Страница:
– Выходит, подружились? – Голос Пиночета был елеен, как у церковного батюшки, слушающего исповедь семнадцатилетней грешницы.
– Зачем с нами ссориться? По-хорошему с нами всегда можно договориться. – Миролюбия и воинственности в голосе Тарзана содержалось как в стандартном коктейле: два к одному.
Шелест под взглядом вожака все явственнее нервничал и наконец заговорил быстро-быстро, слюняво комкая слова. Ему дальше выпадало ждать на прикупе, и позарез надо было амнистироваться:
– Слушай, Пиночет, они так и так нашли бы… Вензель… тебя… вышли на меня… Не было в «Гриль-мастере» никого с пышными усами, а эти дожидались… Если бы они давить стали, я бы хрен чего им сказал… Ты ж знаешь, я – могила… А они нормально, по-человечески... И дело же предложили, поэтому я и привел их. – Шелест молитвенно приложил руки к груди. – Нам же по-любому не выжить в городе!
Пепел и те, кто остался рядом, не могли слышать подробности беседы под бутылочным и лимонным деревьями. Оттуда внятно долетало только испуганное жужжание Шелеста. Однако Сергей по выражению лиц почти на сто процентов угадывал реплики персонажей. Но не судьба проштрафившегося шестерки заботила Сергея.
Если бы вензелевские герои явились потянуть время, пока займет рубежи основная вензелевская же бригада быстрого реагирования, то вели бы себя иначе. Держали бы бОльшую дистанцию, чтоб, когда начнется, не лечь под кучно выпущенными пулями, и уж всяко остались бы на ногах из соображений сохранения мобильности. Далее – Вензель прислал не пушечный материал, а известных бойцов бригадирского статуса, а это должно свидетельствовать в пользу серьезности намерений. Но Вензель – еще тот старичок-паучок, опутавший почти весь Питер незримой паутиной, он запросто может играть своими гренадерами в темную.
– И чего за дело они предложили? – Пиночет не спеша вынул пачку «Мальборо» из кармана рядом с подвешенным стволом. Не спеша прикурил, скрыл на миг глаза за первым клубом табачного дыма. Приучает вензелевцев к безобидным движениям, чтобы потом рывком?..
– Расклад простой, – заворожено следя за этими манипуляциями, сипло заговорил Волчок. – Хочешь, чтобы облаву сняли – берешь нас в команду. В итоге отдаешь половину навара Вензелю, и разбегаемся довольные. Старик, сам знаешь, слово держит.
По поводу последнего факта Пиночет мог бы ухмыльнуться, да поленился.
– Помнишь, как они со Шрама облаву сняли? – опять встрял Шелест. – Добазарились пучком, и Вензель загнал в гаражи свои и чужие бригады.
Еще Пепла весьма беспокоило, как бы не угодить под шальную пулю, если начнется свистопляска. Да и девчонок жалко, они к таким кордебалетам не привычны, начнут визжать, бегать туда-сюда. Пока ничего лучше, чем по первой тревоге швырнуть лейкой в лампочку, отключить Верку ударом под дых, потом поймать Байбака в захват и закрываться им, Сергей не придумал. Под шумок можно было бы рвануть сквозь зеленые насаждения, выдавить ребрами стекло и вырваться на волю. Но, во-первых, Сергей уже учел перед уходом подаренный пронизывающий взгляд Фрола и понял, что находится под неусыпным контролем. А во-вторых, не известно, что Шелест успел растрезвонить вензелевским ценителям красивой словесности. Конечно, Шелеста в Ледовом дворце не было, но мало ли, шестерка в курсе, кто тут главный носитель информации? А хорониться по тесному Питеру от всей Вензелевской своры у Пепла не возникало никакого желания.
– Помню, – подтвердил Пиночет и повернулся к Волчку. – Ну, а если я не подпишусь?
– Тогда вернется старый расклад. А карта у тебя хреновая. Есть, правда, джокер, но всю колоду ему не покрыть.
(?Значит, про меня в курсе – скрипнул зубами Сергей. – Ну, Шелест, я – твой должник?)
– Но вам-то тогда отсюда не уйти? – Пиночет смотрел на парламентариев через прищур. Поди – разгадай, шутит он или, пугая, получает удовольствие от ситуации. Или вправду не скидывает вариант со стрельбой.
Верка, обозлясь, перестала прятать шампур и им же принялась накалывать нашинкованные помидоры. Ела она быстро и нервно, будто в последний раз, и наверняка совсем не чувствуя вкуса. Пепел по изменению в позах и задеревеневшим лицам прочитал, что у «министров на яхте» напряжение взлетело под самую мачту. И что? Пина сдаст назад, типа соглашаясь на дружбу с Вензелем? Понятно, на самом деле Пиночет такую дружбу оборвет, едва замерцает к тому шанс. Ведь понимает Пина, что и авторитетный старикан скинет с доски его шашку, едва она проскочит в дамки.
Или вырвутся сейчас из-за пазух шпалеры и закурлычут под бутылочным и лимонным деревьями маслины? Застывшие на дверях братья (и не понятно, когда успели вернуться) хищно облизывали незваных гостей глазами.
– Ты на понт не бери! Не с фраерами языки чешешь! – не выдержав напряжения, сорвался Тарзан. – Вензель тебе нас не простит. Не обыкновенно тогда завалит, а устроит конкретное гестапо.
– Ты переоцениваешь свою круть для Вензеля. – Пиночет небрежно втоптал окурок в ботаническую землю. – За половину барыша Вензель забудет и про тебя, и про кореша твоего. И над могилками не поплачет, и букет фиалок не положит.
Пепел вдруг въехал, что Пина просто играет. Сам с собой – в русскую рулетку. «Только в русскую рулетку не садись со мной играть. Знай, что в русскую рулетку я умею побеждать». Устроил что-то типа гадания на пистолетах. Выдержат его экстрим вензелевцы, не повыхватывают волыны, он пойдет на вальс с тигром-Вензелем. А не выдержат – значит, судьбе так интереснее.
И припомнилась Пеплу еще одна песня:
– Ладно. Ясно. – Волчок поднялся с перевернутого ведра. – Ясно, что передать Вензелю. Пошли, Тарзан.
Клепа подобрался. Не скрываясь, сунул руку в карман пиджака. Братья чуть подались вперед.
– Передашь по «трубе». – Пиночет не торопился вставать. – Скажешь, что я ценю СПОКОЙНУЮ жизнь. Еще скажешь, что пятьдесят процентов я принимаю, но из его рекрутов кроме вас двоих рядом с собой никого не потерплю. И хвосты буду рубить безжалостно. Вот такой у нас с ним будет договор.
Конечно, после этих слов Волчок с Тарзаном не выдохнули расслабленно, не заиграли их лица доверчивыми улыбками. Несколько ударов сердца стороны сверлили друг друга глазами. Потом Тарзан хрипло спросил:
– Это твое верное слово?
– Мое слово, – отчеканил Пиночет.
Волчок и Тарзан переглянулись.
– Тогда давай обсуждать ближайшие дела, – натянуто улыбнувшись, сказал Волчок.
– Давай. Но за столом оно как-то лучше будет, а? – Пиночет стал само радушие. – Шашлычком не угощу, не готовили на вас. Колбасками-огурчиками закусите. Главное, есть чем запивать закусь.
Сергей все еще не верил, что обойдется. И еще одна загадка пришла в голову – а откуда взялась и что тут делает Верка? Сколько всего игроков сегодня играет в покер?
Пиночет поднялся, расслабленно потягиваясь, дескать, засиделся за беседой, шагнул в сторону субтропического дастархана и, будто бритвой полоснул, выхватил «беретту» из-за пояса. Он сделал это быстрее, чем выхватывал смитэндвессоны Юл Бриннер. Шансов опередить у Волчка и Тарзана не было никаких, хотя они, разумеется, пасли взглядами и Пиночета, и Клепу. Не успевали они, да и все тут. Вот и замерли, расставив руки, словно собрались подергать штанги.
Выстрел прозвучал всего один.
Сизый пороховой дымок сквозняком потянуло на бутылочное дерево. Задребезжали в рамах засиженные мухами стекла. Серой ватой заложило уши. Взвизгнула Верка, и Сергей понял, что тоже не успеет ни ее под дых, ни по лампочке, и потому не шевельнулся. С черно-кровавой дыркой во лбу под лимонное дерево завалился Шелест. Сиреневая наколка на лодыжке под задравшейся штаниной, прилипший к подошве окурок.
– Я забыл указать этот пункт нашего договора, – невинно оскалился Пиночет, пряча ствол обратно. – Предателей ведь нам не надо, верно? Гаденыш предал раз, предал бы и второй. Пошли-ка за стол, чего застыли?
Братья выпрямили спины, но Пепел успел подглядеть в их разом окаменевших лицах недовольство исходом переговоров.
Через полчаса тело Шелеста легло во влажную землю ложных субтропиков. Под растущую в чужих широтах развесистую пальму. После похоронной процедуры перед пальмой была обратно воткнута табличка, покрытая резьбой в псевдорусском стиле: «Латинское название. Находится под заботой и покровительством депутата Российской Государственной Думы А. Г. Невзорова»…
Во рту – словно обжевался горьковатыми кофейными конфетами. А что еще делать, как не сосать одну за другой? Ну, разве что мозолить уши «Радио Шансоном». И надоело, да лень менять позу, тянуться, вертеть рукоять настройки.
Ночь, Аптекарская набережная, вход в Ботанический сад, возле калитки припаркованая «БМВ», на которой прикатили Тарзан, Шелест (они же – Марат Измайлов и Леонид Журавлев) и еще какой-то накачанный клоун. Тоска-а-а. И ведь ясно, что здесь, в этих теплицах, и затаился Пиночет. Да куда в одиночку против стольких стволов?! Ждать, ждать, еще раз ждать и садиться на хвост.
Вот только в сон клонит… Опять закурить? Очередная сигарилла приросла к нижней губе.
Но мысли о сне смыло, как смывает с гранита плевок серой невской волной, когда за оградой замелькали тени. (?А выстрелов не было, перьями обошлись??) Тени оформились в фигуры, выходящие из калитки. Помирился, значитьца, Пиночет с Вензелем, вот фокусники! Ага, значитьца, две машины, что неприкаянно ночевали у речки Карповки – пиночетовские. А вот и сам Павел Поляков. Он же тезка чилийского диктатора.
Опаньки! А Шелест где? Где, где… Майор полуприкрыл глаза, высчитывая, что и как происходило под крышей главного городского парника. Есть гаденькая вероятность, что заслали Шелеста через забор проведать, все ли в спящем Багдаде спокойно, и сейчас это мурло крадется с шилом к «мазде». Но, скорее всего… За то, что навел вензелевских…
Может быть, чуть поднялось бы настроение майора, узнай он, как все правильно угадал. А может, и осталось бы прежним – на полшестого. Майор и без того разумел, что он – отличный опер. Каких на весь Питер – раз, два и ау… А скоро одно «ау» останется.
Занятый мыслями о так некстати наступившем мире между Вензелем и Пиночетом, Юрий Витальевич за широкими мужскими силуэтами не сразу разглядел еще одну фигуру… фигурку. Невысокую и хрупкую. Женскую… Девичью. Руки пленницы не были прихвачены «браслетами» или спутаны веревками, а это – какой-никакой добрый знак.
Но этот знак – пшик. Пиночет легко уничтожит в любой момент любого человека. Например, сейчас он может выхватить ствол и выстрелить Соне в затылок, с него станется.
Группа из семи мужчин и двух женщин (?Кто, интересно, вторая? Держится как своя?.) остановилась возле машин и начала что-то обсуждать. Вероятно, кто в какой тачке поедет.
И тут… тут наконец майор инстинктивно дернулся. Стремительно расплющил окурок в пепельнице и молниеносно расстегнул кобуру. Потому что… потому что там, у речки Карповки, произошло то, чего не ожидал ни майор, ни Пиночет со своими подельниками.
Соня вдруг сорвалась с места, юркнула между не успевшими среагировать пиночетовскими бандюками, в два прыжка добежала до ограды набережной, легко перепрыгнула перила и с каменного выступа, не задумываясь, ласточкой бросилась в реку.
Первой мыслью майора было – разобьется. В большинстве своем питерские речки мелки, особенно возле берегов. Но, судя по реакции гоблинов, девушка не разбилась. Иначе зачем тыкать пальцами, навалившись на парапет, и выхватывать стволы.
Майор так и не вытащил из кобуры табельный пистолет. Ввязываться – пустая затея. Он не Джейс Бонд, а реальная жизнь – не блокбастер. Ничем он Соне не поможет, лишь себя погубит.
Однако там, у Карповки, никто за здорово живешь палить по плывущей мишени не начал. Пиночет похлопал себя по карманам, стал навинчивать на ствол глушак. Потом в ситуацию вмешался незнакомый Кудрявцеву парень (?среднего роста, плотный, шатен, экономный в движениях? – что смог разглядеть, отложил в архив памяти майор). Парень, видимо, приводил весьма убедительные аргументы, так как головы бандюков повернулись к нему.
Вот парень замолчал, и головы бандюков повернулись к Пиночету. Последнее слово за главарем. Пиночет ненадолго задумался, покачиваясь с пятки на носок, потом весело свистнул в два пальца, типа «ату ее, ату!», на том и успокоился. Гоблины нехотя отлепились от перил набережной, бросая прощальные взгляды на реку, и побрели к машинам.
Судя по неторопливости, по отсутствию азарта в телодвижениях, преследовать беглянку на машинах по набережным они тоже не намеревались. Кто же он такой, этот хлопец? Почему к его доводам прислушивается Пиночет? Любопытно…
Майор откинул затылок на подголовник и прикрыл глаза. За несколько секунд решение вызрело. Кудрявцев ПОКА отпускает Пиночета. Гораздо важнее отыскать Соню. Ясно, что перепуганная дочка Семена Моисеевича поплыла к Неве, до которой отсюда не больше сотни метров.
Резко взявшие разбег три бандитские тачки промчались мимо «мазды» Кудрявцева. Дождавшись, когда они скроются из виду, майор выбрался из машины. Он найдет Соню. Ему главное – докричаться до девчонки, убедить ее, запуганную и затравленнную, с помутившимся от страха рассудком, что он не заодно с Пиночетом, что он ее друг, что он поможет ей…
– Ты, чего, не узнаешь, служба? – спросил Пепел, толкая турникет. Бросил реплику, как должен бросать их обслуге, скажем, владелец всего этого трехэтажного хозяйства.
– А может, ты и меня не узнаешь? – Пиночет был сумрачен, целеустремлен и опасен, как танк в голом поле. Словно он и ни кто другой – «крыша» этого гнезда.
Клепа довольствовался тем, что пырнул вертухая взглядом, как заточкой, и прилепил жвачку к настенной коробочке «При пожаре разбей стекло и нажми кнопку». Стопорнуть турникетом столь серьезную троицу охранник не осмелился. До дна прочувствовав собственную ничтожность, он утомленным солнцем закатился обратно за стол.
?Моя любовь на третьем этаже?, – мысленно пропел Пепел, первым выходя из лифта. Дорогу к офисам преграждала дверь с кодовым звонком. На ней солидная табличка «ООО “МасШтаб”». Можно было воспользоваться кнопкой вызова и, поболтав со сладкоголосой секретаршей, получить щелчок замка. Но Пепел предпочел молчаливый вариант.
Он склонился над цифровой панелью, вгляделся. То ли вспоминал цифры, то ли определял по затертости кнопок верную комбинацию. Потом сыграл аккорд. Замок открылся без всяких секретарш. «И пацан ломал замочки, Ухажеров бил, Кольца, серьги и цепочки Только ей дарил», – пришли Пеплу на ум слова из хар-р-рошей песни.
?Прошел он коридорчиком и кончил стенкой, кажется?, – сменил в уме песню Сергей. Рыжий ковролин глотал звук шагов. Стекло каждой двери украшала какая-нибудь рисованная или наклеенная самодеятельность, чтобы визитеры нечаянно не вышибли лбом, – двери-то от порога до верху прозрачные, как родники Предэльбрусья. Вот вырезанный из журнала старина Элвис в обнимку со сборной красоткой (фотоголова Пугачевой плюс обнаженное тело из «Men only»). Вот Билл Гейтс с дорисованными маркером рожками и чапаевскими усами, вот «Джорджу Бушу вход запрещен».
Сергей уверенно ступал по ворсу, будто зная, а может, и вправду зная, какая из дверей ему нужна. Пиночет и Клепа держались сзади, как эсминцы за адмиральским флагманом.
За дверьми бурлила жизнь: офисные мальчики лупили по компьютерным клавишам, вертя задницами креслаили ездя от одного края стола до другого на колесиках; офисные девочки с деловитейшим видом переносили по комнатам бумаги, флиртовали с мальчиками и кушали шоколадки; дама в годах, каким-то причудливым ветром занесенная в молодежный цветник, с угрюмым видом насиловала посредством «мыши» бухгалтерскую программу.
Пепел толкнул, как свою, дверь с трафаретом «Вход торговым агентам – $20». Троица вошла в помещение, метраж которого удовлетворил бы не меньше трех молодых семей сразу, а высота потолков устроила бы дядю Степу. А еще эта территория вещественно воплощала мечту членов кружка «Юный техник». Ладно бы только знакомого компьютерного железа тут было завались, так ведь еще куча… горищи!… анды с кордильерами всякой аппаратуры, предназначение которой фиг отгадаешь. И все жужжит, будто ты на пасеке. И духота.
Здешние работники были отделены друг от друга матовыми пластиковыми перегородками. К вошедшим повернулись две-три из десяти наличествующих голов. Как повернулись, так и отвернулись.
Пепел осматривался, словно космонавт, вернувшийся в Космический Городок после полугода орбитальной вахты на МКС – вроде бы кругом все свое, родное, но кое-что успел-таки подзабыть. Потом твердым быстрым шагом Сергей направился к отсеку, в котором восседал погруженный в компьютерную жизнь патлатый хлопец. За Пеплом, понятно, на незримой привязи потащились Пиночет с Клепой.
– Здорово, читер. – Сергей завис над тощим плечом, прикрытым фланелевой рубахой с кокаиновыми дорожками перхоти. – Какие коды пробил?
Читер не отвлекся от джунглей, от пулемета-противовоздушки ZPU-2 и графики топового уровня. Прохождение «Вьетконга» важнее какого-то внезапного юзера. Но поскольку юзер не лез с глупостями, а спрашивал в жилу, читер снизошел до ответа, не оборачиваясь.
– Бесконечный боезапас через «ammo», трясущийся экран через «rambleon», через «inlep» получаешь гвоздомет. Пока все.
Даже в профиль поражала синева под глазами читера – привет от интернетных ночей.
– Попробуй настучать «Voron», – посоветовал Пепел.
– Знаешь?
– Есть такое предположение.
За соседней перегородкой судачили не о работе:
– Слушай, сон чудной приснился. Из прыща на подбородке я выдавил елочный шарик, а после этого разбил молотком. Что бы это значило?
– Опять, значит, чиф зарплату задержит.
– Ты смотри! – восхищенно воскликнул читер, щелкнув обгрызенным ногтем по экрану девятнадцатидюймового «Флэтрона». Там из тщательно прорисованных соломенных хижин деревеньки, которую штурмовали американские коммандос, выходили желтолицые гуки с поднятыми руками. – На этот код враг сдается.
– Так я и думал, – почему-то без воодушевления пробормотал Пепел. – А кто сейчас из вас свободен на консультацию?
– Петька.
– Ты уверен, что он свободен?
Впервые читер оглянулся, но посмотрел не на Пепла, а мимо него. Проследить, на что уставился читер, не составляло труда.
– Свободен. Ты не гляди, что он с умной видухой чего-то набирает. Это он учится печатать вслепую. Приперло ему осваивать смежные специальности.
– А мне вчера приснилось... – бубнили за перегородкой сачки.
Пепел со своим почетным эскортом подрулил к указанному Петьке.
– Зачем окунаться во вчерашний день, когда есть MobiVoice. Разве это не он? – И Пепел вытащил из-под бланков за шнур, как за хвост кота из-под дивана, гарнитуру, маркированную на наушниках «CYBIT».
– Чего это за прибабах? – на ухо спросил Клепа у Пиночета.
– Не все “запорожец”, что тарахтит. Наверное, эта фигня переводит твой базар с голоса на экран, – предположил Пиночет и угадал.
Клавиатура лежала у Петра на коленях. Не убирая ее, он повернулся к Пеплу. Пальцы компьютерщика забегали по клавишам, и Сергей увидел, как на экране вырастает вопрос, набираемый жирным курсивом.
– Отец, – сказал и написал Петя, – а ты знаешь, что свитер ручной вязки стоит дороже машинного свитера? – Причем, «слепой наборщик» умудрился наделать кучу ошибок. Даже в слове «он». К тому же Петя лепил везде букву "б", видимо, все время нечаянно задевал ее пальцем. Что-то подсознательное.
– Понятно, – кивнул Пепел. – А ты знаешь, как в городе найти человека по электронному адресу? – И положил на клавиатуру зеленую купюру.
– Чайник, – поставил устный и письменный диагноз Петя. – Будем лечить. В заголовках концы реджинейтинг ай пи. Можно понять, откуда «мыло» пришло. Еще могут быть хвосты… Если искомый чел цвета этой купюры, то не предохранялся… – Купюра исчезла в карман. – Меня бы с прожектором не нашли. Только силовики…
– А на человеческом языке?
– Перешли мне его «электронное письмо», – Петя на экране свернул чистописание и развернул почтовую программу, – на этот адрес. – Его палец мазнул экран в самом верху. – За отдельную плату.
– Фишка в том, что нужный человек получил письмо, а не отправил.
– Дело за малым, попроси его ответить и перешли мне ответ.
Пепел пригляделся к электронному адресу компьютерщика:
– Флеров, собака, масштаб, эспэбэ, точка, ру?
– Точно. В «масштабе» не «си», а два «эс», как у доллара. За труд возьму двадцать баков.
– Какой позор, нас приняли за коммивояжеров, – повернулся Пепел к спутникам. – Уходим в оскорбленном молчании.
– Отбой тревоги, – отчеканил Пиночет в мобильник. Это значило, что Байбак прекращает пастись с той стороны дома на случай попытки Сергея сигануть из окна.
Сбежавшая с крыльца троица направилась к “мерсу”, на заднем сидении которого дожидалась их возвращения Вероника. В «БМВ», стоявшем последним, курили сквозь приспущенное окно вензелевцы. В стоявшим первым джипе сидели Фрол и Силантий. Байбак, дожевывая шаверму, впрыгнул на заднее сидение и поджал Пепла впритык к Пиночету. Клепа, нетерпеливо поерзав за рулем, наконец посигналил, чтобы джипарь трогал с места. Нулевая реакция.
– Что они там, уснули? – пробурчал Пиночет.
– Тарзан подсаживался к братьям в машину, – вдруг бесцветно сообщила Вика с переднего сидения.
– Сговорились? Нет, не верю, что наших дубов-колдунов за пять минут перевербовать можно.
– Он их грохнул, – глухо сообщила Вероника.
– Ха-ха. – Клепа решил, что девка удачно пошутила.
Пиночет, видимо, решил по-другому. Он рванул дверцу и выпрыгнул на поребрик. Клепа несколько запоздало поспешил за ним. Пепел не пошел, он и так мог угадать предстоящий разговор. Байбак посчитал более выгодным остаться сторожить Сергея.
– И зачем? – склонился к приоткрытому окну «БМВ» Пиночет.
– Это наш ответный пункт договора, – заявил Тарзан спокойно, словно не людей только что порешил, а все это время, не выходя из машины, читал газету.
Пиночет вернулся в “мерсюк”. Он вроде бы выглядел взбешенным. Но у Пепла имелись серьезные основания полагать, что Пина доволен. Что именно ради такого развития событий (рассчитывал чужими руками избавиться от двух ставших совсем ненужными, но претендующими на кусок финального приза людей) он впервые не позвал братьев с собой. И, кроме того, Пиночетовские цепные псы – Байбак да Клепа – будут отныне меньше пялиться на сторону. Вензелевцы чересчур выпукло показали, как лихо обходятся с отработанным человеческим материалом. Что ни говори, Пиночет – мощный игрок.
– Как же так, как же? – бормотал Клепа и от волнения никак не мог провернуть ключ зажигания.
– Их концертный мент мог запомнить, – как бы между прочим подкинул оправдалку Байбак.
А вензелевский «БМВ» уже выбирался задом со стоянки.
– Поехали, после разберемся. Сейчас линять отсюда надо, – мягко поторопил его Пиночет. И, типа, очень зло шикнул на Байбака: – А ты нишкни, мразь, профукал стрему, шавермой беньки заялозил!
Пепел подмигнув Верке и озвучил старт словами старой доброй «застойной» песни:
– Тебе подавай «Золотого бригадира» или «Асторию»? А на старых знакомых напороться не боишься? – фыркнула Верка, – Я здесь бывала. Нормально. Днем никого.
Пепел насторожился. С какого лешего обычно молчаливая Верка ратует именно за это заведение? Может, ее прет, что здесь на подмостках живые цыгане?
– Я ничего не боюсь, – для порядка рыкнул Пиночет, но все же не повернул на выход, а уселся на стул с высокой спинкой и сразу же придвинул к себе пепельницу.
– Зачем с нами ссориться? По-хорошему с нами всегда можно договориться. – Миролюбия и воинственности в голосе Тарзана содержалось как в стандартном коктейле: два к одному.
Шелест под взглядом вожака все явственнее нервничал и наконец заговорил быстро-быстро, слюняво комкая слова. Ему дальше выпадало ждать на прикупе, и позарез надо было амнистироваться:
– Слушай, Пиночет, они так и так нашли бы… Вензель… тебя… вышли на меня… Не было в «Гриль-мастере» никого с пышными усами, а эти дожидались… Если бы они давить стали, я бы хрен чего им сказал… Ты ж знаешь, я – могила… А они нормально, по-человечески... И дело же предложили, поэтому я и привел их. – Шелест молитвенно приложил руки к груди. – Нам же по-любому не выжить в городе!
Пепел и те, кто остался рядом, не могли слышать подробности беседы под бутылочным и лимонным деревьями. Оттуда внятно долетало только испуганное жужжание Шелеста. Однако Сергей по выражению лиц почти на сто процентов угадывал реплики персонажей. Но не судьба проштрафившегося шестерки заботила Сергея.
Если бы вензелевские герои явились потянуть время, пока займет рубежи основная вензелевская же бригада быстрого реагирования, то вели бы себя иначе. Держали бы бОльшую дистанцию, чтоб, когда начнется, не лечь под кучно выпущенными пулями, и уж всяко остались бы на ногах из соображений сохранения мобильности. Далее – Вензель прислал не пушечный материал, а известных бойцов бригадирского статуса, а это должно свидетельствовать в пользу серьезности намерений. Но Вензель – еще тот старичок-паучок, опутавший почти весь Питер незримой паутиной, он запросто может играть своими гренадерами в темную.
– И чего за дело они предложили? – Пиночет не спеша вынул пачку «Мальборо» из кармана рядом с подвешенным стволом. Не спеша прикурил, скрыл на миг глаза за первым клубом табачного дыма. Приучает вензелевцев к безобидным движениям, чтобы потом рывком?..
– Расклад простой, – заворожено следя за этими манипуляциями, сипло заговорил Волчок. – Хочешь, чтобы облаву сняли – берешь нас в команду. В итоге отдаешь половину навара Вензелю, и разбегаемся довольные. Старик, сам знаешь, слово держит.
По поводу последнего факта Пиночет мог бы ухмыльнуться, да поленился.
– Помнишь, как они со Шрама облаву сняли? – опять встрял Шелест. – Добазарились пучком, и Вензель загнал в гаражи свои и чужие бригады.
Еще Пепла весьма беспокоило, как бы не угодить под шальную пулю, если начнется свистопляска. Да и девчонок жалко, они к таким кордебалетам не привычны, начнут визжать, бегать туда-сюда. Пока ничего лучше, чем по первой тревоге швырнуть лейкой в лампочку, отключить Верку ударом под дых, потом поймать Байбака в захват и закрываться им, Сергей не придумал. Под шумок можно было бы рвануть сквозь зеленые насаждения, выдавить ребрами стекло и вырваться на волю. Но, во-первых, Сергей уже учел перед уходом подаренный пронизывающий взгляд Фрола и понял, что находится под неусыпным контролем. А во-вторых, не известно, что Шелест успел растрезвонить вензелевским ценителям красивой словесности. Конечно, Шелеста в Ледовом дворце не было, но мало ли, шестерка в курсе, кто тут главный носитель информации? А хорониться по тесному Питеру от всей Вензелевской своры у Пепла не возникало никакого желания.
– Помню, – подтвердил Пиночет и повернулся к Волчку. – Ну, а если я не подпишусь?
– Тогда вернется старый расклад. А карта у тебя хреновая. Есть, правда, джокер, но всю колоду ему не покрыть.
(?Значит, про меня в курсе – скрипнул зубами Сергей. – Ну, Шелест, я – твой должник?)
– Но вам-то тогда отсюда не уйти? – Пиночет смотрел на парламентариев через прищур. Поди – разгадай, шутит он или, пугая, получает удовольствие от ситуации. Или вправду не скидывает вариант со стрельбой.
Верка, обозлясь, перестала прятать шампур и им же принялась накалывать нашинкованные помидоры. Ела она быстро и нервно, будто в последний раз, и наверняка совсем не чувствуя вкуса. Пепел по изменению в позах и задеревеневшим лицам прочитал, что у «министров на яхте» напряжение взлетело под самую мачту. И что? Пина сдаст назад, типа соглашаясь на дружбу с Вензелем? Понятно, на самом деле Пиночет такую дружбу оборвет, едва замерцает к тому шанс. Ведь понимает Пина, что и авторитетный старикан скинет с доски его шашку, едва она проскочит в дамки.
Или вырвутся сейчас из-за пазух шпалеры и закурлычут под бутылочным и лимонным деревьями маслины? Застывшие на дверях братья (и не понятно, когда успели вернуться) хищно облизывали незваных гостей глазами.
– Ты на понт не бери! Не с фраерами языки чешешь! – не выдержав напряжения, сорвался Тарзан. – Вензель тебе нас не простит. Не обыкновенно тогда завалит, а устроит конкретное гестапо.
– Ты переоцениваешь свою круть для Вензеля. – Пиночет небрежно втоптал окурок в ботаническую землю. – За половину барыша Вензель забудет и про тебя, и про кореша твоего. И над могилками не поплачет, и букет фиалок не положит.
Пепел вдруг въехал, что Пина просто играет. Сам с собой – в русскую рулетку. «Только в русскую рулетку не садись со мной играть. Знай, что в русскую рулетку я умею побеждать». Устроил что-то типа гадания на пистолетах. Выдержат его экстрим вензелевцы, не повыхватывают волыны, он пойдет на вальс с тигром-Вензелем. А не выдержат – значит, судьбе так интереснее.
И припомнилась Пеплу еще одна песня:
И Сергей внезапно вспомнил имя исполнителя этой песни. Вячеслав Ворон.
Они достали два зловещих пистолета
И перед нами начали трясти,
Мол, доставайте казначейские билеты,
А если проще, то российские рубли.
– Ладно. Ясно. – Волчок поднялся с перевернутого ведра. – Ясно, что передать Вензелю. Пошли, Тарзан.
Клепа подобрался. Не скрываясь, сунул руку в карман пиджака. Братья чуть подались вперед.
– Передашь по «трубе». – Пиночет не торопился вставать. – Скажешь, что я ценю СПОКОЙНУЮ жизнь. Еще скажешь, что пятьдесят процентов я принимаю, но из его рекрутов кроме вас двоих рядом с собой никого не потерплю. И хвосты буду рубить безжалостно. Вот такой у нас с ним будет договор.
Конечно, после этих слов Волчок с Тарзаном не выдохнули расслабленно, не заиграли их лица доверчивыми улыбками. Несколько ударов сердца стороны сверлили друг друга глазами. Потом Тарзан хрипло спросил:
– Это твое верное слово?
– Мое слово, – отчеканил Пиночет.
Волчок и Тарзан переглянулись.
– Тогда давай обсуждать ближайшие дела, – натянуто улыбнувшись, сказал Волчок.
– Давай. Но за столом оно как-то лучше будет, а? – Пиночет стал само радушие. – Шашлычком не угощу, не готовили на вас. Колбасками-огурчиками закусите. Главное, есть чем запивать закусь.
Сергей все еще не верил, что обойдется. И еще одна загадка пришла в голову – а откуда взялась и что тут делает Верка? Сколько всего игроков сегодня играет в покер?
Пиночет поднялся, расслабленно потягиваясь, дескать, засиделся за беседой, шагнул в сторону субтропического дастархана и, будто бритвой полоснул, выхватил «беретту» из-за пояса. Он сделал это быстрее, чем выхватывал смитэндвессоны Юл Бриннер. Шансов опередить у Волчка и Тарзана не было никаких, хотя они, разумеется, пасли взглядами и Пиночета, и Клепу. Не успевали они, да и все тут. Вот и замерли, расставив руки, словно собрались подергать штанги.
Выстрел прозвучал всего один.
Сизый пороховой дымок сквозняком потянуло на бутылочное дерево. Задребезжали в рамах засиженные мухами стекла. Серой ватой заложило уши. Взвизгнула Верка, и Сергей понял, что тоже не успеет ни ее под дых, ни по лампочке, и потому не шевельнулся. С черно-кровавой дыркой во лбу под лимонное дерево завалился Шелест. Сиреневая наколка на лодыжке под задравшейся штаниной, прилипший к подошве окурок.
– Я забыл указать этот пункт нашего договора, – невинно оскалился Пиночет, пряча ствол обратно. – Предателей ведь нам не надо, верно? Гаденыш предал раз, предал бы и второй. Пошли-ка за стол, чего застыли?
Братья выпрямили спины, но Пепел успел подглядеть в их разом окаменевших лицах недовольство исходом переговоров.
Через полчаса тело Шелеста легло во влажную землю ложных субтропиков. Под растущую в чужих широтах развесистую пальму. После похоронной процедуры перед пальмой была обратно воткнута табличка, покрытая резьбой в псевдорусском стиле: «Латинское название. Находится под заботой и покровительством депутата Российской Государственной Думы А. Г. Невзорова»…
* * *
Салон подержанной «мазды» пропах сладковатым дымом сигарилл. Те, что доллар с четвертью пачка. С коллегами на пару Юрий Витальевич Кудрявцев чадил «Союз-Аполлоном», им же и угощал, и ни при чем тут жадность, одна осторожность. Впрочем, все эти его осторожности-предосторожности не сильно помогут, уж если пришла московская беда и его майорская персона попала под свет министерской лампы.Во рту – словно обжевался горьковатыми кофейными конфетами. А что еще делать, как не сосать одну за другой? Ну, разве что мозолить уши «Радио Шансоном». И надоело, да лень менять позу, тянуться, вертеть рукоять настройки.
– веселился кто-то в эфире. А у майора настроение – с таким записываются в клуб самоубийц. И никаких изменений на наблюдаемой территории.
…У нас с братишкой на двоих четыре ходочки,
Четыре ходочки, четыре ходочки.
И поменялась у меня походочка,
Походочка моя…
Ночь, Аптекарская набережная, вход в Ботанический сад, возле калитки припаркованая «БМВ», на которой прикатили Тарзан, Шелест (они же – Марат Измайлов и Леонид Журавлев) и еще какой-то накачанный клоун. Тоска-а-а. И ведь ясно, что здесь, в этих теплицах, и затаился Пиночет. Да куда в одиночку против стольких стволов?! Ждать, ждать, еще раз ждать и садиться на хвост.
Вот только в сон клонит… Опять закурить? Очередная сигарилла приросла к нижней губе.
Но мысли о сне смыло, как смывает с гранита плевок серой невской волной, когда за оградой замелькали тени. (?А выстрелов не было, перьями обошлись??) Тени оформились в фигуры, выходящие из калитки. Помирился, значитьца, Пиночет с Вензелем, вот фокусники! Ага, значитьца, две машины, что неприкаянно ночевали у речки Карповки – пиночетовские. А вот и сам Павел Поляков. Он же тезка чилийского диктатора.
Опаньки! А Шелест где? Где, где… Майор полуприкрыл глаза, высчитывая, что и как происходило под крышей главного городского парника. Есть гаденькая вероятность, что заслали Шелеста через забор проведать, все ли в спящем Багдаде спокойно, и сейчас это мурло крадется с шилом к «мазде». Но, скорее всего… За то, что навел вензелевских…
Может быть, чуть поднялось бы настроение майора, узнай он, как все правильно угадал. А может, и осталось бы прежним – на полшестого. Майор и без того разумел, что он – отличный опер. Каких на весь Питер – раз, два и ау… А скоро одно «ау» останется.
Занятый мыслями о так некстати наступившем мире между Вензелем и Пиночетом, Юрий Витальевич за широкими мужскими силуэтами не сразу разглядел еще одну фигуру… фигурку. Невысокую и хрупкую. Женскую… Девичью. Руки пленницы не были прихвачены «браслетами» или спутаны веревками, а это – какой-никакой добрый знак.
Но этот знак – пшик. Пиночет легко уничтожит в любой момент любого человека. Например, сейчас он может выхватить ствол и выстрелить Соне в затылок, с него станется.
Группа из семи мужчин и двух женщин (?Кто, интересно, вторая? Держится как своя?.) остановилась возле машин и начала что-то обсуждать. Вероятно, кто в какой тачке поедет.
И тут… тут наконец майор инстинктивно дернулся. Стремительно расплющил окурок в пепельнице и молниеносно расстегнул кобуру. Потому что… потому что там, у речки Карповки, произошло то, чего не ожидал ни майор, ни Пиночет со своими подельниками.
Соня вдруг сорвалась с места, юркнула между не успевшими среагировать пиночетовскими бандюками, в два прыжка добежала до ограды набережной, легко перепрыгнула перила и с каменного выступа, не задумываясь, ласточкой бросилась в реку.
Первой мыслью майора было – разобьется. В большинстве своем питерские речки мелки, особенно возле берегов. Но, судя по реакции гоблинов, девушка не разбилась. Иначе зачем тыкать пальцами, навалившись на парапет, и выхватывать стволы.
Майор так и не вытащил из кобуры табельный пистолет. Ввязываться – пустая затея. Он не Джейс Бонд, а реальная жизнь – не блокбастер. Ничем он Соне не поможет, лишь себя погубит.
Однако там, у Карповки, никто за здорово живешь палить по плывущей мишени не начал. Пиночет похлопал себя по карманам, стал навинчивать на ствол глушак. Потом в ситуацию вмешался незнакомый Кудрявцеву парень (?среднего роста, плотный, шатен, экономный в движениях? – что смог разглядеть, отложил в архив памяти майор). Парень, видимо, приводил весьма убедительные аргументы, так как головы бандюков повернулись к нему.
Вот парень замолчал, и головы бандюков повернулись к Пиночету. Последнее слово за главарем. Пиночет ненадолго задумался, покачиваясь с пятки на носок, потом весело свистнул в два пальца, типа «ату ее, ату!», на том и успокоился. Гоблины нехотя отлепились от перил набережной, бросая прощальные взгляды на реку, и побрели к машинам.
Судя по неторопливости, по отсутствию азарта в телодвижениях, преследовать беглянку на машинах по набережным они тоже не намеревались. Кто же он такой, этот хлопец? Почему к его доводам прислушивается Пиночет? Любопытно…
Майор откинул затылок на подголовник и прикрыл глаза. За несколько секунд решение вызрело. Кудрявцев ПОКА отпускает Пиночета. Гораздо важнее отыскать Соню. Ясно, что перепуганная дочка Семена Моисеевича поплыла к Неве, до которой отсюда не больше сотни метров.
Резко взявшие разбег три бандитские тачки промчались мимо «мазды» Кудрявцева. Дождавшись, когда они скроются из виду, майор выбрался из машины. Он найдет Соню. Ему главное – докричаться до девчонки, убедить ее, запуганную и затравленнную, с помутившимся от страха рассудком, что он не заодно с Пиночетом, что он ее друг, что он поможет ей…
* * *
– Куда, э? – властно протянул мужик, оторвав нос от кроссворда. И начал медленно всплывать над столом, над телефоном, над журналом сдачи дежурств, журналом выдачи ключей, журналом записи посетителей, над кружкой, на которой жрали морковку мультяшные зайцы. Всплывали квадратная фигура, упакованная в новенький камуфляж, короткая непользованная дубинка, глаза, полные превосходства и тупости.– Ты, чего, не узнаешь, служба? – спросил Пепел, толкая турникет. Бросил реплику, как должен бросать их обслуге, скажем, владелец всего этого трехэтажного хозяйства.
– А может, ты и меня не узнаешь? – Пиночет был сумрачен, целеустремлен и опасен, как танк в голом поле. Словно он и ни кто другой – «крыша» этого гнезда.
Клепа довольствовался тем, что пырнул вертухая взглядом, как заточкой, и прилепил жвачку к настенной коробочке «При пожаре разбей стекло и нажми кнопку». Стопорнуть турникетом столь серьезную троицу охранник не осмелился. До дна прочувствовав собственную ничтожность, он утомленным солнцем закатился обратно за стол.
?Моя любовь на третьем этаже?, – мысленно пропел Пепел, первым выходя из лифта. Дорогу к офисам преграждала дверь с кодовым звонком. На ней солидная табличка «ООО “МасШтаб”». Можно было воспользоваться кнопкой вызова и, поболтав со сладкоголосой секретаршей, получить щелчок замка. Но Пепел предпочел молчаливый вариант.
Он склонился над цифровой панелью, вгляделся. То ли вспоминал цифры, то ли определял по затертости кнопок верную комбинацию. Потом сыграл аккорд. Замок открылся без всяких секретарш. «И пацан ломал замочки, Ухажеров бил, Кольца, серьги и цепочки Только ей дарил», – пришли Пеплу на ум слова из хар-р-рошей песни.
?Прошел он коридорчиком и кончил стенкой, кажется?, – сменил в уме песню Сергей. Рыжий ковролин глотал звук шагов. Стекло каждой двери украшала какая-нибудь рисованная или наклеенная самодеятельность, чтобы визитеры нечаянно не вышибли лбом, – двери-то от порога до верху прозрачные, как родники Предэльбрусья. Вот вырезанный из журнала старина Элвис в обнимку со сборной красоткой (фотоголова Пугачевой плюс обнаженное тело из «Men only»). Вот Билл Гейтс с дорисованными маркером рожками и чапаевскими усами, вот «Джорджу Бушу вход запрещен».
Сергей уверенно ступал по ворсу, будто зная, а может, и вправду зная, какая из дверей ему нужна. Пиночет и Клепа держались сзади, как эсминцы за адмиральским флагманом.
За дверьми бурлила жизнь: офисные мальчики лупили по компьютерным клавишам, вертя задницами креслаили ездя от одного края стола до другого на колесиках; офисные девочки с деловитейшим видом переносили по комнатам бумаги, флиртовали с мальчиками и кушали шоколадки; дама в годах, каким-то причудливым ветром занесенная в молодежный цветник, с угрюмым видом насиловала посредством «мыши» бухгалтерскую программу.
Пепел толкнул, как свою, дверь с трафаретом «Вход торговым агентам – $20». Троица вошла в помещение, метраж которого удовлетворил бы не меньше трех молодых семей сразу, а высота потолков устроила бы дядю Степу. А еще эта территория вещественно воплощала мечту членов кружка «Юный техник». Ладно бы только знакомого компьютерного железа тут было завались, так ведь еще куча… горищи!… анды с кордильерами всякой аппаратуры, предназначение которой фиг отгадаешь. И все жужжит, будто ты на пасеке. И духота.
Здешние работники были отделены друг от друга матовыми пластиковыми перегородками. К вошедшим повернулись две-три из десяти наличествующих голов. Как повернулись, так и отвернулись.
Пепел осматривался, словно космонавт, вернувшийся в Космический Городок после полугода орбитальной вахты на МКС – вроде бы кругом все свое, родное, но кое-что успел-таки подзабыть. Потом твердым быстрым шагом Сергей направился к отсеку, в котором восседал погруженный в компьютерную жизнь патлатый хлопец. За Пеплом, понятно, на незримой привязи потащились Пиночет с Клепой.
– Здорово, читер. – Сергей завис над тощим плечом, прикрытым фланелевой рубахой с кокаиновыми дорожками перхоти. – Какие коды пробил?
Читер не отвлекся от джунглей, от пулемета-противовоздушки ZPU-2 и графики топового уровня. Прохождение «Вьетконга» важнее какого-то внезапного юзера. Но поскольку юзер не лез с глупостями, а спрашивал в жилу, читер снизошел до ответа, не оборачиваясь.
– Бесконечный боезапас через «ammo», трясущийся экран через «rambleon», через «inlep» получаешь гвоздомет. Пока все.
Даже в профиль поражала синева под глазами читера – привет от интернетных ночей.
– Попробуй настучать «Voron», – посоветовал Пепел.
– Знаешь?
– Есть такое предположение.
За соседней перегородкой судачили не о работе:
– Слушай, сон чудной приснился. Из прыща на подбородке я выдавил елочный шарик, а после этого разбил молотком. Что бы это значило?
– Опять, значит, чиф зарплату задержит.
– Ты смотри! – восхищенно воскликнул читер, щелкнув обгрызенным ногтем по экрану девятнадцатидюймового «Флэтрона». Там из тщательно прорисованных соломенных хижин деревеньки, которую штурмовали американские коммандос, выходили желтолицые гуки с поднятыми руками. – На этот код враг сдается.
– Так я и думал, – почему-то без воодушевления пробормотал Пепел. – А кто сейчас из вас свободен на консультацию?
– Петька.
– Ты уверен, что он свободен?
Впервые читер оглянулся, но посмотрел не на Пепла, а мимо него. Проследить, на что уставился читер, не составляло труда.
– Свободен. Ты не гляди, что он с умной видухой чего-то набирает. Это он учится печатать вслепую. Приперло ему осваивать смежные специальности.
– А мне вчера приснилось... – бубнили за перегородкой сачки.
Пепел со своим почетным эскортом подрулил к указанному Петьке.
– Зачем окунаться во вчерашний день, когда есть MobiVoice. Разве это не он? – И Пепел вытащил из-под бланков за шнур, как за хвост кота из-под дивана, гарнитуру, маркированную на наушниках «CYBIT».
– Чего это за прибабах? – на ухо спросил Клепа у Пиночета.
– Не все “запорожец”, что тарахтит. Наверное, эта фигня переводит твой базар с голоса на экран, – предположил Пиночет и угадал.
Клавиатура лежала у Петра на коленях. Не убирая ее, он повернулся к Пеплу. Пальцы компьютерщика забегали по клавишам, и Сергей увидел, как на экране вырастает вопрос, набираемый жирным курсивом.
– Отец, – сказал и написал Петя, – а ты знаешь, что свитер ручной вязки стоит дороже машинного свитера? – Причем, «слепой наборщик» умудрился наделать кучу ошибок. Даже в слове «он». К тому же Петя лепил везде букву "б", видимо, все время нечаянно задевал ее пальцем. Что-то подсознательное.
– Понятно, – кивнул Пепел. – А ты знаешь, как в городе найти человека по электронному адресу? – И положил на клавиатуру зеленую купюру.
– Чайник, – поставил устный и письменный диагноз Петя. – Будем лечить. В заголовках концы реджинейтинг ай пи. Можно понять, откуда «мыло» пришло. Еще могут быть хвосты… Если искомый чел цвета этой купюры, то не предохранялся… – Купюра исчезла в карман. – Меня бы с прожектором не нашли. Только силовики…
– А на человеческом языке?
– Перешли мне его «электронное письмо», – Петя на экране свернул чистописание и развернул почтовую программу, – на этот адрес. – Его палец мазнул экран в самом верху. – За отдельную плату.
– Фишка в том, что нужный человек получил письмо, а не отправил.
– Дело за малым, попроси его ответить и перешли мне ответ.
Пепел пригляделся к электронному адресу компьютерщика:
– Флеров, собака, масштаб, эспэбэ, точка, ру?
– Точно. В «масштабе» не «си», а два «эс», как у доллара. За труд возьму двадцать баков.
– Какой позор, нас приняли за коммивояжеров, – повернулся Пепел к спутникам. – Уходим в оскорбленном молчании.
* * *
Три машины, как три ладьи, стояли друг за другом на парковке перед офисным центром.– Отбой тревоги, – отчеканил Пиночет в мобильник. Это значило, что Байбак прекращает пастись с той стороны дома на случай попытки Сергея сигануть из окна.
Сбежавшая с крыльца троица направилась к “мерсу”, на заднем сидении которого дожидалась их возвращения Вероника. В «БМВ», стоявшем последним, курили сквозь приспущенное окно вензелевцы. В стоявшим первым джипе сидели Фрол и Силантий. Байбак, дожевывая шаверму, впрыгнул на заднее сидение и поджал Пепла впритык к Пиночету. Клепа, нетерпеливо поерзав за рулем, наконец посигналил, чтобы джипарь трогал с места. Нулевая реакция.
– Что они там, уснули? – пробурчал Пиночет.
– Тарзан подсаживался к братьям в машину, – вдруг бесцветно сообщила Вика с переднего сидения.
– Сговорились? Нет, не верю, что наших дубов-колдунов за пять минут перевербовать можно.
– Он их грохнул, – глухо сообщила Вероника.
– Ха-ха. – Клепа решил, что девка удачно пошутила.
Пиночет, видимо, решил по-другому. Он рванул дверцу и выпрыгнул на поребрик. Клепа несколько запоздало поспешил за ним. Пепел не пошел, он и так мог угадать предстоящий разговор. Байбак посчитал более выгодным остаться сторожить Сергея.
– И зачем? – склонился к приоткрытому окну «БМВ» Пиночет.
– Это наш ответный пункт договора, – заявил Тарзан спокойно, словно не людей только что порешил, а все это время, не выходя из машины, читал газету.
Пиночет вернулся в “мерсюк”. Он вроде бы выглядел взбешенным. Но у Пепла имелись серьезные основания полагать, что Пина доволен. Что именно ради такого развития событий (рассчитывал чужими руками избавиться от двух ставших совсем ненужными, но претендующими на кусок финального приза людей) он впервые не позвал братьев с собой. И, кроме того, Пиночетовские цепные псы – Байбак да Клепа – будут отныне меньше пялиться на сторону. Вензелевцы чересчур выпукло показали, как лихо обходятся с отработанным человеческим материалом. Что ни говори, Пиночет – мощный игрок.
– Как же так, как же? – бормотал Клепа и от волнения никак не мог провернуть ключ зажигания.
– Их концертный мент мог запомнить, – как бы между прочим подкинул оправдалку Байбак.
А вензелевский «БМВ» уже выбирался задом со стоянки.
– Поехали, после разберемся. Сейчас линять отсюда надо, – мягко поторопил его Пиночет. И, типа, очень зло шикнул на Байбака: – А ты нишкни, мразь, профукал стрему, шавермой беньки заялозил!
Пепел подмигнув Верке и озвучил старт словами старой доброй «застойной» песни:
Радуются соседи,
Те, кто пока не едет,
А ходит пешком
Близко и далеко,
Кто с хорошей жизнью не знаком…
* * *
– Здесь не в кайф, – причмокнул Пиночет.– Тебе подавай «Золотого бригадира» или «Асторию»? А на старых знакомых напороться не боишься? – фыркнула Верка, – Я здесь бывала. Нормально. Днем никого.
Пепел насторожился. С какого лешего обычно молчаливая Верка ратует именно за это заведение? Может, ее прет, что здесь на подмостках живые цыгане?
– заунывно щипал струны старшой сценического табора. Остальные сонно подпевали.
Милая,
Ты услышь меня,
Под окном стою
Я с гитарою!
– Я ничего не боюсь, – для порядка рыкнул Пиночет, но все же не повернул на выход, а уселся на стул с высокой спинкой и сразу же придвинул к себе пепельницу.