Страница:
То же самое явление замечается и среди некоторых отрядов специальных родов оружия, так, например, минная рота и крепостной телеграф, в которых уже давно ощущалась серьезная необходимость, прибыли в крепость только на этих днях. Офицеры и команда их почти поголовно люди совершенно новые в Порт-Артуре, и кроме того, громадный процент нижних чинов составляют новобранцы, совершенно неопытные и незнакомые со своим делом.
Можно указать еще целый ряд аналогичных фактов. Так, командира эскадры, адмирала Старка, сменил недавно приехавший адмирал Макаров; прежний командир порта, адмирал Греве, уступил место адмиралу Григоровичу; командиром Квантунской саперной роты назначен подполковник Жеребцов, вместо подполковника Жданова, получившего какое-то другое назначение.
Все эти вновь назначенные начальники отдельных частей в крепости были люди совершенно незнакомые ни с самим Порт-Артуром, ни с его гарнизоном, ни вообще с местными условиями жизни.
Итак, практика шла совершенно вразрез с той теорией военного искусства, которую нас заставляли изучать в военных училищах и академиях.
Здесь мне невольно вспоминается следующий факт, показывающий, насколько успели нас изучить японцы.
За несколько дней до начала войны я разговорился случайно с приказчиком одного из японских магазинов Артура. Японец на мой вопрос, как он думает, что мы будем делать в случае объявления войны, хихикая, ответил: «Начнете одних генералов заменять другими». Тогда я на эти слова как-то не обратил особенного внимания, а теперь с каждым днем приходится на деле убеждаться, что японец был совершенно прав. До сих пор мы только и делаем, что меняем генералов.
Около 12 часов ночи меня разбудил мой вестовой.
— Ваше Высокоблагородие, стрельба большая идет в море, — докладывал мне мой голубоглазый нижегородец.
Действительно, с моря ясно доносились все учащающиеся и усиливающиеся раскаты выстрелов.
Среди глубокой ночной темноты особенно резко видны были лучи прожекторов, ярко освещавшие море.
Размышляя о новых неведомых замыслах японцев, я стал наблюдать за стрельбой. О сне, конечно, нечего было и думать.
В течение ночи стрельба разгоралась несколько раз: в 12, в 3 часа и третий раз под утро, около 6 часов.
На другой день выяснилось, что пальбу подняли наши береговые батареи и канонерки «Отважный» и «Гремящий», открывшие огонь по японским миноноскам, которые хозяйничали перед крепостью как у себя дома. Около 8 часов утра показалась и вся японская эскадра, состоявшая из 18 кораблей и 8 миноносок.
Шесть японских броненосцев, отделившись от эскадры, ушли за Ляотешань и начали опять перекидную стрельбу по городу. Им стали отвечать также перекидным огнем наши броненосцы «Ретвизан», «Цесаревич» и «Пересвет». Корректировка этой стрельбы производилась посредством телефона, которым броненосец «Ретвизан» был соединен с маяком на Ляотешане.
Наш перекидной огонь оказался, по-видимому, очень действенным, потому что японские броненосцы очень скоро прекратили свою стрельбу и, присоединившись к своей эскадре, ушли на север.
Ввиду того, что японцы вели на этот раз свою стрельбу с более дальних дистанций от берегов, чем в прошлый раз, снаряды их ложились плохо и не попадали в назначенные места. Так, один снаряд упал у форта № 6, три снаряда попали в залив против редута № 3 и, взорвавшись там, далеко раскидали массу грязи. На круговой дороге, идущей вдоль Западного бассейна, осколком взорвавшегося снаряда тяжело ранило в правую руку одного солдатика.
Но больше всего бед причинил нам снаряд, попавший в телефонную станцию на Тигровом Хвосте.
Станция эта помещалась в деревянном бараке.
Снаряд пробил крышу и разорвался недалеко от телефонного аппарата, у которого в то время столпилась группа солдатиков, слушавших получаемые известия.
Взрывом снаряда шестеро из них было убито, трое тяжело и пятеро легко ранено.
Наша батарея, построенная на Ляотешане незадолго до этого и вполне вооруженная, по какому-то недоразумению не открыла огня, хотя условия для стрельбы были исключительно благоприятными. Командовал ею штабс-капитан Люпов.
Днем, около 11 часов, почти вся наша эскадра, в количестве девяти больших судов и восьми миноносцев, вышла на наружный рейд и выстроилась перед крепостью в ожидании нового появления неприятеля.
Утром прибыли для подкрепления гарнизона первая партия запасных из Енисейской губернии в количестве до 1000 человек.
На дворе пасмурно, грязно и скучно.
Доходят слухи о мелких стычках между японскими и нашими кавалерийскими частями в Корее. Новостей никаких нет.
В крепости все тихо.
С батареи Плоского мыса был сегодня утром замечен недалеко от берега какой-то плавающий предмет. Батарея приняла его за подводную лодку и открыла по нему огонь.
Неизвестный предмет, наделавший столько шуму, оказался обыкновенной лодкой, перевернувшейся кверху килем и плавающей в таком положении.
Броненосцы пошли вдоль берегов Ляотешаня, миноносцы с крейсером «Новик» — к островам Мяо-Дао, а крейсер «Аскольд» направился к 4 коммерческим пароходам, которые видны были на море в виду Артура.
При осмотре этих пароходов выяснилось, что они принадлежали английской компании и шли порожняком из Чифу в Инкоу.
Прошло немного времени после разделения эскадры, как вдруг послышались выстрелы в том направлении, куда ушел крейсер «Новик» с миноносцами.
У всех мелькнула мысль, что завязался морской бой.
Вскоре, однако, дело разъяснилось.
Один из наших миноносцев, «Внимательный», встретил в море недалеко от островов Мяо-Дао небольшой пароход, буксировавший баржу. «Внимательный» с расстояния 5 кабельтовых сделал ему под нос выстрел. Пароход тотчас спустил японский флаг, но не подал сигнала о сдаче, продолжая полным ходом идти вперед.
Тогда «Внимательный», приблизившись, дал второй выстрел. Пароход остановился, и в то же время часть его экипажа стала поспешно переходить в буксируемую баржу, очевидно намереваясь на ней ускользнуть.
Командир миноносца тотчас приказал спустить шлюпку и послал ее под командой мичмана Пини осмотреть баржу, а сам направился прямо к пароходу, который назывался «Хан-Йень-Мару». Взяв его на буксир, он подвел его к крейсеру «Новик», с которого тотчас же на захваченный пароход направилась команда с офицером во главе для осмотра.
К этому времени вернулась шлюпка при мичмане Пини и привезла 4 задержанных японцев и массу телеграмм. На пароходе же «Хан-Йень-Мару» оказалось до 30 человек японцев и было найдено множество книг, бумаг, подробная карта, несколько фальшивых китайских кос и мина Уайтхеда.
Экипаж и пассажиры захваченного парохода были переведены на «Новик», а командование пароходом поручено лейтенанту Штеру.
«Новик» попытался тащить свою добычу на буксире, но, протащив несколько миль, оборвал ему кнехт и принужден был отказаться от своего намерения. Так как пароход представлял собой дрянное суденышко, обладающее ходом не более 5 узлов, то капитан «Новика» не решился оставить на нем офицера и команду из опасения, что они могут быть настигнуты японцами, а несколькими снарядами пустил пароход ко дну.
В это же время миноносец «Боевой» расстреливал баржу, которую пароход вел на буксире.
Эти-то выстрелы и были приняты в Порт-Артуре за перестрелку.
После этого крейсер «Новик» поднял сигнал о возвращении в Порт-Артур и вместе с миноносцами, около 2 часов дня, благополучно прибыл в гавань.
Опрос захваченных на пароходе и джонке китайцев и японцев показал, что «Хан-Йень-Мару» получил поручение собирать джонки для перевозки риса (или десанта). Но так как местный Даотай издал объявление, чтобы жители не давали своих джонок ни одной из воюющих сторон, то китайцы очень неохотно исполняли требования японцев и, очевидно, не верили их обещаниям платить до 300 долларов за каждую джонку. Тогда японцы решили захватывать джонки силой, но здесь были настигнуты нашей эскадрой. Возможно, что кроме этой цели японцы имели задачей учредить сигнальную станцию на одном из островов Мяо-Дао и служить военными разведчиками. Иначе трудно объяснить то, что японцы были в китайских костюмах, а часть их имела и фальшивые косы. Наконец, найденная на пароходе мина Уайтхеда совершенно ясно показывает, что пароход служил для военных целей.
Усиленная стрельба продолжалась в течение почти целого часа, причем фосфорические вспышки бездымного пороха замечательно красиво отражались в темном небе.
В канонаде принимали деятельное участие батареи Тигрового полуострова и некоторые суда нашего флота, стоявшие прямо против прохода. Стрельба в течение ночи повторялась с небольшими промежутками три раза.
Количество снарядов, выпущенных крепостью и судами за эту ночь, наверное, доходило до нескольких сотен. Рано утром мой вестовой, успевший уже узнать причины ночной стрельбы, доложил мне: «Так что, Ваше Высокоблагородие, он опять нам своими пароходами хотел проход загородить». Я поспешно собрался и поехал на батарею Электрического утеса, где глазам моим представилась следующая картина: один из погибших за эту ночь брандеров воткнулся носом в ранее затопленный брандер у маяка и в таком положении затонул до половины. Другой торчал из воды недалеко от Электрического утеса, а еще два брандера, связанные между собою, как будто бы выкинулись сами на берег под Золотой горой.
Таковы были гибельные для японцев результаты страшной ночной работы наших батарей.
Все погибшие брандеры представляли собой хорошие коммерческие пароходы средней величины. Каждый из них был вооружен несколькими скорострелками, которые энергично отвечали во время атаки на огонь наших орудий. Брандеры сопровождало в виде подкрепления несколько миноносцев, также принимавших деятельное участие в перестрелке.
Почти все оставшиеся в живых японцы успели под страшным нашим огнем уйти на шлюпках в открытое море и спастись, за исключением одной шлюпки, которая была нами потоплена.
Чтобы задержать брандеры во что бы то ни стало, на них кинулись в атаку два наших миноносца.
Пущенная миноносцем «Сильным» мина попала в один из брандеров и оторвала ему носовую часть. Но в ту же почти минуту в «Сильного» попал, как уверяют, с нашей же батареи 6-дюймовый снаряд, который произвел на нем взрыв парового котла.
В этом нет ничего невозможного, так как ночью, во время жаркой перестрелки, разобрать что-либо среди сбившихся в кучу наших и японских судов было очень трудно.
Взрывом котла убит был механик Зверев и около 7 человек команды. Ввиду того, что «Сильный» начал тонуть, командир его, лейтенант Криницкий, не надеясь успеть дойти до порта, решил выкинуться на берег под Золотой горой. В этот же день, около 2 часов, он был снят с мели и заведен для починки в порт. Командир его получил впоследствии за взрыв японского брандера Георгия.
На одном из брандеров, как передавали мне, найдена была следующая надпись, сделанная по-русски: «Мы еще раз придем и достигнем своей цели, проход ваш загородим. Лейтенант японского флота N.N.».
Необычайная отвага и ловкость, выказанная японцами во время этого безумного смелого ночного предприятия, справедливо возбуждали всеобщее удивление. Благодаря густому туману на море они едва не достигли своей цели, так как наши береговые батареи заметили приближение брандеров только тогда, когда те подошли уже очень близко к проходу.
Рано утром перед крепостью снова появилась японская эскадра, очевидно желавшая разузнать, каковы результаты ночного предприятия...
Вскоре к крейсерам «Новик» и «Баян», уже бывшим на рейде, присоединились и остальные наши суда, за исключением двух броненосцев «Севастополь» и «Пересвет», пострадавших еще накануне при столкновении и исправлявших теперь в порту свои аварии.
Эти аварии были весьма серьезны, так как броненосец «Пересвет», бывший под командой адмирала князя Ухтомского, наскочил тараном на броненосец «Севастополь» и, пробив ему бок, себе своротил носовую часть.
Это новое несчастье с нашим флотом произошло при маневрировании эскадры в «открытом» море, во время выхода ее 13 марта.
Итак, эскадра наша вышла из гавани и выстроилась, представляя собой красивую картину.
Японский флот расположился против Крестовой горы и, простояв тут до 10 часов утра, начал уходить в море и вскоре скрылся из вида.
Немного позже, около 12 часов, и наша эскадра начала покидать свои позиции против крепости и стала понемногу входить в гавань.
Четыре брандера, погибшие в последнюю ночь, были, как говорят в городе, те самые коммерческие пароходы, которые накануне крайне поверхностно были осмотрены «Аскольдом».
Это предположение подтверждало и то обстоятельство, что борта брандеров были только что выкрашены, и просвечивающие еще сквозь свежую краску английские имена пароходов были заменены японскими.
Кроме этого, на пароходах нашли еще и английские флаги.
Насколько сильна была ночная канонада, можно судить по тому, что вследствие страшного сотрясения воздуха утром под Артуром появился легкий туман и пошел мелкий дождь.
Все ожидают, что в годовщину занятия нами Порт-Артура, 17 марта, японцы нам поднесут какой-нибудь сюрприз.
Поживем — увидим!
Адмирал Макаров, чтобы предупреждать дальнейшие попытки японцев загородить вход в гавань, решил на будущее время, при первом появлении брандеров, идти на них на абордаж.
Говорят, что охотником на это дело вызвался лейтенант князь Ливен.
Ночью опять все население Порт-Артура было встревожено звуками взрывов, раздававшихся на море; тревога, впрочем, скоро улеглась, так как оказалось, что это наши моряки по распоряжению командира порта подрывали мачты на японских брандерах.
Распоряжение это было в высшей степени непонятно, так как эти работы можно было бы произвести днем, а не ночью, и тем избежать лишней тревоги и беспокойства и без того нервно настроенных жителей и гарнизона.
Сегодня в «Новом крае» помещено стихотворение, посвященное памяти погибшего вчера на «Сильном» инженер-механика Зверева. Автор его, капитан Линдер, был впоследствии смертельно ранен в живот.
Вот это стихотворение:
Памяти инженер-механика Зверева
Состоялся парад по случаю годовщины занятия нами Артура. Приехали в Порт-Артур Великие князья Кирилл и Борис Владимировичи.
Погода прекрасная.
Ночи стоят лунные.
Сегодня получено приказание построить на Ляотешане еще одну батарею из 6-дюймовых орудий Канэ. Постройка поручена инженеру капитану Родионову.
Прибыли отряды запасных, благодаря чему состав рот пополнен и доведен до 250 человек. Вооружение же все еще неудовлетворительное, так как запасов оружия в Артуре нет.
Ввиду этого пришлось часть войск пока вооружить драгунскими 3-линейными винтовками, присланными нам из Владивостока.
Подводя пластырь под «Ретвизана», он начал уже закладывать подушку, но по неосторожности слишком сильно нажал ее, почему у него втянуло руку под пластырь; желая ее высвободить, он оперся ногою, но так неудачно, что и ногу втянуло туда же...
Выбившись из сил, несчастный умер под водою в страшных мучениях.
Ждем со дня на день новых сюрпризов от японцев.
Минная рота усиленно работает по постановке минного заграждения на внешнем рейде.
Настали теплые ночи.
Новостей никаких нет.
К вечеру заморосил мелкий дождь.
Ночью от сильного волнения взорвались две наши мины, только что поставленные вновь прибывшей минной ротой.
Несмотря на всевозможные невзгоды военного времени, обитатели Порт-Артура готовятся торжественно встретить Светлый Праздник и спешно делают кое-какие закупки.
Все успевшие отправить свои семьи из Порт-Артура невольно переносятся мыслями к своим близким и родным в далекой России.
Сегодня начальником почтово-телеграфной конторы, при рапорте от 27 марта № 1302, было представлено начальнику укрепленного района генерал-лейтенанту Стесселю письмо на немецком языке; адрес тоже по-немецки:
«Его Превосходительству адмиралу Того в Порт-Артуре от Лео Хердан из Брюнн — Астория — Моравия — Фердинанде — Фердинандгассе 25-27».
Содержание письма:
«Ваше Превосходительство!
В твердом уверении, что победоносный флот Японии до получения этих строк прогнал из Порт-Артура последнего русского, позволяю я себе передать наисердечнейшие благопожелания к геройскому состоянию (стойкости) вашего флота и с вами молить у неба скорой победы над врагом.
С почтением Лео Хердан».
15 марта 1904 года
Генерал-лейтенант Стессель прислал это письмо при следующей надписи:
«Предлагаю напечатать в „Новом крае“, дабы видели все, какими сведениями обладают господа иностранцы. Хердан-то этот ведь получил же откуда-нибудь подобный нелепый адрес, ну и с большого ума поверил этим сведениям.
Генерал-лейтенант Стессель».
Погода стоит прекрасная, но, несмотря на это, город далеко не имеет праздничного вида.
Минная рота, несмотря на праздник, продолжает усиленно работать по постановке заграждений на рейде.
Случайно удалось узнать из разговоров некоторые подробности столкновения броненосцев «Пересвет» и «Севастополь». Они представляются в следующем виде.
Когда эскадра наша 13 марта вышла в море и шла одной кильватерной колонной, у броненосца «Севастополь» в машине произошло какое-то повреждение, и он принужден был на время выйти из общего строя.
Броненосец «Пересвет», шедший за ним следом, хотел занять почему-то его место в колонне. Между тем «Севастополь», успевший к тому времени исправить машину, снова взошел в кильватер. В этот самый момент «Пересвет» налетел на него и ударил его тараном в бок.
В результате: у «Севастополя» разворочен бок, а у «Пересвета» испорчена носовая часть.
Оба броненосца еще чинятся.
Между тем в порту опять несчастье: при подводке кессона под «Ретвизан» двое рабочих упали в море и погибли.
Не сегодня завтра ждем японцев.
Солдатики нашей заставы, в количестве 11 человек, пожелавшие спасти казенное добро, взвалили одну мину на плечи и намеревались отнести ее дальше на берег. Мина от сотрясения взорвалась, и все 11 человек были убиты на месте.
Уже не первый раз причиняют нам столько бед наши же собственные морские мины. Главная причина всех этих несчастий кроется в том, что они совершенно не могут выдержать здешних волнений, которые их быстро срывают с места и уносят. На днях подобный случай имел место в Талиенванской бухте, где сильным ветром разбросало морские мины по всему заливу.
К похоронам погибших при взрыве солдат куплено в магазине фирмы «Кунст-Альберс» несколько венков.
ПРИКАЗ по Квантунскому укрепленному району
29 марта 1904 года
№ 82
Во время 1-й бомбардировки крепости Порт-Артур, бывшей 27 января сего года, из неприятельских снарядов один упал около батареи № 17 и не разорвался.
Стоявший вблизи запасный канонир Квантунской крепостной артиллерии — Придик Муликас при падении снаряда был повален на землю силой воздуха, но несмотря на это не растерялся, подбежал к снаряду и совместно с рядовым 12-й роты 25-го В.-С. стр. полка Дегтяренко, находившимся вблизи, вынули из снаряда донно-ударную трубку и скатили его за насыпь. За столь самоотверженный поступок благодарю запасного канонира Квантунской крепостной артиллерии Придика Муликаса и рядового 12-й роты 25-го В.-С. стр. полка Дегтяренко.
Приказ этот прочесть во всех батареях и сотнях.
Командир 3-го Сибирского армейского корпуса
генерал-лейтенант Стессель
Я видел его уже позже, когда он, сильно накренившись, заведен был в Восточный бассейн. Впоследствии его чинили, не заводя в док, на крене.
Ввиду прибытия в порт партии русских рабочих починка крейсера «Паллада» пошла гораздо успешнее.
Минная рота продолжает усиленно работать по постановке на внешнем рейде минного заграждения, для которого у нас применяются гальваноударные мины.
Это произошло около 6 часов утра.
Говорили, что наш миноносец «Страшный» атаковал японский крейсер и удачно пушенной миной нанес ему серьезное повреждение, но был сам совершенно расстрелян и начал тонуть. К нему на помощь пошел крейсер «Баян».
Но было уже слишком поздно: ему удалось спасти только 5 человек команды. Офицеры же все погибли.
Около 8 часов утра в море ушла и остальная наша эскадра.
Приблизительно в 10 часов утра я был в порту и неожиданно увидел, как наши миноносцы полным ходом вылетали один за другим из Восточного бассейна. Тут я заметил, что на Золотой горе внезапно был поднят сигнал о каком-то несчастье, происшедшем на внешнем рейде.
Когда я доехал до Электрического утеса, там все уже говорили о только что поразившей наш флот неслыханной катастрофе, которая превзошла своим ужасом все бывшее до сих пор.
Наш броненосец «Петропавловск», шедший во главе эскадры, уже возвращавшейся в гавань, взорвался и в течение каких-либо трех минут затонул на глазах всей эскадры и крепости.
Адмирал Макаров, весь его штаб, художник Верещагин, полковник Генерального штаба Агапеев и до 650 человек команды погибли в морской пучине.
Великий князь Кирилл Владимирович спасся каким-то чудом и был подобран одним из наших миноносцев. Кроме него, как говорят, спаслись только 6 офицеров и около 30 матросов.
Ужасная катастрофа произвела потрясающее впечатление на гарнизон. Многие плакали. Солдатики на батареях набожно крестились.
Мой товарищ, подполковник Д., был так потрясен этой картиной, что с ним сделался обморок.
Но этим не окончились беды этого злосчастного дня. Через четверть часа после трагической гибели «Петропавловска» раздался новый взрыв и броненосец «Победа», внезапно получивший минную пробоину, сильно накренился и начал поспешно входить в Восточный бассейн.
Можно указать еще целый ряд аналогичных фактов. Так, командира эскадры, адмирала Старка, сменил недавно приехавший адмирал Макаров; прежний командир порта, адмирал Греве, уступил место адмиралу Григоровичу; командиром Квантунской саперной роты назначен подполковник Жеребцов, вместо подполковника Жданова, получившего какое-то другое назначение.
Все эти вновь назначенные начальники отдельных частей в крепости были люди совершенно незнакомые ни с самим Порт-Артуром, ни с его гарнизоном, ни вообще с местными условиями жизни.
Итак, практика шла совершенно вразрез с той теорией военного искусства, которую нас заставляли изучать в военных училищах и академиях.
Здесь мне невольно вспоминается следующий факт, показывающий, насколько успели нас изучить японцы.
За несколько дней до начала войны я разговорился случайно с приказчиком одного из японских магазинов Артура. Японец на мой вопрос, как он думает, что мы будем делать в случае объявления войны, хихикая, ответил: «Начнете одних генералов заменять другими». Тогда я на эти слова как-то не обратил особенного внимания, а теперь с каждым днем приходится на деле убеждаться, что японец был совершенно прав. До сих пор мы только и делаем, что меняем генералов.
9 марта
Утомленный предшествующим днем, я крепко заснул. Но скоро мой сон был прерван.Около 12 часов ночи меня разбудил мой вестовой.
— Ваше Высокоблагородие, стрельба большая идет в море, — докладывал мне мой голубоглазый нижегородец.
Действительно, с моря ясно доносились все учащающиеся и усиливающиеся раскаты выстрелов.
Среди глубокой ночной темноты особенно резко видны были лучи прожекторов, ярко освещавшие море.
Размышляя о новых неведомых замыслах японцев, я стал наблюдать за стрельбой. О сне, конечно, нечего было и думать.
В течение ночи стрельба разгоралась несколько раз: в 12, в 3 часа и третий раз под утро, около 6 часов.
На другой день выяснилось, что пальбу подняли наши береговые батареи и канонерки «Отважный» и «Гремящий», открывшие огонь по японским миноноскам, которые хозяйничали перед крепостью как у себя дома. Около 8 часов утра показалась и вся японская эскадра, состоявшая из 18 кораблей и 8 миноносок.
Шесть японских броненосцев, отделившись от эскадры, ушли за Ляотешань и начали опять перекидную стрельбу по городу. Им стали отвечать также перекидным огнем наши броненосцы «Ретвизан», «Цесаревич» и «Пересвет». Корректировка этой стрельбы производилась посредством телефона, которым броненосец «Ретвизан» был соединен с маяком на Ляотешане.
Наш перекидной огонь оказался, по-видимому, очень действенным, потому что японские броненосцы очень скоро прекратили свою стрельбу и, присоединившись к своей эскадре, ушли на север.
Ввиду того, что японцы вели на этот раз свою стрельбу с более дальних дистанций от берегов, чем в прошлый раз, снаряды их ложились плохо и не попадали в назначенные места. Так, один снаряд упал у форта № 6, три снаряда попали в залив против редута № 3 и, взорвавшись там, далеко раскидали массу грязи. На круговой дороге, идущей вдоль Западного бассейна, осколком взорвавшегося снаряда тяжело ранило в правую руку одного солдатика.
Но больше всего бед причинил нам снаряд, попавший в телефонную станцию на Тигровом Хвосте.
Станция эта помещалась в деревянном бараке.
Снаряд пробил крышу и разорвался недалеко от телефонного аппарата, у которого в то время столпилась группа солдатиков, слушавших получаемые известия.
Взрывом снаряда шестеро из них было убито, трое тяжело и пятеро легко ранено.
Наша батарея, построенная на Ляотешане незадолго до этого и вполне вооруженная, по какому-то недоразумению не открыла огня, хотя условия для стрельбы были исключительно благоприятными. Командовал ею штабс-капитан Люпов.
Днем, около 11 часов, почти вся наша эскадра, в количестве девяти больших судов и восьми миноносцев, вышла на наружный рейд и выстроилась перед крепостью в ожидании нового появления неприятеля.
Утром прибыли для подкрепления гарнизона первая партия запасных из Енисейской губернии в количестве до 1000 человек.
10-11 марта
Идет дождь.На дворе пасмурно, грязно и скучно.
Доходят слухи о мелких стычках между японскими и нашими кавалерийскими частями в Корее. Новостей никаких нет.
12 марта
В воздухе потеплело. Ясный весенний день.В крепости все тихо.
С батареи Плоского мыса был сегодня утром замечен недалеко от берега какой-то плавающий предмет. Батарея приняла его за подводную лодку и открыла по нему огонь.
Неизвестный предмет, наделавший столько шуму, оказался обыкновенной лодкой, перевернувшейся кверху килем и плавающей в таком положении.
13 марта
Адмирал Макаров со всею эскадрою вышел в море.Броненосцы пошли вдоль берегов Ляотешаня, миноносцы с крейсером «Новик» — к островам Мяо-Дао, а крейсер «Аскольд» направился к 4 коммерческим пароходам, которые видны были на море в виду Артура.
При осмотре этих пароходов выяснилось, что они принадлежали английской компании и шли порожняком из Чифу в Инкоу.
Прошло немного времени после разделения эскадры, как вдруг послышались выстрелы в том направлении, куда ушел крейсер «Новик» с миноносцами.
У всех мелькнула мысль, что завязался морской бой.
Вскоре, однако, дело разъяснилось.
Один из наших миноносцев, «Внимательный», встретил в море недалеко от островов Мяо-Дао небольшой пароход, буксировавший баржу. «Внимательный» с расстояния 5 кабельтовых сделал ему под нос выстрел. Пароход тотчас спустил японский флаг, но не подал сигнала о сдаче, продолжая полным ходом идти вперед.
Тогда «Внимательный», приблизившись, дал второй выстрел. Пароход остановился, и в то же время часть его экипажа стала поспешно переходить в буксируемую баржу, очевидно намереваясь на ней ускользнуть.
Командир миноносца тотчас приказал спустить шлюпку и послал ее под командой мичмана Пини осмотреть баржу, а сам направился прямо к пароходу, который назывался «Хан-Йень-Мару». Взяв его на буксир, он подвел его к крейсеру «Новик», с которого тотчас же на захваченный пароход направилась команда с офицером во главе для осмотра.
К этому времени вернулась шлюпка при мичмане Пини и привезла 4 задержанных японцев и массу телеграмм. На пароходе же «Хан-Йень-Мару» оказалось до 30 человек японцев и было найдено множество книг, бумаг, подробная карта, несколько фальшивых китайских кос и мина Уайтхеда.
Экипаж и пассажиры захваченного парохода были переведены на «Новик», а командование пароходом поручено лейтенанту Штеру.
«Новик» попытался тащить свою добычу на буксире, но, протащив несколько миль, оборвал ему кнехт и принужден был отказаться от своего намерения. Так как пароход представлял собой дрянное суденышко, обладающее ходом не более 5 узлов, то капитан «Новика» не решился оставить на нем офицера и команду из опасения, что они могут быть настигнуты японцами, а несколькими снарядами пустил пароход ко дну.
В это же время миноносец «Боевой» расстреливал баржу, которую пароход вел на буксире.
Эти-то выстрелы и были приняты в Порт-Артуре за перестрелку.
После этого крейсер «Новик» поднял сигнал о возвращении в Порт-Артур и вместе с миноносцами, около 2 часов дня, благополучно прибыл в гавань.
Опрос захваченных на пароходе и джонке китайцев и японцев показал, что «Хан-Йень-Мару» получил поручение собирать джонки для перевозки риса (или десанта). Но так как местный Даотай издал объявление, чтобы жители не давали своих джонок ни одной из воюющих сторон, то китайцы очень неохотно исполняли требования японцев и, очевидно, не верили их обещаниям платить до 300 долларов за каждую джонку. Тогда японцы решили захватывать джонки силой, но здесь были настигнуты нашей эскадрой. Возможно, что кроме этой цели японцы имели задачей учредить сигнальную станцию на одном из островов Мяо-Дао и служить военными разведчиками. Иначе трудно объяснить то, что японцы были в китайских костюмах, а часть их имела и фальшивые косы. Наконец, найденная на пароходе мина Уайтхеда совершенно ясно показывает, что пароход служил для военных целей.
14 марта
В тихую, безветренную ночь на 14 марта я опять был внезапно разбужен донесшейся с моря стрельбой. Подбежав к окну, я увидел, что прожектора эскадры энергично работали, посылая по всем направлениям яркие снопы света.Усиленная стрельба продолжалась в течение почти целого часа, причем фосфорические вспышки бездымного пороха замечательно красиво отражались в темном небе.
В канонаде принимали деятельное участие батареи Тигрового полуострова и некоторые суда нашего флота, стоявшие прямо против прохода. Стрельба в течение ночи повторялась с небольшими промежутками три раза.
Количество снарядов, выпущенных крепостью и судами за эту ночь, наверное, доходило до нескольких сотен. Рано утром мой вестовой, успевший уже узнать причины ночной стрельбы, доложил мне: «Так что, Ваше Высокоблагородие, он опять нам своими пароходами хотел проход загородить». Я поспешно собрался и поехал на батарею Электрического утеса, где глазам моим представилась следующая картина: один из погибших за эту ночь брандеров воткнулся носом в ранее затопленный брандер у маяка и в таком положении затонул до половины. Другой торчал из воды недалеко от Электрического утеса, а еще два брандера, связанные между собою, как будто бы выкинулись сами на берег под Золотой горой.
Таковы были гибельные для японцев результаты страшной ночной работы наших батарей.
Все погибшие брандеры представляли собой хорошие коммерческие пароходы средней величины. Каждый из них был вооружен несколькими скорострелками, которые энергично отвечали во время атаки на огонь наших орудий. Брандеры сопровождало в виде подкрепления несколько миноносцев, также принимавших деятельное участие в перестрелке.
Почти все оставшиеся в живых японцы успели под страшным нашим огнем уйти на шлюпках в открытое море и спастись, за исключением одной шлюпки, которая была нами потоплена.
Чтобы задержать брандеры во что бы то ни стало, на них кинулись в атаку два наших миноносца.
Пущенная миноносцем «Сильным» мина попала в один из брандеров и оторвала ему носовую часть. Но в ту же почти минуту в «Сильного» попал, как уверяют, с нашей же батареи 6-дюймовый снаряд, который произвел на нем взрыв парового котла.
В этом нет ничего невозможного, так как ночью, во время жаркой перестрелки, разобрать что-либо среди сбившихся в кучу наших и японских судов было очень трудно.
Взрывом котла убит был механик Зверев и около 7 человек команды. Ввиду того, что «Сильный» начал тонуть, командир его, лейтенант Криницкий, не надеясь успеть дойти до порта, решил выкинуться на берег под Золотой горой. В этот же день, около 2 часов, он был снят с мели и заведен для починки в порт. Командир его получил впоследствии за взрыв японского брандера Георгия.
На одном из брандеров, как передавали мне, найдена была следующая надпись, сделанная по-русски: «Мы еще раз придем и достигнем своей цели, проход ваш загородим. Лейтенант японского флота N.N.».
Необычайная отвага и ловкость, выказанная японцами во время этого безумного смелого ночного предприятия, справедливо возбуждали всеобщее удивление. Благодаря густому туману на море они едва не достигли своей цели, так как наши береговые батареи заметили приближение брандеров только тогда, когда те подошли уже очень близко к проходу.
Рано утром перед крепостью снова появилась японская эскадра, очевидно желавшая разузнать, каковы результаты ночного предприятия...
Вскоре к крейсерам «Новик» и «Баян», уже бывшим на рейде, присоединились и остальные наши суда, за исключением двух броненосцев «Севастополь» и «Пересвет», пострадавших еще накануне при столкновении и исправлявших теперь в порту свои аварии.
Эти аварии были весьма серьезны, так как броненосец «Пересвет», бывший под командой адмирала князя Ухтомского, наскочил тараном на броненосец «Севастополь» и, пробив ему бок, себе своротил носовую часть.
Это новое несчастье с нашим флотом произошло при маневрировании эскадры в «открытом» море, во время выхода ее 13 марта.
Итак, эскадра наша вышла из гавани и выстроилась, представляя собой красивую картину.
Японский флот расположился против Крестовой горы и, простояв тут до 10 часов утра, начал уходить в море и вскоре скрылся из вида.
Немного позже, около 12 часов, и наша эскадра начала покидать свои позиции против крепости и стала понемногу входить в гавань.
Четыре брандера, погибшие в последнюю ночь, были, как говорят в городе, те самые коммерческие пароходы, которые накануне крайне поверхностно были осмотрены «Аскольдом».
Это предположение подтверждало и то обстоятельство, что борта брандеров были только что выкрашены, и просвечивающие еще сквозь свежую краску английские имена пароходов были заменены японскими.
Кроме этого, на пароходах нашли еще и английские флаги.
Насколько сильна была ночная канонада, можно судить по тому, что вследствие страшного сотрясения воздуха утром под Артуром появился легкий туман и пошел мелкий дождь.
Все ожидают, что в годовщину занятия нами Порт-Артура, 17 марта, японцы нам поднесут какой-нибудь сюрприз.
Поживем — увидим!
15 марта
Был сегодня на одном из брандеров, на котором по-русски сделана следующая надпись: «Помните, русские, что лейтенант NN у вас уже второй раз».Адмирал Макаров, чтобы предупреждать дальнейшие попытки японцев загородить вход в гавань, решил на будущее время, при первом появлении брандеров, идти на них на абордаж.
Говорят, что охотником на это дело вызвался лейтенант князь Ливен.
Ночью опять все население Порт-Артура было встревожено звуками взрывов, раздававшихся на море; тревога, впрочем, скоро улеглась, так как оказалось, что это наши моряки по распоряжению командира порта подрывали мачты на японских брандерах.
Распоряжение это было в высшей степени непонятно, так как эти работы можно было бы произвести днем, а не ночью, и тем избежать лишней тревоги и беспокойства и без того нервно настроенных жителей и гарнизона.
Сегодня в «Новом крае» помещено стихотворение, посвященное памяти погибшего вчера на «Сильном» инженер-механика Зверева. Автор его, капитан Линдер, был впоследствии смертельно ранен в живот.
Вот это стихотворение:
Памяти инженер-механика Зверева
15 марта 1904 года
Вчера, в бою с врагом, геройски, но нежданно
В могилу ты сошел в расцвете юных сил,
Твоя душа ушла в предел обетованный,
Как чистый фимиам от жертвенных кадил.
Мир праху твоему! С поникшей головою
Последнюю мы честь останкам отдадим,
За упокой души к Спасителю с мольбою
У гроба твоего колени преклоним.
Вдали от родины главу склонил ты долу.
Ты умер на посту, как верный часовой, —
Ты отдал жизнь свою, как присягал, Престолу!
Мы память вечную поем тебе, герой!
16 марта
Получена телеграмма из С.-Петербурга о назначении генерал-лейтенанта Стесселя начальником укрепленного района (Артур — Цвиньчжоу). Это назначение, как объясняли у нас, вызвано тем, что в главной квартире непременно пожелали оставить его в Порт-Артуре, как человека, давно уже там живущего и потому более всех других знакомого и с самой крепостью, и с местными условиями.17-18 марта
Благодаря прекрасной погоде и значительному количеству китайцев оборонительные работы быстро продвигаются вперед.Состоялся парад по случаю годовщины занятия нами Артура. Приехали в Порт-Артур Великие князья Кирилл и Борис Владимировичи.
19 марта
Приехал наместник, генерал-адъютант Алексеев, который начал объезд и осмотр укреплений Порт-Артура, причем оборонительными работами остался весьма доволен.Погода прекрасная.
Ночи стоят лунные.
20 марта
На море спешно принимаются всевозможные меры, чтобы воспрепятствовать попыткам японцев загородить наш проход. Так, на внешнем рейде начала ставить минное заграждение вновь прибывшая минная рота. Между потопленными брандерами устраивается бонное заграждение.Сегодня получено приказание построить на Ляотешане еще одну батарею из 6-дюймовых орудий Канэ. Постройка поручена инженеру капитану Родионову.
21 марта
Пришли вести о первом успешном столкновении отряда генерала Мищенко с японцами в Корее.Прибыли отряды запасных, благодаря чему состав рот пополнен и доведен до 250 человек. Вооружение же все еще неудовлетворительное, так как запасов оружия в Артуре нет.
Ввиду этого пришлось часть войск пока вооружить драгунскими 3-линейными винтовками, присланными нам из Владивостока.
22 марта
Сегодня, во время работ в гавани, погиб ужасной смертью один из лучших наших водолазов.Подводя пластырь под «Ретвизана», он начал уже закладывать подушку, но по неосторожности слишком сильно нажал ее, почему у него втянуло руку под пластырь; желая ее высвободить, он оперся ногою, но так неудачно, что и ногу втянуло туда же...
Выбившись из сил, несчастный умер под водою в страшных мучениях.
23 марта
Прекрасный, теплый весенний день.Ждем со дня на день новых сюрпризов от японцев.
24 марта
Ветрено.Минная рота усиленно работает по постановке минного заграждения на внешнем рейде.
Настали теплые ночи.
25 марта
Тепло.Новостей никаких нет.
К вечеру заморосил мелкий дождь.
26 марта
Дождь льет с утра как из ведра. Туманно, сыро и холодно.Ночью от сильного волнения взорвались две наши мины, только что поставленные вновь прибывшей минной ротой.
27 марта
В крепости царит обычное предпраздничное оживление.Несмотря на всевозможные невзгоды военного времени, обитатели Порт-Артура готовятся торжественно встретить Светлый Праздник и спешно делают кое-какие закупки.
Все успевшие отправить свои семьи из Порт-Артура невольно переносятся мыслями к своим близким и родным в далекой России.
Сегодня начальником почтово-телеграфной конторы, при рапорте от 27 марта № 1302, было представлено начальнику укрепленного района генерал-лейтенанту Стесселю письмо на немецком языке; адрес тоже по-немецки:
«Его Превосходительству адмиралу Того в Порт-Артуре от Лео Хердан из Брюнн — Астория — Моравия — Фердинанде — Фердинандгассе 25-27».
Содержание письма:
«Ваше Превосходительство!
В твердом уверении, что победоносный флот Японии до получения этих строк прогнал из Порт-Артура последнего русского, позволяю я себе передать наисердечнейшие благопожелания к геройскому состоянию (стойкости) вашего флота и с вами молить у неба скорой победы над врагом.
С почтением Лео Хердан».
15 марта 1904 года
Генерал-лейтенант Стессель прислал это письмо при следующей надписи:
«Предлагаю напечатать в „Новом крае“, дабы видели все, какими сведениями обладают господа иностранцы. Хердан-то этот ведь получил же откуда-нибудь подобный нелепый адрес, ну и с большого ума поверил этим сведениям.
Генерал-лейтенант Стессель».
28 марта
Первый день Пасхи.Погода стоит прекрасная, но, несмотря на это, город далеко не имеет праздничного вида.
Минная рота, несмотря на праздник, продолжает усиленно работать по постановке заграждений на рейде.
Случайно удалось узнать из разговоров некоторые подробности столкновения броненосцев «Пересвет» и «Севастополь». Они представляются в следующем виде.
Когда эскадра наша 13 марта вышла в море и шла одной кильватерной колонной, у броненосца «Севастополь» в машине произошло какое-то повреждение, и он принужден был на время выйти из общего строя.
Броненосец «Пересвет», шедший за ним следом, хотел занять почему-то его место в колонне. Между тем «Севастополь», успевший к тому времени исправить машину, снова взошел в кильватер. В этот самый момент «Пересвет» налетел на него и ударил его тараном в бок.
В результате: у «Севастополя» разворочен бок, а у «Пересвета» испорчена носовая часть.
Оба броненосца еще чинятся.
Между тем в порту опять несчастье: при подводке кессона под «Ретвизан» двое рабочих упали в море и погибли.
Не сегодня завтра ждем японцев.
29 марта
В бухте «10 кораблей» сильным волнением выбросило на берег 10 мин из нашего минного заграждения.Солдатики нашей заставы, в количестве 11 человек, пожелавшие спасти казенное добро, взвалили одну мину на плечи и намеревались отнести ее дальше на берег. Мина от сотрясения взорвалась, и все 11 человек были убиты на месте.
Уже не первый раз причиняют нам столько бед наши же собственные морские мины. Главная причина всех этих несчастий кроется в том, что они совершенно не могут выдержать здешних волнений, которые их быстро срывают с места и уносят. На днях подобный случай имел место в Талиенванской бухте, где сильным ветром разбросало морские мины по всему заливу.
К похоронам погибших при взрыве солдат куплено в магазине фирмы «Кунст-Альберс» несколько венков.
ПРИКАЗ по Квантунскому укрепленному району
29 марта 1904 года
№ 82
Во время 1-й бомбардировки крепости Порт-Артур, бывшей 27 января сего года, из неприятельских снарядов один упал около батареи № 17 и не разорвался.
Стоявший вблизи запасный канонир Квантунской крепостной артиллерии — Придик Муликас при падении снаряда был повален на землю силой воздуха, но несмотря на это не растерялся, подбежал к снаряду и совместно с рядовым 12-й роты 25-го В.-С. стр. полка Дегтяренко, находившимся вблизи, вынули из снаряда донно-ударную трубку и скатили его за насыпь. За столь самоотверженный поступок благодарю запасного канонира Квантунской крепостной артиллерии Придика Муликаса и рядового 12-й роты 25-го В.-С. стр. полка Дегтяренко.
Приказ этот прочесть во всех батареях и сотнях.
Командир 3-го Сибирского армейского корпуса
генерал-лейтенант Стессель
30 марта
Опять катастрофа в нашем многострадальном флоте. Минный транспорт «Амур» при выходе на рейд взял неверный курс, наткнулся на один из затопленных нами пароходов, получил пробоину.Я видел его уже позже, когда он, сильно накренившись, заведен был в Восточный бассейн. Впоследствии его чинили, не заводя в док, на крене.
Ввиду прибытия в порт партии русских рабочих починка крейсера «Паллада» пошла гораздо успешнее.
Минная рота продолжает усиленно работать по постановке на внешнем рейде минного заграждения, для которого у нас применяются гальваноударные мины.
31 марта
Рано утром, по приказанию адмирала Макарова, из порта отправились в море на разведки два отряда миноносцев. Вскоре они открыли местопребывание японской эскадры и завязали с ней перестрелку.Это произошло около 6 часов утра.
Говорили, что наш миноносец «Страшный» атаковал японский крейсер и удачно пушенной миной нанес ему серьезное повреждение, но был сам совершенно расстрелян и начал тонуть. К нему на помощь пошел крейсер «Баян».
Но было уже слишком поздно: ему удалось спасти только 5 человек команды. Офицеры же все погибли.
Около 8 часов утра в море ушла и остальная наша эскадра.
Приблизительно в 10 часов утра я был в порту и неожиданно увидел, как наши миноносцы полным ходом вылетали один за другим из Восточного бассейна. Тут я заметил, что на Золотой горе внезапно был поднят сигнал о каком-то несчастье, происшедшем на внешнем рейде.
Когда я доехал до Электрического утеса, там все уже говорили о только что поразившей наш флот неслыханной катастрофе, которая превзошла своим ужасом все бывшее до сих пор.
Наш броненосец «Петропавловск», шедший во главе эскадры, уже возвращавшейся в гавань, взорвался и в течение каких-либо трех минут затонул на глазах всей эскадры и крепости.
Адмирал Макаров, весь его штаб, художник Верещагин, полковник Генерального штаба Агапеев и до 650 человек команды погибли в морской пучине.
Великий князь Кирилл Владимирович спасся каким-то чудом и был подобран одним из наших миноносцев. Кроме него, как говорят, спаслись только 6 офицеров и около 30 матросов.
Ужасная катастрофа произвела потрясающее впечатление на гарнизон. Многие плакали. Солдатики на батареях набожно крестились.
Мой товарищ, подполковник Д., был так потрясен этой картиной, что с ним сделался обморок.
Но этим не окончились беды этого злосчастного дня. Через четверть часа после трагической гибели «Петропавловска» раздался новый взрыв и броненосец «Победа», внезапно получивший минную пробоину, сильно накренился и начал поспешно входить в Восточный бассейн.