Страница:
Линдсей Джоанна
Серебряный ангел (Том 2)
Джоанна ЛИНДСЕЙ
СЕРЕБРЯНЫЙ АНГЕЛ
ТОМ 2
Глава 25
В коридоре, неподалеку от входа в спальню дея, ее ожидал евнух, который неподвижно сидел, скрестив по-турецки ноги. При виде Шантель он мгновенно вскочил, и девушка узнала в нем Кадара. Непонятно было, удивила ли его поспешность, с которой она выскочила из комнаты.
- Я отведу вас к моему хозяину, - просто сказал нубиец.
Она кивнула. Хорошо хоть он не задает вопросов. Хаджи непременно начнет расспрашивать. Предчувствуя неприятный разговор, Шантель по дороге в гарем едва передвигала ноги.
Кадар привел ее в апартаменты Софии, где главный евнух, ожидая ее возвращения, коротал время в приятной беседе. Увидеть ее так скоро он явно не ожидал.
- Значит, он и в самом деле был страшно нетерпелив, Шахар?
Шантель, съежившись, застыла в дверях, неприятно удивленная раздавшимся при ее появлении смехом Софии. Пытаясь хоть как-то скрыть смятение, она перебирала пальцами жемчужные бусы на своей шее. А не поможет ли этот жемчуг уйти от ответа на заданный вопрос?
- Не могли бы вы вернуть это лалле Рахин и поблагодарить ее от меня?
Хаджи-ага взял жемчуг, но на уловку Шантель увернуться от разговора не поддался.
- Все было нормально, Шахар? Чтобы избежать встречи с его проницательным взглядом, девушка пониже опустила голову.
- Мне бы не хотелось говорить об этом. Это главному евнуху было понятно. Он решил, что Шахар взволнована сейчас из-за потери девственности.
- Хорошо. Можешь идти к себе и отдыхать. Возможно, мы сможем поговорить попозже.
Лучше всего, конечно, чтобы этого разговора не было вовсе, но сейчас по крайней мере следовало поторопиться с уходом, пока Хаджи не передумал и не спросил еще чего-нибудь. По дороге в свою комнату Шантель начала бить дрожь. Войдя, она первым делом приказала Адамме уйти, затем, не раздеваясь, бросилась на постель. Дрожь усиливалась.
Боже, что же она наделала? Не будет ли следующим, кто появится в ее дверях, палач? Стоит ли эта дурацкая невинность жизни? Конечно, нет. Ведь у нее уже был случай убедиться, что она в состоянии пережить эту потерю. Тогда, на корабле, она была уверена, что ее изнасиловали. И что же? Было стыдно и противно, но конца света не произошло. А сейчас может произойти, по крайней мере для нее уж точно. Он так разгневался! "...если она станет сопротивляться и рассердит Джамиля... Были женщины, которых казнили и за менее серьезные проступки". Другие женщины Джамиля, или Рахин тогда говорила о женщинах вообще? Если первое, то ее слова имеют сейчас прямое отношение к Шантель. Она сделала то, что, как ее предупреждали, не следовало делать ни в коем случае. Она отказала своему господину и хозяину в праве обладать ее телом. "..если она станет сопротивляться и рассердит дея..." Она сопротивлялась и рассердила!
Глупо, так глупо! Если бы можно было сейчас вернуть время назад, она бы исправила произошедшее. Значит, он, по-твоему, жестокий, бессердечный варвар! Значит, ты его презираешь? А чем грозит это тебе самой, подумала? Но уже невозможно не только вернуться в прошлое, но и просто пойти к дею. Выйти из гарема она имеет право только тогда, когда он сам ее призовет, а ему вряд ли захочется видеть ее еще раз. Зачем Джамилю та, которая считает его отвратительным, если так много женщин буквально обожают его?
Наверное, и сейчас одна из них лежит с ним в постели. Шантель, несмотря на свою наивность, смогла понять, что означает твердая выпуклость между его ног, которую она ощущала, сидя на коленях дея. Он не будет долго ждать, чтобы удовлетворить свою страсть. Из-за того, что ему не удалось уже сделать это в результате ее дурацкого сопротивления, он, конечно, страшно зол на нее.
Даже если он и не прикажет ее убить, а только как-то накажет за сегодняшнее, вряд ли ей доведется увидеть дея еще раз. Ведь она прямо в лицо осмелилась сказать, что именно ему отказывает как мужчине. Видимо, ей действительно суждено погибнуть в этом ужасном дворце жалкой, всеми забытой и покинутой. Девушка горько заплакала.
Через полчаса, когда в ее комнату влетела Рахин, слезы, однако, просохли. Шантель просто выплакала их и забылась в каком-то полусне. Неожиданно разбуженная шумным появлением матери дея, она никак не могла понять, что происходит.
- Глупое дитя! За все время, что я здесь, мне еще не приходилось встречаться с таким полнейшим отсутствием элементарного инстинкта самосохранения, - кричала мать дея. Но увидев, как побледнела нашедшая в этих словах подтверждение своим страхам Шантель, она перешла на более спокойный тон:
- Не дрожи так. Ты пока не умрешь, если ты это хотела услышать. Джамилю вообще можно будет сказать, что ты тяжело заболела. Со временем он перестанет сердиться, поскольку ничто ему не будет напоминать о твоей дерзости.
- Я.., я не могу пойти на это.
- Не говори ерунды, Шахар. Может, ты и в самом деле такая наивная дура, но я-то нет. Разве тебя не предупреждали? Однако ты вздумала отказать Джамилю в том, что ему принадлежит по праву. Он так взбешен, что забыл обо всем и ускакал из дворца. Ускакал! А все из-за того, что ты почему-то вообразила себя слишком хорошей для дея Барики!
- Это не так, - попробовала возразить девушка.
- Не так? Ты не считаешь себя лучше других? Но почти все женщины гарема приходили к моему сыну невинными, и ни одна из них не вела себя с ним, как ты. Что, твоя девственность более ценна?
- Нет. Конечно, нет.
- Так почему же ты с ней так носишься? - опять закричала Рахин, гнев которой усилился при мысли об угрожающей сейчас Джамилю опасности. - Ты забыла, что ты здесь не в гостях, а навсегда. Единственный мужчина, который может коснуться тебя, - мой сын. Если ты думаешь, что ему захочется этого после сегодняшнего, то ошибаешься.
- Я понимаю, - прошептала Шантель.
- Да? Тогда ты должна понимать и то, что больше не сможешь украшать своим присутствием этот дом. Естественно, без тебя придется обойтись и двору фавориток, куда ты имела все шансы перебраться. Остается кухня. Посмотрим, не покажется ли она тебе более привлекательной.
- В этом и будет заключаться мое наказание?
- В этом отныне будет заключаться твоя жизнь, да и то лишь при том условии, что Джамиль забудет о твоей дерзости. Впрочем, ему еще надо вернуться во дворец. Если с ним что-то случится, твоя жизнь пойдет в уплату за то, что ты толкнула его на безрассудство.
***
Дерек как одержимый скакал по полю. Не сдерживаемый хозяином Чистокровный получил наконец возможность показать, на какую резвость он способен в галопе.
Граф не позаботился даже о том, чтобы одеться, успев лишь автоматически сунуть ноги в сапоги для верховой езды. Тем более он не подумал о панике, которую вызовет его внезапный отъезд. Ему было просто необходимо вырваться как можно быстрее из дворца, убежать прочь все равно куда. Нужен был перерыв в исполнении ставшей вдруг тяжелой для него роли брата. Сейчас он был снова только Дереком, который хочет вдохнуть свежего воздуха, ощутить, как развеваются на ветру его волосы, почувствовать под собой вздрагивающий круп несущегося вперед благородного животного. Только это могло ему помочь не сделать то, о чем он потом будет постоянно сожалеть. Он ведь уже чуть было не приказал вернуть Шахар, чтобы взять ее силой.
Черт бы побрал силу воли этой девчонки! Об нее разбились весь его опыт, все врожденное искусство обольщения. Черт бы побрал Джамиля, сумевшего внушить ей такое отвращение! Ведь она наслаждалась поцелуями, таяла в его руках, отдавала себя в его власть, делала то, что хотел он. Дерек не мог обмануться в своих ощущениях: в те моменты, когда девушка теряла над собой контроль, и проявлялась ее истинная натура. Забывая о недоверии и ненависти, Шахар превращалась в по-настоящему страстную женщину.
Вот только мгновения эти продолжались недолго. Малейшая неосторожность с его стороны тут же рождала бешеное сопротивление, и она заранее отказывалась от тех удовольствий, которые могла бы получить. Эта раздражительная красавица буквально переполнена общеизвестным английским свойством - ни за что никому не уступать. Разве смогла бы на ее месте так упорно держаться представительница какого-либо другого народа? Конечно, нет. Только англичан как раз безнадежная ситуация заставляет собрать все их силы в кулак.
Поле закончилось. Перед Дереком расстилалась пустыня. Он заставил жеребца перейти на шаг, а потом и вовсе остановился, наслаждаясь видом бескрайнего песчаного моря, такого красивого сейчас, при свете луны. Граф наконец сумел если и не успокоиться до конца, то по крайней мере придать своим мыслям более упорядоченный ход. И тут он вдруг понял, что сердится не только на Шахар, но на самого себя. Он ведь и сам осуждал в других эту похотливую нетерпимость, которая обуяла его сегодня. Чего же ждать от девушки? Ее реакция была вполне естественной. Тем более если принять во внимание, что она девственница. О, если бы он имел возможность объяснить, что заботится не только о собственном удовлетворении, но и о ее пользе. Тогда бы она непременно ответила на его ухаживания, может быть, даже почувствовала благодарность.
Рассказать правду, к сожалению, он не может ни при каких обстоятельствах. Мысль о том, как трудно будет сломить ее сопротивление без этого, привела его в отчаяние. Он ведь так жаждет ее. Еще неизвестно, как долго он сможет сдерживать себя. Удастся ли выдержать до конца? Правда, в его распоряжении есть множество других женщин, с которыми он может переспать в любую минуту. Но ему-то нужна именно Шахар! Вряд ли какая-то другая сможет полностью удовлетворить его, пока он не получит ее. К черту полумеры! Придется ждать.
Пока он может встретиться со своими тремя сестрами по отцу и многочисленными племянниками и племянницами. Заодно и проверит, насколько удается ему роль Джамиля. Они уже давно ждут приглашения. Почему бы ему не принять их сейчас, а не переносить это на потом? Шахар в любом случае необходимо побыть в одиночестве, чтобы как следует подумать над тем, стоит ли сердить дея. Если страх породит в ней покорность, он не будет препятствовать ее выражению, однако и еще сильнее запугивать девушку не собирается. Потом он сумеет доказать ей, что бояться вовсе не стоило.
Решив так, Дерек повернул коня в сторону города. Не проскакав и нескольких ярдов, он заметил впереди силуэты двух своих охранников. Граф усмехнулся. Настроение наконец улучшилось: как далеко здешним лошадкам до английского скакуна, потомка победителей множества соревнований. Наслаждение от того, что он заставляет других глотать пыль его коня, было в крови Дерека.
Раскаяния, которое по идее он должен был чувствовать из-за своего безрассудного поступка, граф не испытывал. Ему требовалось побыть наедине со звездами и с собой, чтобы уравновесить свою горячность бесстрастным спокойствием ночного неба. Об опасности, которая ему угрожала, он заботился меньше всего. Был даже момент, когда ему хотелось встретить убийцу и испытать боль. Но сейчас, успокоившись и собравшись, он уже полностью избавился от этого вызванного нервным срывом желания. Настораживало то, что он вообще мог так думать. Это означало, что впервые в жизни влечение к женщине оказалось сильнее его рассудительности.
Дерек придержал поводья. Сейчас, подъехав поближе к всадникам, он увидел, что они одеты в какие-то серые балахоны, а не в зеленую униформу, обычную для дворцовой охраны. Граф нахмурился, предчувствуя недоброе. Неужели именно сейчас исполнилось его желание встретить хоть нескольких из врагов Джамиля? Страха он не испытывал, но приходилось сожалеть, что, отправившись в эту рискованную прогулку, он не захватил хоть какое-нибудь оружие. Охваченный горячкой, он совершенно не мог тогда ни о чем думать. Совершенно непростительная глупость для человека, столько раз пересекавшего Ла-Манш в качестве шпиона Маршалла. Старина Марш пришел бы в ужас, узнай он о такой оплошности своего агента и друга.
Всадники приближались, не сдерживая своих коней, и это было явным подтверждением того, что следует готовиться к схватке. Видимо, самым правильным сейчас было бы оторваться от них. Догнать его белого жеребца шансов у них не было никаких. Но Дерек не тронулся с места.
Решение было принято в ту самую долю секунды, когда кривая сабля, рассекая воздух, приближалась к его голове. Граф уже сообразил, что нападавшие не догадались атаковать его с двух сторон одновременно, и это несколько повышало его шансы. В самый последний момент он резко склонил голову, и первый всадник, разрубив воздух над ним, по инерции проскакал дальше. Второй, тут же появившийся на его месте, попытался в прыжке выбить Дерека из седла. Граф встретил его ударом ноги в грудь, таким сильным, что тело бедняги на мгновение зависло в воздухе. Отчаянно пытаясь сохранить равновесие и одновременно силясь вздохнуть разбитой грудью, он выронил из рук свое оружие.
Его временная неспособность к нападению позволила Дереку вновь сосредоточить внимание на первом убийце. Тот как раз развернулся для нового нападения. Через мгновение, когда их разделяли лишь несколько ярдов, Дерек резко поднял Чистокровного на дыбы и ослабил поводья в самый момент столкновения. Раздавшийся вслед за этим хруст подтвердил, что копыта жеребца достали врага. Пострадала и лошадь нападавшего. Животное, споткнувшись, присело на передние ноги, и убийца перелетел через его голову. Судя по всему, подняться ему пока было не под силу. Он распластался на земле и громко кричал от боли, прижав руку к правому плечу.
Теперь можно заняться и вторым. Но, обернувшись в его сторону, Дерек только улыбнулся: неясные контуры врага маячили уже далеко от места схватки. Граф спешился, поднял оброненную им кривую саблю и подошел к лежащему на земле. Испуганный молодой убийца что-то лепетал, моля о пощаде. Дерек, впрочем, и не думал его пока убивать. Гораздо полезнее привезти покушавшегося во дворец и передать Омару. Кто знает, может быть, именно этому известно больше, чем тем, кого удалось захватить при попытках убить дея и его гонцов ранее.
Молниеносным движением граф ударил рукояткой сабли по покрытой тюрбаном голове. Бормотание смолкло. Дерек направился к доставшейся ему в качестве трофея лошади, которая уже поднялась на ноги и послушно стояла в стороне, пощипывая травку. Осмотр показал, что животное ранено при падении, но не настолько сильно, чтобы быть не в состоянии доставить пленного в город. Дерек решил, что воспользуется этим. Ну а если расчет не оправдается, то он просто привяжет захваченного убийцу к Чистокровному и приволочет его этим более варварским способом. В конце концов, почему он должен церемониться с тем, кто только что покушался на его собственную жизнь?
Глава 26
Никто из рабынь не знал точно, почему Шахар вдруг оказалась среди них. Кто-то встретил ее со злорадством, иные с сочувствием, третьи просто старались избегать общения с новенькой. Сама она по их реакции поняла только то, что наложницу королевского гарема до сих пор работать на кухню не отправляли никогда. Услышанные обрывки разговоров свидетельствовали также о том, что все здесь считают совершенно недоступным пониманию ее нежелание стать фавориткой дея. Каждая женщина во дворце готова была сделать все возможное и невозможное, чтобы хоть как-то угодить ему. Неудивительно поэтому, что необычным в глазах окружающих выглядело не столько наказание, которому ее подвергли, сколько причина, его вызвавшая.
В лучшем случае ее считали чудачкой, совершившей из-за глупых капризов немыслимый проступок. О Боже, это же абсурд какой-то! Ничего плохого, как полагала сама Шантель, она не сделала. Правда, еще два дня назад она сама сожалела о своем поступке. О, как она была напугана, когда ее провели по похожим на пещеры бесчисленным кухонным помещениям и она увидела главную повариху, которой отныне ей предстояло подчиняться. Крупная властная женщина, взглянув на нее, презрительно отвернулась, пробормотав только, что вряд ли дождется какой-либо помощи от такой бледной и тощей работницы.
Но еще более сильный страх девушка испытала раньше, после той короткой перепалки с Рахин. Мать дея сказала, что жизни Джамиля угрожает опасность из-за его внезапного отъезда из дворца. Почему это опасно, Шантель не знала, но с ужасом осознавала, что причиной его отъезда была она, а значит, и отвечать в случае несчастья с ним придется ей. Очевидно, если Джамиль не вернется, ее казнят.
О том, что с деем ничего не случилось, Шантель, естественно, сообщить никто не догадался, и в ту страшную ночь она не сомкнула глаз. О счастливом исходе ночного приключения Джамиля она узнала на следующий день от служанки второй его жены Науры. Та, пробегая через кухню, не преминула громко объявить, что ее хозяйка приглашена вечером к господину. Новость вызвала почему-то сильное возмущение у Шантель. Она даже сама удивилась такой реакции, объяснив ее в конце концов тем, что, как оказалось, она попусту промучилась всю ночь. Рахин могла бы по крайней мере еще вечером сообщить, что жизни девушки больше ничто не угрожает. Это же элементарная порядочность, и то, что она не собиралась отменять наказания, оправданием не является.
Мысль о том, что ее раздражение связано еще и с намерением Джамиля провести ночь с одной из его жен, девушка тут же прогнала прочь. Он может устраивать мерзкие оргии с кем угодно, лишь бы от нее самой не требовали участия в них. Сделал ее кухонной рабыней и веселится, предаваясь привычному разврату! Конечно, Рахин была права - о Шахар в этом дворце скоро забудут.
Ну и хорошо. Это же как раз то, о чем она мечтала, разве нет? Ей же хотелось быть кем угодно, только не наложницей. Беда только в том, что первые дни здесь она уже побывала в положении наложницы, и ее появление на кухне вызывает у многих ревнивое злорадство. Слава Богу, хоть не у всех. Мать Адаммы, например, которую Шантель вчера встретила, оказалась такой же милой и приветливой, как и дочь.
Файоло, как звали нигерийку, была очень красива и выглядела почти ровесницей Адаммы. Она не смущаясь поведала, что ее изнасиловали в тринадцать лет, именно тогда на нее стали обращать внимание дворцовые стражники. То, что рабыни, работающие на кухне, имели доступ и в другие части дворца, было приятной новостью для Шантель, которую она взяла на заметку. Правда, главная повариха вскоре разочаровала ее, проворчав, что девушка, по распоряжению Рахин, подобной свободы передвижения лишена.
Большая комната с холодным полом стала ее тюрьмой, а соломенный тюфяк спальней. Интересно, знает ли об этом Джамиль? Конечно. Он сам скорее всего и послал ее сюда, успев отдать распоряжение, прежде чем выскочить из дворца. Ведь если бы выбирать наказание было поручено Рахин, Шантель вероятнее всего избили бы. Уж слишком рассержена была на нее тогда мать дея. Нет, безусловно, только Джамиль мог загнать ее на кухню, рассчитывая, что это удручит ее больше любого другого наказания. Он думает, что девушке будет трудно лишиться окружавших ее в гареме комфорта и заботы, и она станет покорной. Ха! Как бы не так! Благодаря его наказанию она добилась того, к чему стремилась. Теперь она почти вне досягаемости для него. Ну конечно, не совсем так, но он ведь непременно забудет о ней через , некоторое время. Как Шантель могла убедиться, огромное количество женщин вокруг буквально молятся, чтобы дей обратил на них внимание. Зачем ему снова мучиться с упрямой Шахар?
Не само ли Небо послало ей помощь? Конечно, работа на кухне не самое приятное занятие, но благодаря своему пребыванию у тетушки Элен Шантель с ней знакома. Они же готовили себе пищу сами. Ворчливая, всегда готовая накричать и сделать выговор повариха, безусловно, не родная тетя и, наверное, не лучший начальник. Но самые тяжелые задания и смертельная усталость не очень большая плата за уверенность, что тебя не позовут для постельных утех ненавистного господина. Ради освобождения от страха Шантель готова смириться и с насмешками окружающих, и с их враждебностью, и с обрекающими на тяжкий труд понуканиями главной поварихи. К тому же из кухонь гораздо проще убежать, чем из гарема, где охраняется каждая дверь. Впрочем, до этого пока далеко. Прежде следует освоиться здесь, дать другим привыкнуть к своему присутствию, а уж избавившись от всеобщего внимания, можно будет строить и планы спасения.
Вчера был обычный рабочий день, и на кухне было полно рабынь помимо Шантель. Тем не менее у нее не было ни одной свободной минутки. Приготовление пищи для наложниц и фавориток дея заняло все ее время без остатка. От Файоло девушка узнала, что только на кухне, где готовят еду для евнухов, работы так же много, как у них. А лучше всего тем, кто работает на кухне лаллы Рахин. Они готовят пищу только для одной матери дея. А вот евнухов в три раза больше, чем женщин, за которыми они наблюдают.
- А стражники и рабы? - поинтересовалась девушка. - Разве их не больше, чем евнухов?
- Во много раз, - ответила нигерийка. - Но пищу для них готовят самую простую, а это занимает гораздо меньше времени.
Сегодня Шантель узнала, как много требуется для того, чтобы приготовить одно сложное блюдо всего на десять человек. Называлось оно мишуй. Ее разбудили до рассвета и послали помочь Файоло подготовить для жарки молодого барашка.
До сих пор девушке приходилось иметь дело только с готовым, разделанным уже мясом, принесенным с рынка. Сейчас же подготовка началась с того, что Файоло всадила нож в сонную артерию живого барашка. При одном виде брызнувшей крови Шантель почувствовала тошноту, и желудок ее освободился от съеденного на завтрак. Хорошо хоть, что после этого у нее оказалось немного времени, чтобы прийти в себя - надо было подождать, пока из тушки вытечет вся кровь. Но затем настала очередь следующей операции: нигерийка прорезала отверстие на сгибе задней ноги барашка, и его натянутая кожа ослабла. Борясь с новыми позывами тошноты, Шантель отвернулась; Файоло тем временем дула в проделанную дырку, пока воздух не достиг передних ног туши и не сделал ее туго надутой.
Нигерийка пожалела девушку и сама освежевала барашка, но тут вмешалась главная повариха, которая лично проследила за тем, чтобы Шахар приняла участие, в извлечении и промывании внутренностей, а затем в очистке черепа и копыт. В результате Шантель вырвало еще дважды под добродушный смех окружающих. Наконец туша барашка была готова. Ее насадили целиком на вертел и начали жарить, поворачивая на медленном огне и сдабривая солидными порциями оливкового масла.
Для того чтобы барашек покрылся хрустящей корочкой и стал сочным, потребовалось часов пять. Это, однако, вовсе не означало, что у Шантель появилась передышка. Ее немедленно направили помогать резать верблюжатину для тадркина - блюда, представляющего из себя толстые куски тушеного мяса, которое обычно ели руками. Файоло в это время занималась кускусом - кушаньем из манной крупы и цыпленка, к которому подавали два отдельных соуса: одним смачивали манную лепешку, другим поливали блюдо целиком. Соусы готовились тут же: их доводили до пастообразного состояния, смешивая овощи и добавляя специи.
Но больше всего времени ушло у Шантель на помощь главной поварихе в приготовлении бетилы, которой надлежало завершиться пиру десяти. За всю свою жизнь девушка даже не слышала о блюде, состоящем из такого огромного числа компонентов. Требовалось целых три фунта сливочного масла, тридцать яиц, шесть голубей, двенадцать унций сахара, четыре фунта муки, фунт миндальных орехов и еще в определенных пропорциях корица, имбирь, стручковый перец, лук, шафран и кориандр. Все это в конце концов превращалось в огромный слоеный пирог, состоящий из ста четырех коржей, покрытый разнообразной начинкой.
Бетилу готовили целый день. Шантель подключили к изготовлению коржей, правда, только после полудня, когда одна из выполнявших эту работу рабынь потеряла от духоты сознание. За несколько часов напряженного труда под наблюдением главной поварихи Шантель получила от нее всего лишь два замечания, оба справедливых: два раза у нее в руках ломался тонкий корж, и она пыталась незаметно отбросить его в сторону. Файоло, вся работа которой в тот момент заключалась в наблюдении за жарящимся барашком, попыталась было поменяться с ней местами, но уж тут последовал гораздо более строгий окрик начальницы. Поначалу Шантель отнесла желание главной поварихи побольше загрузить ее работой сегодня на счет злобного характера великанши. Выяснилось, однако, что причина была иной. Девушка неожиданно услышала, как одна из работающих рядом женщин, хихикая, рассказывала о специальном распоряжении Науры. Оказывается, вторая жена дея строго-настрого приказала, чтобы в приготовлении всех заказанных для ее пира блюд обязательно участвовала Шахар. Пир Наура устраивает для дея, а присутствовать на нем, помимо него самого, должны только жены и фаворитки.
Первое, о чем пожалела Шантель, узнав обо всем этом, было то, что в руках у нее нет пузырька с ядом. Но к тому времени, когда пир начался, ей хотелось уже только одного - добраться поскорее до своего тюфяка. Девушка с трудом передвигала ноги, ее волосы и одежда насквозь пропитались потом, глаза закрывались сами собой, голова кружилась то ли от жары, то ли от голода. Возможность перекусить у кухонных рабынь появилась лишь к вечеру, когда они закончили готовить пищу для всех обитательниц гарема. К этому времени Шантель слишком устала, чтобы притронуться к пище.
Прямо на кухне она не упала только потому, что после приготовления блюд, заказанных Наурой, главная повариха не стала заставлять ее участвовать в оставшейся работе, а отпустила спать. То ли в душе этой крупной ворчливой женщины шевельнулась жалость, то ли она просто поняла, что сделать еще что-то Шахар уже не в состоянии. Впрочем, самой Шантель было не до обдумывания причин. Собрав остаток сил, она с, трудом доплелась до тюфяка и, коснувшись его, мгновенно забылась.
СЕРЕБРЯНЫЙ АНГЕЛ
ТОМ 2
Глава 25
В коридоре, неподалеку от входа в спальню дея, ее ожидал евнух, который неподвижно сидел, скрестив по-турецки ноги. При виде Шантель он мгновенно вскочил, и девушка узнала в нем Кадара. Непонятно было, удивила ли его поспешность, с которой она выскочила из комнаты.
- Я отведу вас к моему хозяину, - просто сказал нубиец.
Она кивнула. Хорошо хоть он не задает вопросов. Хаджи непременно начнет расспрашивать. Предчувствуя неприятный разговор, Шантель по дороге в гарем едва передвигала ноги.
Кадар привел ее в апартаменты Софии, где главный евнух, ожидая ее возвращения, коротал время в приятной беседе. Увидеть ее так скоро он явно не ожидал.
- Значит, он и в самом деле был страшно нетерпелив, Шахар?
Шантель, съежившись, застыла в дверях, неприятно удивленная раздавшимся при ее появлении смехом Софии. Пытаясь хоть как-то скрыть смятение, она перебирала пальцами жемчужные бусы на своей шее. А не поможет ли этот жемчуг уйти от ответа на заданный вопрос?
- Не могли бы вы вернуть это лалле Рахин и поблагодарить ее от меня?
Хаджи-ага взял жемчуг, но на уловку Шантель увернуться от разговора не поддался.
- Все было нормально, Шахар? Чтобы избежать встречи с его проницательным взглядом, девушка пониже опустила голову.
- Мне бы не хотелось говорить об этом. Это главному евнуху было понятно. Он решил, что Шахар взволнована сейчас из-за потери девственности.
- Хорошо. Можешь идти к себе и отдыхать. Возможно, мы сможем поговорить попозже.
Лучше всего, конечно, чтобы этого разговора не было вовсе, но сейчас по крайней мере следовало поторопиться с уходом, пока Хаджи не передумал и не спросил еще чего-нибудь. По дороге в свою комнату Шантель начала бить дрожь. Войдя, она первым делом приказала Адамме уйти, затем, не раздеваясь, бросилась на постель. Дрожь усиливалась.
Боже, что же она наделала? Не будет ли следующим, кто появится в ее дверях, палач? Стоит ли эта дурацкая невинность жизни? Конечно, нет. Ведь у нее уже был случай убедиться, что она в состоянии пережить эту потерю. Тогда, на корабле, она была уверена, что ее изнасиловали. И что же? Было стыдно и противно, но конца света не произошло. А сейчас может произойти, по крайней мере для нее уж точно. Он так разгневался! "...если она станет сопротивляться и рассердит Джамиля... Были женщины, которых казнили и за менее серьезные проступки". Другие женщины Джамиля, или Рахин тогда говорила о женщинах вообще? Если первое, то ее слова имеют сейчас прямое отношение к Шантель. Она сделала то, что, как ее предупреждали, не следовало делать ни в коем случае. Она отказала своему господину и хозяину в праве обладать ее телом. "..если она станет сопротивляться и рассердит дея..." Она сопротивлялась и рассердила!
Глупо, так глупо! Если бы можно было сейчас вернуть время назад, она бы исправила произошедшее. Значит, он, по-твоему, жестокий, бессердечный варвар! Значит, ты его презираешь? А чем грозит это тебе самой, подумала? Но уже невозможно не только вернуться в прошлое, но и просто пойти к дею. Выйти из гарема она имеет право только тогда, когда он сам ее призовет, а ему вряд ли захочется видеть ее еще раз. Зачем Джамилю та, которая считает его отвратительным, если так много женщин буквально обожают его?
Наверное, и сейчас одна из них лежит с ним в постели. Шантель, несмотря на свою наивность, смогла понять, что означает твердая выпуклость между его ног, которую она ощущала, сидя на коленях дея. Он не будет долго ждать, чтобы удовлетворить свою страсть. Из-за того, что ему не удалось уже сделать это в результате ее дурацкого сопротивления, он, конечно, страшно зол на нее.
Даже если он и не прикажет ее убить, а только как-то накажет за сегодняшнее, вряд ли ей доведется увидеть дея еще раз. Ведь она прямо в лицо осмелилась сказать, что именно ему отказывает как мужчине. Видимо, ей действительно суждено погибнуть в этом ужасном дворце жалкой, всеми забытой и покинутой. Девушка горько заплакала.
Через полчаса, когда в ее комнату влетела Рахин, слезы, однако, просохли. Шантель просто выплакала их и забылась в каком-то полусне. Неожиданно разбуженная шумным появлением матери дея, она никак не могла понять, что происходит.
- Глупое дитя! За все время, что я здесь, мне еще не приходилось встречаться с таким полнейшим отсутствием элементарного инстинкта самосохранения, - кричала мать дея. Но увидев, как побледнела нашедшая в этих словах подтверждение своим страхам Шантель, она перешла на более спокойный тон:
- Не дрожи так. Ты пока не умрешь, если ты это хотела услышать. Джамилю вообще можно будет сказать, что ты тяжело заболела. Со временем он перестанет сердиться, поскольку ничто ему не будет напоминать о твоей дерзости.
- Я.., я не могу пойти на это.
- Не говори ерунды, Шахар. Может, ты и в самом деле такая наивная дура, но я-то нет. Разве тебя не предупреждали? Однако ты вздумала отказать Джамилю в том, что ему принадлежит по праву. Он так взбешен, что забыл обо всем и ускакал из дворца. Ускакал! А все из-за того, что ты почему-то вообразила себя слишком хорошей для дея Барики!
- Это не так, - попробовала возразить девушка.
- Не так? Ты не считаешь себя лучше других? Но почти все женщины гарема приходили к моему сыну невинными, и ни одна из них не вела себя с ним, как ты. Что, твоя девственность более ценна?
- Нет. Конечно, нет.
- Так почему же ты с ней так носишься? - опять закричала Рахин, гнев которой усилился при мысли об угрожающей сейчас Джамилю опасности. - Ты забыла, что ты здесь не в гостях, а навсегда. Единственный мужчина, который может коснуться тебя, - мой сын. Если ты думаешь, что ему захочется этого после сегодняшнего, то ошибаешься.
- Я понимаю, - прошептала Шантель.
- Да? Тогда ты должна понимать и то, что больше не сможешь украшать своим присутствием этот дом. Естественно, без тебя придется обойтись и двору фавориток, куда ты имела все шансы перебраться. Остается кухня. Посмотрим, не покажется ли она тебе более привлекательной.
- В этом и будет заключаться мое наказание?
- В этом отныне будет заключаться твоя жизнь, да и то лишь при том условии, что Джамиль забудет о твоей дерзости. Впрочем, ему еще надо вернуться во дворец. Если с ним что-то случится, твоя жизнь пойдет в уплату за то, что ты толкнула его на безрассудство.
***
Дерек как одержимый скакал по полю. Не сдерживаемый хозяином Чистокровный получил наконец возможность показать, на какую резвость он способен в галопе.
Граф не позаботился даже о том, чтобы одеться, успев лишь автоматически сунуть ноги в сапоги для верховой езды. Тем более он не подумал о панике, которую вызовет его внезапный отъезд. Ему было просто необходимо вырваться как можно быстрее из дворца, убежать прочь все равно куда. Нужен был перерыв в исполнении ставшей вдруг тяжелой для него роли брата. Сейчас он был снова только Дереком, который хочет вдохнуть свежего воздуха, ощутить, как развеваются на ветру его волосы, почувствовать под собой вздрагивающий круп несущегося вперед благородного животного. Только это могло ему помочь не сделать то, о чем он потом будет постоянно сожалеть. Он ведь уже чуть было не приказал вернуть Шахар, чтобы взять ее силой.
Черт бы побрал силу воли этой девчонки! Об нее разбились весь его опыт, все врожденное искусство обольщения. Черт бы побрал Джамиля, сумевшего внушить ей такое отвращение! Ведь она наслаждалась поцелуями, таяла в его руках, отдавала себя в его власть, делала то, что хотел он. Дерек не мог обмануться в своих ощущениях: в те моменты, когда девушка теряла над собой контроль, и проявлялась ее истинная натура. Забывая о недоверии и ненависти, Шахар превращалась в по-настоящему страстную женщину.
Вот только мгновения эти продолжались недолго. Малейшая неосторожность с его стороны тут же рождала бешеное сопротивление, и она заранее отказывалась от тех удовольствий, которые могла бы получить. Эта раздражительная красавица буквально переполнена общеизвестным английским свойством - ни за что никому не уступать. Разве смогла бы на ее месте так упорно держаться представительница какого-либо другого народа? Конечно, нет. Только англичан как раз безнадежная ситуация заставляет собрать все их силы в кулак.
Поле закончилось. Перед Дереком расстилалась пустыня. Он заставил жеребца перейти на шаг, а потом и вовсе остановился, наслаждаясь видом бескрайнего песчаного моря, такого красивого сейчас, при свете луны. Граф наконец сумел если и не успокоиться до конца, то по крайней мере придать своим мыслям более упорядоченный ход. И тут он вдруг понял, что сердится не только на Шахар, но на самого себя. Он ведь и сам осуждал в других эту похотливую нетерпимость, которая обуяла его сегодня. Чего же ждать от девушки? Ее реакция была вполне естественной. Тем более если принять во внимание, что она девственница. О, если бы он имел возможность объяснить, что заботится не только о собственном удовлетворении, но и о ее пользе. Тогда бы она непременно ответила на его ухаживания, может быть, даже почувствовала благодарность.
Рассказать правду, к сожалению, он не может ни при каких обстоятельствах. Мысль о том, как трудно будет сломить ее сопротивление без этого, привела его в отчаяние. Он ведь так жаждет ее. Еще неизвестно, как долго он сможет сдерживать себя. Удастся ли выдержать до конца? Правда, в его распоряжении есть множество других женщин, с которыми он может переспать в любую минуту. Но ему-то нужна именно Шахар! Вряд ли какая-то другая сможет полностью удовлетворить его, пока он не получит ее. К черту полумеры! Придется ждать.
Пока он может встретиться со своими тремя сестрами по отцу и многочисленными племянниками и племянницами. Заодно и проверит, насколько удается ему роль Джамиля. Они уже давно ждут приглашения. Почему бы ему не принять их сейчас, а не переносить это на потом? Шахар в любом случае необходимо побыть в одиночестве, чтобы как следует подумать над тем, стоит ли сердить дея. Если страх породит в ней покорность, он не будет препятствовать ее выражению, однако и еще сильнее запугивать девушку не собирается. Потом он сумеет доказать ей, что бояться вовсе не стоило.
Решив так, Дерек повернул коня в сторону города. Не проскакав и нескольких ярдов, он заметил впереди силуэты двух своих охранников. Граф усмехнулся. Настроение наконец улучшилось: как далеко здешним лошадкам до английского скакуна, потомка победителей множества соревнований. Наслаждение от того, что он заставляет других глотать пыль его коня, было в крови Дерека.
Раскаяния, которое по идее он должен был чувствовать из-за своего безрассудного поступка, граф не испытывал. Ему требовалось побыть наедине со звездами и с собой, чтобы уравновесить свою горячность бесстрастным спокойствием ночного неба. Об опасности, которая ему угрожала, он заботился меньше всего. Был даже момент, когда ему хотелось встретить убийцу и испытать боль. Но сейчас, успокоившись и собравшись, он уже полностью избавился от этого вызванного нервным срывом желания. Настораживало то, что он вообще мог так думать. Это означало, что впервые в жизни влечение к женщине оказалось сильнее его рассудительности.
Дерек придержал поводья. Сейчас, подъехав поближе к всадникам, он увидел, что они одеты в какие-то серые балахоны, а не в зеленую униформу, обычную для дворцовой охраны. Граф нахмурился, предчувствуя недоброе. Неужели именно сейчас исполнилось его желание встретить хоть нескольких из врагов Джамиля? Страха он не испытывал, но приходилось сожалеть, что, отправившись в эту рискованную прогулку, он не захватил хоть какое-нибудь оружие. Охваченный горячкой, он совершенно не мог тогда ни о чем думать. Совершенно непростительная глупость для человека, столько раз пересекавшего Ла-Манш в качестве шпиона Маршалла. Старина Марш пришел бы в ужас, узнай он о такой оплошности своего агента и друга.
Всадники приближались, не сдерживая своих коней, и это было явным подтверждением того, что следует готовиться к схватке. Видимо, самым правильным сейчас было бы оторваться от них. Догнать его белого жеребца шансов у них не было никаких. Но Дерек не тронулся с места.
Решение было принято в ту самую долю секунды, когда кривая сабля, рассекая воздух, приближалась к его голове. Граф уже сообразил, что нападавшие не догадались атаковать его с двух сторон одновременно, и это несколько повышало его шансы. В самый последний момент он резко склонил голову, и первый всадник, разрубив воздух над ним, по инерции проскакал дальше. Второй, тут же появившийся на его месте, попытался в прыжке выбить Дерека из седла. Граф встретил его ударом ноги в грудь, таким сильным, что тело бедняги на мгновение зависло в воздухе. Отчаянно пытаясь сохранить равновесие и одновременно силясь вздохнуть разбитой грудью, он выронил из рук свое оружие.
Его временная неспособность к нападению позволила Дереку вновь сосредоточить внимание на первом убийце. Тот как раз развернулся для нового нападения. Через мгновение, когда их разделяли лишь несколько ярдов, Дерек резко поднял Чистокровного на дыбы и ослабил поводья в самый момент столкновения. Раздавшийся вслед за этим хруст подтвердил, что копыта жеребца достали врага. Пострадала и лошадь нападавшего. Животное, споткнувшись, присело на передние ноги, и убийца перелетел через его голову. Судя по всему, подняться ему пока было не под силу. Он распластался на земле и громко кричал от боли, прижав руку к правому плечу.
Теперь можно заняться и вторым. Но, обернувшись в его сторону, Дерек только улыбнулся: неясные контуры врага маячили уже далеко от места схватки. Граф спешился, поднял оброненную им кривую саблю и подошел к лежащему на земле. Испуганный молодой убийца что-то лепетал, моля о пощаде. Дерек, впрочем, и не думал его пока убивать. Гораздо полезнее привезти покушавшегося во дворец и передать Омару. Кто знает, может быть, именно этому известно больше, чем тем, кого удалось захватить при попытках убить дея и его гонцов ранее.
Молниеносным движением граф ударил рукояткой сабли по покрытой тюрбаном голове. Бормотание смолкло. Дерек направился к доставшейся ему в качестве трофея лошади, которая уже поднялась на ноги и послушно стояла в стороне, пощипывая травку. Осмотр показал, что животное ранено при падении, но не настолько сильно, чтобы быть не в состоянии доставить пленного в город. Дерек решил, что воспользуется этим. Ну а если расчет не оправдается, то он просто привяжет захваченного убийцу к Чистокровному и приволочет его этим более варварским способом. В конце концов, почему он должен церемониться с тем, кто только что покушался на его собственную жизнь?
Глава 26
Никто из рабынь не знал точно, почему Шахар вдруг оказалась среди них. Кто-то встретил ее со злорадством, иные с сочувствием, третьи просто старались избегать общения с новенькой. Сама она по их реакции поняла только то, что наложницу королевского гарема до сих пор работать на кухню не отправляли никогда. Услышанные обрывки разговоров свидетельствовали также о том, что все здесь считают совершенно недоступным пониманию ее нежелание стать фавориткой дея. Каждая женщина во дворце готова была сделать все возможное и невозможное, чтобы хоть как-то угодить ему. Неудивительно поэтому, что необычным в глазах окружающих выглядело не столько наказание, которому ее подвергли, сколько причина, его вызвавшая.
В лучшем случае ее считали чудачкой, совершившей из-за глупых капризов немыслимый проступок. О Боже, это же абсурд какой-то! Ничего плохого, как полагала сама Шантель, она не сделала. Правда, еще два дня назад она сама сожалела о своем поступке. О, как она была напугана, когда ее провели по похожим на пещеры бесчисленным кухонным помещениям и она увидела главную повариху, которой отныне ей предстояло подчиняться. Крупная властная женщина, взглянув на нее, презрительно отвернулась, пробормотав только, что вряд ли дождется какой-либо помощи от такой бледной и тощей работницы.
Но еще более сильный страх девушка испытала раньше, после той короткой перепалки с Рахин. Мать дея сказала, что жизни Джамиля угрожает опасность из-за его внезапного отъезда из дворца. Почему это опасно, Шантель не знала, но с ужасом осознавала, что причиной его отъезда была она, а значит, и отвечать в случае несчастья с ним придется ей. Очевидно, если Джамиль не вернется, ее казнят.
О том, что с деем ничего не случилось, Шантель, естественно, сообщить никто не догадался, и в ту страшную ночь она не сомкнула глаз. О счастливом исходе ночного приключения Джамиля она узнала на следующий день от служанки второй его жены Науры. Та, пробегая через кухню, не преминула громко объявить, что ее хозяйка приглашена вечером к господину. Новость вызвала почему-то сильное возмущение у Шантель. Она даже сама удивилась такой реакции, объяснив ее в конце концов тем, что, как оказалось, она попусту промучилась всю ночь. Рахин могла бы по крайней мере еще вечером сообщить, что жизни девушки больше ничто не угрожает. Это же элементарная порядочность, и то, что она не собиралась отменять наказания, оправданием не является.
Мысль о том, что ее раздражение связано еще и с намерением Джамиля провести ночь с одной из его жен, девушка тут же прогнала прочь. Он может устраивать мерзкие оргии с кем угодно, лишь бы от нее самой не требовали участия в них. Сделал ее кухонной рабыней и веселится, предаваясь привычному разврату! Конечно, Рахин была права - о Шахар в этом дворце скоро забудут.
Ну и хорошо. Это же как раз то, о чем она мечтала, разве нет? Ей же хотелось быть кем угодно, только не наложницей. Беда только в том, что первые дни здесь она уже побывала в положении наложницы, и ее появление на кухне вызывает у многих ревнивое злорадство. Слава Богу, хоть не у всех. Мать Адаммы, например, которую Шантель вчера встретила, оказалась такой же милой и приветливой, как и дочь.
Файоло, как звали нигерийку, была очень красива и выглядела почти ровесницей Адаммы. Она не смущаясь поведала, что ее изнасиловали в тринадцать лет, именно тогда на нее стали обращать внимание дворцовые стражники. То, что рабыни, работающие на кухне, имели доступ и в другие части дворца, было приятной новостью для Шантель, которую она взяла на заметку. Правда, главная повариха вскоре разочаровала ее, проворчав, что девушка, по распоряжению Рахин, подобной свободы передвижения лишена.
Большая комната с холодным полом стала ее тюрьмой, а соломенный тюфяк спальней. Интересно, знает ли об этом Джамиль? Конечно. Он сам скорее всего и послал ее сюда, успев отдать распоряжение, прежде чем выскочить из дворца. Ведь если бы выбирать наказание было поручено Рахин, Шантель вероятнее всего избили бы. Уж слишком рассержена была на нее тогда мать дея. Нет, безусловно, только Джамиль мог загнать ее на кухню, рассчитывая, что это удручит ее больше любого другого наказания. Он думает, что девушке будет трудно лишиться окружавших ее в гареме комфорта и заботы, и она станет покорной. Ха! Как бы не так! Благодаря его наказанию она добилась того, к чему стремилась. Теперь она почти вне досягаемости для него. Ну конечно, не совсем так, но он ведь непременно забудет о ней через , некоторое время. Как Шантель могла убедиться, огромное количество женщин вокруг буквально молятся, чтобы дей обратил на них внимание. Зачем ему снова мучиться с упрямой Шахар?
Не само ли Небо послало ей помощь? Конечно, работа на кухне не самое приятное занятие, но благодаря своему пребыванию у тетушки Элен Шантель с ней знакома. Они же готовили себе пищу сами. Ворчливая, всегда готовая накричать и сделать выговор повариха, безусловно, не родная тетя и, наверное, не лучший начальник. Но самые тяжелые задания и смертельная усталость не очень большая плата за уверенность, что тебя не позовут для постельных утех ненавистного господина. Ради освобождения от страха Шантель готова смириться и с насмешками окружающих, и с их враждебностью, и с обрекающими на тяжкий труд понуканиями главной поварихи. К тому же из кухонь гораздо проще убежать, чем из гарема, где охраняется каждая дверь. Впрочем, до этого пока далеко. Прежде следует освоиться здесь, дать другим привыкнуть к своему присутствию, а уж избавившись от всеобщего внимания, можно будет строить и планы спасения.
Вчера был обычный рабочий день, и на кухне было полно рабынь помимо Шантель. Тем не менее у нее не было ни одной свободной минутки. Приготовление пищи для наложниц и фавориток дея заняло все ее время без остатка. От Файоло девушка узнала, что только на кухне, где готовят еду для евнухов, работы так же много, как у них. А лучше всего тем, кто работает на кухне лаллы Рахин. Они готовят пищу только для одной матери дея. А вот евнухов в три раза больше, чем женщин, за которыми они наблюдают.
- А стражники и рабы? - поинтересовалась девушка. - Разве их не больше, чем евнухов?
- Во много раз, - ответила нигерийка. - Но пищу для них готовят самую простую, а это занимает гораздо меньше времени.
Сегодня Шантель узнала, как много требуется для того, чтобы приготовить одно сложное блюдо всего на десять человек. Называлось оно мишуй. Ее разбудили до рассвета и послали помочь Файоло подготовить для жарки молодого барашка.
До сих пор девушке приходилось иметь дело только с готовым, разделанным уже мясом, принесенным с рынка. Сейчас же подготовка началась с того, что Файоло всадила нож в сонную артерию живого барашка. При одном виде брызнувшей крови Шантель почувствовала тошноту, и желудок ее освободился от съеденного на завтрак. Хорошо хоть, что после этого у нее оказалось немного времени, чтобы прийти в себя - надо было подождать, пока из тушки вытечет вся кровь. Но затем настала очередь следующей операции: нигерийка прорезала отверстие на сгибе задней ноги барашка, и его натянутая кожа ослабла. Борясь с новыми позывами тошноты, Шантель отвернулась; Файоло тем временем дула в проделанную дырку, пока воздух не достиг передних ног туши и не сделал ее туго надутой.
Нигерийка пожалела девушку и сама освежевала барашка, но тут вмешалась главная повариха, которая лично проследила за тем, чтобы Шахар приняла участие, в извлечении и промывании внутренностей, а затем в очистке черепа и копыт. В результате Шантель вырвало еще дважды под добродушный смех окружающих. Наконец туша барашка была готова. Ее насадили целиком на вертел и начали жарить, поворачивая на медленном огне и сдабривая солидными порциями оливкового масла.
Для того чтобы барашек покрылся хрустящей корочкой и стал сочным, потребовалось часов пять. Это, однако, вовсе не означало, что у Шантель появилась передышка. Ее немедленно направили помогать резать верблюжатину для тадркина - блюда, представляющего из себя толстые куски тушеного мяса, которое обычно ели руками. Файоло в это время занималась кускусом - кушаньем из манной крупы и цыпленка, к которому подавали два отдельных соуса: одним смачивали манную лепешку, другим поливали блюдо целиком. Соусы готовились тут же: их доводили до пастообразного состояния, смешивая овощи и добавляя специи.
Но больше всего времени ушло у Шантель на помощь главной поварихе в приготовлении бетилы, которой надлежало завершиться пиру десяти. За всю свою жизнь девушка даже не слышала о блюде, состоящем из такого огромного числа компонентов. Требовалось целых три фунта сливочного масла, тридцать яиц, шесть голубей, двенадцать унций сахара, четыре фунта муки, фунт миндальных орехов и еще в определенных пропорциях корица, имбирь, стручковый перец, лук, шафран и кориандр. Все это в конце концов превращалось в огромный слоеный пирог, состоящий из ста четырех коржей, покрытый разнообразной начинкой.
Бетилу готовили целый день. Шантель подключили к изготовлению коржей, правда, только после полудня, когда одна из выполнявших эту работу рабынь потеряла от духоты сознание. За несколько часов напряженного труда под наблюдением главной поварихи Шантель получила от нее всего лишь два замечания, оба справедливых: два раза у нее в руках ломался тонкий корж, и она пыталась незаметно отбросить его в сторону. Файоло, вся работа которой в тот момент заключалась в наблюдении за жарящимся барашком, попыталась было поменяться с ней местами, но уж тут последовал гораздо более строгий окрик начальницы. Поначалу Шантель отнесла желание главной поварихи побольше загрузить ее работой сегодня на счет злобного характера великанши. Выяснилось, однако, что причина была иной. Девушка неожиданно услышала, как одна из работающих рядом женщин, хихикая, рассказывала о специальном распоряжении Науры. Оказывается, вторая жена дея строго-настрого приказала, чтобы в приготовлении всех заказанных для ее пира блюд обязательно участвовала Шахар. Пир Наура устраивает для дея, а присутствовать на нем, помимо него самого, должны только жены и фаворитки.
Первое, о чем пожалела Шантель, узнав обо всем этом, было то, что в руках у нее нет пузырька с ядом. Но к тому времени, когда пир начался, ей хотелось уже только одного - добраться поскорее до своего тюфяка. Девушка с трудом передвигала ноги, ее волосы и одежда насквозь пропитались потом, глаза закрывались сами собой, голова кружилась то ли от жары, то ли от голода. Возможность перекусить у кухонных рабынь появилась лишь к вечеру, когда они закончили готовить пищу для всех обитательниц гарема. К этому времени Шантель слишком устала, чтобы притронуться к пище.
Прямо на кухне она не упала только потому, что после приготовления блюд, заказанных Наурой, главная повариха не стала заставлять ее участвовать в оставшейся работе, а отпустила спать. То ли в душе этой крупной ворчливой женщины шевельнулась жалость, то ли она просто поняла, что сделать еще что-то Шахар уже не в состоянии. Впрочем, самой Шантель было не до обдумывания причин. Собрав остаток сил, она с, трудом доплелась до тюфяка и, коснувшись его, мгновенно забылась.