Линдсей Джоанна. Милая плутовка

   Малкольм выглядел изящным, даже более чем изящным. Он оставался по-прежнему красивым. Джорджина не сразу заметила у него на руках белокурую сероглазую девочку лет двух. Взгляд Джорджины был устремлен на Малкольма, который также смотрел на нее и, похоже, не узнавал. Но он должен узнать ее. Ведь не настолько же она изменилась. Конечно, он был удивлен, но это вполне естественно. Меньше всего он мог ожидать, чтобы на пороге его коттеджа появилась Джорджина.
   Ей следовало что-то сказать, но голова работала плохо. Малкольм перевел взгляд на Мака. Выражение лица его быстро изменилось, появилась приветливая улыбка, свидетельствующая, что он узнал Мака. Это неприятно задело девушку, которая совершила столь долгое путешествие, чтобы найти его.
   — Иен Макдонелл? Да неужто ты?
   — Да, парень, это я, собственной персоной.
   — В Англии? — Малкольм недоверчиво покачал головой, затем хмыкнул. — Не могу в это поверить! Ну заходи же! Черт побери, вот так сюрприз!
   — Да, сюрприз. Причем для всех нас, я так думаю, — глухо сказал Мак, глядя при этом на Джорджину. — У тебя есть что сказать, девочка?
   — Да. — Джорджина вошла в маленький холл и окинула его беглым взглядом. Затем ее глаза вновь остановились на женихе, после чего она без обиняков спросила: — А чей это ребенок, Малкольм?
   Мак кашлянул и поднял глаза к потолку, словно необструганные бревна представляли для него величайший интерес. Малкольм нахмурил брови и спустил девочку на пол.
   — Я с вами знаком, мисс?
   — Ты и в самом деле меня не узнаешь? — с огромным облегчением спросила Джорджина.
   — А разве я должен вас узнать? — еще более озадаченно произнес Малкольм.
   Мак снова кашлянул. Или поперхнулся на сей , раз? Джорджина с неодобрением взглянула в его сторону, после чего изобразила, пожалуй, самую ласковую и нежную улыбку в своей жизни.
   — Да, должен, но я прощаю тебя за то, что ты меня не узнаешь. В конце концов это было так давно, и мне говорили, что я здорово с тех пор изменилась. Теперь я и в самом деле в это поверю. — Она нервно засмеялась. — Мне несколько неловко, что я должна представляться тебе. Я Джорджина Андерсон, Малкольм, твоя невеста.
   — Малышка Джорджи? — Малкольм засмеялся, но смех его прозвучал сдавленно и неестественно глухо. — Не может быть. Джорджи?
   — Уверяю тебя…
   — Но этого никак не может быть! — воскликнул он, но в его словах звучало не сомнение, а ужас. — Такая красавица! Ведь она не была… то есть она не выглядела столь… Да ведь никто не может до такой степени измениться.
   — Не могу с тобой согласиться, — довольно жестко сказала Джорджина. — Это произошло не за одну ночь, как ты понимаешь. Если бы ты постоянно видел меня, ты бы наблюдал постепенные перемены… но тебя ведь не было… Клинтон, который отсутствовал три года, был поражен переменами, но все же узнал меня.
   — Но он твой брат! — возразил Малкольм.
   — А ты мой жених! — парировала она.
   — О Боже мой, я надеюсь, ты не думаешь… Это было сколько… пять или шесть лет назад? Я даже подумать не мог, что ты меня ждешь… И потом эта война… Она все изменила, разве ты не понимаешь?
   — Нет, не понимаю. Ты находился на английском судне, когда началась война, но не по своей вине. Ты оставался американцем.
   — В том-то и дело… Я никогда не считал себя американцем. Это мои родители хотели осесть в Америке, а не я.
   — Что ты хочешь этим сказать, Малкольм?
   — То, что я англичанин и всегда им был. Я так и сказал, когда меня завербовали, и они поверили, что я не дезертир. Мне позволили наняться матросом на судно, что я с радостью и сделал. Мне было все равно, с кем плавать. Постепенно я сделал карьеру. Сейчас я второй помощник на…
   — Мы знаем название твоего судна, — перебила его Джорджина. — Благодаря этому и нашли тебя, хотя нам понадобился целый месяц. У вас учет и регистрация поставлены из рук вон плохо, тут американцы здорово превосходят вас. Мои братья всегда знают, где можно найти любого члена команды, когда он на берегу… Ну да это просто к слову. Значит, ты встал на сторону англичан! Четверо из моих братьев были каперами во время войны, и ты мог убить любого из них!
   — Спокойней, девочка, — вмешался Мак. — Ты ведь знаешь, что он вынужден был воевать против нас.
   — Да, но он это делал добровольно! Ведь он настоящий предатель!
   — Нет, он говорит о любви к стране, где родился. За это нельзя винить человека.
   Да, нельзя, как бы она того ни хотела. Проклятые англичане! Как она ненавидела их! Они не только выкрали Малкольма, но и полностью переделали его. Он был теперь англичанином и, по всей видимости, гордился этим. Но он был еще и ее женихом. А война как-никак уже закончилась.
   Лицо у Малкольма полыхало — то ли от смущения, то ли от досады за прозвучавшее в словах Джорджины презрение. У Джорджины щеки тоже разрумянились. Да, не так представляла она себе встречу с женихом.
   — Мак прав, Малкольм. Я сожалею, что приняла так близко к сердцу то, что… в общем, уже не имеет значения. Ничего не изменилось. Мои чувства остались прежними. И доказательство тому то, что я здесь.
   — А почему ты сюда приехала? Джорджина несколько секунд молча смотрела на него, затем ее глаза сузились до щелок.
   — Почему? Но ответ очевиден! Вопрос в другом: зачем мне нужно было приезжать сюда? Однако на это ответить можешь только ты. Почему ты не вернулся в Бриджпорт после войны, Малкольм?
   — Для этого не было причин.
   — Не было причин? — Она задохнулась от гнева. — Позволю не согласиться. Был такой пустячок — мы собирались пожениться… Или ты предпочел позабыть об этом?
   Малкольм с трудом выдержал ее взгляд.
   — Я не забыл. Но я не думал, что ты все еще ждешь меня, поскольку я стал англичанином, и все такое прочее…
   — Ты просто больше не хотел меня, поскольку я американка? — поставила вопрос ребром Джорджина.
   — Дело не в этом, — возразил он. — Честно говоря, я не думал, что ты ждешь меня. Мой корабль потерпел крушение. Я считал, что ты числишь меня погибшим.
   — В моей семье все моряки, Малкольм. Информация, которую мы получаем, обычно бывает точной. Да, твой корабль потерпел крушение, но погибших не было. Мы знали об этом. Мы лишь не знали, что было с тобой после того, как… как совсем недавно тебя видели на «Погроме». Я готова допустить, что ты мог колебаться в отношении того, ждет тебя невеста или нет. Но в таком случае было бы правильным выяснить это. Если ты не хотел приезжать, то мог бы написать. Сейчас связи между странами возобновились. В нашем порту всегда можно увидеть один-два английских корабля.
   Она чувствовала, что излишне саркастична, но была не в силах совладать с собой. Подумать только, сколько еще лет могла она ждать этого человека, который вовсе не собирался возвращаться к ней! Она была уязвлена, не желала слушать его объяснений, а он не имел сил даже взглянуть на нее.
   — Я написал тебе письмо.
   Джорджина понимала, что это ложь, попытка успокоить ее уязвленное самолюбие, трусливый способ как-то выйти из неприятной ситуации. Малкольм не знал, что она давно поступилась гордостью, когда решилась купить его. Его извинения никак не способны поправить дело.
   В ней не было гнева, она просто была страшно разочарована в нем. Стало быть, он не был совершенным, не был внимательным или даже по-настоящему честным. Она загнала его в угол, и он пытался врать, щадя, как ему казалось, ее гордость. Но это вряд ли можно отнести к его достоинствам.
   — По-видимому, Малкольм, твоему письму не суждено было дойти до меня. — Она слушала, как Малкольм засопел, и ей захотелось пнуть его ногой. — Должно быть, ты написал, что остался живым и здоровым после войны?
   — Да.
   — И что ты стал патриотом другой страны в отличие от меня?
   — Да, именно.
   — И с учетом этого ты освобождаешь меня от обязательств, которые накладывает помолвка.
   — Ну, я…
   — Или же ты выражал надежду, что все-таки соединишься со мной?
   — Ну, я, конечно…
   — И потом ты решил, что я не выйду за тебя замуж, когда не получил от меня ответа?
   — Именно так. Джорджина вздохнула:
   — Как жаль, что письмо не дошло. Потеряно столько времени.
   — Что ты хочешь сказать?
   — Чем ты так удивлен, Малкольм? Я все еще собираюсь за тебя замуж. Именно поэтому я здесь. Но только не жди, что я буду жить в Англии, Этого я не сделаю даже ради тебя. Но ты можешь приезжать сюда сколько тебе угодно. Как капитан моего судна «Амфитрита» ты можешь торговать исключительно с Англией, если на то будет твое желание.
   — Я… я… Господи, Джорджи… Я…
   — Малкольм! — В дверях появилась молодая женщина. — Что же ты не говоришь мне, что у нас гости? — Повернувшись к Джорджине с приветливой улыбкой, она представилась: — Я Мэг Камерон, мадам. А вы из усадьбы? Они, видимо, снова устраивают праздник?
   Джорджина некоторое время смотрела на женщину, затем на выглядывающего из-за ее юбки мальчика лет пяти, у которого были черные, как у Малкольма, волосы, голубые, как у Малкольма, глаза и красивое, как у Малкольма, лицо. Затем она перевела взгляд на отца мальчика, который стоял с мученическим выражением лица.
   — Твоя сестра, Малкольм? — самым приятным тоном спросила Джорджина.
   — Нет. — Я тоже думаю, что нет.

Глава 6

   Не простившись, не высказав каких-либо пожеланий и даже не послав жениха к черту, Джорджина повернулась и вышла из маленького белого коттеджа, расставшись навсегда с надеждами и девичьими мечтами. Она слышала, как заговорил Мак, очевидно, принося извинения Мэг Камерон за невежливость Джорджины. Затем он догнал ее и помог взобраться на лошадь.
   Мак ничего не сказал Джорджине до тех пор, пока они не выехали из деревни. Джорджина пыталась выжать хоть какую-то скорость из бедного животного, но тщетно. У Мака же было время внимательно рассмотреть спокойное лицо Джорджины. Он отличался скверной привычкой говорить напрямик то, что он думает, даже тогда, когда эта прямота неуместна.
   — Почему ты не плачешь, девочка?
   Она хотела было проигнорировать его слова и если бы так решила, Мак никогда ничего не добился бы от нее. Однако то, что клокотало у нее внутри, требовало выхода.
   — Я слишком зла сейчас. Этот жалкий подонок женился, по всей видимости, в первом же порту, задолго до окончания войны. Неудивительно, что он стал патриотом Англии. Это все его женитьба!
   — Да, возможно. Хотя могло быть и по-другому.
   — Да какая теперь разница? Пока я сидела дома тосковала о нем, он женился, наделал детей и прекрасно проводил время. Мак кашлянул.
   — Конечно, ты потеряла время, это верно, но ты не тосковала.
   Джорджина возмущенно фыркнула, досадуя, что ее не поняли.
   — Я любила его, Мак.
   — Ты любила свою мечту о том, что он будет твой. Парень он красивый. Это была твоя детская фантазия. Тебе давно следовало расстаться с ней. Если бы ты не была такой упрямой, все давно и разрешилось бы.
   — Это не…
   — Не перебивай меня! Если бы ты его любила по-настоящему, ты сейчас бы плакала, а уж злилась бы потом, а не наоборот.
   — У меня все плачет внутри, — сурово сказала она. — Просто вы не можете этого видеть.
   — Спасибо, что пощадила меня. Не могу выносить женских слез.
   Джорджина бросила на него испепеляющий взгляд.
   — Мужчины все на одну колодку. В вас чувств, как у… каменной стены!
   — Если ты ищешь моего сочувствия, ты его не дождешься, девочка. Вспомни, что еще четыре года назад я советовал тебе забыть этого мужчину. Не я ли говорил тебе, что ты будешь жалеть, если приедешь сюда? Вот оно, твое упрямство! И что в итоге?
   — Разочарование, унижение, сердечная боль…
   — И обман.
   — Зачем вы делаете пилюлю еще горше? — взорвалась Джорджина.
   — Ради самосохранения, голубушка. Я сказал тебе, что не выношу слез. А пока ты на меня кричишь, ты не станешь рыдать на моем плече… Ой, ради Бога, не делай этого, Джорджи! — всполошился Мак, увидев, как сморщилось ее лицо. Слезы хлынули мощным потоком, и Мак вынужден был остановить лошадей и протянуть Джорджине руки.
   Она перебралась к Маку и уткнулась ему в плечо. Однако ей было недостаточно просто поплакать. Распиравший ее гнев вырывался наружу всхлипами и воплями.
   — Эти красивые дети должны были быть моими, Мак!
   — У тебя будут свои, целый выводок!
   — Не будут! Я слишком старая!
   — Это в двадцать два года? — Внезапно он кивнул и, сдерживая улыбку, сказал: — Вообще-то, конечно, старая.
   Джорджина подняла голову:
   — Ну вот, нашли с чем соглашаться! Рыжие брови Мака поднялись в притворном удивлении.
   — Разве я согласился?
   Джорджина фыркнула и снова запричитала:
   — Ну почему эта женщина не появилась на пару минут раньше, пока я еще не сваляла дурака и не сказала этому кобелю, что все еще хочу выйти за него замуж?
   — Ты говоришь, что он кобель?
   — Самый мерзкий и самый гадкий!
   — Ну вот, теперь ты сказала все, что хотела сказать ему. Ты отомстила, если только ты хотела мести.
   — Это какая-то мужская логика, которую не в состоянии понять женский разум! Я не отомстила ему! Я испытала унижение!
   — Нет, ты показала ему, что он потерял в твоем лице. Он потерял девчонку, которую не узнал, потому что она стала красавицей. Потерял корабль, которым мог бы командовать, а стало быть, потерял свою мечту. Да он наверняка кусает сейчас себе локти и клянет себя последними словами!
   — Ну, корабль он, может, и потерял. А что касается меня… У него есть работа, которой он гордится, красивые дети, приятная жена…
   — Приятная, верно, но не Джорджина Андерсон, владелица «Амфитриты», одна из совладелиц компании «Скайларк лайн». Пусть она и не принимает участия в управлении, но имеет одинаковые со всеми паевые доходы. И опять же все считают ее самой красивой девушкой на всем восточном побережье.
   — И это все?
   — А разве тебе этого мало?
   — Нет. Девчонка может быть красивой сейчас, но она не всегда была такой. И потом, какой от этого толк, если она попусту растратила свои лучшие годы? — Мак попытался что-то возразить, но она не дала ему вставить слова. — И пусть даже у нее есть собственные деньги, и довольно кругленькая сумма, но сейчас ей не на что даже купить билет домой. И как бы она ни выглядела, факт остается фактом: она обыкновенная легковерная дурочка, совсем не разбирается в людях, и ума у нее ни на грош.
   — Ты уже повторяешься. Дурочка, ума ни на, грош…
   — Не перебивайте меня.
   — Как тебя не перебивать, если ты несешь сущий вздор! Ну вот, ты перестала лить слезы, а теперь постарайся увидеть во всем этом светлые стороны.
   — Да их просто нет!
   — Это ты зря! Подумай сама: разве была бы ты счастлива с таким гадким… кобелем?
   Джорджина попыталась улыбнуться, но губы у нее дрожали, и улыбка не получилась.
   — Я очень признательна. Мак, за то, что вы пытаетесь сейчас меня утешить, но это вряд ли поможет. Я сейчас хочу только одного — скорее оказаться дома, и дай Бог, чтобы больше никогда мне не встретился ни один англичанин со своей омерзительной правильной речью, со своей хваленой выдержкой и своими вероломными сыновьями.
   — Как это ни прискорбно, голубушка, но в любой стране можно встретить вероломных сыновей.
   — В каждой стране есть и своя Каменная Стена, но я не намерена выходить за эту стену замуж.
   — Замуж за стену? Ты опять несешь какую-то чушь. Что это еще за каменная стена?
   — Ах, Мак, отправьте меня поскорее домой! Найдите побыстрее корабль… Любой! Не обязательно американский, лишь бы он отправлялся в Америку, и поскорее. Можете заложить мой перстень, чтобы купить билет.
   — Да ты в своем уме, девочка? Его подарил тебе твой отец. Он привез его из…
   — Ну и что? — строптиво возразила Джорджи — на. — А вы что, намерены промышлять разбоем? У нас нет другого способа добыть деньги на билеты. Я не собираюсь оставаться здесь, пока их удастся заработать. И потом, кольцо всегда можно выкупить назад, когда мы доберемся до дома.
   — Ты слишком скоропалительно решила приехать сюда. Надо учиться на ошибках, а не повторять их.
   — Не надо призывать меня к терпению. Я терпела целых шесть лет, и в этом как раз и заключалась моя самая большая ошибка. Отныне я буду во всем проявлять нетерпение.
   — Джорджи, — начал было Мак.
   — Зачем вы спорите со мной? Пока мы не отплывем, радом с вами будет находиться постоянно рыдающая женщина! Мне казалось, что вы терпеть не можете женских слез!
   «Женское упрямство — это еще хуже», — подумал Мак.
   — Ну, если ты так ставишь вопрос, — сказал он со вздохом.

Глава 7

   Лес мачт без парусов на фоне неба в Лондонском порту отнюдь не служил гарантией того, что из этого огромного количества судов хоть одно в ближайшее время возьмет курс на Америку. Конечно, можно считать, что такое судно найдется, можно даже биться об заклад. Но Джорджина проиграла бы пари, если бы вздумала его держать.
   Большинство из тех кораблей, которые прибыли в прошлом месяце и на одном из которых приплыла Джорджина, уже покинули порт. Если сбросить со счета те суда, которые не брали пассажиров, то оставалось всего несколько американских кораблей, которые должны были выйти в плавание не раньше следующего года, что никак не могло устроить нетерпеливую Джорджину. В порту находилось судно, следующее прямым курсом в Нью-Йорк, что очень близко от Бриджпорта, но, по словам первого помощника, оно вряд ли уйдет в море в ближайшее время. Капитан судна вел осаду одной английской девицы и поклялся, что не поднимет паруса до тех пор, пока не женится на ней. Услышав об этом, Джорджина разорвала два своих платья и выбросила в окно ночной горшок.
   Она отчаянно хотела немедленно покинуть Англию и готова была согласиться на восьми — или даже десятимесячное путешествие на любом из американских кораблей, лишь бы он вышел в море не позже чем через неделю. Когда она на третий день сказала об этом Маку, он через несколько часов назвал три английских корабля, которые выходили в море на следующей неделе. Раньше он не решался называть их Джорджине, полагая, что она сразу же отвергнет их по той простой причине, что они английские и укомплектованы английской командой, а неприязнь ко всему английскому у нее была не менее сильна, чем желание попасть поскорее домой. Поэтому даже сейчас Джорджина решительно и резко отказалась иметь дело с английскими судами. После этого, не без колебаний, Мак сообщил об альтернативном варианте.
   — Есть одно судно, которое утром во время прилива выходит в море. Пассажиров капитан не берет, но им нужен боцман и… юнга.
   В глазах Джорджины зажегся огонек, свидетельствующий о том, что ее это заинтересовало.
   — Вы думаете, что на нем можно быстро добраться домой?
   — Конечно, путешествие займет месяц или чуть больше, но все же это лучше, чем болтаться по морю полгода вместе с девчонкой, для которой главный жизненный принцип — проявлять нетерпение.
   При этом Мак настолько выразительно закатил глаза, что Джорджина захихикала. Кажется, впервые после предательства Малкольма ей хоть что-то показалось смешным.
   — Может, я не буду выражать нетерпение столь сильно, если мы будем на пути домой… Знаете, Мак, по-моему, это отличная идея! — с неожиданным энтузиазмом проговорила она. — А это американский корабль? Он большой? А куда направляется?
   — Не торопись, девочка. Это совсем не такой корабль, как ты себе представляешь. Это «Девственница Анна» из Вест-Индии, быстроходная трехмачтовая шхуна. Настоящая красавица! А по виду похожа на военный корабль, хотя и принадлежит частному лицу.
   — Торговому кораблю из Вест-Индии нелишне иметь на борту оружие, у них наверняка случаются встречи с пиратами. В Карибском море постоянно нападают на корабли компании «Скайларк лайн».
   — Это верно, — согласился Мак. — Но «Девственница Анна» не торговое судно, по крайней мере в этом рейсе. На ней не будет никакого груза. Только балласт.
   — Что это за капитан, который совершенно не заботится о прибыли? — спросила Джорджина, желая поддразнить Мака, тридцать пять лет плававшего на торговом судне.
   Мак нетерпеливо фыркнул:
   — Он из тех людей, которые плывут туда, куда их влечет душа. Так сказал один из членов его команды.
   — Стало быть, он владелец судна и, значит, богат, если может держать его для собственного удовольствия?
   — Похоже, что так, — согласился Мак.
   — А какая нам разница, идет шхуна с грузом или без него? Главное, чтобы она доставила нас домой.
   — Да, но тут есть закавыка. Судно идет на Ямайку, а не в Америку.
   — На Ямайку? — разочарованно переспросила Джорджина. Но уже через мгновение радостно воскликнула: — Но на Ямайке есть представительства «Скайларк лайн»! Ведь это один из портов, куда заходит Томас. Мы можем оказаться там в одно время с ним. А если не успеем и его там уже не будет, найдутся другие суда «Скайларк лайн» — например, суда Бонда, Дрю, не говоря уж о моих. — Джорджина снова заулыбалась. — Это задержит нас самое большее на несколько недель. Но ведь не на полгода! Ведь это лучше, чем оставаться здесь хотя бы еще на один день.
   — Не знаю, девочка… Чем больше я думаю о такой возможности, тем больше жалею, что сказал тебе о ней.
   — А я наоборот: чем больше думаю об этом, тем больше мне нравится эта идея. Лучшего выхода не придумаешь.
   — Но тебе придется работать, — напомнил ей Мак. — Тебе придется быть связным у капитана, подавать еду, убирать каюту и выполнять любые его поручения. Ты все время будешь занята.
   — Ну и что? Или вы хотите сказать, что я не в состоянии выполнить элементарные поручения? Ведь я драила палубу, прочищала пушки, лазала по канатам…
   — Это было столько лет назад, девочка! Тогда ты еще не была такой леди, как сейчас. Твой отец и братья, когда возвращались в порт, позволяли тебе делать на судне все, что хочешь. Они даже требовали, чтобы ты училась выполнять на судне работу, которую ты не должна делать. А здесь это будет твоя обязанность, и находиться ты будешь среди незнакомых людей. Это работа не для девчонки, тебе придется забыть, .что ты девушка, если решишься ее выполнять.
   — Я все отлично поняла. Мак. Мне нужно выбросить платья и надеть брюки. А когда наденешь брюки… Обрядите мальчика в женское платье, и вы увидите перед собой страшненькую девчонку. А девушка в брюках похожа на симпатичного мальчишку, Видно, я очень кстати разодрала вчера платья.
   — Да тебе стоит только открыть рот или посмотреть кому-то в глаза, и твой маскарад сразу раскроется, — сурово напомнил Мак.
   — Да, но в тот раз я пыталась выдать себя за мужчину, что было очень неумно с моим-то лицом. Да погодите вы! — пресекла Джорджина возможные возражения Мака. — Не надо все усложнять и запутывать! Тут дело обстоит иначе, и вы это понимаете. Юнга — это мальчик, а у мальчика могут быть тонкие черты лица. Так часто бывает. А по своему росту, фигуре, тембру голоса и… — Она бросила взгляд на свою грудь. — Если здесь туго забинтовать, я могу сойти за мальчика лет десяти.
   — Да тебя выдает то, что ты слишком умна для десяти лет! — возразил Мак.
   — Ну ладно, пусть я стану двенадцатилетним умненьким мальчиком с замедленным физическим развитием! — И совсем Твердо добавила: — Я смогу это сделать, Мак. И если бы вы сами не верили в это, вы бы и не стали говорить мне о такой возможности.
   — Я сделал большую глупость, теперь нисколько не сомневаюсь в этом. И как ты думаешь, кому отвечать за это?
   — Ну-ну, успокойтесь! — улыбнулась Джорджина. — Завтра я стану маленьким парнишкой, и вы посмотрите на все с другой стороны. И к тому же чем быстрее я доберусь до дома, тем быстрее вы освободитесь от меня.
   Мак крякнул.
   — Все не так просто. Тебе придется играть эту роль месяц или даже больше. Проблема будет уже в том, чтобы найти место, где справить естественную нужду, когда вокруг мужчины.
   — Мак! — Джорджина покраснела. Находясь в постоянном общении с пятью братьями, которые иной раз забывали о ее присутствии, она, случалось, сталкивалась с вещами, не предназначенными для глаз и ушей девушки. — Я не говорю, что не будет трудностей, но у меня хватит ума их преодолеть. Не в пример большинству девчонок, я знаю корабль как свои пять пальцев, знаю и те места, которые матросы стараются избегать. Меня не испугает трюм, облюбованный крысами. И потом, даже если обман раскроется… Ну что может случиться? Неужто вы всерьез думаете, что они меня выбросят за борт посреди океана? Да не сделают они этого! Скорее всего меня запрут в каюте, а когда судно зайдет в какой-нибудь порт, меня просто высадят на берег. Что ж, так мне и надо, если я не сумею хорошо сыграть свою роль.
   Они спорили довольно долго, но в конце концов Мак сдался и со вздохом сказал:
   — Ладно, будь по-твоему, попробую договориться с капитаном о работе в качестве боцмана бесплатно, но с условием, что возьму с собой брата.
   Брови Джорджины полезли вверх, затем она расхохоталась: