…Двери рубки вдруг зашипели и рывками раздвинулись в стороны. В помещение, заметно прихрамывая, вошел Андрей Звягинцев. В боях на Омнабиусе он потерял ногу и кисть левой руки. Поговаривали, что он был из той элитной спецгруппы, что к чертям собачьим запалила тот паршивый, насквозь отравленный промышленными отходами мир, откуда по всей окраине шел импорт убийственного ЛСД сто пятого поколения, но сам Андрей на эту тему не распространялся, а на многозначительные подколы не реагировал. Вообще, по мнению Линкса, он был самым спокойным и уравновешенным членом их разношерстного экипажа, но как командир он одновременно придерживался и еще одной точки зрения. В тихом омуте черти водятся – так выражались предки, а к тысячелетнему историческому опыту цивилизации Линкс прислушивался если не всегда, то часто…
– Ну, что?
Андрей дохромал до второго кресла и грузно опустился в него.
– Вроде бы сделали… – сообщил он, переведя дух. – Протез чего-то барахлит… – поморщившись, пояснил он, подняв до колена испачканный маслом комбинезон, под которым обнажилась сверкающая хромистая сталь. – Эрни гоняет тест синхронизации двигателей. Если Железную Башку удовлетворит результат, то через пару часов можно прыгать.
– Ага… – многозначительно протянул Линкс, глядя, как Андрей ловко подцепил отверткой фиксатор кожуха, открыв внутренности протеза, где хитро сплелись между собой сервоприводы, жгуты проводки и тонкие прозрачные трубочки, по которым пульсирующими толчками, словно кровь в венах, продвигались порции машинного масла.
«Как же, жди, через два часа наш чудо-механик найдет еще кучу неполадок, и мы опять будем болтаться тут до второго пришествия», – беззлобно подумал Линкс. Эрни Рорих получил свое прозвище Железная Башка не только за металлопластиковый затылок, который он из принципа не закрывал никакой пеноплотью, а еще и за то, что в технических вопросах был упрям, до совершенно абсурдного педантизма. Все, за что он брался, рано или поздно начинало работать в его руках как положено, так что их транспорт, носивший гордое имя «Геракл», стал для него непаханым полем для индивидуального творчества.
Андрей, ковырявшийся в проводке протеза, поднял голову и, усмехнувшись, спросил:
– Слушай, Линкс, а Саша точно была в прошлом твоим командиром?
– Ну, допустим?.. А что тут такого?
Андрей опять усмехнулся, закрывая кожух протеза. Заботливо поправив ткань комбинезона, чтобы не был виден металл, он вдруг серьезно произнес:
– Не подшучивай над ней, Линкс. Мы мужики, а она женщина. Ей тяжелее.
Командир грузового корабля сокрушенно покачал головой.
– Ты придурок, Андрей. Если я стану ее жалеть, то через месяц она просто сойдет с ума. Когда человек теряет злобу, он теряет и волю, – спокойно пояснил Линкс. – Может быть, где-то есть миры, на которых все не так, но наша реальность именно такова. Либо ты комок нервов, либо труп. На войне как на войне…
Андрей исподлобья взглянул на него.
– Сам ты придурок… – огрызнулся он. – Война кончилась. Наша война кончилась, понимаешь?! – с внезапной яростью выдохнул он. – Что ты несешь?
Линкс встряхнул бутылку и потянулся за вторым стаканом. Андрей, застыв в напряженной позе, немигающим взглядом следил, как медленно оседает вихрь пузырьков за мутным стеклом.
– Наша война не кончилась… – Линкс разлил остатки по двум стаканам. – Она продолжается вот тут, – он согнул указательный палец и выразительно постучал по своей голове. – Там не бывает перемирий.
Андрей машинально взял протянутый стакан.
Его взгляд внезапно поблек, словно был направлен куда-то в глубь самого себя. По лицу Андрея промелькнула едва уловимая гримаса.
Линкс молча выпил и отвернулся. Он был прав, и все прекрасно знали об этом.
ГЛАВА 3.
Сектор Окраинных миров. Планетоид Везелвул…
Система Везелвул-12, откуда в открытый космос с маломощного, расположенного посреди болот передатчика ушел слабый сигнал тревоги и одновременно отчаянный призыв о помощи, была создана искусственно.
Впрочем, история одинокого планетоида, получившего столь мрачное название, началась задолго до этих событий и насчитывала уже несколько веков…
Когда-то, очень давно, три промышленных мира Окраины облюбовали одну из лун безымянной звездной системы для сброса и захоронения ядовитых химических отходов.
Это был период, когда Вторая волна Галактической Экспансии человечества докатилась до современных границ освоенного космоса. Десятки новых миров, колонизированных в течение одного столетия, бурно развивали свою промышленность. Начиналась эра экономического расцвета Конфедерации солнц, под эгидой которой осуществлялась колонизация новых территорий.
Естественно, что экономика Окраинных миров поначалу носила жесткий, потребительский характер. Богатые полезными ископаемыми недра являлись бесперебойными источниками сырья для стремительно развивающихся производств, и о вторичном использовании ресурсов в тот момент задумывались очень мало.
Несколько веков на планетоид сбрасывали свое содержимое транспортные корабли частных компаний. Сюда, как в отстойный колодец, валили все – и радиоактивные элементы, и отходы химических производств, и агрессивные органические соединения, выходившие в виде побочных продуктов на некоторых биоклонных фабриках.
Наверное, в ту самую пору кто-то из экипажей транспортных кораблей, доставлявших на луну контейнеры с отходами, не то в шутку, не то всерьез назвал многострадальный планетоид Везелвулом. Почему сюда прилепилась цифра «двенадцать», уже не помнил никто, но название прижилось.
Такая «дружба» промышленных компаний со злосчастной луной продолжалась до тех пор, пока в систему звезды не пришел один из колониальных транспортов Конфедерации солнц.
Хуже того – колонисты облюбовали именно ту планету, на орбите которой вращалась загаженная луна. К тому времени Везелвул-12 уже обзавелся собственной атмосферой. Миллиарды тонн сброшенных на его поверхность высокотоксичных отходов на протяжении столетий, под воздействием излучения звезды, вступали в случайные химические реакции друг с другом, что неизбежно приводило к выделению побочных продуктов в виде ядовитых газообразных соединений.
Присутствие на орбите своей новой родины клубящегося серой дымкой кислотных облаков ядовитого планетоида явилось для колонистов весьма неприятным откровением. Они обратились за разъяснением в Центральные миры, чей картографический корабль исследовал систему несколько веков назад и дал заключение о ее пригодности к колонизации.
Разразился нешуточный скандал.
Именно с этого момента начинается краткий миг популярности Везелвула. Несколько лет к этому невзрачному ядовитому миру было приковано внимание репортеров ведущих информационных компаний Галактики.
Те фирмы, что начинали сброс отходов, давно уже перестали существовать, и в царящей на Окраине экономической и политической неразберихе трудно было найти истинных инициаторов и виновников загрязнения луны.
Тогда и возник проект «Везелвул».
Чтобы погасить скандал, злосчастный планетоид решено было попросту удалить с орбиты колонизированной планеты. Совет Безопасности миров, взяв луну под личную опеку, финансировал все работы по пространственному перемещению Везелвула и его дальнейшей очистке.
Экономическая мощь Конфедерации солнц получила достойную рекламу в проекте, который называли «первым опытом планетарной инженерии».
По мнению специалистов, станции переработки способны были справиться с проблемой ядовитой атмосферы за тридцать стандартных лет Галактического календаря. Одновременно на Везелвуле предполагалось возвести комплексы вторичной переработки отходов для извлечения из них так называемых редкоземельных элементов.
Затем Везелвул предполагалось продать с аукциона, создав тем самым прецедент для дальнейшего развития планетной инженерии.
Все описанные события происходили несколько веков назад.
Планетоид действительно увели от новой колонии и запустили в полет по эллиптической орбите вокруг светила системы. Однако в расчеты каким-то образом вкралась ошибка, и своенравный планетоид не захотел занять уготованного ему места. Скорость убегания оказалась слишком высока, и уже через год после начала проекта стало очевидно, что Везелвул просто покинет систему, превратившись в свободно летящее космическое тело.
Последней попыткой спасти проект стала идея разжечь на орбите упрямого планетоида искусственное солнце, но эти усилия оказались напрасными – хотя Везелвул и обзавелся собственной маленькой звездой, но превратиться в цветущую планету ему не было дано ни сейчас, ни в обозримом будущем – назревающее противостояние между молодыми планетами Окраины и Центральными Мирами заставили Конфедерацию Солнц временно приостановить все проекты, связанные с крупными капиталовложениями в сектор пограничного космоса.
Печально известный «Эригонский кризис» привел к упадку и в конечном итоге – самороспуску Конфедерации. После того как прекратил свое существование Звездный Патруль, Совет Безопасности миров, превратился в чисто номинальный институт межпланетного права. Не обладая былыми возможностями Совет Безопасности уже не мог предотвратить череду междоусобных войн на Корпоративной Окраине.
Среди перечисленных потрясений, которые пережила Обитаемая Галактика, продолжал свой полет небольшой планетоид с громким и мрачным названием «Везелвул».
Теперь, после передела корпоративной собственности, на нем хозяйничала колониальная администрация, объединившая под своей властью почти все обитаемые миры Окраины. Помимо старого космопорта, который имелся на планетоиде еще со времен Конфедерации солнц, унылый ландшафт Везелвула украсил комплекс зданий колониальной тюрьмы да небольшой поселок, где жили специалисты, обслуживающие несколько атмосферных процессоров да основные системы космического порта.
О нем не забывали, но и былого внимания Везелвулу уже не уделялось. Иные сенсации занимали первые полосы электронных газет и лучшее эфирное время в галактических новостях. Хотя изредка среди прочего потока сообщений о событиях в Галактике нет-нет да и появлялись короткие репортажи о самоотверженной работе планетарных инженеров на проклятом Везелвуле.
Как правило, в таких репортажах показывали ревущие станции переработки атмосферы, свежие лесопосадки и экзобиологов в защитных скафандрах, ведущих затяжную борьбу с токсичными болотами. Колониальная администрация в таких видеороликах представала перед зрителями новостей в самом выгодном для себя свете.
На фоне барражирующих в атмосфере транспортных шаттлов, сбрасывающих в болотные топи контейнеры с деактиваторами, какой-нибудь репортер скупо рассказывал о мужестве людей, что пытаются превратить отравленную клоаку в будущий рай…
…И ни слова о комплексе зданий колониальной тюрьмы строгого режима.
Как будто бы ее не было вовсе.
* * *
Везелвул, 13 мая 3781 года
Комплекс зданий колониальной тюрьмы строгого режима
В отличие от репортеров галактических новостей Николай фон Риттер был убежден в обратном. То сооружение, что он только что покинул, являлось самой натуральной тюрьмой.
Он не понимал, где находится и что происходит вокруг.
Первое, что он почувствовал, сделав шаг за выбитую дверь, у которой ветер намел голубоватый сугроб, был жесточайший спазм удушья.
Отпрянув назад, в спасительную глубину изуродованного и окровавленного коридора, он мучительно закашлялся. Ощущение было такое, словно в его легкие вонзился миллиард иголок.
Только теперь он, кое-как отплевавшись, обратил внимание на изморозь, покрывавшую стены коридора у входа, и свистящий сквозняк.
Атмосферное давление на улице оказалось катастрофически низким.
Объяснять Николаю, что такое удушье, помноженное на абсолютный ноль космического пространства, было бы глупо. На своем коротком веку он в достатке видел тех смертей, причиной которых были взорвавшиеся легкие или моментальное обморожение.
Скорчившись и натянув на лицо толстый ворот синтетического свитера, он поспешил обратно со всей скоростью, на какую оказались способны его ватные ноги.
В клубах пара ворвавшись в дверь караульного помещения, он рухнул на пол, содрогаясь от очередного приступа удушливого кашля.
В щель под плотно притворенной дверью со свистом вырывался воздух. Этот тихий заунывный звук показался Николаю столь зловещим, что заставил его собрать все силы, чтобы распрямиться и сесть.
То помещение, где он укрылся, не было герметичным. Значит, ему грозила смерть от удушья.
Взгляд Николая обежал мертвый пульт управления. Со сдавленным стоном он встал, стараясь удержать равновесие. Затем, одной рукой опираясь на пульт, он начал распахивать те встроенные шкафы, до которых мог дотянуться.
В голове фон Риттера метались злые обрывочные мысли.
«Где я, фрайг побери, нахожусь? – думал он, вытряхивая из шкафов бесполезные в его ситуации вещи. Здесь было все – начиная от бронежилетов и кончая теплой одеждой, но в данный момент его интересовал только один вид экипировки – скафандр. Но вот этого как раз в комплекте караульного помещения и не предусматривалось. – Значит, я на планете, – сделал он очевидный вывод. – На космическую станцию не похоже».
Распахнув створки очередного шкафа, он увидел аккуратно сложенные спецкостюмы из серебристого металлизированного материала с уложенными поверх каждого комплекта прозрачными пластиковыми шлемами. Трубки и шланги, торчавшие из них, говорили в пользу того, что они снабжены дыхательными аппаратами.
Развернув один из таких комплектов, Николай убедился, что его радость при виде серебристой ткани была преждевременна. Скафандрами тут и не пахло. Это были костюмы химической защиты.
«Что ж, на безрыбье, как говорится…» – подумал он, натягивая костюм поверх теплой одежды. Автономный запас кислорода и относительная герметичность ткани давали ему хоть какой-то, мизерный шанс выбраться из этого здания, где через несколько часов уже будет нечем дышать…
Естественно, системы терморегуляции в костюме не было. Николай огляделся. Судя по обилию теплых вещей, тут бывали суровые зимы. Не раздумывая о том, как он будет выглядеть, фон Риттер закрыл прозрачный шлем и принялся натягивать поверх серебристой ткани теплую одежду. В дополнение ко всему он натянул прямо на шлем одну за другой три спецназовские шапочки, закрывавшие всю голову, включая лицо. В них была лишь прорезь для глаз.
Нашлась в караулке и пара теплых перчаток.
В конце концов ему стало тяжело и неудобно наклоняться. Поймав свое отражение в глубинах полированной поверхности пульта управления охранными системами тюрьмы, фон Риттер только покачал головой, которая в тот момент была похожа на вязаный шар.
Он не сомневался, что граждане этой планеты разбегутся при одном виде вооруженного импульсной винтовкой пугала. Впрочем, ему было не до шуток. Николай торопился. Он не знал, что происходит вокруг, но засевший в груди кашель, помноженный на личный опыт, говорил ему, что воздуха снаружи совсем мало. Так что он не завидовал тем людям, для кого данный мир являлся домом, справедливо полагая, что если их не постигла участь мертвого охранника тюрьмы, то каждый из них в данный момент озабочен собственным выживанием и до очнувшегося не к сроку заключенного никому не будет ровным счетом никакого дела.
Он не собирался никого убивать без веских на то причин. Единственное, что в данный момент заботило Николая, – это обогреваемое герметичное помещение и любая информация о том месте, куда занесла его злая и капризная судьба…
Конечно, он не надеялся на легкую прогулку и приятный разговор на улице со случайным прохожим, но Николаю показалось, что, упав у выхода из здания, он, прежде чем загнуться от боли в обожженных морозом легких, видел невдалеке освещенное прожекторами покатое здание космопорта.
Если тут осталась хоть какая-то жизнь, то она наверняка сосредоточена именно в том здании. Так что особого выбора у него не было.
С этими мыслями он вторично распахнул дверь в ведущий наружу коридор и побежал так быстро, насколько ему позволили три слоя теплой одежды и затесавшийся между ними костюм химической защиты.
* * *
Небо на улице оказалось зловещего фиолетово-черного оттенка. Немигающие звезды сияли на нем ярко и надменно. Единственное, за что зацепился изумленный взгляд Николая, было расплывчатое красноватое пятно округлой формы, величаво плывущее меж голубых карбункулов далеких светил.
«Если это звезда, то она потухла…» – метнулась в его голове довольно абсурдная мысль. И вслед за ней пришла еще одна, не менее эксцентричная догадка. Судя по той скорости, с какой пятно ползло по небу, преодолевая свой путь от горизонта до горизонта, нетрудно было догадаться, насколько мал радиус планетной орбиты. Но если это так, подумал Николай, изо всех сил пробираясь сквозь рассыпчатые голубые сугробы по направлению к манящим огням космопорта, то звезда слишком маленькая… Такой крохе не удержать планету на своей орбите…
Вывод напрашивался сам собой. При таком очевидном несоответствии масс не планета должна вращаться вокруг звезды, а звезда вокруг планеты…
Это абсурдное на первый взгляд предположение выглядело совсем не смешно…
Николая, несмотря на царящий вокруг холод, внезапно бросило в жар, потому что он знал, что в Галактике существует одна-единственная система с подобными параметрами.
Это был пресловутый Везелвул-12 – отравленная токсичными отходами луна, вокруг которой специалисты Конфедерации еще в незапамятные времена заставили вращаться небольшое термоядерное солнце.
«Если это Везелвул, то мне каюк…» – тоскливо подумал фон Риттер, преодолевая очередной сугроб.
Несмотря на импровизированный трехслойный скафандр и постоянные физические усилия, его начал пробирать холод.
«Не отчаивайся, парень… – со злым юмором твердил про себя Николай, – чем тебе не криогенная камера… Хрен редьки не слаще, как говорил незабвенный прадед…»
Перевалив через снежный завал, он понял, что попал на самый край чуть вогнутой стеклобетонной плоскости стартопосадочного поля.
Вокруг, насколько хватало глаз, простиралась лишь мрачная, освещенная прожекторами и звездами пустынная голубая равнина. Это зрелище простирающейся в никуда унылой плоскости никак не устраивало замерзающего насмерть беглеца, и он нервно обернулся. Резкое движение принесло боль в заледеневших суставах, но внезапный приступ агорофобии моментально прошел – справа от него маячили темные одноэтажные здания складских терминалов, а слева гордой сумеречной громадой возвышался расцвеченный габаритными огнями космопорт.
Николай не задумываясь повернул к космопорту.
Бежать по запорошенному снегом стеклобетону стартовой плиты оказалось значительно легче, чем по заваленным сугробами улицам замерзшего поселения. Однако здесь его подстерегали неприятности иного рода. Поравнявшись с терминалами, которые щерились в свете прожекторов осколками стекла в выбитых окнах, он внезапно споткнулся обо что-то твердое. Перелетев через голову, Николай рухнул лицом в снег, словно куль, и несколько секунд барахтался в своей неуклюжей одежде, тщетно пытаясь подняться. Наконец ему удалось встать на четвереньки.
Оглянувшись, он увидел, что споткнулся о треногу перевернутого импусного орудия. Голубоватый снег вокруг был заляпан кровью.
Пока он барахтался в снегу, его рука наткнулась на что-то не такое твердое, как станина плазменной пушки. Машинально уцепившись за этот предмет, он вдруг понял, что выволок из-под снега почти что мертвое лохматое существо. Николай инстинктивно отпрянул, разжав пальцы, и вскочил…
Сердце гулко ухнуло в груди.
«Пес… Обыкновенный мертвый замерзший пес…» – успокоил себя фон Риттер, отступая на шаг. В некоторых вопросах ему явно не хватало хладнокровия своего знаменитого прадеда.
Пока он пятился, мертвое, по его мнению, животное вдруг с трудом открыло один глаз.
В угасающем взоре собаки, заживо погребенной под снегом, было столько мольбы и укора, что Николай не выдержал. Теряя драгоценные секунды, он вернулся, поднял тощее лохматое существо и, прижимая его к себе вместе с импульсной винтовкой, из последних сил побежал к многослойным прозрачным дверям, за которыми виднелся ярко освещенный холл космопорта.
* * *
Здание космопорта встретило его гулкой, гнетущей и в то же время настороженной тишиной.
Когда за спиной Николая сомкнулись прозрачные створки автоматических дверей, он, вместо того чтобы облегченно вздохнуть, ощутил внезапный приступ острого страха.
Идти было больно и неудобно. Леденящий холод, казалось, засел в каждой клетке его организма, а одежда, которая на улице казалась благом, внутри здания вдруг превратилась в настоящие оковы.
Он споткнулся, едва удержав равновесие. Импульсная винтовка и неподвижное тело собаки тянули к земле неподъемным грузом. Организм Николая слишком ослабел после длительного гиперсна и неожиданной реанимации, чтобы он мог без каких-либо последствий совершать пробежки по сугробам замерзающей планеты.
Николай остановился в сотне шагов от прозрачных дверей, которые, к его счастью, закрывались вполне герметично. Положив на пол заиндевевшее тело собаки, он осмотрелся.
Космопорт производил впечатление очень старой постройки, за состоянием которой следили весьма небрежно. Взгляд Николая пробежал по блеклой зелени уже порядком выцветших и очень грязных искусственных пальм, с разлапистых листьев которых свисала не многолетняя, а скорее многовековая пыльная паутина. Однако воздух холла не имел стойкого запаха затхлости, скорее, наоборот, в нем присутствовало что-то сладковатое, тревожащее обоняние и память.
Взгляд Николая скользнул дальше и остановился на огромном рекламном плакате, украшавшем одну из стен…
«Летайте космопланами Конфедерации», – ненавязчиво предлагала юная особа, на лице которой краска вздулась и потрескалась.
Теперь Николай уже почти не сомневался, что попал именно на Везелвул. Где еще мог сохраниться такой рекламный щит? От Конфедерации солнц остались одни ностальгические воспоминания, и только возведенные за счет Центральных миров великолепные здания космических портов напоминали о былой мощи звездного союза, однако на населенных планетах такие помещения выглядели совсем иначе… Только Везелвул да, быть может, еще пара покинутых людьми миров могли сохранить такой артефакт в нетронутом виде…
Николай пошатнулся, уцепившись за кресло.
Интерьеры огромного безлюдного холла вдруг поплыли перед его глазами… Он чувствовал, как тело под веригами одежды сотрясает озноб. Его лицо, спрятанное под пластиком шлема, пылало жаром…
Не в силах больше идти, он медленно опустился на пол.
Средь окружающей его настороженной тишины пустого здания вдруг прозвучал далекий, но отчетливый вопль. Николай хотел бы отреагировать на этот затронувший воображение звук, но не мог. С каждой секундой ему становилось все хуже и хуже – дурнота накатывала леденящими волнами озноба, от которого лязгали зубы и мутилось сознание, хотя одновременно он ощущал, как горит его кожа от поднимающейся температуры.
Действуя почти бессознательно, он стал непослушными пальцами расстегивать одежду. Перед глазами покачивался, уплывая в жаркий туман, огромный рекламный плакат с улыбающимся лицом юной фотомодели.
А за окном продолжал медленно падать холодный колючий голубой снег. Да еще по пространству огромного холла перемещались какие-то странные сгорбленные тени… Но Николай уже не видел их.
Он провалился не то в беспамятство, не то в горячечный болезненный сон… Импульсная винтовка медленно сползла с его колен и глухо стукнула об пол поцарапанным пластиковым прикладом…
* * *
…Вопль, что слышал Николай, принадлежал человеку.
Он был не один. Разношерстная группа из семи-восьми человек отступала в глубины космического порта планеты.
Тот, что кричал, уже был мертв – он лежал в широком, ярко освещенном коридоре перед дверью с табличкой «Залы управления. Посторонним вход воспрещен». Его горло, порванное ударом мощной когтистой лапы, истекало кровью.
Именно дразнящий запах крови остановил группу следовавших за людьми существ. Они задержались возле трупа, который, неестественно вывернув голову, лежал на полу, протянув руки к двери, электронные замки которой были выбиты выстрелами из импульсного оружия, и сгрудились над мертвым человеком.
Внезапно из глубин коридора показался человекоподобный робот. Он шел уверенным размашистым шагом. Дойдя до своры хрипящих и издающих невнятные звуки гуманоидных существ, он попытался пробиться сквозь толпу, чтобы оказать помощь лежавшему на полу человеку, но был отброшен к стене небрежным раздраженным ударом.
– Господа, – безо всяких интонаций произнес андроид, – моя обязанность оказать помощь пострадавшему. Разрешите мне осмотреть его…
Одно из существ обернулось на голос.
Несомненно, когда-то он или, возможно, его предки, были людьми, но внешний вид существа, его лохмотья, из-под которых торчали участки заскорузлого, никогда не мытого тела, горящие бешеным кровожадным огнем глаза и явно выраженное в них тупоумие говорили о том, что он не мог принадлежать ни к персоналу космопорта, ни к каким-то другим анклавным учреждениям Везелвула…