– Да, соглашусь с вами, о фотонном компьютере Инсектов мы до сих пор знаем недостаточно. – Кирсанову стал интересен разговор с Гердой, он увидел в ней благодарную собеседницу, чего было вполне достаточно. – Зато нам доподлинно известно, что насекомоподобные существа сумели построить Сферу Дайсона – исполинский искусственный мир, внутри которого заключена их родная звезда. – Продолжил развивать свою мысль Иван Андреевич. – Для строительства Сферы они использовали материал планет своей родной системы и уникальнейшие технологии космического масштаба. Как вы считаете, Инсектам приходилось двигать миры, в процессе создания Сферы Дайсона?
– Наверное… – Подумав, ответила Герда. – Я не совсем представляю, надо ли перемещать столь крупные объекты?
– Могу сказать уверенно – надо, и не "наверное", а наверняка. – Заверил ее Кирсанов. – Нам известно, что раса насекомоподобных существ доставляла к месту строительства объекты планетарного и лунного масштабов, перемещая их с периферии родной звездной системы к орбите ее четвертого спутника. Но подвижка планеты дело далеко непростое, такая попытка без тщательной подготовки и многих предварительных экспериментов может привести к катастрофе, последствия которой могут оказаться непоправимы. Однако, сейчас уже в точности известно, что при строительстве Сферы инсектам удалось избежать глобальных аварий или катастроф. Все деструктивные процессы, превращающие огромные миры в строительный материал, то есть попросту дробящие их на крупные обломки, проводились в строгом соответствии с расчетами. А это в свою очередь означает, что прежде чем приступить к строительству Сферы, Инсекты оттачивали технологию подвижки планет, и гравитационного взаимодействия крупных объектов в иных звездных системах.
Герда с трудом верила услышанному. Конечно, она была достаточно умна, чтобы понять логику рассуждений пожилого археолога, но раньше ничего подобного ей не приходилось ни читать, ни слышать и потому информация воспринималась на эмоциональном уровне откровения.
– Хотите сказать, что Эригон в свое время стал одним из "подопытных" миров?! – Невольно вырвалось у нее, вопреки обычной сдержанности.
– А разве сам факт существования гиперпространственного тоннеля, соединяющего Сферу и Луну-17, обращающуюся вокруг Эригона, не свидетельствует, что разумные насекомоподобные существа посещали эту систему и вели здесь определенные работы? – Азартно, как человек, увлеченный своей идеей, подзадорил ее Кирсанов.
Энтузиазм Герды внезапно иссяк. Она взглянула на обсуждаемый вопрос с иного ракурса:
– Чудовищно… – Произнесла она. – Выходит, своими экспериментами Инсекты погубили биосферу Эригона, превратили планету в сплошной ледник, ради испытаний своей технологии? Неужели для этого нельзя было выбрать какой-нибудь безвоздушный планетоид?
Иван Андреевич не думал, что общаться с девушкой будет так интересно, – кто мог предугадать, что ее реакция заставит его на пару минут переквалифицироваться в адвокаты…
– Не забываете, мисс Клейн – ни одна из древних рас не смогла изобрести компактный гипердрайв. – Ответил он на ее обвинение. – Да, Инсекты и Логриане пользовались стационарными гипертоннелями, но для их создания представителям древних цивилизаций приходилось хотя бы однажды преодолевать межзвездные расстояния, двигаясь в трехмерном континууме. А это требует многолетних перелетов, так что они поневоле использовали те системы, что располагались недалеко от их родной звезды.
Герда кивнула. Она знала, что кроме всего прочего доисторическому миру постоянно угрожали предтечи [13], и масштабы борьбы за выживание действительно не предполагали, что кто-то станет заботиться о планете, не заселенной разумными существами. Когда взрывались звезды, гибли или мигрировали цивилизации, такая мелочь, как замерзший океан, никого не волновала.
– А разве технология подвижки планет не известна человечеству? – Нарушив возникшую в разговоре паузу, спросила Герда, одновременно попытавшись перевести разговор в немного иное русло, чтобы иметь возможность свыкнуться с мыслью о том, что ее родной мир когда-то был покрыт теплым океаном вместо вечного ледника.
– Известен ее принцип, но не детали. – Ответил Иван Андреевич. – В общем-то, нам ни к чему ее применять. Но в "копилке знаний" подобное ноу-хау не повредит.
– Так вот значит, что вы надеетесь тут найти… Действующую установку, верно?
Кирсанов пожал плечами.
– Вряд ли можно всерьез рассчитывать на обнаружение целой установки. – Ответил он. – Пока что я ставлю перед собой задачу поскромнее, – отыскать неоспоримые признаки деятельности расы инсектов и доказать, что именно они подвинули планету, превратив теплый океан Эригона в исполинский ледник. По моим предположениям под панцирем льда должно остаться множество следов пребывания насекомоподобных существ.
– Признаться, я даже не задумывалась, что Эригон может иметь такую древнюю историю. – Произнесла Герда. – Вы меня удивили.
Кирсанов лишь понимающе усмехнулся в ответ. В его мимике сквозило добродушие, и даже одобрение, – откровенно говоря, он не ожидал встретить в лице Герды Клейн столь благодарного и заинтересованного собеседника. По данным, которыми располагал институт археологии Элио, коренное население Эригона после многих веков эмиграции на более теплые миры, сократилось до десяти-пятнадцати тысяч человек. Все, кто подавал надежды, имел возможность и желание к самореализации, давно покинули планету, а те, кто остались, не блистали особыми талантами. Часто их удерживали сами туристические фирмы, выплачивая высокие социальные пособия или принимая эригонцев на работу с завышенными окладами, ведь для туристического бизнеса экзотическая планета без колорита коренных жителей теряла часть привлекательности.
Обычно уроженцы Эригона не блистали красотой – низкорослые, коренастые, с грубыми чертами лица они мало соответствовали общепринятым эталонам привлекательности.
Глядя на Герду, было трудно поверить, что она родилась тут, среди вечных льдов при повышенной гравитации.
Умная молодая особа, рост выше среднего, черты лица если и грубоваты, то едва заметно, чуть-чуть, что придавало ее облику особый шарм, некоторую загадочность.
Наверное, один из ее родителей с другого мира. – Подумал Иван Андреевич. – Тогда почему она так не любит жителей других планет?
Может быть, дело в каком-то туристе, соблазнившем ее мать, а затем исчезнувшем?
Скорее всего, я никогда не узнаю этого, – решил про себя Кирсанов.
Пока он размышлял, Герда задала очередной вопрос:
– А почему вас заинтересовало именно северное полушарие?
– Неисследованная область, – лаконично ответил Иван Андреевич. – Южное полушарие достаточно хорошо изучено за период полуторатысячелетней истории человеческих поселений, а вот север – нет. Насколько я понимаю, до вас никто не основывал форпостов в этой части Эригона?
– Да, "Эрголайн" стал в этом смысле фирмой-первопроходцем. – Согласилась девушка. – Впрочем, поколениям моих предков не было никакого дела до глубинной разведки недр, вся энергетика изначально основывалась на установках термоядерного синтеза. Что касается полезных ископаемых, то, в плане металлов, месторождений хватает в районе подледных городов, так что организовывать дальние экспедиции было ни к чему. Колония даже в годы своего процветания не превышала по численности полумиллиона человек, отсюда и достаточно скромные потребности в ресурсах.
– Понятно, – кивнул Кирсанов. – Вы приятная собеседница, мисс Клейн. И, как мне кажется, – большой патриот своего мира.
– Да, я люблю Эригон. – Герда, наконец, позволила себе улыбнуться, преодолевая внутренние предубеждения. Кирсанов показался ей добродушным, вежливым, умным, а главное – он не задавал лишних вопросов и не поглядывал свысока или искоса, как большинство туристов, чем невольно располагал к себе.
– В свое время я мечтала вырваться с Эригона. – Неожиданно призналась Клейн, – и даже пыталась завербоваться в ВКС Конфедерации, но, побывав на других мирах, я слишком быстро и остро поняла, что моя родина здесь.
– Вот как? Вы служили во флоте? – Искренне удивился Кирсанов
– Нет. Не прошла отбор. Попросту не выдержала первых месяцев подготовки. – Она повернула голову, взглянула на приборы, и произнесла, видимо желая прекратить беседу:
– Извините, мы уже на подлете. Пора начинать маневрирование перед снижением. Оставайтесь пристегнутым и разбудите вашего спутника.
* * *
Маневр снижения прошел в штатном режиме.
Трегалин проснулся от легкого прикосновения руки, будто и не спал вовсе, а постоянно находился настороже.
Оно и понятно. Мнемоник все-таки.
– Снижаемся? – Спросил он, даже не взглянув на обзорные экраны.
– Да. Ты пристегнут?
– Естественно. Не волнуйтесь, Иван Андреевич, я не враг себе. Техника, работающая на полуавтомате – элемент риска в любом, самом безобидном перелете.
– Ну, тут часто бывают внезапные отказы оборудования, ты же знаешь.
– Могли бы элементарно установить дубль-системы и не вводить в уравнение безопасности такую переменную, как человеческий фактор.
– Потише, пожалуйста, – предупредил его Иван Андреевич.
– Мисс Клейн нас не слышит. Все под контролем.
Флайбот резко пошел на снижение, вновь попав сначала в густую облачность, а затем в зону непрекращающегося снежного бурана.
Видимость на обзорных экранах не превышала двух–трех метров, и Трегалин дистанционной мысленной командой переключил систему слежения в режим датчиков проникающего излучения.
Кирсанов занервничал, укоризненно посмотрев на Александра, – он опасался, что Герда заметит стороннее вмешательство в работу автоматики следящих комплексов, и посчитает это недопустимой вольностью со стороны своих пассажиров, но все обошлось, Трегалин лишь сделал успокаивающий жест – все в порядке, – и кивнул на экраны, где серая полумгла тут же проявила четкие контуры ледяных пиков, меж которых обнаружилась чуть более теплая, чем окружающий лед площадка, от которой в глубины ледника уходил наклонный тоннель. На самой площадке в заглубленных вровень с поверхностью ледника парковочных боксах располагались грузовые флайботы, чуть дальше, в нескольких километрах смутно просматривалась еще одна обширная взлетно-посадочная площадка, на этот раз предназначенная для приема суборбитальных челноков.
Из недр ледника вдоль наклонных, проложенных под небольшим углом и явно протяженных на многие километры тоннелей, тянулись трубопроводы, соединенные с резервуарами для хранения сырой нефти.
Настоящий добывающий комплекс, – подумал Кирсанов, испытывая все больше уважения к девушке, сумевшей организовать подобное производство среди вечных льдов.
…
Посадка прошла на удивление плавно. Флайбот, управляемый твердой рукой Клейн, сел точно в центре размеченного круга, и сегмент плиты под ним тот час же подался вниз, опуская прибывшую машину на уровень, где брал начало наклонный тоннель.
– Прилетели. – Раздался из-за перегородки комментарий Герды. – Сейчас нам перестоит около часа езды по тоннелю, и прибудем на уровень буровых установок.
Ничего особенно примечательного Ивану Андреевичу рассмотреть не удалось.
– Что-нибудь наблюдаешь, Саша? – обратился он к Трегалину
– Пока ничего интересного. – Александр на миг прикрыл глаза. – Обычная инфраструктура добывающего комплекса. – Пожал плечами он. – После того, как спустимся к подножию ледника, нужно будет удалиться в сторону километров на пятьдесят, чтобы избавиться от фонового излучения энергосистем буровых платформ. Только тогда я смогу без помех сканировать ледовые массы.
[14] очаг напряженности между окраиной и Центром человеческих миров угас сам собой.
В современности из системы Эригона были убраны все военно-космические базы, ибо теперь форпосты человечества основывались на границе с шаровым скоплением звезд, обнаруженным в глубинах Рукава Пустоты [15].
Контроль над внутрисистемным пространством Эригона сначала ослаб, а затем исчез вовсе вместе с военным присутствием Флота Конфедерации.
Теперь только гражданские диспетчерские станции осуществляли наблюдение за энергетически выгодными точками гиперсферного всплытия. В их функции входили лишь стандартные операции навигационного сопровождения заранее известных межзвездных рейсов. Конечно, на борту станций имелась аппаратура экстренного действия, способная контролировать все внутрисистемное пространство, но упомянутые комплексы включались только при получении сигнала бедствия.
…Исходя из вышесказанного неудивительно, что небольшой войсковой транспорт, давно устаревший как морально, так и технически, вот уже более недели дрейфовал в стороне от основных навигационных маршрутов. Корабль не генерировал никаких опознавательных кодов, более того с его обшивки были старательно удалены все магнитные маркеры, обычно свидетельствующие о порте приписки. Люди, находившиеся на борту транспорта, явно не желали афишировать свое присутствие и, нужно сказать, им это удавалось в полной мере. Корабль темной тенью скользил на фоне немигающих россыпей звезд, соблюдая радиотишину. Энергетическая активность бортовых цепей была столь пренебрежительно мала, что сигнатуру [16] войскового транспорта не фиксировали даже те немногие датчики, что периодически обшаривали пространство, отслеживая перемещения ледовых глыб астероидного пояса системы.
…
На борту транспортного корабля царило тусклое освещение энергосберегающего режима.
Большинство отсеков находилось в безобразном состоянии. Казалось что некая мрачная тень осенила корабль, оставив в сумеречных помещениях лишь тусклые пятна работающих голографических мониторов да редкие искорки индикационных сигналов автоматических подсистем.
Экипаж корабля состоял из пяти человек. Четверо из них обосновались в небольшом жилом модуле и лишь пятый предпочитал проводить время в пустом и гулком грузовом отсеке, по возможности не контактируя с другими членами экипажа.
Если внимательно присмотреться к нему становилось понятно, что это молодой человек, едва ли отметивший свое двадцатипятилетие. Его лицо отражало мрачную задумчивость, расслабленная поза была обманчива, – он каждую минуту проводил в напряжении, ожидая прихода неких, известных только ему неприятностей.
Два голографических монитора освещали сложную структуру аварийного пилот-ложемента, непонятно за какой надобностью установленного в грузовом отсеке транспортного корабля. Молодой человек просматривал поступающие на виртуальные экраны информацию, его взгляд был внимательным, цепким, настороженным, но изредка он как будто замирал, терял фокусировку, зрачки расширялись, словно в эти мгновенья он мысленно уносился очень далеко…
На самом деле молодой кибрайкер [17] посылал в такие мгновенья очередной запрос в сеть или контролировал пространство прилегающих отсеков и коридоров, чтобы не быть захваченным врасплох.
Судя по сумеречному выражению его лица, никаких приятных событий, он не ожидал.
…
Сказать, что Герберту Хайту не везло "по жизни", было бы явным преувеличением, но в данный момент он чувствовал – черная полоса невезения неоправданно затянулась, вот только никаких намеков на радикальное улучшение ситуации он не видел, равно как не находил разумного выхода из создавшегося положения.
Сейчас Герберт сидел в кресле противоперегрузочного пилот-ложемента, предаваясь мрачным размышлениям на тему ближайших перспектив.
Проклятье… Надо же было вляпаться в такую дрянную историю…
В коридоре послышались тяжелые, отчетливые шаги, затем дверь отсека с надсадным скрежетом сдвинулась в сторону, но на половине хода все же застряла, и посетителю пришлось боком протискиваться в узкую щель. Герберт даже не повернул голову на звук. Он и без того прекрасно знал кто это.
– Привет Али, – бесцветным голосом произнес он. – Пришел за информацией? Извини, но порадовать не могу…
Молчание за спиной. Тяжелое, угрожающее сопение. Кисловатый запах пота и дешевого табака медленно ползет по отсеку.
– Ну, не прилетают богатые туристы на Эригон! – Не выдержав, разражено произнес Герберт. – Нет им здесь никакого кайфа! На лед они могут полюбоваться и без дальних перелетов!..
Сопение за спиной прекратилось. Вернее его заглушили слова:
– Много говоришь. И мало делаешь. – Угрюмо произнес ганианец на ломанном интеранглийском.
– Ну, ну… Опять орать будешь? – Вяло поинтересовался Хайт. Выплеснув накопившиеся эмоции, он теперь ждал ответной реакции ганианца. В прошлый раз обошлось криком и угрозами, посмотрим, что придумает теперь.
– Зачем орать? – Али бесцеремонно присел на край скошенной панели допотопного компьютерного терминала. – Может, резать? – Доверительно спросил он, демонстративно поглаживая рукоять кинжала, ножны которого были прикреплены к поясу.
Ага, значит, уроки усваиваем. – Не без доли злорадства подумал Герберт. В прошлый раз Али в припадке ярости пытался его застрелить. Ничего не вышло. Хайт попросту заблокировал оружие, даже не пошевельнув при этом пальцем.
Сегодня ганианец пришел с кинжалом. В логике сыну пустыни не откажешь. Удар отточенного куска стали не в состоянии остановить ни один кибрайкер. Но вот выжечь оппоненту мозги – запросто. Али не понимал, как сильно рискует. Вероятно, уповал на отсутствие имплантов в своей голове.
– Послушай, Али, давай не будем обострять обстановку.
Ганианец насупился.
– Плохо говоришь. Ничего не делаешь. Скучаешь. Мои люди тоже скучают. Все недовольны. Почему сидишь?
– А что мне, бегать по твоей посудине?! – Герберт опять понемногу начал заводиться.
– Мне сказали – ты кибрайкер!
– Ну? Я же не отрицаю, – да, кибрайкер! И что с того?!
– Работа простая. Почему не делаешь ее? – Раздраженно и язвительно поинтересовался Али. Его пальцы нервно поглаживали рукоять холодного оружия.
– Да сколько раз тебе повторять, – нет сейчас на Эригоне богатых туристов! – Не выдержав, все же вспылил Хайт. – Нету! Вот полюбуйся! – Герберт мысленным приказом включил устройство вывода данных. – Читать умеешь?