Лика Лонго. Темная вода

   Тайфун внутри меня медленно набирал силу. Почему я должна слушать россказни этого грязнули? Сейчас скажу ему все, что думаю по этому поводу. Но тут его взгляд упал на мой розовый бюстгальтер, и мысль его заработала совсем в другом направлении:
   – Вечером дискотека в дурке, – так в Бетте издавна называли дом культуры, это я запомнила с детства, – пойдешь?
   – Нет, спасибо, – еле сдерживаясь, ответила я ледяным тоном и привстала, чтобы одеться.
   – Стой! – Он грубо схватил меня за руку. Я попыталась вырвать кисть, но выпивший парень держал очень крепко. – Хватит тут понты свои московские показывать…
   – Пошел вон! – завопила я так, что все обитатели пляжа повернули головы в нашу сторону.
   – Эй, ты что? – отпрянул Валера, но меня уже понесло.
   – Кто ты такой, чтобы навязывать мне свое общество? Не видишь, что ли, – не хочу с тобой говорить! Ослеп? – кричала я все громче, наступая на хулигана.
   Неожиданно кто-то положил сзади руку на мое плечо. Я яростно дернула им, оглянулась и встретилась взглядом с удивительными серо-голубыми глазами. Семен! Ярость стихла в один миг, и сейчас же мне стало мучительно стыдно за свое поведение.
   – Все нормально? – спросил он нас обоих. Не знаю, показалось мне или нет, но в глазах его словно светилась улыбка. Валера вдруг необычайно засуетился и даже как будто протрезвел.
   – Все нормально, я уже ухожу, с москвичкой вот поговорили немного, о поселке ей рассказал. Я пойду? – заискивающе взглянул он на Семена. Тот молча кивнул, и Валера исчез в мгновение ока.
   – Вообще-то я шел спасать тебя от пьяного хулигана, – улыбнулся спасатель. – Но так и не понял, кто из вас пострадавший…
   Как же мне хотелось в этот момент быть остроумной, независимой, изящно-циничной! Но из всех возможных ответов на его вопрос мне пришел в голову только один:
   – А ты, оказывается, и на суше спасаешь, не только в воде? – И я глупо, как мне показалось, засмеялась.
   Шутка оказалась не очень удачной, его улыбка померкла.
   «Боже, ради чего он разговаривает с такой набитой дурой? – с отчаянием подумала я. – Сейчас развернется и уйдет».
   Но как ни странно, Семен легко опустился на гальку возле меня. Неужели такое возможно и мне это не снится?
   – Красивый сегодня день, – прищурился он на искрящееся море. Я молча любовалась его правильным профилем. Ну зачем парню такие длинные, загнутые ресницы? Специально, чтобы сводить с ума бестолковых москвичек?
   Мы сидели и молчали, и я чувствовала себя необыкновенно хорошо рядом с ним. Море действительно было очень красивым – оно сверкало и переливалось, как огромный алмаз. Бесценный алмаз, который принадлежит всем и никому… Я хотела, чтобы эти минуты длились вечно. Но вот Семен встал, выпрямился и, глядя на меня сверху, сказал:
   – Иди домой, ладно?
   Даже если бы он предложил мне прыгнуть со скалы, я бы прыгнула. Так что я немедленно собрала вещички и отправилась на свою гору.
   Дома меня ждала немного взволнованная мама:
   – Ты оставила мобильный! Поля, тебе Надя прислала эсэмэс, она извиняется за что-то. – Мама снова читала мои эсэмэски! – Я переживала, как ты там одна, шпаны все-таки много в Бетте. – Она выглядела виноватой. Еще бы, это ведь она привезла меня сюда. Да и из-за того, что она постоянно проверяет мой телефон, у нас не раз вскипали скандалы. Но ругаться с человеком, который уже и так признал себя виновным во всех грехах, трудно, поэтому тайфун во мне на этот раз не разбушевался. К тому же я до сих пор не пришла в себя от происшествия на пляже.
   – Мам, ты же видишь, я цела и невредима. А представитель беттинской шпаны оказался относительно вежливым и рассказал мне местную легенду о морских людях, – сказала я, умолчав о своем испуге и последовавшем за ним чудесном спасении. Это был мой способ общения с мамой: информацию я ей выдавала в количестве одной сотой от реального объема, иначе валерьянка в доме лилась рекой. Я ведь знаю, в кого я такая эмоциональная – в маму!
   – Ой, это еще из моего детства! Здесь до сих пор верят в морских? – спросила она вошедшую бабушку. Та сурово посмотрела на нас и ответила ядовито:
   – Здесь вам не столица, дорогие мои москвички. Привыкли там по ночным клубам… клубиться. – Бабуля с явной гордостью выговорила модное слово, показывая, что и она не лыком шита, – у нас тут своя жизнь. Люди знают, что вечером к морю таскаться не стоит. Не стоит – и точка! – и она ушла на кухню, всем своим видом показывая, что разговор окончен. Да, бабушка всегда была мастером запугиваний.

Глава 3

   Кажется, я начала привыкать к Бетте со всеми ее прелестями: туалетом на улице, видом моря из окна и новой школой. Я уже знала, как кого зовут в классе (спасибо Надьке!), и с некоторыми одноклассниками даже успела немного поболтать. Мишка, правда, всем видом показывал, что обиделся на меня, но если честно, мне абсолютно наплевать. Я уверена: на всем свете нет никого лучше Семена. Поразительно, как живут люди в огромных городах и не знают, что в таком захолустье, как Бетта, есть самый красивый в мире парень!
   Я с легкостью могу представить его на глянцевой обложке «Максима» или «Менс Хелс», но вот рядом с собой – конечно, нет!
   Появились в моем окружении и еще два человека – закадычные друзья, оба Паши. Они сразу решили взять инициативу в свои руки. Почувствовав, что я немного освоилась и больше не шугаюсь одноклассников, они вдвоем (по отдельности их просто невозможно представить!) подсели ко мне за парту, когда не было Надьки. Первый Пашок был большим и плотным, с толстыми мягкими губами и всегда чуть удивленным, но в то же время добродушным взглядом. Наверное, у него ломался голос, и бас его был слышен издалека. Второй Паша – полная противоположность первому. Худощавый, какой-то скомканный, с глазами грустной собаки и скрипучим голосом, он чем-то походил на Бабу-ягу с крючковатым носом. Несмотря на такие различия, Пашки (их называли с ударением на «и») вместе смотрелись очень даже органично. И если один по какой-то причине отсутствовал, то сразу казалось, что у другого чего-то не хватает (руки или ноги) – настолько все привыкли видеть их постоянно вместе.
   – Привет, Полин! Любишь «Линкин Парк»? – вдруг ни с того ни с сего забасил большой Пашок.
   – Ну да… – промямлила я, отвлекаясь от своих мыслей. Не думала, что Пашкам тоже нравится «альтернатива».
   – И мы любим! – просиял он. – Прошел слух, что на наш базар в выходные завезут их новый диск, мы собираемся сходить, прикупить. Пойдешь с нами? – Он, кажется, чувствовал себя совершенно уверенно, зато маленький покрылся красными пятнами и фальшиво закашлялся. Мне почему-то стало жаль этих мультяшных героев, и я согласилась. Тем более на рынок мне и самой надо – больше ни за что не стану позориться в своем розовом купальнике!
   – Я слышал, ты на горе живешь? – деловито осведомился большой Пашок. И, не дожидаясь моего ответа, продолжил: – Давай тогда в субботу, в десять?
   Это было отличным вариантом – в десять утра вряд ли будет много народу, а я терпеть не могу покупать одежду в толпе, когда все глазеют.
   Семен настолько овладел моими мечтами, что я забыла о существовании Пашков уже через две минуты после их ухода. Перед внутренним взором опять стоял он, мой спаситель, освещаемый закатным солнцем. Мысли скакали, как лошади на арене, и я не могла ни на чем сосредоточиться. Тот день, когда Семен подсел ко мне и даже соизволил заговорить, я прокрутила в голове, наверное, сотню раз. Я до мельчайших подробностей вспоминала, как он смотрел и двигался, пыталась прочитать в его глазах хоть что-то о его душе и характере, но тщетно! Казалось, удивительные глаза скрывают какую-то непостижимую тайну, секрет из его прошлого… И несмотря на все попытки не думать о его спутнице, мысленно я все равно возвращалась к ее образу, раз от раза представляя девушку все прекрасней.
   Вечером на меня нашло какое-то остервенение и решительность. Я сама позвонила Надьке и предложила прогуляться на пляж.
   – Ну ничего себе! – гаркнула в трубку Надежда. – Ты сама мне звонишь? Наверное, мент сдох! – загоготала она и вдруг осеклась: – Ой, прости, я забыла, что твой папа – доблестный милиционер, просто выражение такое есть… – По ее голосу было очевидно, что ей нисколечко не стыдно, но я уже почти привыкла к ее закидонам. Сейчас мне требовалось от нее одно – чтобы Надя стала моей спутницей на пляже.
   – Давай через полчаса на лежаках. У меня тут вино домашнее есть, как раз продегустируем!
   Что ж, вино – это хорошо. Может быть, оно прибавит мне уверенности…
   Обычно я не крашу ресницы – лень потом смывать тушь. Поэтому и самой туши у меня отродясь не было. Но хорошо, что есть мамина косметичка. В ней я нашла все необходимое – тушь, прозрачный блеск для губ и бронзовые румяна. Накрасившись, я оглядела себя в зеркале. На меня смотрела вполне миловидная девушка с длинными ресницами и немного удивленными глазами. Очень неплохо! Я аккуратно заколола волосы назад, чтобы было видно серьги. Их я обычно тоже не ношу. Сережки эти мне подарила мама на прошлый день рождения. Они похожи на миниатюрные грозди винограда и сделаны из мелкого и крупного бисера разных цветов.
   С одеждой дела обстоят хуже – ничего нарядного или ультрамодного в моем гардеробе нет. Я выбрала классику: голубые джинсы, черные балетки, расшитые пайетками, и черную футболку с вырезом. Теперь из зеркала на меня смотрел совсем другой человек – уверенная в себе девушка с гордо поднятой головой и длинными черными ресницами. Последний штрих – пара капель любимых сладких духов на запястье и за мочки ушей – и я готова к выходу!
   Бабушке я решила не показываться в таком виде – начнутся расспросы: «куда, зачем и почему». Поэтому тихо проскользнула в калитку, неслышно закрыла ее и поспешила на пляж.
   – Вау! Ну точно, кто-то сдох! – изрекла Надька, увидев меня. Я грозно сверкнула на нее глазами, и она засмеялась: – Ну ладно-ладно, не бузи! Давай вино пить. Домашнее, сладенькое! – Подруга достала из сумочки литровую бутыль бордового цвета, два пластиковых стаканчика и плитку шоколада. – Чем богаты, тем и рады! Садись! – скомандовала Надька, и я послушно опустилась на лежак. День клонился к вечеру, поэтому на пляже было пустынно.
   Лежаки добрались до Бетты только в этом году и стали настоящим лакомым кусочком для отдыхающих. Днем они всегда заняты, желающие погреться занимают их с раннего утра. Зато стоит солнышку начать клониться в сторону моря, они мигом пустеют.
   С нашего места хорошо просматривался весь пляж и, конечно, будка Семена. Но его, кажется, там не было…
   Надька травила байки, рассказывала смачные анекдоты и сплетни, а я слушала ее вполуха. Вино оказалось кислым и теплым, но я решила не сдаваться и во что бы то ни стало дождаться появления Семена.
   Вдруг галька справа от нас захрустела, и мы одновременно повернули головы. В метре от нашего лежака стоял он! Несколько мгновений все трое молчали – Надька и я собирались с мыслями, а Семен, кажется, бесцеремонно нас разглядывал. Под его пристальным холодным взглядом я вся съежилась. «Мои сережки! Наверное, они ему не нравятся!» – почему-то была первая мысль.
   Но виноградины, видимо, его не спугнули. Семен сделал шаг и присел на соседний лежак. В конце концов, чего я бурю в стакане воды поднимаю – его работа следить за пляжем и отдыхающими, а мы распиваем спиртные напитки в общественном месте… С чего я взяла, что мы ему интересны?
   – Вкусное? – просто спросил он у меня, кивком указывая на пластиковый стаканчик. От звука его обволакивающего голоса по спине побежали мурашки.
   – Да! – нагло соврала я. Надо заметить, на Надьку Семен не взглянул ни разу. И еще мне показалось (но, конечно, только показалось!), что он с любопытством всматривается в мои глаза, словно ожидая увидеть там слезы.
   – Да, в Бетте совсем нечем заняться, пляж – единственное развлечение… – удостоверившись, что сегодня с моим эмоциональным состоянием все в порядке, словно сам себе сказал Семен, оглядываясь вокруг.
   Вдруг он слегка побледнел, а его прекрасные губы чуть заметно дрогнули. Непроизвольно и мы с Надькой проследили за его взглядом. Но увидели поблизости лишь молодую маму с сыном. Женщина, держа малыша за руку, шла с ним к выходу с пляжа. Ребенок весело щебетал, а она выглядела грустной и чем-то удрученной. Семен проводил их глазами и снова повернулся ко мне.
   – Так как тебе в Бетте? В школе освоилась? – спросил он совершенно равнодушным тоном. Однако сам факт того, что Семен интересуется мной, вызвал во мне неописуемую радость. Я выпрямила спину, откинула назад выбившуюся прядь волос и открыла рот, чтобы ляпнуть, как всегда, какую-нибудь глупость, но меня перебила Надька.
   – Конечно, освоилась! – затараторила она. – Видишь, и подругу нашла! – гордо объявила Надежда, доставая сигарету из сумочки. – Зажигалки нет? – кокетливо поинтересовалась она у Семена, эротично при этом изогнувшись.
   – Не курю. – Парень явно не желал вступать с ней в разговор.
   Он опять взглянул на меня, но тут произошло нечто, затмившее собой даже его внимание к моей персоне. Будто ниоткуда (как и Семен пять минут назад) около наших лежаков появилась девушка. Я сразу поняла, что это она. Семен окинул ее чуть удивленным взглядом – словно не ждал ее здесь.
   Девушка, как и говорила Надька, и вправду оказалась необыкновенной. На ее слегка бледном лице не было ни грамма косметики, она не носила никаких украшений – ни серег, ни колец. Одета она была очень просто, но в то же время невероятно изысканно и стильно – в белый летящий легкий сарафан с кружевным узором на груди. Даже без нижнего белья – лямок от бюстгальтера я не увидела – платье сидело идеально! На ногах красовались белые сандалии со множеством ремешков, как у древнегреческих богинь. Ее светлые волосы свободно лежали на плечах. Лицо было бледное, а кожа как будто прозрачная и совсем не загорелая. Она напоминала красавиц с выцветших картин голландских мастеров, на которых девушки изображались этакими лесными нимфами. Мне почудилось, что от нее тонко пахло фиалками.
   Мои «виноградные» серьги сразу показались мне самыми грубыми украшениями, какие только бывают в мире. Мне стало стыдно и за макияж, и за прикид, и даже за Надьку и пластиковые стаканы.
   Незнакомка не поздоровалась с нами. Она видела только Семена. На ее лице застыло выражение равнодушия ко всему миру и наигранная вежливость. Она тихо, но властно произнесла:
   – Саймон, нас ждут. Пойдем.
   По ее виду было понятно, что отказа она конечно же не потерпит.
   Семен как-то странно посмотрел на меня и резко встал.
   – Мне пора. До свидания! – учтиво, но холодно промолвил он и пошел следом за красавицей.
   Мы с Надькой застыли и еще, наверное, целую минуту молча таращились друг на друга.
   – Круть! – наконец выдала подруга, придя в себя. Но я не поняла, чему именно она дала такую характеристику – появлению Семена, приходу его девушки или только что разыгранной перед нами сцене.
   Я промолчала. Мы допили вино и разошлись по домам.
   Мне хотелось как следует обдумать все и снова перебрать в голове подробности нашей короткой встречи с Семеном. Но как следует погрузиться в себя не удалось – вечером мама пришла с новой работы. Это был ее первый рабочий день в местной больничке, и казалось, если мы с бабушкой не выслушаем ее, она просто лопнет от переполняющих ее эмоций. Бабушка накрыла на стол, и мы сели ужинать под тусклой лампой, свисающей с потолка почти до самого стола на тонком ржавом шнурке. Мама к еде не притронулась – ей столько надо было рассказать!
   – Вы представляете, оказывается, меня взяли на место фельдшера, которое освободилось буквально на прошлой неделе! И так странно: женщина была крепкая, вела здоровый образ жизни, ничем не болела… Говорят, каждое утро на море бегала, купалась, закалялась. А тут вдруг на тебе – пропала. Убежала утром к морю и не вернулась! Утонула! Говорят, судороги! – Мама тараторила, вываливая на нас с бабушкой тонну новой информации.
   – Гм! – хмыкнула бабушка, отодвигая тарелку. – Судороги! Ну-ну!
   Мама не обратила внимания на ее комментарий и заливалась дальше:
   – А больница-то, больница! Это тебе, Полиночка, не Москва! Привезли сегодня троих, все отравились местным вином, а туалет в нашем медпункте всего один – так им для подстраховки ведро дали. Это, говорят, у нас переносной туалет! – Мама закатила глаза и шумно вздохнула. – Работать некому, врачей не хватает, хирург и роды принимает, и аппендикс вырезает! На все руки мастер! «Вы, – говорит, – Татьяна Михайловна, не удивляйтесь. Это вам, Татьяна Михайловна, не в Москве на новейшем оборудовании работать. Наше с вами оборудование – руки и голова! – И смеется – Только, мол, вы аккуратней на море, а то как же мы без фельдшера-то? Судороги – дело нешуточное!»
   – Пусть смотрит, как бы ему судороги мозги не свели! А то без оборудования останется! – как всегда съязвила бабуля, шумно отодвинув стул. Она с грохотом начала собирать грязную посуду, давая понять, что на сегодня ей хватит рассказов о местной больнице.
 
   Всю неделю я не видела Семена. Однако в моем воображении спасатель присутствовал почти круглые сутки. И если раньше я мучилась только из-за него, то теперь прибавилась и загадочная девушка, также не дававшая мне покоя. Что бы я ни надела – возникала мысль: а надела бы это она? Что бы я ни ела – тут же задавалась вопросом: а стала бы она это есть?
   На неделе мы с Надькой, конечно, пару раз еще ходили на пляж, но Семена не встретили. Это приводило меня в отчаяние. Каждую ночь, вставая в туалет, на обратном пути в комнату я всегда останавливалась около калитки и всматривалась в темноту, пытаясь разглядеть что-нибудь на пляже. Но темная южная ночь не желала делиться своими тайнами, закрывая мягкой черной шалью весь берег и ровно дышащее в темноте море.
   Утром в субботу в мою комнату тихо постучали.
   – Полли, там к тебе два мальчика… – Мама выглядела немного растерянной и в то же время радостной – наверняка она была счастлива, что я наконец освоилась в новом классе и даже завела друзей.
   – Ах да! – Я только сейчас вспомнила про базар и так резко вскочила с кровати, что закружилась голова. – Скажи им – скоро выйду!
   Я наскоро умылась, отказалась от завтрака, влезла в джинсовые шорты и спортивную кофточку с коротким рукавом, обулась в кроссовки и выскочила на улицу. Пашки в это время рассуждали про Интернет в Бетте – два понятия, на мой взгляд, совершенно несовместимые.
   Я была рада видеть их – в присутствии этих ребят у меня поднималось настроение. Они тоже явно повеселели и смотрели на меня немного влюбленными глазами. Что ж, целых два поклонника мне не помешают!
   Рынок находился в двух кварталах от нашего дома на склоне холма, поросшего зеленью. На двух длинных рядах, спускающихся к берегу, казалось, можно найти все – от винограда и спелых помидоров до удочек и лесок. Особенно много товаров выкладывалось здесь в выходные. Рынок шумел и гомонил: торговцы громко зазывали покупателей, предлагали попробовать домашнее вино, коньяк, сладости и сыр, покупатели торговались и ругали товар, делились друг с другом последними новостями и обсуждали цены. Пряные запахи, исходящие от только что срезанных петрушки и укропа, а также от влекущих маринадов и солений, приятно щекотали нос.
   Народу пока было не очень много, и я решила воспользоваться этим, чтобы наконец купить себе нормальный купальник. Поравнявшись с лотком, где цветной россыпью лежали самые разные диски, Пашки совсем забыли обо мне, и я потихоньку отошла от них. Я бродила вдоль разноцветных рядов, мечтая побыстрее найти именно то, что нужно.
   Около большого лотка с самыми разными вещами – от халатов до трусов – я остановилась и принялась копаться в груде тряпья в надежде найти купальник. Но тут мой взгляд упал на пожилую женщину в черной траурной повязке. Очень полная, она то и дело останавливалась, отдуваясь и, видимо, преодолевая одышку. Маленький мальчик, которого она тащила за руку, пользовался этими остановками, чтобы попросить то яблоко, то банан, то машинку. Со стороны они смотрелись бы смешно, если бы не ее заплаканные глаза. Поверх цветастого платья на ней была надета черная кофта, а из ее короткого разговора с торговкой фруктами я уловила слово «похороны». Да это же тот самый мальчик, который просил у мамы парусник! – сообразила вдруг я. Это его отец утонул в тот день на пляже.
   Вдруг взгляд мой выхватил из пестрой толпы до боли знакомый силуэт. У меня перехватило дыхание, сердце будто на миг остановилось. Что Семен делает здесь, на этом дурацком рынке? Никак не укладывалось в голове, что и он может прийти на местный базар за покупками – ведь я представляла его себе как некое божество, которое не ест, не спит и уж тем более не ходит на барахолку! В руках он держал большой и очень красивый игрушечный парусник. Парень быстро приблизился к женщине с мальчиком, что-то сказал ей и отдал мальчугану игрушку. Ребенок расцвел: «Бабушка! Он как настоящий! Я буду его в море запускать!» – тараторил он, в то время как женщина утирала слезы с глаз. Семен сочувственно тронул ее за плечо и заторопился прочь. Он прошел всего в метре от меня, с какими-то пустыми, невидящими глазами. Похоже, ему было не по себе.
   – Ага! Вот ты где! – раздался над самым ухом бас большого Пашка. В руках он крутил новенький диск. – Видела, контрабандист подарил парню парусник?
   – Не-а, – вяло отозвалась я.
   – Самый дорогой купил, – тонким голосом ввернул маленький Пашок.
   – У него денег – куры не клюют, – пояснил большой. – Он спасателем только для прикрытия работает…
   Я повернулась к Пашкам и грубо отрезала:
   – Пойдем домой!
   Всю дорогу до дома мы молчали.

Глава 4

   Ночью я проснулась от стука. Капли дождя барабанили по крыше все сильнее и сильнее, пока все не слилось в однообразный нудный шум. На меня этот шум наводил тоску: вот оно, то самое, чего я так боялась в Бетте, – плохая погода. В Москве ты ныряешь в метро и забываешь о том, что наверху дождь и слякоть. Можно доехать до «Охотного ряда» и убить там целый день, шляясь по магазинам, примеряя вещи невообразимых расцветок и воображая себя бразильской миллионершей. Можно доехать до «Третьяковской» и бродить по залам галереи, окунаясь то в сияющую весну, то в сочно-зеленое лето. Можно пойти с Машкой в кафе и часами смотреть в окно, обсуждая одноклассников и прохожих на улице. На худой конец можно остаться дома и обсудить тех же одноклассников по Интернету… Кстати, что там Пашки говорили насчет Интернета в библиотеке? Якобы там в рамках нацпроекта купили вполне приличный ноутбук, провели выделенку, и теперь можно гулять по Сети сколько влезет, потому что безлимитный тариф оплатила поселковая администрация. Наверное, библиотека будет моим единственным прибежищем в Бетте. Если, конечно, туда не стянется вся беттинская молодежь и не придется стоять в очереди три часа ради того, чтобы провести за компом пятнадцать минут. В общем, надо разведать.
   Еще одна мысль гнала меня к местному очагу культуры и цивилизации. Погода испортилась, на пляже никого нет, значит, пуста и будка спасателя. Где он проводит время в дождливые дни? Может, удастся увидеть Семена хотя бы издали?
   Отправиться в библиотеку я решила после школы. Правда, нужно было избавиться от Пашков, потому что им только скажи, куда пошла, – и от сладкой парочки уже не отвязаться. Но Пашкам сегодня крупно не повезло. Это случилось на физике. Наша молодая физичка Ольга Ивановна только что закончила диктовать домашнее задание, как вдруг дверь с грохотом распахнулась, и в класс ворвался огромный краснолицый рыжеволосый мужик. «Всем оставаться на своих местах!» – проревел он, и я, как настоящая дочь мента, решила, что нас берут в заложники. Но тревога оказалась ложной. По крайней мере, для девочек. Краснолицый был прислан из военкомата – читать лекцию нашим парням. О том, что Родина в них нуждается. Уходя, уже в коридоре мы услышали первые слова лектора: «Служить, вашу мать, будете все, вашу мать! Кто будет у меня бегать, вашу мать, тому я сам лично ноги повыдергиваю!»
   Надьке я честно сказала, что иду в библиотеку. Как я и ожидала, подруга бросила в ответ: «Бог в помощь», – и отвалила, ковыляя в туфлях на огромных платформах между лужами, словно большая неуклюжая цапля.
   Библиотека встретила меня звенящей тишиной. Никакой очереди к компьютеру не наблюдалось. Да и вообще здесь не было никого, кроме густо накрашенной сонной библиотекарши. Новенький «Пентиум» стоял на какой-то уродливой тумбе между стеллажами. В этом царстве книг он казался пришельцем из будущего. «Можно в Интернет выйти?» – спросила я осоловевшую женщину. Та подняла на меня причудливо подведенные глаза и некоторое время осмысливала вопрос. «Можно, если умеешь его включать», – наконец произнесла она. Я уселась за комп и уже через пять минут разговаривала с Машкой.
   Господи, как же я по ней соскучилась! Рассказала ей про Бетту, поплакалась в виртуальную жилетку. Машка, естественно, охала и ахала. А потом она мне поведала про Олега Смирнова – парня из параллельного класса. Он в начале учебного года болел, пришел в школу уже после моего отъезда и всех поразил. Потому что весной ребята расстались с узкоплечим бледным заморышем, а осенью в класс вернулся парень ростом под метр восемьдесят, загорелый, накачанный. Он все лето провел в каком-то специальном спортивном лагере под Анапой. И теперь все девчонки по нему сохнут, Машка в том числе.