Линдсей Джоанна. Ангел во плоти

   Ханна тихонько постучала в дверь кабинета и, услышав «да» Джекоба Мейтленда, вошла. Она остановилась перед письменным столом, за которым Джекоб, как обычно после полудня, изучал толстый гроссбух. Он не сразу поднял на Ханну глаза, и она терпеливо ожидала, когда хозяин оторвется от книги.
   Ханна знала, что Джекоб страшно огорчится, и это было очень плохо. Несколько лет назад с ним случился удар, от которого он, к счастью, оправился, и сейчас ему нужно беречься. Большую часть своих дел Джекоб перепоручил сейчас другим.
   Ханна умрет, если что-то случится с Джекобом Мейтлендом. Она слишком хорошо помнила, что за жизнь была до того, как он приехал в «Золотые дубы», купил землю, поместье и всех рабов. До его прихода вся жизнь была заполнена страхом: страхом, что продадут на сторону кого-нибудь из членов семьи, страхом перед предстоящим наказанием и поркой.
   Сейчас рабы вовсе не чувствовали себя рабами, и это было заслугой Джекоба Мейтленда. Ханна твердо знала, что не было ничего, чего бы она не сделала для Джекоба Мейтленда. Она при нем словно родилась заново, обрела чувство собственного достоинства. И что еще важнее, он вернул ее первенца, ее сыночка, которого продали восемнадцать лет назад в четырехлетнем возрасте. Джекоб отыскал его и привез Ханне.
   Она знала о его убеждениях, о том, что он освободил бы всех своих рабов, если бы здесь, на Юге, не требовалось хотя бы внешне соблюдать общепринятые обычаи. Однако в войне он всеми способами поддерживал Север.
   Конечно, Джекоб не подозревал, что Ханна знает обо всем этом, а может, и того больше. В курсе дела были и члены ее семьи, потому что ее муж, Льюк, был слугой Джекоба и нечаянно подслушал, как хозяин говорил об этом во сне. Но в семье строго хранили его тайну. Однажды Ханна проговорилась кое о чем Анджеле. Но Анджела была славной девочкой. Она понимала, какая трагедия может разразиться, если секрет раскроется. Ханна была уверена, что Анджела не проболтается.
   Джекоб продолжал сосредоточенно смотреть в гроссбух, а Ханна терпеливо ждала, любовно глядя на хозяина. Джекоб был интересным мужчиной сорока восьми лет, с легкой сединой на висках. В целом же волосы у него были иссиня-черные. А какие глаза! Они способны были внушить ужас! Если бы когда-нибудь перед людьми предстал дьявол, то — Ханна была убеждена — у него были бы такие глаза, как у Джекоба Мейтленда. Карие с легким золотистым отливом. Это когда он не сердился. Нужно сказать, что при всей своей доброте хозяин отличался крутым нравом. И когда этот нрав проявлялся, в глазах Джекоба загоралось золотисто-желтое пламя, способное испепелить каждого, на кого будет направлен его взгляд.
   Из двух сыновей Мейтленда Брэдфорд был очень похож на отца. Закари обладал таким же ростом, как его отец и брат, — шесть футов без одного дюйма, но позаимствовал у матери глаза и темперамент. И был не таким бесшабашным, как его брат.
   Наконец Джекоб Мейтленд поднял глаза и слегка нахмурился.
   — Что так быстро вернулась? Ведь она была дома, не правда ли.
   Ханне нравилось, как говорит Джекоб Мейтленд. Он всегда четко и ясно выражал свои мысли. Ханна когда-то пыталась подражать ему в этом, не в семье стали смеяться над ней, и она отказалась от своих попыток.
   — Да, сэр, она дома.
   — И как она себя чувствует? Все еще уговаривает тебя не воровать у меня? — хмыкнул Джекоб.
   — Я оставила гостинцы раньше, чем у нее появилась возможность это сказать, — ответила Ханна, продолжая нервно сжимать ладони.
   — Что-то случилось, Ханна? — спросил, прищурив глаза, Джекоб. — Выкладывай.
   — Может, лучше пройти на конюшню, хозяин, я боюсь, что вы повысите голос, и молодые люди в гостиной могут услышать.
   — Выкладывай немедленно!
   Ханна вздохнула и почувствовала, как по ее телу побежала легкая дрожь при виде золотистого пламени, зажегшегося в глазах хозяина.
   — Мисси Анджелу чуть не изнасиловали сегодня утром, — выпалила Ханна и, широко раскрыв глаза, стала ждать, когда разразится буря.
   — Что?! Чуть не… — Джекоб Мейтленд вскочил на ноги. — А куда смотрел отец?
   — Его не было дома.
   — И Анджела… пострадала?
   — Нет, сэр! С помощью ружья она заставила этого молодого кобеля убраться восвояси. Но настроен он был очень решительно… Грозился, что еще добьется своего. Анджела не испугалась, а очень разозлилась.
   — Кто этот подонок, который хотел изнасиловать ребенка? — спросил Джекоб, тяжело опускаясь на стул. — Это не поддается моему пониманию!
   — Я пыталась вам рассказать, что она очень выросла за последнее время, — с упреком проговорила Ханна.
   — Все равно, ей только четырнадцать лет. Черт побери, она еще младенец!
   Ханна не стала напоминать хозяину, что в «младенческом» возрасте Анджелы уже выходят замуж и рожают детей.
   — Вы не видели ее после той стычки с ее отцом. Малышка мйсси становится красавицей. Но Джекоб, похоже, не слушал ее.
   — Как зовут этого прохвоста? Будь уверена, ему не поздоровится.
   — Билли Андерсон.
   — Это сын Сэма Андерсона? — удивился Джекоб.
   — Да, сэр.
   — А еще кто-нибудь приставал к Анджеле?
   — Да, сэр. И это меня очень беспокоит, потому что бедняжка мисси вынуждена оставаться ночью одна.
   — Почему? — сурово спросил Джекоб Мейтленд.
   Ханна опустила глаза и прошептала:
   — Отец оставляет ее одну, когда ночует в Мобиле. Во всяком случае, так было в эту ночь.
   — Ах сукин сын! — Джекоб снова вскочил, на сей раз опрокинув стул. Глаза его потемнели от гнева. — Скажи Зеке, чтобы он взял мою лошадь и немедленно ехал в город. Пусть привезет Сэма Андерсона и Уильяма Шеррингтона. Да пусть скачет так, словно за ним гонится сам дьявол! Ты поняла, Ханна?
   — Да, сэр. — Она в первый раз за долгое время улыбнулась.
   — Иди, скажи ему! А потом возвращайся и расскажи обо всем остальном.
 
   Уже спускались сумерки, когда Уильям Шеррингтон без доклада ввалился в кабинет Джекоба Мейтленда. Одежда его была заляпана грязью и измята, на мешковатых брюках виднелись заплатки. От рыжеватых волос, разделенных на пробор, неприятно пахло каким-то маслом. Белки его глаз покраснели и по цвету мало чем отличались от волос.
   — Какого черта вы посылаете за мной своего черномазого, — разразился бранью Уильям Шеррингтон. — Я еще пять лет назад предупреждал вас, чтобы…
   — Заткнись, Шеррингтон, и прежде всего сядь, — оборвал его Джекоб. — Пять лет назад ты шантажировал меня, грозился отправиться к моим сыновьям и рассказать им обо мне и Чариссе, если я не дам тебе воспитывать Анджелу так, как тебе нравится. Я по глупости уступил тебе. Правда, нужно сказать, Анджеле тогда не угрожала опасность.
   — Какая опасность?
   Джекоб поднялся со стула со зловещим выражением лица:
   — А тебе не приходило в голову, что, пока ты беспробудно пьянствуешь, оставляя ее без присмотра, с ней может что-нибудь случиться? Да за тобой надо было посылать адвоката, а не Зеке!
   Загорелое лицо Уильяма Шеррингтона побледнело.
   — С ней… что-то случилось?
   — На сей раз, слава Богу, обошлось. Но в этом нет твоей заслуги… Анджелу чуть не изнасиловал этот щенок Билли Андерсон. Ты представляешь — мог изнасиловать! Это последняя капля!.. Раньше ты угрожал мне. Сейчас я обещаю: если ты еще когда-нибудь оставишь девочку одну, ты окажешься за решеткой. И не рассчитывай на то, что я поленюсь это устроить.
   — Но послушайте…
   Джекоб поднял бровь, и Уильям замолчал.
   — Уж не собираешься ли ты сказать, что я не прав? Что, ты не оставлял Анджелу одну, на произвол судьбы?
   Уильям Шеррингтон в смятении смотрел себе под ноги.
   — Ну, я, может быть, чуточку расслабился, но девчонка может постоять за себя.
   — Господи, да ей всего четырнадцать лет! Ее нельзя предоставлять самой себе!.. Ты не в состоянии воспитывать ее и знаешь это не хуже меня!
   — Вы не смеете забирать ее у меня!.. Я нуждаюсь в ней! Я хочу, чтобы она была со мной! Она единственное, что у меня осталось после того, как ее мать удрала от нас! — патетически произнес Уильям.
   — Я предлагал отдать ее в пансион. Предложение остается в силе. Это было бы для нее лучше всего, — сказал Джекоб, заведомо зная, что его — предложение будет отвергнуто.
   — Мы не нуждаемся в милостыне, Мейтленд! Я это говорил уже много раз. Анджеле не нужны никакие пансионы!.. Там она только перестанет ценить то, что у нее есть.
   — Дурак ты, братец! — раздраженно воскликнул Джекоб. — Упрямый осел!
   — Может быть, но Анджела останется со мной, и я подниму страшный скандал, если ты попытаешься отобрать ее у меня.
   Джекоб тяжело вздохнул.
   — Я тебя предупредил, Шеррингтон. Если что-нибудь случится с Анджелой, я спущу с тебя шкуру.
   Джекоб молча смотрел, как Уильям Шеррингтон выходит из кабинета. Гнев вспыхнул в нем с новой силой, когда спустя несколько минут Ханна объявила о приходе Сэма Андерсона.

Глава 5

 
   Солнце уже село, когда Анджела добралась до города. Она отправилась сразу после полудня и шла вдоль реки, чтобы ни с кем не встретиться. Она любила реку. В феврале прошлого года они с отцом ездили этой дорогой до Монтгомери, чтобы посмотреть, как Джефферсон Дэвис приносит присягу в качестве первого президента Конфедерации. Анджела никогда не бывала так далеко от дома. Это было просто здорово! Но это событие стало также началом отцовских бед.
   Уильям Шеррингтон был истинным южанином — по рождению и воспитанию — и от всей души хотел сражаться за свою родину. Но он был слишком стар. И к тому же пьяница. И армия в нем не нуждалась.
   После отказа Шеррингтон стал пить еще больше, с удвоенной силой проклиная янки. Он и раньше не очень жаловал северян, но сейчас стал их прямо-таки ненавидеть. Анджеле вроде бы тоже надо было ненавидеть северян, хотя она не совсем понимала, за что именно. Она не могла понять, как это люди, которые когда-то были друзьями, могут убивать друг друга. Это какая-то бессмыслица.
   Анджела ненавидела войну. Ее не особенно интересовало, почему война началась и все еще продолжается, она знала лишь то, что теперь она перестала любить Брэдфорда Мейтленда. Сейчас она его ненавидела. Что ей еще оставалось? Ханна однажды проговорилась: Брэдфорд был вовсе не в Европе, как все считали, а сражался за Союз^[2]! Ужас! Ханна страшно расстроилась из-за своей обмолвки, но Анджела тут же поклялась, что не выдаст секрета. Вообще-то это не повредит Брэдфорду, даже если она и скажет, потому что его не было здесь. Это может повредить Джекобу, и поэтому Анджела не проболтается. Тем не менее теперь она ненавидела Брэдфорда. А это ей совсем не нравилось.
   Войдя в город, Анджела вдруг осознала, что отец к этому времени уже мог прийти домой. Впрочем, мог и не возвратиться. А после того, что случилось днем, ей не хотелось проводить еще одну ночь в одиночестве. Уж лучше она будет идти всю ночь по берегу реки, благо у нее есть ружье.
   Небо сделалось к этому часу темно-багровым, уже зажигались фонари. Анджела хорошо знала, где можно найти отца. Было несколько кабаков, которые он предпочитал другим, и бордель, который он посещал, когда оказывался в городе.
   Она направилась в портовую часть города. На ней было новое желтое хлопчатобумажное платье, поскольку Ханна убедила ее, что молодая женщина не должна появляться на людях в брюках. Правда, платье уже стало ей маловато — плотно обтягивало груди и слишком подчеркивало бедра, но Анджелу это не беспокоило.
   Анджела стала прочесывать улицы в поисках фургона и кобылы Сары. Завидев пьянчуг и прочих подозрительных типов, она пряталась в переулках. Так в поисках прошел час, затем другой.
   Анджела уже основательно устала, когда достигла пустынной части порта — своей последней надежды. Здесь находился бордель, в котором — она это знала — отец бывал раньше. В конце улицы она увидела нечто, напоминающее фургон, хотя и не была уверена в этом. Она ускорила шаг, в ней снова возродилась надежда. Но внезапно кто-то грубо схватил Анджелу за руку, и она вынуждена была остановиться.
   Девушка вскрикнула. Ружье выпало из ее рук. Но Анджела тут же замолчала, увидев Бобо Делерона. Она не видела Бобо с зимы. Парень здорово подрос и возвышался над ней, словно башня. На квадратном подбородке его пробивались редкие волоски. Из-под бровей на Анджелу насмешливо смотрели темные глаза.
   — Куда так спешишь, Энджи? Ты что, кого-то подстрелила из этого ружья?
   Бобо был не один, и Анджела издала стон, когда плотный парень постарше Бобо нагнулся и схватил ружье.
   — Из ружья не стреляли, — сказал он. — Но штука хорошая. — Он поднял глаза на Анджелу и ухмыльнулся. — Как и она.
   — Да, она ничего, — неохотно согласился Бобо. — Это Энджи Шеррингтон. — При этих словах он еще крепче сжал руку Анджелы, заставив ее поморщиться. — Энджи из простой семьи, как ты и я, Сет, но думает, что она лучше нас… Разве я не прав, Энджи?
   — Я никогда так не говорила, Бобо Делерон, ты прекрасно это знаешь.
   — Пусть не говорила, но ведешь ты себя именно так.
   Бобо произнес это со злостью, и Анджеле стало не по себе. Она уловила исходящий от парня запах спиртного и вспомнила последнюю стычку с ним. Тогда ей пришлось довольно сильно ударить его в пах, чтобы избавиться от приставаний, и он поклялся, что рассчитается с ней.
   Внезапно Анджела со всей определенностью осознала, что сейчас темно и поблизости никого нет.
   — Я… я встречаю своего отца, Бобо, — каким-то жалобным тоном проговорила она. — Так что отпусти меня…
   — Где твой отец?
   — Вон там.
   Свободной рукой она показала на фургон, к которому направлялась, но сейчас вдруг увидела, что это был никакой не фургон.
   — Я думаю, что твой отец в заведении Нины и некоторое время будет там занят, — хмыкнул парень постарше. — Почему бы тебе не составить нам компанию, а?
   — Я хочу забрать отца и отправиться домой. — Анджела пыталась говорить как можно спокойнее, однако испугалась она не на шутку.
   Бобо здорово вытянулся за эти месяцы. Ему, пожалуй; уже лет семнадцать. Бобо был зол — и к тому же не один.
   Надо было как-то вырваться.
   — Я могу взять свое ружье? Ей-Богу, мне надо идти.
   Она потянулась было за ружьем, но Бобо резко дернул ее.
   — Что скажешь, Сет? Приятель Бобо ухмыльнулся:
   — Я думаю, ружье отличное и сгодится для дела — ведь я скоро пойду в армию. Да, я с полным правом возьму его.
   Глаза Анджелы испуганно расширились.
   — Ты не посмеешь это сделать! Мы с папой умрем с голоду без него!
   Сет фыркнул:
   — А ты не преувеличиваешь, девочка? Если твой папочка может раскошелиться, чтобы посетить заведение Нины, значит, вы не умрете с голоду. Анджела повернулась и умоляющими глазами посмотрела на Бобо.
   — Бобо, скажи ему, пожалуйста, что нам не выжить без ружья! И у нас нет денег, чтобы купить новое.
   Бобо был основательно пьян.
   — Заткнись, Энджи! Он может взять твое ружье и тебя в придачу… Но сначала я…
   Однако не все еще было потеряно. Ее держал Бобо, а Бобо был здорово пьян. Анджела дождалась, когда он двинулся вперед, резким движением вырвала руку и бросилась наутек. Но Бобо тут же догнал ее, схватил за волосы и больно дернул.
   — Пусти! — отчаянно закричала она, приходя в ярость. — Пусти, жалкий трус! Да я…
   Громкий смех Бобо заставил ее замолчать.
   — Вот теперь ты опять похожа на ту строптивую Энджи, которую я знаю! А то я просто не узнавал тебя, когда ты так жалобно скулила.
   — Мерзкая свинья, отпусти волосы! — закричала Анджела, но видя, что это не помогает, замахнулась кулаком.
   Бобо поймал ее руку и заломил за спину.
   — Тебе больше не удастся расквасить мне нос, Энджи. — Он за волосы повернул ее лицом к себе. — На этот раз у тебя ничего не получится. Сейчас мы по очереди трахнем тебя. Я собирался сделать это еще зимой, но тогда тебе удалось улизнуть, помнишь?
   Анджела завизжала. Бобо отпустил ее волосы и зажал ей рот рукой. Сзади подошел Сет, задрал ей юбку до пояса и запустил потную ладонь между ног девушки.
   — Мы так и будем стоять и болтать или же приступим сразу к делу? — возбужденно спросил Сет, шаря между девичьих бедер.
   — Убери свои лапы. Сет, — сурово сказал Бобо. — У меня с ней свои счеты, и я буду первым. Ты возьмешь то, что останется.
   Сет отступил на шаг.
   — А ты уверен, Бобо, что от девчонки потом что-нибудь останется?
   — Может быть, она будет немного растрепанной, но пинаться не перестанет… У Энджи есть характер. — Бобо хмыкнул и крепко прижал девушку к себе. — Не жди, что она ляжет и раздвинет для тебя ляжки. Она будет драться до конца.
   — Ну, не знаю, Бобо. — Сет покачал головой. — Мне не хочется драться с девчонкой, которая не сделала мне ничего плохого.
   Бобо развернул Анджелу лицом к Сету, продолжая одной рукой зажимать ей рот. Второй рукой он стал по очереди тискать ее небольшие грушевидные груди, и Анджела вскрикнула от боли.
   — Вот, полюбуйся на нее, — сказал Бобо. — Ты ведь хочешь ее. Но ты будешь не первым, первым ее трахну я. Ты бы знал, что за сука эта девчонка! Многие парни были бы рады узнать, что она наконец проиграла схватку!
   Он потащил ее в узкий переулок, и Анджела сделала еще одну отчаянную попытку освободиться. Она впилась зубами в ладонь Бобо, тот закричал от боли и отпустил ее. Анджела бросилась бежать, но тут же попала в руки Сета. Она яростно забилась, пытаясь вырваться.
   — Успокойся, девочка. Я не причиню тебе вреда.
   Это не был голос Сета. Сквозь слезы Анджела увидела, что мужчина, из объятий которого она пыталась освободиться, был одет совсем не так, как Сет, — на нем был модный костюм. Вот она — помощь! Анджела разразилась еще более обильными слезами и уткнулась лицом в грудь незнакомцу.
   — Привет, мистер! Я благодарю вас за то, что вы поймали эту девчонку, и хочу забрать ее у вас, — проговорил Бобо.
   — Почему она такая испуганная? — спокойным тоном спросил мужчина. Одной рукой он обнимал ее, как бы защищая, другой гладил по волосам, чтобы успокоить, тем более что Анджела начала дрожать всем телом, услышав голос Бобо.
   — Черт ее знает! Мы тут немного пошутили с ней, а она взяла и укусила меня!
   — За что?
   Анджела отодвинулась и взглянула в лицо своего спасителя, собираясь все объяснить. Но слова застряли в горле, когда она увидела ясные золотисто-карие глаза, которые вопросительно смотрели на нее. Даже в темноте она узнала эти глаза..
   — Ты очень напугана, девочка. Сейчас ты в безопасности. Тебя никто не обидит.
   Анджела была не в силах произнести ни слова. Еще никогда в жизни она не находилась так близко к Брэдфорду Мейтленду.
   Брэдфорд улыбнулся:
   — Что здесь произошло? Ты действительно укусила этого парня?
   Наконец Анджела заговорила:
   — Я вынуждена была… а как еще я могла освободиться?
   :
   — Перестань врать, — угрожающим тоном сказал Бобо.
   Анджела резко повернулась и гневно сверкнула глазами на Бобо.
   — Заткнись, Бобо Делерон! Затея твоя сорвалась, и я ни капельки не вру! — Она снова повернулась к Брэдфорду, увидела в его лице готовность помочь и снова заплакала. — Он… они хотели изнасиловать меня… Вдвоем, по очереди… И забрали мое ружье… а мы умрем с голоду без него.
   Брэдфорд отодвинул Анджелу в сторону, прикрыл ее собой и, выхватив из внутреннего кармана пистолет, направил его на Сета, глаза которого округлились от страха.
   — Брось ружье, — сказал Брэдфорд ровным, но твердым голосом. — И отойди от него.
   Сет, не мешкая, выполнил требование Брэдфорда. Что касается Бобо, то у него злость взяла верх над страхом.
   — Вам лучше не вмешиваться в это, мистер.
   Эта девчонка — белая шваль и не заслуживает того, чтобы вы защищали ее. К тому же она врет. Мы не собирались обижать ее.
   — Возможно… Мы предоставим шерифу решить этот вопрос, — спокойно сказал Брэдфорд.
   — Ну, зачем же? Не надо шерифа, — быстро отреагировал Бобо. — Ей никто не причинил никакого вреда.
   — Мне кажется, девочка с тобой не согласна, — возразил Брэдфорд. — Что скажешь, детка?
   Обратимся к шерифу?
   Уткнувшись в грудь Брэдфорду, Анджела прошептала:
   — Я не хочу причинять вам беспокойство. — А затем громко добавила:
   — Только вы скажите Бобо, что, если он еще раз привяжется ко мне, я размозжу ему голову!
   Брэдфорд рассмеялся к большому неудовольствию Бобо и Сета.
   — Вы сами все слышали, парни, — проговорил Брэдфорд. — Предлагаю вам быстренько топать отсюда, пока она не сообразила, что ружье снова в ее руках, и не пустила его в ход за то… что вы не сделали.
   Бобо не замедлил последовать совету Брэдфорда, то же самое сделал и Сет.
   Впрочем, Анджела не собиралась мстить. С уходом Бобо и Сета улица стала пустынной и тихой. Анджеле был слышен один-единственный звук — стук собственного сердца. Или это стучало его сердце? Ей казалось, что она так и стояла бы всю ночь прижавшись к могучей груди Брэдфорда Мейтленда. Но она понимала, что это невозможно.
   Анджела отступила на шаг, собираясь поблагодарить своего спасителя, но увидела, что Брэдфорд смотрит на нее с удивлением и любопытством, и запнулась.
   — Не в моих правилах спасать женщин, — в раздумье проговорил Брэдфорд, — Обычно их спасают от меня… Так почему же ты не благодаришь меня за то, что я спас тебя от столь незавидной судьбы? Ты ведь девственница, не правда ли? — напрямую спросил он.
   Этот вопрос вывел ее из шока.
   — Да… и я всей душой благодарна вам.
   — Это уже лучше. Как тебя зовут?
   — Анджела, — медленно проговорила она, все еще испытывая неловкость.
   — Неужто, Анджела, ты не могла придумать ничего лучше, как оказаться одной в этой части города?
   — Мне нужно было найти отца.
   — И что же, ты нашла его?
   — Нет… Боюсь, что он уехал домой, — ответила Анджела уже более непринужденным тоном.
   — Наверное, тебе нужно сделать то же самое? — сказал Брэдфорд, подавая ей ружье. — Был рад и прочее, Анджела.
   Ей ничего не оставалось, как повернуться и направиться к реке. Однако ее тут же догнал Брэдфорд.
   — Я провожу тебя домой, — несколько раздраженно сказал он, очевидно, повинуясь исключительно чувству долга.
   — Я смогу дойти сама, мистер Мейтленд, — гордо вскинув подбородок, прошептала она.
   Брэдфорд улыбнулся.
   — Я не сомневаюсь, что сможешь, Ангел, — сказал он более дружелюбно. — Но я чувствую ответственность за тебя.
   — Меня зовут Анджела, — твердым и спокойным голосом проговорила она.
   — Да, я знаю. Так где ты живешь, Ангел? — столь же дружелюбно спросил он.
   Сердце у нее так и подпрыгнуло: он назвал ее ангелом вполне сознательно.
   — Я живу рядом с «Золотыми дубами».
   — Боже милосердный! Почему же ты сразу не сказала мне об этом! Пошли! — Он взял ее за руку и повел к стоящему на улице экипажу. — Я как раз собирался в «Золотые дубы».
   Брэдфорд Мейтленд не произнес ни слова, пока они не выехали из города и медленно двинулись вдоль реки по пустынной дороге. Луна пряталась в тучах, грозящих дождем. Было очень темно.
   — Ты собиралась идти этой дорогой? — недоверчиво спросил Брэдфорд.
   — Это недалеко.
   — Я знаю, как это недалеко. Когда-то я ходил туда пешком — нужно идти по крайней мере полдня. Ты не добралась бы домой и до утра.
   — Добралась бы.
   Он доброжелательно засмеялся, затем спросил:
   — Откуда ты знаешь мою фамилию?
   — Неважно, вы сами представились, — нервно ответила Анджела.
   — Нет, я не представлялся. Ты знаешь меня?
   — Да, — шепотом сказала она и затем вдруг бухнула:
   — А вы зачем приехали в Алабаму? Чтобы шпионить в пользу Севера?
   Она едва не слетела с сиденья, так резко Брэдфорд остановил экипаж. Он сгреб ее обеими руками и повернул лицом к себе.
   — Шпионить? Откуда ты это взяла, девчонка? В его словах звучал гнев, и Анджела испуганно замолчала. Она готова была Проглотить язык из-за того, что рассердила его.
   — Отвечай! — потребовал Брэдфорд. — Почему тебя интересует моя благонадежность?
   — Мне совсем не интересна ваша благонадежность, — попыталась возразить Анджела. — Я знаю, что вы в прошлом году вступили в армию Союза. — Почувствовав, что он напрягся, она быстро добавила:
   — Когда я первый раз услыхала про это, то ужаснулась, а сейчас мне все равно.
   — От кого ты услыхала?
   — Мне сказала Ханна. Она не хотела, мистер Мейтленд, у нее это просто выскочило!
   — Ханна?
   — Да. Из «Золотых дубов». Она мой самый близкий друг. Вы не будете сердиться нанес за то, что она проговорилась? Я вас очень прошу! И не сомневайтесь — я никому не скажу. Эта война — какой-то ужас. Вы воюете на одной стороне, ваш брат — на другой. Кошмар! Но вы выручили меня сегодня, и я не причиню вам зла ни за что на свете! Я никому не скажу, что вы — солдат янки, клянусь вам!
   — Похоже, начав говорить, ты уже не можешь остановиться, а? — Это было сказано более доброжелательным тоном. Брэдфорд отпустил ее.
   — Я хочу, чтобы вы знали, что вашему секрету ничего не грозит! Вы мне верите? — допытывалась Анджела.
   Он взялся за вожжи, и экипаж тронулся.
   — Придется поверить… Ты считаешь меня предателем?
   — Я, конечно, не понимаю, почему вы должны помогать этим северянам, — упрямо сказала она, хотя лицо ее слегка покраснело. К счастью, в темноте это невозможно было заметить. — Но это уже ваше дело.