– Дядя Белгард!.. – умоляюще взвыл он, не выдержав глобального, подавляющего ужаса, что внушали ему преследователи.
Для мальчика вообще не существовало таких понятий, как траектория снижения, режим посадки, аэродинамические данные корпуса или атмосферное зондирование. Он просто хотел убежать, скрыться от тех существ, что совсем недавно прямо на его глазах уничтожили огромный космический корабль. В данный момент Антону было все равно, сгорят ли они в плотных слоях атмосферы и вообще, можно ли выжить в том мире, что скрывала под собой пухлая голубовато-зеленая шапка облачности.
Капитан Белгард больше не мог раздумывать. Устами ребенка в данный момент говорила истина: если их настигнут два этих веретена, то развязка наступит незамедлительно…
– Держись! – повторил он.
Струи плазмы, ударившие из маршевых двигателей модуля, толкнули корабль навстречу планете, за несколько секунд до того, как два обитателя бездны приблизились и начали видоизменяться, пытаясь превратиться в чудовищные подобия гаснущих парашютных куполов.
Все эти метаморфозы произошли с опозданием, модуль уже ускорился, падая по самоубийственной траектории, и космические образования, попав в плазменный шлейф его двигателей, надулись, словно паруса древнего корабля, и вдруг лопнули, разлетаясь рваными лоскутьями черноты…
Зона высоких орбит вновь была свободна, но это уже ничем не могло помочь двум людям, заключенным внутри посадочного модуля, который, ворвавшись в плотные слои атмосферы, вдруг вспыхнул, как маленькое новорожденное солнце, и, оставляя за собой дымящийся инверсионный след, стремительно пронзил зону клубящихся густых облаков…
ГЛАВА 2.
ИНСЕКТЫ.
С хмурого неба, по которому медленно ползли низкие свинцово-серые облака, срывался редкий моросящий дождь.
Группа инсектов двигалась по раскисшей дороге, огибая опушку леса. Насекомоподобные существа, внешность которых наводила на мысль о непропорционально увеличенном гибриде муравья и кузнечика ростом около полутора метров, были закутаны в коричневые, местами порванные и испачканные дорожной грязью хламиды из грубой ткани, похожей на мешковину.
Среди нестройного отряда, устало тащившегося по осенней распутице, несмотря на схожую внешность существ и одинаковые одежды, была заметна четкая градация. Те, которые шли впереди и сзади, передвигались, как люди, на двух широко расставленных, словно бы прилепленных с боков к нижней части туловища суставчатых ногах. В коротких верхних конечностях, количество которых варьировалось от четырех до одной, они несли оружие. Из-под капюшонов коричневых хламид на тусклый, серый мир смотрели большие фасетчатые глаза без век и ресниц, сразу под которыми располагались ороговевшие дыхательные отверстия и мощные хитиновые жвала.
Оружие, что несли в руках инсекты, отличалось пестрым разнообразием и одинаковой неухоженностью. В вооружении отряда преобладали короткие дротики с побитыми ржавчиной стальными наконечниками, и некое подобие арбалетов явно нечеловеческой конструкции, снабженных толстыми короткими стрелами с жестким хитиновым оперением и странными цилиндрическими наконечниками.
Однако, при более внимательном рассмотрении, становилось ясно, что арсенал инсектов не ограничивается только самодельными, примитивными средствами. За плечами нескольких существ виднелись вполне знакомые человеческому глазу автоматы с примкнутыми рожковыми магазинами. Было еще и несколько коротких труб ручных гранатометов, а на груди возглавлявшего отряд однорукого инсекта болтался полевой электронный бинокль, на потертом корпусе которого еще можно было разглядеть фирменное клеймо знаменитой компании Цейсса, ведущей свою историю со времен докосмической эпохи развития человечества.
Вторая группа насекомоподобных существ, по своей анатомии и одежде никак не отличавшаяся от идущих впереди и сзади собратьев, вела себя немного иначе. Около трех десятков инсектов, составляющих ядро растянувшегося по раскисшей дороге отряда, ползли, опираясь на все конечности, неся на сгорбленных спинах плотно увязанные тюки и несколько метательных приспособлений, которые походили на оригинально исполненные миниатюрные катапульты.
Движение отряда сопровождалось шелестом одежд, тихим звоном небрежно пригнанной амуниции, чавканьем грязи и негромкими скрежещущими звуками, похожими на скрип плохо смазанных петель.
Опушка леса, вдоль которой шли инсекты, напоминала собой иллюстрацию из скверной детской книжки про ведьм и колдунов. Низкие деревья с узловатыми стволами и морщинистой, шероховатой корой, сплетаясь кривыми ветвями, образовывали плотные заросли, сквозь которые мог пробраться разве что мелкий шустрый зверек. Под ними, на сырой земле лежал плотный ковер опавшей листвы. Дорога, огибая опушку, поворачивала к лесу, вгрызаясь в заросли похожей на темный тоннель просекой. Голые, лишенные листвы ветви простирались над ней, словно сцепившиеся в вечном, застывшем рукопожатии иссохшие руки старцев.
Справа от опушки леса простиралась обширная пустошь, усеянная мелкими валунами, из-под которых пробивались тонкие серебристые побеги каких-то диковинных образований, похожих на беспорядочно растянутую тут и там стальную проволоку. Чуть дальше, у туманного горизонта, за обозначенной дымкой испарений топью, поднимались мрачные стены древнего сооружения, похожего на разрушенный временем замок. Большие каменные блоки, из которых были сложены его стены и башни, сплошь покрывала серебристая паутина. Изредка с той стороны доносились пронзительный свист и монотонные ноющие звуки, которые заставляли идущих впереди и сзади отряда вооруженных инсектов беспокойно озираться по сторонам.
Внезапно в уныние непогожего осеннего дня ворвалось нечто чуждое мрачной гармонии засыпающей природы.
Где-то высоко, за свинцовыми облаками, возник далекий басовитый гул, который с каждой секундой звучал все увереннее и громче, постепенно перерастая в надсадный высокочастотный вой рассекаемого воздуха.
Группа инсектов, застывшая было в нерешительности у самого поворота уходящей в заросли дороги, внезапно преобразилась. Трудно было ожидать какой-то боевой слаженности от такого пестро вооруженного, убогого отряда, но тем не менее, определив направление приближающегося звука, они действовали четко и обдуманно. Однорукий инсект с цейссовским биноклем на груди проскрежетал несколько команд и вскинул электронный прибор, медленно, со знанием дела обшаривая небеса в поисках источника приближающегося звука.
Его подчиненные быстро укрылись под голыми кронами ближайших деревьев, причем тяжело навьюченные члены отряда были пропущены вглубь, к кривым аркам воздушных корней, которые образовывали своего рода плетеные навесы, расположенные на высоте одного метра от земли, а их вооруженные сородичи рассредоточились вокруг, подняв к хмурым небесам автоматные стволы и дуги хитиновых арбалетов.
Прошло несколько томительных секунд, в течение которых вой продолжал стремительно нарастать; часть облачного покрова вдруг просветлела, словно там, в вышине, взошло второе полуденное солнце, и вдруг в серую дождливую хмарь ворвался падающий по пологой дуге огненный шар.
Сквозь ослепительное сияние было трудно различить его контуры, но, что бы это ни было, падающий предмет повел себя весьма странным и совершенно неадекватным для метеорита образом.
Инсект-командир, по-видимому, был достаточно хорошо знаком с телами небесного или, вернее сказать, космического происхождения и, судя по его реакции на появление раскаленного болида, не сомневался в развязке данного происшествия. Он опустил бинокль и резко пригнулся, ожидая оглушительного удара о землю, но болид, к его изумлению, вдруг выкинул две струи голубого пламени, которые, ударив в землю, моментально испарили небольшое болото, расположенное как раз перед древней цитаделью, и, покачиваясь на двух плазменных струях, завис в воздухе, моментально утратив свое сходство с солнцем…
Глазам изумленных не меньше командира рядовых инсектов предстал длинный, покрытый коростой оплавленной брони летательный аппарат, который, несколько секунд повисев в воздухе, вдруг изменил направление испепеляющих почву плазменных струй и медленно поплыл в сторону каменных стен древней цитадели.
* * *
Направив посадочный модуль в плотные слои атмосферы, Илья Матвеевич действовал спонтанно. Он понимал, что их участь практически предрешена, но смерть от взрыва раскаленной обшивки и падающие на поверхность пустынной планеты хлопья пепла показались его подсознанию предпочтительнее, чем смертельные объятия двух черных опахал, скользящих в безвоздушном пространстве высоких орбит.
Ворвавшись на высокой скорости в плотные воздушные слои, практически неуправляемый посадочный модуль, казалось, сошел с ума.
Антон, выпучив глаза, смотрел, как на обзорных экранах разгорается ореол адского пламени – это раскалялись бронеплиты обшивки: они сначала засветились, а потом вдруг стали обугливаться, отлетая по сторонам тонкими слоями окалины…
Капитан, обезумевший от стремительной смены катастроф и вернувшейся, сжигающей боли, которая, распространяясь от обрубков потерянных ног, охватывала все тело, едва ли мог бороться с взбесившимся кораблем.
Посадочный модуль стремительно и неумолимо трансформировался в падающую частицу металла…
Экраны внешнего обзора, в объеме которых бесновалось охватившее обшивку пламя, вдруг начали гаснуть один за другим по мере того, как выходили из строя от чудовищного перегрева внешние видеосенсорные системы.
Кинув молниеносный взгляд на электронный датчик альтиметра, где бежали, стремительно приближаясь к нулю, цифры обратного отсчета высоты, Илья Матвеевич понял, что жить им с Антоном осталось, дай бог, секунд двадцать…
Другой на его месте просто бы крепче зажмурился в ожидании последнего скрежета лопнувшего металла и смертельно удара о поверхность, который смешает человеческую плоть с металлическими конструкциями, но капитан Белгард в эти критические секунды внезапно пришел в себя…
Превозмогая головокружение, перегрузку и боль, он сделал единственное, на что был способен в эти роковые мгновения.
Он расписался в собственном бессилии, выбив кулаком защитный кожух и рванув вниз небольшой, расположенный в углублении пульта, аварийный рычаг.
Илья Матвеевич сделал то, на что не хватало духа у многих пилотов, – он замкнул зажигание всех двигательных систем, одновременно передав управление уцелевшим бортовым системам автопилотирования.
Из-за неработающих экранов обзора и погасших за минуту до этого контрольных панелей он не видел, как из-под днища их корабля в близкую уже землю ударили, испепеляя маленькое болото, два голубых плазменных столба.
Теряя сознание от удара внезапной перегрузки, он смог расслышать лишь болезненный крик распластавшегося по креслу мальчика.
Потом наступил мрак…
…Автопилоту посадочного модуля, получившему неожиданный карт-бланш за несколько секунд до катастрофического удара, собственно говоря, было все равно, что творится вокруг и в каком состоянии ему передан корабль. Кибернетическая система управления и принимала ситуацию такой, какова она есть – оставшихся мгновений оказалось достаточно, чтобы автопилот стабилизировал резко затормозивший корабль и удержал его в зыбком равновесии.
Несколько мгновений обгоревший модуль балансировал в воздухе, опираясь на бьющие из его днища струи плазмы. За это время бортовая кибернетическая система успела оценить степень повреждений и придти к выводу, что дальнейший полет, равно как и мягкая посадка в указанном экипажем месте, – вещи практически невозможные. Исходя из запаса топлива, в распоряжении автопилота оставалось всего тридцать секунд, чтобы выбрать площадку для приземления и жестко посадить поврежденный модуль.
Мгновенно просканировав окружающий рельеф при помощи уцелевших приборов, кибернетическая система обнаружила лес, болото, каменистую пустошь, извивающуюся неподалеку речушку, а также группу живых существ и некое строение, обнесенное высокой стеной, за которой находилась обширная, вымощенная каменными блоками площадка. По мнению компьютера, это место как нельзя более подходило для его целей, и модуль, слегка накренившись, полетел в ту сторону.
Два столба плазмы, которые удерживали в воздухе и приводили в движение спускаемый аппарат, словно раскаленные ножи прошлись по болотистой почве, испаряя воду, взрывая топь и напрочь сжигая серебристое кружево блестящей паутины. Добравшись до высокой, выщербленной временем каменной стены, модуль тяжко приподнялся, переваливая через ее широкий гребень; при этом поток ионизированного газа из его двигателей добела раскалил пенобетонные блоки, которые тут же начали лопаться, и стена взорвалась, с оглушительным грохотом проседая вниз и раскидывая вокруг дымящиеся шлаковые бомбы, часть из которых улетела почти на километр, осыпав градом осколков притаившийся у опушки леса отряд инсектов.
Все это совершенно не волновало кибернетическую систему модуля. У автопилота была только одна цель: как можно мягче посадить корабль на надежные каменные блоки внутреннего двора.
Все описанные выше события произошли в течение одной минуты, и инсекты, еще не оправившиеся от появления в небесах необъяснимого болида, внезапно стали свидетелями того, как летательный аппарат, кренясь на один борт, проследовал к крепостным стенам, оставляя за собой дымящуюся полосу выжженной земли шириной в несколько сот метров, и, взорвав стену, скрылся внутри.
Они едва ли обратили внимание на оглушительный грохот, сопровождавший жесткую посадку, – на головы инсектов внезапно обрушился град раскаленных, дымящихся бетонных обломков, которые падали вокруг, выбивая в грязи курящиеся паром воронки. Несколько насекомоподобных существ упали, конвульсивно дергаясь в агонии, часть вооруженной охраны открыла беспорядочную стрельбу, но гневный скрежет их предводителя, который достаточно быстро увязал причину со следствием, остановил разгоревшуюся было панику.
Отряд мгновенно успокоился, вновь беспрекословно подчиняясь командам – трупы только что погибших сородичей были оттащены в сторону, раздеты и зарыты в грязи тут же, у обочины.
Теперь о произошедшем напоминали лишь проломленная стена древней цитадели, протянувшаяся через осушенное болото ровная широкая полоса выжженной земли, да жадные языки пламени от разгорающегося пожара, который, несмотря на сырость и нудный дождь, занялся в том месте, где раскаленные добела камни попали в лес.
В сознании однорукого инсекта все перечисленные явления, побудили лишь один вывод: волей случая перед ним открылась прямая дорога в то место, куда еще несколько минут назад он не подумал бы и сунуться.
Такая удача выпадала не часто.
Скрипящий звук, адекватный команде «Вперед!», резко прозвучал в стылой тишине осеннего дня.
* * *
Антон пришел в себя в сером сумраке. Мальчик попытался пошевелиться, но страховочные ремни больно врезались в его грудь. Пошарив рукой в темноте, он не смог найти их электромагнитный замок и жалобно позвал:
– Дядя Белгард!..
Ответом ему была оглушающая тишина.
«Вот и все…» – в полной растерянности подумал Антон.
Пока он беспомощно барахтался, пытаясь освободиться от объятий противоперегрузочного кресла, извне до него стали доходить какие-то звуки.
Если бы мальчик успел больше узнать в процессе своего обучения на борту «Терры», то он бы понял, что был контужен в момент посадки, а теперь к нему постепенно возвращался слух.
Звуки, пробившиеся в его сознание сквозь толстый слой ваты, можно было подразделить на несколько характерных типов.
Во-первых, он слышал треск, который издавал остывающий керамлит обугленной обшивки посадочного модуля. Во-вторых, на фоне потрескивания явно слышался монотонный, заунывный вой изношенных серводвигателей какой-то машины, и, наконец, в-третьих, ему показалось, что он воспринимает чью-то тяжкую поступь, которая звучала как хруст раздавленного стекла.
Смешиваясь с подвыванием сервомоторов, это звучало приблизительно так:
Хррымм… Хрррымм… – и тут же – Уизззм… Уиззм… Уиззм…
Антону было очень страшно лежать в сером сумраке и слушать эти непонятные ему звуки.
– Дядя Белгард!.. – шепотом позвал он.
Вой сервомоторов начал удаляться. Капитан по-прежнему не отвечал, и вокруг, кроме отдаляющейся тяжкой поступи, не прослушивалось вообще никаких признаков жизни.
На глаза Антона навернулись слезы.
Поддавшись панике, он начал отчаянно ворочаться в кресле и вдруг… выскользнул из-под ослабевших страховочных ремней.
Очутившись на полу, который почему-то был накренен, мальчик, стоя на четвереньках, оглядел окружающий сумрак и вдруг заметил узкую полоску унылого серого света, которая пробивалась внутрь модуля через разлом в обшивке.
Ни секунды не раздумывая, Антон пополз туда, то и дело натыкаясь на какие-то предметы, в изобилии разбросанные по полу…
В разломе обугленных бронеплит искрил, покачиваясь на сквозняке, оборванный силовой кабель. Уродливая трещина достигала полуметра в ширину… Антон машинально пригнулся, чтобы не задеть головой обрывок кабеля, и безрассудно выглянул наружу, даже не задумываясь о том, что их модуль совершил посадку на чужую, совершенно неисследованную планету. Этот опыт, а заодно и связанные с ним страхи были чужды десятилетнему мальчику, который ни разу в жизни не ступал ногой ни на одно небесное тело.
В первый момент он невольно зажмурился от серого неяркого света, одновременно закашлявшись от глотка холодного, влажного и горьковатого воздуха.
На его счастье, атмосфера планеты была кислородной и не содержала тех примесей, что моментально могли бы убить человека.
Планета была обитаема, и Антон, решившись открыть глаза, смог убедиться в этом воочию…
От раскинувшегося вокруг открытого пространства и бездонного серого неба, у него болезненно закружилась голова, а ноги вдруг стали подкашиваться. Мальчик осел, и застыл в полной неподвижности, пока его вестибулярный аппарат пытался приспособиться к совершенно новым для него условиям.
Потом, когда головокружение немного унялось, Антон решился повернуть голову и оглядеться.
Сразу за обугленной кормой их изменившегося до полной неузнаваемости корабля к небу вздымались высокие, сложенные из огромных шероховатых блоков стены. Они тянулись в разные стороны, образуя исполинский квадрат, по углам которого возвышались прямоугольные башни с обветренными венцами. Кое-где на их осыпавшихся вершинах можно было заметить торчащие к небу балки, которые когда-то служили опорой для крыш.
Внутренний двор занимали приземистые двухэтажные постройками с плоскими крышами, часть из которых тоже была разрушена и осела внутрь.
Антон осторожно выбрался из разлома и поежился, когда на него налетел слабый порыв холодного осеннего ветра.
Сбоку от модуля часть исполинской стены зияла безобразным, почерневшим провалом, и руины, похожие на кучи беспорядочно раскиданного щебня, еще дымились.
Антону было страшно и в то же время любопытно. Покрутив головой, он увидел нечто похожее на растительность в их оранжерее, только не зеленого, а серебристого цвета. Мальчика обмануло то, что низкорослые металлические кусты, усеянные похожими на шишки образованиями, были высажены ровными симметричными рядами. Казалось, что они растут прямо на плитах, которыми был вымощен весь внутренний двор.
Монотонный ноющий звук сервоприводов, стихший было вдали, за зданиями, зазвучал громче, явно приближаясь к месту крушения модуля.
Антон, которого вдруг охватил безотчетный страх, метнулся в сторону, выскочил из-под прикрытия кормы корабля и в панике заметался в узком пространстве между проломленной стеной, зарослями низкорослого металлического кустарника и темными зевами открытых ворот ближайших зданий.
Заскочив в похожий на ангар дом, он прижался к стене, покрытой грязными пластиковыми сегментами облицовки, и затравленно огляделся. Дневной свет проникал в помещение через отсутствующую дверь и большое панорамное окно овальной формы, отчего внутри было почти так же светло, как и на улице.
Вокруг, начинаясь от самого входа, возвышались какие-то заржавевшие машины и агрегаты. Из всего расположенного в длинном помещении оборудования блуждающий взгляд Антона смог опознать лишь контуры пультов управления да длинную застывшую конвейерную ленту, над которой нависали членистые манипуляторы от расположенных по обе стороны бегущей дорожки агрегатов. Все это было покрыто толстым слоем пыли, бурыми пятнами ржавчины и занесенным сюда ветром мусором.
Мальчика пробила короткая нервная дрожь.
Все это походило на страшную сказку из видеоархива их корабля.
Повинуясь какому-то необъяснимому внутреннему порыву, он подошел к одному из склоненных к остановившейся ленте конвейера манипуляторов и провел ладошкой по плоской боковине его шарнирного соединения.
На ладони остался грязный след, а на крышке закрывающего шарнир корпуса вдруг проступило клеймо и несколько расположенных полукругом слов:
«Завод механических приводов. Земля».
Эти слова совершенно ничего не говорили Антону. Он знал лишь то, что «Земля» – это название планеты, которая является исторической родиной всего человечества и затеряна где-то на самом краю обитаемого космоса…
…Ноющий звук сервоприводов внезапно зазвучал где-то рядом, и Антон вздрогнул, моментально позабыв о странной надписи. Подойдя к грязному окну с треснувшим пластиковым стеклом, он осторожно выглянул наружу, чуть приподняв голову над краем широкого запыленного подоконника.
По плитам внутреннего двора шел, смешно приволакивая заклинившую конечность, дряхлый промышленный робот. Естественно, что эта древняя модель была совершенно незнакома Антону, но существуют некоторые технологические решения, воплощенные в основных узлах той или иной машины, чей внешний вид и принцип действия не меняются веками и даже тысячелетиями. Однажды изобретенный велосипед остается велосипедом и в двадцать пятом веке, и в тридцать седьмом… поэтому мальчик, едва взглянув на ковыляющего на трех суставчатых лапах паукообразного металлического монстра, сразу признал в нем одну из разновидностей промышленной планетарной техники, которую видел в ангарах «Терры»…
Робот, чьи отрывистые, конвульсивные движения, сопровождаемые визгом серводвигателей, говорили о крайней степени изношенности, медленно обогнул здание, внутри которого прятался Антон, и свернул к стройным рядам серебристых насаждений. Подойдя к первому ряду низкорослого кустарника, он остановился, секунду покачался на одряхлевших от времени ступоходах и, выдвинув из своего корпуса порожний контейнер, начал неторопливо собирать шишкообразные наросты, складывая их в пустую емкость.
Антон, несмотря на испуг, едва не рассмеялся, глядя на его комичные конвульсивные движения.
Набрав полный короб металлических «шишек», робот развернулся и заковылял назад. Проследив взглядом за его маршрутом, Антон увидел, как он вошел в соседнее здание, откуда послышался приглушенный лязг.
«Плавильный комплекс номер два», – прочитал он полустертую временем надпись над входом.
Чуть дальше располагалось куполообразное здание с другой пометкой, выведенной крупными буквами: «Лаборатория экзобиологии. Опасно для жизни. Посторонним вход запрещен».
Над частично обвалившимся куполом буйствовали нитевидные серебристые заросли. Антон заметил, что на них тоже растут такие же шишки, и подумал о том, что робот почему-то не собирает их. Часть шишкообразных наростов, сбитых ветром, валялась на серых шероховатых плитах двора. Находясь на достаточном удалении, мальчик просто не мог разглядеть то, что клубки серебристых нитей оплетают иссохшие хитиновые панцири насекомоподобных существ, а пространство вокруг, как и стены близлежащих зданий, покрыто крупными выщерблинами и воронками от отгремевших тут когда-то взрывов и выстрелов…
Заинтригованный прочитанными надписями, мальчик не удержался и вышел на улицу. Задрав голову, он нашел глазами вывеску над тем зданием, внутри которого только что прятался:
«Сборочный цех сельскохозяйственной техники».
В голове Антона вдруг забрезжила какая-то смутная мысль. Ему казалось, что он начинает понимать, что означают все эти надписи вкупе с древним промышленным роботом и царящим вокруг запустением.
«Нужно вернуться в корабль и найти дядю Белгарда», – подумал он.
Стоя спиной к искалеченному модулю и расположенному за его кормой пролому, он не видел, как в широкий, все еще дымящийся проход вошел головной дозор отряда инсектов.
* * *
Авангард отряда задержался возле останков посадочного модуля. Пять инсектов, вооруженных автоматами, остановились, нервно озираясь, в поисках неведомой им опасности. Они поняли, что обугленный остов с треснувшими по шву бронеплитами и есть тот странный болид, что таким чудесным образом открыл им доступ на территорию древней цитадели, но никто из них не горел желанием забраться внутрь корабля.
Опасливо обойдя стороной накрененный посадочный модуль, они обратили взгляды своих выпуклых фасетчатых глаз на внутреннее пространство древней твердыни.
Об этих местах ходили жуткие легенды, где правда была замысловато переплетена с вымыслом. От своих обожествляемых сородичей, которые иногда снисходили до общения с обычными смертными, инсекты слышали о какой-то «бесконтрольной мутации», вырвавшейся на волю в ходе экспериментов по получению нового вида растений, девяносто процентов которых составлял бы чистый металл.