Планета Кьюиг. Район космопорта. Две недели спустя после событий в пещерах
…Все началось ранним солнечным утром.
Вадим Нечаев, полгода назад вернувшийся с планеты Элио, где работала единственная школа астронавтики, организованная совместными усилиями четырех развитых колоний, вот уже третий месяц изо дня в день проходил через огромные ворота Кьюиганского космопорта, чтобы заглянуть в недавно отстроенное административное здание диспетчерской службы, получить полетное задание и идти готовить свой челнок к очередному старту в район низких орбит, куда прибывали для разгрузки грузопассажирские космические корабли с иных миров.
Колонии, чьи цивилизации, после четырех веков борьбы за выживание, смогли не только побороть чуждые биосферы, но и вновь выйти в космос, вторично «открыв» друг друга, теперь налаживали тесное сотрудничество. Между четырьмя мирами на протяжении последнего десятилетия шел интенсивный обмен товарами, технологиями, специалистами, и Вадим, несмотря на молодость, принимал самое непосредственное, деятельное участие в этом процессе.
Жизнь казалась ему простой, ясной и привлекательной, но этим утром все вдруг пошло наперекосяк…
Поднявшись по ступеням крыльца диспетчерского комплекса, увенчанного недавно отстроенной башней управления, он вошел в просторный, прохладный холл, но вместо привычной процедуры электронной проверки у турникета его ожидал человек в форме лейтенанта сил самообороны планеты.
– Вадим Нечаев? – задал он риторический в данной ситуации вопрос, предварительно посмотрев на дисплей пропускной системы.
– Да. – Вадим не чувствовал никакой угрозы, начинался обычный, рабочий день, и он не предполагал, что могут произойти какие-то серьезные неприятности…
– На сегодня все старты отменяются, – лаконично сообщил офицер. – Вы должны пройти в конференц-зал.
Нечаев не стал возражать. Вытащив пропуск из щели считывающего устройства, он прошел турникет и направился в указанное помещение.
Его расстроила отмена полетов, это казалось странным, но жизнь давно научила Вадима не бежать впереди паровоза, опережая события, и не задавать упреждающих вопросов, на которые, скорее всего, и так получишь ответ в ближайшее время. Если говорить о характере Вадима, то к нему лучше всего подходило определение «дисциплинированный». Впрочем, он и не мог вырасти иным. Офицер, встретивший его у турникета, обращаясь к Вадиму, не назвал отчества, а только имя и фамилию. На то были свои причины: Нечаев действительно не имел ни отца, ни матери в привычном смысле этих терминов – его генетические родители состарились и умерли на планете Земля четыреста с лишним лет назад.
Вадим Нечаев был зачат в специальном аппарате на основе замороженного генетического материала, прибывшего с Земли на борту колониального транспорта «Скиталец».
Его рождение было напрямую связано с программой обновления генофонда, которую уже целое столетие проводило правительство объединенного Кьюига. Развивающейся цивилизации требовался приток свежих генов, чтобы избежать вырождения, и треть новорожденных появлялась на свет не из материнских утроб, а из чрева агрегатов искусственного зачатия и выращивания эмбрионов.
Такая политика приводила к двойной выгоде – государство, контролировавшее программу, получало не только приток людей со свежим генотипом, но и воспитывало треть населения под своей опекой, формируя из мальчиков и девочек, рожденных в рамках программы «Генезис», именно тех специалистов, которые были необходимы для успешного развития экономики планеты.
Если у кого-то закралась мысль о насилии над личностью, то она не соответствовала истине. Дети «Генезиса» получали прекрасное образование за счет государства и не имели никаких поражений в гражданских правах и свободах. Единственным стесняющим их свободу обстоятельством являлось обязательство отработать по избранной специальности не менее десяти лет с момента завершения учебного процесса.
По сути, сеть учреждений «Генезиса» была аналогична существовавшим на Земле детским домам, с той разницей, что Кьюиганское правительство не на словах, а на деле заботилось о своих питомцах.
Закончив общеобразовательную школу, Вадим сам избрал себе карьеру пилота. Космический флот Кьюига только нарождался, и для дальнейшей учебы юношу отправили на Элио – планету, расположенную в десятке световых лет отсюда. Там развилась наиболее успешная с точки зрения технического прогресса цивилизация и действовала школа астронавтики, в которой он продолжил свое образование, ознакомившись с теорией гиперсферы, космической навигацией и пилотированием малых челночных кораблей. Через два года, получив диплом пилота, он вернулся на Кьюиг, где государство выделило ему квартиру.
Теперь Вадим Нечаев, бывший воспитанник школы «Генезиса», смог начать строить самостоятельную, взрослую жизнь, одновременно приступив к профессиональным обязанностям.
Поначалу он был на год зачислен в отряд пилотов челночных кораблей, которые совершали регулярные рейсы между космопортом Кьюига и планетными орбитами, куда прибывали транспортные корабли с иных миров. Это был обязательный для всех выпускников испытательный срок, после чего наиболее хорошо проявивших себя молодых пилотов переводили в состав постоянных экипажей межзвездных кораблей, курсировавших между Кьюигом и еще тремя планетами сектора, с которыми была налажена устойчивая гиперсферная связь.
Таким образом, если не вдаваться в подробности мелких житейских трудностей, жизнь Вадима Нечаева до сегодняшнего дня протекала абсолютно ровно, – он был собранным, дружелюбным, исполнительным, любил свою работу и не загадывал далеко вперед…
…Войдя в конференц-зал, он увидел там около сотни пилотов и навигаторов. Многие сидели в креслах, ожидая начала собрания, несколько мелких групп стояли в проходах и у стен, оживленно беседуя.
Обменявшись приветствиями с коллегами, Вадим понял, что никто из присутствующих понятия не имеет, зачем их тут собрали и почему на сегодня отменена плановая работа космического порта.
Наконец, после томительного ожидания, в зале появилась группа офицеров в форме сил самообороны планеты.
Это воинское формирование на сегодняшний день являлось единственным на Кьюиге. Когда-то, столетия тому назад, на планете существовали три государства, каждое из которых содержало свою армию. Вадим плохо знал запутанную историю противостояния между поселениями, происходившего задолго до его рождения.
По его мнению, преподаваемый в школе материал попахивал однобокостью. Учащихся просто информировали о том, что на границе двух материков планеты лежит огромное пространство, которому было присвоено странное название: Зона Отчуждения. За ее границами начиналась иная жизнь – там преобладала исконная природа дикого Кьюига и жили люди, в учебниках их осторожно называли «деградирующей цивилизацией, попавшей в зависимость от местных условий обитания».
Вадиму казалось странным, что, установив контакт с иными планетами, правительство Кьюига старательно избегает контактов с поселениями на втором материке. Впрочем, молодости свойственна беспечность, и он, как большинство сверстников, не вдавался в истоки давнего конфликта, – он лишь сделал для себя очевидный вывод, что разногласия были вызваны совершенно противоположными взглядами на адаптацию человека к местной биосфере…
…Ход мыслей Вадима был нарушен одним из прибывших офицеров. Сухощавый, подтянутый майор привлек внимание собравшихся громкой, отрывистой фразой:
– Господа, прошу тишины.
Гул голосов в зале моментально смолк, все обернулись в сторону небольшого подиума, за которым возвышался огромный проекционный экран, занимавший собой всю площадь задней стены помещения.
* * *
С этой тишины и зазвучавшего в ней глуховатого голоса седого генерала сил самообороны планеты и начался для Вадима Нечаева отсчет новой жизни.
Поначалу, ошеломленный услышанным, он не ощутил этой внутренней перемены, – понимание того, что именно случилось с ним в тот миг, придет позже, ну а пока…
– Господа, сегодня ночью по каналу гиперсферной связи между нашей планетой и соседними мирами пришел информационный пакет данных, отправленный третьим лицом, получившим доступ на гиперсферные частоты нашей частной сети.
Генерал откашлялся, отпил глоток воды из стакана и продолжил:
– Информационный пакет доступен для обработки на наших компьютерах и содержит в себе ультимативную информацию, отправленную неким Джоном Уинстоном Хаммером, именующим себя президентом Земного Альянса. Вот его запись.
Генерал сделал знак одному из своих подчиненных, и тот включил огромный настенный экран.
На нем появились голова и плечи ничем особо не примечательного человека лет шестидесяти, сидевшего у огромного окна, за которым простиралась какая-то немыслимая панорама похожего на муравейник города, наполовину затянутого тяжелыми свинцово-серыми облаками испарений.
Он заговорил уверенным, хорошо поставленным голосом:
– Я, Джон Уинстон Хаммер, глава Всемирного Правительства и действующий президент Земного Альянса, обращаюсь к руководству и рядовым жителям планет-колоний.
Четыре столетия назад ваши предки покинули Землю на борту колониальных транспортов. Вы прошли через аномалию космоса и высадились на далеких планетах. Я информирован о тех усилиях, которые пришлось приложить первым поселенцам, чтобы выжить в мирах с чуждыми человеку биосферами. В том, что вы на протяжении длительного исторического отрезка развивались в отрыве от своей планеты-метрополии, повинна не злонамеренная политика Всемирного Правительства, а несовершенство гиперсферной техники. Все эти годы мы посвятили исследованиям, с тем, чтобы иметь удовольствие приветствовать вас, потомков граждан Земного Альянса…
Видимо, этот человек не привык к долгим речам и предпочитал сразу расставлять все нужные акценты и точки над «i», поэтому следующие его слова прозвучали сухо и ультимативно:
– По существующим на Земле юридическим нормам, вы должны признать свой статус колоний, полностью подчиниться законам Земного Альянса и действовать в соответствии с параграфами колониального законодательства, полный объем которого будет передан по гиперсферной частоте вместе с моим обращением.
Вкратце я сообщу, что на каждый мир, добровольно признавший Землю своей планетой-метрополией, будет прислан полномочный планетный управляющий. Все миры должны открыть свободный доступ для притока эмигрантов с Земли. И еще один немаловажный пункт: кроме свободного поселения граждан Альянса на территории планет-колоний, все сырьевые ресурсы любого из колонизированных миров с данного момента могут разрабатываться и использоваться только в соответствии с лимитами, которые будет устанавливать Всемирное Правительство.
Все население планет, признавших пункты колониального законодательства, автоматически возобновляется в правах граждан Земного Альянса. В противном случае любой из планет будет присвоен статус не подчинившейся колонии, и тогда, к моему сожалению, в дело должны будут вступить военно-космические силы Земли.
Данное послание уже отвергла планета Дабог, и к моему выступлению прилагается видеозапись действий космического флота, направленных на усмирение взбунтовавшейся колонии.
Голос, изливающийся из скрытых динамиков, смолк, и вместо изображения головы и плеч Джона Хаммера проекционный экран затопила черная бездна космического пространства.
Все, начиная от появления группы военных до выступления этого Джона Хаммера, произошло так быстро и неожиданно, что по залу успел прокатиться лишь легкий ропот, связанный с ультимативными требованиями, предъявленными Кьюигу. Но гул голосов сменился гробовой тишиной, как только из черноты космического пространства на передний план видеосъемки выступили зловещие контуры пяти клиновидных боевых крейсеров, каждый из которых, судя по масштабам надстроек и локационных антенн, имел как минимум несколько километров в длину…
Это были настоящие титаны, в сравнении с которыми любой самый мощный грузопассажирский корабль колонистов выглядел как букашка рядом со слоном…
Зрелище было жутким, впечатляющим и завораживающим одновременно. Контуры пяти клиновидных крейсеров все четче проступали из мрака, их корпуса покрывала мощная броня, по бортам кораблей располагались направленные под углом к основной линии симметрии выступы, похожие на трубы с заглушенными полусферическими торцами, над ними тянулись подобные же образования, но только меньших размеров, и ни у кого из пилотов не возникло сомнений, что нижний ряд является стартовыми стволами для пуска малых космических кораблей, а расположенные выше аналоги – установки запуска боевых ракет.
Первым ощущением был подавляющий разум шок.
Глаз отказывался верно сосчитать количество стартовых приспособлений, а разум пасовал перед попыткой вычислить суммарную уничтожительную мощь, спрятанную за броней каждого из пяти клиновидных исполинов.
Впрочем, демонстрационная запись была смонтирована опытным режиссером, рассчитывавшим на определенную реакцию зрителя, и спустя несколько секунд собравшиеся в зале смогли увидеть, что именно таит за собой обшивка пяти крейсеров.
Полусферические заглушки бортовых шахт запуска вдруг раскололись на остроугольные сегменты, в космос взметнуло облачка остаточной атмосферы, тут же истаявшие, словно призрачный туман, клиновидные сегменты втянулись в предназначенные им щели, и почти сразу за этим из пусковых стволов головного крейсера, на борту которого четко просматривалось название – «Тень Земли», вырвались ослепительные факелы шести ракет класса «космос – земля».
Всего шесть стартовых шахт из сотен расположенных по бортам клиновидных крейсеров выплюнули свою начинку…
Прошло десять или пятнадцать секунд, и кадр сменился, – теперь съемка велась непосредственно с боеголовки одной из стартовавших ракет.
Прямо по курсу, укутанная ватным покрывалом облаков, лежала планета.
Для всех присутствующих в зале сразу же стало ясно – это Дабог. Ракета, не встречая никакого сопротивления, прошла зону низких орбит, изображение с ее камер на миг подернулось помехами, когда начался нагрев корпуса при вхождении в плотные слои атмосферы, и вдруг…
Облачность кончилась, расступившись перистыми полосами; над этой частью Дабога было раннее утро, а в электронном перекрестье прицела, которое проецировалось на экран с видеокамер боеголовки части, рос, стремительно укрупняясь в размерах, один из пяти городов планеты…
Вадим, завороженно глядевший в экран, не смея даже дышать, успел заметить блестящие в утренних лучах окна зданий, фигурки людей внизу, несколько автомобилей и…
Ослепительная вспышка, новая смена кадра, и все увидели, как, разрывая облака, в верхние слои атмосферы Дабога стремительно восходят три пепельно-серых ядерных гриба…
Никто не смог произнести ни звука – все онемели от варварской демонстрации, а кадр уже сменился, вновь показав головной крейсер армады, приближающийся к планете. Из его стартовых шахт неведомая сила выплевывала в космос десятки космических истребителей и десантных модулей. Образовав построение, они устремились к границе атмосферы Дабога. Облака кипели и клубились, сминаемые порывами ураганного ветра, что, обезумев, гнал перегретые, насышенные радиоактивным пеплом воздушные массы из зон высокого давления в иные области… Внизу бушевал настоящий многоочаговый ураган, и в это буйство воздушных масс вонзались крохотные точки спускаемых модулей…
Экран внезапно моргнул ослепительным светом и погас.
* * *
Тягостную тишину, наступившую по окончании демонстрационной записи, нарушил хриплый голос генерала сил самообороны Кьюига:
– Связи с Дабогом нет вот уже восемь часов. Правительства Элио, Рори и Стеллара получили аналогичные послания.
В зале постепенно поднялся ропот, который спустя несколько секунд перерос в гул возмущенных голосов.
Один из сопровождавших генерала офицеров постучал по столу, требуя тишины, и, когда ему удалось добиться относительного затишья, выкрикнул:
– Тихо!
Гул голосов окончательно смолк.
Генерал обвел взглядом собравшихся и вновь заговорил глухим, хрипловато-надтреснутым голосом. Только теперь Вадим обратил внимание на красноту его глаз и эту надломленность, которая ощущалась в позе, жестах, интонациях.
– Тихо, господа, – повторил он фразу офицера. – Вас собрали тут не для обсуждения ситуации в целом. Наше правительство не приняло ультиматум, и теперь планета объявлена на военном положении. Вы все мобилизованы. Здесь, насколько я понимаю, пилоты и навигаторы челночных кораблей?
– Да, – раздался одинокий голос из зала.
– В таком случае, – генерал обернулся к сопровождавшим его офицерам, – полковник Шахоев, приступайте к своим обязанностям.
Вперед выступил человек лет сорока. Его лицо было узким, вытянутым, волосы коротко стрижены, серые водянистые глаза создавали ощущение человека рассеянного и недальновидного, но все впечатления от внешности полковника моментально стер его голос – твердый, спокойный, с проскальзывающими в нем металлическими нотками.
– Мы не знаем, что на самом деле случилось на Дабоге, – начал он свою короткую речь. – Запись, полученная по каналу ГЧ, может оказаться фальсификацией, но боюсь, что эта слабая надежда на чью-то злую шутку умрет в ближайшие часы.
Он сделал несколько шагов по подиуму, бросил короткий, злой взгляд на опустевший экран и продолжил:
– Мы не собираемся поддаваться на угрозы и тем более допустить орбитальную бомбежку Кьюига. На ночном совещании правительства было принято решение отвести все крупные гиперсферные суда в засекреченную точку пространства до выяснения истинных обстоятельств происходящего. Челночные корабли, способные совершать вылеты в пределах орбитального пространства планеты, остаются тут и будут в экстренном порядке реконструированы в орбитальные перехватчики. Все вы с данной секунды являетесь младшими офицерами военно-космических сил нашей планеты, сформированных на этом же совещании.
– Что значит «реконструированы»? – сквозь возобновившийся гул голосов донесся выкрик из зала.
– Это значит, – повышая голос, ответил полковник, – что каждый из шести десятков челноков, имеющихся у нас, будет переоборудован в боевой корабль. Аналогичные меры уже предпринимают на планете Элио и луне Стеллар, спутнике Рори.
– А торговые транспорты? – Шум в зале понемногу улегся благодаря повышенному тону Шахоева, который почти кричал, отвечая на предыдущий вопрос, и Вадиму показалось, что вместо разноголосого ропота его вдруг окружила ватная тишина.
– Судьба транспортных кораблей не ваша компетенция, пилот, – ответил Шахоев, отыскав глазами задавшего вопрос человека. – С этой минуты вы все переведены с гражданской службы, поэтому вам придется вспомнить либо узнать заново, что такое воинская дисциплина и субординация!
* * *
Все обрушилось так внезапно, так ошеломляюще, что истинный смысл случившегося начал доходить до Вадима Нечаева, только когда он, покинув конференц-зал, шел по простору старто-посадочных полей к ангарам, где стояли челночные корабли, внешне похожие на короткокрылых птиц.
Взлетно-посадочные полосы тянулись вдаль, теряясь в легком мареве утреннего тумана. Мысли в голове Вадима путались, никак не желая складываться в разумные рассуждения. Он был подавлен и растерян – не лучшее состояние для новоиспеченного пилота боевой орбитальной машины, но все случившееся обрушилось столь внезапно, что не находило места ни в душе, ни в мыслях.
В ангарах для челноков уже шли какие-то работы, вокруг шаттлов суетились команды технического обслуживания, в нескольких местах, брызгая искрами, работали сварочные аппараты, по опустевшим старто-посадочным полям космического порта с низким гулом ползли груженые армейские тягачи, которые стояли на консервационных складах еще с периода войн столетней давности.
Казалось, что весь мир в одночасье перевернулся с ног на голову, сошел с ума и по всем признакам не собирался возвращаться в нормальное состояние.
Не доходя метров пятидесяти до ангара, Вадим остановился, прикурил сигарету и еще раз огляделся вокруг, стараясь запомнить эту картину внезапной, незнакомой глазам и разуму суеты… и вдруг ему припомнилось, как несколько пилотов попытались спорить с полковником Шахоевым и как тот зло обозвал их трусами и вырожденцами, сопливыми маменькиными сынками…
Да, пожалуй, они имели моральное право высказывать какое-то мнение. Вадим же, как и большинство остальных пилотов, мрачно промолчал, пытаясь осмыслить и принять внезапно изменившуюся реальность. Ему действительно могли приказать – ведь он являлся воспитанником государства, был вскормлен и обучен им, – разве мог он оспаривать принятые правительством решения?
В принципе – мог, но у него не возникло подобного желания. Наверное, чувство привязанности, ощущение родины были у него несколько глубже, чем у иных людей, чье воспитание происходило в узком кругу семьи. Его родиной являлось не какое-то конкретное место, а вся планета, хотя в душе Вадим был настоящим космополитом – он одинаково хорошо чувствовал себя и на Кьюиге, и на Элио, и на Стелларе, где довелось побывать в процессе обучения гиперсферной навигации…
Нет, это не со мной, а с моим миром, с моим образом жизни приключилась беда… – подумал он, глядя на человекоподобного робота, приближающегося к нему от полуоткрытых створов ангара, где техники уже что-то делали с его челноком, носившим бортовой номер семнадцать.
Выкинув окурок, по-прежнему не обращая внимания на дройда, Вадим еще раз огляделся, пытаясь понять, увидеть, почувствовать, что изменилось в мире?..
Нет… это было обычное утро. Солнце уже поднялось высоко над горизонтом, и призрачные клочья тумана таяли на глазах, уступая место знойному мареву, которое начал испускать нагревшийся стеклобетон.
Война… Это слово перекатывалось на языке, никак не выдавая свой истинный смысл. Оно было чуждым и непонятным. Вадим попросту не знал, что ждет его впереди, как не подозревал и того, какую роль сыграет в его судьбе робот-андроид, вне сомнений, направляющийся именно к нему. Судя по внешнему виду машины, давно утратившей заводской глянец, этот механизм служил людям уже не один век и, наверное, принадлежал к числу тех андроидов, что высадились на планету с борта легендарного «Скитальца».
– Господин Нечаев? – спросил дройд, остановившись в нескольких шагах от Вадима.
– Да? – вопросительно ответил он.
– Я бы хотел поговорить с вами.
Эти слова заставили Нечаева подсознательно насторожиться и внимательнее присмотреться к человекоподобному.
Все в нем было странным, начиная от внешнего облика и заканчивая непонятным куском пластика, который андроид держал в руках.
Взгляд Вадима скользнул по фигуре дройда, отмечая сотни мелких и крупных свидетельств его долгого, полного опасностей существования, – чего стоила хотя бы строчка аккуратно запаянных дыр, наискось перечеркивающих грудной кожух машины… Усомниться в том, что это тщательно заделанные пробоины от пуль, мог разве слепец.
Сама конструкция андроида не была диковиной для Вадима, – он встречал такие машины и тут на Кьюиге, и на иных мирах. Обычно они принадлежали каким-либо определенным семьям, ведущим свое генеалогическое древо от первых поселенцев той или иной планеты. Особенно много машин подобного класса он видел на Дабоге…
Мысль-ассоциация, связанная с названием планеты, мгновенно вернула его в реальность, заставив вспомнить страшные картины, которые были показаны им четверть часа назад.
– Что тебе нужно от меня? – не замечая грубости в собственном голосе, спросил Вадим.
– Меня зовут Хьюго, – представился в ответ андроид. – Мой первый хозяин не стал утруждать себя подбором персонального имени, а окрестил по названию всей серии роботов…
– Ну? – Вадим ждал пояснений. – Откуда тебе известна моя фамилия?
– Я зашел в ангар, – признался дройд, – и спросил у техников: кто пилот шаттла? Они назвали мне вас.
– И что ты хочешь от меня?
– Мне нужно встретиться с полковником Шахоевым. У меня для него важная информация. – Хьюго указал на фрагмент глянцевитого пластикового кожуха, который держал в руках.
– А при чем тут я? – не понял Вадим.
– Космопорт объявлен на военном положении. Мне трудно попасть к полковнику, не имея карточки доступа в офисные здания. Вы не могли бы провести меня к нему, ну… скажем, в качестве слуги, андроида, принадлежащего лично вам?
Наверное, у Вадима был серьезный и настороженный вид, – он на самом деле мало что понимал в возникшей ситуации и не видел смысла в странной просьбе человекоподобной машины.
– А ты не мог бы обратиться к своему настоящему хозяину? – спросил он.
– У меня нет хозяина, – неожиданно ответил андроид. – Мои блоки идентификации чисты.
Ну, это уже вообще был абсурд. Бесхозная человекоподобная машина, шатающаяся по космопорту… Да это вызвало бы переполох и в обычное время, ну а сейчас, учитывая складывающуюся ситуацию…
– Зачем тебе Шахоев?
– Я хочу показать ему вот это, – андроид протянул Вадиму кожух.