Он был убийцей.
Вадим читал мысли водителя, как ровные строки набранного на компьютере текста.
Его звали Джон.
Он потерял работу, и во всем винил мнемоников, новых сотрудников отдела терраформирования, которые могли контролировать сложнейшие роботизированные комплексы, пришедшие на смену морально устаревшим почвоукладчикам.
Его логика, простая до примитивного безобразия, не несла ни грамма здравого смысла, являясь полностью субъективной, она вела человека по пути ложных выводов, он даже не мог толком связать в своем сознании причину со следствием, и потому бесновался, чувствуя собственную ограниченность, никчемность. Он не мог понять необратимость прогресса, не принимал пришествия новых технологий, ненавидел все, что не в силах был постичь, и в то же время являлся откровенным трусом.
Он пришел сюда с единственной целью – выплеснуть свои жизненные неудачи на головы безвинных воспитанников корпоративной школы, в жестоком, несправедливом заблуждении считая, что, убив их, он вернет себе прежнюю жизнь…
Почему он не обратил свой гнев на взрослых сотрудников отдела терраформирования?
Джон боялся. Он ненавидел мнемоников и боялся их.
В его жилах холодела кровь при одной мысли о том, чтобы подойти к взрослому, уже состоявшемуся мнемонику и оскорбить его словом, либо действием.
Нет, на такое он не способен. Но, утопив свой ужас вместе с остатками здравого смысла, в изрядной дозе алкоголя, он решился пойти на штурм корпоративной школы.
Где логика?
Ее не было. Был страх и исступленная злоба.
Луч прожектора повернулся, внезапно высветив фигуру Вадима.
Вот он имплантированный ублюдок…
Мысль обожгла рассудок, словно горячий слюнявый язык, лизнувший мозг Вадима.
Его едва не вырвало.
Почвоукладчик рывком тронулся с места, сползая по отвалам бетонного щебня.
Беги ко мне!
Я бегу!... Ты только не уходи, ладно?!..
Я не уйду. Обещаю.
Вадим не понимал, откуда в нем такая твердость. Он не боялся, ни машины, ни управлявшего ей человека.
Импланты вышли на предел мощности проникающего излучения, передавая команды от разума мальчика к исполнительным кибернетическим системам почвоукладчика.
Огромная машина внезапно остановилась, затем начала поворачивать, застопорив одну из гусениц.
Сидящий в кабине человек моментально сообразил, в чем дело.
Ах ты, маленький корпоративный выкормыш…
Тщетные попытки вернуть утраченное управление почвоукладчиком только усилили страх и ненависть. Джон понял: ему не совладать с управлением пока этот бледный, серьезный не по годам подросток стоит среди бетонных обломков и играет с кибернетической системой, заставляя ее совершать незапланированные действия.
Но ничего… Я достану тебя…
Рассудок совершенно покинул Джона.
Он выбрался из кресла и, схватив подвернувшийся под руку увесистый металлический прут, служивший рычагом в одном из ремонтных приспособлений, начал выбираться наружу.
Он намеревался просто размозжить голову этому недоноску, вместе с той кибернетической дрянью, что напихали в его мозг нейрохирурги.
Мир для людей.
Если конечно Джона можно было назвать человеком.
Вадим видел, что водитель выбирается из кабины почвоукладчика.
Он мог убить его десятком различных способов. Не все защитные системы периметра отключились в результате разрушений, часть охранной электроники по-прежнему функционировала, но в отсутствии четких централизованных команд бездействовала, – утратив связь с базами данных, исполнительные механизмы периметра не могли определить для себя понятие "цель".
Вадим вполне мог генерировать нужный образ, дав конкретные целеуказания автоматике, но не стал. Он не хотел влиться своими мыслями в волну убийственной человеческой ненависти, не желал, чтобы заработали установки импульсных турелей, пятная обломки стен ошметьями разорванной плоти.
Его наставники расценили бы подобные мысли как явное отклонение в работе рассудка защищающегося мнемоника, но к счастью для Вадима они уже не контролировали ситуацию.
Все происходило очень быстро.
Джон еще выбирался из кабины почвоукладчика, когда руки Вадима коснулась холодная ладонь девочки.
Как тебя зовут?
Эллен…
А меня – Вадим. Давай будем защищаться.
Как? – В ее мысленном голосе все еще сквозила паника.
Просто. Ты ощущаешь работу устройств периметра?
Да…
Работают два фантом-генератора [14]. Нужно чтобы они спроецировали наши голографические копии.
Хорошо. Я постараюсь.
Действуй. Я займусь маскировкой.
Когда Джон, оступившись, скатился по куче бетонного щебня, больно ударившись плечом о крупный обломок стены, к юнцу, перехватившему управление его машиной, присоединилась еще и девчонка.
Убью, обоих!.. – Шарахнулась в пустом, измученном рассудке злая мысль. Он встал, поднял металлический прут и, замахнувшись, ударил.
Металл со свистом рассек воздух.
Ожидая встретить сопротивление, Джон едва устоял на ногах, с трудом удержав равновесие.
Какого фрайга?!
Мальчишка стоял в полуметре от него и, как ни в чем не бывало, сверлил Джона своим холодным взглядом.
Он сморгнул, но наваждение не исчезло.
Оба подростка выглядели натурально, и он, опустив прут, протянул руку, погрузив трясущиеся пальцы в голографическое изображение.
Проклятье…
Он резко обернулся, но вокруг, вне освещенного прожектором пространства, сгущалась тьма, освещенная заревом начавшегося неподалеку пожара.
Они где-то рядом… Сердце Джона бешено молотило в груди. Он озирался по сторонам, не находя взглядом ничего, кроме следов разрушений, причиненных периметру его действиями.
На самом деле Вадим и Эллен стояли в трех шагах от Джона. Голограмма являлась лишь частью маскирующего воздействия установки фантом-генератора. Сложный комплекс не только проецировал трехмерные копии взявшихся за руки детей, но и скрывал их от постороннего взгляда, создавая искривление метрики, заставляя световые волны огибать фигуры, создавая иллюзию пустого места.
Возможно, рассвирепевший и сбитый с толка Джон, наугад махая длинным прутом, случайно задел бы детей… или наоборот, – приблизившись на опасное расстояние, получил бы от Вадима сокрушительный, испепеляющий разум мнемонический удар – этой злой ночью нельзя было поручиться, какими последствиями обернется то или иное действие.
Вадим действительно был готов защищать свою жизнь. Он многое понял за четверть часа, что минули с момента вторжения слепой, разрушающей силы.
Они одиноки.
Одиноки не в каком-то конкретно взятом мире, а во всей обозримой Галактике.
Везде на них будут смотреть с подозрением и плохо скрытой неприязнью. Он чувствовал это, так же как и Эллен, дрожащая, прильнувшая к нему, напуганная до смерти, но то же готовая сопротивляться.
Джон внезапно сплюнул на бетонную пыль, покрывшую внутренний дворик толстым белесым слоем, и развернулся в сторону почвоукладчика, когда из темноты вдруг раздался твердый окрик:
– Стоять. Колониальная полиция! Брось арматуру на землю и подними руки!
Из темноты, словно материализующиеся призраки, один за другим появлялись вооруженные люди в черной мимикрирующей экипировке, которая тут же светлела, на глазах окрашиваясь в оттенки серого.
– Джон Шервуд, вы арестованы.
В голове Вадима что-то переключилось.
Он мысленно отпустил устройство фантом-генератора, и голографическая проекция тут же исчезла, а в метре от нее появились настоящие фигуры подростков.
Эллен всхлипнула.
Не отпуская ее руки, Вадим сделал несколько шагов и сел на запорошенную белесой пылью, чудом уцелевшую скамейку.
Сержант, только что арестовавший Джона Шервуда, присел на корточки.
– Дети с вами все в порядке?
Вадим поднял взгляд, и сержант вдруг невольно отшатнулся.
На него смотрели глаза взрослого умудренного нелегким жизненным опытом мужчины, который только что собирался убить человека.
Боже… Мнемоники. Эти дети – мнемоники. – Мгновенно сообразил сержант.
– Володя присмотри за ними. Я свяжусь с управлением.
…
Они никогда больше не встречались, вплоть до роковых событий на Фрисайде.
Вадима и Эллен постарались сразу же изолировать друг от друга – даже в город их везли на разных машинах, выполняя четкие инструкции специалистов, знакомых с так называемым "эффектом бабочки" когда два мнемоника, в экстремальных ситуациях обменявшиеся глубинными переживаниями, становятся духовно близки, настолько, что начинают ощущать себя единым целым, по крайней мере, находясь в пределах возможного мнемонического контакта.
Как два одинаковых крыла бабочки, которая не сможет лететь, потеряв одно из них.
Если Вадима и Эллен намеревались и дальше использовать по отдельности, их следовало немедленно разлучить, пока чувство сблизившей их опасности не закрепилось на подсознательном уровне.
…
Настоящее.
Некоторое время Рощин стоял, смертельно побледнев.
Захлестнувшие разум воспоминания отступили, отпуская рассудок.
Хьюго? Ты меня слышишь?
Да, Вадим.
Немедленно пришли во второй вакуум-док автономную реанимационную камеру.
Вадим такое оборудование есть только на борту «Иглы».
Значит, сходи туда. Аппаратура нужна мне немедленно. Ты то же.
Что-то случилось с нашим гостем?
Нет с ним все в порядке. Много вопросов, Хью. Я жду тебя, действуй.
Отдав распоряжения Вадим взглянул на показатели медицинского комплекса под опекой которой в данный момент находилась Эллен.
Похоже Риган не лгал, все жизненные показатели оставались в пределах нормы, а вот мнемоническая активность отсутствовала. Разум Эллен находился в состоянии стазиса, который предполагал два исхода, либо она ушла в глухую мнемоническую защиту и не смогла вернуться в реальность, либо…
О втором исходе Вадим не хотел сейчас даже и думать.
Я заберу тебя Эллен. – Мысленной обратился он к ней. – Риган ни чем не поможет тебе, а я попробую.
…
Эйджел притаился в ангаре вакуум-дока.
Ему удалось забрать свой скафандр и выбраться в разгерметизированный причальный отсек через один из множества технических коридоров.
Когда-то Риган проходил тренировки на подобном устаревшем рудодобывающем комплексе. Он хорошо знал структуру космических фабрик класса "Спейсстоун" и смог без особого труда достичь своей цели.
Однако наблюдая за пришвартованным к внутреннему причалу "Тайфуном" он сделал весьма неприятное для себя открытие – Рощин по каким-то причинам решил забрать его спутницу, об таком намерении ясно свидетельствовали действия дройда, доставившего в вакуум-док герметичную камеру поддержания жизни.
Риган понятия не имел зачем Рощину понадобилось забирать Эллен.
Из сострадания? Или он что-то заподозрил?
Проклятье…
В тот момент он был безоружен и, подсчитывая свои шансы, в рукопашной схватке с мнемоником и сопровождавшим его андроидом, пришел к закономерному выводу – риск не оправдан.
Но с него ведь голову снимут, если он вернется без Эллен!..
Как ни крути – замкнутый круг.
Нет… Нужно воспользоваться ситуацией и уносить ноги. Пусть свихнувшимся мнемоником занимается корпоративный отдел безопасности, тем более что здесь "Игла", которую безуспешно искали на протяжении последнего года…
Дождавшись пока Рощин и андроид скроются в шлюзе, Риган ловко спустился по решетчатым конструкциям, оказавшись подле "Тайфуна".
На душе было гадостно. Он слишком хорошо понимал, что влип в историю из которой будет трудно выбраться. Рощин даже не подозревал какую ценность для корпорации представляет бессознательное тело Эллен.
Лучше бы я никогда не соглашался на эту аферу… – С запоздалым обреченным отчаянием подумал Эйджел, пробираясь на борт АРК.
За время его отсутствия реактор корабля выработал достаточно энергии, чтобы осуществить старт и погружение в гиперсферу.
Риган не сомневался что уйдет. Ручное управление работало исправно, Рощин сейчас где-то в коридорах Спейсстоуна, его фрегат по ту сторону рудодобывающего комплекса, – нет никто не сможет встать на пути его бегства.
* * *
Вадим резко остановился, ощутив толчок.
Мгновенная связь с системами слежения показала, как "Тайфун", отстыковавшись от станции, включил двигатели планетарной тяги, сжигая аппаратуру ангара, а вместе с ней – и саму возможность противодействия. Электромагниты насильственного удержания отключились, превратившись в оплавленные остовы, а корабль Ригана уже вырвался из вакуум-дока, стремительно превращаясь в пылающую точку.
Вот когда Вадим по-настоящему пожалел, что перевел все системы "Спейсстоуна" в полуавтоматический режим, требующих непосредственного ручного вмешательства человека для совершения каких-либо действий.
Защитив себя от атак мнемонических, он оказался бессилен воспрепятствовать бегству Ригана.
– Он приведет сюда корпоративный флот. – Изрек андроид, оценив ситуацию.
– Знаю. – Ответил Вадим.
Он уже принял решение и потому не колебался.
– Транспортируй камеру на борт "Иглы". Я соберу кое-какие вещи. Буду через пару минут.
– Мне готовить фрегат к прыжку через аномалию?
– Нет. Нельзя оставлять след. Поступим иначе, – имплант Рощина взморгнул, передавая системе дройда изображение газопылевой туманности. – Уведем фрегат в зону пылевых облаков.
[15], а поглощающий состав типа «хамелеон» [16] не только мимикрирует [17] под фон окружающей поверхности, он к тому же эффективно гасит избыток тепла, и рассеивает радарные лучи, не отражая сигнал.
Мысли Вадима нарушил толчок.
Началось.
Грузопассажирский лайнер отстыкован от фрегата.
К горлу подкатило легкое чувство тошноты, вызванное невесомостью.
Удары сердца глухо отсчитывали секунды томительного ожидания, пока вдруг не возникло мгновенное ощущение перегрузки, вслед за которым пришел жесткий динамический удар – это отработала стартовая электромагнитная катапульта.
Все. Он в трехмерном космосе и падает в атмосферу Фрисайда.
Тускло светились шкалы приборов спасательной капсулы. Благо хоть их не отключили… Электронный альтиметр работал с перебоями, видимо сбоили датчики лазерных дальномеров. Показатель температуры рос, но это как раз радовало, – из-за нагрева обшивки ни один мнемоник не сможет с уверенность сказать, что именно несет на борту спасательная скорлупка, пуста ли она, как сообщают перепрограммированные устройства коммуникации?