Страница:
Этот северный повелитель, "сильный многочисленным войском и гордый боевою силой", царствует над оседлым населением, родственным или очень близким по образу жизни населению, подвластному Византии {121} и живущему в Причерноморье. Под "царствующим к северу от Дуная" можно понимать только венгерского короля или русского князя. Но население, подвластное Византии на берегах Черного моря, не могло иметь общие нравы с венграми. По крайней мере неизвестно, чтобы какой-нибудь оседлый народ в прибрежных областях Черного моря, подвластный Византии, был близок венграм. Если это были хазары, то они не могли быть соседями с венграми, а топарх говорит, что "знатнейшие" имели соседом "царствующего к северу от Дуная", тогда как славяне жили и по западному и северо-западному побережью Черного моря, по побережью Азовского (особенно - по его северо-восточной части), в Тмутаракани. В языческих нравах, воспринятых от окружающего славянского мира, упрекают византийские авторы 6* греков крымских колоний.
______________
* 6 С. П. Шестаков. Памятники христианского Херсонеса, вып. III, СПб., 1908, стр. 116.
Остается русский князь - и именно Владимир. Это подтверждает и установленная выше по астрономическим данным хронология событий.
2-й и 3-й отрывки "Записки" рассказывают о войне греков с "варварами", опустошавшими соседние области, а потом вторгшимися в область топарха. Автор рассказывает об этом так: "...сначала,- говорит он,-...мы решили воевать с варварами". При этом любопытна мотивировка этого решения у топарха. Он говорит, что решили воевать потому, что "варвары грабили всех подряд и убивали". "Ведь им было чуждо,- говорит топарх,- какое-либо чувство пощады к самым близким, и без какого-либо рассуждения или справедливого решения они постановили не прекращать убийств и стремились во зло и ущерб (себе) сделать землю их [нашу]1* пресловутой добычей мисян". При этом "варвары" расправляются с подвластным и близким им населением, обвиняя его в нарушении клятвы. Они не слушают оправданий и жалоб этих "подданных" на своих правителей (yeuovoi), как на виновников происшествия, повлекшего за собой расправу над ними.
______________
* 1 Сначала топарх написал "землю нашу" (uwv), потом исправил на "их" (avtwv).
Знаменательно, что топарх при этом путает землю "их" - "варваров", где жили подданные, которых они "терроризуют", со "своей" землей. "Если нужно рассказать правду,- говорит топарх,- боясь, чтобы не оказаться уничтоженными ими раньше, мы отступили (пeotnuev).
Наконец, эта "погибель", по выражению топарха, достигла и его области. "Я же подозревал это и раньше,- сознается топарх,- и приложил много забот, чтобы когда-нибудь несчастье это не обрушилось внезапно и не постигло нас, застав у нас все неподготовленным". Итак, топарх и его отряд были сначала в земле подданных "варваров", и после того, как "варвары" стали опустошать свою землю, обвинив ее население в нарушении клятвы, отступают к своей области, боясь, что "варвары" уничтожат и их. Они решают воевать с "варварами", подозревая, что те скоро нападут на них, и спешно готовятся к обороне.
Все это - мотивировка решения топарха воевать с "варварами", отступление греков, замечание топарха "если нужно рассказать правду", название земли подданных этих "варваров" вначале "своей", а не "их" землей, подготовка к обороне при одном "подозрении", что "варвары" могут напасть и на его область,- дает основание предполагать, что топарх со своим отрядом вторгся в соседние с его областью земли, населенные подданными "варваров" и вошел в какое-то соглашение с правителями этих подданных. Когда "варвары" явились, чтобы привести к "покорности" своих подданных, топарх отступает в свою область, не без {122} основания боясь, что будет ими уничтожен, да и сил у него немного, и спешно готовится к нападению "варваров" на его область, так как знает, что варвары чего-то не простят ему.
"Когда же опасность явно приблизилась и была всеми ясно осознана, потому что отныне она угрожала нашей жизни, тогда-то я отразил ее как мог более мудро, хотя при этом рисковал почти до крайности". Какие "мудрые" меры были приняты топархом, нам неизвестно. И в последующем топарх не говорит об этом. Но, очевидно, меры эти не понравились "варварам", так как топарх говорит, что "с этого времени и возникла без объявления между нами и варварами война, во время которой они еще не вступили в бой с нами (да и я возвещал тысячи раз о мире), но и без стычек, с другой стороны, друг с другом дело не обходилось". Мир был нарушен. Вначале топарх не был во враждебных отношениях с "варварами" и теперь, чувствуя свою слабость, хочет восстановления мирных отношений, в нарушении которых, несомненно, он был повинен; он давно "подозревал", что по каким-то причинам варвары нападут и на его область.
Но топарх отступил, однако, еще не в свою область - Климаты. В конце записок он прямо говорит, что только область "Kлnuata" была его областью. Интересно при этом следующее: говоря о своей области, топарх называет ее только рхn, говоря же о владениях "царствующего к северу от Дуная" и о земле как таковой, он называет ее только y.
Раз он оговаривается, назвав сначала земли подданных "варваров" "своей землей" ( y), но исправляет "ошибку".
Затем еще до решения уйти в свою область Климаты топарх говорит о столкновении с "варварами" у одного из разрушенных городов, который отряд топарха сделал своим "местом поселения". И здесь он снова "оговаривается": "варвары, снарядившись достаточным войском, ворвались в нашу землю" (ec tv yv uv). Кроме этого случая, топарх нигде не пытается назвать y своей землей. Может быть, попытка топарха действовать в этом направлении и привела к столкновению с "варварами".
Видя, что ему здесь, в земле "их", которую он пытался сделать "своей", долго не продержаться, топарх решает снова поселиться в Климатах, которые, очевидно, были недалеко, так что переход туда мог быть совершен без особого риска. Отступив в Климаты, топарх строит "с большой поспешностью" крепость около них (пaр' atnv) с тем, чтобы из нее заселить и весь остальной город. Климатами топарх называет и область и город, около которого он строит крепость, т. е. главный город области. "В то же время,- говорит он в 3-й раз об этом,- война началась".
Воинов у топарха было более 400. Он отбивает первый приступ варваров, которые отступили, "потеряв многих из своих". Затем у топарха зачеркнута важная фраза, оставшаяся недописанной: "Боясь, чтобы они в другой раз с большими силами не при (шли)" Дeioac d u oavфic teлeiovi dvvauei фi... Чувствуя, что с его силами не продержаться долго, он отправляет вестников к вверенному ему населению (прc d toc uiv прooeхovtac) и призывает "знатнейших" к себе для совета. О совете и его результатах уже было сказано выше. Непосредственно вслед за описанием причин решения "знатнейших" топарх говорит: "И я отправился, чтобы наше положение было спасено, и был принят в высшей степени гостеприимно. И он, когда я насколько возможно, в более кратких словах, я рассказал ему обо всем, и он обдумал прежде всего дело более важное и отдал мне охотно снова всю область Климат (tv tv Kлnuatwv рхv aфic ouevwc пoav doto), прибавил целую сатра-{123}пию и подарил в своей земле" (v te y t atov) достаточные ежегодные доходы (прooodovc пeteiovc kavac). Ф. И. Успенский говорит, что слишком необычно, чтобы византийский чиновник, да еще военный, пошел на прямое предательство, согласившись признать над врученной ему областью суверенитет "царствующего к северу от Дуная"1*. Для того чтобы решить этот допрос, нужно рассмотреть те конкретные отношения, которыми были связаны причерноморские колонии Византии с нею, как относилось население этих колоний к своей метрополии и к населению "царствующего к северу от Дуная", и те конкретные обстоятельства, в каких оказался топарх.
______________
* 1 Ф. И. Успенский. Византийские владения на северном берегу Черного моря в IX-Х вв. "Киевская старина", год 8, т. XXXV, 1889, стр. 275-276.
В распоряжении историков есть свидетельства, восходящие к VII веку, которые говорят о том, что крымские колонии (а тем более какие-либо другие колонии Византии в устье Днестра или Днепра) стремились к независимости от империи.
Папа Мартин I в середине VII века писал даже о жителях Херсона, главного города крымских колоний, не говоря уже о других "Климатах" Крыма, что "обитатели этой страны (Херсона.- Г. Л.) все язычники и языческие нравы приобрели те, которые известны как жители здешнего города" 2*.
______________
* 2 С. П. Шестаков "Памятники христ. Херсонеса", вып. III, 1908, стр. 116.
Юстиниан II в начале VIII века снаряжал флот для экспедиции против херсонитов, чтобы "уничтожить всех жителей в тамошних городах (от Херсона до Боспора и прочих Климатов)" 3* за то, что они восставали против империи и на угрозы Юстиниана II обратились за помощью против него к хазарам.
______________
* 3 Там же, стр. 32-33.
При Феофиле (829-842) Херсон был лишен самоуправления, и туда был направлен византийский стратиг, которому отныне должна была быть подчинена вся городская администрация, так как иначе, как докладывал Петрона, императору не сохранить своей власти над Херсоном. "Если ты хочешь,- говорил Петрона Феофилу,- подлинно владеть городом Херсоном и его областью и не выпускать их из-под своей руки, то назначь туда собственного стратига и не доверяй их первенствующим и начальникам". И Феофил назначает Петрону стратигом Херсона, "повелев тогдашнему первенствующему и всем прочим подчиниться ему. С той поры,- заключает Константин Багрянородный,- и до сего дня принято назначать отсюда стратигов в Херсон" 4*.
______________
* 4 Памятники истории Киевского гос-ва IX-XII вв., 1936, стр. 64-65.
В 891 г. при Льве VI (886-912), по сообщению Продолжателя Феофана, херсониты убивают своего стратига Симеона 5*.
______________
* 5 Patrologiae cursus completus, series graeca, t. 109, Paris, 1863, col. 916.
Константин Багрянородный в инструкции Роману, уже цитировавшейся выше, говорит о мерах, которые нужно принять, если херсониты вздумают восстать6*, т. е. херсониты всегда к этому готовы, поэтому необходимо иметь в виду немедленное принятие определенных мер против них.
______________
* 6 Известия ГАИМК, вып. 91, стр. 44.
Известно, что и Владимир взял Херсон благодаря тому, что ему был дан совет из осажденного города, как заставить его жителей сдаться 1*.
______________
* 1 Повесть временных лет по Лавр. летоп., т. I. Под ред. Адриановой-Перетц, М.-Л., 1950, стр. 76.
Летопись под 1066 г. сообщает: когда Ростислав Тмутараканский достиг серьезных успехов и усилился, "сего же убоявшеся грьци, посла-{124}ша с лестью катопана в Тмутаракань". "Котопанъ" отравляет князя и "пришедъ Корсуню повhдаше, яко в сий день умреть Ростиславъ, яко же и бысть. Сего же котопана побиша каменьмъ корсуньстии людье" 2*.
______________
* 2 Повесть временных лет по Лавр. летоп., т. I, стр. 110.
Все приведенные выше факты достаточно ярко свидетельствуют об отношении греков византийских черноморских колоний и империи к русским, с которыми, они находились в длительных культурно-экономических связях. Знаменательно в последнем сообщении летописи то, что когда "греки" подослали к Ростиславу со злым умыслом "котопана", его избивают камнями "люди корсунские", т. е. отравляют власти, а симпатии простого населения Херсона на стороне предательски убитого Ростислава.
Согласно Константину Багрянородному, стратиги фем получали свое жалованье с населения своей фемы, а не от центрального правительства. При этом стратиг Херсонской фемы, очевидно, не обладал крупными силами, потому что Константин предписывает ему в случае восстания херсонитов не пытаться подавлять его, а "выехать из Херсона, удалиться в другое место и оставаться там"3*. Все это не могло не заставлять стратига Херсона, не говоря уже о топархе какой-то небольшой области (если только здесь эти лица не совпадают), вести себя очень сдержанно с подвластным ему населением, от добрых отношений с которым зависит получение им своего жалованья и сама его безопасность. К этому в нашем случае прибавляется еще опасность от "варваров", слабых сил топарха против которых недостаточно. А поскольку все это совершается вскоре после пребывания в Херсоне Владимира, вступившего в брак с греческой царевной Анной и взявшего с собой корсунских попов для службы в церкви Киева 4**, то и сам топарх не считал, очевидно, предосудительным, сохраняя свою номинальную власть над областью, признать в какой-то мере зависимость от киевского князя. Вероятно, в Крыму начальники отдельных областей, пограничных и удаленных, были довольно самостоятельными и почти независимыми от империи в период VI-XIII вв.
______________
* 3 Constantinus Porphyrogenitus. De thematibus et de administrando imperio, Bonnae, 1840, р. 270.
** 4 Повесть временных лет по Лавр. летоп., т. I, стр. 82-83.
Владимир, вернувший грекам обратно "за вено, царицh дhля" 5* Херсон, очевидно, не отдал других областей Крыма или имел где-то близко от крымских колоний земли, подвластные издавна киевским князьям, так как он присоединяет к области топарха еще "целую сатрапию" (лnv oatрaпeiav) и определяет в его пользу довольно значительные доходы в своей земле.
______________
* 5 Там же, стр. 80.
Чрезвычайная краткость топарха в "Записке", именно в ее последней части, дает повод полагать, что автор не хотел бы говорить подробно о своей поездке к "царствующему к северу от Дуная". Принимая во внимание эту краткость и то, что топарх буквально ни словом не обмолвился о том, как далек был путь до "северного повелителя", было бы слишком рискованно заключать, что он находился очень недалеко.
"Знатнейшие" на собрании решают самый насущный вопрос, как избегнуть опасности от "варваров", им угрожающей. Следовательно, их решение "заключить мир" с "царствующим к северу" должно было избавить их от этой опасности. Топарх же, говоря о результатах поездки, ни словом не обмолвился о какой-либо военной помощи, оказанной их {125} новым покровителем в борьбе против "варваров". Как будто поездка топарха и ее результаты уже предполагают, что населению, подвластному топарху, никакая опасность более не угрожает, что "дела" их "спасены", а только затем, чтобы они "были спасены", и ездил топарх к "царствующему к северу от Дуная".
Следовательно, "царствующий к северу" обладал какою-то властью над "варварами", угрожавшими области топарха, если сразу с поездкой топарха опасность оказалась устраненной. В пользу того, что под "варварами" следует понимать подданных северного повелителя, говорят следующие данные: топарх говорит, что "варвары" до того, как они дошли до области топарха, опустошили все соседние земли, населенные подданными этих "варваров". В то же время жители окружавших город Климаты районов оказываются соседями "царствующего к северу" и последний присоединяет к области топарха целую сатрапию, конечно, из принадлежащей ему земли. Невозможно представить, чтобы "доходы в своей земле", определяемые "царствующим" в пользу топарха, последний получал где-то под Киевом, а не из ближайшей к области топарха земли "царствующего к северу". Ф. И. Успенский 1* считает, что описание "варваров" топархом слишком общо, чтобы определить их достоверно, однако вскоре после этого заключает, что это - только печенеги. Несмотря на известный литературный трафарет в описании "варваров", все-таки некоторые сведения, сообщенные о них топархом, позволяют значительно сузить круг тех племен, которых можно понимать под нашими "варварами". Он говорит о их "прежней беспристрастности и справедливости", о том, что они ранее "воздвигли величайшее и города и народы добровольно присоединились к ним".
______________
* 1 Ф. И. Успенский. Византийские владения на северном берегу Черного моря в IX-Х вв. "Киевская старина", май-июнь, Киев, 1889, стр. 277-278, 280.
"Теперь же, напротив,- говорит топарх,- появилась у них несправедливость и неумеренность по отношению к подданным, они решили обратить в рабство и уничтожить подвластные им города, вместо того, чтобы заботиться о них и с пользой управлять ими". Уже одно это описание совершенно исключает печенегов или каких-либо других кочевников. Против того, что это кочевники, говорит также род войск "варваров". "Варвары, снарядившись достаточным войском,- говорит топарх,- ворвались в нашу землю как конницей, так вместе и пешим войском". Утром на другой день, после неудачного приступа "варваров" на крепость греков, топарх выводит своих воинов, чтобы сразиться с ними, при этом делит свои силы на две части так, чтобы против пеших войск неприятеля сражались греческие стрелки, а против конных - конное войско греков. Пешее войско было совершенно несвойственно печенегам, совершавшим быстрые опустошительные набеги конной ордой. Д. А. Хвольсон, изучавший мусульманских авторов, говорит, что о существовании пехоты у хазар также нет ни одного свидетельства2*. Во всяком случае, "варварами" могли быть только русские или хазары, если признать, что у хазар могли быть наемные войска. Но против предположения, что под "варварами" скрываются хазары говорит и то, что последние никогда не могли оправиться после разгрома их Святославом и едва ли двинулись бы в поход с Волги в столь отдаленную экспедицию, да еще с пешим войском, чтобы подчинить снова своих бывших подданных, нарушивших клятву.
______________
* 2 Известия о хазарах, буртасах, болгарах, мадьярах, славянах и руссах Ибн-Даста. Перевод Д. А. Хвольсона, СПб., 1869, стр. 69.
О том, что "варвары" - не кочевники, говорит также то, что топарх называет "варваров" близкими их "подданным". А эти подданные - {126} оседлое население. Топарх говорит, что было разорено около 500 деревень и "лишено жителей" до 10 городов. Это и приведенные выше данные заставляют склониться к признанию под "варварами" только русских.
Таким образом, наиболее вероятными выводами, вытекающими из источника, являются: автор записки - топарх и его воины - византийские греки, подданные империи, которым вверена какая-то часть византийских колоний в Причерноморье. Колонии населены как греками, так и негреческим туземным населением.
Время происходящих событий - или лето - осень 992 г., или лето - осень 991 г. (в зависимости от того, открывает собой "Записку" первый отрывок, или заключает ее).
"Царствующий к северу от Дуная" - русский князь Владимир.
Население греческих колоний и их округи стремится к независимости от Византии и к объединению, вопреки Византии, с политической системой русского государства, население которого издавна находилось в культурно-экономическом общении с населением северных берегов Черного моря.
Приложение
ЗАПИСКА ГРЕЧЕСКОГО ТОПАРХА
1-й отрывок
...(лодки) двигались с трудом, хотя каждая из них поднимала не более трех человек: настолько лодки были малы. Но даже и они рядом не находили места на стремнине, так как из-за 2-х огромных льдин многие из них сталкивались и расплющивались. И где бы это ни случалось, люди, выскакивая из лодки, оставались на самой льдине и неслись на ней, как на грузовом судне. Некоторые из лодок, будучи затоплены, стремительно тонули: таким-то оказался рассвирепевший Днепр. Мы же, еще более сердитые чем Днепр, очень долго пережидали и были словно разгневаны на него, что он не замерзает. Но через немного дней вода повсюду замерзла, и лед был очень прочным, так что можно было бесстрашно идти через реку и пешком и на лошадях и смело состязаться в борьбе, как на равнине.
И Днепр был похож на какого-то фокусника: опасный и сердито вздымавшийся, чуть ли не устрашавший всех, глядевших на него, он вскоре после этого ослабел и настолько смягчился, что все шутили над ним и попирали ногами, как будто он, став подземным, поместил себя самого под какое-то укрытие. Ведь река таким образом была похожа не на текущие воды, а представляла собой скорее твердые и каменистые горы. Действительно, что же общего или сходного между этим, несущимся внизу, и водою? Поэтому и печаль наша сменилась на радость, и вдоволь поаплодировав, мы тронулись, проезжая верхом через пучину. Беспрепятственно перейдя и очутившись в селении Ворион, мы обратились к пище и заботам о лошадях, бывших в бедственном состоянии и до крайности утомленных. Мы провели (здесь) столько дней, сколько (было нужно), чтобы восстановить свои силы, так как мы торопились отправиться к Маврокастру. {127}
В то время как все у нас было готово и ничто не препятствовало (нам), около самой полуночи - тогда как нужно было, чтобы мы выступили пораньше поднялся северный ветер огромной силы и разразилась буря, всего более жесточайшая, так что нужно было полагать, что дороги непроходимы, никому нельзя было находиться под открытым небом, почти невозможно было остаться в живых, не спасаясь под кровлей. Испугавшись, мы решили остановиться и задержаться здесь. Поэтому я сказал собеседникам, что не нужно хоть на некоторое время выходить из дому, чтобы нам с этого времени не оказаться ночующими вне дома: так как первая из звезд уже совершала свой вечерний фазис, и сообразно с природой этой звезды изменилось состояние воздуха,сейчас она называется Кронос. Ведь Кронос находился в началах Водолея, тогда как солнце проходило по зимнему (местоположению). В самом деле, усиливавшаяся постоянно буря, стала еще более жестокой и дошла до того, что казавшееся нам ранее ужасным показалось в сравнении с тем, что было после, совсем детской игрой.
Таким образом, буря, слепя снегами, распространилась во все стороны. Задержавшись достаточное количество дней, едва, наконец, мы вспомнили о возвращении к себе, когда воздух стал более спокойным. И мы выступили, торжественно сопровождаемые туземцами, все они рукоплескали мне и смотрели каждый, как на его соотечественника, и желали наилучшего. Тогда мы не прошли, конечно, даже и всех семидесяти стадий, хотя их прошли перед нами другие и попритоптали много снега. На следующий день, начав путь, мы продвигались с величайшим трудом словно в открытом море, борясь против снега. В самом деле, казалось, земли не было, а снег не был обычным: тогда как лошадей не видно было до самой шеи, волы, хотя последними следовали за нами, гибли и многие (из них) были здесь оставлены. Говорили ведь, что снег был в четыре локтя и был трудно проходим. Многие из провожатых ушли домой, считая, что сопровождать нас свыше человеческих сил. Ведь это были незнакомые опасности, трудности грозили со всех сторон: как столь глубокий и густой снег снизу, так и сильные ветры, дующие сверху. Ниоткуда не ожидалось прекращение (бедствий) и никто не надеялся, что будет лучше (ведь все бесполезным и напрасным представлялось среди тогдашних ужасов), снег не позволял нам ни огня разжечь, ни остановиться на короткое время. Щиты были для нас ночью постелями, они-то признавались у нас в полном смысле всем,- и постелями и одеялами. Ведь в них отдыхали наши тела около костра - и того неяркого. Сон же и сновидения - и, как бы испуганные - все бежали прочь. Никто не держался лучше других, поскольку все одинаково и душой и телом находились в общем несчастье.
Один считал счастливыми умерших, так как они удалились ото всех забот и страданий, другой же жалел о будущих, что и они какими-нибудь ужасами измерят жизнь.
Разведчики утомились, и сами, сломленные обилием трудностей, не были в состоянии идти вперед, также неуверенно передвигаясь по снегу. Самым же опасным было то, что мы проходили по враждебной земле, и с этого времени положение наше не было безопасным, наоборот - в одинаковой степени несчастье подстерегало (нас) как от холода, так и от врагов.
2-й отрывок
Ведь сначала тогда мы решили воевать с варварами или, если нужно, рассказать правду, боясь, чтобы не оказаться уничтоженными ими раньше, мы отступили и постановили противопоставить им силу, {128} так как они грабили всех подряд и убивали самым бесчеловечным образом, как какие-нибудь хищные звери, совершившие на все нападение. Ведь им было чуждо какое-либо чувство пощады к самым близким, и без какого-либо рассуждения или справедливого решения они постановили не прекращать убийств и стремились во зло и ущерб (себе) сделать землю их пресловутой добычей мисян. Ведь погибла прежняя их беспристрастность и справедливость: ранее почитавшие более всего трофеи, они воздвигли величайшее, и города и народы добровольно присоединились к ним. Теперь же, напротив, возникла у них несправедливость и неумеренность по отношению к подданным, они решили обратить в рабство и уничтожить подвластные им города, вместо того, чтобы заботиться о них и с пользой управлять ими. Люди, жалующиеся на правителей и ясно доказывающие, что они не поступали несправедливо, не (добивались) ничего более значительного, чем не быть убитыми. Было похоже на то, что какой-то рок так соединил несчастья, чтобы, как казалось, все связанное с людьми затопить и засыпать самым ужасным образом, как в результате потопа или (извержения) из какой-то пропасти, неожиданной и ужасной. Ведь они сделали безлюдными более десяти городов, деревень же было совершенно разорено не менее пятисот, и вообще, все соседнее и близкое к нам как бы бурею было охвачено, а люди, ни в чем не повинные, обвиненные в нарушении клятвы, оказались во власти рук и мечей.
Наконец, жестокая судьба эту самую погибель, свирепо уничтожавшую всех вместе и распространившуюся на несчастных наших соседей, довела и до моей области; я же подозревал это и раньше и приложил много забот, чтобы когда-нибудь несчастье это не обрушилось внезапно и не постигло нас, застав у нас все неподготовленным.
Когда же опасность явно приблизилась и была всеми ясно осознана, потому что отныне она угрожала нашей жизни, тогда-то я отразил ее как мог более мудро, хотя при этом рисковал почти до крайности. С этого времени и возникла без объявления между нами и варварами война, во время которой они еще не вступали в бой с нами (да и я возвещал тысячи раз о мире), но и без стычек, с другой стороны, друг с другом дело не обходилось. Но война началась прямо, когда зима была готова наступить, так как солнце находилось недалеко от зимнего... Итак, варвары, снарядившись достаточным войском, ворвались в нашу землю как конницей, так вместе и пешим войском, думая завоевать нас с первого натиска из-за слабости городских стен и нашей робости. Им не без основания можно было так думать, так как мы сделали местом поселения разрушенный до основания город и поэтому производили атаки скорее из деревни, чем из города. Ведь земля была опустошена самими варварами раньше и достаточно разорена, стены же были разрушены до основания, и тогда сначала я первым решил снова поселиться в Климатах. Поэтому я прежде всего выстроил около него по (нашим) возможностям крепость, чтобы из нее легче, было заселить и весь остальной город.
3-й отрывок
Крепость была выстроена с большой поспешностью и окружена рвом, и в то же время война началась. Крепость была разделена между соотечественниками, и все ценное они поместили в ней, все же излишнее хранилось где-то снаружи у другой стены города. Ведь уже весь город стал населяться; крепость же была построена, чтобы спасать нас во время большой опасности. Действительно, варвары, потеряв тогда многих из своих, к ночи ушли, выжидая рассвета, а я с зарею вывел {129} против них войско, готовое сражаться. Было у меня тогда немногим более ста всадников, пращников же и стрелков больше 300. Так как варваров нигде не было, у меня приготовлялось все необходимое на случай опасности: древняя стена укреплялась, воины же мои хорошо обучались, чтобы быть готовыми к войне. Поразмыслив обо всем, я быстро послал вестников к порученным (подвластным) нам и призвал их. Когда они прибыли отовсюду, состоялось собрание знатнейших, и я тогда сказал, и каких повелителей следует предпочтительнее домогаться, и какой помощи, прийдя к ним, стараться получить от них, и что должно быть сделано, и о многом другом,- что я тогда сказал и что более всего ценил, долго было бы, если бы я пожелал рассказать по порядку. Они же или как (люди), никогда не пользующиеся царской милостью, так как не заботились о более цивилизованных нравах, а домогались более всего самостоятельного управления, или потому, что были соседями царствующего к северу от Дуная, сильного многочисленным войском и гордого боевою силою, по отношению же к тамошним обычаям не отличались ничем своим собственным, постановили и помириться с ними и себя передать им. (Причем) все сообща решили, что я все это и сделаю. И я отправился, чтобы наше положение было спасено, и был принят в высшей степени гостеприимно. И он, когда я насколько возможно в более кратких словах рассказал ему обо всем, обдумал прежде всего дело более важное и отдал мне охотно снова всю область Климат, прибавил целую сатрапию и подарил в своей земле достаточные ежегодные доходы. {130}
______________
* 6 С. П. Шестаков. Памятники христианского Херсонеса, вып. III, СПб., 1908, стр. 116.
Остается русский князь - и именно Владимир. Это подтверждает и установленная выше по астрономическим данным хронология событий.
2-й и 3-й отрывки "Записки" рассказывают о войне греков с "варварами", опустошавшими соседние области, а потом вторгшимися в область топарха. Автор рассказывает об этом так: "...сначала,- говорит он,-...мы решили воевать с варварами". При этом любопытна мотивировка этого решения у топарха. Он говорит, что решили воевать потому, что "варвары грабили всех подряд и убивали". "Ведь им было чуждо,- говорит топарх,- какое-либо чувство пощады к самым близким, и без какого-либо рассуждения или справедливого решения они постановили не прекращать убийств и стремились во зло и ущерб (себе) сделать землю их [нашу]1* пресловутой добычей мисян". При этом "варвары" расправляются с подвластным и близким им населением, обвиняя его в нарушении клятвы. Они не слушают оправданий и жалоб этих "подданных" на своих правителей (yeuovoi), как на виновников происшествия, повлекшего за собой расправу над ними.
______________
* 1 Сначала топарх написал "землю нашу" (uwv), потом исправил на "их" (avtwv).
Знаменательно, что топарх при этом путает землю "их" - "варваров", где жили подданные, которых они "терроризуют", со "своей" землей. "Если нужно рассказать правду,- говорит топарх,- боясь, чтобы не оказаться уничтоженными ими раньше, мы отступили (пeotnuev).
Наконец, эта "погибель", по выражению топарха, достигла и его области. "Я же подозревал это и раньше,- сознается топарх,- и приложил много забот, чтобы когда-нибудь несчастье это не обрушилось внезапно и не постигло нас, застав у нас все неподготовленным". Итак, топарх и его отряд были сначала в земле подданных "варваров", и после того, как "варвары" стали опустошать свою землю, обвинив ее население в нарушении клятвы, отступают к своей области, боясь, что "варвары" уничтожат и их. Они решают воевать с "варварами", подозревая, что те скоро нападут на них, и спешно готовятся к обороне.
Все это - мотивировка решения топарха воевать с "варварами", отступление греков, замечание топарха "если нужно рассказать правду", название земли подданных этих "варваров" вначале "своей", а не "их" землей, подготовка к обороне при одном "подозрении", что "варвары" могут напасть и на его область,- дает основание предполагать, что топарх со своим отрядом вторгся в соседние с его областью земли, населенные подданными "варваров" и вошел в какое-то соглашение с правителями этих подданных. Когда "варвары" явились, чтобы привести к "покорности" своих подданных, топарх отступает в свою область, не без {122} основания боясь, что будет ими уничтожен, да и сил у него немного, и спешно готовится к нападению "варваров" на его область, так как знает, что варвары чего-то не простят ему.
"Когда же опасность явно приблизилась и была всеми ясно осознана, потому что отныне она угрожала нашей жизни, тогда-то я отразил ее как мог более мудро, хотя при этом рисковал почти до крайности". Какие "мудрые" меры были приняты топархом, нам неизвестно. И в последующем топарх не говорит об этом. Но, очевидно, меры эти не понравились "варварам", так как топарх говорит, что "с этого времени и возникла без объявления между нами и варварами война, во время которой они еще не вступили в бой с нами (да и я возвещал тысячи раз о мире), но и без стычек, с другой стороны, друг с другом дело не обходилось". Мир был нарушен. Вначале топарх не был во враждебных отношениях с "варварами" и теперь, чувствуя свою слабость, хочет восстановления мирных отношений, в нарушении которых, несомненно, он был повинен; он давно "подозревал", что по каким-то причинам варвары нападут и на его область.
Но топарх отступил, однако, еще не в свою область - Климаты. В конце записок он прямо говорит, что только область "Kлnuata" была его областью. Интересно при этом следующее: говоря о своей области, топарх называет ее только рхn, говоря же о владениях "царствующего к северу от Дуная" и о земле как таковой, он называет ее только y.
Раз он оговаривается, назвав сначала земли подданных "варваров" "своей землей" ( y), но исправляет "ошибку".
Затем еще до решения уйти в свою область Климаты топарх говорит о столкновении с "варварами" у одного из разрушенных городов, который отряд топарха сделал своим "местом поселения". И здесь он снова "оговаривается": "варвары, снарядившись достаточным войском, ворвались в нашу землю" (ec tv yv uv). Кроме этого случая, топарх нигде не пытается назвать y своей землей. Может быть, попытка топарха действовать в этом направлении и привела к столкновению с "варварами".
Видя, что ему здесь, в земле "их", которую он пытался сделать "своей", долго не продержаться, топарх решает снова поселиться в Климатах, которые, очевидно, были недалеко, так что переход туда мог быть совершен без особого риска. Отступив в Климаты, топарх строит "с большой поспешностью" крепость около них (пaр' atnv) с тем, чтобы из нее заселить и весь остальной город. Климатами топарх называет и область и город, около которого он строит крепость, т. е. главный город области. "В то же время,- говорит он в 3-й раз об этом,- война началась".
Воинов у топарха было более 400. Он отбивает первый приступ варваров, которые отступили, "потеряв многих из своих". Затем у топарха зачеркнута важная фраза, оставшаяся недописанной: "Боясь, чтобы они в другой раз с большими силами не при (шли)" Дeioac d u oavфic teлeiovi dvvauei фi... Чувствуя, что с его силами не продержаться долго, он отправляет вестников к вверенному ему населению (прc d toc uiv прooeхovtac) и призывает "знатнейших" к себе для совета. О совете и его результатах уже было сказано выше. Непосредственно вслед за описанием причин решения "знатнейших" топарх говорит: "И я отправился, чтобы наше положение было спасено, и был принят в высшей степени гостеприимно. И он, когда я насколько возможно, в более кратких словах, я рассказал ему обо всем, и он обдумал прежде всего дело более важное и отдал мне охотно снова всю область Климат (tv tv Kлnuatwv рхv aфic ouevwc пoav doto), прибавил целую сатра-{123}пию и подарил в своей земле" (v te y t atov) достаточные ежегодные доходы (прooodovc пeteiovc kavac). Ф. И. Успенский говорит, что слишком необычно, чтобы византийский чиновник, да еще военный, пошел на прямое предательство, согласившись признать над врученной ему областью суверенитет "царствующего к северу от Дуная"1*. Для того чтобы решить этот допрос, нужно рассмотреть те конкретные отношения, которыми были связаны причерноморские колонии Византии с нею, как относилось население этих колоний к своей метрополии и к населению "царствующего к северу от Дуная", и те конкретные обстоятельства, в каких оказался топарх.
______________
* 1 Ф. И. Успенский. Византийские владения на северном берегу Черного моря в IX-Х вв. "Киевская старина", год 8, т. XXXV, 1889, стр. 275-276.
В распоряжении историков есть свидетельства, восходящие к VII веку, которые говорят о том, что крымские колонии (а тем более какие-либо другие колонии Византии в устье Днестра или Днепра) стремились к независимости от империи.
Папа Мартин I в середине VII века писал даже о жителях Херсона, главного города крымских колоний, не говоря уже о других "Климатах" Крыма, что "обитатели этой страны (Херсона.- Г. Л.) все язычники и языческие нравы приобрели те, которые известны как жители здешнего города" 2*.
______________
* 2 С. П. Шестаков "Памятники христ. Херсонеса", вып. III, 1908, стр. 116.
Юстиниан II в начале VIII века снаряжал флот для экспедиции против херсонитов, чтобы "уничтожить всех жителей в тамошних городах (от Херсона до Боспора и прочих Климатов)" 3* за то, что они восставали против империи и на угрозы Юстиниана II обратились за помощью против него к хазарам.
______________
* 3 Там же, стр. 32-33.
При Феофиле (829-842) Херсон был лишен самоуправления, и туда был направлен византийский стратиг, которому отныне должна была быть подчинена вся городская администрация, так как иначе, как докладывал Петрона, императору не сохранить своей власти над Херсоном. "Если ты хочешь,- говорил Петрона Феофилу,- подлинно владеть городом Херсоном и его областью и не выпускать их из-под своей руки, то назначь туда собственного стратига и не доверяй их первенствующим и начальникам". И Феофил назначает Петрону стратигом Херсона, "повелев тогдашнему первенствующему и всем прочим подчиниться ему. С той поры,- заключает Константин Багрянородный,- и до сего дня принято назначать отсюда стратигов в Херсон" 4*.
______________
* 4 Памятники истории Киевского гос-ва IX-XII вв., 1936, стр. 64-65.
В 891 г. при Льве VI (886-912), по сообщению Продолжателя Феофана, херсониты убивают своего стратига Симеона 5*.
______________
* 5 Patrologiae cursus completus, series graeca, t. 109, Paris, 1863, col. 916.
Константин Багрянородный в инструкции Роману, уже цитировавшейся выше, говорит о мерах, которые нужно принять, если херсониты вздумают восстать6*, т. е. херсониты всегда к этому готовы, поэтому необходимо иметь в виду немедленное принятие определенных мер против них.
______________
* 6 Известия ГАИМК, вып. 91, стр. 44.
Известно, что и Владимир взял Херсон благодаря тому, что ему был дан совет из осажденного города, как заставить его жителей сдаться 1*.
______________
* 1 Повесть временных лет по Лавр. летоп., т. I. Под ред. Адриановой-Перетц, М.-Л., 1950, стр. 76.
Летопись под 1066 г. сообщает: когда Ростислав Тмутараканский достиг серьезных успехов и усилился, "сего же убоявшеся грьци, посла-{124}ша с лестью катопана в Тмутаракань". "Котопанъ" отравляет князя и "пришедъ Корсуню повhдаше, яко в сий день умреть Ростиславъ, яко же и бысть. Сего же котопана побиша каменьмъ корсуньстии людье" 2*.
______________
* 2 Повесть временных лет по Лавр. летоп., т. I, стр. 110.
Все приведенные выше факты достаточно ярко свидетельствуют об отношении греков византийских черноморских колоний и империи к русским, с которыми, они находились в длительных культурно-экономических связях. Знаменательно в последнем сообщении летописи то, что когда "греки" подослали к Ростиславу со злым умыслом "котопана", его избивают камнями "люди корсунские", т. е. отравляют власти, а симпатии простого населения Херсона на стороне предательски убитого Ростислава.
Согласно Константину Багрянородному, стратиги фем получали свое жалованье с населения своей фемы, а не от центрального правительства. При этом стратиг Херсонской фемы, очевидно, не обладал крупными силами, потому что Константин предписывает ему в случае восстания херсонитов не пытаться подавлять его, а "выехать из Херсона, удалиться в другое место и оставаться там"3*. Все это не могло не заставлять стратига Херсона, не говоря уже о топархе какой-то небольшой области (если только здесь эти лица не совпадают), вести себя очень сдержанно с подвластным ему населением, от добрых отношений с которым зависит получение им своего жалованья и сама его безопасность. К этому в нашем случае прибавляется еще опасность от "варваров", слабых сил топарха против которых недостаточно. А поскольку все это совершается вскоре после пребывания в Херсоне Владимира, вступившего в брак с греческой царевной Анной и взявшего с собой корсунских попов для службы в церкви Киева 4**, то и сам топарх не считал, очевидно, предосудительным, сохраняя свою номинальную власть над областью, признать в какой-то мере зависимость от киевского князя. Вероятно, в Крыму начальники отдельных областей, пограничных и удаленных, были довольно самостоятельными и почти независимыми от империи в период VI-XIII вв.
______________
* 3 Constantinus Porphyrogenitus. De thematibus et de administrando imperio, Bonnae, 1840, р. 270.
** 4 Повесть временных лет по Лавр. летоп., т. I, стр. 82-83.
Владимир, вернувший грекам обратно "за вено, царицh дhля" 5* Херсон, очевидно, не отдал других областей Крыма или имел где-то близко от крымских колоний земли, подвластные издавна киевским князьям, так как он присоединяет к области топарха еще "целую сатрапию" (лnv oatрaпeiav) и определяет в его пользу довольно значительные доходы в своей земле.
______________
* 5 Там же, стр. 80.
Чрезвычайная краткость топарха в "Записке", именно в ее последней части, дает повод полагать, что автор не хотел бы говорить подробно о своей поездке к "царствующему к северу от Дуная". Принимая во внимание эту краткость и то, что топарх буквально ни словом не обмолвился о том, как далек был путь до "северного повелителя", было бы слишком рискованно заключать, что он находился очень недалеко.
"Знатнейшие" на собрании решают самый насущный вопрос, как избегнуть опасности от "варваров", им угрожающей. Следовательно, их решение "заключить мир" с "царствующим к северу" должно было избавить их от этой опасности. Топарх же, говоря о результатах поездки, ни словом не обмолвился о какой-либо военной помощи, оказанной их {125} новым покровителем в борьбе против "варваров". Как будто поездка топарха и ее результаты уже предполагают, что населению, подвластному топарху, никакая опасность более не угрожает, что "дела" их "спасены", а только затем, чтобы они "были спасены", и ездил топарх к "царствующему к северу от Дуная".
Следовательно, "царствующий к северу" обладал какою-то властью над "варварами", угрожавшими области топарха, если сразу с поездкой топарха опасность оказалась устраненной. В пользу того, что под "варварами" следует понимать подданных северного повелителя, говорят следующие данные: топарх говорит, что "варвары" до того, как они дошли до области топарха, опустошили все соседние земли, населенные подданными этих "варваров". В то же время жители окружавших город Климаты районов оказываются соседями "царствующего к северу" и последний присоединяет к области топарха целую сатрапию, конечно, из принадлежащей ему земли. Невозможно представить, чтобы "доходы в своей земле", определяемые "царствующим" в пользу топарха, последний получал где-то под Киевом, а не из ближайшей к области топарха земли "царствующего к северу". Ф. И. Успенский 1* считает, что описание "варваров" топархом слишком общо, чтобы определить их достоверно, однако вскоре после этого заключает, что это - только печенеги. Несмотря на известный литературный трафарет в описании "варваров", все-таки некоторые сведения, сообщенные о них топархом, позволяют значительно сузить круг тех племен, которых можно понимать под нашими "варварами". Он говорит о их "прежней беспристрастности и справедливости", о том, что они ранее "воздвигли величайшее и города и народы добровольно присоединились к ним".
______________
* 1 Ф. И. Успенский. Византийские владения на северном берегу Черного моря в IX-Х вв. "Киевская старина", май-июнь, Киев, 1889, стр. 277-278, 280.
"Теперь же, напротив,- говорит топарх,- появилась у них несправедливость и неумеренность по отношению к подданным, они решили обратить в рабство и уничтожить подвластные им города, вместо того, чтобы заботиться о них и с пользой управлять ими". Уже одно это описание совершенно исключает печенегов или каких-либо других кочевников. Против того, что это кочевники, говорит также род войск "варваров". "Варвары, снарядившись достаточным войском,- говорит топарх,- ворвались в нашу землю как конницей, так вместе и пешим войском". Утром на другой день, после неудачного приступа "варваров" на крепость греков, топарх выводит своих воинов, чтобы сразиться с ними, при этом делит свои силы на две части так, чтобы против пеших войск неприятеля сражались греческие стрелки, а против конных - конное войско греков. Пешее войско было совершенно несвойственно печенегам, совершавшим быстрые опустошительные набеги конной ордой. Д. А. Хвольсон, изучавший мусульманских авторов, говорит, что о существовании пехоты у хазар также нет ни одного свидетельства2*. Во всяком случае, "варварами" могли быть только русские или хазары, если признать, что у хазар могли быть наемные войска. Но против предположения, что под "варварами" скрываются хазары говорит и то, что последние никогда не могли оправиться после разгрома их Святославом и едва ли двинулись бы в поход с Волги в столь отдаленную экспедицию, да еще с пешим войском, чтобы подчинить снова своих бывших подданных, нарушивших клятву.
______________
* 2 Известия о хазарах, буртасах, болгарах, мадьярах, славянах и руссах Ибн-Даста. Перевод Д. А. Хвольсона, СПб., 1869, стр. 69.
О том, что "варвары" - не кочевники, говорит также то, что топарх называет "варваров" близкими их "подданным". А эти подданные - {126} оседлое население. Топарх говорит, что было разорено около 500 деревень и "лишено жителей" до 10 городов. Это и приведенные выше данные заставляют склониться к признанию под "варварами" только русских.
Таким образом, наиболее вероятными выводами, вытекающими из источника, являются: автор записки - топарх и его воины - византийские греки, подданные империи, которым вверена какая-то часть византийских колоний в Причерноморье. Колонии населены как греками, так и негреческим туземным населением.
Время происходящих событий - или лето - осень 992 г., или лето - осень 991 г. (в зависимости от того, открывает собой "Записку" первый отрывок, или заключает ее).
"Царствующий к северу от Дуная" - русский князь Владимир.
Население греческих колоний и их округи стремится к независимости от Византии и к объединению, вопреки Византии, с политической системой русского государства, население которого издавна находилось в культурно-экономическом общении с населением северных берегов Черного моря.
Приложение
ЗАПИСКА ГРЕЧЕСКОГО ТОПАРХА
1-й отрывок
...(лодки) двигались с трудом, хотя каждая из них поднимала не более трех человек: настолько лодки были малы. Но даже и они рядом не находили места на стремнине, так как из-за 2-х огромных льдин многие из них сталкивались и расплющивались. И где бы это ни случалось, люди, выскакивая из лодки, оставались на самой льдине и неслись на ней, как на грузовом судне. Некоторые из лодок, будучи затоплены, стремительно тонули: таким-то оказался рассвирепевший Днепр. Мы же, еще более сердитые чем Днепр, очень долго пережидали и были словно разгневаны на него, что он не замерзает. Но через немного дней вода повсюду замерзла, и лед был очень прочным, так что можно было бесстрашно идти через реку и пешком и на лошадях и смело состязаться в борьбе, как на равнине.
И Днепр был похож на какого-то фокусника: опасный и сердито вздымавшийся, чуть ли не устрашавший всех, глядевших на него, он вскоре после этого ослабел и настолько смягчился, что все шутили над ним и попирали ногами, как будто он, став подземным, поместил себя самого под какое-то укрытие. Ведь река таким образом была похожа не на текущие воды, а представляла собой скорее твердые и каменистые горы. Действительно, что же общего или сходного между этим, несущимся внизу, и водою? Поэтому и печаль наша сменилась на радость, и вдоволь поаплодировав, мы тронулись, проезжая верхом через пучину. Беспрепятственно перейдя и очутившись в селении Ворион, мы обратились к пище и заботам о лошадях, бывших в бедственном состоянии и до крайности утомленных. Мы провели (здесь) столько дней, сколько (было нужно), чтобы восстановить свои силы, так как мы торопились отправиться к Маврокастру. {127}
В то время как все у нас было готово и ничто не препятствовало (нам), около самой полуночи - тогда как нужно было, чтобы мы выступили пораньше поднялся северный ветер огромной силы и разразилась буря, всего более жесточайшая, так что нужно было полагать, что дороги непроходимы, никому нельзя было находиться под открытым небом, почти невозможно было остаться в живых, не спасаясь под кровлей. Испугавшись, мы решили остановиться и задержаться здесь. Поэтому я сказал собеседникам, что не нужно хоть на некоторое время выходить из дому, чтобы нам с этого времени не оказаться ночующими вне дома: так как первая из звезд уже совершала свой вечерний фазис, и сообразно с природой этой звезды изменилось состояние воздуха,сейчас она называется Кронос. Ведь Кронос находился в началах Водолея, тогда как солнце проходило по зимнему (местоположению). В самом деле, усиливавшаяся постоянно буря, стала еще более жестокой и дошла до того, что казавшееся нам ранее ужасным показалось в сравнении с тем, что было после, совсем детской игрой.
Таким образом, буря, слепя снегами, распространилась во все стороны. Задержавшись достаточное количество дней, едва, наконец, мы вспомнили о возвращении к себе, когда воздух стал более спокойным. И мы выступили, торжественно сопровождаемые туземцами, все они рукоплескали мне и смотрели каждый, как на его соотечественника, и желали наилучшего. Тогда мы не прошли, конечно, даже и всех семидесяти стадий, хотя их прошли перед нами другие и попритоптали много снега. На следующий день, начав путь, мы продвигались с величайшим трудом словно в открытом море, борясь против снега. В самом деле, казалось, земли не было, а снег не был обычным: тогда как лошадей не видно было до самой шеи, волы, хотя последними следовали за нами, гибли и многие (из них) были здесь оставлены. Говорили ведь, что снег был в четыре локтя и был трудно проходим. Многие из провожатых ушли домой, считая, что сопровождать нас свыше человеческих сил. Ведь это были незнакомые опасности, трудности грозили со всех сторон: как столь глубокий и густой снег снизу, так и сильные ветры, дующие сверху. Ниоткуда не ожидалось прекращение (бедствий) и никто не надеялся, что будет лучше (ведь все бесполезным и напрасным представлялось среди тогдашних ужасов), снег не позволял нам ни огня разжечь, ни остановиться на короткое время. Щиты были для нас ночью постелями, они-то признавались у нас в полном смысле всем,- и постелями и одеялами. Ведь в них отдыхали наши тела около костра - и того неяркого. Сон же и сновидения - и, как бы испуганные - все бежали прочь. Никто не держался лучше других, поскольку все одинаково и душой и телом находились в общем несчастье.
Один считал счастливыми умерших, так как они удалились ото всех забот и страданий, другой же жалел о будущих, что и они какими-нибудь ужасами измерят жизнь.
Разведчики утомились, и сами, сломленные обилием трудностей, не были в состоянии идти вперед, также неуверенно передвигаясь по снегу. Самым же опасным было то, что мы проходили по враждебной земле, и с этого времени положение наше не было безопасным, наоборот - в одинаковой степени несчастье подстерегало (нас) как от холода, так и от врагов.
2-й отрывок
Ведь сначала тогда мы решили воевать с варварами или, если нужно, рассказать правду, боясь, чтобы не оказаться уничтоженными ими раньше, мы отступили и постановили противопоставить им силу, {128} так как они грабили всех подряд и убивали самым бесчеловечным образом, как какие-нибудь хищные звери, совершившие на все нападение. Ведь им было чуждо какое-либо чувство пощады к самым близким, и без какого-либо рассуждения или справедливого решения они постановили не прекращать убийств и стремились во зло и ущерб (себе) сделать землю их пресловутой добычей мисян. Ведь погибла прежняя их беспристрастность и справедливость: ранее почитавшие более всего трофеи, они воздвигли величайшее, и города и народы добровольно присоединились к ним. Теперь же, напротив, возникла у них несправедливость и неумеренность по отношению к подданным, они решили обратить в рабство и уничтожить подвластные им города, вместо того, чтобы заботиться о них и с пользой управлять ими. Люди, жалующиеся на правителей и ясно доказывающие, что они не поступали несправедливо, не (добивались) ничего более значительного, чем не быть убитыми. Было похоже на то, что какой-то рок так соединил несчастья, чтобы, как казалось, все связанное с людьми затопить и засыпать самым ужасным образом, как в результате потопа или (извержения) из какой-то пропасти, неожиданной и ужасной. Ведь они сделали безлюдными более десяти городов, деревень же было совершенно разорено не менее пятисот, и вообще, все соседнее и близкое к нам как бы бурею было охвачено, а люди, ни в чем не повинные, обвиненные в нарушении клятвы, оказались во власти рук и мечей.
Наконец, жестокая судьба эту самую погибель, свирепо уничтожавшую всех вместе и распространившуюся на несчастных наших соседей, довела и до моей области; я же подозревал это и раньше и приложил много забот, чтобы когда-нибудь несчастье это не обрушилось внезапно и не постигло нас, застав у нас все неподготовленным.
Когда же опасность явно приблизилась и была всеми ясно осознана, потому что отныне она угрожала нашей жизни, тогда-то я отразил ее как мог более мудро, хотя при этом рисковал почти до крайности. С этого времени и возникла без объявления между нами и варварами война, во время которой они еще не вступали в бой с нами (да и я возвещал тысячи раз о мире), но и без стычек, с другой стороны, друг с другом дело не обходилось. Но война началась прямо, когда зима была готова наступить, так как солнце находилось недалеко от зимнего... Итак, варвары, снарядившись достаточным войском, ворвались в нашу землю как конницей, так вместе и пешим войском, думая завоевать нас с первого натиска из-за слабости городских стен и нашей робости. Им не без основания можно было так думать, так как мы сделали местом поселения разрушенный до основания город и поэтому производили атаки скорее из деревни, чем из города. Ведь земля была опустошена самими варварами раньше и достаточно разорена, стены же были разрушены до основания, и тогда сначала я первым решил снова поселиться в Климатах. Поэтому я прежде всего выстроил около него по (нашим) возможностям крепость, чтобы из нее легче, было заселить и весь остальной город.
3-й отрывок
Крепость была выстроена с большой поспешностью и окружена рвом, и в то же время война началась. Крепость была разделена между соотечественниками, и все ценное они поместили в ней, все же излишнее хранилось где-то снаружи у другой стены города. Ведь уже весь город стал населяться; крепость же была построена, чтобы спасать нас во время большой опасности. Действительно, варвары, потеряв тогда многих из своих, к ночи ушли, выжидая рассвета, а я с зарею вывел {129} против них войско, готовое сражаться. Было у меня тогда немногим более ста всадников, пращников же и стрелков больше 300. Так как варваров нигде не было, у меня приготовлялось все необходимое на случай опасности: древняя стена укреплялась, воины же мои хорошо обучались, чтобы быть готовыми к войне. Поразмыслив обо всем, я быстро послал вестников к порученным (подвластным) нам и призвал их. Когда они прибыли отовсюду, состоялось собрание знатнейших, и я тогда сказал, и каких повелителей следует предпочтительнее домогаться, и какой помощи, прийдя к ним, стараться получить от них, и что должно быть сделано, и о многом другом,- что я тогда сказал и что более всего ценил, долго было бы, если бы я пожелал рассказать по порядку. Они же или как (люди), никогда не пользующиеся царской милостью, так как не заботились о более цивилизованных нравах, а домогались более всего самостоятельного управления, или потому, что были соседями царствующего к северу от Дуная, сильного многочисленным войском и гордого боевою силою, по отношению же к тамошним обычаям не отличались ничем своим собственным, постановили и помириться с ними и себя передать им. (Причем) все сообща решили, что я все это и сделаю. И я отправился, чтобы наше положение было спасено, и был принят в высшей степени гостеприимно. И он, когда я насколько возможно в более кратких словах рассказал ему обо всем, обдумал прежде всего дело более важное и отдал мне охотно снова всю область Климат, прибавил целую сатрапию и подарил в своей земле достаточные ежегодные доходы. {130}