– Посмотри вниз, Ник. Мне некому тебя выдавать…
– Я боюсь высоты. – Крохотная фигура вновь начала осторожное продвижение среди образующих свод конструкций. – Что все так плохо?
– Мне кажется я один на баррикадах. Сейчас чужие пойдут в атаку, и нам конец.
– Постарайся удержать их. Мне нужно время на установку зарядов.
В душе Ван Хеллена всколыхнулась горечь. Вспомнился вчерашний разговор. Поверь он словам Николая, и все, возможно, обернулось бы иначе. Может, и не лежал бы он сейчас рядом с телами погибших, глядя на крохотную фигурку, ползущую по потолку.
Остановить чужих может только безумие или чудо.
Накануне это не казалась Ван Хеллену очевидным, а сейчас он вдруг понял, что готов отдать все, за призрачный нереальный проблеск надежды…
* * *
Их было десять человек – подростков по тринадцать-четырнадцать лет.
Среди старших детей верховодил Сергей Лукорьев.
– Плюс два градуса. – Мрачно сообщил он, посмотрев на небольшой информационный экран.
Холод начинал пробирать до костей, не смотря на одежду.
К нему подошла Даша, – пятилетняя девочка. На осунувшемся землистом лице влажно поблескивали по-детски красивые, полные наивной надежды глаза.
– Сережа, когда мы будем кушать?
Лукорьев даже не посмотрел в сторону синтезатора пищи. Что толку пялиться на прибор, когда тот не работает.
– Серега перестрелки не слышно. Уже второй час тишина.
Он повернулся, мрачно взглянув на Пашу Казимирова.
Верховодить в детских шалостях и забавах одно, а вот сидеть в постепенно промерзающем отсеке и отвечать на безысходные вопросы, совершенно другое. Откуда ему знать, почему так тихо? Где взять хоть кусочек пищевого концентрата?
Родители ушли, двое суток никто не возвращался с линии передовых укреплений, но раньше оттуда доносились отзвуки боя, а теперь настала эта жуткая тишина.
Даша внезапно села и тихо почти беззвучно заплакала.
Мучительная беспомощность подступила к горлу Сергея.
Он сам был готов разрыдаться, но в такие часы дети взрослеют не по годам.
– Ну-ка не плачь. – Он присел на корточки.
Даша всхлипнула, но не отвернулась, позволив Сергею вытереть застывшие на ее щеках слезы.
– Вот что… – Лукорьев выпрямился, оглядевшись вокруг, будто и в правду томительные часы безысходного ожидания превратили его из подростка в мужчину. – Никто не плачет. Младшие остаются тут. Ну а мы… – Он повернулся к тем, кто постарше, – Мы сейчас пойдем и все узнаем у родителей. Раз наступила тишина, – значит чужих выгнали из сектора. – Не дрогнув, произнес он, хотя в голове билась прямо противоположная мысль. – Даша, ты садись тут – он указал на кресло рядом с синтезатором пищи, – и жди, пока зажгутся зеленые огоньки.
– Хорошо Сережа. – Девочка больше не плакала. – Только ты скажи маме, что мне холодно. Пусть возвращается быстрее, ладно?
– Я скажу.
* * *
Прошло минут тридцать, но чужие не возобновляли атаки.
Доминик не понимал, чем это вызвано. За пол часа он обошел разбитые баррикады, и не смог отыскать никого из живых.
– Я установил первый заряд. – Внезапно раздался в коммуникаторе голос Астафьева. – Тут есть технические переходы, попробую пробраться из тоннеля в тоннель по ним.
– Ты видишь чужих?
– Подожди, сейчас попробую взглянуть вниз.
Некоторое время связь молчала, потом вновь раздался голос Николая:
– Они толпятся подле шлюзов. Такое ощущение, что ждут кого-то.
– Ты поглядывай вниз. Если двинуться в мою сторону, хоть предупреди.
– Ладно.
После короткого разговора вновь наступила зловещая тишина.
Ван Хеллен не стал трогать тела павших. Собрав оружие, он отступил к единственному тоннелю, ведущему к жилым секторам.
Здесь высилась недавно возведенная баррикада, на сооружение которой пошли подручные средства, начиная от обычных столов и заканчивая тяжелыми, вырванными из стен компьютерными терминалами.
Укрепление показалось ему надежным, отдельные элементы укрытия были не просто свалены в кучу, их по возможности подгоняли друг к другу, используя опыт затянувшихся позиционных боев: массивные компьютерные блоки, уложенные друг на друга, образовывали отдельные ячейки с узкими расселинами амбразур.
Заглянув в одну из них, Доминик убедился, что пространство перед баррикадой очищено от обломков, – сектор обстрела расходился широким конусом, охватывая сумеречные зевы тоннелей.
Сколько-то продержусь. – Почти равнодушно подумал он.
Нервная система то же имеет свой предел, за которым вдруг наступает отрешенность.
Минуты текли похожие на бесконечность.
Из этого состояния его вывел ломкий юношеский голос.
– Дяденька, мы пришли узнать что случилось?
Доминик обернулся.
В нескольких метра от него, на выходе из тоннеля, стояла группа подростков.
Сердце Ван Хеллена сжалось. Никогда в жизни он не испытывал такой горькой пронзительной боли.
Нескладные ребята, едва переступившие возрастной порог юности, были вооружены и экипированы. Металлокевларовые бронежилеты кое-как подогнаны по фигурам, но все равно кажутся преувеличенно большими, испуганные глаза сверкают взглядами из-под низко надвинутых шлемов…
Боль.
Она выжигала душу, не оставляя в эти минуты ничего кроме пепла.
Он только что видел их родителей, отбивших последнюю атаку чужих ценой собственных жизней…
Что он должен был сказать, как ответить на немой вопрос испуганных кричащих взглядов?
– Я установил второй заряд. – Вторгся в его мысли голос Астафьева. – Мне кажется, что сейчас начнется атака. Через шлюз прошла группа разумных ксенобиан. Чужие движутся к тебе по среднему тоннелю. Мне нужно еще десять-пятнадцать минут.
– Понял… – Не своим голосом ответил Доминик.
– Что нам делать, дядя Доминик?
«Дядя Доминик».
Как дико, неестественно прозвучала эта фраза.
Ему всего восемнадцать, он только начал жить.
А им еще меньше.
Кто же остался там, в секторе? Только дети?
Вид вооруженных подростков говорил сам за себя. Он, да Ник, вот все «взрослые».
Еще пара минут, и чужие появятся из тоннеля.
– Ребята, прячьтесь в нишах, за амбразурами. – Не узнавая собственного голоса, приказал Ван Хеллен. – Сергей, – он узнал Лукорьева. – Нам нужно продержаться всего несколько минут. Потом чужим придет конец. Обещаю.
Они даже не спросили о родителях, молча занимая свободные стрелковые ячейки.
* * *
Николай медленно перемещался по закругляющемуся своду тоннеля.
Рядом, маневрируя турбореактивными микродвигателями, парил ИПАМ.
– Еще три метра Ник. – Раздался в рассудке голос маленького помощника. Тонкий луч лазерной указки уже минуту как очерчивал круг, в том месте, где необходимо установить последний заряд, помещенный в самодельную оболочку, обеспечивающую направленный взрыв.
Он выбивался из последних сил.
Двигаться на трех точках опоры, без должной тренировки, оказалось очень трудно. Электромагниты, расположенные на ладонях, работали безотказно, а вот те, что были смонтированы в наколенниках, доставляли одни неудобства. Мало того, что негнущийся протез только мешал, здоровая нога тоже подводила, – после двух месяцев пребывания в госпитале организм ослаб, и если бы не помощь ИПАМа, Николай вряд ли справился бы с задачей.
– Не отключай наколенный магнит. – Постоянно напоминал ему голос. – Я регулирую напряжение. Старайся, чтобы он скользил, не теряя контакта с поверхностью, иначе повиснешь на руках.
Николай слушал повторяющие рекомендации, стиснув зубы от нечеловеческого напряжения. Он уже дважды обрывался, чудом удерживаясь на одной руке.
Заветный круг, очерченный лазерным лучом, приближался медленно, но верно.
Все…
Он остановился, переводя дух, затем отключил электромагнит правой ладони.
Рука медленно потянулась к поясу, пальцы на ощупь нашли третий заряд, отцепили увесистый цилиндр.
Он снова замер, готовясь поднять два килограмма взрывчатки, в цилиндрической оболочке. Нужно с первого раза попасть магнитом удержания точно в круг, иначе придется сдвигать заряд, а это требовало акробатической ловкости.
Попал.
Ник чувствовал, как по телу бегут щекотливые капельки пота.
Теперь осталось отползти назад, метров на двадцать, найти выступ ребра жесткости и, закрепившись под его прикрытием, активировать заряды дистанционным устройством подрыва.
– Доминик, еще пять минут… Я установил третий заряд. Возвращаюсь.
Ему никто не ответил. Внешние микрофоны скафандров передавали отзвук разгорающейся внизу перестрелки.
* * *
Чужие появились из среднего прохода двумя группами.
Сначала на простор зала вышли ксенобианские бойцы. Часть из них выдвинулась вперед, осматривая близлежащие укрепления, остальные остались подле входа в тоннель.
Ван Хеллен не понимал что происходит.
Они не атаковали, – вошли в зал будто хозяева, словно знали, что за разбитыми баррикадами не осталось ни одного защитника.
– Не стрелять… – Шепотом передал он Лукорьеву. – Подпустим ближе, чтобы наверняка. Здесь негде укрыться, – он кивком головы указал на расчищенный от обломков сектор обстрела.
Сергей едва заметно кивнул, отползая назад, чтобы передать слова Доминика остальным.
Спустя пару минут стало ясно, почему ксеноморфы ведут себя таким образом.
Из тоннеля показалась группа разумных ксенобиан. Они шли открыто, не выказывая признаков беспокойства, видно на самом деле были уверены, что все защитники укреплений мертвы.
Если бы Доминик появился в зале на пол часа раньше, то застал бы ксенобианских бойцов у самого устья тоннеля, ведущего к жилому сектору. Они загодя осмотрели укрепления, убедившись, что среди развороченных баррикад более нет ни одного живого защитника.
Закончив осмотр близлежащих укреплений, боевые формы чужих образовали две шеренги, между которых в направлении жилых секторов неторопливым шагом направились пять разумных особей.
Ждать дальше не было сил.
До ксенобиан оставалось метров сто, когда одна из амбразур вдруг полыхнула огнем, располосовав пространство длинной неприцельной очередью.
У кого-то из подростков не выдержали нервы, срывая лавину скоротечного боя.
Огненный шквал бесновался секунд пятнадцать не больше, – ровно столько требовалось, чтобы полностью расстрелять магазин ИПК, никто из ребят, сжав сенсор огня, не смог отпустить его, пока электромагнитный затвор оружия не щелкнул вхолостую.
Доминик совершенно не управлял ситуацией, все вершилось само по себе, словно не пули летели из узких амбразур последнего рубежа обороны, а сама ненависть материализовалась в эти мгновенья, приняв облик разящего чуждую плоть металла…
Вслед за бесноватым огнем наступили тягучие мгновенья тишины.
Ван Хеллен, успевший выпустить лишь две короткие очереди, осторожно выглянул в разрез амбразуры.
Справа и слева от него раздавались характерные щелчки перезаряжаемого оружия, но все внимание Доминика приковала к себе страшная картина: чужие, только что стоявшие двумя ровными шеренгами, лежали вповалку, словно смерть прошлась по их рядам широким размашистым взмахом своей косы, не обойдя никого…
В глубинах среднего тоннеля наметилось движение.
Он присмотрелся и понял, что масса ксенобианских бойцов, разбившись на группы, короткими перебежками движется прямо на них.
Все…
Он понимал, внезапности, удачи, больше не будет, сейчас чужие рассеются по флангам, занимая брошенные людьми укрепления, и начнут методичный расстрел внезапно ожившей баррикады.
Что он мог сделать? Скомандовать, приказать мальчишкам уходить?
Вряд ли они послушают его.
Нужно хотя бы рассредоточить их, отправить часть ребят в другие укрепления… – промелькнула в голове запоздалая мысль, – передовой отряд ксенобиан уже появился из сумеречного тоннеля, и в этот миг в коммуникаторе раздался неестественно-спокойный голос Астафьева, предыдущую фразу которого Доминик попросту не расслышал в момент шквального огня:
– Я закрепился. Скажи своим: пусть лягут на пол и держаться за что-нибудь.
Ван Хеллен едва ли осознал смысл адресованных ему слов, но машинально выкрикнул:
– Ложись! Всем лечь! Хватайтесь за крупные обломки!
Три раскатистых хлопка прозвучали за спинами наступавших ксеноморфов, и вдруг все разительно изменилось, словно по мановению неведомой силы: в зале, где движение воздуха можно было ощутить разве что у самого пола в районе зарешеченных вентиляционных отверстий, внезапно возник настоящий ураган. Бесноватый порыв ветра шел в направлении тоннелей, увлекая за собой все незакрепленные предметы, его порыв сносил баррикады, опрокидывал и увлекал за собой фигуры чужих, казалось все вокруг пришло в движение, в едином порыве устремляясь туда, где взрывы пробили толстые стены тоннельных переходов.
Кто-то в ужасе закричал, вместе с обломками мебели вверх взметнулось несколько человеческих тел, живых ли, мертвых, угадать было попросту невозможно, и вдруг картина всеобщего хаоса озарилась зловещим красным светом, – это включились аварийные системы сигнализации, и чей-то громоподобный голос, перекрывая вой бесноватого урагана, заговорил, размеренно и спокойно:
– Внимание, нештатная ситуация! Разгерметизация тоннельных переходов! Аварийные системы вступили в действие!
Голос явно опаздывал за событиями, – он тонул в нестерпимом вое, – от сводов тоннелей вниз стремительно опускались толстые переборки, а ветер в последнем порыве пытался проскользнуть в сужающуюся щель.
Еще секунда и все стихло, только запоздалый грохот еще раскатывался по залу, вслед за сорванными со своих мест фрагментами укреплений…
* * *
Доминик поднялся с пола, не веря, что остался жив.
Он машинально поднял голову и увидел как от свода правого тоннеля, раскачиваясь на тонком тросе, вниз опускается человеческая фигура в скафандре.
Это был Николай.
Чужие…
Мысль полыхнула в сознании и тут же отпустила, стоило взгляду переместиться к мощным металлокерамическим плитам, перегородившим все три магистральных прохода сектора.
– Внимание, аварийные переборки опущены, угроза декомпрессии ликвидирована. – Красный свет в зале внезапно померк. – Сбой системы централизованного энергоснабжения. Переход на резервные накопители будет осуществлен в течение двух минут.
…
Свет в отсеках вспыхнул так же внезапно, как и погас.
Что-то разительно изменилось, – это почувствовал каждый из горстки уцелевших людей.
Пятилетняя Даша, терпеливо сидевшая подле обесточенного синтезатора продуктов, вдруг удивленно всплеснула руками:
– Ребята смотрите, огоньки!
Кто-то из детей взобрался на заиндевелый контейнер и поднес озябшие ладошки к вентиляционной решетке, откуда ощутимо повеяло свежим воздухом.
– Тепло… Воздух теплый!
…
Доминик и Николай встретились посреди загроможденного обломками зала.
– Я же говорил, что все получиться. – В голосе Астафьева почему-то не звучало ноток торжества от одержанной только что победы, – в нем чувствовалась усталость, граничащая с опустошением.
– И что теперь Ник? – Спросил Ван Хеллен, присаживаясь рядом с Астафьевым, на угловатый выгоревший изнутри корпус компьютерного терминала.
Николай долго молчал, а затем произнес:
– Выходит мы с тобой теперь старшие, Доминик. Нам и решать, что будет дальше…
Настоящее…
Некоторое время они сидели, молча вспоминая те дни, потом Астафьев глубоко вздохнул и произнес:
– У меня скверные новости. Разведывательные группы, отправленные в смежный сектор, не вернулись. Срок ожидания истек.
Ван Хеллен живо очнулся от нахлынувших было воспоминаний.
– Сколько человек? – Предчувствуя недоброе, спросил он.
– Тридцать. Весь выпуск виртуальной школы выживания, вместе с инструкторами. Уверен, взрывчатка, которую волок ксеноморф, принадлежала им.
– Значит, они взяли пленных? Откуда у ксенобиан точные планы вентиляционных шахт?
Астафьев промолчал, угрюмо глядя на монитор. Все и так было понятно, без слов.
– Теперь они знают, что автономный ресурс исчерпан. – С болью за погибших и досадой из-за утечки важнейшей информации произнес Доминик. – Неужели все было зря? Почему, Ник? Ты ведь говорил, что репликанты отличаются от нас с тобой лишь тем, что они с детства получают истинные знания и необходимые для борьбы навыки! Выходит, это не помогло?
– Ты не смеешь так говорить!
– Почему?
– Ты знаешь ответ. Ксеноморф хотел убить меня. Значит, я был прав, мы вырастили настоящих бойцов. Чужие напуганы. Они думают, что, убив меня, остановят программу виртуальной подготовки.
– Возможно. – Ван Хеллен был потрясен неожиданным известием о гибели трех разведывательных отрядов. Его взгляд невольно упал на монитор, где застыли цифры обратного отсчета.
«До включения систем годичного перераспределения ресурсов осталось сто девятнадцать часов сорок три минуты».
Первый схватка после многолетней передышки.
– Мы допустили ошибку. Нужно было продолжать борьбу за компьютерный центр, а не сидеть взаперти, уповая на репликантов.
– Они люди, Доминик. Не надо этих глупых предубеждений.
– Люди, рожденные машинами… – Поправил его Ван Хеллен.
– Давай не будем вступать в бессмысленный спор. Тем более, что ты не сидел взаперти, верно?
– Верно. Но я уже говорил тебе, неоднократно, – ксенобиане воспользовались ресурсом Мира, чтобы наплодить боевых особей. Теперь они контролируют смежный сектор, особенно в районе центра управления. Если мы проиграем, второго шанса уже не будет. – Ван Хеллен говорил, лишь то, что думал. Постоянная игра со смертью не учит дипломатичности.
– Поясни? – Николай повернулся вместе с креслом, коснулся нескольких сенсоров на панели бытового автомата, и спустя несколько секунд из недр агрегата с тихим шелестом выдвинулся поддон с двумя чашками кофе.
– Я по-прежнему плохо разбираюсь в машинах, но даже у меня возникает вопрос: почему из камер репликации появляются только мальчики?
– Какое отношение это имеет…
– Самое прямое. Ты научился управлять аппаратами репликации, и использовал их для создания будущих бойцов. Это я могу понять. Но почему ты не дал им шанса любить? Где их ровесницы, которые могли бы иметь детей? – Ван Хеллен говорил медленно, словно каждое произнесенное им слово приходилось выталкивать сквозь зубы. – Знаешь, почему погибли отряды разведчиков? Им не за что сражаться, Ник. Виртуальные полигоны не научили их воевать, – они превратили жестокую схватку в соревнование.
Астафьев выслушал его, не проронив в ответ ни слова.
– А ты знаешь, что такое любовь, Доминик?
Ван Хеллен только пожал плечами.
– Да, я мог реплицировать девочек. – Неожиданно признал Николай. – И я планировал сделать это после победы в смежном секторе. Я хотел возродить ЛЮДЕЙ, такими, какими они были до Внешней Атаки! – Он достал из нагрудного кармана небольшой пластиковый прямоугольник и положил его на стол перед Ван Хелленом.
– Посмотри на нее, Доминик. Я нашел этот снимок в медицинском отсеке, он лежал в пыли. Я часами смотрел на улыбку Женщины. Они не созданы для войны, крови, холода, – я хотел лучшей участи для новых поколений. Я мечтал о том, что им не придется дрожать от холода среди заиндевевших стен, кутаться в обноски, питаться один раз в сутки…
– Для этого нужен ресурс всего Мира. – Ван Хеллен с трудом оторвал взгляд от снимка. – Я не знаю, как жили люди до Внешней Атаки. Возможно, ты прав… Ладно, давай отложим глобальные проблемы. – Неожиданно предложил он, безнадежно махнув рукой. – У нас есть данность, и я хочу знать, какими силами мы располагаем.
Это был тяжелый вопрос. Астафьев мучительно ждал его.
– Осталось тридцать человек. И еще твой отряд, который я вынужден расформировать.
Ван Хеллен побледнел.
– То есть?
– Мы понесли невосполнимые потери. Ты прав, программа виртуальной подготовки не оправдала всех моих надежд. Я разделил оставшихся на десять групп по три человека. Во главе каждого отряда встанет один из опытных разведчиков, в том числе и ты.
– Зачем посылать ребят на смерть? – Ван Хеллен вскинул голову, однако пытаться пронзить взглядом Астафьева, являлось пустой тратой времени, – Николай спокойно встретил колючие зрачки Доминика, утопил его ярость в своей усталости, и ответил:
– Мы должны вырвать победу.
– Отправь меня одного.
Астафьев некоторое время молчал, глядя, как истекают завитками пара две кружки с нетронутым кофе.
– Нет. – Наконец ответил он. – Я не преуменьшаю твоих способностей, но один человек не в состоянии…
– Один подготовленный человек может сделать больше, чем группа, впервые вышедшая на простор смежного сектора. Они повиснут обузой у меня на плечах, я буду думать о том, как спасти их жизни, когда мы столкнемся с врагом. Один я сделаю больше.
– Ты не можешь пойти один. Я уже сказал тебе, Доминик, вопрос не в твоих личных качествах. Ты лучший…
– Тогда почему ты отказываешь?
– Вспомни нас. Кто-то из них вернется, уцелеет, став совершенно другим.
Ван Хеллен нахмурился. В словах Николая прозвучала жестокая логика, и по большому счету он был прав. Под руководством опытных командиров у ребят будет шанс выжить.
– А ты не боишься, проиграть в наступающем году? – Глухо спросил он.
– Я не боюсь Доминик. Страх не то чувство которое я могу испытывать. Война загнала нас в угол. Ты воин, я стратег. Между нами выросла пропасть с тех пор, когда мы вместе ходили в смежный сектор.
– Значит решение неизменно?
– Неизменно. Наш спор окончен. Я отдаю приказ, а ты выполняешь его. У тебя есть сутки на знакомство со своими людьми.
Все. Дальше спорить было бессмысленно.
– Хорошо… Я выполню приказ. – Ван Хеллен встал и, не прощаясь, вышел.
Две кружки с кофе так и остались стоять на столе нетронутыми.
Глава 2.
Техническая зона подконтрольного людям сектора…
Дверь скафандрового отсека отворилась.
Навстречу Ван Хеллену вскочили, выстраиваясь в короткую шеренгу, трое молодых парней – его отряд, которому, сутки спустя, предстоит выйти на необъятные, смертоносные просторы.
Он взглянул на них, и раздражение немного улеглось. На душе по-прежнему оставался тяжелый осадок после разговора с Астафьевым, но ежегодное включение полуавтоматических систем перераспределения ресурсов не отменишь, и идти в смежный сектор придется.
– Так… – Ван Хеллен остановился напротив выпускников виртуальной школы. – Представляемся по одному. Имя, фамилия, специализация.
Первым шаг вперед сделал высокий светловолосый парень.
– Антон Постышев. Репликант. Компьютерный техник. – Его голос уже утратил юношескую ломкость, но все равно казался звонким.
– На пол тона пониже. – Стараясь не хмуриться, приказал Доминик. – Там, куда мы пойдем, разговаривать придется тихо, а то и вовсе молчать. Язык жестов понимаешь? – Он сделал движение рукой, и вопросительно посмотрел на Постышева.
– Уходим вправо, впереди опасность, двигаться, маскируясь, огонь без команды не открывать.
– Верно. – Одобрительно кивнул Ван Хеллен. – Можешь встать в строй. Следующий.
– Курт Зигель. Репликант. – Пронзительные голубые глаза бесстрашно поймали взгляд Доминика. – Штурмовик. Специалист по рукопашному бою. Владею всеми видами известных вооружений.
Ван Хеллен несколько секунд держал его взгляд, пока не поймал в нем холодок, похожий на маленькие, затаившиеся в глубине зрачков льдинки.
– Зигель, ты когда-нибудь видел живого ксенобианина? – Спросил Доминик, присев на край опечатанного оружейного кофра.
– Нет.
– Тогда ответь, за что ты их ненавидишь?
– Простите… – Парень замялся, но Ван Хеллен быстро пришел на помощь:
– Вы можете называть меня просто Доминик, или командир. Я жду ответа на вопрос.
Курт выглядел растерянным.
Он действительно обладал неплохой физической подготовкой, среднего роста, плотно сбитый, с волевыми, заострившимися в данный момент чертами лица, – Зигель мог произвести впечатление… на кого угодно, но только не на Ван Хеллена. Сейчас, глядя на растерявшегося «штурмовика», он испытывал лишь чувство досады.
– Я… Я не знаю, командир. Они ЧУЖИЕ.
– Это еще не повод для ненависти. – Доминик встал, машинально заложив руки за спину. – Вы удивленно смотрите на меня? – Голос Ван Хеллена внезапно стал резким. – Наверное, мысленно спрашиваете себя, а скольких ксеноморфов убил ты? – Он обвел пристальным взглядом короткий строй и продолжил:
– Много. Зарубок на прикладе не делал. Они опасные, беспощадные и умные враги. Но ксенобиане, так же как и мы, ведут борьбу за выживание. Я не могу навязать вам свое мнение, но потребую, здесь и сейчас: пусть каждый решит для себя, – кто он – боец, способный выжить и победить, или легкая добыча для врага?
На побледневшем лице Зигеля появились пунцовые пятна.
– Я не понимаю…
– Здесь нечего понимать! – Доминик резко обернулся к нему. – Ты ни разу не выдел чужого, не вдыхал его запах, а уже пищишь о ненависти! – Он встал, вплотную подошел к Курту и приподнял его подбородок, заглядывая в глаза, где уже растаяли неприятно поразившие его льдинки. – Ты просто боишься их. – Секундой позже вынес свой вердикт Ван Хеллен. – Запомните, – теперь он обращался ко всем. – Ненависть разрушает, она порождение бессилия, неспособности мыслить здраво, оценивать противника по достоинству. Та «ксенобианская сволочь», которую вы гоняли по виртуальным полигонам, радикально отличается от реально существующих врагов. Я тоже боялся и ненавидел, пока не понял простую истину: на адреналине можно выиграть несколько схваток, а наша задача – выжить. Выполнить задание. Так что советую забыть обо всем, чему вас учили. – Он снова повысил голос, – ТАМНЕ ВИРТУАЛЬНЫЙ ПОЛИГОН. Жизнь одна и смерть тоже. – Чуть тише заключил Доминик. – Кто не понимает этого, советую подумать и отказаться от участия в акции. Мне не нужны самоубийцы.
В скафандровом отсеке повисла гнетущая тишина.
– Командир… – наконец нарушил затянувшуюся паузу Зигель, – мы сработавшаяся группа. Нас нельзя разъединять.
– Ты высказываешь общее мнение?
– Думаю, да.
– Думаешь?
Тяжелый разговор. Но нужный. Выбить почву из-под ног молодых парней – не велика хитрость, сложно другое: дать им взамен игрушечной ненависти настоящее хладнокровие может только бой. Первый бой, который все поставит на свои места, покажет, кто есть кто, а пока… Зигель прав, они действительно группа.
– Сколько лет вы обучались вместе?
– Три года, командир! – Ответил Постышев. – Мы были лучшими в виртуальной школе!
Ван Хеллен кивнул в ответ своим мыслям.
– Хорошо, – вслух произнес он. – Продолжим знакомство. Кто у нас следующий?
– Андрей Лозин, репликант, специализация: медик, ксенолог, переводчик.
– Знаешь язык ксенобиан?
– В ограниченном объеме. – Черты Лозина внезапно исказились, будто на них набежала тень. – Моя подготовка подразумевает проведение эффективных допросов и склонение противника к сотрудничеству.
– Понятно. Ты изучал анатомию ксенобиан, их метаболизм, и немного знаешь язык. Еще тебе известно, где и как нужно нажать, чтобы чужому стало очень больно и плохо. Верно?
– Да…
Доминик отлично знал, как обрабатывают разумных особей из числа ксеноморфов. Процедуру нельзя назвать приятной, но со временем привыкаешь ко всему.
Не сможет. – Подумал Ван Хеллен, глядя на побледневшее лицо Андрея. – Сломается. Для этого нужны стальные нервы и опыт. Хотя… Что я знал о себе самом до первого боя?
Он промолчал, переводя взгляд с одного бойца на другого пока не заметил, что у Андрея Лозина в отличие от других чуть покрасневшие глаза.
Мало спит или часто напрягает зрение. Снайпер.
– Дополнительная специализация? – Обратился он к Лозину.
– Снайпер, – как эхо повторил он. – Проходил виртуальную подготовку по специальной программе. Знаком с устройством и принципами работы сканеров.
Ван Хеллен кивнул.
Хорошо, что они обладают знаниями – подумалось ему. Теми знаниями, за которые приходилось платить кровью. – Астафьев все же умница, он и только он вырастил, воспитал новое поколение, научив их не пугаться машин, а работать с ними. Возможно, я слишком долго живу прошлым. А у них все получиться.
Мысли немного успокоились, но саднящая душу тревога не проходила.
До боя. До первого боя. – Фраза билась в рассудке словно заклятье.
– Хорошо. – Ван Хеллен указал на стойки скафандрового отсека. – У нас есть время для детальной подготовки снаряжения. Вы знаете, что в смежный сектор ушли и не вернулись две группы разведчиков. Они забрали лучшие скафандры, поэтому осмотр и отладку проводить с особым тщанием, – нам досталось то, что есть.
* * *
Тишина…
Она всегда разная. Ее оттенки начинаешь различать по мельчайшим проявлениям сторонних шумов, и даже в скафандре, при закрытом забрале, в отсеках, где царит вакуум, субъективно не бывает абсолютной тишины, – ты слышишь собственное дыхание, звук биения сердца, глухой ритм пульса, воспринимаемый как горячий пульсирующий шум…
Антон дрожал. Не страх, – нервное возбуждение гуляло по телу крупными мурашками, щекотливо пробегая неприятным холодком вдоль спины, когда Ван Хеллен в очередной раз сделал предупреждающий знак и склонился над приборной панелью, открывающей доступ в следующий отсек.
Что ждет впереди, не знал никто. Смежный сектор постоянно видоизменялся, непонятные силы действовали на его огромных пространствах: там, где еще вчера царил вакуум, внезапно появлялась атмосфера, открытые проходы вдруг оказывались запертыми, иные, наоборот, открывались, словно людям предлагался тест на изобретательность в прохождении сложного, запутанного, полного непредсказуемых опасностей лабиринта.
В условиях виртуального полигона эти обстоятельства не напрягали, они лишь вносили элемент случайности в выполнение одной и той же задачи: добраться до главного компьютера, ведающего распределением ресурсов, и, пользуясь вызубренными командными последовательностями, вручную запрограммировать его на год отняв у ксенобиан, и передав людям свет, тепло и воздух.