтобы Фредди переварил услышанное, затем его маленькие глазки сузились. Он откинул свою массивную голову и засмеялся так, что звуки его голоса устремились сначала в потолок, затем понеслись вниз по Принс-стрит. Джек, похоже, был смущен. Кевин же выглядел посрамленным, хотя это было его обычное состояние.
   – Пайн, – сказал Фредди. – Нет, ты слышал?
   Пайн не подал виду, что вообще что-то слышал. По нему трудно было определить, дышит ли он. Он сидел неподвижно, одновременно глядя и не глядя в нашу сторону.
   – Манипуляции с некогда живой плотью, – повторил Фредди, тяжело дыша. Он взглянул на Джека и понял: шутка до него еще не дошла. – Черт возьми, Джек, иди-ка, поищи свои мозги, а?
   Джек начал моргать, а Кевин сделал движение вперед, и голова Пайна слегка повернулась в его сторону. Фредди же сделал вид, что ничего не заметил.
   Он вытер уголки рта льняной салфеткой и слегка кивнул в сторону Энджи.
   – Погодите, я расскажу об этом в клубе. Клянусь. Вы хоть и носите фамилию отца, но вы истинная Патризо. Вне всякого сомнения.
   – Патризо? – спросил Джек.
   – Да, – сказал Фредди. – Это внучка мистера Патризо. Ты не знал?
   Джек не знал. Похоже, это задело его.
   – Дай мне сигарету, – сказал он Кевину.
   Кевин наклонился через стол, зажег ему сигарету, при этом его локоть оказался в миллиметре от моих глаз.
   – Мистер Константине, – сказала Энджи, – наша клиентка боится составить список того, что ваш коллега желает ликвидировать.
   Фредди поднял свою мясистую руку.
   – О чем мы, собственно, говорим?
   – Наша клиентка уверена, что навлекла на себя гнев мистера Херлихи.
   – Что? – спросил Джек.
   – Объясните, – сказал Фредди. – Покороче.
   Не называя имени Дайандры, мы изложили суть дела.
   – Выходит, – сказал Фредди, – какая-то там потаскушка Кевина рассказала этому психиатру некую небылицу о – я правильно понял? – каком-то трупе, а Кевин чуть погорячился, позвонил ей и поднял немного шума. – Он покачал головой. – Кевин, не хочешь ли ты рассказать мне об этом?
   Кевин посмотрел на Джека.
   – Кевин, – повторил Фредди.
   Кевин повернул голову.
   – У тебя есть подружка?
   Голос Кевина прозвучал как хруст стекла, пропущенного через автомобильный двигатель.
   – Нет, мистер Константине.
   Фредди посмотрел на Джека, и оба расхохотались. Кевин напоминал монахиню, пойманную при покупке порнографии.
   Фредди повернулся к нам.
   – Разыгрываете нас? – и засмеялся еще громче. – При всем уважении к Кевину, женщины – не по его части, надеюсь, вы меня понимаете.
   – Мистер Константине, – сказала Энджи, – войдите, пожалуйста, в наше положение – мы отнюдь не выдумали все это.
   Фредди наклонился и похлопал ее по руке.
   – Анджела, я этого и не сказал. Но вас просто-напросто подставили. Какие-то невероятные требования и угрозы со стороны Кевина, и все из-за его "приятельницы"? Подумайте сами.
   – И ради этого я оставил игру в карты? – сказал Джек. – Ради этой чуши? – Он фыркнул и начал вставать.
   – Сядь, Джек, – сказал Фредди.
   Джек застыл в воздухе на полпути от своего стула. Фредди взглянул на Кевина.
   – Сядь, Джек.
   Джек сел.
   Фредди улыбнулся нам.
   – Так мы решили вашу проблему?
   Я полез во внутренний карман пиджака за фотографией Джейсона Уоррена, рука Кевина тут же нырнула в собственный пиджак. Джек откинулся на своем стуле, Пайн тоже сделал легкое движение. Глаза Фредди ни на секунду не покидали мою руку. Очень медленно я извлек фотографию и положил ее на стол.
   – На днях наша клиентка получила это по почте.
   Один из усов над глазами Фредди изогнулся в дугу.
   – Что это?
   – Мы расценили это, – сказала Энджи, – как послание Кевина с целью уведомить ее, что он знает ее слабое место. Теперь мы допускаем, что это не так, но, признаться, мы в замешательстве.
   Джек кивнул Кевину, и его рука выползла из пиджака.
   Очевидно, Фредди заметил, что мы не дали никаких ориентиров. Он взглянул на фото Джейсона Уоррена и отхлебнул кофе.
   – Этот парень – сын вашей клиентки?
   – Не мой же, – сказал я.
   Фредди медленно поднял свою мощную голову и посмотрел на меня.
   – А кто ты, собственно, такой, щенок? – Некогда теплые его глаза были теперь спокойны, как ледяные вершины гор. – Не смей разговаривать со мной в таком тоне. Понятно?
   У меня во рту появилось ощущение, что я проглотил шерстяной свитер.
   Кевин слегка посмеивался.
   Фредди полез в складки своего пиджака, при этом его глаза ни на миг не покидали моего лица, и извлек оттуда блокнот в кожаном переплете. Он открыл его, перелистал несколько страниц, наконец нашел нужную.
   – Патрик Кензи, – прочитал он. – Возраст тридцать три года. Отец и мать умерли. Одна родственница, Эрин Марголис, возраст тридцать шесть лет, живет в Сиэтле, штат Вашингтон. В прошлом году заработал сорок восемь тысяч долларов в качестве напарника мисс Дженнаро. Семь лет разведен. Бывшая жена отбыла в неизвестном направлении. – Он улыбнулся мне. – Но мы работаем над этим, можете мне верить. – Он перевернул страницу и поджал свои толстые губы. – В прошлом году вы хладнокровно застрелили сутенера. Это случилось в надземном переходе через пути. – Он подмигнул мне, потянулся и похлопал меня по руке. – Да, Кензи, мы знаем о вас все. Будете убивать в следующий раз, не оставляйте свидетелей. – Он вновь заглянул в блокнот: – Где мы остановились? Да, вот. Любимый цвет – синий. Любимое пиво – "Септ-Поли Герл", любимая еда – мексиканская. Он перевернул страницу и взглянул на нас. – Ну, как мои успехи?
   – Потрясающе, – сказала Энджи.
   Фредди повернулся в ее сторону.
   – Анджела Дженнаро. Недавно разошлась с Филиппом Димасси. Отец умер, мать, Антония, живет со вторым мужем во Флэгстаффе, штат Аризона. Как и ее партнер Кензи, замешана в прошлогоднем убийстве сутенера. С недавнего времени снимает квартиру на первом этаже по Хауэс-стрит, на задней двери которой слабый замок. – Он захлопнул блокнот и благожелательно взглянул на нас. – Вот на что способны мы с друзьями, так на кой черт нам посылать кому-то фотографию?
   Моя правая рука была прижата к бедру, а пальцы впились в тело, умоляя меня о спокойствии. Я прочистил горло.
   – Просто невероятно.
   – Чертовски верно, так и есть, – сказал Джек Рауз.
   – Мы не посылаем фотографии, мистер Кензи, – сказал Фредди. – Наши послания более конкретны.
   Джек и Фредди смотрели на нас с циничной хитринкой в глазах, а Кевин Херлихи расплылся в глупейшей улыбке шириной с каньон.
   – Значит, у моей задней двери слабый замок? – спросила Энджи.
   Фредди пожал плечами.
   – Так мне доложили.
   Рука Джека Рауза потянулась к засаленной твидовой кепке на голове, он приподнял ее, глядя в сторону Энджи.
   Она улыбнулась, глядя то на меня, то на Фредди. И только тот, кто знал ее долгое время, мог определить степень ее ярости. Она принадлежала к категории людей, чей гнев мог быть обуздан только путем снижения физической активности. Судя по ее застывшей позе, я был уверен, пять минут тому назад она благополучно миновала весьма опасный внутренний риф.
   – Фредди, – сказала она, от чего тот часто заморгал. – Вы подчиняетесь клану Имбрулья в Нью-Йорке, я не ошибаюсь?
   Фредди смотрел на нее широко раскрытыми глазами.
   Пайн расслабил свои ноги.
   – А клан Имбрулья, – сказала она, слегка наклонясь через стол, – отчитывается перед кланом Молиак, который, в свою очередь, по-прежнему считается нижестоящим по отношению к клану Патризо. Верно?
   Глаза Фредди все еще были спокойны и вялы, левая рука Джека застыла на полпути между столом и чашкой кофе, а рядом с собой я слышал глубокое напряженное сопение Кевина.
   – И вы – я имею право на этот вопрос – посылаете человека найти слабину в охранной системе квартиры единственной внучки мистера Патризо? Фредди, – сказала она и, потянувшись через стол, дотронулась до его руки, – как думаете, мистер Патризо сочтет такие действия уважительными по отношению к себе или нет?
   Фредди процедил:
   – Анджела...
   Она похлопала его по руке и встала.
   – Спасибо, что уделили нам время.
   Я тоже встал.
   – Приятно было повидаться, ребята.
   Стул Кевина издал громкий скрежет, когда он вскочил и, глядя на меня враждебным взглядом, преградил мне путь.
   – Сядь, черт тебя побери, – сказал Фредди.
   – Разве не слышал? – повторил я. – Сядь, черт тебя побери.
   Кевин улыбнулся, проведя почему-то кистью руки по губам.
   Уголками глаз я видел, что Пайн снова скрестил ноги.
   – Кевин, – сказал Джек Рауз.
   Выражение лица Кевина говорило о долгих годах мучительной классовой ненависти и настоящем махровом психозе. Я видел маленького, чахлого, грязного заморыша, умственное развитие которого остановилось где-то между первым и вторым классом и так никогда и не поднялось выше. И еще я видел в них кровь.
   – Анджела, – сказал Фредди, – мистер Кензи. Пожалуйста, сядьте.
   – Кевин, – еще раз повторил Джек Рауз.
   Кевин положил руку, которой стирал свою улыбку, мне на плечо. Что-то пробежало между нами в те секунды, пока она лежала там, и ощущение было неприятным, тревожным, грязным. Затем он кивнул, будто отвечая на мой вопрос, и отступил к своему стулу.
   – Анджела, – сказал Фредди, – не могли бы мы...
   – Всего хорошего, Фредди. – Она обошла меня сзади, и мы вышли на Принс-стрит.

* * *

   Мы дошли до машины, которую оставили на Коммершиал-стрит, на расстоянии всего одного квартала от дома Дайандры Уоррен, и Энджи сказала:
   – Мне еще надо кое-что сделать, поэтому я вернусь домой на такси.
   – Уверена?
   Она взглянула на меня как женщина, которая только что покинула сходку мафиози и у которой нет ни малейшего желания вступать в пререкания.
   – А ты что собираешься делать?
   – Думаю поговорить с Дайандрой. Возможно, смогу выведать что-то еще об этой Мойре Кензи.
   – Я тебе нужна?
   – Да нет.
   Она оглянулась назад на Принс-стрит.
   – Я ему верю.
   – Кевину?
   Она кивнула.
   – Я тоже, – сказал я. – У него действительно нет причины лгать.
   Она повернула голову и взглянула вниз на Льюис Уорф, где единственный огонек горел в квартире Дайандры Уоррен.
   – Так где же тот, кто держит ее в таком состоянии? Если не Кевин, то кто послал это фото?
   – Никакой зацепки.
   – А еще детективы, – сказала она.
   – Ничего, выясним, – сказал я. – В этом мы кое-что смыслим.
   Я взглянул вверх и увидел, что вниз по Принс-стрит спускаются двое мужчин. Они шли по направлению к нам. Один был низкорослый, худой, крепко сбитый, на нем была засаленная кепка. Другой был высок, худощав и, вероятно, хихикал, когда убивал людей. Они дошли до конца улицы и остановились у позолоченного "диаманта" прямо напротив нас. Когда Кевин открывал дверцу машины для Джека, он смотрел прямо на нас.
   – Этот парень, – подсказал мне внутренний голос, – очень не любит вас обоих.
   Повернув голову, я увидел Пайна, сидящего на капоте моей машины. Он взмахнул рукой, и мой бумажник стукнул меня в грудь.
   – Нет, – сказал я.
   Кевин обошел переднюю часть своей машины, все еще глядя на нас, затем влез в нее, и они двинулись вверх по Коммершиал, затем вокруг Уотерфрант-парка и исчезли на повороте Атлантик-Эйв.
   – Мисс Дженнаро, – сказал Пайн, наклоняясь и вручая ей кошелек.
   Энджи взяла его.
   – Это был прекрасный спектакль. Браво.
   – Благодарю.
   – Но не стоит повторять его дважды.
   – Нет?
   – Было бы неразумно.
   Она кивнула.
   – Да.
   – Этот парень, – сказал Пайн, глянув туда, куда скрылся "диамант", и затем вновь на меня, – способен причинить много горя.
   – Тут я вряд ли могу что-то сделать, – сказал я.
   Он плавно слез с машины, будто был не способен совершить резкое движение или споткнуться.
   – Мне это знакомо, – сказал он, – и смотрел он на меня точно так же, хорошо еще, это не передалось его машине. – Он пожал плечами. – Но я – это я.
   – Мы привыкли к Кевину. Знаем его с детского сада.
   Пайн кивнул.
   – Лучше б тогда и убили. – Он прошел между нами, и я ощутил ледяной холод в груди. – Спокойной ночи.
   Он пересек Коммершиал и стал подниматься вверх по Принс-стрит. На улице повеяло свежим ветром. Энджи поежилась в своем пальто.
   – Не нравится мне это дело, Патрик.
   – Мне тоже, – сказал я. – Совсем не нравится.

Глава 5

   Мы сидели на кухне у Дайандры Уоррен, и лампа была единственным лучом света в ее темной квартире, где мебель, заполнявшая пустые места, напоминала громадные, неуклюжие тени. Огни соседних домов заглядывали в ее окна, но почти не проникали внутрь, а на противоположной стороне гавани огни Чарльзтауна рассекали черное небо на желтые квадраты.
   Была относительно теплая ночь, но в квартире Дайандры было холодно.
   Дайандра поставила вторую бутылку светлого "Бруклина" на столик передо мной, затем уселась и стала лениво поигрывать пальцами на бокале с вином.
   – Говорите, что верите этим мафиози? – спросил Эрик.
   Я кивнул. Только что с четверть часа я рассказывал им о встрече у Толстого Фредди, опустив лишь связь Энджи с Винсентом Патризо.
   – Они мало что выиграли бы от лжи, – сказал я.
   – Это преступники, – и при взгляде на меня глаза Эрика расширились. – Ложь – их вторая натура.
   Я отхлебнул пива.
   – Что правда, то правда. Но преступники обычно лгут либо от страха, либо для самозащиты.
   – Пусть так...
   – У этих же ребят, поверьте, нет причин бояться меня. Я для них никто. Если они угрожали вам, доктор Уоррен, а я выступал от вашего имени, их ответ был бы следующим: "Да, мы угрожали ей. Из чего вытекает – не суйте нос, иначе и вас прикончим. Точка".
   – Но они не сказали этого, – она кивнула как бы сама себе.
   – Нет. Добавьте к этому, что Кевин не относится к числу мужчин, у которых есть постоянные девушки. Но гораздо важнее другое...
   – Но... – начал Эрик.
   Я поднял руку и посмотрел на Дайандру.
   – Мне следовало спросить у вас еще при первой встрече, но мне никогда не приходило в голову, что это может быть обман. У парня, который звонил и выдавал себя за Кевина, было что-то странное с голосом?
   – Странное? Что именно?
   – Подумайте.
   – Мне кажется, голос был низкий и сиплый.
   – Вы уверены?
   Она отпила глоток вина, затем кивнула.
   – Да.
   – Тогда это был не Кевин.
   – Как вы?..
   – Голос у Кевина пострадал еще в детстве, доктор Уоррен. Он у него ломается, как у юноши в пору полового созревания.
   – Тогда это не тот голос, что я слышала по телефону.
   – Нет.
   Эрик потер свое лицо.
   – Итак, если звонил не Кевин, то кто?
   – И почему? – спросила Дайандра.
   Я взглянул на них и поднял руки.
   – Если честно, не знаю. Есть ли у вас враги?
   Дайандра покачала головой.
   – Как вы определяете, что такое враги? – спросил Эрик.
   – Враги, – сказал я, – это люди, которые звонят вам в четыре утра и угрожают, либо посылают фотографию вашего ребенка без всяких разъяснений, а возможно, просто желают вам смерти. Пожалуй, так.
   Эрик подумал, затем отрицательно покачал головой.
   – Вы уверены?
   Он поморщился.
   – Полагаю, у меня есть профессиональные конкуренты и клеветники, которые не согласны со мной...
   – В каком смысле?
   Эрик улыбнулся, но достаточно уныло.
   – Патрик, вы слушали мои курсы лекций. Знаете, что я не согласен со многими экспертами в моей области и что некоторые не принимают мои возражения. Но сомневаюсь, что все они жаждут физической расправы надо мной. Кроме того, мои враги преследовали бы меня, а не Дайандру и ее сына.
   Дайандра вздрогнула, опустила глаза и снова отпила глоток вина.
   Я пожал плечами.
   – Возможно. Однако никогда нельзя знать... – я взглянул на Дайандру. – Вы упоминали, что в прошлом боялись своих пациентов. Некоторые из них недавно освободились из больниц и тюрем. Кто может затаить на вас злобу?
   – Обычно меня ставят в известность. – Наши взгляды встретились, и в ее глазах я прочел трепетное замешательство и страх, глубокий, затаенный страх.
   – Не было ли у вас в недавнем прошлом пациентов, у которых мог быть мотив, а главное, возможность осуществить свой замысел?
   На минуту она задумалась, но в конце концов покачала головой.
   – Нет.
   – Мне нужно переговорить с вашим бывшим мужем.
   – Стэном? Зачем? Не вижу смысла.
   – Мне нужно исключить возможность этого следа. Простите за прямоту, но только дурак не думал бы об этом.
   – Я не настолько глупа, Мистер Кензи. Но поверьте, Стэн не имеет никакого отношения к моей жизни и не имел на протяжении последних двух десятилетий.
   – Я должен знать как можно больше о тех, кто присутствовал в вашей жизни, доктор Уоррен, особенно о тех, с кем у вас не самые лучшие отношения.
   – Патрик, – сказал Эрик, – хватит. – Как насчет личной жизни?
   Я вздохнул.
   – На хрен.
   – Прости?
   – Ты не ослышался, Эрик, – сказал я. – К черту личную жизнь – и доктора Уоррен, и, боюсь, твою тоже. Ты втянул меня в это и прекрасно знаешь, как я работаю.
   Он заморгал.
   – Не нравится мне это дело. – Я выглянул в темноту квартиры Дайандры, окна которой покрывал густой иней. – Очень не нравится, так что я пытаюсь ухватиться хоть за какие-то детали, чтобы уберечь доктора и ее сына от опасности. Чтобы выполнить эту задачу, мне нужно знать все о вашей жизни. О жизни вас обоих. А если вы отказываете мне в этом, – я посмотрел на Дайандру, – я просто-напросто уйду.
   Дайандра спокойно наблюдала за мной.
   – Оставишь женщину в беде? – спросил Эрик. – Я правильно понял?
   – Именно так. – Я перевел взгляд на Дайандру.
   Она спросила:
   – Вы всегда так грубы?
   На какую-то долю секунды в моем сознании всплыла картина: падающая на раскаленный цемент женщина, тело которой изрешечено пулями, мое лицо и одежда залиты ее кровью. Дженна Энджелайн умерла, не успев ступить на землю тем чудным летним утром, а всего в нескольких дюймах от нее стоял я, собственной персоной.
   – Однажды, – сказал я, – по моей вине погиб человек. И только потому, что я опоздал всего на шаг. Я не хочу, чтобы это повторилось снова.
   Чуть заметная дрожь пробежала по ее горлу. Она потерла шею.
   – Значит, вы действительно считаете, что я в серьезной опасности?
   Я потряс головой.
   – Не знаю. Но вам угрожали. Вы получили фото сына. Кто-то хочет причинить вам большие неприятности и разрушить вашу жизнь. Я хочу выяснить, кто это, и остановить его. Для этого вы меня и наняли. Можете вы позвонить Тимпсону и устроить нашу с ним встречу, скажем, завтра?
   Она пожала плечами.
   – Думаю, да.
   – Хорошо. Мне также нужно описание Мойры Кензи, все, что вы вспомните о ней, неважно, сколь незначительным это покажется.
   С минуту Дайандра сидела с закрытыми глазами, чтобы восстановить полный облик Мойры Кензи, а я успел раскрыть блокнот и приготовить ручку.
   – На ней были джинсы и черная водолазка, сверху красная фланелевая рубашка. – Дайандра открыла глаза. – У нее на диво красивые светло-русые волосы, слегка растрепанные, и она курила на убой. Выглядела по-настоящему испуганной.
   – Рост?
   – Где-то сто семьдесят.
   – Вес?
   – Фунтов сто десять.
   – Какие сигареты она курила?
   Дайандра вновь прикрыла глаза.
   – Длинные, с белым фильтром. Пачка золотистого цвета. Кажется, "Делюкс".
   – "Бенсон и Хеджис Делюкс Ультра Лайтс"?
   Ее глаза моментально открылись.
   – Да.
   Я пожал плечами.
   – Моя напарница всегда переходит на них, когда пытается бросить курить. А глаза?
   – Зеленые.
   – Никаких догадок по поводу происхождения?
   Она отпила немного из своего бокала.
   – Возможно, северная Европа, но несколько поколений тому назад, а может и смесь. Возможно, ирландка, британка, даже славянка. У нее очень бледная кожа.
   – Что-нибудь еще? Не говорила, откуда родом?
   – Бельмонт, – проговорила она с некоторым удивлением.
   – Здесь что-то не так... Какое-то несоответствие, верно?
   – Пожалуй... уж если кто-то из Бельмонта, он всегда попадает в хорошую подготовительную школу и так далее.
   – Верно.
   – И одна из особенностей, которую они теряют, если, не дай бог, она у них была, это бостонский акцент.
   – Но не эпатируют им, особенно незнакомцев.
   – Точно.
   – У Мойры он был?
   Дайандра кивнула.
   – В то время я не придала этому значения, но пожалуй, да, это выглядит довольно странно. Это не был бельмонтский акцент, скорее, реверский или восточно-бостонский или... – она взглянула на меня.
   – Или дорчестерский, – сказал я.
   – Да.
   – То есть, местный, – я захлопнул свой блокнот.
   – Да. Что же вы собираетесь предпринять, мистер Кензи?
   – Прежде всего увидеть Джейсона. Ему грозит опасность. Именно он ощутил "слежку", именно его фотографию прислали вам.
   – Хорошо.
   – Мне хотелось бы, чтобы вы ограничили свою деятельность.
   – Не могу.
   – Сохраняйте свои приемные часы и встречи, – сказал я, – но остальное время держитесь подальше от университета, пока я что-нибудь не выясню.
   Она кивнула.
   – Эрик, – сказал я.
   Он взглянул на меня.
   – Револьвер, который ты носишь... Умеешь им пользоваться?
   – Практикуюсь раз в неделю. Я хороший стрелок.
   – Стрелять в живое тело – совсем другое дело, Эрик.
   – Знаю.
   – Мне надо, чтобы ты держался поближе к доктору Уоррен хотя бы несколько дней. Сможешь?
   – Конечно.
   – Если уж что-то случится, не трать время на попытки всадить пулю в голову или попасть в самое сердце нападающего.
   – Что же я должен делать?
   – Разряди свой револьвер прямо в тело. Шесть выстрелов уложат кого угодно при условии, что он меньше носорога.