Валерий Петрович, полковник КГБ-ФСБ, пенсионерствовал уже много лет. Хотя и называл он свою жизнь «стариковской», но отставка, если положить руку на сердце, его совсем не тяготила. Слишком много нервов было отдано службе. Слишком много сил. Как пишут в современных резюме, работал он «под постоянным давлением». На износ, без выходных и праздников. А больше всего выматывали вечные «американские горки». То счет идет на минуты – то мучаешься от томительной неопределенности. То должен выглядеть жестко – а через полчаса играть роль простака-увальня. Просчитывать десятки вариантов развития событий – и одновременно сосредотачиваться на текущей задаче…
Валерия Петровича до сих пор мучил кошмарный сон – без сюжета, на уровне ощущений: будто он стоит один, на безликой площади чужого города. И знает: где-то его ждут, но он не знает, где. Он обязан предпринять что-то срочное, от его решения зависит исход операции – а он никак не может вспомнить, что именно ему нужно сделать…
После таких снов Ходасевич просыпался в холодном поту и долго расхаживал по темной ночной квартире: пил корвалол, курил в окошко, ждал рассвета, смотрел, как просыпаются воробьи… И каждый раз заново осознавал, что он наконец свободен. И каждый раз радовался, а потом засыпал – бездумно, часов до одиннадцати, как позволено спать только пенсионерам…
Правда, свои навыки и умения полковник не забывал. Физическая форма, конечно, оставляла желать, и лишнего веса он набрал изрядно: падчерица утверждала, что килограммов на сто двадцать потянет. Ходасевич с ней не соглашался: говорил, что веса в нем, как в Поддубном: ровно шесть пудов. На самом деле истина пролегала где-то посередине – весил он сто десять кило. Но худеть – как вечно худела Татьяна – Валерий Петрович не пытался и не собирался. Ел вдосталь, физкультурой не занимался. Утешал себя рассуждением: «Разве вес – это главное? Куда важнее, чтобы мозги оставались свежими, всегда «готовыми к бою». Вот мозгу, чтобы не зачах, действительно нужна постоянная тренировка. Поэтому Валерий Петрович, если его просили – а просили частенько, – до сих пор консультировал коллег. Давал советы любимому ученику, Паше Синичкину, – тот основал детективное агентство, следил за подозреваемыми умело, дрался лихо, а вот с «мозговым штурмом» справлялся с трудом. Помогал Валерий Петрович и любимой падчерице – Танюшка постоянно влипала в разные истории. А когда никаких дел не было, тренировался на детективах: читал романы, в основном классиков – Чейза да Стаута, и пытался понять, кто преступник, еще задолго до развязки. А потом, когда изверга настигало возмездие, продумывал, как бы он сам совершил подобное преступление… В общем, милые пенсионерские забавы. Из той же серии, что колдовать над мусахой.
«Интересно, нагрянет сегодня Танюшка или не нагрянет?» – гадал Ходасевич. Падчерица не появлялась уже неделю, он скучал о ней и не сомневался, что Татьяна об этом знает. Танюшка всегда, каким-то шестым чувством, улавливала, что нужна отчиму… Посему падчерица скорее всего объявится. Не сегодня – так завтра, когда мусаха настоится и станет еще вкуснее.
Валерий Петрович почистил чеснок, измельчил его и взялся за мясо: для мусахи его нужно разделывать особенно тщательно, чтоб ни жилки, ни пленочки. Потом залил говядинку бульоном и сполоснул руки: самое время для перекура. Едва щелкнул зажигалкой, как зазвонил телефон. «На ловца и зверь бежит», – улыбнулся Ходасевич, снимая трубку. Но это оказалась не Татьяна.
– Валерий Петрович? – раздался взволнованный мужской голос.
Голос был знакомым.
– Да. – Ходасевич мгновенно включил свою тренированную память, прокрутил в уме сотню имен и вспомнил: – Привет, Денис. Как жизнь?
– Спасибо – узнали, – облегченно ответили в трубке.
– Еще бы я своего спасителя не узнал! – Ходасевич не смог скрыть теплых ноток в голосе. И радушно пригласил: – Я тут мусаху приготовил. Приезжай.
Валерий Петрович не сомневался: Денис откажется. Разве до мусахи ему, серьезному бизнесмену, разве до праздных посиделок с отставным полковником?
Но тот неожиданно ответил:
– Можно?! Я прямо сейчас бы мог…
– Конечно, жду тебя.
Валерий Петрович продиктовал адрес. Потом положил трубку и растерянно обвел взглядом квартирку: прямо скажем, и бедненько, и не очень чистенько… Впрочем, Денис вряд ли едет к нему за тем, чтобы любоваться скромными однокомнатными апартаментами.
* * *
С Денисом Конышевым Валерий Петрович познакомился пару лет назад в дачном поселке Хотьково.
Сам Ходасевич, горожанин до мозга костей, никогда даже не думал о даче. «Райские кущи» ему навязала Татьяна. Падчерица не раз возмущалась, что полковнику не удалось получить участок «от государства», и однажды пафосно заявила:
– Раз государство не додало – я тебе сама компенсирую!
Зарабатывала падчерица хорошо: была одним из лучших столичных спецов по рекламе.
Домик для Ходасевича явился сюрпризом: Таня хоть и не кровная дочь, а «шпионскую операцию» провернула грамотно, в кромешной тайне. Сама выбрала домик, сама купила на имя отчима, сама зарегистрировала сделку, а свидетельство о «собственности» отправила ему по почте: чтобы уж точно не отказался.
Ходасевич получил купчую и пришел в ужас.
– Танюшка, да какой из меня дачник?! – чуть не взвыл он. – Ты что, не знаешь? Я ж без города – никуда…
– Ты только понюхаешь, какой там воздух, и больше в Москву ни ногой, – отрезала падчерица.
– Да не нужен мне никакой воздух! Мне и здесь хорошо! – взмолился Валерий Петрович.
– Нет, нужен. Все старики… то есть, прости, все пенсионеры на дачах живут. А ты чем хуже?
– Ты можешь меня представить… скажем, с коромыслом? – усмехнулся Ходасевич.
– Какое коромысло! – засмеялась Татьяна. – Там все удобства имеются. Свет, вода, газ и канализация, в смысле – септик. А на кухне – и плита, и вытяжка, и даже посудомоечная машина.
– Ну, если так… – пробормотал полковник, потихоньку примиряясь. А что оставалось делать – не отказываться же?
Домик ему понравился. Воздух действительно оказался кристальным, под окном растут яблоньки, и тишина – полная, звенящая… Спалось в деревянном доме изумительно. Курилось на крыльце куда слаще, нежели в душной московской квартире. Только вот удобства хоть и выглядели красиво, а оказались не вполне городскими.
Посудомоечная машина после первой же загрузки жалобно пискнула и от дальнейшей работы отказалась. Вода из симпатичных никелированных кранов капала еле-еле, а газ – то коптил, словно жалкий свечной огарок, то вспыхивал олимпийским факелом… И Ходасевич с почти суеверным ужасом осознал: бороться с вышедшими из повиновения удобствами он не в силах. Ничего он не понимает ни в водоснабжении, ни в газификации… Он даже разбираться не стал, почему удобства «шалят», а просто решил признать свое поражение и позорно дезертировать в город. Именно в этот момент и появился Денис.
Дом Дениса (не чета деревянной дачке Ходасевича: кирпичный, двухэтажный, с огромной, сплошь стеклянной террасой) располагался на соседнем участке – можно перекрикиваться через стильную плетеную изгородь. Денис и крикнул:
– Эй, сосед! У тебя напор есть?
– Нет, – буркнул Ходасевич.
Он пребывал в самом раздраженном расположении духа и совсем не планировал вступать в беседы с каким-то «новым русским».
– А с газом как? – не отставал сосед.
– Тоже плохо.
– Вот байда! – расстроился собеседник. – И у меня еле теплится… Ладно, поеду сейчас разбираться.
Ходасевич с неудовольствием наблюдал, как сосед поместился в лакированный «БМВ» и стартанул так резво, что поднял на узкой грунтовой улочке целую песчаную бурю.
Полковник вернулся в дом, поставил на умирающую конфорку кофейник и целых сорок минут ждал, пока джезва вспенится пузырьками.
Но выпить кофе не успел – в дверь постучали. На пороге, сияя, словно красно солнышко, стоял сосед. Он радостно, как старому знакомому, улыбнулся полковнику и сообщил:
– Ну, урегулировал я проблемку! Построил этих рыл из правления, так что все будет: и газ, и напор.
– Где будет? – хмуро спросил Ходасевич. – У вас?
– И у меня, и у вас, – не смутился сосед. И спросил: – А, значит, теперь вы тут живете?
Валерий Петрович кивнул.
– Ну, тогда давайте знакомиться. Меня Денисом зовут, а вас?
Ходасевич неохотно представился.
– А можно, я ваш дом посмотрю? – неожиданно попросил Денис. И объяснил: – Я почему прошу? Когда строиться надумал, колебался – каменный делать или деревянный. Вот и хочу посмотреть, как оно в деревянном, не прогадал ли?
– Смотрите, – пожал плечами полковник.
Денис шустро пробежался по дому, заглянул в удобства, открывал краны, зачем-то спускал в туалете воду, заглянул в посудомоечную машину, а завершив осмотр, вдруг выпалил:
– Вот что, Валерий Петрович. Обнаружены явные неполадки. Септик ваш на пределе, котлу пора на профилактику, да и трубы, похоже, засорились. Что будем делать?
– А что вы предлагаете? – против воли улыбнулся полковник.
Этот взбалмошный «новый русский» начинал ему нравиться.
– Давайте лучше на «ты», – попросил Денис. И тут же поправился: – В смысле, вы меня называйте на «ты». А я уж буду вас по имени-отчеству величать. А предлагаю я – бескорыстную соседскую помощь по устранению дефектов коммуникаций… – Он фыркнул и добавил с усмешкой: – Хорошо звучит?
– Ты сантехник, что ли? – снова улыбнулся Ходасевич.
В глазах нового знакомца прыгали такие задорные бесенята, что быть серьезным рядом с ним не получалось.
– Нет, я экономист. В смысле, по диплому, – почему-то с сожалением произнес Денис. – Но сантехник у меня имеется: в бытовке дрыхнет. А с ним – газовик и электрик. Вызывал их для себя, а с материалами заминка, вот они и бездельничают. Так что очень все кстати сложилось. Сейчас растолкаю их и к вам пришлю. Все наладят в лучшем виде, не сомневайтесь.
Ходасевич слегка смутился. Сантехник, газовик, электрик… вряд ли они будут работать бесплатно, а денег у него с собой было совсем немного. Но Денис будто бы прочитал его колебания.
– Только вот, Валерий Петрович, какая просьба: начнут вымогать на бутылку – не давать ни под каким видом, договорились?
– Бесплатно, по-моему, только воробьи летают, – заметил полковник.
– Не бесплатно, а по-соседски! – вдруг рассердился Денис. – А гаврикам этим я и без того зарплату плачу. Они у меня в штате.
– В штате? А где ты работаешь? – поинтересовался полковник.
– А я директор инвестиционной компании, – ответил Денис. И пояснил: – Дома строю. Большие, многоэтажные, по такой системе: утром деньги – через год квартира. Компания молодая, но кое-что уже сдали, кое-что – строим.
– Молодцы, – похвалил Ходасевич.
Он не без удивления разглядывал Дениса: тот совсем не походил на директора, тем более инвестиционной компании – совсем юный, на вид не старше тридцати, глаза – беззаботные и носом шмыгает, как пацан… «Надо будет с Татьяной его познакомить», – вдруг подумал полковник.
…Танюшка с Денисом друг другу понравились, но романа между ними не склеилось. «Мы оба – слишком начальники, – пояснила Таня отчиму. – А Денису курочка нужна: чтоб в рот смотрела и говорила: «Да, дорогой, конечно, дорогой, как ты скажешь». Да у него, по-моему, уже и есть такая».
– Женат?
– Не говорит, но, кажется, да.
– Очень жаль, – огорчился отчим. – Парень хороший, мне понравился. Правильный такой…
– …до зубной боли, – перебила Татьяна. – И скучный. Только и знает, что про кирпичи рассказывать. А еще – про бетон и про фугенфюллер.
– Про что?!
– Фугенфюллер. Это штукатурка такая. Но ты не переживай! – заверила падчерица. – С Денисом мы друзьями остались. Зато в тебя он – просто по уши влюблен! А уж особенно, как я сказала ему, где ты работал, он в экстаз пришел!
– Болтушка ты, Татьяна! – рассердился отчим. – Сколько лет тебя учу: никогда не выдавай лишнюю информацию!
– Все продумано, – отрезала она. – Денис нос дерет, что он весь из себя такой генеральный директор. А ты теперь будешь важничать, что ты – разведчик и аналитик, и неизвестно еще, кто из вас круче, понятно?
Отчим от Татьяниной логики только головой покачал.
…Теперь, после лестной аттестации падчерицы, Денис и правда смотрел на него любопытно-восторженными глазами, и Ходасевич только про себя усмехался… Впрочем, соседским отношениям это только способствовало. Денис по-прежнему помогал полковнику то ремонтом, то дельным хозяйственным советом. Полковник же помощь принимал, а сам ничем ответить соседу не мог. Однажды даже разговор завел:
– Денис, я хотел бы вас как-то отблагодарить…
– Ни слова больше! – возмутился сосед. – Я же говорил вам: для меня это все такая мелочь…
– А для меня – нет, – нахмурился Ходасевич.
– Тогда идите ко мне в начальники охраны! – расхохотался Денис. И сам же ответил: – Так не пойдете же! Начохр должен быть дуб дубом, а у вас квалификация куда выше!
И Ходасевичу пришлось сказать:
– Ну, тогда подождем. Вдруг когда-нибудь тебе моя квалификация пригодится?
– Не дай бог! – замахал на него Денис.
– Вот и я говорю: не дай бог, – кивнул Ходасевич. – Давай лучше я тебе заплачу, а?
– Нет уж, Валерий Петрович, – хитро улыбнулся Денис. – Сами груздем назвались! Вот и ждите теперь, когда я с кузовом подъеду…
…Дениса «с кузовом» Ходасевич ждал больше года. За это время сосед обновил на его даче водопроводные трубы, приказал «своим архаровцам» привести в порядок септик и презентовал газовый котел – «я его в одном своем коттеджном поселке списал, специально под вас: очень клевый»!
И вот сейчас наконец приехал. Такой бледный, с запавшими глазами, что Валерий Петрович даже традиции соблюдать не стал. (А по традиции он гостя всегда сначала кормил и только потом спрашивал о деле.)
Но сегодня Ходасевич поинтересовался чуть ни с порога:
– Что-то случилось, Денис? Я могу чем-то помочь?
– Валерий Петрович, у меня убили отца, – бесцветным голосом откликнулся сосед по даче. – И я хотел бы, чтобы вы расследовали это дело.
Глава 3
23 июля, пятница, вечер.
Подмосковье, поселок Теляево.
Наташа
Наташа спустилась в столовую, как и обещала: через полчаса. Все уже ждали ее за накрытым столом.
– А вот и наша Наташенька! – с фальшивой радостью возвестила мачеха.
Наташа ответила Тамаре неприязненным взглядом.
Брат с сестрой особых восторгов не выразили.
– Привет, сестричка! – клюнул в щеку Денис. – Рад тебя видеть!
– Здравствуй, Натусик! – поцеловала в другую щеку Маргарита. – Садись быстрей!
А соплюшка Майя, жена Дениса, – та и вовсе поздоровалась «официально»:
– Добрый вечер, Наталья Борисовна.
Подчеркивает, что ли, дистанцию – что ей всего двадцать два, а Наташе – почти что тридцать?
На этом приветствия и закончились. Тропический загар никто не похвалил. Впрочем, какой уж тут загар, когда люди только что с похорон.
Атмосфера в столовой была мрачноватой, под стать всеобщему настроению: огромная люстра горела только в треть лампочек, и комната тонула в полумраке, портьеры зачем-то задернули, а на стол выставили тусклые, старинного серебра, приборы – они, как помнила Наталья, подавались только в исключительных случаях. Смерть хозяина, видно, таковым случаем являлась.
За столом собралось семеро. Разумеется, присутствовала вся семья: Рита, Денис с Майей и мачеха.
Рита, похоже, нервничала, Денис сидел мрачнее тучи, а у Майечки, вот удивительно, и вовсе глазки на мокром месте. Интересно, а ей-то что переживать из-за смерти свекра? Они едва знакомы были…
Конечно, не обошлось и без верного отцовского ординарца – противного Инкова, коллеги и заместителя. Этот на Наташу даже и не взглянул: они давно друг друга не переваривали, еще с давних, домальдивских времен. Бывает так: вроде и делить людям нечего, и никаких дел между собой не ведут – а неприязнь вспыхивает с первого взгляда… Наташа именовала Инкова «слизнем», он ее – «зазнайкой», и благодаря отцу, который не счел нужным держать язык за зубами, оба о своих прозвищах знали.
Слизень Инков сидел в самом неудобном месте, на углу, и яростно, будто сейчас отнимут, налегал на поминальную пищу.
А еще в столовой имелся неизвестный Наташе толстяк. Он представился Валерием Петровичем и вежливо сообщил, что его привел с собою Денис.
Наташа вопросительно взглянула на брата – интересно, зачем он притащил постороннего на семейную встречу?
– Это мой хороший знакомый, полковник ФСБ. Он выясняет обстоятельства смерти отца, – скомканно пояснил Денис.
Наташа поморщилась: неужели нельзя выяснить обстоятельства попозже, не в день похорон? Впрочем, толстяк вел себя тактично, ел аккуратно, с вопросами не лез, и Наташа решила просто не обращать на него внимания.
Восьмая, домработница Вика, за столом не сидела: суетилась, разносила закуски, подливала напитки да еще и успевала всхлипывать в насквозь промокший платочек.
Во главе стола незримо присутствовал и девятый – отец. Ему тоже поставили прибор. Вика аккуратно выложила в отцовскую тарелку все виды кушаний, наполнила хрустальную рюмку водкой, накрыла ее черным хлебом. Рядом с тарелкой стояла фотография в траурной окантовке – Борис Андреевич на ней выглядел молодым, счастливым, и черная рамочка смотрелась совсем не к месту.
Наташа то и дело посматривала на карточку, и ей никак не верилось, что отца больше нет. Не может он умереть – ведь отец, как ей всегда казалось, вечный… Такие люди не умирают в расцвете сил, они живут как минимум лет до восьмидесяти! Так и хотелось выкрикнуть, чтобы все присутствующие вздрогнули: «Это неправда! Папа жив!»
Но жизнь отвечала ей: «Правда, Наташа, правда…» И на подоконнике немым свидетельством веером лежала пачка полароидных снимков: гроб, венки, разверстая могила, плачущая Майя, грустные Рита с Денисом, бесстрастная Тамара…
Наташа растерянно оглядела сотрапезников, пробормотала:
– Я пыталась Ленчика расспросить, но он почти ничего не знает… Как это все случилось?
– Ой, Наташенька, – запричитала мачеха, – давай не будем, прошу тебя. – По подкрашенным ресницам скатилась тщательно продуманная слезинка. – Мне так тяжело…
– Если тебе тяжело – можешь выйти, – отрезала Наталья. – А я хочу знать, как погиб мой папа.
Мачеха отпора, видно, не ожидала. Слезинка тут же высохла, зрачки сузились. «Точно, она – гадюка. Сейчас бросится – и ужалит».
– Прости, Тамара, – сбавила тон Наташа. – Я тебя понимаю, но и ты меня пойми. Уже третий день в неведении. – Она обернулась к Денису, сказала с укором: – Мы вчера с тобой по телефону говорили – а ты мне даже ничего не объяснил. Про песок какой-то просил… Вот, кстати, держи.
Она вручила брату коробочку, тот смущенно положил ее рядом с тарелкой, пробормотал:
– Я не хотел тебя расстраивать. В смысле, еще больше расстраивать. К тому же до конца ничего не известно…
– Что неизвестно? – повысила голос Наташа. – Ленчик сказал мне, что отцовскую машину взорвали. Это правда?
– Правда, конечно, но…
– А можно без вводных слов? – продолжала кипятиться Наташа.
– Успокойтесь, пожалуйста, – вдруг встрял в разговор незнакомый толстяк (и Денис с нескрываемым облегчением вздохнул). – Я вам все расскажу. Да. Это правда.
Пауза. Полковник явно собирается с мыслями, и Наталья уже приготовилась наброситься и на него. Но тот взмахом руки остановил девушку:
– Факты таковы. Девятнадцатого июля ваш отец возвращался с работы. На своем автомобиле «Лексус». За рулем был сам. На подъездной дороге к поселку Теляево его машина была взорвана. Мощность взрыва – примерно пять килограммов в тротиловом эквиваленте. Тип взрывного устройства – дистанционное управляемое по радиоканалу. Преступление квалифицировано как теракт, исполнители и заказчики пока не установлены. Примите мои соболезнования.
В гостиной повисло молчание. Наташа гнала из головы картинку: окруженная лесом дорога… черный «Лексус», отец за рулем… и вдруг сноп пламени, грохот, и умирающие папины глаза…
– Но кто это мог сделать?! – наконец, тихо спросила она. – Зачем?!! Это… из-за его бизнеса?
И снова ей ответил толстяк – ответил «никак», по-службистски обтекаемо:
– Следствие отрабатывает все версии, в том числе и эту.
Наташа была готова в очередной раз вспыхнуть – и снова полковник упредил ее гнев. Сочувственно взглянул на девушку и произнес:
– Могу сказать пока только одно. В случае с вашим отцом была заминирована не машина, но – дорога. Не самое типичное преступление.
– Может, хотели убить не его? И он попал – случайно?
– И эта версия тоже сейчас отрабатывается, – кивнул полковник.
Мачеха достала черный платочек с черными же кружевами и демонстративно промокала им глаза. Денис беспокойно заерзал на стуле, прокашлялся, поднял рюмку:
– Друзья… господа… я хотел бы напомнить, зачем мы здесь все собрались…
– Успеется, Денис, – перебила Наташа.
Она совсем не боялась показаться невежливой – здесь все свои, переживут, а на чужих, толстяка с Инковым, ей плевать с высоченной колокольни. И подчеркнуто холодно обратилась к Инкову:
– Михаил Вячеславович! А у вас есть идеи – кто это мог сделать?
Инков нападения не ожидал. Поперхнулся, закашлялся, закраснелся… «До чего же жалкая личность!» – подумала Наташа.
– Я… я весь тот день провел в офисе… – невпопад проблеял заместитель отца.
Наташа в этот момент смотрела на Валерия Петровича – и увидела, как сверкнули глаза толстяка.
– Ну что вы! – усмехнулась Наталья. – Я совсем не имела в виду, что дорогу минировали вы… Но отцовский бизнес… Кому как не вам знать его от и до? На вашей фирме что-то случилось? У вас были неприятности? Вы кому-то перешли дорогу? Задолжали?
Инков совсем сник:
– Я уже рассказывал Валерию Петровичу… Нет, ничего такого… Были, конечно, небольшие проблемы, но мы их решали в рабочем порядке… – Он, как и Тамара, опасливо покосился на толстяка.
«Серьезный фрукт этот Валерий Петрович, – оценила Наташа. – Как его все опасаются!»
Лично ей толстяк страшным не казался. Вполне адекватный дядька. Глаза умные… Наташа обратилась к нему:
– А вы, простите, здесь находитесь, как, э-э, официальное лицо?
Толстяк ответил уклончиво:
– Я здесь по просьбе Дениса.
И тут вдруг встряла Ритка. Со звоном опустила на тарелочку вилку:
– Наташ… Может, хватит, а?
Наталья удивленно взглянула на сестру.
– В каком смысле – хватит?
Сестра пожала плечами:
– Ну… Денис вон давно предлагает за отца выпить… Так давайте и выпьем.
– Что, выпить хочется? – вымученно улыбнулась Наталья. – Трубы горят?
Но сестра шутки не приняла – ответила ей всерьез:
– Да, мне хочется выпить. И потом: сейчас уже нотариус придет, – она взглянула на часы, – а мы отца даже толком не помянули. Сначала тебя ждали, а теперь ждем, пока ты в мисс Марпл наиграешься.
Наташа тревожно взглянула на сестру. Та выглядела неважно: бледная, под глазами темные тени, на черной блузке – пятно от сметанного соуса. «Безутешная вдова» Тамара рядом с ней – как мисс Вселенная подле мисс Урюпинск. Лакированное горе рядом с горем настоящим. Или Ритка переживает вовсе не из-за отца?
Что ж, не будем спорить с сестрой. И обижаться на младшенькую – тоже не будем.
Наташа подняла рюмку:
– За тебя, папа. Пусть земля тебе будет пухом.
* * *
Нотариус явился около девяти вечера. Сначала во дворе затормозила машина, потом – и очень нескоро! – за дверью столовой раздалось шарканье…
– Я хочу вас предупредить… – начала Тамара.
Но договорить не успела – на пороге показался нотариус.
Наташа не была знакома с отцовским нотариусом и теперь, увидев его, просто опешила: тот оказался таким стареньким, что удивительно: неужели эта груда костей, обтянутых желтой пергаментной кожей, еще способна на разумные действия?
«Замшелый… словно гриб-дождевик, – растерянно подумала она. – Причем очень старый гриб: обычно-то дождевики прохожие сразу давят, как только они вырастут, а этот будто два сезона в лесу под снегом просидел. Где отец только такого выкопал?»
Похоже, никто из присутствующих не ожидал, что нотариус будет настолько «антикварным»: сестренкины брови выстроились в насмешливый домик, брат переглянулся с женой, толстяк Валерий Петрович с трудом погасил в глазах удивленные искорки, а Инков – совсем невежливо хмыкнул. И только мачеха держалась хладнокровно и вежливо – похоже, она с нотариусом встречалась и раньше.
– Здравствуйте, Иннокентий Ильич. Мы рады, что вы приехали. Проходите, пожалуйста, к столу.
Говорила она подчеркнуто громко – значит, гриб не только замшелый, но еще и глухой.
– Да-да, проходите, – подхватил Денис. И невпопад предложил: – Хотите выпить?
Наташа не удержалась: фыркнула. Нотариус – он оказался не совсем уж глухим – наградил обоих неодобрительным взглядом.
– Иннокентий Ильич не пьет, – укоризненно пропела мачеха. И светски добавила: – Но от чашечки чаю, конечно, не откажется.
– Спасибо, Тамарочка, – прокряхтел гриб.
В глазах Риты промелькнул ужас, а Майечка, бессловесная Денисова женушка, уставилась на нотариуса с таким неприкрытым любопытством, что аж ротик от удивления распахнулся.
– Есть «черный лес». И чизкейк, – продолжала ворковать мачеха. – А чай вы хотите обычный или зеленый?
Она замахала рукой, призывая Вику.
Нотариус, кряхтя, поместился на свободный стул, аккуратно разложил на тощих коленках салфетку. «А ведь у него и зубов-то нет! – отметила Наташа. – Как же он будет чизкейк жевать?!»
Вика уже мчалась с подносиком: фарфоровая чашка, серебряная ложечка, тарелочка под тортик…
Наташа украдкой зевнула: похоже, посиделки затянутся до утра. Такие древние старички чай обычно подолгу пьют… Брат с сестрой с ней, похоже, были согласны: Рита нервно терзала бахрому от скатерти, а Денис наполнил рюмку коньяком и, не ища компании, выпил.
Вика аккуратно – похоже, боялась случайно задеть старичка – вдруг рассыплется? – начала сервировать нотариусу чай. Тот посматривал на девушку благосклонно. «Пожалуй, даже похотливо, – отметила Наташа. – Вот это гриб так гриб!»
Вдруг нотариус проскрипел: