Тон журналиста стал серьезным:
– Что с тобой?
– Тут человека убили, – прошелестела Надя и взрыднула.
– Где «тут»? Какого человека? Откуда ты звонишь?
– Я была на приеме, в «Континентале», меня пригласили за кулисы, на показ моды, а тут убили одну девушку, модель…
– Подожди-подожди.
«Какую-то ересь Надька несет! Она что, по моему рецепту «Моёта и Шандона» перепила?»
– Говори ты толком! Ты – и вдруг на приеме? На каком еще приеме? Какие кулисы? Какая модель?
– Ладно, Димочка, – вздохнула Надя, – некогда тебе объяснять. В общем, если сможешь, приезжай. Ресторан «Континенталь». Тут милиции полно. И секьюрити. Меня допрашивать, наверно, будут.
– Да? Так ты меня не разыгрываешь?
– Ты с ума сошел! – истерически выкрикнула Надя. Дима никогда еще не слышал, чтобы она разговаривала с ним (да и с кем бы то ни было) столь заполошно.
– Вот теперь я все понял, – утешающе проговорил он. – Еду.
Не успел положить трубку, как в голове пронеслось: «Убийство модели в ресторане «Континенталь» – это ж какая тема!» Надо мчаться, и немедля!
Но срочные обязательства перед родной газетой были все-таки важнее, чем судьба Надьки, – и даже важнее, чем будущая сенсация. Скрипнув от досады зубами, Полуянов вернулся к тексту и изящно закруглил его: «…Однако многие в поселке уверены, и не без оснований, что библиотекаршу опять похитили инопланетяне».
Он не стал перечитывать заметку – некогда! – просто перекинул из личного компьютера в общередакционную директорию «набор в номер», а затем вылетел из кабинета. По пути к выходу заскочил к выпускающему:
– Серега, заметка у тебя в папке…
– Ага, я уже начал читать.
– Не в этом дело. Я нарыл сенсацию. Оставь мне сто пятьдесят строк в номере.
– Где я тебе такую дыру найду? Рожу, что ли?
– Скинешь на фиг эту мою лажу про инопланетян.
– Але, гараж! Мы через полтора часа подписываемся! Ты охренел?
– Давай, я тебе прямо сейчас заголовок скажу. И врез. И ты все поймешь. А остальное продиктую по сотовому через час стенографистке дежурной.
– Ну?
– Записывай. Заголовок такой: СМЕРТЬ НА ПОДИУМЕ. А лид [4]: «Вчера в Москве, прямо за кулисами модного показа в ресторане „Континенталь“, была убита – нет, лучше – зверски убита модель. Нет, не так: известная супермодель».
– Что, правда? А на ленте ничего нет.
– У меня свои источники информации.
– Тогда это интересно, – глубокомысленно изрек выпускающий. – Но если через час у меня в компьютере не будет заметки, в номер пойдет твоя ахинея про инопланетян.
– С тебя бутылка! – Дима хлопнул выпускающего по плечу и понесся к выходу: бегом, бегом, бегом!
Но когда в ее жизни случилось убийство реальное, оказалось, что выглядит оно совсем по-другому.
…Лера занималась самым сложным – клеила накладные ресницы, – когда из коридора вдруг донесся ужасный крик. Слов сквозь двери гримерки было не разобрать – слышно только, что орут двое. Мужчина, как положено сильному полу, нападает. А женщина – в ответ, похоже, плачет. И оба голоса девушке показались знакомы.
Она чертыхнулась, отшвырнула коробочку с ресницами, вскочила…
– Лера, через двадцать минут твой выход! – тут же кинулась к ней Валька-гримерша.
Готовность «плюс двадцать» – это плохо. Ей на одни ресницы десять минут надо. И потом еще краситься. Но нельзя ж позволить, чтобы Марат Надьку совсем изничтожил?! Ведь, хоть и новая, а подруга…
– Две секунды, – пообещала Лера гримерше. И выскочила в коридор.
И тут же поняла, что двумя секундами она никак не обойдется. Потому что оказалось: Марат уже не просто вопит. А схватил несчастную Надьку за плечи и трясет ее, будто она солонка с солью на самом донышке. Ну а новая подружка, овца овцой, ясное дело, вырваться даже и не пытается. Только хлюпает носом и блеет жалобно:
– Прекратите! Отпустите меня, пожалуйста… Я ни при чем! Я туда случайно зашла…
Лера от дикой картины даже растерялась – так и застыла на пороге гримерки, за спиной уже дышат остальные девчонки, тоже на Маратов ор подтянулись.
– О-о, ка-кие тут страсти! – выглянула из-за Лериного плеча Ленка, коллега и задавака. – Как Маратик наш возбудился! Ты, ла-апуля, у нас что – геронтофил?..
– Марат, отпусти ее!! – наконец выкрикнула и Лера.
Но реплика прозвучала тихо – нет, увы, у нее привычки на Марата покрикивать.
Впрочем, менеджер ее услышал. Вскинул голову – глаза дикие, волосы встрепаны. Послушно отпустил – нет, даже отшвырнул Надю, так что та еле на ногах удержалась. И тут же бросился к Лере и остальным девушкам. Орет – еще громче, чем на Надюху:
– А ну, все в комнату! Назад, я сказал!
Девушки послушно – повиноваться крику все приучены – отпрянули. Одна Ленка – не зря, видно, говорят, что на нее французский дом моды глаз положил, иначе б не хамила, – фыркнула:
– Да пошел ты! – И выскочила из-за Лериной спины, оказалась лицом к лицу с Маратом.
– А ну, коза, геть отсюда! – попер на нее Марат.
– Отвали, дядя, – надменно (ну, теперь уж просто очевидно, что другого себе менеджера нашла) сказала Ленка.
Тут, раз бунт на корабле все равно начался, и Лере прятаться было негоже – Надьку-то она сюда привела, приходится защищать.
Девушка ловко, хоть и на каблуках, обогнула Ленку с Маратом (менеджер пытался ее перехватить, да ей удалось увернуться) и кинулась к подруге:
– Надя! Наденька, что случилось?
– Там… там… – прошептала Надька. И судорожно затыкала пальцем в сторону туалета.
– Стой, Валерия! – донесся ей в спину рык Марата.
И Надька, против всякой логики, тоже вдруг пропищала:
– Не ходи туда…
Но Лера, конечно, поступила по-своему. До туалета-то всего два шага. Она бросилась к двери, распахнула ее – и застыла на пороге. И тут же поняла: сериалы да фильмы насчет убийств врут. Потому что ни в каком кино она такого не видела – чтоб на лице покойника (а то, что Сонька мертва, с полувзгляда видно) застыла беспечная, умиротворенная улыбка.
…А дальше все завертелось отчаянно и бестолково. Какой тут сбор улик, какое «компетентное» поведение? Подоспел Марат, грубо – сразу видно, на Надьке натренировался – ухватил за шкирман. Поволок обратно в гримерку. Ему на помощь неожиданно, будто и не скандалили только что, пришла Надежда: принялась уговаривать остальных девчонок, так и толпившихся в коридоре:
– Не стойте тут, пожалуйста. Пойдемте в комнату…
– Да че стряслось-то? – потребовала Ленка.
Возвращаться в гримерку она и не думала.
– Я расскажу, – пообещал Марат. – Только в комнату зайди.
В общем, согнали-таки всех обратно – кого уговорами, кого силой, и кое-кто, самый нелюбопытный, даже к зеркалам вернулся – показ-то еще не отменяли, так что краситься по-прежнему было надо.
Марат откинул со лба прядь встрепанных волос и объявил:
– Девушки, случилась больщущая фигня. Даже, типа, несчастье. Короче, Сонька Перепелицына мертва.
«Она лежит в туалете и улыбается», – добавила про себя Лера.
Пауза в ответ получилась, как это школьная литераторша говорит, – воистину мхатовской, у девчонок, даже у задаваки Ленки, только рты пораззявились. Ну а потом, конечно, началось:
– Сонька?! Как? Где?! Что с ней случилось?
– Судя по всему, Соня убита. Ее труп находится в служебном туалете, – официальным тоном сообщил Марат.
– И кто же ее убил? – вдруг вырвалось у Леры.
Впрочем, об опрометчивом вопросе она тут же пожалела. Потому что Марат наградил ее подозрительным взглядом и заявил:
– А вот это, девушки, вам виднее. От вашей гримерки до туалета – полшага.
– Что… что ты имеешь в виду? – задохнулась Лера.
– Ты нас, что ли, подозреваешь? – взвилась и Ленка. – Совсем охренел?! Мы тут – все вместе, друг у дружки на глазах. А вот ты сам-то где был?!
– Все, дамы. Дискуссия закрыта, – буркнул Марат.
Развернулся и двинул прочь из гримерки.
– Нужно милицию, наверно, вызвать… – вдруг встряла прежде молчавшая Надя.
– Не волнуйся, – обернулся к ней Марат. – Будет тебе милиция.
Он вытянул из кармана мобильник, но, прежде чем щелкать кнопками, повелел:
– Пока менты не приедут – отсюда никому ни шагу, всем ясно?
– А что с показом? – вдруг поинтересовалась Ленка.
Вот ледыха – да разве ж тут можно о показе думать?!
Даже кремень Марат – и тот растерялся:
– С показом?..
– Ну да, – пожала плечами Ленка. – Вообще-то нам через семь минут на «язык» выходить.
Марат взглянул на часы:
– Да, правда…
«Совсем, оказывается, наш Марат и не каменный», – удивленно подумала Лера. Впрочем, менеджер взял себя в руки быстро:
– С показом – так: пока отложим. До милиции. А дальше видно будет.
Ленка только плечами пожала: на кислой морде читалось – «чего откладывать-то из-за такой ерунды?».
Но Марат уже не обращал на нее внимания – поковылял прочь из комнаты. На ходу набирал телефонный номер – короткий, всего из двух цифр: «02».
Сыщиков оказалось четверо – все уже деды, явно за тридцать, и далеко не красавцы. И никаких, как в кино часто показывают, мгновенных разоблачений или чудес дедукции не продемонстрировали: велели делать то же самое, что Марат еще раньше сказал, – сидеть тихо и из гримерки не высовываться.
Ленка – совсем девица без тормозов! – снова встряла со своим вопросом, будет ли сегодня показ, и опять ей не ответили. Только повторили, чтобы никто из комнаты не отлучался, – а дальше им все скажут.
– Мы обязательно поговорим с каждой из вас, – пообещали менты.
И выкатились из гримерки – хорошо хоть дверь на ключ не закрыли.
– А я в туалет хочу… – пропищала им в спину худосочная Наташка.
Милицейские даже кочаны голов не повернули, и Наташке вместо них ответила Ленка:
– Так сходи, туалет рядом! Только Соньку отодвинь – и писай себе.
– Слушать противно… – пробормотала Лера.
Резко встала и отошла от сбившихся в кучку девчонок в сторону, к своему зеркалу. Вслед за ней потянулась верная Надя, осторожно тронула ее за руку:
– Лерочка…
– Что? – выдохнула та.
– Я хотела сказать тебе… – неуверенно произнесла Надя.
Но сказать ничего не успела. На пороге гримерки появился один из милицейских, рядом с ним маячил Марат.
– Вот они, – расслышали девушки.
Милиционер тут же подошел к ним:
– Валерия Летягина, вы пойдете со мной.
– Куда?! – в ужасе пискнула Лера – неужели они ее опять в тот туалет поведут?! – К ней?!
– В кабинет администратора, – успокоил сыщик. – Нам нужно с вами поговорить.
– Она скоро вернется? – потребовала верная Надя – и тут же нарвалась на пронизывающий взгляд и колкий вопрос милицейского:
– Это вы нашли тело?
– Д-да… – промямлила Надя.
– Вы нам тоже нужны. Пойдемте, – приказал сыщик.
И увел обеих – Леру проводил в кабинет администратора, а Надю – в соседнюю комнату с табличкой «служебное помещение».
Но, как ни кипятился менеджер, а присутствовать ему не позволили. Леру изгнание Марата совсем не огорчило. И так придется отвечать на вопросы милицейских с оглядкой– это она еще с раннего детства запомнила, когда папаня разглагольствовал: «Болтаешь с ментами – всегда фильтруй базар». Поэтому хорошо, что хотя бы на менеджера ей оглядыватьсяне придется.
Впрочем, фильтровать особо ничего и не пришлось – никаких «скользких» вопросов менты не задавали. Спросили про Надьку, откуда она на показе взялась, – Лера все, как есть, и рассказала. Спросили, когда в последний раз Соньку видела и что делала весь сегодняшний вечер – она ответила. И менты, как узнали, что из гримерки она вообще не отлучалась и свидетелей тому несть числа, так сразу скисли. Рожи, правда, строили суровые и обещали, что обязательно еще вызовут – но сказали, что можно ехать домой, а показ, конечно, отменяется.
– Можно, я останусь? – попросила Лера.
– Зачем? – тут же насторожился один из сыщиков.
– Надю хочу дождаться, – пожала плечами Лера. – Она ведь моя подруга.
– Хороша подруга – второй раз в жизни видитесь, – буркнул сыщик. Впрочем, остаться разрешил. Велел только под ногами не путаться и в зал, где прием идет, не ходить – чтобы слухи не распускались.
– А что, народ не знает, что ли?.. – опешила Лера.
– А зачем им знать? – удивился мент. – Чего людей-то зря волновать?
– А показ тогда как? – не поняла Лера.
– Дался вам этот показ… – буркнул мент. И пояснил: – Мы только что его отменили. По техническимпричинам. Все, Летягина, идите.
…В гримерку, где по-прежнему шушукались коллеги по подиуму, Лера не пошла: ну их, этих девчонок, охота была слушать, как они причитают. Явно же: ничего нового не разведаешь, один писк. Нужно по-тихому Надьку дождаться – и прочь отсюда. Переодеться только придется, прежде чем сматываться: платье-то, во-первых, вечернее, с открытой спиной, а во-вторых, не ее, а «показное».
Лера, осторожно ступая, подгребла к двери «служебного помещения» – куда Надьку увели. Приложила ухо – слов не слышно, но женский голосок, явно Надюхин, пробивается. Значит, подружку еще терзают. Схорониться бы где – чтобы и вход в служебное помещение видеть, и милицейским глаза не мозолить… Она быстро оглядела коридор – и тут же нашла убежище: узкая, в четвертушку обычного объема, дверца – а за ней типа кладовки, две швабры стоят и ведро пустое.
Лера проскользнула в комнатуху, перевернула ведро – это будет стул, а на платье вечернее – плевать, оно все равно не ее, а спонсорское. И прикрыла за собой дверь – оставила только щелку под один глаз, чтобы коридор видеть.
Ф-фу, никогда бы не подумала, что ей будет так хорошо – в крошечной, двухметровой комнатке. Пусть тут душно, пусть грязно – зато наконец-то она одна! И никаких ментов, и никакого Марата, и никакой мертвой Соньки с ее ужасной улыбкой…
Лера устало, будто возраст уже пенсионный, опустилась на ведро, откинулась на стену, полуприкрыла глаза… Ну, блин! Вот сегодня денек!
И в голову тут же полезли всякие странные мысли. Что удивительно, не про убийство – вдруг неожиданно школа вспомнилась. Сегодняшний урок по физике. Учителю, Мих-Ванычу, видно, было лень про всяких Бойлей-Мариоттов разглагольствовать – в философию ударился. Встал у доски в позе оратора и ну вещать: «Цифры и формулы, ребята, – это такая мелочь. Знаете, кто больше всего формул помнит? Клиенты психбольниц. А для жизни совсем другое важно. Знаете – что?»
Лера, чтоб поддержать беседу, выкрикнула:
– Деньги! Для жизни – деньги важней всего!
Однокласснички заржали, а учитель пожал плечами:
– Ну, а чтобы много денег заработать, – что нужно?
– Мужа богатого, – немедленно встряла толстая Нинка. (Как с такой фигурой можно вообще на мужа надеяться – тем более на богатого?!)
– Не в ту вы, девочки, плоскость пошли, – поморщился физик. – Чтоб в жизни преуспеть, нужно в первую очередь уметь анализировать. Сопоставлять факты и делать из них правильные выводы. Тогда и карьера у вас состоится, и деньги будут. Понятно я объясняю, Лерочка?
Лера тогда буркнула, что понятно, хотя поняла мало. Но сейчас, после убийства, решила, и правда надо все проанализировать. Хвала, как говорится, школе. Добросовестно сопоставила факты – и легко сделала целых два вывода.
Оба они оказались совершенно неутешительными.
Во-первых, поняла, что она сама – жестокосердная (это ее мамочка такому словечку научила). Потому что Сонькина смерть ее всего лишь ошеломила. Шокировала. Озадачила… Но чтобы, как полагается, реветь и волосы на себе рвать – на тему, что, мол, как мне жаль… какая утрата… Ни малейшего желания не возникло. Более того, даже злорадная мыслишка мелькнула: «Доигралась ты, Сонька. Донаглелась. А ведь я тебя предупреждала…»
Хотя, конечно, когда подруга улыбается холодной, мертвой улыбкой – это по-настоящему страшно.
Ну а второй Лерин вывод касался Нади. «До чего ж глупо-то получилось! – думала Лера. – Я ее на показ позвала для чего? Повыделываться, если уж честно. Показать, в каком мы классном мире живем – икра, шампанское, вечерние платья. А вышло что? Вместо праздника – Надька нашла Сонькин труп. А потом еще и Марат на нее наорал. Теперь еще хуже, менты ее мучают – вон, куда уже дольше, чем меня…»
…По коридору застучали чьи-то шаги. Лера тут же расширила свою дверь-щелочку, выглянула – и увидела: шествует незнакомый, явно не из их модельного мира, парень. По виду – типичный оперативник. В смысле, такой точно, как их в сериалах показывают: молодой, в джинсах, с суровым лицом и колким взглядом. Только ведет себя странно – будто боится кого-то. Настороженный, то и дело оглядывается. Лера дверью случайно скрипнула – так он тут же вскинулся, замер, глаза заметались. Нет, пожалуй, товарищ – совсем не мент. Но кто тогда? И что здесь делает?
Лера начала лихорадочно соображать, как поступить – может, нужно выбежать из убежища и мчаться к настоящиммилиционерам, рассказывать о подозрительном типе?.. Но дверь в «служебное помещение» вдруг отворилась и оттуда не вышла – вывалилась Надька. И тут же угодила в объятия к непонятному красавчику: тот подхватил ее бережно, будто какое сокровище. А Надька, нет бы вырываться, – сомлела, обхватила его и чуть ли не на плече рыдать настроилась… Вот это дела!
Лера пулей выскочила из своей конурки и со всех ног, насколько высокие каблуки позволяли, бросилась к странной парочке. Надька подняла на цокот шпилек понурую головушку – и, вместо того чтобы радоваться, что подруга ее дождалась, вдруг скривилась. Впрочем, быстро взяла себя в руки, недовольную гримасу погасила и что-то шепнула своему спутнику. Тот немедленно воззрился на Леру – ох, красив, до чего же красив!!! Ну, надо ковать, пока пялится.
– Наденька! – воскликнула Лера. – К тебе что – уже конвой вызвали?!
– Почти, – буркнула Надюха.
– Завидую, – ухмыльнулась Летягина. – Конвоир у тебя хорошенький. Познакомишь?
Надя, явно без большой охоты, представила:
– Лера Летягина. Дима Полуянов.
– О, да вы накоротке! Быстро! – восхитилась Лера.
– Дима Полуянов – мой друг. Друг детства, – слабо улыбнулась библиотекарша. – И он не конвоир, а журналист. Корреспондент газеты «Молодежные вести».
– Вот как? Журналист? А я вас за мента приняла… – ответила Лера. И тут же ввернула комплимент: – За симпатичного мента. Типа, из «Улиц разбитых фонарей».
Комплимент попал точно в десяточку – журналист просиял и тут же потянулся целовать Лерину ручку. Галантно проворковал:
– Рад познакомиться, Лера… – И очень к месту ввернул: – А я вас узнал. Ведь это вы – рекламное лицо парфюмерного концерна «Юлиана»?
Тут уж настала Лерина очередь просиять – здорово все-таки, когда тебя узнают, тем более – молодые, симпатичные журналисты.
– Да, это я, – ослепительно улыбнулась она. И тут же попыталась залудить ответный комплимент: – А вы тот самый журналист Полуянов, который вместе с президентом на все визиты летает?
(Сроду она никого из президентских журналистов не знала – но вдруг удастся угадать?)
Но угадать не получилось – Дима лишь усмехнулся:
– Избави бог, Лерочка! Летать с президентом – это же так скучно! Нет, я пишу совсем на другие темы… – Он загадочно улыбнулся.
Но рассказать о своих темах не успел – в разговор встряла Надя. Едко – куда только уже привычный слабенький голосок подевался? – поинтересовалась:
– Мы так и будем тут стоять? Мне вообще-то разрешили домой идти.
– Нет, – мгновенно отреагировал Дима. – Стоять здесь мы не будем. Но и по домам – не пойдем. Знаете что? Здесь кафе есть, буквально напротив «Континенталя». Пойдемте, выпьем по рюмке чая? За знакомство, за чарующий вечер?
«Ничего нет чарующего. И вообще нехорошо как-то – после убийства чай пить, будто ни в чем не бывало, – подумала Лера. – Но, с другой стороны… этот Полуянов – такая лапочка…»
В общем, лучше она промолчит – пусть Надя с Димой сами решают. Надька и решила – отрезала:
– Не хочу.
– Почему? – изумился Дима.
– Потому что не вдохновляют меня… чаи после убийства, – пожала плечами библиотекарша. – Так что я уж лучше домой.
– А мне помочь, Надюха? – вкрадчиво спросил журналист.
– А чем я тебе могу помочь? – фыркнула Надя.
– Рассказать, что здесь было. – Дима взглянул на часы и объяснил: – Мне через пятнадцать минут заметку в номер сдавать. Чтоб в завтрашней газете вышло.
– Ах вот как! – воскликнула Надя, и лицо ее тут же стало обиженным-преобиженным. – Ты, значит, сюда по работе приехал!
– Нет. Я приехал тебя спасать, – тут же возразил журналист. – Сразу, как ты позвонила, сорвался. Но почему бы нам не совместить полезное с приятным? Я тебя, как истинный спаситель, буду кофеем отпаивать – а ты мне по-дружески, у камелька, все расскажешь?
– Вон, пусть Лера тебе рассказывает, – отмахнулась Надя.
– Нет, – решительно отказался журналист. – Если уж говорить – так всем вместе. Я у вас обеих интервью возьму. Так как – идем?
Лера задумалась. Поболтать с симпатягой – это одно. А давать интервью, даже и о Соньке, – совсем другое. Марат-то как наставлял: все контакты с прессой – только через него: «А то ты, коза, такое ляпнешь, что потом хрен отмоешься!»
Но интервью, которые проходили в присутствии Марата, оказывались сущим адом. На любой Лерин ответ ее менеджер то хмыкал, то кривился, а то и еще хуже – встревал в разговор и требовал от журналиста «этот ее бред не записывать». Так что, если Марат будет присутствовать, с красавчиком из «Молодежных вестей» лучше и вовсе не разговаривать, а то она выставит себя полной дурой… И так она рискует – болтает с журналистом в коридоре, где менеджер может выскочить и нависнуть в любое время.
И Лера сказала так:
– Знаете что? Про Соньку рассказать я, конечно, могу – но только… как это будет… анонимно, вот.
– Вы чего-то боитесь? – тут же навострился журналист.
– Да ничего я не боюсь, – фыркнула Лера. – Просто менеджер у меня сволочь. За каждым шагом секет.
– Сечет, – поправила ее Надя.
Дима взглянул на нее удивленно, а Лера расхохоталась (интересно, прилично ли хохотать, если только что подругу убили?):
– Ага, Надька, все с тобой ясно. Боишься, что друга детства отобью?
Надя, конечно же, немедленно покраснела и зыркнула очень обиженно. «Да врешь ты насчет друга детства! – подумала Лера. – Влюблена ты в него, вот что!»
Но озвучивать свои мысли не стала – зачем библиотекаршу зря травмировать? И так ясно, что у Надюши перед ней, Лерой, даже миллионной доли шанса нет.
Дима – молодец, не теряется! – юлой ввернулся между обеих девушек, обхватил каждую за плечи и потащил к выходу:
– Все, девчонки, тогда уходим. Немедленно.
– Немедленно не получится. Мне надо переодеться, – возразила Лера.
– Зачем? – изумился Полуянов.
– Ну, у меня ж платье вечернее. (О том, что к тому же не ее собственное, говорить не стала.)
– Что с тобой?
– Тут человека убили, – прошелестела Надя и взрыднула.
– Где «тут»? Какого человека? Откуда ты звонишь?
– Я была на приеме, в «Континентале», меня пригласили за кулисы, на показ моды, а тут убили одну девушку, модель…
– Подожди-подожди.
«Какую-то ересь Надька несет! Она что, по моему рецепту «Моёта и Шандона» перепила?»
– Говори ты толком! Ты – и вдруг на приеме? На каком еще приеме? Какие кулисы? Какая модель?
– Ладно, Димочка, – вздохнула Надя, – некогда тебе объяснять. В общем, если сможешь, приезжай. Ресторан «Континенталь». Тут милиции полно. И секьюрити. Меня допрашивать, наверно, будут.
– Да? Так ты меня не разыгрываешь?
– Ты с ума сошел! – истерически выкрикнула Надя. Дима никогда еще не слышал, чтобы она разговаривала с ним (да и с кем бы то ни было) столь заполошно.
– Вот теперь я все понял, – утешающе проговорил он. – Еду.
Не успел положить трубку, как в голове пронеслось: «Убийство модели в ресторане «Континенталь» – это ж какая тема!» Надо мчаться, и немедля!
Но срочные обязательства перед родной газетой были все-таки важнее, чем судьба Надьки, – и даже важнее, чем будущая сенсация. Скрипнув от досады зубами, Полуянов вернулся к тексту и изящно закруглил его: «…Однако многие в поселке уверены, и не без оснований, что библиотекаршу опять похитили инопланетяне».
Он не стал перечитывать заметку – некогда! – просто перекинул из личного компьютера в общередакционную директорию «набор в номер», а затем вылетел из кабинета. По пути к выходу заскочил к выпускающему:
– Серега, заметка у тебя в папке…
– Ага, я уже начал читать.
– Не в этом дело. Я нарыл сенсацию. Оставь мне сто пятьдесят строк в номере.
– Где я тебе такую дыру найду? Рожу, что ли?
– Скинешь на фиг эту мою лажу про инопланетян.
– Але, гараж! Мы через полтора часа подписываемся! Ты охренел?
– Давай, я тебе прямо сейчас заголовок скажу. И врез. И ты все поймешь. А остальное продиктую по сотовому через час стенографистке дежурной.
– Ну?
– Записывай. Заголовок такой: СМЕРТЬ НА ПОДИУМЕ. А лид [4]: «Вчера в Москве, прямо за кулисами модного показа в ресторане „Континенталь“, была убита – нет, лучше – зверски убита модель. Нет, не так: известная супермодель».
– Что, правда? А на ленте ничего нет.
– У меня свои источники информации.
– Тогда это интересно, – глубокомысленно изрек выпускающий. – Но если через час у меня в компьютере не будет заметки, в номер пойдет твоя ахинея про инопланетян.
– С тебя бутылка! – Дима хлопнул выпускающего по плечу и понесся к выходу: бегом, бегом, бегом!
Лера Летягина
Когда все вечера сидишь перед теликом, убийства тебе не в диковинку. Мертвых тел, по крайней мере, на экране, Лера перевидала во множестве, так что была уверена – столкнись она с трупаком в реальной жизни, нимало не растеряется. Эка невидаль: покойник! Тут главное – вести себя сдержанно и, как это слово-то будет, – во, компетентно. Пока прочие нервные граждане станут рыдать и хвататься за голову, нужно приметить и людей подозрительных, и обстоятельства настораживающие, а то и улики какие самолично установить. А потом, когда приедут очаровательные опера в кожанках (в кино милиционеры всегда выглядели шикарно, а в жизни Лера с ними пока не сталкивалась), – разговор между ними пойдет, считай, на равных. Красавцы сыщики внимательно выслушают ее подробный рассказ, зададут вежливые уточняющие вопросы – и горячо поблагодарят за помощь следствию.Но когда в ее жизни случилось убийство реальное, оказалось, что выглядит оно совсем по-другому.
…Лера занималась самым сложным – клеила накладные ресницы, – когда из коридора вдруг донесся ужасный крик. Слов сквозь двери гримерки было не разобрать – слышно только, что орут двое. Мужчина, как положено сильному полу, нападает. А женщина – в ответ, похоже, плачет. И оба голоса девушке показались знакомы.
Она чертыхнулась, отшвырнула коробочку с ресницами, вскочила…
– Лера, через двадцать минут твой выход! – тут же кинулась к ней Валька-гримерша.
Готовность «плюс двадцать» – это плохо. Ей на одни ресницы десять минут надо. И потом еще краситься. Но нельзя ж позволить, чтобы Марат Надьку совсем изничтожил?! Ведь, хоть и новая, а подруга…
– Две секунды, – пообещала Лера гримерше. И выскочила в коридор.
И тут же поняла, что двумя секундами она никак не обойдется. Потому что оказалось: Марат уже не просто вопит. А схватил несчастную Надьку за плечи и трясет ее, будто она солонка с солью на самом донышке. Ну а новая подружка, овца овцой, ясное дело, вырваться даже и не пытается. Только хлюпает носом и блеет жалобно:
– Прекратите! Отпустите меня, пожалуйста… Я ни при чем! Я туда случайно зашла…
Лера от дикой картины даже растерялась – так и застыла на пороге гримерки, за спиной уже дышат остальные девчонки, тоже на Маратов ор подтянулись.
– О-о, ка-кие тут страсти! – выглянула из-за Лериного плеча Ленка, коллега и задавака. – Как Маратик наш возбудился! Ты, ла-апуля, у нас что – геронтофил?..
– Марат, отпусти ее!! – наконец выкрикнула и Лера.
Но реплика прозвучала тихо – нет, увы, у нее привычки на Марата покрикивать.
Впрочем, менеджер ее услышал. Вскинул голову – глаза дикие, волосы встрепаны. Послушно отпустил – нет, даже отшвырнул Надю, так что та еле на ногах удержалась. И тут же бросился к Лере и остальным девушкам. Орет – еще громче, чем на Надюху:
– А ну, все в комнату! Назад, я сказал!
Девушки послушно – повиноваться крику все приучены – отпрянули. Одна Ленка – не зря, видно, говорят, что на нее французский дом моды глаз положил, иначе б не хамила, – фыркнула:
– Да пошел ты! – И выскочила из-за Лериной спины, оказалась лицом к лицу с Маратом.
– А ну, коза, геть отсюда! – попер на нее Марат.
– Отвали, дядя, – надменно (ну, теперь уж просто очевидно, что другого себе менеджера нашла) сказала Ленка.
Тут, раз бунт на корабле все равно начался, и Лере прятаться было негоже – Надьку-то она сюда привела, приходится защищать.
Девушка ловко, хоть и на каблуках, обогнула Ленку с Маратом (менеджер пытался ее перехватить, да ей удалось увернуться) и кинулась к подруге:
– Надя! Наденька, что случилось?
– Там… там… – прошептала Надька. И судорожно затыкала пальцем в сторону туалета.
– Стой, Валерия! – донесся ей в спину рык Марата.
И Надька, против всякой логики, тоже вдруг пропищала:
– Не ходи туда…
Но Лера, конечно, поступила по-своему. До туалета-то всего два шага. Она бросилась к двери, распахнула ее – и застыла на пороге. И тут же поняла: сериалы да фильмы насчет убийств врут. Потому что ни в каком кино она такого не видела – чтоб на лице покойника (а то, что Сонька мертва, с полувзгляда видно) застыла беспечная, умиротворенная улыбка.
…А дальше все завертелось отчаянно и бестолково. Какой тут сбор улик, какое «компетентное» поведение? Подоспел Марат, грубо – сразу видно, на Надьке натренировался – ухватил за шкирман. Поволок обратно в гримерку. Ему на помощь неожиданно, будто и не скандалили только что, пришла Надежда: принялась уговаривать остальных девчонок, так и толпившихся в коридоре:
– Не стойте тут, пожалуйста. Пойдемте в комнату…
– Да че стряслось-то? – потребовала Ленка.
Возвращаться в гримерку она и не думала.
– Я расскажу, – пообещал Марат. – Только в комнату зайди.
В общем, согнали-таки всех обратно – кого уговорами, кого силой, и кое-кто, самый нелюбопытный, даже к зеркалам вернулся – показ-то еще не отменяли, так что краситься по-прежнему было надо.
Марат откинул со лба прядь встрепанных волос и объявил:
– Девушки, случилась больщущая фигня. Даже, типа, несчастье. Короче, Сонька Перепелицына мертва.
«Она лежит в туалете и улыбается», – добавила про себя Лера.
Пауза в ответ получилась, как это школьная литераторша говорит, – воистину мхатовской, у девчонок, даже у задаваки Ленки, только рты пораззявились. Ну а потом, конечно, началось:
– Сонька?! Как? Где?! Что с ней случилось?
– Судя по всему, Соня убита. Ее труп находится в служебном туалете, – официальным тоном сообщил Марат.
– И кто же ее убил? – вдруг вырвалось у Леры.
Впрочем, об опрометчивом вопросе она тут же пожалела. Потому что Марат наградил ее подозрительным взглядом и заявил:
– А вот это, девушки, вам виднее. От вашей гримерки до туалета – полшага.
– Что… что ты имеешь в виду? – задохнулась Лера.
– Ты нас, что ли, подозреваешь? – взвилась и Ленка. – Совсем охренел?! Мы тут – все вместе, друг у дружки на глазах. А вот ты сам-то где был?!
– Все, дамы. Дискуссия закрыта, – буркнул Марат.
Развернулся и двинул прочь из гримерки.
– Нужно милицию, наверно, вызвать… – вдруг встряла прежде молчавшая Надя.
– Не волнуйся, – обернулся к ней Марат. – Будет тебе милиция.
Он вытянул из кармана мобильник, но, прежде чем щелкать кнопками, повелел:
– Пока менты не приедут – отсюда никому ни шагу, всем ясно?
– А что с показом? – вдруг поинтересовалась Ленка.
Вот ледыха – да разве ж тут можно о показе думать?!
Даже кремень Марат – и тот растерялся:
– С показом?..
– Ну да, – пожала плечами Ленка. – Вообще-то нам через семь минут на «язык» выходить.
Марат взглянул на часы:
– Да, правда…
«Совсем, оказывается, наш Марат и не каменный», – удивленно подумала Лера. Впрочем, менеджер взял себя в руки быстро:
– С показом – так: пока отложим. До милиции. А дальше видно будет.
Ленка только плечами пожала: на кислой морде читалось – «чего откладывать-то из-за такой ерунды?».
Но Марат уже не обращал на нее внимания – поковылял прочь из комнаты. На ходу набирал телефонный номер – короткий, всего из двух цифр: «02».
* * *
…Менты заполонили их гримерку в «Континентале» очень быстро – Лера с девчонками только и успели: выслушать жуткий Надин рассказ да еще раз поахать. (Надька, пока девочки ужасались, попросила у Леры мобильник, отошла в сторонку и кому-то позвонила.)Сыщиков оказалось четверо – все уже деды, явно за тридцать, и далеко не красавцы. И никаких, как в кино часто показывают, мгновенных разоблачений или чудес дедукции не продемонстрировали: велели делать то же самое, что Марат еще раньше сказал, – сидеть тихо и из гримерки не высовываться.
Ленка – совсем девица без тормозов! – снова встряла со своим вопросом, будет ли сегодня показ, и опять ей не ответили. Только повторили, чтобы никто из комнаты не отлучался, – а дальше им все скажут.
– Мы обязательно поговорим с каждой из вас, – пообещали менты.
И выкатились из гримерки – хорошо хоть дверь на ключ не закрыли.
– А я в туалет хочу… – пропищала им в спину худосочная Наташка.
Милицейские даже кочаны голов не повернули, и Наташке вместо них ответила Ленка:
– Так сходи, туалет рядом! Только Соньку отодвинь – и писай себе.
– Слушать противно… – пробормотала Лера.
Резко встала и отошла от сбившихся в кучку девчонок в сторону, к своему зеркалу. Вслед за ней потянулась верная Надя, осторожно тронула ее за руку:
– Лерочка…
– Что? – выдохнула та.
– Я хотела сказать тебе… – неуверенно произнесла Надя.
Но сказать ничего не успела. На пороге гримерки появился один из милицейских, рядом с ним маячил Марат.
– Вот они, – расслышали девушки.
Милиционер тут же подошел к ним:
– Валерия Летягина, вы пойдете со мной.
– Куда?! – в ужасе пискнула Лера – неужели они ее опять в тот туалет поведут?! – К ней?!
– В кабинет администратора, – успокоил сыщик. – Нам нужно с вами поговорить.
– Она скоро вернется? – потребовала верная Надя – и тут же нарвалась на пронизывающий взгляд и колкий вопрос милицейского:
– Это вы нашли тело?
– Д-да… – промямлила Надя.
– Вы нам тоже нужны. Пойдемте, – приказал сыщик.
И увел обеих – Леру проводил в кабинет администратора, а Надю – в соседнюю комнату с табличкой «служебное помещение».
* * *
В допросе на самом деле ничего особо страшного не оказалось. Ну, кабинет администратора. Ну, двое милиционеров – один почему-то в форме, а второй – в мятом гражданском костюмчике. Марат, правда, тоже пытался приладиться – все кричал, что она несовершеннолетняя и потому он, ее менеджер, обязательно должен присутствовать при разговоре.Но, как ни кипятился менеджер, а присутствовать ему не позволили. Леру изгнание Марата совсем не огорчило. И так придется отвечать на вопросы милицейских с оглядкой– это она еще с раннего детства запомнила, когда папаня разглагольствовал: «Болтаешь с ментами – всегда фильтруй базар». Поэтому хорошо, что хотя бы на менеджера ей оглядыватьсяне придется.
Впрочем, фильтровать особо ничего и не пришлось – никаких «скользких» вопросов менты не задавали. Спросили про Надьку, откуда она на показе взялась, – Лера все, как есть, и рассказала. Спросили, когда в последний раз Соньку видела и что делала весь сегодняшний вечер – она ответила. И менты, как узнали, что из гримерки она вообще не отлучалась и свидетелей тому несть числа, так сразу скисли. Рожи, правда, строили суровые и обещали, что обязательно еще вызовут – но сказали, что можно ехать домой, а показ, конечно, отменяется.
– Можно, я останусь? – попросила Лера.
– Зачем? – тут же насторожился один из сыщиков.
– Надю хочу дождаться, – пожала плечами Лера. – Она ведь моя подруга.
– Хороша подруга – второй раз в жизни видитесь, – буркнул сыщик. Впрочем, остаться разрешил. Велел только под ногами не путаться и в зал, где прием идет, не ходить – чтобы слухи не распускались.
– А что, народ не знает, что ли?.. – опешила Лера.
– А зачем им знать? – удивился мент. – Чего людей-то зря волновать?
– А показ тогда как? – не поняла Лера.
– Дался вам этот показ… – буркнул мент. И пояснил: – Мы только что его отменили. По техническимпричинам. Все, Летягина, идите.
…В гримерку, где по-прежнему шушукались коллеги по подиуму, Лера не пошла: ну их, этих девчонок, охота была слушать, как они причитают. Явно же: ничего нового не разведаешь, один писк. Нужно по-тихому Надьку дождаться – и прочь отсюда. Переодеться только придется, прежде чем сматываться: платье-то, во-первых, вечернее, с открытой спиной, а во-вторых, не ее, а «показное».
Лера, осторожно ступая, подгребла к двери «служебного помещения» – куда Надьку увели. Приложила ухо – слов не слышно, но женский голосок, явно Надюхин, пробивается. Значит, подружку еще терзают. Схорониться бы где – чтобы и вход в служебное помещение видеть, и милицейским глаза не мозолить… Она быстро оглядела коридор – и тут же нашла убежище: узкая, в четвертушку обычного объема, дверца – а за ней типа кладовки, две швабры стоят и ведро пустое.
Лера проскользнула в комнатуху, перевернула ведро – это будет стул, а на платье вечернее – плевать, оно все равно не ее, а спонсорское. И прикрыла за собой дверь – оставила только щелку под один глаз, чтобы коридор видеть.
Ф-фу, никогда бы не подумала, что ей будет так хорошо – в крошечной, двухметровой комнатке. Пусть тут душно, пусть грязно – зато наконец-то она одна! И никаких ментов, и никакого Марата, и никакой мертвой Соньки с ее ужасной улыбкой…
Лера устало, будто возраст уже пенсионный, опустилась на ведро, откинулась на стену, полуприкрыла глаза… Ну, блин! Вот сегодня денек!
И в голову тут же полезли всякие странные мысли. Что удивительно, не про убийство – вдруг неожиданно школа вспомнилась. Сегодняшний урок по физике. Учителю, Мих-Ванычу, видно, было лень про всяких Бойлей-Мариоттов разглагольствовать – в философию ударился. Встал у доски в позе оратора и ну вещать: «Цифры и формулы, ребята, – это такая мелочь. Знаете, кто больше всего формул помнит? Клиенты психбольниц. А для жизни совсем другое важно. Знаете – что?»
Лера, чтоб поддержать беседу, выкрикнула:
– Деньги! Для жизни – деньги важней всего!
Однокласснички заржали, а учитель пожал плечами:
– Ну, а чтобы много денег заработать, – что нужно?
– Мужа богатого, – немедленно встряла толстая Нинка. (Как с такой фигурой можно вообще на мужа надеяться – тем более на богатого?!)
– Не в ту вы, девочки, плоскость пошли, – поморщился физик. – Чтоб в жизни преуспеть, нужно в первую очередь уметь анализировать. Сопоставлять факты и делать из них правильные выводы. Тогда и карьера у вас состоится, и деньги будут. Понятно я объясняю, Лерочка?
Лера тогда буркнула, что понятно, хотя поняла мало. Но сейчас, после убийства, решила, и правда надо все проанализировать. Хвала, как говорится, школе. Добросовестно сопоставила факты – и легко сделала целых два вывода.
Оба они оказались совершенно неутешительными.
Во-первых, поняла, что она сама – жестокосердная (это ее мамочка такому словечку научила). Потому что Сонькина смерть ее всего лишь ошеломила. Шокировала. Озадачила… Но чтобы, как полагается, реветь и волосы на себе рвать – на тему, что, мол, как мне жаль… какая утрата… Ни малейшего желания не возникло. Более того, даже злорадная мыслишка мелькнула: «Доигралась ты, Сонька. Донаглелась. А ведь я тебя предупреждала…»
Хотя, конечно, когда подруга улыбается холодной, мертвой улыбкой – это по-настоящему страшно.
Ну а второй Лерин вывод касался Нади. «До чего ж глупо-то получилось! – думала Лера. – Я ее на показ позвала для чего? Повыделываться, если уж честно. Показать, в каком мы классном мире живем – икра, шампанское, вечерние платья. А вышло что? Вместо праздника – Надька нашла Сонькин труп. А потом еще и Марат на нее наорал. Теперь еще хуже, менты ее мучают – вон, куда уже дольше, чем меня…»
…По коридору застучали чьи-то шаги. Лера тут же расширила свою дверь-щелочку, выглянула – и увидела: шествует незнакомый, явно не из их модельного мира, парень. По виду – типичный оперативник. В смысле, такой точно, как их в сериалах показывают: молодой, в джинсах, с суровым лицом и колким взглядом. Только ведет себя странно – будто боится кого-то. Настороженный, то и дело оглядывается. Лера дверью случайно скрипнула – так он тут же вскинулся, замер, глаза заметались. Нет, пожалуй, товарищ – совсем не мент. Но кто тогда? И что здесь делает?
Лера начала лихорадочно соображать, как поступить – может, нужно выбежать из убежища и мчаться к настоящиммилиционерам, рассказывать о подозрительном типе?.. Но дверь в «служебное помещение» вдруг отворилась и оттуда не вышла – вывалилась Надька. И тут же угодила в объятия к непонятному красавчику: тот подхватил ее бережно, будто какое сокровище. А Надька, нет бы вырываться, – сомлела, обхватила его и чуть ли не на плече рыдать настроилась… Вот это дела!
Лера пулей выскочила из своей конурки и со всех ног, насколько высокие каблуки позволяли, бросилась к странной парочке. Надька подняла на цокот шпилек понурую головушку – и, вместо того чтобы радоваться, что подруга ее дождалась, вдруг скривилась. Впрочем, быстро взяла себя в руки, недовольную гримасу погасила и что-то шепнула своему спутнику. Тот немедленно воззрился на Леру – ох, красив, до чего же красив!!! Ну, надо ковать, пока пялится.
– Наденька! – воскликнула Лера. – К тебе что – уже конвой вызвали?!
– Почти, – буркнула Надюха.
– Завидую, – ухмыльнулась Летягина. – Конвоир у тебя хорошенький. Познакомишь?
Надя, явно без большой охоты, представила:
– Лера Летягина. Дима Полуянов.
– О, да вы накоротке! Быстро! – восхитилась Лера.
– Дима Полуянов – мой друг. Друг детства, – слабо улыбнулась библиотекарша. – И он не конвоир, а журналист. Корреспондент газеты «Молодежные вести».
– Вот как? Журналист? А я вас за мента приняла… – ответила Лера. И тут же ввернула комплимент: – За симпатичного мента. Типа, из «Улиц разбитых фонарей».
Комплимент попал точно в десяточку – журналист просиял и тут же потянулся целовать Лерину ручку. Галантно проворковал:
– Рад познакомиться, Лера… – И очень к месту ввернул: – А я вас узнал. Ведь это вы – рекламное лицо парфюмерного концерна «Юлиана»?
Тут уж настала Лерина очередь просиять – здорово все-таки, когда тебя узнают, тем более – молодые, симпатичные журналисты.
– Да, это я, – ослепительно улыбнулась она. И тут же попыталась залудить ответный комплимент: – А вы тот самый журналист Полуянов, который вместе с президентом на все визиты летает?
(Сроду она никого из президентских журналистов не знала – но вдруг удастся угадать?)
Но угадать не получилось – Дима лишь усмехнулся:
– Избави бог, Лерочка! Летать с президентом – это же так скучно! Нет, я пишу совсем на другие темы… – Он загадочно улыбнулся.
Но рассказать о своих темах не успел – в разговор встряла Надя. Едко – куда только уже привычный слабенький голосок подевался? – поинтересовалась:
– Мы так и будем тут стоять? Мне вообще-то разрешили домой идти.
– Нет, – мгновенно отреагировал Дима. – Стоять здесь мы не будем. Но и по домам – не пойдем. Знаете что? Здесь кафе есть, буквально напротив «Континенталя». Пойдемте, выпьем по рюмке чая? За знакомство, за чарующий вечер?
«Ничего нет чарующего. И вообще нехорошо как-то – после убийства чай пить, будто ни в чем не бывало, – подумала Лера. – Но, с другой стороны… этот Полуянов – такая лапочка…»
В общем, лучше она промолчит – пусть Надя с Димой сами решают. Надька и решила – отрезала:
– Не хочу.
– Почему? – изумился Дима.
– Потому что не вдохновляют меня… чаи после убийства, – пожала плечами библиотекарша. – Так что я уж лучше домой.
– А мне помочь, Надюха? – вкрадчиво спросил журналист.
– А чем я тебе могу помочь? – фыркнула Надя.
– Рассказать, что здесь было. – Дима взглянул на часы и объяснил: – Мне через пятнадцать минут заметку в номер сдавать. Чтоб в завтрашней газете вышло.
– Ах вот как! – воскликнула Надя, и лицо ее тут же стало обиженным-преобиженным. – Ты, значит, сюда по работе приехал!
– Нет. Я приехал тебя спасать, – тут же возразил журналист. – Сразу, как ты позвонила, сорвался. Но почему бы нам не совместить полезное с приятным? Я тебя, как истинный спаситель, буду кофеем отпаивать – а ты мне по-дружески, у камелька, все расскажешь?
– Вон, пусть Лера тебе рассказывает, – отмахнулась Надя.
– Нет, – решительно отказался журналист. – Если уж говорить – так всем вместе. Я у вас обеих интервью возьму. Так как – идем?
Лера задумалась. Поболтать с симпатягой – это одно. А давать интервью, даже и о Соньке, – совсем другое. Марат-то как наставлял: все контакты с прессой – только через него: «А то ты, коза, такое ляпнешь, что потом хрен отмоешься!»
Но интервью, которые проходили в присутствии Марата, оказывались сущим адом. На любой Лерин ответ ее менеджер то хмыкал, то кривился, а то и еще хуже – встревал в разговор и требовал от журналиста «этот ее бред не записывать». Так что, если Марат будет присутствовать, с красавчиком из «Молодежных вестей» лучше и вовсе не разговаривать, а то она выставит себя полной дурой… И так она рискует – болтает с журналистом в коридоре, где менеджер может выскочить и нависнуть в любое время.
И Лера сказала так:
– Знаете что? Про Соньку рассказать я, конечно, могу – но только… как это будет… анонимно, вот.
– Вы чего-то боитесь? – тут же навострился журналист.
– Да ничего я не боюсь, – фыркнула Лера. – Просто менеджер у меня сволочь. За каждым шагом секет.
– Сечет, – поправила ее Надя.
Дима взглянул на нее удивленно, а Лера расхохоталась (интересно, прилично ли хохотать, если только что подругу убили?):
– Ага, Надька, все с тобой ясно. Боишься, что друга детства отобью?
Надя, конечно же, немедленно покраснела и зыркнула очень обиженно. «Да врешь ты насчет друга детства! – подумала Лера. – Влюблена ты в него, вот что!»
Но озвучивать свои мысли не стала – зачем библиотекаршу зря травмировать? И так ясно, что у Надюши перед ней, Лерой, даже миллионной доли шанса нет.
Дима – молодец, не теряется! – юлой ввернулся между обеих девушек, обхватил каждую за плечи и потащил к выходу:
– Все, девчонки, тогда уходим. Немедленно.
– Немедленно не получится. Мне надо переодеться, – возразила Лера.
– Зачем? – изумился Полуянов.
– Ну, у меня ж платье вечернее. (О том, что к тому же не ее собственное, говорить не стала.)
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента