Липскеров Дмитрий. Семья уродов

Липскеров Дмитрий

Семья уродов

   Дмитрий Липскеров
   Семья уродов
   Пьеса в двух действиях
   Действующие лица
   Хатдам.
   Александро.
   Соня.
   Дурак.
   Фокс.
   Наташа.
   ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
   Действие происходит в центральной комнате большого дома, окна которого выходят на окраину села. Вдалеке угадывается купол часовенки или церквушки. Очертания ее размыты, потому что стекла окон засалены, и
   закопчены. Посреди комнаты стоит саморубленный стол, тяжелый и неуклюжий, на квадратных ножках, сделанных из цельных стволов деревьев, которым придана квадратная форма. Кое-где осталась отслаивающаяся кора. На столе неровной пирамидой грязная посуда: простые тарелки, эмалированные кружки, алюминиевые и деревянные ложки, кастрюля с облупившимся боком, мятый самовар... В стену из некрашеного посеревшего бруса вделан мамин. Он лишен изящества и представляет собой квадратную, покрытую густым слоем сажи нишу, в которой среди угольев и недогоревших дров лежат металлические прутья с остатками нанизанной на них рыбы...
   Другая стена - обратная сторона русской печи, основная часть которой в другом помещении. На ней висят иллюстрации, покоробившиеся от постоянного жара. На одной изображен Квазимодо, умирающий на груди Эсмеральды, а на другой - то ли Ричард III, то ли Тулуз Лотрек, а может, и еще кто... Возле камина огромное кресло, на котором свободно могли бы уместиться два взрослых человека. Пожалуй, кресло выглядело бы даже красивым, если бы оно не было таким старым и потрескавшимся,.. Простой шкаф возле стены почти пустой... Рукомойник со стоящим под ним тазом... Большое зеркало... Комната пуста... Вечер... Всполохи заката на самоваре... Слабый колокольный звон... Скрип двери... В комнату входит Хатдам. Это огромного роста горбун. Его горб тяжел и покат, как холм. Из-под густых сросшихся бровей смотрят цепкие азиатские глаза. Горбун одет в грязную робу. В его могучих, почти черных от въевшейся земли ладонях - зачехленная лопата. На плече - маленький рюкзак. Хатдам, сильно хромая на левую ногу, проходит в комнату, оглядывает грязный стол, глухо рыча, ставит возле камина лопату, сбрасывает рюкзак. Мельком взглянув на себя в зеркало, снимает верхнюю часть робы, оставаясь в нательной рубахе. Идет к рукомойнику, долго и тщательно моется, разбрызгивая вокруг себя воду. Смочив поредевшие на черепе волосы, укладывает их пятерней в прическу. Тяжело вздохнув, направляется к шкафу, но на полдороги внезапно останавливается, смотрит на пол, подпрыгивает, пружинит на досках. Хромает обратно к камину, развязывает рюкзак, достает из него молоток и гвозди, вгоняет несколько гвоздей в подозрительное место. Опять пружинит на досках и, удовлетворенный, направляется к шкафу. Достает из него черную рубаху с большим белым воротником, похожим на жабо. Надевает ее. Снимает сапоги и грязные штаны, взамен надевает чистые полотняные и обувает ноги в крепкие башмаки с блестящими пряжками. Порывшись в карманах штанов, выуживает перстень с зеленым камнем. Включает свет, некоторое время любуется камнем. Надевает перстень на средний палец. Закрывает глаза и, стоя спиной к двери, что-то бормочет...
   Скрипит дверь... Появляется Александро.
   Александро, в обтягивающей полную с небольшой грудью фигуру кофте. Ноги Александро обтянуты штанами, похожими на лосины. Отчетливо виден мужской бугорок. Волосы на затылке стянуты в пучок и перевязаны красной лентой. В руках удочка и небольшое ведерко. Александро, видя Хатдама. застывает в дверях.
   Хатдам (переставая бормотать). Кто?
   Александро? Ты?..
   Пауза.
   (Обернувшись.) Александро...
   Александро. А Соня с Дураком рыбу ловят... Целыми днями...
   Хатдам. Грязь какая вокруг...
   Александро. Они сегодня с пристани ловят... Чудесный закат... У них клюет...
   Хатдам. Соня дежурная?
   Александро. Я все сделаю... А у меня не клевало сегодня... Так, мелочь одна... Я все на закат любовалась и мечтала, мечтала... Уклейка, карасик с мизинчик...
   Хатдам. У нас бинт есть? Или тряпочка какая чистая?
   Александро. Бинт? У тебя что-то болит?
   Хатдам. Я помню, где-то должен быть...
   Александро. Конечно, есть. Без бинта в доме нельзя.
   Хатдам. Ты что в дверях стоишь? Александро (ставя на пол ведерко). А мы тебя завтра ждали. Я хотела хороший обед приготовить. Что-нибудь вкусного... (Ставит удочку). Сонюшка с Дураком и ловят на завтрашний обед. У них клюет пока... А они меня почему-то на свое место не пускают, а из камышей вся рыбка ушла. Туда плеснули что-то... Сегодня пятнадцатое, а мы тебя шестнадцатого ждали...
   Хатдам. Ноготь сорвал с пальца...
   Александро (встрепенувшись). Так надо бинт... (Направляется к шкафу, достает бинт.) Давай палец, родимый.
   Хатдам. Наверное, не надо. На свежем воздухе лучше заживает.
   Александро (пожав плечами). И правильно. Свежий воздух все лечит. Я на свежем воздухе прямо вся выправилась. Каждая клеточка себя свежей чувствует.
   Хатдам (садясь на стул). Сколько там за электричество нагорело?
   Александро. На три рубля с копейками.
   Хатдам. Пойди заплати завтра.
   Александро. Завтра Сонечка дежурит.
   Хатдам. Ей скажи.
   Александро. Обязательно передам.
   Хатдам. Скоро вода из таза через край прольется...
   Александро. Так я выносила... Выносила... Ты, наверное, мылся, вот заново и набралось. А у нас тут целыми днями дожди, дожди... Давеча постирала вещички, а ничего не сохнет.
   (Смеется.) Влажность, видимо, большая...
   Хатдам. Осень...
   Александро. Скоро совсем холодно станет...
   Печку часто топить будем... Я люблю, когда печка гудит... А Сонечка уже удочку к зиме готовит...
   Вчера мормышку в камине плавила... Так старалась, так трудилась... А Дурак все не спал и не спал, мешал ей, и мормышка никудышная получилась... Соня так переживала... А потом я насчет свиной щетины договорилась. Мне обещали немного... Вот резать будут и дадут...
   Пауза.
   Хатдам. Я ленты тебе привез.
   Александро (улыбаясь). Правда?
   Хатдам. В рюкзаке.
   Александро раскрывает рюкзак. Это ты мне воротник погладила?
   Александро. Соня.
   Хатдам. Целый моток.
   Александро. Что ты говоришь?
   Хатдам. Моток ленты... В нем три метра...
   Александро (доставая ленту и наматывая часть на руку). Спасибо тебе, Хатдам. Ты очень добрый.
   Ленты - это очень хорошо... (Пауза.) А Соне?
   Хатдам. А что - Соне?
   Александро. А Соне подарок привез?
   Хатдам. Мормышки.
   Александро. А она вчера... Бедная... Соня будет рада. Я люблю, когда Соня рада.
   Хатдам. А брату ее бутылочку привез. Пусть порадуется.
   Александро. Я видела... А Сонечку тошнит, когда Дурак пьет.
   Хатдам. Я тоже выпью.
   Пауза,
   Александро. Я из половины ленты бантов наделаю, а вторую половину про запас отложу. Лишняя лента никогда не помешает. В нашем магазине ленты не бывает. (Сматывает ленту, прячет в карман.) Занавески можно оторочить и еще что. (Пауза.) Тяжелая в этот раз работа была?
   Хатдам. Обычная.
   Александро. А могилы старые?
   Хатдам. Разные...
   Александро. А интересные были? Может быть, там какой-нибудь деятель похоронен? Или известный писатель? Хатдам. Из одного гроба скелет собаки вытащили. А на надгробном камне было написано, что человек.
   Александро. Ведь нельзя же животное на кладбище...
   Хатдам. Нельзя.
   Александро. Наверное, кто-то так любил свою собачку. И ухаживал за могилкой, пока сам не скончался. А что на том месте строить будут?
   Хатдам. Не сказали... Там церковь при кладбище... Ее закрыли, а попа на пенсию.
   Александро. А у нас тоже новый поп.
   Молодой... Он Соню с Дураком в церковь не пускает.
   Хатдам. А тебя?
   Александро. Ты ведь знаешь, я не хожу...
   (Пауза.) Ты очень усталым кажешься. И вид у тебя больной. Худой весь стал, как деревце. И мешки под глазами. Дожди осенние льют... А мы боимся без тебя ночами... Ты в следующий раз попроси у бригадира рукавицы.
   Хатдам. Там на столе записка.
   Александро. От него? Хатдам. Наверное.
   Александро. Я почитаю? (Подавшись к столу.) Ты знаешь, он очень странный... (Теребит пальцы.) Все скрывается. Как будто невидимка. А мне бы очень хотелось на него взглянуть. Хотя бы на один миг. (Берет со стола записку.) От него... Его почерк. Может, он некрасив? Зато у него, наверное, душа чистая. Ведь это немало.
   (Разворачивает записку, читает.)
   Хатдам. Трубку бы покурить...
   Александро. Пишет, что любит. И так у него это просто получается, что душу завораживает. (Смотрит на себя в зеркало.) Я ведь тоже некрасива?
   Хатдам. Ты?
   Александро. Не спорь, я знаю. Но я не расстраиваюсь. Ведь совершенство - это смерть для воображения. Совершенство возбуждает лишь низменные чувства. А в человеке должен быть какой-нибудь недостаток, отличающий его от других. Совершенны только женщины, снимающиеся в журналы для мужчин. Хатдам.
   Откуда ты знаешь? Александро. А мне недавно один человек показывал... Я мимо сушилки проходила, а он позвал и журнал дал посмотреть.
   Хатдам (настороженно). И что?
   Александро. Ничего... А что?
   Хатдам. Больше не ходи на сушилки. А если будет звать, мне скажи...
   Поняла?
   Александро. А что ты волнуешься?
   Хатдам. Да нет... Устал...
   Александро. Как ты думаешь, мне отвечать на письмо?
   Хатдам. Сама думай. Или Соню спроси.
   Александро. Он пишет, что переполнен любовью, как река, в которую спадают снега... Как ты думаешь - это на слух хорошая фраза или штамп поэтический?
   Хатдам. Я стихов не понимаю.
   Александро. А мне кажется, что я уже ее слышала где-то...
   Хатдам. Он тебя обнимал?
   Александро. Я же его никогда не видела... Мы переписываемся.
   Хатдам. Этот, который на сушилках...
   Александро. Да нет, что ты. Зачем ему это! Просто показал журнал... Я ему сказала, что журнал неприличный, а он засмеялся, и я ушла. Там, в журнале, одна женщина очень на Наташу похожа...
   Хатдам (дернувшись). А чей журнал?
   Александро. Этого, с сушилки...
   Хатдам. На русском языке?
   Александро. Да нет... У нас такие журналы не печатают.
   Хатдам. А от Наташи ничего не было? (Дует на больной палец.)
   Александро. Ничего... Один раз я видела почтальона, он приехал на своем велосипеде, но ничего не привез. Просто воды попросил, напился и укатил. Болит палец? Ноготь будет новый расти.
   Скрип двери.
   (Радостно.) Сонечка вернулась! В комнату, ковыляя, входят Соня и Дурак. Это сиамские близнецы, сросшиеся телами. Они на трех ногах, по одной руке обнимают друг друга за шею. В руке Сони удочка, в руке Дурака - ведро с торчащими из него рыбьими головами и хвостами. Лицо Сони можно назвать красивым - прямой нос, глубокие глаза, взметнувшиеся брови... Лица Дурака не видно, на его голову надет сатиновый мешок. Слышится храп.
   Александро. Сонечка! Сонечка! А я еще одну записку получила! (Подбегает к близнецам.) Ой, сколько рыбы наловили!
   Соня. Здравствуй, Хатдам. (Ставит удочку)
   Хатдам. Здравствуй, Соня. Спит?
   Соня. Спит. Мы тебя завтра ждали... (Вынимает из руки Дурака ведро, ставит.)
   Александро (разглядывая рыбу). А в мое место бензина плеснули! Даже камыш завял.
   Хатдам. Да вот, раньше управились... Я на попутном автобусе вернулся.
   Александро. Как думаешь, Сонечка, написать ему ответ?
   Соня. Всегда ведь отвечала... (Хатдаму) Устал?
   Хатдам (потирая горб). Покалывает немного.
   Александро (положив голову на плечо Сони). Ты мне поможешь написать ответ?
   Соня (улыбается, гладит Александро по голове).
   Помогу, помогу... (Проводит рукой по лицу Александро.) У тебя прыщик.
   Александро. А мне Хатдам ленты желтой моток привез! Правда, Сонечка, он добрый? Ведь правда? Соня. Конечно, правда... Александро. А тебе мормышек привез. Разных. Целый набор. А прыщик выдавлю.
   Соня. Спасибо... Скоро зима.
   Александро. А ты мучилась вчера. А Дураку водки... Сразу проснется.
   Соня смотрит на Хатдама.
   Хатдам. Что поделаешь... Человек.
   Соня (легонько оттолкнув Александро). Принеси дров!
   Александро. А что с рыбой делать? На вертеле или варить?
   Соня (Хатдаму). Как ты?
   Хатдам. На вертеле.
   Александро выходит.
   Как вы без меня?
   Близнецы ковыляют к креслу, садятся.
   Соня. Да все как-то...
   Хатдам. Ты не пускай Александро от себя, когда меня нет! А то она мне тут про сеновал рассказывала... Мало ли чего...
   Соня. Мне тоже рассказывала.
   Хатдам. Ну вот... От греха... Пусть лучше на глазах будет.
   Возвращается Александро с охапкой дров. Сбрасывает их у камина. Принимается разжигать огонь. Хатдам встает, подходит к камину, берет металлические стержни, снимает с них остатки рыбы. Подходит к ведру, берет из него свежую рыбу, нанизывает ее целиком на шампур.
   Соня. А мы вчера в кино ходили. В клуб.
   Хатдам. Что смотрели?
   Александро (измазавшись в саже). Там их мамаша снималась. Красивая женщина... Но злая-презлая!
   Соня. Ты-то откуда знаешь?!
   Александро. Я не знаю, я чувствую. У меня на злых людей кожа чешется. (Кашляет от дыма.)
   Соня. У тебя диатез. Сахара много ешь!
   Хатдам. А кто бензин в камыши плеснул?
   Александро. А это все новый поп людей баламутит... Говорит, что Соня с Дураком дьяволово отродье! Сам молоденький...
   Соня (Хатдаму). Когда в следующий раз поедешь?
   Хатдам. Не знаю, может быть, через месяц...
   Может, позже... Соня. Купи открытку, пожалуйста... Хатдам (уложив шампуры на огонь, к Александро). Следи, чтобы не сгорело...
   (Соне.) Так у нас здесь на почте продают. Здесь и купим...
   Соня. С актерами кино... Знаешь, есть такая серия.
   Александро. Она мамашу свою хочет над кроватью прикрепить. Любоваться на нее!
   Соня. А ты знаешь, кто твоя мать?
   Александро (вскрикнув). У-у-у...
   Хатдам. Что ты?
   Александро. Обожглась. (Дует на пальцы.) А мне и легче, что не знаю.
   Соня. Она замечательная артистка...
   Близнецы встают. Соня расставляет тарелки и кружки.
   У нее глаза очень глубокие...
   Александро. Помоги лучше, Сонечка, письмо сочинить.
   Соня. Не приставай!
   Александро. Я твою рыбину недожарю или сожгу... Сонюшка, ты ведь обещала!
   Соня. Отстань
   Александро. Ну миленькая! Ну пожалуйста...
   Соня. Позже, позже...
   Александро. А у меня грудь болит. Левая. Сосок чешется.
   Соня. А ты не тискай ее!
   Александро. А я и не тискаю.
   Хатдам. Готово?
   Александро. Нет еще. У, как скворчит.
   Хатдам. Достань-ка, Соня, бутылочку. В рюкзаке... Нагрелось, поди.
   Соня достает из рюкзака бутылку водки, ставит на стол.
   Сколько коробок наделали? Ленились?
   Александро (вскакивая). Ух (Бежит в соседнюю комнату.)
   Хатдам. Куда она?
   Соня. Не знаю... За коробками, может.
   Александро (возвращаясь с горой коробок). Две тысячи триста тридцать три... По полкопейки за штуку! Почти двенадцать рублей!
   Хатдам. Молодцы! Скоро стиральную машину купим.
   Александро. А как вы думаете, стали бы они есть яблочный мармелад, если бы узнали, кто для него коробки делает?
   Хатдам. Неси обратно, а то уронишь и измажешь.
   Александро. Нет, правда! Хатдам. Иди, кому говорят! Рыбу сожжешь!
   Александро убегает.
   Соня. Она... Со вчерашнего дня... Все прыгает, места себе не находит.
   Возвращается Александро, садится возле камина.
   Александро. Зажарилась! (Снимает шампуры.) Ну, садитесь-ка быстренько!
   Хатдам (подвигая стул к столу). С одним таджиком познакомился... Языка родного не знаю... Стыдно... На русском говорили...
   Соня. А какой, интересно, мы национальности?
   (Снимает с головы Дурака мешок.)
   Лицо Дурака красивее, чем у сестры. Белокурые волосы почти до плеч. Он спит.
   (Пихает брата.)
   Проснись же! Ну же... Ты какой породы?
   Дурак открывает большие, голубые, без единой мысли глаза, радостно улыбается.
   Александро. Сонечка, у тебя очень прехорошенький братец!.. Мне кажется, он прикидывается, что илагафен! Хатдам. Олигофрен.
   Александро. Мне кажется, что он думает о чем-то глубоком. О природе мироздания... О всеобщем счастии... (Растягивая.) Олигофрен.
   Соня (зло). Он ни о чем не думает! Он беспородный.
   Хатдам (срывая с бутылки крышечку, разливает по кружкам). Ну, давайте за встречу!
   Дурак радостно смеется, берет кружку, опрокидывает в себя содержимое. Соня закрывает ладошкой рот.
   Хатдам (выпив. Соне). Рыбой заешь!
   Соня отщипывает кусок рыбины, запихивает в рот, с трудом сдерживая позывы, тошноты.
   Александро (возбудившись от водки). А давайте Дураку подарок сделаем на день рождения!
   Дурак хватает кусок рыбы. Соня бьет его по руке, выбивая рыбу.
   Соня. Не хватай! Пьешь водку и пей, а рыбу не трогай!
   Александро. Давайте ему имя сменим. Дурак - это же не настоящее его имя! Это же прозвище его интернатское. А мы назовем его... Ну, например... Хотя бы Васькой!
   Дурак, обидевшись на Соню, хнычет.
   Нравится тебе быть Васькой? А, Дурак?.. Васька, Васька!
   Неожиданно разбивается оконное стекло, и в комнату влетает камень.
   Соня (испуганно). Что это?
   Хатдам (поднимая с пола камень). Камень.
   Александро (бросившись к окну). Вон, побежал, побежал... Как ошпаренный...
   Хатдам. Мальчишки балуют... Поймаю - высеку... И отцу голову сверну, если вступится.
   Дурак громко и неприятно смеется. Соня берет со стола мешок и надевает ему на голову. Дурак успокаивается.
   Соня. У-у-у, Дурак!
   Хатдам (рассматривая камень). Хорошо, в голову никому не попал. От сельсовета булыжник...
   Слышится храп Дурака.
   Александро. Во дает! Уже заснул. А у меня бессонница.
   Хатдам. Завтра надо стекло новое, а пока подушкой на ночь заткнуть. Холодно.
   Александро. Как попугай спит. Накрыли клеточку тряпочкой - и спит. Сонечка, давай же письмо сочинять! Ведь спать уже скоро надо...
   Огонь в камине догорает!
   Хатдам достает из шкафа трубку и кисет.
   Набивает, садится и, с наслаждением закурив, закрывает глаза.
   Соня. О чем же сочинять?
   Александро. Не знаю... О любви, наверное...
   Соня. А ты его любишь?
   Александро. Не знаю пока. Я его никогда не видела. Но ведь надо написать о любви. Вдруг я в него влюблюсь... На всякий случай напишем о любви. А?
   Соня. А если не влюбишься?
   Александро. Если не влюблюсь, тогда напишем, что разлюбила, и делу конец.
   Соня. Так просто?
   Александро. А чего? Пусть страдает. Это облагораживает.
   Соня. Неси бумагу и ручку.
   Александро. Ура! (Достает из кармана лист бумаги и ручку. Дает Соне.)
   Соня сочиняет письмо.
   (Пытается заглянуть в бумагу.) Ты уж постарайся!
   Соня. Не смотри! Когда допишу, тогда прочтешь!
   Александро. Ой, Сонечка, миленькая! Вся от любопытства сгораю! Умру же!
   Соня. Терпи...
   Александро. А вот выйду за него замуж. Дом построим. Или нет, лучше в город переедем. Автомобиль купим черный. Такой блестящий... Я водить его буду, гонять по перекресткам на красный свет! Ну, скоро же, Сонька!
   Хатдам. Еще собьешь кого...
   Александро. Нет, я асом буду. Потом ребенка рожу. Мальчика... Сонечка, ты еще не написала?
   Соня (не отрываясь от бумаги), А девочку?
   Александро. Ну а потом девочку. Конечно, если он возражать не будет... Соня (протягивая
   Александро письмо). Читай. (Хатдаму.) В церковь меня не пускают...
   Хатдам. А что говорят?
   Соня. Ничего. Просто не пускают.
   Александро (прижав письмо к груди). Соня... Сонечка... (Из глаз Александро текут слезы.) Я всегда говорила, что у тебя дар... Помнишь? Даже до того, как рассказы твои напечатали в журнале. (Целует Соню.)
   Соня. Перестань.
   Александро. Это... Это божественно... Ты сама не понимаешь, как это талантливо! Сонечка, ты гений! Я говорила! Соня. В самом деле, перестань! Как ребенок, в самом деле.
   Александро (тяжело вздыхая). Если бы я могла так выразиться... Про свои чувства рассказать... Если бы у меня была душа такая тонкая... Такая отточенная мысль...
   За окном слышится треньканье велосипедного звонка.
   Соня. Почтальон...
   Александро. К нам... Опять воды попить?
   Хатдам. Пойди посмотри. Александро (вскакивая). Я сейчас. (Выбегает за дверь.) Кто там?
   Хатдам. Что-то поздно он... Может, случилось что?..
   Пауза
   Возвращается Александро.
   Александро (комкая в руке бумагу).
   Телеграмма... От Наташи...
   Хатдам. (всгавая, протягивает руку. Рука его дрожит). Дай!
   Александро. Сейчас... (Пытается раскрыть телеграмму.) Сейчас...
   Хатдам (зарычав). Я сказал, дай сюда!!! Дай!
   Соня. Александро! Отдай ему телеграмму!
   Хатдам. Убью!!!
   Александро (осторожно протягивая} Хатдаму телеграмму).
   Да бери же, бери...
   Хатдам раскрывает телеграмму, не может сосредоточиться, трясет головой. Читает.
   Ну, что там?
   Неожиданно Хатдам начинает раскачиваться, из горла его вырываются хрипы. Он падает на живот, начинает биться в судорогах. Александро и Соня, оцепенев, смотрят, на него... Из горба Хатдама сначала тоненькой, потом более мощной струей вырывается дым. Александро бросается к Хатдаму. запускает руку ему за шиворот, что-то вытаскивает из горба, прячет в карман.
   Соня. Что там в телеграмме?!
   Александро. Сейчас... (Поднимает телеграмму.)
   Судороги отпускают Хатдама, и он без движения лежит на полу. Рассеивается дым.
   (Читает.) "Люблю... Завтра буду... Наташа...".
   Пауза.
   Соня. Это он от счастья. Только счастье так с копыт сбивает.
   Александро. Ага. Может, его водичкой?
   Соня. Что ты взяла оттуда?
   Александро. Что ты, Соня! Ничего.
   Соня. Я же видела. Из горба...
   Александро (шепотом). Хорошо, я тебе
   половину дам...
   (Достает из кармана золотые монетки и камешки. Отбирает половину, протягивает Соне.)
   Соня. Половина?
   Александро. Верь мне, Соня!
   Соня прячет драгоценности у себя на груди.
   Постепенно Хатдам приходит в себя, поднимается на четвереньки, осматривается, не понимая, что произошло, трясет головой и вдруг, вспомнив, засовывает руку в горб.
   Хатдам (вскакивая в бешенстве). Где?!! Кто?!
   Александро. Что ты?! Хатдам (надвигаясь на Александро). Кто взял?!!
   Александро. Хатдам, ты о чем?
   Хатдам. Ты украла, дрянь! Убью! (Замахивается на Александро.) Паскуда!
   Александро (пугаясь, достает из кармана украденное). Возьми, возьми. Я хотела тебе отдать, когда тебе легче станет. Боялась, что потеряется. Возьми.
   Хатдам (отбирая золото). Где остальное?!
   Александро. Остальное? У Сони... У нее.
   Соня. Что ты, Александро! Ты же врешь!
   Александро. Сонечка, ты же спрятала... В лифчик.
   Соня. Не верь ей, Хатдам! Она врет.
   Хатдам (Соне). Отдай!
   (Подходит к Соне.)
   Соня. Не полезешь же ты ко мне в лифчик.
   Хатдам. Полезу... И сверну тебе шею.
   Соня. (доставая золото). Я хотела купить себе пишущую машинку...
   Хатдам (не обращая внимания на ее слова, забирает драгоценности, пересчитывает, успокоенный, садится). Она меня любит. Это факт.
   Александро. Я тебя от всей души поздравляю. Милый Хатдам.
   Хатдам. (улыбаясь). Завтра приедет. Она очень хорошая.
   Громко всхрапывает Дурак.
   Соня (отвешивая ему затрещину). Заткнись, идиот!
   Хатдам. Женюсь, куплю тебе. Соня, машинку... Честное слово.
   Александро (Хатдаму). Ты очень бледный. Тебе лечь надо. Ты где будешь спать - на печке или на кровати в комнате?
   Хатдам (задумавшись). А? Что? Когда она приедет, вы пойдете ловить рыбу. И не вздумайте показаться ей на глаза! Долго ловите!
   Александро (зевая). Спать как охота. Хорошенький бы сон посмотреть...
   Хатдам. Да, надо спать. (Потирает горб.) Давайте спать.
   Уходит свет. Ночь. Пустая комната. Заткнутое подушкой окно. Слабый лунный свет. В комнате появляется Александро. На Александро длинная ночная рубашка. Александро ходит по комнате с распущенными волосами, тоненько подвывая. Затем останавливается, хватает руками грудь, сжимает. Потом хватается за пах, поворачивается к окну, воет. Уходит свет.
   Утро. За столом сидят Александро и Соня с Дураком. Голова Дурака так же покрыта сатиновым мешком, только другого цвета. На столе горячий чайник, масло, хлеб... Хатдам бреется перед зеркалом.
   Александро (отхлебывая чай). Когда, думаешь, она приедет?
   Хатдам. Как всегда, во второй половине дня.
   Александро. Ты знаешь, я бы хотел на нее посмотреть!
   Хатдам (оборачиваясь). Я сказал - рыбу пойдете ловить! (Хватается за щеку, стирает с пореза кровь.) Александро. Почему, в самом деле? Как будто я тебе помешаю... Может быть, посоветовал тебе чего. Я в любовных делах тоже кое-что смыслю. Мне вон одна уж десятое письмо пишет! Соня. Про что хоть пишет?
   Александро. Ясно про что. Про любовь ко мне.
   Соня. Сильно любит?
   Александро. Бабы - они привязчивы. Только вот не могу понять, где она меня видела. Да и я вроде с ней не знаком. (Достает из кармана письмо. Помахивая им.) Вот оно. Пишет, что отныне смысл ее жизни только во мне. А что, пусть себе любит!
   Xатдам. Рыбу надо к ужину. (Вытирается, садится к столу.) И побольше.
   Александро. Сегодня Сонька дежурит. Ей за электричество платить. Жениться только вот совсем неохота!
   Еще под каблук загонит. Я молодой, погуляю маленько.
   Соня. Догуляешься до седых волос. Я боюсь рыбу ловить. Пальцами в меня стали тыкать. Смешки гнусные отпускают, а мальчишки камешки мелкие бросают. Еще в глаз попадут.
   Хатдам. Побоятся. Знают, что я приехал.
   Скрип двери. В комнату входит Фокс. Это полный, аккуратно одетый пожилой человек с закрученными кверху усами. Фокс мнется возле двери, переступая с ноги на ногу.
   Фокс. Здравствуйте... Я...
   Хатдам. Здравствуйте. Вы к нам?
   Соня. Здрасте...
   Александро. Какие усы красивые! Просто чудо какое-то...
   Хатдам. Кто вы?
   Фокс (косясь на близнецов). Я? Фокс...
   Александро. Кличка?
   Фокс. Фамилия моя Фокс.
   Хатдам. Вы насчет эксгумации?
   Фокс. Что?
   Хатдам. Ну, насчет переноса кладбища?
   Фокс. Нет... Вы меня не знаете... Я... Можно мне сесть?