– Мне пацаны подсказывали, что если бабки зажмете, я могу в любую газету прийти. Там за мой рассказ про эти дела такие же шиши заплатят.
У Дениса сделалась рожа, будто он – фокусник, и сейчас изо рта вытащит яйцо. Это длилось недолго, но навсегда осталось чувство уважения к несовершеннолетнему работнику. Не потому, что испугался шальной угрозы, а из чисто человеческого любопытства Денис вписался в игру:
– А ты знаешь, что если сделаешь такое, то больше ни в одном рекламном агентстве ни копейки не заработаешь? От тебя, будто от сифилитика, будут шарахаться.
– Это потом, а мне башли сегодня нужны, – мальчишка стал рассматривать дремлющий на соседнем столе принтер. Очень похоже, на предмет рыночной стоимости этой штуковины у скупщика краденого.
– А ты знаешь, что я рекламу с кандидатом Шрамовым по всем газетам размещу. Так что никто твой рассказ не напечатает. Кому охота с рекламодателем сориться? И на телепередачи не надейся, тоже там буду.
Наконец лучезарная улыбка исчезла из наглого клюва птенца:
– А мы вашей лайбе шины проткнем, – ляпнув первое пришедшее на ум желторотик, но быстро придумал ход поядреней, – А еще мы станем тусоваться у дверей офиса и всем говорить, что здесь дурят.
– Сильно, – согласился Денис, – Хорошо, мои условия: я тебе заплачу за троих...
– Двести шестьдесят один, – мальчишка теперь перевел глазенки на шкаф, в котором обвисала верхняя одежка сотрудников, малость для хлопчика к сожалению великоватая.
– Двести шестьдесят один рубль. Но после того, как ты... – Денис посчитал в уме, – Бесплатно приклеишь на прежние места двадцать пять листовок со Шрамовым.
– Мне надо посоветоваться, – веско сказал пацаненок.
– Ради Бога, – кивнул Денис, и тут в ворохе трофеев ему кое-что не понравилось. Он выудил половинку листовки, – Это что такое? Я предупреждал, что засчитывается не меньше двух третьих! – Денис внимательней шелестнул в лохматой стопке. И поймал вторую половину, где кандидат Свичкарь был от усов до галстука, – Слушай, ты, так дело вообще не пойдет! Придется проверять и пересчитывать трофеи заново.
Второй раз за беседу пацаненок прекратил лыбиться. Убитый в надеждах он отвалил из офиса, а Денис был вынужден притворять брошенную нараспашку входную дверь прежде чем смог вернуться в свой кабинет.
Он застал Веронику, одиноко сидящую на стуле, держащую сумку в руках и подозрительно принюхивающуюся к содержимому:
– Рыба ищет, где глубже... – глубокомысленно изрекла Вероника.
Подальше от источника аромата оккупировавшие с двух сторон стол начальника Алиса и Юлия Борисовна и ухом не повели.
– Тридцать, – с порога сказал Денис, будто от сердца отрывает.
– Тридцать было весной прошлого года, – сразу же отставила сумку Вероника, – Семьдесят.
Алиса в это время быстро что-то писала на клочках бумаги и так же быстро это зачеркивала. Юлия Борисовна степенно вырезала из мужских журналов мод по контуру раличные фасоны и накладывала на в полный рост сфотканого кандидата.
– Мне нужно три тысячи подписей, – остался непреклонным Денис, – Тридцать.
– Шестьдесят, меньше не могу, – показала Вероника гримасой, что только из большого уважения говорит это.
– Ну ладно, тридцать пять. Иначе придется обратиться к Бубису, – Денис принял молча поданную Алисой завизжавшую телефонную книгу и выпал из торга, – Да? Записываю, – Алиса с облегчением подвинула Денису авторучку и клочки бумаги, – Не служил в армии потому, что писался в кровать? Это Свичкарь или Никитенко?, – Денис чиркнул загогулинку на клочке.
– Бубис берет по шестьдесят пять, а я согласна на пятьдесят восемь.
– Мне клиент выделил только по сорок, – вроде открыл страшную тайну Денис.
– А у меня Авдеев и Никитенко по пятьдесят пять с руками обещали оторвать.
– Им по три пятьдесят штук надо, а моему – три тысячи подписей. Сорок три. Шесть рублевых штук я отстригу из другой графы. А твой Авдеев, оказывается, пять раз в вытрезвитель попадал. Мне на него компромат подогнали, – Денис кивнул на телефонную трубку.
– Ладно, по пятьдесят два, себе в убыток. Но вы – мой постоянный клиент... – Вероника спешила доторговаться, пока щука окончательно не протухла.
Денис вздохнул в миллионный раз за день:
– Последнее предложение. По пятьдесят, – и опять в трубку, – Что? Есть фото Свичкаря в «Шестьдесят девять»?[4] И сколько хочешь?.. Дороговато, но я спрошу.
– Заметано, – радостно подхватилась с места Вероника и подхватила душистую сумку, – По пятьдесят. Мне потребуется неделя.
– Только! – воздел указательный палец к потолку директор и прижал трубку к груди, чтоб отсюда туда звук не проникал, – Мне нужны честно собранные подписи, а не из паспортного стола переписанные фамилии. Клиент особый, и вынужден предупредить, что на вскидку подписей сто я проверю.
Вероника снова села и поставила сумку к ножке стола:
– Тогда дешевле шестидесяти никак нельзя. Кстати, какого черта он заказал так много подписей? Чтобы участвовать в муниципальных выборах, достаточно каких-то двадцати закорючек. Ну еще столько же на страховку против подделок. А он заказывает, будто на городское Законодательное Собрание замахнулся.
– Ладно, Вероника, мы не первый год знакомы. Если ты скажешь, что не согласна по пятьдесят пять, я при тебе звоню Бубису, – и в трубку, прежде чем опустить ее на рычаги, – Ну бывай, если еще что накопаешь, немедля звони.
– А кто говорит, что я не согласна по пятьдесят пять? – уже с сумкой в руках от двери парировала Вероника, – Готовьте сто шестьдесят пять штук рублями, или пять с половиной штук зелеными, и за неделю три тысячи жителей района подпишутся за вашего кандидата, – Вероника канула за дверь мозолить глаза героям других романов, и в доказательство, что она не задержалась в офисе, звякнул колокольчик на наружной двери.
– Ну, девочки, как у нас процесс?
– Пока, будто у китайских сепаратистов, – поморщилась Алиса, – «Если вас беспокоит судьба городских больниц и детских площадок – голосуйте за меня! Если вы хотите своевременно получать пенсию – выбирайте меня!..». И дальше еще шесть пунктов такой же манной бадяги.
– Стоп, стоп, стоп, девочки. Это даже не тоска, это гораздо хуже. А что у нас из позитива на него есть?
– На своем нефтекомбинате назначил директором председателя совета трудового коллектива, – зазвенел не поблекший с возрастом голос Юлии Борисовны. Юлия Борисовна, не отрываясь, продолжала кроить журналы мод, – Он явный социалист. На это и надо давить.
– Юлечка, Юлия Борисовна, – Денис размазал платком пот по физиономии, – Мне не надо, чтоб кандидат имел полные штаны удовольствия. Мне надо, чтоб его избрали.
– Ему в зачет можно записать подъем промышленности. Это сейчас модно. Хоть «Поддержим отечественного производителя» слоганом избирательной кампании ставь.
– Еще он много помогает невинно осужденным. Часовню в одном из следственных изоляторов строит. Адвокат евоный несчастных прямо там консультирует. Кого-то даже освобождают.
У Дениса сделалась рожа, будто он – фокусник, и сейчас изо рта вытащит яйцо. Это длилось недолго, но навсегда осталось чувство уважения к несовершеннолетнему работнику. Не потому, что испугался шальной угрозы, а из чисто человеческого любопытства Денис вписался в игру:
– А ты знаешь, что если сделаешь такое, то больше ни в одном рекламном агентстве ни копейки не заработаешь? От тебя, будто от сифилитика, будут шарахаться.
– Это потом, а мне башли сегодня нужны, – мальчишка стал рассматривать дремлющий на соседнем столе принтер. Очень похоже, на предмет рыночной стоимости этой штуковины у скупщика краденого.
– А ты знаешь, что я рекламу с кандидатом Шрамовым по всем газетам размещу. Так что никто твой рассказ не напечатает. Кому охота с рекламодателем сориться? И на телепередачи не надейся, тоже там буду.
Наконец лучезарная улыбка исчезла из наглого клюва птенца:
– А мы вашей лайбе шины проткнем, – ляпнув первое пришедшее на ум желторотик, но быстро придумал ход поядреней, – А еще мы станем тусоваться у дверей офиса и всем говорить, что здесь дурят.
– Сильно, – согласился Денис, – Хорошо, мои условия: я тебе заплачу за троих...
– Двести шестьдесят один, – мальчишка теперь перевел глазенки на шкаф, в котором обвисала верхняя одежка сотрудников, малость для хлопчика к сожалению великоватая.
– Двести шестьдесят один рубль. Но после того, как ты... – Денис посчитал в уме, – Бесплатно приклеишь на прежние места двадцать пять листовок со Шрамовым.
– Мне надо посоветоваться, – веско сказал пацаненок.
– Ради Бога, – кивнул Денис, и тут в ворохе трофеев ему кое-что не понравилось. Он выудил половинку листовки, – Это что такое? Я предупреждал, что засчитывается не меньше двух третьих! – Денис внимательней шелестнул в лохматой стопке. И поймал вторую половину, где кандидат Свичкарь был от усов до галстука, – Слушай, ты, так дело вообще не пойдет! Придется проверять и пересчитывать трофеи заново.
Второй раз за беседу пацаненок прекратил лыбиться. Убитый в надеждах он отвалил из офиса, а Денис был вынужден притворять брошенную нараспашку входную дверь прежде чем смог вернуться в свой кабинет.
Он застал Веронику, одиноко сидящую на стуле, держащую сумку в руках и подозрительно принюхивающуюся к содержимому:
– Рыба ищет, где глубже... – глубокомысленно изрекла Вероника.
Подальше от источника аромата оккупировавшие с двух сторон стол начальника Алиса и Юлия Борисовна и ухом не повели.
– Тридцать, – с порога сказал Денис, будто от сердца отрывает.
– Тридцать было весной прошлого года, – сразу же отставила сумку Вероника, – Семьдесят.
Алиса в это время быстро что-то писала на клочках бумаги и так же быстро это зачеркивала. Юлия Борисовна степенно вырезала из мужских журналов мод по контуру раличные фасоны и накладывала на в полный рост сфотканого кандидата.
– Мне нужно три тысячи подписей, – остался непреклонным Денис, – Тридцать.
– Шестьдесят, меньше не могу, – показала Вероника гримасой, что только из большого уважения говорит это.
– Ну ладно, тридцать пять. Иначе придется обратиться к Бубису, – Денис принял молча поданную Алисой завизжавшую телефонную книгу и выпал из торга, – Да? Записываю, – Алиса с облегчением подвинула Денису авторучку и клочки бумаги, – Не служил в армии потому, что писался в кровать? Это Свичкарь или Никитенко?, – Денис чиркнул загогулинку на клочке.
– Бубис берет по шестьдесят пять, а я согласна на пятьдесят восемь.
– Мне клиент выделил только по сорок, – вроде открыл страшную тайну Денис.
– А у меня Авдеев и Никитенко по пятьдесят пять с руками обещали оторвать.
– Им по три пятьдесят штук надо, а моему – три тысячи подписей. Сорок три. Шесть рублевых штук я отстригу из другой графы. А твой Авдеев, оказывается, пять раз в вытрезвитель попадал. Мне на него компромат подогнали, – Денис кивнул на телефонную трубку.
– Ладно, по пятьдесят два, себе в убыток. Но вы – мой постоянный клиент... – Вероника спешила доторговаться, пока щука окончательно не протухла.
Денис вздохнул в миллионный раз за день:
– Последнее предложение. По пятьдесят, – и опять в трубку, – Что? Есть фото Свичкаря в «Шестьдесят девять»?[4] И сколько хочешь?.. Дороговато, но я спрошу.
– Заметано, – радостно подхватилась с места Вероника и подхватила душистую сумку, – По пятьдесят. Мне потребуется неделя.
– Только! – воздел указательный палец к потолку директор и прижал трубку к груди, чтоб отсюда туда звук не проникал, – Мне нужны честно собранные подписи, а не из паспортного стола переписанные фамилии. Клиент особый, и вынужден предупредить, что на вскидку подписей сто я проверю.
Вероника снова села и поставила сумку к ножке стола:
– Тогда дешевле шестидесяти никак нельзя. Кстати, какого черта он заказал так много подписей? Чтобы участвовать в муниципальных выборах, достаточно каких-то двадцати закорючек. Ну еще столько же на страховку против подделок. А он заказывает, будто на городское Законодательное Собрание замахнулся.
– Ладно, Вероника, мы не первый год знакомы. Если ты скажешь, что не согласна по пятьдесят пять, я при тебе звоню Бубису, – и в трубку, прежде чем опустить ее на рычаги, – Ну бывай, если еще что накопаешь, немедля звони.
– А кто говорит, что я не согласна по пятьдесят пять? – уже с сумкой в руках от двери парировала Вероника, – Готовьте сто шестьдесят пять штук рублями, или пять с половиной штук зелеными, и за неделю три тысячи жителей района подпишутся за вашего кандидата, – Вероника канула за дверь мозолить глаза героям других романов, и в доказательство, что она не задержалась в офисе, звякнул колокольчик на наружной двери.
– Ну, девочки, как у нас процесс?
– Пока, будто у китайских сепаратистов, – поморщилась Алиса, – «Если вас беспокоит судьба городских больниц и детских площадок – голосуйте за меня! Если вы хотите своевременно получать пенсию – выбирайте меня!..». И дальше еще шесть пунктов такой же манной бадяги.
– Стоп, стоп, стоп, девочки. Это даже не тоска, это гораздо хуже. А что у нас из позитива на него есть?
– На своем нефтекомбинате назначил директором председателя совета трудового коллектива, – зазвенел не поблекший с возрастом голос Юлии Борисовны. Юлия Борисовна, не отрываясь, продолжала кроить журналы мод, – Он явный социалист. На это и надо давить.
– Юлечка, Юлия Борисовна, – Денис размазал платком пот по физиономии, – Мне не надо, чтоб кандидат имел полные штаны удовольствия. Мне надо, чтоб его избрали.
– Ему в зачет можно записать подъем промышленности. Это сейчас модно. Хоть «Поддержим отечественного производителя» слоганом избирательной кампании ставь.
– Еще он много помогает невинно осужденным. Часовню в одном из следственных изоляторов строит. Адвокат евоный несчастных прямо там консультирует. Кого-то даже освобождают.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента