Страница:
Это был всего лишь один крохотный шажок по возвращению лаборатории в прежнее клевое состояние, но все же это было начало.
Тут в помещение без стука или какого-либо иного предупреждения вошли Виктор и Вивека.
Фрэнки отступила от клетки и вернулась на кровать – единственное место, которое все еще принадлежало ей.
– Ты встала, – заметил отец. На лице его не отразилось ни радости, ни разочарования. Его безразличие ранило больше, чем сотня стежков тупой иглой.
– Спокойной ночи, Фрэнки, – устало произнесла мать. Она скрестила руки поверх черного шелкового платья, закрыла лиловые глаза и прислонилась к дверному косяку.
Зеленая кожа Вивеки потускнела. Если раньше она сияла, как мятное мороженое, то теперь она скорее походила на рассол.
Фрэнки кинулась к родителям.
– Простите, пожалуйста! – Ей хотелось обнять их. Ей ужасно хотелось, чтобы и они обняли ее. Но они просто остались стоять. – Пожалуйста, простите меня. Я обещаю, что…
– Довольно обещаний. – Виктор вскинул здоровенную ладонь. Веки его были приопущены. Уголки крупного рта поникли, словно размякший червяк из жевательного мармелада. – Поговорим утром.
– Нам нужно подзарядиться, – объяснила Вивека. – Мы всю ночь собирали тебя, а день сегодня был… – На миг ее голос пресекся. – Утомительный.
Фрэнки опустила взгляд, уставившись на свою тускло-коричневую больничную пижаму со смайлами. Ей было стыдно. Ее родители, будучи взрослыми, редко нуждались в подзарядке. Но теперь им явно требовалось добавочное напряжение, и все из-за нее.
Она подняла голову и заставила себя посмотреть на родителей. Но дверь уже закрылась. Они ушли.
«И что теперь?»
За стеной зажужжало, пробуждаясь, зарядное устройство Виктора и Вивеки. Тем временем Фрэнки, в которой электроэнергии бурлило больше, чем во всей сейлемской энергосистеме, бесцельно бродила по блестящему белому полу, тоскуя по жизни за стенами отцовской лаборатории. Она жаждала новостей от друзей. Но где они? Или их тоже посадили под домашний арест? Или они больше не друзья ей?
А как насчет Мелоди и Джексона-тире-Ди-Джея? Предположительно, они сейчас должны трудиться над планом спасения Фрэнки от Бекки. Но она не слыхала от них ничего… если только это не была месть за то, что она их втянула в опасную ситуацию. Может, она вообще и не нравится Ди Джею? Может, Мелоди с Беккой сейчас вместе смеются над ней? Поднимают бокалы с шипучей нормальской газировкой и пьют за свой успех… «За Фрэнки, которая сосет круче, чем папаша Ляли, Дракула!»
Фрэнки забралась обратно в постель и завернулась в флисовое одеяло с электроподогревом.
– Смотри, Циклоп! Я теперь ролл с авокадо!
Лампа тупо взирала на нее сверху.
Одиночество пронзило Фрэнки, словно первый порыв бодрящего осеннего ветра – леденящий намек на тьму, лежащую впереди.
Загрохотал гром. Вспыхнула молния. Гламурки снова заскребли по стеклу.
– Все в порядке, – пробормотала Фрэнки из своего флисового кокона. – Это просто…
Еще одна вспышка.
Фонари на улице погасли. Зарядное устройство за стеной перестало гудеть. Лаборатория погрузилась во тьму.
– Гром и молния! – Фрэнки пинком скинула одеяло и села. – Я что, еще недостаточно наказана?
Нервное напряжение нашло выход: искры, потрескивая, сорвались с кончиков ее пальцев и осветили комнату.
– Высоковольтно!.. – прошептала девушка, вдруг восхитившись своим обычно приносяшим неудобства обыкновением искрить.
Ведомая желтыми лопающимися огоньками, Фрэнки двинулась в сторону двери. Если ей удастся добраться до спальни родителей прежде, чем у них иссякнут последние капли энергии, она сможет дать им «прикурить» – немного, но это их поддержит, пока зарядное устройство не заработает снова. Может быть, тогда они поймут, как им повезло, что у них есть она. Может быть, тогда ее простят? Может быть, они обнимут ее?
Когда Фрэнки протянула руку к дверной ручке, она снова ощутила дуновение. Только оно походило не на одиночество, а на ветер. Фрэнки медленно повернулась к этому холодному дуновению, вглядываясь в темноту. Но не смогла разглядеть ничего, кроме мятого подола своей ночнушки и верхней части своих босых зеленых ног.
Ветер подул сильнее.
У Фрэнки пересохло во рту. Контакты начало покалывать. Полетели искры.
– Эй! – Голос девушки дрогнул.
Гламурки заметались по скрипящим древесным опилкам.
Фрэнки сердито шикнула на них, силясь расслышать то, чего она не могла разглядеть.
Раздался звук удара.
Что-то громко хлопнуло на противоположном конце лаборатории. Шкаф? Чулан? Окно?
Окно!
Кто-то ломится сюда!
Это Бекка!
А вдруг она прислала сюда полицию? Вдруг они пришли, чтобы забрать Фрэнки, пока ее родители лежат, беспомощные, в своих постелях? При мысли о том, что ее сейчас уволокут и даже не дадут попрощаться с родителями, Фрэнки засветилась, словно огоньки пламени над «Запеченной Аляской»…
И благодаря этому увидела кирпич, летящий в нее из темноты.
Фрэнки решила, что лететь он может только из собравшейся под окнами огромной толпы нормалов. И если она правильно помнит дедушкину историю, у этих нормалов имеются вилы, горящие тюки прессованного сена и полнейшая нетерпимость по отношению к соседям, питающимся электричеством.
Глава 4
Фрэнки поискала в уме, не заложил ей отец при создании каких-нибудь советов по борьбе с толпой нормалов. Но единственное, что ей пришло в голову, – это уклониться.
Девушка рухнула на линолеум и раскинула руки в стороны, чтобы сделаться еще более плоской. Ужас кромсал ей желудок, словно лопасти вентилятора. Она дышала тяжело, словно загнанное животное. Фрэнки крепко зажмурилась и…
– Кажется, сегодня вторая четверть луны, – прошептал мужской голос.
«Как там насчет перекинуться парой словечек с убийцами?»
– Ну давай! – крикнула Фрэнки.
– О’кей, – отозвался неизвестный.
Фрэнки зажмурилась еще крепче. Перед ее мысленным взором предстали образы горюющих родителей. Но, возможно, без нее они избавятся от опасности и не будут так выматываться. Эта мысль дала ей киловатты облегчения.
– Не тяни, кончай скорее!
Незваный гость положил что-то на пол рядом с ее головой.
Пистолет? Распарыватель для швов? Отвертку? Фрэнки было настолько страшно, что она даже не посмела взглянуть. Чужак стоял над ней. Она чувствовала исходящее от него тепло. Слышала его дыхание. Ну чего он ждет?!
– Чего ты ждешь?!
Он накрыл простыней ее сползшие шорты.
– Вот.
Фрэнки рискнула открыть глаза.
– Ты меня убьешь?
– Убивать? Тебя? – Он рассмеялся. – Я только что спас твою задницу. В буквальном смысле слова.
Фрэнки села.
– Чего?
– Ты сверкала под луной. Я ее накрыл.
Внезапно голос показался ей знакомым.
– Билли – это ты?
– Угу, – шепотом отозвался невидимый друг.
Фрэнки захихикала. Ее пальцы перестали искрить. Она встала.
– Я забрался в окно. Надеюсь, ты не против, – сообщил он откуда-то из темноты.
– Ничуточки. – Фрэнки просияла. – Что ты здесь делаешь?
– Хотел узнать, как ты тут, – мягко произнес он. – И принес тебе вот это.
Он вложил что-то ей в руку. Это был тот самый прилетевший кирпич. Только на самом деле это оказался вовсе не кирпич. Это была коробка, завернутая в серебряную бумагу.
– А что это? – поинтересовалась Фрэнки, снимая обертку. В руках у нее оказался белый прямоугольник. – Айфон?
– Айфон. Четвертый, если конкретно. Я пытался дозвониться тебе, но оператор сказал, что твой телефон недоступен, и я подумал, что ты можешь попользоваться этим.
– Но как ты…
– Клоди купила его по моей просьбе, – сообщил он.
– Но это же очень дорого…
– Все равно я вряд ли буду тратить свои карманные деньги на кино или тому подобные вещи. Я их получаю даром. И поскольку одежда тоже…
Фрэнки хихикнула, сообразив, что все это время Билли ходит вокруг голышом. Иначе она видела бы трусы, плавающие в воздухе.
– Включай его, – сказал Билли, и поезд мыслей Фрэнки свернул на другой путь.
Фрэнки нажала на темный кружочек в нижней части аппарата. На экране, осветив его, возникла зеленовато-желтая орхидея.
– Это моя фотка, с зеленым цветком. Если хочешь, поставь что-нибудь свое. – Билли вызвал на экран страничку с разноцветными иконками, а потом – адресную книгу. – Я загрузил сюда все телефоны и контактную информацию. – Он постучал по оранжевому квадратику. Появился список альбомов, казавшийся бесконечным. – Ну и музыку, конечно.
Фрэнки уставилась на подарок, пытаясь сообразить, что бы сказать. Ее лишила дара речи отнюдь не технология, от которой пощипывало разъемы. И не подборка музыки, не множество страниц приложений, не заполненная адресная книга. Она онемела от чужой доброты.
– Как здорово, Билли! Спасибо тебе!
– Да не за что, – отозвался он, хотя на самом деле очень даже было за что. – Кстати, посмотри. Когда вырубили свет, я загрузил приложение «свечка». Чтобы ты могла видеть в темноте.
Фрэнки прикоснулась к экрану. Цифровое тепло затанцевало вокруг нее.
– Это даже не высоковольтно, это круче, – произнесла девушка, прижимая айфон к сердцу. – Чем я это заслужила?
– Да всем. Ты рискнула ради нас всех. И хотя в результате случилась неприятность, мы все тебе благодарны.
– Все? – Стальные лезвия в ее желудке замедлили вращение. – И что, на меня никто не злится?
– Некоторые родители злятся. Мы – нет. И это бесилово с Бреттом было вправду прикольным.
Фрэнки улыбнулась всем телом. Если бы облегчение могло превращаться в электричество, она сейчас осветила бы всю комнату.
– Спасибо тебе большое, Билли! – сказала она в темноту. – Я бы тебя обняла, но…
– Ну да, но я голышом, – отозвался Билли. – Само собой.
Фрэнки хихикнула.
– Кстати, а где твои родители? – спросил он.
– Э-э… они в ауте, – ответила Фрэнки, намеренно выразившись двусмысленно.
– А когда ты их ждешь обратно?
– Завтра, точнее не скажу.
– Отлично! – сказал Билли и включил «свечу» на собственном айфоне. Он посветил в матовое окно.
– Что ты делаешь?! – воскликнула Фрэнки. Ее паранойя снова подняла голову. Это что, ловушка?
– Все в порядке, – отозвался Билли, продолжая светить. – Подожди…
Внезапно окно со скрипом отворилось. Внутрь один за другим начали пробираться ее друзья-ЛОТСы.
– Встречаться под каруселью опасно, и мы подумали, что можно устроить встречу здесь, – объяснил Билли. – Ничего?
И снова его доброта лишила ее дара речи. Потому Фрэнки подняла свою цифровую свечу и принялась светить вместе с Билли, чтобы показать ему, что все в полном порядке.
Глава 5
Клео отменила ванну с лавандой в пользу куда большей роскоши. Опустившись на колени на изумрудно-зеленую подушку в изножье своей кровати, она положила поверх своего туго натянутого стеганого льняного одеяла винтажную штору. Ее старомодное очарование сделалось еще более притягательным в мерцании свечей, отражавшихся в драгоценных камнях. Даже кошки понимали, что здесь главное. Выстроившись голова к хвосту, они образовали меховую цитадель вокруг драгоценностей, и каждая охраняла царские сокровища так, словно от этого зависели ее собственные девять жизней.
Поначалу Клео проклинала отключение электроэнергии. Она не могла побыть манекенщицей для Бастет, Эйкинз, Эбони, Уфы, Узи и Миу-Миу в темноте! Но тут явилась Хасина с сотней ароматических свечей с запахом амбры. А когда Беб закончил зажигать их, двухэтажная спальня Клео превратилась в древний храм. От пляшущих огоньков на стенах колыхались тени. И сразу нетрудно стало представить себя тетей Нефертити, озаренной огнем Ра и сиянием врожденной красоты. Одна, на берегу Нила, она ожидала тайного свидания со знойным принцем пустыни Хуфу. Как обычно, его проницательный взор изучит ее красоту под всеми углами. Ей нужно выглядеть наилучшим образом.
Клео взяла в руки ожерелье-оплечье. Сокол в центре казался почти что живым. Его рубиновые глаза блестели, как будто птица готова была в любой миг ринуться на несчастного, ничего не подозревающего кролика. Потом Клео попыталась приподнять обильно изукрашенную корону. Пятнадцать упражнений на сгибание с этой штукой в руках, и к понедельнику у нее будут бицепсы, как у Мишель Обамы.
– Ну и смысл?
Клео вздохнула и сложила драгоценности обратно в кейс. Удовольствия воображать себя тетей Нефертити хватило ненадолго. Ей нужен был реальный воздыхатель. Современный принц. Но она с ним сейчас не разговаривала. Так что ее всего лишь кучей облепили мурлыкающие сторожевые кошки.
Клео спустилась из спальни вниз и перешла по мостику на свой песчаный островок. Текущая тонкой струйкой нильская вода всегда действовала на нее успокаивающе. Опустившись на колени, девушка сложила ладони в молитвенном жесте и возвела голубые, как топаз, глаза к безлунному небу за стеклянной крышей. У нее имелись срочные вопросы к древней богине красоты.
– О Хатхор, – заговорила Клео, – зачем было благословять меня изобилием великолепия, а затем лишать тех, кто будет ему завидовать? Особенно субботним вечером?
Она уже готова была подробно изложить, насколько несправедлив внезапно введенный в Сейлеме комендантский час и что она вовсе не должна страдать из-за ошибки Фрэнки. Но Рам всегда требовал, чтобы она искала решения проблемы, а не сочувствия, и, возможно, Хатхор была такой же.
– Ну ладно, вот мой настоящий вопрос, – продолжала Клео. – Контролирует ли Ра, бог Солнца и огня, и файерволл тоже? Потому что мне очень надо, чтобы он снял папин файерволл, чтобы я могла отослать несколько смс. Максимум на две минуты. А потом он может вернуть его на место. Ману делает это… ну… минут за пять. Так что Ра, наверное, может управиться вдвое быстрее. Я серьезно…
Она подняла стальной кейс с драгоценностями, чтобы Хатхор было лучше видно.
– Какой смысл обладать всей это красотой, если рядом нет никого, кто восхищался бы ею?
Хатхор не ответила.
Клео опустила кейс.
– Вот именно. Никакого.
– Я буду восхищаться ими, – произнес знакомый голос.
Бастет, Эйкинз, Чизизи, Эбони, Уфа, Узи и Миу-Миу вскинули головы.
«О мой Геб!»
Клео улыбнулась, завидев Своего Парня, небрежно прислонившегося к позолоченному дверному косяку ее спальни. Однако же она не сдвинулась с места, чтобы перейти мостик и поздороваться с ним.
В своих узких темных серо-синих джинсах, в восхитительно выцветшей темно-синей футболке с длинным рукавом и в шоколадного цвета высоких кожаных кроссовках, которые Клео подарила ему на День труда, он ввел бы в соблазн и самого дьявола.
«Благодарю тебя, Хатхор!»
Будучи потомком Горгоны, Девл обладал змеями вместо волос и способностью превращать в камень все, на что упадет его взгляд, – этим и объяснялись шляпа и солнечные очки. Хотя эти аксессуары были жизненно необходимы для благополучия окружающих, Клео тем не менее высоко ценила своеобразие, которое они придавали его в прочих отношениях непритязательному стилю. Ясное дело, из-за темных очков Девлу невозможно было посмотреть в глаза – но зато отражение в них давало Клео возможность видеть собственные глаза. А это не надоедало никогда.
– Клевая обстановка.
Клео лениво запустила руку в песок, изо всех сил стараясь не выказывать нетерпения.
– Что ты здесь делаешь? – поинтересовалась она с царственным видом – на всякий случай, просто чтобы напомнить ему, что она зла на него.
– Я пытался позвонить, – объяснил Девл, засунув руки в карманы. – Но ты упорно отправляла меня к автоответчику.
«Упорно?»
Клео хотелось знать, сколько раз он пытался ей дозвониться. В какое время, собирался ли сказать, что он все осознал, воспламенилось ли его сердце от ее отсутствия еще сильнее? Но она не смела разрушать сложившийся образ. К чему сообщать ему, что Рам отрезал ее от связи? Пускай лучше он считает, что она игнорировала его намеренно. Это придаст ей очарование отчужденности.
– Ну так… чего? – пробормотал Девл. – Ты со мной не разговариваешь?
Не в силах больше сделать ни вдоха в своем сдавливающем живот платье от «Hedge Leger», Клео встала. Фиолетовое платье-бандаж уменьшало ее и без того тонкую талию и выставляло в самом выгодном свете ее декольте, свидетельствуя, что этот французский дизайнер – сам по себе Геб.
– И о чем именно ты хотел поговорить? – поинтересовалась Клео, подбоченившись и выставив плечо. Пускай знает, что поход на танцы с той ничего не смыслящей в моде девчонкой даром ему не пройдет.
– Я хочу, чтобы ты знала, что я не питаю ни малейших чувств к Мелоди.
– К кому-кому? – переспросила Клео, разглядывая свои безукоризненно увлажненные кутикулы. – А, ты имеешь в виду ту бедняжку, у которую из всей одежды облегающей была только резинка для волос?
Девл покачал головой и, возможно, закатил глаза под прикрытием своих очков. Он ненавидел язвительные подколки. Но блин, если он собрался вести себя по-собачьи… мя-а-а-у!
В конце концов он шагнул к Клео. Мерцающий свет сотни ароматических свечей играл на его загорелой коже.
– Я хотел пойти с тобой – ты не забыла, часом? Я просил тебя пойти со мной. Но ты решила бойкотировать вечеринку из-за… – Девл сделал паузу и нарисовал в воздухе кавычки, – «оскорбительной темы».
– И потому ты пошел с ней?
– Меня заставила эта ее напористая подружка, Бекки. Я не хотел. И в любом случае вечер выдался препаршивый.
Клео жаждала послушать, каким невыносимым был вечер без нее. Когда дело касалось Девла, она превращалась в настоящего верблюда любви: хранила его заверения в своем невидимом горбе в форме сердца, погружаясь в них, когда требовалось подкормиться против неуверенности, распределяла его слова, как паек, чтобы пройти через засушливую местность. «Ты клевая» могло питать ее до полудня. «Я буду по тебе скучать» могло хватить на выходные. «Я тебя люблю» обеспечивало три дня. Но его предательство опустошило запасы. Ей требовалось полная заправка.
– Ну и почему же «вечер выдался препаршивый»? – поинтересовалась Клео, пытаясь сделать вид, будто эта тема нагоняет на нее скуку. Чем меньше она выказывала свои потребности, тем больше получала.
Девл уставился на свои туфли от Варватоса.
– Мелоди может подтвердить, что я ею не интересовался. Потому она попыталась флиртовать и…
– И что? – подтолкнула его Клео, чуть склонив голову. От этого едва уловимого движения по ее блестящим, словно лакированным, черным волосам прошла волна.
– Она сняла с меня очки.
Клео ахнула, вспомнив ту неуместную статую, прислоненную к столу в спортзале.
– Так это ты сделал?!
Девл виновато кивнул.
– Я постарался смыться как можно скорее, а потом я увидел тебя, и… ну, остальное ты знаешь. Ничего не было. Клянусь Адонисом.
– Откуда мне знать? – Клео вздохнула. Его ответ был совершенно неудовлетворительным. Ему следовало сказать, что вечер выдался препаршивый, потому что рядом с ним не было ее, а не потому, что он превратил в камень какую-то ведьму. И совершенно не имело значения, что Клео верила, что между ним и Мелоди ничего не было. Она все равно желала, чтобы ее в этом поубеждали. Это чувство было сродни тому, которое заставляло ее покупать четыре пары туфель, отличающихся друг от дружки лишь расцветкой. Если она может иметь больше, так почему же не иметь? – Возможно, нам следует начать встречаться с другими.
– Чё? – переспросил он, сжав руки в карманах в кулаки. – Но я не хочу быть ни с кем, кроме тебя.
«Приятного аппетита!»
Клео могла бы и остановиться на этом. На этом признании можно было пировать до понедельника. Вместо этого она вздохнула, эксплуатируя его, словно баристу в «Старбаке».
– Ну так чего, мы помирились? – спросил Девл и шагнул к мостику, попытавшись снова напустить на себя самодовольный и развязный вид.
Клео опустила взгляд и стряхнула с платья мелкий белый песок. Босая, она медленно прошла по прохладной каменной арке. Едва достигнув другого берега, она прислонилась к поручням и скрестила руки на груди. Кошки уселись вокруг ее ног.
– Ну а теперь? – спросил Девл, сделав шаг навстречу и сжимая в руках плоскую красную коробочку. На крышке коробочки красовалась надпись золотыми буквами – «MONTBLANC», – и она вся была в крохотных дырочках. С таким же успехом на ней можно было написать «Гаражная распродажа».
Теперь, встав лицом к лицу с Девлом – и с собственным отражением, – Клео поправила челку и приняла подарок. Но не его извинения. Пока что.
– Открой ее. – Он ухмыльнулся. – Медленно.
Клео откинула крышку. Та протестующе заскрипела. При виде содержимого коробочки у девушки перехватило дыхание.
– Клево, правда? – произнес Девл, подцепив указательным пальцем изящную переливчатую змейку и подняв ее навстречу руке Клео. Серебряные чешуйки змеи поймали свет свечей и отразили калейдоскопом радужных блуждающих искр, что соперничали с драгоценностями тетушки Нефертити. – Это мамина. Ее первый седой волос.
Клео придвинулась ближе.
– При-ивет! – проворковала она, наклонившись к коробочке. – Как тебя зовут?
Змейка в ответ подняла треугольную голову и высунула раздвоенный язычок.
– Хссссссссссссссссссссссссттттттттттттттт.
Бастет, Эйкинз, Чизизи, Эбони, Уфа, Узи и Миу-Миу взвыли и бросились врассыпную, словно бусины от порвавшегося церемониального ожерелья менит.
– Хиссетта! – с восторгом, словно гордая мамаша, произнесла Клео. – Я буду звать тебя Хиссеттой!
Хиссетта одобрительно высунула язычок.
– Где ты хочешь ее носить? – спросил Девл, погладив змейку по крохотной треугольной голове кончиком пальца.
Клео указала на бицепс правой руки. После марафона по написанию иероглифов, продолжительностью в целый день, эта рука была напряжена чуть больше левой.
Девл завил змейку спиралью в три с половиной оборота и в таком виде надел Клео на руку. Жемчужно-серебристая чешуя змейки выделялась на фоне кожи Клео, как водоворот сливок в черном кофе.
– Девл, она великолепна!
– Рад, что тебе понравилось. Теперь закрой глаза.
– Закрыла.
Огоньки сотни ароматических свечей продолжали мерцать в темноте за ее веками. Что это – оптическая иллюзия? Или господство любви?
– О’кей, – произнес Девл. – Готово.
Клео распахнула глаза, взмахнув накладными ресницами.
– Вот твой камень, – сказал Девл, с гордостью постучав по сделавшейся теперь твердой Хиссетте на руке у Клео.
– Она умерла? – поинтересовалась Клео, поглаживая змейку.
– Нет, просто окаменела, – с ухмылкой объяснил Девл. – Она проснется через несколько часов отдохнувшей.
Клео просияла.
Девл улыбнулся.
– Теперь прощаешь?
– При одном условии, – поднажала Клео.
Девл выжидающе кивнул.
– С этого момента мы встречаемся совершенно официально. Больше никаких перерывов на время поездок твоего семейства в Грецию. Никаких замен партнера на вечеринки. И никакой Мелоди.
Девл прижал одну руку к сердцу, а другую поднял, изображая обещание.
«Золото!»
Ресницы Клео затрепетали, даруя прощение. Ее современный принц явился.
Она подалась к нему, сжав губы.
Девл разомкнул губы.
Клео придвинулась ближе…
– Нам пора идти.
Она открыла глаза.
– Идти? Куда?
– Ты чего, не читала входящие смс-ки?
– Э-э, читала, – соврала Клео, по-прежнему не желая сознаваться насчет файерволла.
– Тогда нам пора.
– Я не могу просто взять и пойти! Ты даже еще не видел мои новые драгоценности! – уперлась Клео, вдавливая каблуки в тростниковые циновки. – Кроме того, а как же комендантский час? Отец запретил мне уходить. Особенно с тобой… Погоди-ка, а как ты вообще сюда попал? Он никогда бы не…
Девл поправил дужку своих «Ray-Ban».
– Мои очки, можно сказать, случайно соскользнули, когда Ману отворил дверь.
Он самодовольно ухмыльнулся.
Клео ахнула.
– Он окаменел?!
– Они все. Я никак иначе не мог добраться до тебя.
– Девл!
Клео топнула ножкой, не зная, то ли ей сердиться, то ли смеяться.
– Не волнуйся, через несколько часов они очнутся. – Девл потянул ее к двери. – Идем. Нам надо поторапливаться.
На этот раз, в виде исключения, Клео позволила увести себя. В обычных обстоятельствах она закатила бы еще более серьезный скандал и потребовала объяснить, куда они идут. Но зачем портить сюрприз? Девл подал в буфете «ваш-любой-каприз» на стол романтику. А Клео изголодалась.
Глава 6
Отключение электроэнергии было настоящим чудом.
Шесть керосиновых ламп были расставлены по стратегическим точкам коттеджа Карверов. Белые язычки огня предлагали глоток света дому, изголодавшемуся по освещению.
Прокрадываясь от одного темного пятна до другого, Мелоди сумела добраться незамеченной до входной двери. Теперь же, спрятавшись в озере темноты, она ухватилась за бронзовую дверную ручку и стала ждать сигнала сестры.
Решение посвятить Кандис во всю эту гнетущую историю насчет того, как Бекка пронюхала про ролик с Джексоном, оказалось очень полезно для дела, которое Кандис предложила назвать КРУТ – Крепи Расово Угнетенных Товарищей.
– Может, придумать какое-нибудь более солидное название, например МИР – «Мы изгоняем расизм», – попыталась предложить Мелоди.
Кандис закатила глаза.
– С тем же успехом можешь назвать это НУДОТА – Нужная Детская Организация Терпимости к Аборигенам. Мелли, я серьезно тебе говорю: первое впечатление – это все! – объяснила она с апломбом крупного знатока. – МИР – это не тот термин, с которым люди захотят себя ассоциировать. А вот КРУТ – кто ж не захочет войти в такую организацию!
Мелли хихикнула.
– Э-э… ну, я.
А потом она заметила смс от Фрэнки с просьбой поторопиться, и спор был закончен. Пришло время заняться их первой задачей, которой Кандис присвоила кодовое название КРУТ – Побег. И стартовать следовало по сигналу. Три… два… один…
– Ма-ама! – завопила Кандис с верхней площадки лестницы. – Па-апа!
Под защитой пронзительного вопля сестры Мелоди повернула скрипучую ручку. Входная дверь отворилась. Снаружи буйствовал саундтрек бури.
– Чего? – хором откликнулись родители.
– Мелли пошла спать, а мне скучно! Хотите поиграть в «Унооооооооооооооо»?!
– А то! – отозвалась Глория из гостиной, удивленно, но обрадованно.
– Я спросила – вы хотите поиграть в «Уноооооооооо»?!
– Да! – снова отозвалась мама.
– «Унооооооооооооо»!
Мелоди, хихикнув, закрыла за собой дверь. Она больше не сомневалась в преданности сестры. Для Кандис провести вечер субботы за игрой в «Уно» с родителями было однозначным самопожертвованием и доказывало, что она не просто игрок. Она – игрок, умеющий работать в команде.
На улице было холодно. Мрачная темень с каймой дождя накрывала Рэдклиф-вэй, подобно промокшему шерстяному пончо. Качели с навесом поскрипывали на ветру. Ветер трепал ветви деревьев со склеившимися мокрыми листьями. За темными окнами соседских домов трепетали огоньки свечей. Как и прошлой ночью, когда она шла среди дребезжащих жестянок по заброшенной школьной автомобильной парковке, Мелоди одолело ощущение, будто она очутилась в жутко банальном фильме ужасов. Однако же она не боялась. Во всяком случае, за себя.
Тут в помещение без стука или какого-либо иного предупреждения вошли Виктор и Вивека.
Фрэнки отступила от клетки и вернулась на кровать – единственное место, которое все еще принадлежало ей.
– Ты встала, – заметил отец. На лице его не отразилось ни радости, ни разочарования. Его безразличие ранило больше, чем сотня стежков тупой иглой.
– Спокойной ночи, Фрэнки, – устало произнесла мать. Она скрестила руки поверх черного шелкового платья, закрыла лиловые глаза и прислонилась к дверному косяку.
Зеленая кожа Вивеки потускнела. Если раньше она сияла, как мятное мороженое, то теперь она скорее походила на рассол.
Фрэнки кинулась к родителям.
– Простите, пожалуйста! – Ей хотелось обнять их. Ей ужасно хотелось, чтобы и они обняли ее. Но они просто остались стоять. – Пожалуйста, простите меня. Я обещаю, что…
– Довольно обещаний. – Виктор вскинул здоровенную ладонь. Веки его были приопущены. Уголки крупного рта поникли, словно размякший червяк из жевательного мармелада. – Поговорим утром.
– Нам нужно подзарядиться, – объяснила Вивека. – Мы всю ночь собирали тебя, а день сегодня был… – На миг ее голос пресекся. – Утомительный.
Фрэнки опустила взгляд, уставившись на свою тускло-коричневую больничную пижаму со смайлами. Ей было стыдно. Ее родители, будучи взрослыми, редко нуждались в подзарядке. Но теперь им явно требовалось добавочное напряжение, и все из-за нее.
Она подняла голову и заставила себя посмотреть на родителей. Но дверь уже закрылась. Они ушли.
«И что теперь?»
За стеной зажужжало, пробуждаясь, зарядное устройство Виктора и Вивеки. Тем временем Фрэнки, в которой электроэнергии бурлило больше, чем во всей сейлемской энергосистеме, бесцельно бродила по блестящему белому полу, тоскуя по жизни за стенами отцовской лаборатории. Она жаждала новостей от друзей. Но где они? Или их тоже посадили под домашний арест? Или они больше не друзья ей?
А как насчет Мелоди и Джексона-тире-Ди-Джея? Предположительно, они сейчас должны трудиться над планом спасения Фрэнки от Бекки. Но она не слыхала от них ничего… если только это не была месть за то, что она их втянула в опасную ситуацию. Может, она вообще и не нравится Ди Джею? Может, Мелоди с Беккой сейчас вместе смеются над ней? Поднимают бокалы с шипучей нормальской газировкой и пьют за свой успех… «За Фрэнки, которая сосет круче, чем папаша Ляли, Дракула!»
Фрэнки забралась обратно в постель и завернулась в флисовое одеяло с электроподогревом.
– Смотри, Циклоп! Я теперь ролл с авокадо!
Лампа тупо взирала на нее сверху.
Одиночество пронзило Фрэнки, словно первый порыв бодрящего осеннего ветра – леденящий намек на тьму, лежащую впереди.
Загрохотал гром. Вспыхнула молния. Гламурки снова заскребли по стеклу.
– Все в порядке, – пробормотала Фрэнки из своего флисового кокона. – Это просто…
Еще одна вспышка.
Фонари на улице погасли. Зарядное устройство за стеной перестало гудеть. Лаборатория погрузилась во тьму.
– Гром и молния! – Фрэнки пинком скинула одеяло и села. – Я что, еще недостаточно наказана?
Нервное напряжение нашло выход: искры, потрескивая, сорвались с кончиков ее пальцев и осветили комнату.
– Высоковольтно!.. – прошептала девушка, вдруг восхитившись своим обычно приносяшим неудобства обыкновением искрить.
Ведомая желтыми лопающимися огоньками, Фрэнки двинулась в сторону двери. Если ей удастся добраться до спальни родителей прежде, чем у них иссякнут последние капли энергии, она сможет дать им «прикурить» – немного, но это их поддержит, пока зарядное устройство не заработает снова. Может быть, тогда они поймут, как им повезло, что у них есть она. Может быть, тогда ее простят? Может быть, они обнимут ее?
Когда Фрэнки протянула руку к дверной ручке, она снова ощутила дуновение. Только оно походило не на одиночество, а на ветер. Фрэнки медленно повернулась к этому холодному дуновению, вглядываясь в темноту. Но не смогла разглядеть ничего, кроме мятого подола своей ночнушки и верхней части своих босых зеленых ног.
Ветер подул сильнее.
У Фрэнки пересохло во рту. Контакты начало покалывать. Полетели искры.
– Эй! – Голос девушки дрогнул.
Гламурки заметались по скрипящим древесным опилкам.
Фрэнки сердито шикнула на них, силясь расслышать то, чего она не могла разглядеть.
Раздался звук удара.
Что-то громко хлопнуло на противоположном конце лаборатории. Шкаф? Чулан? Окно?
Окно!
Кто-то ломится сюда!
Это Бекка!
А вдруг она прислала сюда полицию? Вдруг они пришли, чтобы забрать Фрэнки, пока ее родители лежат, беспомощные, в своих постелях? При мысли о том, что ее сейчас уволокут и даже не дадут попрощаться с родителями, Фрэнки засветилась, словно огоньки пламени над «Запеченной Аляской»…
И благодаря этому увидела кирпич, летящий в нее из темноты.
Фрэнки решила, что лететь он может только из собравшейся под окнами огромной толпы нормалов. И если она правильно помнит дедушкину историю, у этих нормалов имеются вилы, горящие тюки прессованного сена и полнейшая нетерпимость по отношению к соседям, питающимся электричеством.
Глава 4
Переворот в доме
Фрэнки поискала в уме, не заложил ей отец при создании каких-нибудь советов по борьбе с толпой нормалов. Но единственное, что ей пришло в голову, – это уклониться.
Девушка рухнула на линолеум и раскинула руки в стороны, чтобы сделаться еще более плоской. Ужас кромсал ей желудок, словно лопасти вентилятора. Она дышала тяжело, словно загнанное животное. Фрэнки крепко зажмурилась и…
– Кажется, сегодня вторая четверть луны, – прошептал мужской голос.
«Как там насчет перекинуться парой словечек с убийцами?»
– Ну давай! – крикнула Фрэнки.
– О’кей, – отозвался неизвестный.
Фрэнки зажмурилась еще крепче. Перед ее мысленным взором предстали образы горюющих родителей. Но, возможно, без нее они избавятся от опасности и не будут так выматываться. Эта мысль дала ей киловатты облегчения.
– Не тяни, кончай скорее!
Незваный гость положил что-то на пол рядом с ее головой.
Пистолет? Распарыватель для швов? Отвертку? Фрэнки было настолько страшно, что она даже не посмела взглянуть. Чужак стоял над ней. Она чувствовала исходящее от него тепло. Слышала его дыхание. Ну чего он ждет?!
– Чего ты ждешь?!
Он накрыл простыней ее сползшие шорты.
– Вот.
Фрэнки рискнула открыть глаза.
– Ты меня убьешь?
– Убивать? Тебя? – Он рассмеялся. – Я только что спас твою задницу. В буквальном смысле слова.
Фрэнки села.
– Чего?
– Ты сверкала под луной. Я ее накрыл.
Внезапно голос показался ей знакомым.
– Билли – это ты?
– Угу, – шепотом отозвался невидимый друг.
Фрэнки захихикала. Ее пальцы перестали искрить. Она встала.
– Я забрался в окно. Надеюсь, ты не против, – сообщил он откуда-то из темноты.
– Ничуточки. – Фрэнки просияла. – Что ты здесь делаешь?
– Хотел узнать, как ты тут, – мягко произнес он. – И принес тебе вот это.
Он вложил что-то ей в руку. Это был тот самый прилетевший кирпич. Только на самом деле это оказался вовсе не кирпич. Это была коробка, завернутая в серебряную бумагу.
– А что это? – поинтересовалась Фрэнки, снимая обертку. В руках у нее оказался белый прямоугольник. – Айфон?
– Айфон. Четвертый, если конкретно. Я пытался дозвониться тебе, но оператор сказал, что твой телефон недоступен, и я подумал, что ты можешь попользоваться этим.
– Но как ты…
– Клоди купила его по моей просьбе, – сообщил он.
– Но это же очень дорого…
– Все равно я вряд ли буду тратить свои карманные деньги на кино или тому подобные вещи. Я их получаю даром. И поскольку одежда тоже…
Фрэнки хихикнула, сообразив, что все это время Билли ходит вокруг голышом. Иначе она видела бы трусы, плавающие в воздухе.
– Включай его, – сказал Билли, и поезд мыслей Фрэнки свернул на другой путь.
Фрэнки нажала на темный кружочек в нижней части аппарата. На экране, осветив его, возникла зеленовато-желтая орхидея.
– Это моя фотка, с зеленым цветком. Если хочешь, поставь что-нибудь свое. – Билли вызвал на экран страничку с разноцветными иконками, а потом – адресную книгу. – Я загрузил сюда все телефоны и контактную информацию. – Он постучал по оранжевому квадратику. Появился список альбомов, казавшийся бесконечным. – Ну и музыку, конечно.
Фрэнки уставилась на подарок, пытаясь сообразить, что бы сказать. Ее лишила дара речи отнюдь не технология, от которой пощипывало разъемы. И не подборка музыки, не множество страниц приложений, не заполненная адресная книга. Она онемела от чужой доброты.
– Как здорово, Билли! Спасибо тебе!
– Да не за что, – отозвался он, хотя на самом деле очень даже было за что. – Кстати, посмотри. Когда вырубили свет, я загрузил приложение «свечка». Чтобы ты могла видеть в темноте.
Фрэнки прикоснулась к экрану. Цифровое тепло затанцевало вокруг нее.
– Это даже не высоковольтно, это круче, – произнесла девушка, прижимая айфон к сердцу. – Чем я это заслужила?
– Да всем. Ты рискнула ради нас всех. И хотя в результате случилась неприятность, мы все тебе благодарны.
– Все? – Стальные лезвия в ее желудке замедлили вращение. – И что, на меня никто не злится?
– Некоторые родители злятся. Мы – нет. И это бесилово с Бреттом было вправду прикольным.
Фрэнки улыбнулась всем телом. Если бы облегчение могло превращаться в электричество, она сейчас осветила бы всю комнату.
– Спасибо тебе большое, Билли! – сказала она в темноту. – Я бы тебя обняла, но…
– Ну да, но я голышом, – отозвался Билли. – Само собой.
Фрэнки хихикнула.
– Кстати, а где твои родители? – спросил он.
– Э-э… они в ауте, – ответила Фрэнки, намеренно выразившись двусмысленно.
– А когда ты их ждешь обратно?
– Завтра, точнее не скажу.
– Отлично! – сказал Билли и включил «свечу» на собственном айфоне. Он посветил в матовое окно.
– Что ты делаешь?! – воскликнула Фрэнки. Ее паранойя снова подняла голову. Это что, ловушка?
– Все в порядке, – отозвался Билли, продолжая светить. – Подожди…
Внезапно окно со скрипом отворилось. Внутрь один за другим начали пробираться ее друзья-ЛОТСы.
– Встречаться под каруселью опасно, и мы подумали, что можно устроить встречу здесь, – объяснил Билли. – Ничего?
И снова его доброта лишила ее дара речи. Потому Фрэнки подняла свою цифровую свечу и принялась светить вместе с Билли, чтобы показать ему, что все в полном порядке.
КОМУ: СЛУЖБЕ ТЕХПОДДЕРЖКИ
26 сентября, 19:42
КЛЕО: Отключение электричества как-то влияет на сотовую связь?
КОМУ: СЛУЖБЕ ТЕХПОДДЕРЖКИ
26 сентября, 19:43
КЛЕО: А на отправку смс?
КОМУ: СЛУЖБЕ ТЕХПОДДЕРЖКИ
26 сентября, 19:43
КЛЕО: Они доходят, когда электричества нет?
КОМУ: Всем адресатам телефонной книги
26 сентября, 19:44
КЛЕО: Асуан! Куда все подевались?
ОТ КОГО: МАНУ
26 сентября, 19:44
Пожалуйста, воздержитесь от отправки смс. Сервер под д-дос атакой. Включен файерволл. Связь с дворцом заблокирована ради вашей безопасности. Такова воля вашего отца.
КОМУ: МАНУ
26 сентября, 19:44
КЛЕО: А как же мы тогда переписываемся прямо сейчас?
ОТ КОГО: МАНУ
26 сентября, 19:45
Краткосрочный перерыв в работе файерволла. Такова воля Ману.
КОМУ: МАНУ
26 сентября, 19:46
КЛЕО: Ну и ну! Уф! Можешь отключить его на одну минутку? Наш маленький секрет.
ОТ КОГО: МАНУ
26 сентября, 19:46
Воздержитесь от смс!
КОМУ: МАНУ
26 сентября, 19:47
КЛЕО: …
Глава 5
Скреплено шипением
Поначалу Клео проклинала отключение электроэнергии. Она не могла побыть манекенщицей для Бастет, Эйкинз, Эбони, Уфы, Узи и Миу-Миу в темноте! Но тут явилась Хасина с сотней ароматических свечей с запахом амбры. А когда Беб закончил зажигать их, двухэтажная спальня Клео превратилась в древний храм. От пляшущих огоньков на стенах колыхались тени. И сразу нетрудно стало представить себя тетей Нефертити, озаренной огнем Ра и сиянием врожденной красоты. Одна, на берегу Нила, она ожидала тайного свидания со знойным принцем пустыни Хуфу. Как обычно, его проницательный взор изучит ее красоту под всеми углами. Ей нужно выглядеть наилучшим образом.
Клео взяла в руки ожерелье-оплечье. Сокол в центре казался почти что живым. Его рубиновые глаза блестели, как будто птица готова была в любой миг ринуться на несчастного, ничего не подозревающего кролика. Потом Клео попыталась приподнять обильно изукрашенную корону. Пятнадцать упражнений на сгибание с этой штукой в руках, и к понедельнику у нее будут бицепсы, как у Мишель Обамы.
– Ну и смысл?
Клео вздохнула и сложила драгоценности обратно в кейс. Удовольствия воображать себя тетей Нефертити хватило ненадолго. Ей нужен был реальный воздыхатель. Современный принц. Но она с ним сейчас не разговаривала. Так что ее всего лишь кучей облепили мурлыкающие сторожевые кошки.
Клео спустилась из спальни вниз и перешла по мостику на свой песчаный островок. Текущая тонкой струйкой нильская вода всегда действовала на нее успокаивающе. Опустившись на колени, девушка сложила ладони в молитвенном жесте и возвела голубые, как топаз, глаза к безлунному небу за стеклянной крышей. У нее имелись срочные вопросы к древней богине красоты.
– О Хатхор, – заговорила Клео, – зачем было благословять меня изобилием великолепия, а затем лишать тех, кто будет ему завидовать? Особенно субботним вечером?
Она уже готова была подробно изложить, насколько несправедлив внезапно введенный в Сейлеме комендантский час и что она вовсе не должна страдать из-за ошибки Фрэнки. Но Рам всегда требовал, чтобы она искала решения проблемы, а не сочувствия, и, возможно, Хатхор была такой же.
– Ну ладно, вот мой настоящий вопрос, – продолжала Клео. – Контролирует ли Ра, бог Солнца и огня, и файерволл тоже? Потому что мне очень надо, чтобы он снял папин файерволл, чтобы я могла отослать несколько смс. Максимум на две минуты. А потом он может вернуть его на место. Ману делает это… ну… минут за пять. Так что Ра, наверное, может управиться вдвое быстрее. Я серьезно…
Она подняла стальной кейс с драгоценностями, чтобы Хатхор было лучше видно.
– Какой смысл обладать всей это красотой, если рядом нет никого, кто восхищался бы ею?
Хатхор не ответила.
Клео опустила кейс.
– Вот именно. Никакого.
– Я буду восхищаться ими, – произнес знакомый голос.
Бастет, Эйкинз, Чизизи, Эбони, Уфа, Узи и Миу-Миу вскинули головы.
«О мой Геб!»
Клео улыбнулась, завидев Своего Парня, небрежно прислонившегося к позолоченному дверному косяку ее спальни. Однако же она не сдвинулась с места, чтобы перейти мостик и поздороваться с ним.
В своих узких темных серо-синих джинсах, в восхитительно выцветшей темно-синей футболке с длинным рукавом и в шоколадного цвета высоких кожаных кроссовках, которые Клео подарила ему на День труда, он ввел бы в соблазн и самого дьявола.
«Благодарю тебя, Хатхор!»
Будучи потомком Горгоны, Девл обладал змеями вместо волос и способностью превращать в камень все, на что упадет его взгляд, – этим и объяснялись шляпа и солнечные очки. Хотя эти аксессуары были жизненно необходимы для благополучия окружающих, Клео тем не менее высоко ценила своеобразие, которое они придавали его в прочих отношениях непритязательному стилю. Ясное дело, из-за темных очков Девлу невозможно было посмотреть в глаза – но зато отражение в них давало Клео возможность видеть собственные глаза. А это не надоедало никогда.
– Клевая обстановка.
Клео лениво запустила руку в песок, изо всех сил стараясь не выказывать нетерпения.
– Что ты здесь делаешь? – поинтересовалась она с царственным видом – на всякий случай, просто чтобы напомнить ему, что она зла на него.
– Я пытался позвонить, – объяснил Девл, засунув руки в карманы. – Но ты упорно отправляла меня к автоответчику.
«Упорно?»
Клео хотелось знать, сколько раз он пытался ей дозвониться. В какое время, собирался ли сказать, что он все осознал, воспламенилось ли его сердце от ее отсутствия еще сильнее? Но она не смела разрушать сложившийся образ. К чему сообщать ему, что Рам отрезал ее от связи? Пускай лучше он считает, что она игнорировала его намеренно. Это придаст ей очарование отчужденности.
– Ну так… чего? – пробормотал Девл. – Ты со мной не разговариваешь?
Не в силах больше сделать ни вдоха в своем сдавливающем живот платье от «Hedge Leger», Клео встала. Фиолетовое платье-бандаж уменьшало ее и без того тонкую талию и выставляло в самом выгодном свете ее декольте, свидетельствуя, что этот французский дизайнер – сам по себе Геб.
– И о чем именно ты хотел поговорить? – поинтересовалась Клео, подбоченившись и выставив плечо. Пускай знает, что поход на танцы с той ничего не смыслящей в моде девчонкой даром ему не пройдет.
– Я хочу, чтобы ты знала, что я не питаю ни малейших чувств к Мелоди.
– К кому-кому? – переспросила Клео, разглядывая свои безукоризненно увлажненные кутикулы. – А, ты имеешь в виду ту бедняжку, у которую из всей одежды облегающей была только резинка для волос?
Девл покачал головой и, возможно, закатил глаза под прикрытием своих очков. Он ненавидел язвительные подколки. Но блин, если он собрался вести себя по-собачьи… мя-а-а-у!
В конце концов он шагнул к Клео. Мерцающий свет сотни ароматических свечей играл на его загорелой коже.
– Я хотел пойти с тобой – ты не забыла, часом? Я просил тебя пойти со мной. Но ты решила бойкотировать вечеринку из-за… – Девл сделал паузу и нарисовал в воздухе кавычки, – «оскорбительной темы».
– И потому ты пошел с ней?
– Меня заставила эта ее напористая подружка, Бекки. Я не хотел. И в любом случае вечер выдался препаршивый.
Клео жаждала послушать, каким невыносимым был вечер без нее. Когда дело касалось Девла, она превращалась в настоящего верблюда любви: хранила его заверения в своем невидимом горбе в форме сердца, погружаясь в них, когда требовалось подкормиться против неуверенности, распределяла его слова, как паек, чтобы пройти через засушливую местность. «Ты клевая» могло питать ее до полудня. «Я буду по тебе скучать» могло хватить на выходные. «Я тебя люблю» обеспечивало три дня. Но его предательство опустошило запасы. Ей требовалось полная заправка.
– Ну и почему же «вечер выдался препаршивый»? – поинтересовалась Клео, пытаясь сделать вид, будто эта тема нагоняет на нее скуку. Чем меньше она выказывала свои потребности, тем больше получала.
Девл уставился на свои туфли от Варватоса.
– Мелоди может подтвердить, что я ею не интересовался. Потому она попыталась флиртовать и…
– И что? – подтолкнула его Клео, чуть склонив голову. От этого едва уловимого движения по ее блестящим, словно лакированным, черным волосам прошла волна.
– Она сняла с меня очки.
Клео ахнула, вспомнив ту неуместную статую, прислоненную к столу в спортзале.
– Так это ты сделал?!
Девл виновато кивнул.
– Я постарался смыться как можно скорее, а потом я увидел тебя, и… ну, остальное ты знаешь. Ничего не было. Клянусь Адонисом.
– Откуда мне знать? – Клео вздохнула. Его ответ был совершенно неудовлетворительным. Ему следовало сказать, что вечер выдался препаршивый, потому что рядом с ним не было ее, а не потому, что он превратил в камень какую-то ведьму. И совершенно не имело значения, что Клео верила, что между ним и Мелоди ничего не было. Она все равно желала, чтобы ее в этом поубеждали. Это чувство было сродни тому, которое заставляло ее покупать четыре пары туфель, отличающихся друг от дружки лишь расцветкой. Если она может иметь больше, так почему же не иметь? – Возможно, нам следует начать встречаться с другими.
– Чё? – переспросил он, сжав руки в карманах в кулаки. – Но я не хочу быть ни с кем, кроме тебя.
«Приятного аппетита!»
Клео могла бы и остановиться на этом. На этом признании можно было пировать до понедельника. Вместо этого она вздохнула, эксплуатируя его, словно баристу в «Старбаке».
– Ну так чего, мы помирились? – спросил Девл и шагнул к мостику, попытавшись снова напустить на себя самодовольный и развязный вид.
Клео опустила взгляд и стряхнула с платья мелкий белый песок. Босая, она медленно прошла по прохладной каменной арке. Едва достигнув другого берега, она прислонилась к поручням и скрестила руки на груди. Кошки уселись вокруг ее ног.
– Ну а теперь? – спросил Девл, сделав шаг навстречу и сжимая в руках плоскую красную коробочку. На крышке коробочки красовалась надпись золотыми буквами – «MONTBLANC», – и она вся была в крохотных дырочках. С таким же успехом на ней можно было написать «Гаражная распродажа».
Теперь, встав лицом к лицу с Девлом – и с собственным отражением, – Клео поправила челку и приняла подарок. Но не его извинения. Пока что.
– Открой ее. – Он ухмыльнулся. – Медленно.
Клео откинула крышку. Та протестующе заскрипела. При виде содержимого коробочки у девушки перехватило дыхание.
– Клево, правда? – произнес Девл, подцепив указательным пальцем изящную переливчатую змейку и подняв ее навстречу руке Клео. Серебряные чешуйки змеи поймали свет свечей и отразили калейдоскопом радужных блуждающих искр, что соперничали с драгоценностями тетушки Нефертити. – Это мамина. Ее первый седой волос.
Клео придвинулась ближе.
– При-ивет! – проворковала она, наклонившись к коробочке. – Как тебя зовут?
Змейка в ответ подняла треугольную голову и высунула раздвоенный язычок.
– Хссссссссссссссссссссссссттттттттттттттт.
Бастет, Эйкинз, Чизизи, Эбони, Уфа, Узи и Миу-Миу взвыли и бросились врассыпную, словно бусины от порвавшегося церемониального ожерелья менит.
– Хиссетта! – с восторгом, словно гордая мамаша, произнесла Клео. – Я буду звать тебя Хиссеттой!
Хиссетта одобрительно высунула язычок.
– Где ты хочешь ее носить? – спросил Девл, погладив змейку по крохотной треугольной голове кончиком пальца.
Клео указала на бицепс правой руки. После марафона по написанию иероглифов, продолжительностью в целый день, эта рука была напряжена чуть больше левой.
Девл завил змейку спиралью в три с половиной оборота и в таком виде надел Клео на руку. Жемчужно-серебристая чешуя змейки выделялась на фоне кожи Клео, как водоворот сливок в черном кофе.
– Девл, она великолепна!
– Рад, что тебе понравилось. Теперь закрой глаза.
– Закрыла.
Огоньки сотни ароматических свечей продолжали мерцать в темноте за ее веками. Что это – оптическая иллюзия? Или господство любви?
– О’кей, – произнес Девл. – Готово.
Клео распахнула глаза, взмахнув накладными ресницами.
– Вот твой камень, – сказал Девл, с гордостью постучав по сделавшейся теперь твердой Хиссетте на руке у Клео.
– Она умерла? – поинтересовалась Клео, поглаживая змейку.
– Нет, просто окаменела, – с ухмылкой объяснил Девл. – Она проснется через несколько часов отдохнувшей.
Клео просияла.
Девл улыбнулся.
– Теперь прощаешь?
– При одном условии, – поднажала Клео.
Девл выжидающе кивнул.
– С этого момента мы встречаемся совершенно официально. Больше никаких перерывов на время поездок твоего семейства в Грецию. Никаких замен партнера на вечеринки. И никакой Мелоди.
Девл прижал одну руку к сердцу, а другую поднял, изображая обещание.
«Золото!»
Ресницы Клео затрепетали, даруя прощение. Ее современный принц явился.
Она подалась к нему, сжав губы.
Девл разомкнул губы.
Клео придвинулась ближе…
– Нам пора идти.
Она открыла глаза.
– Идти? Куда?
– Ты чего, не читала входящие смс-ки?
– Э-э, читала, – соврала Клео, по-прежнему не желая сознаваться насчет файерволла.
– Тогда нам пора.
– Я не могу просто взять и пойти! Ты даже еще не видел мои новые драгоценности! – уперлась Клео, вдавливая каблуки в тростниковые циновки. – Кроме того, а как же комендантский час? Отец запретил мне уходить. Особенно с тобой… Погоди-ка, а как ты вообще сюда попал? Он никогда бы не…
Девл поправил дужку своих «Ray-Ban».
– Мои очки, можно сказать, случайно соскользнули, когда Ману отворил дверь.
Он самодовольно ухмыльнулся.
Клео ахнула.
– Он окаменел?!
– Они все. Я никак иначе не мог добраться до тебя.
– Девл!
Клео топнула ножкой, не зная, то ли ей сердиться, то ли смеяться.
– Не волнуйся, через несколько часов они очнутся. – Девл потянул ее к двери. – Идем. Нам надо поторапливаться.
На этот раз, в виде исключения, Клео позволила увести себя. В обычных обстоятельствах она закатила бы еще более серьезный скандал и потребовала объяснить, куда они идут. Но зачем портить сюрприз? Девл подал в буфете «ваш-любой-каприз» на стол романтику. А Клео изголодалась.
Кому: МЕЛОДИ, ДЖЕКСОНУ
26 сентября, 19:51
ФРЭНКИ: Это Фрэнки. Приходите как только сможете. Идите ложбиной. Это безопасно. Мое окно открыто. ХХХХ
Кому: ФРЭНКИ
26 сентября, 19:51
МЕЛОДИ: Новый телефон? У тебя есть план? Где твои родители? Ты как?
Кому: МЕЛОДИ
26 сентября, 19:51
ФРЭНКИ: Скорее! ХХХХ
Кому: ДЖЕКСОНУ
26 сентября, 19:51
МЕЛОДИ: Что происходит?
Кому: МЕЛОДИ
26 сентября, 19:52
ДЖЕКСОН: Без понятия. Встречаемся в ложбине за домом через 2 минуты?
Кому: ДЖЕКСОНУ
26 сентября, 19:52
МЕЛОДИ: Родители в гостиной. Увидят через окно. Приду к тебе.
Кому: МЕЛОДИ
26 сентября, 19:52
ДЖЕКСОН: Тебе опасно соваться на улицу. Копы везде.
Кому: ДЖЕКСОНУ
26 сентября, 19:52
МЕЛОДИ: Пусть лучше они найдут меня, чем тебя. Уже иду.
Глава 6
Одинокий КРУТ
Шесть керосиновых ламп были расставлены по стратегическим точкам коттеджа Карверов. Белые язычки огня предлагали глоток света дому, изголодавшемуся по освещению.
Прокрадываясь от одного темного пятна до другого, Мелоди сумела добраться незамеченной до входной двери. Теперь же, спрятавшись в озере темноты, она ухватилась за бронзовую дверную ручку и стала ждать сигнала сестры.
Решение посвятить Кандис во всю эту гнетущую историю насчет того, как Бекка пронюхала про ролик с Джексоном, оказалось очень полезно для дела, которое Кандис предложила назвать КРУТ – Крепи Расово Угнетенных Товарищей.
– Может, придумать какое-нибудь более солидное название, например МИР – «Мы изгоняем расизм», – попыталась предложить Мелоди.
Кандис закатила глаза.
– С тем же успехом можешь назвать это НУДОТА – Нужная Детская Организация Терпимости к Аборигенам. Мелли, я серьезно тебе говорю: первое впечатление – это все! – объяснила она с апломбом крупного знатока. – МИР – это не тот термин, с которым люди захотят себя ассоциировать. А вот КРУТ – кто ж не захочет войти в такую организацию!
Мелли хихикнула.
– Э-э… ну, я.
А потом она заметила смс от Фрэнки с просьбой поторопиться, и спор был закончен. Пришло время заняться их первой задачей, которой Кандис присвоила кодовое название КРУТ – Побег. И стартовать следовало по сигналу. Три… два… один…
– Ма-ама! – завопила Кандис с верхней площадки лестницы. – Па-апа!
Под защитой пронзительного вопля сестры Мелоди повернула скрипучую ручку. Входная дверь отворилась. Снаружи буйствовал саундтрек бури.
– Чего? – хором откликнулись родители.
– Мелли пошла спать, а мне скучно! Хотите поиграть в «Унооооооооооооооо»?!
– А то! – отозвалась Глория из гостиной, удивленно, но обрадованно.
– Я спросила – вы хотите поиграть в «Уноооооооооо»?!
– Да! – снова отозвалась мама.
– «Унооооооооооооо»!
Мелоди, хихикнув, закрыла за собой дверь. Она больше не сомневалась в преданности сестры. Для Кандис провести вечер субботы за игрой в «Уно» с родителями было однозначным самопожертвованием и доказывало, что она не просто игрок. Она – игрок, умеющий работать в команде.
На улице было холодно. Мрачная темень с каймой дождя накрывала Рэдклиф-вэй, подобно промокшему шерстяному пончо. Качели с навесом поскрипывали на ветру. Ветер трепал ветви деревьев со склеившимися мокрыми листьями. За темными окнами соседских домов трепетали огоньки свечей. Как и прошлой ночью, когда она шла среди дребезжащих жестянок по заброшенной школьной автомобильной парковке, Мелоди одолело ощущение, будто она очутилась в жутко банальном фильме ужасов. Однако же она не боялась. Во всяком случае, за себя.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента