Литвиновы Анна и Сергей. Биография smerti

    Но сегодня Марина явилась в парк одна и на любимые машинки могла лишь глазеть – денег не имелось даже на газировку из автомата.
    День был будний, и народу в парке почти не оказалось. На цепочной карусели визжали катавшиеся под присмотром мамаш совсем мелкие девчонки. Могучие качели-лопинги вкупе с «Ромашкой» стояли пустыми. Автодром же осаждала компания пацанов – довольно больших, лет по двенадцать, если не старше. Форсили по-страшному: все – с сигаретками, матерятся, харкают. Но ездили, опытным глазом определила Маринка, хреново: шуму и аварий много, служитель замонался в мегафон ругаться, а скорость черепашья, похоронные автобусы и то быстрей ездят.
    Маринка стояла за ограждающей автодром решеткой, жадно следила за горе-гонщиками, а во время особо жалких виражей не могла сдержать усмешки. Один раз и просто в голос рассмеялась.
    И, конечно, нарвалась. Время катания в очередной раз истекло, машинки встали, и пацаны – вместо того, чтоб взять билеты по новой, – дружной кодлой двинули к ней.
    Сердце трепыхнулось: парней – четверо, она – одна. А защиты никакой – не мамашек же с малышами просить, чтоб помогли... Но взгляд постаралась изобразить самый независимый. Лучше по шее получить, чем жалобным голоском молить о пощаде.
    – Эй, ты! – окликнул ее самый рослый парень. – А ну, подойди!
    Кажется, все четверо ждали, что девчонка бросится наутек. Однако Марина, наоборот, сделала несколько бесстрашных шагов им навстречу. Прищурилась. Выплюнула сквозь зубы:
    – Че надо?
    – Еще и шипит! Гадючка! – усмехнулся пацан.
    Его приятели верноподданнически заржали.
    – Лучше гадючкой быть, чем ужом, – буркнула в ответ Марина.
    – Чего-чего? – не понял парень.
    «Дурак ты, – мелькнуло у нее. – Не спрашивать надо, а в рожу бить».
    И почти совсем бесстрашно вслух произнесла:
    – Да я говорю, ты на себя посмотри. Знаешь, ты кто? Вроде тоже змея, но недоделанная.
    «Если ошиблась насчет него – щаз в морду даст. Сразу».
    Но повезло: похоже, на благородного нарвалась. Потому что драться парень не стал, а наоборот, расплылся в улыбке и беззаботно спросил:
    – А почему недоделанная?
    – Да потому что уж больно хреново водишь, – отрезала она. – Тебе не на автодром надо, а в похоронный автобус!
    Сказала и на всякий случай руку к голове подняла. Чтоб, если противник вмажет, хоть на лице синяков не было.
    А главарь лишь беззлобно ругнулся:
    – Щаз договоришься, сопля!
    Но даже не замахнулся. А один из его спутников хохотнул:
    – Насчет похоронного – это она в точку!
    И компания вновь дружно заржала – теперь уже, к Маринкиной радости, над своим главарем.
    – Вы тупычи, – весело откликнулся главный. – Похоронники, чтоб вам знать, быстрей любого таксиста носятся. Платят-то по часам! Дядь Миша один раз так гнал, что у него аж покойник из гроба вывалился.
    И неожиданно протянул Маринке руку:
    – Я – Матвей.
    – А я – Марина. – Она вложила в рукопожатие все свои накопленные под южным солнцем силенки.
    И заметила: они с Матвеем – будто из одного колхоза. Одеты одинаково, штаны у обоих от старости аж светятся, шлепки грошовые, мэйд ин фабрика «Богатырь», и руки все в царапинах, а под ногтями – устойчивый черный траур.
    – Чего сама-то не катаешься? – кивнул в сторону автодрома Матвей.
    – Денег нет, – пожала плечами Марина.
    – А аскать слабо?? – усмехнулся он.
    – Чего?
    – У людей попросить.
    И он писклявым голоском затянул:
    – Простите, пожалуйста, вы мне не поможете? Мамка сегодня на сутках, а я ключи забыл... жрать хочется, аж живот подводит...
    – И чего – дают? – заинтересовалась Марина.
    – Да почти все! – заверил новый знакомый. – Особенно, если парня просишь, когда он с девчонкой. Жлобом-то показаться западло!
    – Прикольно, – оценила Маринка. – Попробую.
    – Пробуй, – хмыкнул Матвей. – А половину будешь мне отдавать. За идею.
    И предложил:
    – Хочешь пока с нами кататься? Пассажиров-то садить бесплатно можно...
    Но Марина отказалась:
    – Не, лучше постою. Пассажиркой мне западло.
    И просияла, когда Матвей благородно протянул ей двадцать копеек на собственный билет...
    Потом они все вместе пошли в кафе-мороженое, и за нее снова заплатил Матвей. А после – толпой шлялись по Набережной, и она, к одобрению компании, всего за полчаса нааскала целый рубль, который и потратили на газировку с пирожными-«языками». Когда на городок опустился вечер, Матвей распрощался со своими корешами и проводил Маринку прямо до самого дома.
    – Ты классный, – сказала она на прощание. – Жаль, что мы уезжаем...
    – Уезжаете? Надолго? – спросил он.
    – Да вообще уезжаем. Навсегда. – Марина вздохнула. И объяснила: – Маманю с квартиры поперли.
    Матвей выслушал ее рассказ. На секунду задумался, потом задал неожиданный вопрос:
    – Слушай... а ты трупаков боишься?
    – Не знаю, – честно ответила Маринка. – Не видела никогда. Но, говорят, у них изо рта чего-то течет. У нас во дворе, когда кого-нибудь хоронят, я всегда прячусь.
    – Брехня, ничего не течет, – заверил он. И авторитетно добавил: – И вообще. Мой батя говорит, трупак – самое безопасное существо в мире. Люди куда хуже.
    – А кто он, твой батя? – заинтересовалась Марина.
    – Сторож. На кладбище.
    – Бли-ин! – выдохнула она. И с дрожью в голосе поинтересовалась: – Ты что, на кладбище живешь?
    – Между прочим, классное место, – пожал плечами Матвей. – Тихо, спокойно, море видно. И абрикосы растут. А на могилах конфет немерено, хоть карамелей, хоть шоколадных. Особенно на Пасху.
    – Фу... – скривилась Марина.
    – Ну, если фу – тогда и отваливай в свой поселок! – вдруг рассердился парень. – А я-то хотел...
    – Что ты хотел? – уцепилась она.
    – Да отец говорил, что им тетка нужна на работу. Бумажные цветы вертеть. И деньги хорошие, и жилье дают. Не фонтан, конечно, но крыша над головой будет. И летний водопровод есть. Только никто все равно не хочет. Бабы – они вроде тебя, мертвяков боятся...
    Марина задумалась. Заикнись она маме про работу на кладбище, та и об стенку, сгоряча, ее приложит... Но если капать на мозги планомерно... Соблазнять то бесплатным жильем, то хорошей зарплатой...
    И девочка деловито поинтересовалась:
    – А у вас там на кладбище слизняки есть?
    – Кто-кто?
    «Хоть и парень, и старше – а соображает туговато», – оценила нового знакомого Марина.
    – Ну, слизни! У нас в дворницкой они вечно по стенкам ползают.
    – Да не, какие там слизни! – наконец дошло до Матвея. – Почва-то сухая, песок. Только сколопендры забредают.
    Кто такие сколопендры, Марина пока не знала, но спрашивать постеснялась. Ничего. На месте разберется.

* * *

   – Вот мы с Матвеем с тех лет и идем рука об руку... – задумчиво закончила свой рассказ Марина Евгеньевна.
   – А сейчас он кто? – поинтересовалась Таня.
   – Известный бизнесмен Матвей Максимович Алтухов, – усмехнулась бизнесменша. – Хозяин крупнейшей в крае строительной компании. Плюс сопутствующие производства: два цементных завода, деревообрабатывающий. Ну, и всякой мелочи без счета: банк, таксопарк, магазинчики...
   – Поня-ятно, – озадаченно протянула Татьяна.
   – Что вас смущает? – остро взглянула на нее Холмогорова.
   Садовникова пожала плечами:
   – Публичный человек... Захочет ли он, чтобы вы в своей биографии о нем всю правду писали? Что вырос при кладбище, как деньги у прохожих выпрашивал...
   – Ой, да Матвейка любому пиару будет рад, – улыбнулась Марина Евгеньевна. – Особенно бесплатному. Редкостный, между нами говоря, жлоб... Впрочем, – она сдвинула брови и покровительственно улыбнулась, – может быть, вы и правы.
   «Ох, праздник души! Похвалила свою холопку!» – саркастически подумала Татьяна.
   – На всякий случай сегодня вечером спрошу. Если он вдруг решит шифроваться – без проблем, – задумчиво продолжила Холмогорова. – Просто фамилию указывать не будем. Назовем его, скажем... «Мой друг, ныне – известный олигарх». Подойдет такая формулировка?
   – Формулировку я вам обеспечу, – кивнула Татьяна. А про себя подумала: «Тоже мне, шифровщица. Будто людям неизвестно, что у тебя в друзьях именно олигарх Алтуховходит».
   Но Холмогорова уже явно выкинула из головы и свою биографию, и Алтухова. Брови озабоченно сдвинуты, косится на часы:
   – Все, Татьяна. До вечера. Не забудьте перебросить главы на мой компьютер.
   Садовникова послушно выключила диктофон, сдержанно попрощалась с бизнесменшей. Подождала, пока замрет требовательный стук хозяйкиных каблуков, и задумчиво опустилась в глубокое кресло.
   Мало ей злобной Нелли. И насквозь фальшивого Антона Шахова. И востроглазой Фаины. И никчемного хозяйкиного мужа. Теперь на сцену еще и олигарх является, охочий до женских ножек...

Убийца

   Вся моя жизнь – борьба. И каждый вечер, ложась в постель, я не знаю, будет ли у меня утро. Я одинок, пыль, что поднимают прихлебатели, не в счет. Я никому не доверяю. Женщины, даже самые лучшие, даже проверенные годами, все равно предадут. Друзья – позавидуют. Только мама – ангел, но она сейчас от меня так далеко...
   Мир, по Соммерсету Моэму, это театр. А мой мир – это компьютерная игра. Бродилка, в которой под любой кочкой может обнаружиться спасительный ключ. И в то же время из-за любого угла тебе могут выстрелить в спину.
   Сегодня мне доложили: интересующий меня объектвзялся за книгу. Будет автобиография на двести-триста страниц. Зачем? О чем? Или это лишь маска? Изящный, иезуитский способ меня уничтожить? После всего, что было?
   Как я устал из года в год, изо дня в день ждать. Бояться. Вздрагивать от каждого телефонного звонка. И в какой-то момент наступила точка кипения. Я просто перестал бояться. В душе – все больше безразличия. Умру – значит, умру. И все больше злобы. И готовности наконец действовать. Сейчас я уже не сомневаюсь в том, что скоро уничтожу ее. И она даже не догадается, с какой стороны к ней подкрадется смерть. Нужно только выбрать удобный и безопасный момент.

Таня

   Матвей Алтухов, бывшая шпана с кладбища, явно распрощался со своим прошлым. Нынче в нем с первого взгляда чувствовался лоск, который обеспечивается только очень большими деньгами. Нежнейший шелк небрежно повязанного галстука, ручной работы ботинки, на левом запястье – номерные часы, подарок президента России. Сразу понимаешь, что у человека – миллионы. Да и девушка его сопровождала роскошная – не чета типовым, крашенным в одинаковых блондинок хохлушкам. Миниатюрная, стройная, с огромными карими глазами и изящным ротиком, который, на удивление, извергал не традиционные глупости, а вполне конкурентоспособные фразы. Таня даже легкую зависть почувствовала. Потому что длина юбок у них с девушкой оказалась одинаковой, только ножки у новой гостьи были явно стройнее. И лицо свежей. И глаза ярче. И волосы гуще.
   «Конечно, ей лет двадцать, а мне – страшно подумать сколько...» – расстроилась Татьяна. Обычно-то утешала себя тем, что подобные юные особи глупы, аки пробки, но спутница Алтухова в разговоре небрежно упомянула, что закончила high schoolв английском Брайдсхеде. И в России нынче лишь на каникулах, потому что обучается в School of JournalismОксфорда.
   Таня с уважением взглянула на Алтухова: даже представить жутко, в какие деньги ему обходится содержание эдакой фифы. Сам-то – с пузиком, волосы редкие, зубы явно вставные. Но ведет себя, будто абсолютный король. На свою ученую красотку почти не смотрит, все внимание на Холмогоровой сосредоточил. Расцеловал смачно, в обе щеки, дружески похлопал по необъятному бедру, и весь вечер рядом. А остальные – проводите время, как знаете.
   Секретаршу Нелли и шустрого Антона Шахова на прием не позвали.