Страница:
Рольф вздохнул, и Леони испытала своего рода чувство радости из-за того, что не уступила.
— Времени у меня нет, — ответил он. — Завтра я уезжаю. Не знаю, когда я вернусь, но когда это произойдет, надеюсь, вы будете менее скованной. Мы женаты уже больше месяца.
— Но мы не столь долго пробыли вместе, — холодно напомнила она.
— Даже если это и так, у вас было время привыкнуть, — заявил он.
— Позвольте объяснить мои слова, — непреклонно произнесла она. — Вы отправили меня отсюда прочь, и я решила, что больше вас не увижу. Вот к чему я привыкла, мой господин.
— Вот как! — воскликнул он, как будто узнал нечто важное Когда вслед за этим он не произнес ни слова, Леони ощутила беспокойство.
— Мой господин, вы так и не сказали, почему разыскивали меня.
— У меня было нелепое желание провести день с вами. Где были вы, моя госпожа?
Ее стало охватывать отчаяние. Положение ухудшалось. Его тихий гнев был хуже, чем крик.
— Я… я ходила в деревню.
— Кто сопровождал вас?
Пресвятая Богородица, даже из-за этого он хочет устроить ссору!
— Знайте, что ходила я одна.
— Если бы я знал об этом, мадам, то не стал бы спрашивать. Одна? Здесь не Першвик, где вы можете поступать по своему усмотрению.
— Я полностью сознаю справедливость ваших слов, мой господин, — с горечью ответила она. Его глаза сузились.
— Возможно, вы и не думаете о собственной безопасности, но ныне вы принадлежите мне, а я свое защищаю. Не следует ли приставить к вам постоянную охрану?
— Не нужно! — вскрикнула она. — Мне… мне понятно, что я напрасно ушла из крепости без сопровождения, но я об этом не подумала. Мне нужно было… время. Это больше не повторится, мой господин, — быстро договорила она, придя в замешательство от того, что речь ее была бессвязна.
Она отвела глаза, уклоняясь от его пронзительного взгляда, и он решительно взял ее за подбородок.
— Леони, я задаю не больше вопросов, чем необходимо. Не сердитесь на меня за мою обеспокоенность.
Она самой себе была противна за то, что так терялась при Рольфе. Ее выводили из себя его рассудительные речи. Но больше всего было омерзительно то, что он вызывал у нее такое разнообразие чувств. То она была в гневе, то спустя секунду испытывала страх — а хуже всего это странное возбуждение, возникавшее каждый раз, когда он касался ее.
От подбородка Леони его пальцы скользнули по щеке, Леони сдержала дыхание, ожидая, что Рольф поцелует ее, но он лишь пристально посмотрел ей в глаза. Глаза Рольфа были темными и бездонными.
— Временами гнев бывает на, пользу, — сказал он. — Он очищает воздух, приводит кровь в движение. Леони, не скрывайте свои неудовольствия от меня. Мне это может не понравиться, но будет еще хуже, если он начнет терзать вам душу. Не обижайтесь на меня, жена. И никогда-никогда не ложитесь в мою постель в гневе.
Она ощутила на губах легкий как прикосновение перышка поцелуй Рольфа, он выпустил ее из своих объятий и ушел.
Леони озадаченно смотрела ему вслед, кончиками пальцев исследуя свое лицо там, где касались пальцы Рольфа. И сердце ее бешено билось.
Глава 18
Зал, быстро наполнился людьми, слуги вносили большие блюда с кушаньями. Одна из служанок потеряла равновесие, громадный котел с супом в ее руках слегка накренился, и суп выплеснулся на тростниковые подстилки. Туда немедленно бросились пятеро собак, однако горячая жидкость не слишком их соблазнила. Обнюхав лужу, они опять принялись сопровождать блюда с мясом, надеясь на новую удачу.
Управляющий Круела Эрнейс увидел, как это произошло, однако тут же забыл о происшествии и продолжал наполнять свою тарелку. Служанка тоже выбросила это из головы. Она и не подумала о том, чтобы позже вернуться и убрать за собой грязь.
Подобные случаи в крепости Круел бывали так часто, что все жители свыклись с ними, будто так и должно быть. Воинам, может быть, грязь и претила, однако не им полагалось распоряжаться слугами Сэру Эварарду приходилось жить в еще худших условиях, поэтому он не обращал внимания на окружающий беспорядок. Слуги никогда ничего не делали по собственной воле и, по правде говоря, обленились.
Сэр Торп уже давно отчаялся требовать, чтобы здесь навели порядок. Да и вообще ему никогда не приходилось подолгу жить в Круеле, и он не мог проследить за тем, чтобы уборка велась должным образом. У Рольфа голова была занята слишком многими другими вещами. У Амелии, похоже, не было привычки управлять прислугой. Достаточно того, что она поддерживала относительную чистоту в комнате Рольфа.
Рольф принялся вслух рассуждать о том, что теперь здесь живет его жена, и он надеется, что она возьмет заботы на себя. Не тут-то было. Амелия сообщила ему о разговоре с его женой и будто бы Леони заявила, что не намерена брать на себя заботу по управлению Круелом. Рольф пришел в бешенство, припоминая сцену в саду: она могла управлять Першвиком, который ей принадлежал, но заниматься Круелом не намерена?
Однако Амелия сообщила ему, что дамы такого, как Леони, положения привыкли проводить целые дни, занимаясь рукоделием и сплетничая. Рольф знал, что это именно так, поскольку его собственная мать ни разу и пальцем не пошевелила, чтобы вести домашнее хозяйство. «Ну и ладно, — подумал Рольф, — пусть так оно и будет».
К несчастью, его гневу не суждено было смягчиться к тому времени, когда появилась Леони. На ее лице застыло то же горестное выражение, что было во время разговора в саду, и он чуть было не прогнал ее, однако на них было обращено слишком много глаз.
Оба они молчали, и его ярость усиливалась. Она собиралась затаить свой гнев в душе, и это взбесило его. Ему хотелось, чтобы Леони была такой, как накануне ночью, когда разговаривала с ним, примирилась с ним. Он поверил, что они вес начинают заново.
После полудня Дэмиан привез в Круел начищенные до блеска доспехи Рольфа. Единственное дело, которое юноша выполнял хорошо, заключалось в чистке доспехов. Рольф не привык к столь юному оруженосцу, и времени теперь у него было слишком мало для того, чтобы обучать юношу. Обязанность Дэмиана заключалась в том, чтобы прислуживать Рольфу, по утрам выбирать для него одежду, помогать одеваться и прислуживать ему за столом. Поведение оруженосца определялось строгими правилами, даже порядок разделки мяса и передачи хозяину чаши с вином. Дэмиану было известно все, что от него требуется, но безупречно он ничего не выполнял.
Сегодня все запасы терпения были истрачены на разговор с женой Когда юноша во второй раз пролил вино, он прогнал его, грубо выругав так, что перекрыл шум в зале. Все умолкли, потом продолжили трапезу. В конце концов, Рольфу было свойственно выходить из себя.
Понаблюдав за тем, как леди Амелия — с очевидного одобрения Рольфа — распоряжается подачей блюд, Леони уже была в напряжении.
— Всегда ли вы столь суровы с этим юношей? Темные глаза Рольфа с бешенством пронзили ее.
— Вот как. Значит, у вас все же есть голос?! Леони опустила глаза.
— Я не знала, что должна высказаться. Но сказать мне нечего.
— Неужели вам не присуща обычная учтивость?
— Нет, мой господин, — тихо ответила она. — Что получаешь, то и даешь взамен.
Он прорычал, не считаясь с тем, что и сам не сказал ей ни слова:
— Стало быть, сейчас у вас нашлось, что сказать, и, как выясняется, не ласковые слова. Вам было бы лучше промолчать.
— Я знаю, что мои слова для вас ничего не значат, мой господин, но ваш оруженосец лучше служил бы вам, если бы вы проявили хоть немного терпения. Юноша просто Волнуется.
— Вы ведь обучили многих оруженосцев, правда?
— Нет.
— Ну, во всяком случае, хотя бы одного? Откуда еще вам было бы известно, как я должен обращаться с оруженосцем?
Леони устояла перед его напором.
— Мой господин, все дело в целесообразности.
— Вы хотите сказать — терпеть его неумелость, и он не станет неловким?
— Он не был бы таким неловким, если бы вы не смотрели на него столь сурово, — ответила она.
— Понятно. Стало быть, когда Дэмиан столкнется с врагом на поле брани, то будет в полном порядке, если противник ему улыбнется? Но если противник свирепо посмотрит на него хотя бы один раз, что получится? Из трепещущих пальцев уже выпадет меч, а не прольется вино Ваш здравый смысл приведет Дэмиана к гибели.
Лицо Леони вспыхнуло. Он сказал чистую правду. Если сейчас Дэмиан не научится владеть собой, ему не дожить до посвящения в рыцари. Неуклюжими могут быть крепостные и женщины, но не воины.
— Я согласна, — уступила она. — И все же я утверждаю, что вы были сверх меры жестки с юношей. Время от времени немного терпения было бы вам обоим на пользу.
— Вы посоветовали проявлять терпение к юноше; а что вы советуете самой себе?
Леони медленно подняла на него глаза и ласковым невинным голосом спросила:
— Мой господин, я тоже вызвала ваше неудовольствие?
Рольфу было не до смеха. По сути дела, ее попытка легко отнестись к его вспышке гнева привела Рольфа в ярость.
— И что вы советуете? — спросил он мрачно.
— Отступить.
— Это неприемлемо.
— Тогда, мой господин, еще немного терпения.
— Терпение без награды не стоит усилий, — бросил он в ответ.
Это предупреждение. Он ожидал слишком многого. Если он не желает дать, то и она не хочет.
— Награда достается только тем, кто ее заслужил.
— Вы хотите сказать, что я не заслужил?
— Это как подскажет вам ваша совесть, мой господин.
— Будь я проклят, при чем тут совесть? — требовательно спросил он. — Моя совесть чиста!
— Не сомневаюсь, — парировала она.
Сейчас было бы опасно что-то к этому добавить. Рольф осушил чашу и потребовал принести еще.
Леони перевела дыхание. Прежде всего, ей не нужно было затевать этот разговор. Ему ничего не докажешь.
Большинство мужчин в жизни соблюдали двойную мораль, и ее муж был таким же. Ему нельзя было сказать, что он ошибается, и нельзя было сомневаться в его честности — как он ее понимал А в его понимании не было беды в том, что любовница жила в одном доме с женой. Не было ее и в том, что он позволял любовнице управлять своим хозяйством. На прелюбодеяние мужчины всегда смотрели сквозь пальцы, но горе жене, что намерена сбиться с пути истинного. Все они лицемеры! Возможно, ей придется мириться с таким положением, поскольку она вряд ли могла что-либо изменить, однако прощать подобное лицемерие она не станет.
Ужин был испорчен, но в любом случае Леони ела без аппетита. Неприятно было есть пищу, когда желудок сжимался от напряжения, но и еда была ужасной, безвкусной, без каких-либо приправ. Даже в мясном паштете, приготовленном с молоком и хлебом, не хватало пряностей. Подали сыр из овечьего молока, салат, но масло, которое могло бы улучшить вкус овощей, прогоркло. Его запах соперничал с вонью от устилавшего пол тростника.
— Позволите ли вы мне удалиться, мой господин? Рольф долго смотрел на нес, потом коротко кивнул. Но только Леони повернулась, как он остановил ее.
— Избавьтесь от своего ожесточения, Леони. Скоро я приду к вам.
Было еще рано, и меньше всего Леони хотелось дожидаться мужа в его постели. Воспоминания, которые пробуждались в ней, вступали в противоречие с охватившим ее чувством горечи и вызывали в ее душе чувство такой безысходности, что она не могла усидеть на месте и расхаживала по комнате. Несправедливо было оказаться в этом заточении. Рольф д'Амбер не мог быть ей настоящим мужем, но и не хотел оставить ее в покое. Оставалось лишь чувство безысходности, с которым ей придется мириться до тех пор, пока, он не сочтет, что его новая собственность утратила свою привлекательность.
Спустя некоторое время, так и не дождавшись Рольфа, Леони стала шарить в своих шкафах, пока не нашла привезенные из Першвика счета. Взяв их, она устроилась в кресле возле погасшего очага. Леони взяла счета с собой, чтобы привести их в порядок до того, как передаст их сэру Гиберту Сколько долгих часов она провела, учась читать и писать, чтобы могла сама вести свои записи, а теперь это ее умение окажется ненужным — во всяком случае, в течение какого-то времени. Долго ли он будет держать ее здесь? Если бы она только знала это.
Спустя несколько часов Рольф обнаружил Леони дремавшей, свернувшейся в кресле, на ее коленях были расстелены листы пергамента, на низком столике рядом стояла чернильница. Он никак этого не ожидал. Все виды учености давала церковь, которая была против того, чтобы женщины получали хоть какие-то знания. Мало кто из мужчин, не бывших служителями церкви, умели читать и писать Рольф умел писать, однако не пользовался этим даром, полагаясь на письмоводителей Он поднял один из листов пергамента и рассмотрел его. Но тут глаза Леони открылись, и он бросил пергамент ей на колени — Понимаете ли вы смысл этих закорючек, моя госпожа?
Удивившись, Леони выпрямилась.
— Разумеется Это мои записи.
— Кто научил вас писать?
— Молодой священник в Першвике.
— Зачем ему это было нужно?
Леони насторожилась, однако голос Рольфа звучал добродушно. Пожалуй, ему просто хотелось знать.
— Я пригрозила, что прогоню его, если он не научит меня.
Рольфу пришлось подавить желание рассмеяться.
— Вот как? Насколько я понимаю, он убоялся ваших угроз. Но что побудило вас учиться? Разве он не вел для вас подробные записи?
— Да, они были подробны, но он отвергал некоторые изменения, которые я считала нужными. Это — долгая история, мой господин. Вместо того чтобы привлекать священника к разным нужным делам, я решила сама заниматься этим, поэтому и потребовала обучить меня.
— Вот это мне нравится. Вот то занятие, в котором вы не можете мне отказать, — сказал Рольф. — Вы будете моим письмоводителем.
— Я? — воскликнула Леони. — Вы хотите сказать, что не умеете писать?
— Я провел свою юность, обучаясь воинскому ремеслу, а не сидел взаперти с наставником.
Эта полуправда не смущала его. Действительно, он не пожертвовал ни единой минутой из того времени, что уходило на овладение военным ремеслом ради приобретения других знаний, и никогда не сидел взаперти с наставником. Наставнику приходилось следовать за Рольфом на учебную площадку, что старику священнику было совсем не по нраву.
— Но у вас, конечно же, есть письмоводитель?
— Я не прошу вас взять на себя все счета по крепости Круел, — ответил он. — Но вы можете взяться за обычную переписку.
Леони рассердилась.
— Пожалуй, могу, если только вы не сочтете, что это занятие мне не по разуму. Ее язвительность рассмешила Рольфа — Никогда так не сочту.
Леони решительно встала с места.
— Вот и хорошо, мой господин Когда убрав счета, она вернулась в комнату, Рольф сидел на том стуле на котором минутой раньше сидела она. Прищурившись, он пристально смотрел на нее Леони подняла руку и свела вместе края своей полотняной рубашки кремового цвета беспомощно ощущая, как она тонка — Подойдите ко мне, Леони.
Он отдал приказ мягким тоном, но это был приказ. Она с беспокойством бросила взгляд на широкую кровать. Хотя она и внушала Леони опасение но годилась в качестве предлога — Уже поздно, мой господин, и.
— Вы немного поспали, посему не говорите что устали сверх меры.
Леони встретила его пристальный взгляд, но смогла тронуться с места только спустя несколько мгновений Наконец она подошла к нему. Ближе Она сделала еще один шаг, и тогда Рольф протянул к Леони руки, усадил ее к себе на колени и крепко обнял руками, положив ладони ей на бедра.
— Я рад, дорогая, что вы серьезно восприняли мое предостережение, потому что предупреждаю лишь однажды Леони закрыла глаза Рольф решил, что она уступила ему, потому что он так приказал. Теперь он узнает, что она не служанка Что же происходит, мой господин, если ваши предостережения не действуют? — спросила она Он зарылся губами в ее шею — Вам не захочется это видеть.
— Захочется, мой господин.
— Рольф, — поправил он, и губы его сместились к подбородку Леони застонала.
— Простите меня, господин, но я не могу.
— Что не можете?
— Называть вас по имени.
Он откинулся назад. Его руки охватили лицо Леони — Произнесите его. Это короткое имя, его легко выговаривать. Произнесите.
Рольф улыбался, его хриплый голос звучал убедительно. Но, глядя ему в глаза, Леони увидела леди Амелию. Эта дама уверенно стояла между ними.
— Не могу.
— Вы имеете в виду — не хотите.
— Хорошо. Не хочу.
Рольф мгновенно вскочил на ноги, держа Леони на руках. Он понес ее к кровати, бросил на постель и бешено воззрился на нее.
— Женщина, если бы я не считал, что у вас больше разума, то мог бы поклясться — вы делаете это нарочно, лишь бы злить меня. Если вы намерены дуться, то продолжайте это, но без меня. Если у вас есть разум, то когда я приду к вам опять, вы перестанете дуться Он в гневе вышел из комнаты, с силой хлопнув дверью.
Леони откинулась на подушку, медленно приходя в себя. Она вздохнула. Ей стало ясно, что она не увидит Рольфа до его отъезда утром. Леони это вполне устраивало. Но тут она поняла, где он проведет ночь, и сердце ее сжалось.
Наверняка кто-нибудь увидит, как он идет к любовнице, и наверняка назавтра все будут знать об этом, потому что подобные вещи хранят в тайне только от жены. Однако эта жена уже все знала, и ее мужа не волновало, знает она или нет. Она был глубоко оскорблена — он и не подумал пощадить чувства своей жены.
Глава 19
Рольф действительно уехал из Круела к тому времени, когда на следующее утро Леони осмелилась выйти в зал. Вместе с ним уехал Торп де ла Мap и старшим над всеми, смотрителем замка, оставил сэра Эварарда.
Леони была в дурном расположении духа, потому что почти не спала, пытаясь убедить себя, что поступки ее мужа не имеют для нее никакого значения. Лишь чувство стыда за оскорбление, наносимое ей на глазах у всех, тревожило ее. Настроение Леони не улучшилось, когда она увидела, как леди Амелия завтракала за стоявшим на возвышении столом с сэром Эварардом, и оба дружно смеялись.
Эта сцена доказывала, что любовница была сюда допущена, а жене не было места среди них. Не вызывало никаких сомнений, что леди Амелия пребывала в отличном настроении.
Увидев Леони, они оба замолчали. Она не поздоровалась и больше не смотрела в их сторону, а продолжала идти в часовню, будто именно туда и направлялась. Понимая, что она опоздала к молебну Леони даже не глянула в сторону часовни, и потому прошла через главную дверь и вышла во двор, пронизанный ярким светом утреннего солнца.
Ей предстояло принять решение, которое еще больше ухудшило бы ее отношения с мужем, но это нужно было сделать в ее же интересах.
Леони было не свойственно бездельничать. Оттого она все больше утверждалась в необходимости найти себе занятие.
Конечно, Амелия должна испытывать удовлетворение, оказавшись в доме Рольфа на более почтенном положении, чем его жена. Но если Амелия и владела искусством ведения хозяйства, то его никак не проявила Вся беда заключалась в том, что в Круеле никого не заботили условия, в которых они жили То, что Рольф пожертвовал собственными удобствами ради того, чтобы оказать почести своей любовнице, свидетельствовало о глубине его чувств. Повлиять на чувства Рольфа Леони никак не могла, но даже если она не собиралась быть здесь хозяйкой, то и жить в хлеву не хотела.
Если она вознамерится отдать распоряжение выполнить кое-какие дела, кто сможет возразить ей? Это мог бы сделать Рольф, вернувшись домой, но к тому времени она уже могла бы сделать немало, а при виде улучшений его гнев смягчился бы Посмеет ли жаловаться леди Амелия? Леони была готова вступить с ней в спор Приняв решение, она отправилась на поиски Уилды и Мэри. Она нашла лестницу, ведшую в помещение для слуг на втором этаже Наверху оказалась не одно просторное помещение, а неширокий зал с комнатами для слуг с левой стороны и множеством небольших помещений — с правой Когда Леони негромко позвала Уилду, та появилась.
— Да, госпожа?
Леони охватило любопытство.
— Здесь хранятся припасы? — спросила она, глядя на длинный ряд комнаток.
Уилда поняла вопрос и покачала головой.
— Госпожа, о таком мне и слышать не приходилось. Сэр Эдмонд счел необходимым давать гостям возможность жить в уединении, поэтому приказал оборудовать эти комнатки, и в каждой есть кровать и прочие удобства.
— Каждая из них — это небольшая спальня?
Уилда кивнула.
— Милдред сказала, что в Круеле всегда жили гости. Сэру Эдмонду нравилось поражать гостей Леони не удивилась, что служанке так многое известно. Слуги любили сплетничать.
— Действительно, отдельные спальни вместо соломенного тюфяка в зале поражают Я не думала, что семейство Монтиньи так богато Уилда нахмурилась.
— Говорят, что.
— Стыдись, Уилда! Тебе известно, что я не поощряю слухи, — непроизвольно ответила Леони, и Уилда замолчала, зная, что ее хозяйка не любила сплетни. Это было и к лучшему, потому что Уилда не собиралась быть первой, кто перескажет хозяйке, какие ходят слухи о ней и о ее муже.
Уилду устраивало, чтобы слуги в Круеле думали, будто Рольф д'Амбер избил жену в их брачную ночь Она не любила его за то, что он оскорбил Леони, оставив свою любовницу жить в их доме. Уилда не собиралась ни переубеждать служанок, ни спорить с мужчинами, принявшими сторону хозяина. Она намеревалась оставаться в стороне от этих толков и предупредила Мэри, чтобы и та вела себя подобным образом Рольф д'Амбер был не из тех, кто проявляет терпение по отношению к слугам. Она только поведала.
— Словом, сэр Эдмонд угощал гостей самыми лучшими блюдами и винами.
— Должно быть, у него был другой повар, — сухо ответила Леони, и Уилда хихикнула.
— Ваша правда. Как я понимаю, после появления нового хозяина повар сбежал. Того же, кто сейчас распоряжается на кухне, взяли из конюшни.
Леони пришла в ужас.
— Но ведь должны же были здесь остаться какие-то помощники старого повара?
— Да. Они могли бы улучшить стол, да не желают — Уилда заговорила тише:
— Многие здесь были обижены на вашего мужа, да и сейчас обижены.
— Они любили сэра Эдмонда?
— Нет. Он был суров. Но при нем неожиданностей не происходило, и слугам всегда перепадали остатки с обильного стола после празднеств, которые он устраивал. Но сэр Рольф бывает здесь так редко, что они не успели узнать, какой он человек, и потому ему не доверяют. И всех страшит его нрав. Никому не хочется привлекать к себе внимание хозяина.
Леони кивнула. Почти обо всем этом она догадалась сама. Она еще раз окинула взглядом ряд закрытых дверей — Все эти комнаты пусты? Уилда хорошо знала свою хозяйку.
— Она ночует в большой комнате, где раньше жил сэр Алан, — прошептала она.
— Но где же сэр Эварард…
— Он — с ног до головы воин. Он спит вместе с оруженосцами. Милдред говорит, что больше всего он любит спать под открытым небом, завернувшись в одеяло.
— А откуда это Милдред известно?
Уилда улыбнулась.
— Единственная причина, по которой сэр Эварард согласен поселиться здесь, а не кидаться из одного сражения в другое, — это то, что здесь есть женщины. Госпожа, он ведь красивый юноша.
Леони сдержала улыбку.
— И ты подумываешь о том, чтобы и самой испытать его милости?
До того, как Леони вышла замуж, Уилда ни за что не решилась бы на признание, но теперь она ответила с важностью:
— Я об этом подумывала.
Леони покачала головой. Как могла она упрекать Уилду за жажду удовольствий? Никогда еще не приводили к успеху назидания о греховности союза, не скрепленного браком.
— В ближайшие несколько дней, — меняя тему, сообщила Леони, — у тебя будет мало времени думать о подобных делах. Тебе хотелось иметь возможность заставить прислугу в Круеле поработать, и теперь она у тебя есть. Уилда пришла в восторг.
— Стало быть, он вам это разрешил? Мы можем начинать…
— Не разрешил, но мы все равно приступим к делу.
— Но…
Леони оборвала ее:
— Я так жить не могу. И его здесь нет, так что он, мне не помешает.
— Вы твердо решили, госпожа?
— Очень твердо.
Амелия была поражена, когда все служанки, работавшие в крепости, спустились в зал, неся щетки, мыло и воду. Она отвела Леони в сторону — Рольфу это не понравится. Леони усмехнулась.
— Тогда вы сможете возложить вину на меня, потому что меня от всего этого коробит, и в этом безобразии я не останусь ни одного дня. Но, разумеется, если мой муж будет доволен происходящим, вы сможете приписать заслугу себе. Я убеждена, что вы собирались навести в доме порядок, но не смогли выкроить время.
Ее ирония звучала зло, однако не достигла цели.
— Чтобы здесь чего-нибудь добиться, нужно постоянно следить за челядью. Крепостные совершенно не способны самостоятельно довести какое-либо дело до конца. Неужели вы думаете, что я не пробовала?
Леони не стала высказывать вслух свои сомнения. Разговаривать с этой женщиной было бессмысленно.
— У меня есть свои способы добиваться цели.
— Если Рольф будет доволен… — проворчала Амелия.
— Но я не довольна, леди Амелия. И тем не менее я не намерена обращаться к вам за помощью Просить разрешения она тоже не собиралась. Посмотрим, посмеет ли эта женщина отменить ее распоряжения.
У Амелии хватило сообразительности пойти на попятный. Она добилась слишком многого, чтобы отважиться на столкновение с женой Рольфа по столь ничтожному поводу.
— Времени у меня нет, — ответил он. — Завтра я уезжаю. Не знаю, когда я вернусь, но когда это произойдет, надеюсь, вы будете менее скованной. Мы женаты уже больше месяца.
— Но мы не столь долго пробыли вместе, — холодно напомнила она.
— Даже если это и так, у вас было время привыкнуть, — заявил он.
— Позвольте объяснить мои слова, — непреклонно произнесла она. — Вы отправили меня отсюда прочь, и я решила, что больше вас не увижу. Вот к чему я привыкла, мой господин.
— Вот как! — воскликнул он, как будто узнал нечто важное Когда вслед за этим он не произнес ни слова, Леони ощутила беспокойство.
— Мой господин, вы так и не сказали, почему разыскивали меня.
— У меня было нелепое желание провести день с вами. Где были вы, моя госпожа?
Ее стало охватывать отчаяние. Положение ухудшалось. Его тихий гнев был хуже, чем крик.
— Я… я ходила в деревню.
— Кто сопровождал вас?
Пресвятая Богородица, даже из-за этого он хочет устроить ссору!
— Знайте, что ходила я одна.
— Если бы я знал об этом, мадам, то не стал бы спрашивать. Одна? Здесь не Першвик, где вы можете поступать по своему усмотрению.
— Я полностью сознаю справедливость ваших слов, мой господин, — с горечью ответила она. Его глаза сузились.
— Возможно, вы и не думаете о собственной безопасности, но ныне вы принадлежите мне, а я свое защищаю. Не следует ли приставить к вам постоянную охрану?
— Не нужно! — вскрикнула она. — Мне… мне понятно, что я напрасно ушла из крепости без сопровождения, но я об этом не подумала. Мне нужно было… время. Это больше не повторится, мой господин, — быстро договорила она, придя в замешательство от того, что речь ее была бессвязна.
Она отвела глаза, уклоняясь от его пронзительного взгляда, и он решительно взял ее за подбородок.
— Леони, я задаю не больше вопросов, чем необходимо. Не сердитесь на меня за мою обеспокоенность.
Она самой себе была противна за то, что так терялась при Рольфе. Ее выводили из себя его рассудительные речи. Но больше всего было омерзительно то, что он вызывал у нее такое разнообразие чувств. То она была в гневе, то спустя секунду испытывала страх — а хуже всего это странное возбуждение, возникавшее каждый раз, когда он касался ее.
От подбородка Леони его пальцы скользнули по щеке, Леони сдержала дыхание, ожидая, что Рольф поцелует ее, но он лишь пристально посмотрел ей в глаза. Глаза Рольфа были темными и бездонными.
— Временами гнев бывает на, пользу, — сказал он. — Он очищает воздух, приводит кровь в движение. Леони, не скрывайте свои неудовольствия от меня. Мне это может не понравиться, но будет еще хуже, если он начнет терзать вам душу. Не обижайтесь на меня, жена. И никогда-никогда не ложитесь в мою постель в гневе.
Она ощутила на губах легкий как прикосновение перышка поцелуй Рольфа, он выпустил ее из своих объятий и ушел.
Леони озадаченно смотрела ему вслед, кончиками пальцев исследуя свое лицо там, где касались пальцы Рольфа. И сердце ее бешено билось.
Глава 18
Зал, быстро наполнился людьми, слуги вносили большие блюда с кушаньями. Одна из служанок потеряла равновесие, громадный котел с супом в ее руках слегка накренился, и суп выплеснулся на тростниковые подстилки. Туда немедленно бросились пятеро собак, однако горячая жидкость не слишком их соблазнила. Обнюхав лужу, они опять принялись сопровождать блюда с мясом, надеясь на новую удачу.
Управляющий Круела Эрнейс увидел, как это произошло, однако тут же забыл о происшествии и продолжал наполнять свою тарелку. Служанка тоже выбросила это из головы. Она и не подумала о том, чтобы позже вернуться и убрать за собой грязь.
Подобные случаи в крепости Круел бывали так часто, что все жители свыклись с ними, будто так и должно быть. Воинам, может быть, грязь и претила, однако не им полагалось распоряжаться слугами Сэру Эварарду приходилось жить в еще худших условиях, поэтому он не обращал внимания на окружающий беспорядок. Слуги никогда ничего не делали по собственной воле и, по правде говоря, обленились.
Сэр Торп уже давно отчаялся требовать, чтобы здесь навели порядок. Да и вообще ему никогда не приходилось подолгу жить в Круеле, и он не мог проследить за тем, чтобы уборка велась должным образом. У Рольфа голова была занята слишком многими другими вещами. У Амелии, похоже, не было привычки управлять прислугой. Достаточно того, что она поддерживала относительную чистоту в комнате Рольфа.
Рольф принялся вслух рассуждать о том, что теперь здесь живет его жена, и он надеется, что она возьмет заботы на себя. Не тут-то было. Амелия сообщила ему о разговоре с его женой и будто бы Леони заявила, что не намерена брать на себя заботу по управлению Круелом. Рольф пришел в бешенство, припоминая сцену в саду: она могла управлять Першвиком, который ей принадлежал, но заниматься Круелом не намерена?
Однако Амелия сообщила ему, что дамы такого, как Леони, положения привыкли проводить целые дни, занимаясь рукоделием и сплетничая. Рольф знал, что это именно так, поскольку его собственная мать ни разу и пальцем не пошевелила, чтобы вести домашнее хозяйство. «Ну и ладно, — подумал Рольф, — пусть так оно и будет».
К несчастью, его гневу не суждено было смягчиться к тому времени, когда появилась Леони. На ее лице застыло то же горестное выражение, что было во время разговора в саду, и он чуть было не прогнал ее, однако на них было обращено слишком много глаз.
Оба они молчали, и его ярость усиливалась. Она собиралась затаить свой гнев в душе, и это взбесило его. Ему хотелось, чтобы Леони была такой, как накануне ночью, когда разговаривала с ним, примирилась с ним. Он поверил, что они вес начинают заново.
После полудня Дэмиан привез в Круел начищенные до блеска доспехи Рольфа. Единственное дело, которое юноша выполнял хорошо, заключалось в чистке доспехов. Рольф не привык к столь юному оруженосцу, и времени теперь у него было слишком мало для того, чтобы обучать юношу. Обязанность Дэмиана заключалась в том, чтобы прислуживать Рольфу, по утрам выбирать для него одежду, помогать одеваться и прислуживать ему за столом. Поведение оруженосца определялось строгими правилами, даже порядок разделки мяса и передачи хозяину чаши с вином. Дэмиану было известно все, что от него требуется, но безупречно он ничего не выполнял.
Сегодня все запасы терпения были истрачены на разговор с женой Когда юноша во второй раз пролил вино, он прогнал его, грубо выругав так, что перекрыл шум в зале. Все умолкли, потом продолжили трапезу. В конце концов, Рольфу было свойственно выходить из себя.
Понаблюдав за тем, как леди Амелия — с очевидного одобрения Рольфа — распоряжается подачей блюд, Леони уже была в напряжении.
— Всегда ли вы столь суровы с этим юношей? Темные глаза Рольфа с бешенством пронзили ее.
— Вот как. Значит, у вас все же есть голос?! Леони опустила глаза.
— Я не знала, что должна высказаться. Но сказать мне нечего.
— Неужели вам не присуща обычная учтивость?
— Нет, мой господин, — тихо ответила она. — Что получаешь, то и даешь взамен.
Он прорычал, не считаясь с тем, что и сам не сказал ей ни слова:
— Стало быть, сейчас у вас нашлось, что сказать, и, как выясняется, не ласковые слова. Вам было бы лучше промолчать.
— Я знаю, что мои слова для вас ничего не значат, мой господин, но ваш оруженосец лучше служил бы вам, если бы вы проявили хоть немного терпения. Юноша просто Волнуется.
— Вы ведь обучили многих оруженосцев, правда?
— Нет.
— Ну, во всяком случае, хотя бы одного? Откуда еще вам было бы известно, как я должен обращаться с оруженосцем?
Леони устояла перед его напором.
— Мой господин, все дело в целесообразности.
— Вы хотите сказать — терпеть его неумелость, и он не станет неловким?
— Он не был бы таким неловким, если бы вы не смотрели на него столь сурово, — ответила она.
— Понятно. Стало быть, когда Дэмиан столкнется с врагом на поле брани, то будет в полном порядке, если противник ему улыбнется? Но если противник свирепо посмотрит на него хотя бы один раз, что получится? Из трепещущих пальцев уже выпадет меч, а не прольется вино Ваш здравый смысл приведет Дэмиана к гибели.
Лицо Леони вспыхнуло. Он сказал чистую правду. Если сейчас Дэмиан не научится владеть собой, ему не дожить до посвящения в рыцари. Неуклюжими могут быть крепостные и женщины, но не воины.
— Я согласна, — уступила она. — И все же я утверждаю, что вы были сверх меры жестки с юношей. Время от времени немного терпения было бы вам обоим на пользу.
— Вы посоветовали проявлять терпение к юноше; а что вы советуете самой себе?
Леони медленно подняла на него глаза и ласковым невинным голосом спросила:
— Мой господин, я тоже вызвала ваше неудовольствие?
Рольфу было не до смеха. По сути дела, ее попытка легко отнестись к его вспышке гнева привела Рольфа в ярость.
— И что вы советуете? — спросил он мрачно.
— Отступить.
— Это неприемлемо.
— Тогда, мой господин, еще немного терпения.
— Терпение без награды не стоит усилий, — бросил он в ответ.
Это предупреждение. Он ожидал слишком многого. Если он не желает дать, то и она не хочет.
— Награда достается только тем, кто ее заслужил.
— Вы хотите сказать, что я не заслужил?
— Это как подскажет вам ваша совесть, мой господин.
— Будь я проклят, при чем тут совесть? — требовательно спросил он. — Моя совесть чиста!
— Не сомневаюсь, — парировала она.
Сейчас было бы опасно что-то к этому добавить. Рольф осушил чашу и потребовал принести еще.
Леони перевела дыхание. Прежде всего, ей не нужно было затевать этот разговор. Ему ничего не докажешь.
Большинство мужчин в жизни соблюдали двойную мораль, и ее муж был таким же. Ему нельзя было сказать, что он ошибается, и нельзя было сомневаться в его честности — как он ее понимал А в его понимании не было беды в том, что любовница жила в одном доме с женой. Не было ее и в том, что он позволял любовнице управлять своим хозяйством. На прелюбодеяние мужчины всегда смотрели сквозь пальцы, но горе жене, что намерена сбиться с пути истинного. Все они лицемеры! Возможно, ей придется мириться с таким положением, поскольку она вряд ли могла что-либо изменить, однако прощать подобное лицемерие она не станет.
Ужин был испорчен, но в любом случае Леони ела без аппетита. Неприятно было есть пищу, когда желудок сжимался от напряжения, но и еда была ужасной, безвкусной, без каких-либо приправ. Даже в мясном паштете, приготовленном с молоком и хлебом, не хватало пряностей. Подали сыр из овечьего молока, салат, но масло, которое могло бы улучшить вкус овощей, прогоркло. Его запах соперничал с вонью от устилавшего пол тростника.
— Позволите ли вы мне удалиться, мой господин? Рольф долго смотрел на нес, потом коротко кивнул. Но только Леони повернулась, как он остановил ее.
— Избавьтесь от своего ожесточения, Леони. Скоро я приду к вам.
Было еще рано, и меньше всего Леони хотелось дожидаться мужа в его постели. Воспоминания, которые пробуждались в ней, вступали в противоречие с охватившим ее чувством горечи и вызывали в ее душе чувство такой безысходности, что она не могла усидеть на месте и расхаживала по комнате. Несправедливо было оказаться в этом заточении. Рольф д'Амбер не мог быть ей настоящим мужем, но и не хотел оставить ее в покое. Оставалось лишь чувство безысходности, с которым ей придется мириться до тех пор, пока, он не сочтет, что его новая собственность утратила свою привлекательность.
Спустя некоторое время, так и не дождавшись Рольфа, Леони стала шарить в своих шкафах, пока не нашла привезенные из Першвика счета. Взяв их, она устроилась в кресле возле погасшего очага. Леони взяла счета с собой, чтобы привести их в порядок до того, как передаст их сэру Гиберту Сколько долгих часов она провела, учась читать и писать, чтобы могла сама вести свои записи, а теперь это ее умение окажется ненужным — во всяком случае, в течение какого-то времени. Долго ли он будет держать ее здесь? Если бы она только знала это.
Спустя несколько часов Рольф обнаружил Леони дремавшей, свернувшейся в кресле, на ее коленях были расстелены листы пергамента, на низком столике рядом стояла чернильница. Он никак этого не ожидал. Все виды учености давала церковь, которая была против того, чтобы женщины получали хоть какие-то знания. Мало кто из мужчин, не бывших служителями церкви, умели читать и писать Рольф умел писать, однако не пользовался этим даром, полагаясь на письмоводителей Он поднял один из листов пергамента и рассмотрел его. Но тут глаза Леони открылись, и он бросил пергамент ей на колени — Понимаете ли вы смысл этих закорючек, моя госпожа?
Удивившись, Леони выпрямилась.
— Разумеется Это мои записи.
— Кто научил вас писать?
— Молодой священник в Першвике.
— Зачем ему это было нужно?
Леони насторожилась, однако голос Рольфа звучал добродушно. Пожалуй, ему просто хотелось знать.
— Я пригрозила, что прогоню его, если он не научит меня.
Рольфу пришлось подавить желание рассмеяться.
— Вот как? Насколько я понимаю, он убоялся ваших угроз. Но что побудило вас учиться? Разве он не вел для вас подробные записи?
— Да, они были подробны, но он отвергал некоторые изменения, которые я считала нужными. Это — долгая история, мой господин. Вместо того чтобы привлекать священника к разным нужным делам, я решила сама заниматься этим, поэтому и потребовала обучить меня.
— Вот это мне нравится. Вот то занятие, в котором вы не можете мне отказать, — сказал Рольф. — Вы будете моим письмоводителем.
— Я? — воскликнула Леони. — Вы хотите сказать, что не умеете писать?
— Я провел свою юность, обучаясь воинскому ремеслу, а не сидел взаперти с наставником.
Эта полуправда не смущала его. Действительно, он не пожертвовал ни единой минутой из того времени, что уходило на овладение военным ремеслом ради приобретения других знаний, и никогда не сидел взаперти с наставником. Наставнику приходилось следовать за Рольфом на учебную площадку, что старику священнику было совсем не по нраву.
— Но у вас, конечно же, есть письмоводитель?
— Я не прошу вас взять на себя все счета по крепости Круел, — ответил он. — Но вы можете взяться за обычную переписку.
Леони рассердилась.
— Пожалуй, могу, если только вы не сочтете, что это занятие мне не по разуму. Ее язвительность рассмешила Рольфа — Никогда так не сочту.
Леони решительно встала с места.
— Вот и хорошо, мой господин Когда убрав счета, она вернулась в комнату, Рольф сидел на том стуле на котором минутой раньше сидела она. Прищурившись, он пристально смотрел на нее Леони подняла руку и свела вместе края своей полотняной рубашки кремового цвета беспомощно ощущая, как она тонка — Подойдите ко мне, Леони.
Он отдал приказ мягким тоном, но это был приказ. Она с беспокойством бросила взгляд на широкую кровать. Хотя она и внушала Леони опасение но годилась в качестве предлога — Уже поздно, мой господин, и.
— Вы немного поспали, посему не говорите что устали сверх меры.
Леони встретила его пристальный взгляд, но смогла тронуться с места только спустя несколько мгновений Наконец она подошла к нему. Ближе Она сделала еще один шаг, и тогда Рольф протянул к Леони руки, усадил ее к себе на колени и крепко обнял руками, положив ладони ей на бедра.
— Я рад, дорогая, что вы серьезно восприняли мое предостережение, потому что предупреждаю лишь однажды Леони закрыла глаза Рольф решил, что она уступила ему, потому что он так приказал. Теперь он узнает, что она не служанка Что же происходит, мой господин, если ваши предостережения не действуют? — спросила она Он зарылся губами в ее шею — Вам не захочется это видеть.
— Захочется, мой господин.
— Рольф, — поправил он, и губы его сместились к подбородку Леони застонала.
— Простите меня, господин, но я не могу.
— Что не можете?
— Называть вас по имени.
Он откинулся назад. Его руки охватили лицо Леони — Произнесите его. Это короткое имя, его легко выговаривать. Произнесите.
Рольф улыбался, его хриплый голос звучал убедительно. Но, глядя ему в глаза, Леони увидела леди Амелию. Эта дама уверенно стояла между ними.
— Не могу.
— Вы имеете в виду — не хотите.
— Хорошо. Не хочу.
Рольф мгновенно вскочил на ноги, держа Леони на руках. Он понес ее к кровати, бросил на постель и бешено воззрился на нее.
— Женщина, если бы я не считал, что у вас больше разума, то мог бы поклясться — вы делаете это нарочно, лишь бы злить меня. Если вы намерены дуться, то продолжайте это, но без меня. Если у вас есть разум, то когда я приду к вам опять, вы перестанете дуться Он в гневе вышел из комнаты, с силой хлопнув дверью.
Леони откинулась на подушку, медленно приходя в себя. Она вздохнула. Ей стало ясно, что она не увидит Рольфа до его отъезда утром. Леони это вполне устраивало. Но тут она поняла, где он проведет ночь, и сердце ее сжалось.
Наверняка кто-нибудь увидит, как он идет к любовнице, и наверняка назавтра все будут знать об этом, потому что подобные вещи хранят в тайне только от жены. Однако эта жена уже все знала, и ее мужа не волновало, знает она или нет. Она был глубоко оскорблена — он и не подумал пощадить чувства своей жены.
Глава 19
Рольф действительно уехал из Круела к тому времени, когда на следующее утро Леони осмелилась выйти в зал. Вместе с ним уехал Торп де ла Мap и старшим над всеми, смотрителем замка, оставил сэра Эварарда.
Леони была в дурном расположении духа, потому что почти не спала, пытаясь убедить себя, что поступки ее мужа не имеют для нее никакого значения. Лишь чувство стыда за оскорбление, наносимое ей на глазах у всех, тревожило ее. Настроение Леони не улучшилось, когда она увидела, как леди Амелия завтракала за стоявшим на возвышении столом с сэром Эварардом, и оба дружно смеялись.
Эта сцена доказывала, что любовница была сюда допущена, а жене не было места среди них. Не вызывало никаких сомнений, что леди Амелия пребывала в отличном настроении.
Увидев Леони, они оба замолчали. Она не поздоровалась и больше не смотрела в их сторону, а продолжала идти в часовню, будто именно туда и направлялась. Понимая, что она опоздала к молебну Леони даже не глянула в сторону часовни, и потому прошла через главную дверь и вышла во двор, пронизанный ярким светом утреннего солнца.
Ей предстояло принять решение, которое еще больше ухудшило бы ее отношения с мужем, но это нужно было сделать в ее же интересах.
Леони было не свойственно бездельничать. Оттого она все больше утверждалась в необходимости найти себе занятие.
Конечно, Амелия должна испытывать удовлетворение, оказавшись в доме Рольфа на более почтенном положении, чем его жена. Но если Амелия и владела искусством ведения хозяйства, то его никак не проявила Вся беда заключалась в том, что в Круеле никого не заботили условия, в которых они жили То, что Рольф пожертвовал собственными удобствами ради того, чтобы оказать почести своей любовнице, свидетельствовало о глубине его чувств. Повлиять на чувства Рольфа Леони никак не могла, но даже если она не собиралась быть здесь хозяйкой, то и жить в хлеву не хотела.
Если она вознамерится отдать распоряжение выполнить кое-какие дела, кто сможет возразить ей? Это мог бы сделать Рольф, вернувшись домой, но к тому времени она уже могла бы сделать немало, а при виде улучшений его гнев смягчился бы Посмеет ли жаловаться леди Амелия? Леони была готова вступить с ней в спор Приняв решение, она отправилась на поиски Уилды и Мэри. Она нашла лестницу, ведшую в помещение для слуг на втором этаже Наверху оказалась не одно просторное помещение, а неширокий зал с комнатами для слуг с левой стороны и множеством небольших помещений — с правой Когда Леони негромко позвала Уилду, та появилась.
— Да, госпожа?
Леони охватило любопытство.
— Здесь хранятся припасы? — спросила она, глядя на длинный ряд комнаток.
Уилда поняла вопрос и покачала головой.
— Госпожа, о таком мне и слышать не приходилось. Сэр Эдмонд счел необходимым давать гостям возможность жить в уединении, поэтому приказал оборудовать эти комнатки, и в каждой есть кровать и прочие удобства.
— Каждая из них — это небольшая спальня?
Уилда кивнула.
— Милдред сказала, что в Круеле всегда жили гости. Сэру Эдмонду нравилось поражать гостей Леони не удивилась, что служанке так многое известно. Слуги любили сплетничать.
— Действительно, отдельные спальни вместо соломенного тюфяка в зале поражают Я не думала, что семейство Монтиньи так богато Уилда нахмурилась.
— Говорят, что.
— Стыдись, Уилда! Тебе известно, что я не поощряю слухи, — непроизвольно ответила Леони, и Уилда замолчала, зная, что ее хозяйка не любила сплетни. Это было и к лучшему, потому что Уилда не собиралась быть первой, кто перескажет хозяйке, какие ходят слухи о ней и о ее муже.
Уилду устраивало, чтобы слуги в Круеле думали, будто Рольф д'Амбер избил жену в их брачную ночь Она не любила его за то, что он оскорбил Леони, оставив свою любовницу жить в их доме. Уилда не собиралась ни переубеждать служанок, ни спорить с мужчинами, принявшими сторону хозяина. Она намеревалась оставаться в стороне от этих толков и предупредила Мэри, чтобы и та вела себя подобным образом Рольф д'Амбер был не из тех, кто проявляет терпение по отношению к слугам. Она только поведала.
— Словом, сэр Эдмонд угощал гостей самыми лучшими блюдами и винами.
— Должно быть, у него был другой повар, — сухо ответила Леони, и Уилда хихикнула.
— Ваша правда. Как я понимаю, после появления нового хозяина повар сбежал. Того же, кто сейчас распоряжается на кухне, взяли из конюшни.
Леони пришла в ужас.
— Но ведь должны же были здесь остаться какие-то помощники старого повара?
— Да. Они могли бы улучшить стол, да не желают — Уилда заговорила тише:
— Многие здесь были обижены на вашего мужа, да и сейчас обижены.
— Они любили сэра Эдмонда?
— Нет. Он был суров. Но при нем неожиданностей не происходило, и слугам всегда перепадали остатки с обильного стола после празднеств, которые он устраивал. Но сэр Рольф бывает здесь так редко, что они не успели узнать, какой он человек, и потому ему не доверяют. И всех страшит его нрав. Никому не хочется привлекать к себе внимание хозяина.
Леони кивнула. Почти обо всем этом она догадалась сама. Она еще раз окинула взглядом ряд закрытых дверей — Все эти комнаты пусты? Уилда хорошо знала свою хозяйку.
— Она ночует в большой комнате, где раньше жил сэр Алан, — прошептала она.
— Но где же сэр Эварард…
— Он — с ног до головы воин. Он спит вместе с оруженосцами. Милдред говорит, что больше всего он любит спать под открытым небом, завернувшись в одеяло.
— А откуда это Милдред известно?
Уилда улыбнулась.
— Единственная причина, по которой сэр Эварард согласен поселиться здесь, а не кидаться из одного сражения в другое, — это то, что здесь есть женщины. Госпожа, он ведь красивый юноша.
Леони сдержала улыбку.
— И ты подумываешь о том, чтобы и самой испытать его милости?
До того, как Леони вышла замуж, Уилда ни за что не решилась бы на признание, но теперь она ответила с важностью:
— Я об этом подумывала.
Леони покачала головой. Как могла она упрекать Уилду за жажду удовольствий? Никогда еще не приводили к успеху назидания о греховности союза, не скрепленного браком.
— В ближайшие несколько дней, — меняя тему, сообщила Леони, — у тебя будет мало времени думать о подобных делах. Тебе хотелось иметь возможность заставить прислугу в Круеле поработать, и теперь она у тебя есть. Уилда пришла в восторг.
— Стало быть, он вам это разрешил? Мы можем начинать…
— Не разрешил, но мы все равно приступим к делу.
— Но…
Леони оборвала ее:
— Я так жить не могу. И его здесь нет, так что он, мне не помешает.
— Вы твердо решили, госпожа?
— Очень твердо.
Амелия была поражена, когда все служанки, работавшие в крепости, спустились в зал, неся щетки, мыло и воду. Она отвела Леони в сторону — Рольфу это не понравится. Леони усмехнулась.
— Тогда вы сможете возложить вину на меня, потому что меня от всего этого коробит, и в этом безобразии я не останусь ни одного дня. Но, разумеется, если мой муж будет доволен происходящим, вы сможете приписать заслугу себе. Я убеждена, что вы собирались навести в доме порядок, но не смогли выкроить время.
Ее ирония звучала зло, однако не достигла цели.
— Чтобы здесь чего-нибудь добиться, нужно постоянно следить за челядью. Крепостные совершенно не способны самостоятельно довести какое-либо дело до конца. Неужели вы думаете, что я не пробовала?
Леони не стала высказывать вслух свои сомнения. Разговаривать с этой женщиной было бессмысленно.
— У меня есть свои способы добиваться цели.
— Если Рольф будет доволен… — проворчала Амелия.
— Но я не довольна, леди Амелия. И тем не менее я не намерена обращаться к вам за помощью Просить разрешения она тоже не собиралась. Посмотрим, посмеет ли эта женщина отменить ее распоряжения.
У Амелии хватило сообразительности пойти на попятный. Она добилась слишком многого, чтобы отважиться на столкновение с женой Рольфа по столь ничтожному поводу.