Страница:
Белов усмехнулся:
– Ваша воля, капитан. Но тогда пощады от меня не ждите. Я сделаю все, чтобы у вас отобрали лицензию.
Карей оставался невозмутим. Он выждал, когда «агент Ллойда» выговорится, затем продолжил:
– Лицензия мне вскоре станет не нужна – это мой последний рейс. Я выхожу в отставку. Но ни мне, ни команде не нужны неприятности. Поэтому давайте решим дело полюбовно. Вы закрываете глаза на наше небольшое нарушение, а мы дадим вам возможность спокойно и с комфортом проследовать с нами до конечного пункта – Буэнос-Айреса. – Он выдержал красноречивую паузу и добавил, понизив голос: – Ну, и кроме того у меня для вас будет скромная компенсация…
Белов едва не расхохотался: нет, ну надо же, купились на его уловку, а теперь еще и взятку предлагают! Вслух же он вкрадчиво поинтересовался:
– Насколько скромная, мистер Карей?
Тот наклонился к уху лжеагента и прошептал. «Инспектор Уайт» едва не присвистнул: неплохо, совсем неплохо, учитывая тогдашние цены на основные товары и продукты. Да и сейчас лишние деньги не помешают – он ведь может взять их себе по возвращении. Тамошние доллары до сих пор в ходу. Дату он узнал по дороге от боцмана – горе-ученые лоханулись и заслали его на целых тридцать лет позже! Сейчас было двенадцатое ноября 1928 года.
В общем, не стал он морочить голову ни себе, ни капитану – и принял заманчивое предложение. Чиф велел вахтенному матросу сбегать в судовую кассу и принести нужную сумму.
Не успел тот выскочить из рубки, как забежал помощник боцмана с бледным лицом, увидел старших офицеров и незнакомого человека, замешкался, потом все же обратился к боссу:
– Сэр, разрешите доложить? У нас сильная течь по правому борту – вода проникает через полупортик! Нижние ямы трюма затоплены…
Карей и виду не подал, что его взволновало сообщение помощника. Зато у других вытянулись лица.
В следующее мгновение в рубку влетел запыхавшийся старпом и с ходу выпалил:
– Капитан Карей, сэр, крен достиг уже двенадцать градусов и он продолжает увеличиваться!..
И опять в лице капитана не дрогнул ни один мускул. Он помолчал и обратился к боцману:
– Мистер Смит, возьмите матросов и организуйте откачку воды. Задействуйте все помпы.
Боцман со своим помощником бросились выполнять указание, а Белов со словами «Я с вами» увязался за ними. Кажется, дело принимало серьезный оборот.
Пока бежали вниз, минуя помещения твиндека, Белов лихорадочно соображал. Ему нужно пробыть в этом времени чуть меньше трех часов. Он мельком глянул на циферблат специальных наручных часов, которые кроме основного времени показывали обратный отсчет перед возвращением домой. Оставалось два часа и тридцать пять минут.
Ему не давала покоя какая-то смутная мысль, неясное воспоминание – нечто, как раз касавшееся этого лайнера. Определенно где-то когда-то он что-то читал или слышал об этом судне и случившемся с ним происшествии. Но вот что именно – этого он никак не мог вспомнить. Что случится с кораблем – затонет он или все обойдется? И если пойдет ко дну, то через какое время? Успеет ли он, второй хрононавт, вернуться к себе или… Вот хрен моржовый, не хотелось бы думать о плохом. Но оно, плохое, так и лезет в голову!..
Наконец они достигли угольных ям на нижней палубе. Сновавшие здесь грузчики уже настелили доски поверх воды, которая медленно, но верно заливала верхний трюм. К ним кинулся судовой плотник.
– Мистер Смит, – затараторил он в волнении, – я заделал течь в лацпорте, но вода продолжает поступать через полупортик правого борта. Там я ничего не могу поделать, сэр!
– Хорошо! Необходимо включить отливные насосы. Идемте вниз.
Боцман увлек всех за собой. Когда спустились в нижний трюм, увидели, что угольные ямы вдоль правого борта залиты водой. Немедленно включили помпы – благо те оказались с электроприводом.
«Ладно хоть не вручную откачивать», – подумал Белов. В это время, перекрывая звук работающих насосов, послышался шум откуда-то сверху. Такое ощущение, словно каскад воды обрушился вниз. Смит заметил недоуменный взгляд «инспектора» и поспешил пояснить:
– Вероятно, капитан распорядился откачать балласт из цистерн правого борта. Таким образом он надеется уменьшить крен.
Белов рассеянно кивнул в ответ, а сам в который раз подумал: сумеют ли они справиться с аварией или нет?.. Кажется, непогода крепчает, это заметно по усиливающейся бортовой качке.
Смит увлек его наверх. По пути он доверительно сообщил, что судно сильно рыскает – это чувствуется даже здесь, а что тогда творится на верхней палубе… Еще боцман сказал, что на месте судоводителя он бы подставил ветру как раз таки правый борт, а не левый, как сейчас. Но капитану виднее, на то он и чиф – царь и бог на корабле. Белов на эти слова ничего не ответил, но сам подумал, что может перечислить по памяти немало случаев, когда именно командиры проявляли преступную нерасторопность и неумение правильно оценить обстановку. И, вместо того чтобы прислушаться к мнению и советам подчиненных, надували щеки и растопыривали пальцы веером…
3
4
– Ваша воля, капитан. Но тогда пощады от меня не ждите. Я сделаю все, чтобы у вас отобрали лицензию.
Карей оставался невозмутим. Он выждал, когда «агент Ллойда» выговорится, затем продолжил:
– Лицензия мне вскоре станет не нужна – это мой последний рейс. Я выхожу в отставку. Но ни мне, ни команде не нужны неприятности. Поэтому давайте решим дело полюбовно. Вы закрываете глаза на наше небольшое нарушение, а мы дадим вам возможность спокойно и с комфортом проследовать с нами до конечного пункта – Буэнос-Айреса. – Он выдержал красноречивую паузу и добавил, понизив голос: – Ну, и кроме того у меня для вас будет скромная компенсация…
Белов едва не расхохотался: нет, ну надо же, купились на его уловку, а теперь еще и взятку предлагают! Вслух же он вкрадчиво поинтересовался:
– Насколько скромная, мистер Карей?
Тот наклонился к уху лжеагента и прошептал. «Инспектор Уайт» едва не присвистнул: неплохо, совсем неплохо, учитывая тогдашние цены на основные товары и продукты. Да и сейчас лишние деньги не помешают – он ведь может взять их себе по возвращении. Тамошние доллары до сих пор в ходу. Дату он узнал по дороге от боцмана – горе-ученые лоханулись и заслали его на целых тридцать лет позже! Сейчас было двенадцатое ноября 1928 года.
В общем, не стал он морочить голову ни себе, ни капитану – и принял заманчивое предложение. Чиф велел вахтенному матросу сбегать в судовую кассу и принести нужную сумму.
Не успел тот выскочить из рубки, как забежал помощник боцмана с бледным лицом, увидел старших офицеров и незнакомого человека, замешкался, потом все же обратился к боссу:
– Сэр, разрешите доложить? У нас сильная течь по правому борту – вода проникает через полупортик! Нижние ямы трюма затоплены…
Карей и виду не подал, что его взволновало сообщение помощника. Зато у других вытянулись лица.
В следующее мгновение в рубку влетел запыхавшийся старпом и с ходу выпалил:
– Капитан Карей, сэр, крен достиг уже двенадцать градусов и он продолжает увеличиваться!..
И опять в лице капитана не дрогнул ни один мускул. Он помолчал и обратился к боцману:
– Мистер Смит, возьмите матросов и организуйте откачку воды. Задействуйте все помпы.
Боцман со своим помощником бросились выполнять указание, а Белов со словами «Я с вами» увязался за ними. Кажется, дело принимало серьезный оборот.
Пока бежали вниз, минуя помещения твиндека, Белов лихорадочно соображал. Ему нужно пробыть в этом времени чуть меньше трех часов. Он мельком глянул на циферблат специальных наручных часов, которые кроме основного времени показывали обратный отсчет перед возвращением домой. Оставалось два часа и тридцать пять минут.
Ему не давала покоя какая-то смутная мысль, неясное воспоминание – нечто, как раз касавшееся этого лайнера. Определенно где-то когда-то он что-то читал или слышал об этом судне и случившемся с ним происшествии. Но вот что именно – этого он никак не мог вспомнить. Что случится с кораблем – затонет он или все обойдется? И если пойдет ко дну, то через какое время? Успеет ли он, второй хрононавт, вернуться к себе или… Вот хрен моржовый, не хотелось бы думать о плохом. Но оно, плохое, так и лезет в голову!..
Наконец они достигли угольных ям на нижней палубе. Сновавшие здесь грузчики уже настелили доски поверх воды, которая медленно, но верно заливала верхний трюм. К ним кинулся судовой плотник.
– Мистер Смит, – затараторил он в волнении, – я заделал течь в лацпорте, но вода продолжает поступать через полупортик правого борта. Там я ничего не могу поделать, сэр!
– Хорошо! Необходимо включить отливные насосы. Идемте вниз.
Боцман увлек всех за собой. Когда спустились в нижний трюм, увидели, что угольные ямы вдоль правого борта залиты водой. Немедленно включили помпы – благо те оказались с электроприводом.
«Ладно хоть не вручную откачивать», – подумал Белов. В это время, перекрывая звук работающих насосов, послышался шум откуда-то сверху. Такое ощущение, словно каскад воды обрушился вниз. Смит заметил недоуменный взгляд «инспектора» и поспешил пояснить:
– Вероятно, капитан распорядился откачать балласт из цистерн правого борта. Таким образом он надеется уменьшить крен.
Белов рассеянно кивнул в ответ, а сам в который раз подумал: сумеют ли они справиться с аварией или нет?.. Кажется, непогода крепчает, это заметно по усиливающейся бортовой качке.
Смит увлек его наверх. По пути он доверительно сообщил, что судно сильно рыскает – это чувствуется даже здесь, а что тогда творится на верхней палубе… Еще боцман сказал, что на месте судоводителя он бы подставил ветру как раз таки правый борт, а не левый, как сейчас. Но капитану виднее, на то он и чиф – царь и бог на корабле. Белов на эти слова ничего не ответил, но сам подумал, что может перечислить по памяти немало случаев, когда именно командиры проявляли преступную нерасторопность и неумение правильно оценить обстановку. И, вместо того чтобы прислушаться к мнению и советам подчиненных, надували щеки и растопыривали пальцы веером…
3
Стрелки на малом циферблате уникальных часов хрононавта показывали два часа до возвращения. За прошедшее с момента его появления на корабле время ситуация только ухудшилась. Шторм набирал силу, судно все хуже слушалось руля, а крен на правый борт продолжал увеличиваться. Уже пассажиры обоих классов стали выказывать признаки тревоги, выглядывая из кают и пытаясь ухватить за рукава пробегающих мимо озабоченных стюардов. Сказать что-либо утешительное в ответ тем было нечего.
Белов все это видел, так как бесцельно бродил по обеим палубам, не в силах находиться на ходовом мостике, где капитан, словно заторможенный наркоман, остекленевшими глазами смотрел на своих подчиненных и на настойчивый призывы старших офицеров развернуть судно и поставить правым бортом по ветру отвечал неизменным «нет».
Когда старший механик позвонил из машинного отделения и, едва не срываясь на визг, доложил, что вода бьет фонтаном в бункере и переборка котельной ее уже не сдерживает, Белов не выдержал и вмешался.
– Сэр, – попер он на Карея, – если вы не предпримете нужных мер, я составлю на вас рапорт, и будьте уверены – вас отдадут под суд. Вы что, не видите: судно терпит бедствие!..
Капитан какое-то время смотрел ему в глаза, потом отвел взгляд и глухо произнес:
– Мистер Уайт, вы не понимаете…
– Чего тут понимать?! – взорвался тот.
Карей повернулся к своим помощникам:
– Выйдите из рубки, нам надо поговорить наедине.
Те подчинились, и, когда в ходовой рубке остались лишь они двое, капитан молвил:
– Судно не потонет, мистер Уайт, это счастливый корабль. Мы откачаем воду, выровняем лайнер и благополучно прибудем в порт назначения. А если сейчас запросим помощи, то судовладельцы снимут с меня три шкуры. И на заслуженный мною отдых я уйду оплеванным и нищим. Нет уж, сэр, такое мне совсем не улыбается. Боссы обещали большие премиальные, и я сделаю все, чтобы их заполучить – и обеспечить себе спокойную, сытую старость. Так-то вот…
Белов помолчал, не зная, что сказать, затем раздраженно бросил:
– А если потонем – вам улыбается погубить корабль и людей? А, капитан, что скажете – триста пассажиров и членов команды?!.
Тот упрямо мотнул головой:
– Мы не потонем. Сейчас откачают воду и судно выровняется. А шторм нам не страшен, «Вестрис» выдерживал и не такие шторма.
И тут, как будто в насмешку над его словами, раздался звонок по внутренней связи. Помощник боцмана Арчибальд Баннистер сообщал, что насосы почти не работают – их забило угольной крошкой и починить их на ходу нет никакой возможности. На что капитан ответил высокомудрое «Ясно». А потом велел продолжать качать даже неисправными помпами. После этого находиться рядом с человеком, который потерял всякую связь с реальностью, стало для Белова просто невыносимым. Он резко повернулся и покинул рубку.
Евгений шел по коридору мимо кают второго класса и своим причудливым камуфляжным одеянием, кажется, еще больше пугал пассажиров. Внутри у него все кипело: ну ладно, он, офицер госбезопасности, мало что понимает во всем этом бардаке – в морском деле-то, но вот же, помощники этого тормоза-капитана талдычат битый час, как исправить положение, а тому хоть бы хны!
Внезапно, в голове у капитана ФСБ что-то щелкнуло, откуда-то полезли прочитанные еще в юности и давно забытые сведения. Ё-мое! «Вестрис»!.. Ведь это же то самое судно, что затонуло в Атлантике в 1928 году! Именно после этого потрясшего всех случая и приняли Международную конвенцию о грузовой марке и правилах погрузки на морские суда… Ну да, точно – тогда Королевский суд Великобритании всю вину взвалил на капитана, который, к слову, не выжил, вменяя ему преступное промедление и халатность в действиях перед гибелью лайнера. А еще были выдвинуты обвинения заказчику, который перегрузил корабль сверх нормы. Все это и сыграло роковую роль в катастрофе.
Но ведь были и выжившие! Белов это точно помнил – вроде бы половине удалось спастись. Значит, и у него есть шанс, нужно только действовать грамотно. Судно все равно уже не спасти – упертый капитан твердой рукой ведет его к гибели. Ну и хрен бы с ним! Надо поднять тревогу – пусть люди будут готовы.
Белов помчался вниз в надежде разыскать боцмана и старпома, которые ему показались наиболее здравомыслящими членами команды на судне. В трюме, возле еле работающих помп, он наткнулся на первого помощника боцмана. Как там его?.. Ах да – Арчибальд Баннистер…
– Послушайте, Баннистер, – горячо обратился к нему мнимый инспектор, – я вижу, что ваш капитан нарушает все правила действий в аварийных ситуациях. Еще немного, и судно пойдет ко дну. Необходимо начать выводить людей из кают, раздавать им спасательные жилеты и готовить аварийные шлюпки к спуску. Быстро найдите старпома и Смита и начинайте наконец действовать. Я официально, как инспектор Регистра Ллойда, заявляю: капитан Вильям Карей будет отдан под суд!
Значительностью слов внушив всю серьезность момента, он бросился наверх, в надежде попытаться еще раз образумить ополоумевшего капитана «Вестриса». В штурвальной рубке, когда он забежал туда, капитан отчитывал взволнованного старшего стюарда.
– Не нужно сеять панику, мистер Дункан, – ледяным тоном высказывал кэп свои претензии. – Пусть пассажиры сидят в своих каютах и никуда не выходят. Нечего мешать экипажу. Нет повода, чтобы…
Белов не выдержал и, на полуслове прервав капитана, высказал тому все, что о нем думал. Напоследок он сказал:
– Если вы немедленно не начнете подготовку к спасению людей, то тюремная камера вам обеспечена – на всю оставшуюся жизнь.
Капитан побагровел от гнева, открыл было рот, чтобы в негодовании обрушиться на этого выскочку-инспектора, и тут прозвучал звонок внутренней связи – было слышно, как боцман кричит в трубку: «Сэр, крен достиг двадцати градусов, вода врывается через боковые шпигаты! Судно потеряло остойчивость и вот-вот ляжет на борт! Нужно эвакуировать людей! Капитан Карей, я прошу вас: обратитесь за помощью!»
Со словами «Чертов идиот!» Белов выскочил из рубки и кинулся на открытую верхнюю палубу. Именно там располагались шлюпбалки, на которых крепились лодки.
Когда он подбежал к борту, там уже вовсю хозяйничали матросы под руководством помощника боцмана. На вопрос Белова, где остальные офицеры, Баннистер ответил, что сейчас они обеспечивают сбор пассажиров на второй палубе, откуда их после команды капитана выведут к шлюпкам.
«Ну хоть что-то», – воспрянул духом хрононавт. Теперь бы еще кретину-капитану хватило решимости подать сигнал SOS. Пожалуй, стоит самому навестить радистов. Он снова побежал наверх.
В радиорубке находился один человек – как выяснилось, старший радист О’Лахлин. После того как Белов представился главным инспектором Ллойда, тот сообщил, что по указанию капитана передал с минуту назад лишь сигнал экстренного вызова морской радиопеленгаторной станции с сообщением о том, что вскоре может поступить сигнал SOS. Белов уже перестал удивляться тупости капитана этого злосчастного судна. Он принялся убеждать радиста, чтоб тот передал немедленно сигнал бедствия. О’Лахлин колебался, но выработанная за годы службы выучка не позволяла ему принимать какие-либо решения без приказа капитана.
Видя, что безумство капитана заразно, Белов поспешил на палубу. Там к шлюпкам уже выводили людей. Посланец в прошлое решил все-таки поискать старпома, чтобы с его помощью воздействовать на радиста. Спросив у пробегающего матроса, где старший помощник, узнал, что того видели в носовом трюме. Белов поспешил туда.
Старпом и впрямь был там, как и боцман. Они о чем-то спорили, при этом Смит отчаянно жестикулировал своими широким лапищами. Белов направился к ним. И тут произошло непредвиденное. В передней части трюма при очередном сильном рывке раскачивающегося на взбесившихся волнах судна сорвало клети с грузовиками. Ударившись со всего размаха в правый борт, они заставили судно крениться еще сильнее.
– Нужно спасать людей! – крикнул им Белов-Уайт. – И срочно просить помощи. Пусть радист даст сигнал SOS! Капитан уже вообще ничего не соображает…
Белов все это видел, так как бесцельно бродил по обеим палубам, не в силах находиться на ходовом мостике, где капитан, словно заторможенный наркоман, остекленевшими глазами смотрел на своих подчиненных и на настойчивый призывы старших офицеров развернуть судно и поставить правым бортом по ветру отвечал неизменным «нет».
Когда старший механик позвонил из машинного отделения и, едва не срываясь на визг, доложил, что вода бьет фонтаном в бункере и переборка котельной ее уже не сдерживает, Белов не выдержал и вмешался.
– Сэр, – попер он на Карея, – если вы не предпримете нужных мер, я составлю на вас рапорт, и будьте уверены – вас отдадут под суд. Вы что, не видите: судно терпит бедствие!..
Капитан какое-то время смотрел ему в глаза, потом отвел взгляд и глухо произнес:
– Мистер Уайт, вы не понимаете…
– Чего тут понимать?! – взорвался тот.
Карей повернулся к своим помощникам:
– Выйдите из рубки, нам надо поговорить наедине.
Те подчинились, и, когда в ходовой рубке остались лишь они двое, капитан молвил:
– Судно не потонет, мистер Уайт, это счастливый корабль. Мы откачаем воду, выровняем лайнер и благополучно прибудем в порт назначения. А если сейчас запросим помощи, то судовладельцы снимут с меня три шкуры. И на заслуженный мною отдых я уйду оплеванным и нищим. Нет уж, сэр, такое мне совсем не улыбается. Боссы обещали большие премиальные, и я сделаю все, чтобы их заполучить – и обеспечить себе спокойную, сытую старость. Так-то вот…
Белов помолчал, не зная, что сказать, затем раздраженно бросил:
– А если потонем – вам улыбается погубить корабль и людей? А, капитан, что скажете – триста пассажиров и членов команды?!.
Тот упрямо мотнул головой:
– Мы не потонем. Сейчас откачают воду и судно выровняется. А шторм нам не страшен, «Вестрис» выдерживал и не такие шторма.
И тут, как будто в насмешку над его словами, раздался звонок по внутренней связи. Помощник боцмана Арчибальд Баннистер сообщал, что насосы почти не работают – их забило угольной крошкой и починить их на ходу нет никакой возможности. На что капитан ответил высокомудрое «Ясно». А потом велел продолжать качать даже неисправными помпами. После этого находиться рядом с человеком, который потерял всякую связь с реальностью, стало для Белова просто невыносимым. Он резко повернулся и покинул рубку.
Евгений шел по коридору мимо кают второго класса и своим причудливым камуфляжным одеянием, кажется, еще больше пугал пассажиров. Внутри у него все кипело: ну ладно, он, офицер госбезопасности, мало что понимает во всем этом бардаке – в морском деле-то, но вот же, помощники этого тормоза-капитана талдычат битый час, как исправить положение, а тому хоть бы хны!
Внезапно, в голове у капитана ФСБ что-то щелкнуло, откуда-то полезли прочитанные еще в юности и давно забытые сведения. Ё-мое! «Вестрис»!.. Ведь это же то самое судно, что затонуло в Атлантике в 1928 году! Именно после этого потрясшего всех случая и приняли Международную конвенцию о грузовой марке и правилах погрузки на морские суда… Ну да, точно – тогда Королевский суд Великобритании всю вину взвалил на капитана, который, к слову, не выжил, вменяя ему преступное промедление и халатность в действиях перед гибелью лайнера. А еще были выдвинуты обвинения заказчику, который перегрузил корабль сверх нормы. Все это и сыграло роковую роль в катастрофе.
Но ведь были и выжившие! Белов это точно помнил – вроде бы половине удалось спастись. Значит, и у него есть шанс, нужно только действовать грамотно. Судно все равно уже не спасти – упертый капитан твердой рукой ведет его к гибели. Ну и хрен бы с ним! Надо поднять тревогу – пусть люди будут готовы.
Белов помчался вниз в надежде разыскать боцмана и старпома, которые ему показались наиболее здравомыслящими членами команды на судне. В трюме, возле еле работающих помп, он наткнулся на первого помощника боцмана. Как там его?.. Ах да – Арчибальд Баннистер…
– Послушайте, Баннистер, – горячо обратился к нему мнимый инспектор, – я вижу, что ваш капитан нарушает все правила действий в аварийных ситуациях. Еще немного, и судно пойдет ко дну. Необходимо начать выводить людей из кают, раздавать им спасательные жилеты и готовить аварийные шлюпки к спуску. Быстро найдите старпома и Смита и начинайте наконец действовать. Я официально, как инспектор Регистра Ллойда, заявляю: капитан Вильям Карей будет отдан под суд!
Значительностью слов внушив всю серьезность момента, он бросился наверх, в надежде попытаться еще раз образумить ополоумевшего капитана «Вестриса». В штурвальной рубке, когда он забежал туда, капитан отчитывал взволнованного старшего стюарда.
– Не нужно сеять панику, мистер Дункан, – ледяным тоном высказывал кэп свои претензии. – Пусть пассажиры сидят в своих каютах и никуда не выходят. Нечего мешать экипажу. Нет повода, чтобы…
Белов не выдержал и, на полуслове прервав капитана, высказал тому все, что о нем думал. Напоследок он сказал:
– Если вы немедленно не начнете подготовку к спасению людей, то тюремная камера вам обеспечена – на всю оставшуюся жизнь.
Капитан побагровел от гнева, открыл было рот, чтобы в негодовании обрушиться на этого выскочку-инспектора, и тут прозвучал звонок внутренней связи – было слышно, как боцман кричит в трубку: «Сэр, крен достиг двадцати градусов, вода врывается через боковые шпигаты! Судно потеряло остойчивость и вот-вот ляжет на борт! Нужно эвакуировать людей! Капитан Карей, я прошу вас: обратитесь за помощью!»
Со словами «Чертов идиот!» Белов выскочил из рубки и кинулся на открытую верхнюю палубу. Именно там располагались шлюпбалки, на которых крепились лодки.
Когда он подбежал к борту, там уже вовсю хозяйничали матросы под руководством помощника боцмана. На вопрос Белова, где остальные офицеры, Баннистер ответил, что сейчас они обеспечивают сбор пассажиров на второй палубе, откуда их после команды капитана выведут к шлюпкам.
«Ну хоть что-то», – воспрянул духом хрононавт. Теперь бы еще кретину-капитану хватило решимости подать сигнал SOS. Пожалуй, стоит самому навестить радистов. Он снова побежал наверх.
В радиорубке находился один человек – как выяснилось, старший радист О’Лахлин. После того как Белов представился главным инспектором Ллойда, тот сообщил, что по указанию капитана передал с минуту назад лишь сигнал экстренного вызова морской радиопеленгаторной станции с сообщением о том, что вскоре может поступить сигнал SOS. Белов уже перестал удивляться тупости капитана этого злосчастного судна. Он принялся убеждать радиста, чтоб тот передал немедленно сигнал бедствия. О’Лахлин колебался, но выработанная за годы службы выучка не позволяла ему принимать какие-либо решения без приказа капитана.
Видя, что безумство капитана заразно, Белов поспешил на палубу. Там к шлюпкам уже выводили людей. Посланец в прошлое решил все-таки поискать старпома, чтобы с его помощью воздействовать на радиста. Спросив у пробегающего матроса, где старший помощник, узнал, что того видели в носовом трюме. Белов поспешил туда.
Старпом и впрямь был там, как и боцман. Они о чем-то спорили, при этом Смит отчаянно жестикулировал своими широким лапищами. Белов направился к ним. И тут произошло непредвиденное. В передней части трюма при очередном сильном рывке раскачивающегося на взбесившихся волнах судна сорвало клети с грузовиками. Ударившись со всего размаха в правый борт, они заставили судно крениться еще сильнее.
– Нужно спасать людей! – крикнул им Белов-Уайт. – И срочно просить помощи. Пусть радист даст сигнал SOS! Капитан уже вообще ничего не соображает…
4
Как оказалось, капитан все же отдал приказ радистам. Но было уже слишком поздно, чтобы обойтись малой кровью. Белов стоял на верхней палубе и с отчаянием наблюдал, как невыносимо медленно людей усаживают в шлюпки, а потом так же медленно травят носовые и кормовые тали, стараясь делать это синхронно, чтобы не перевернуть шлюпку.
Вот ведь чертовы устройства! Белов сокрушенно покачал головой: какого хрена они там возятся, неужели нельзя было оборудовать опускные механизмы лебедкой с электродвижком?! Или тогда еще не изобрели такие?..
Слава богу, никто не паниковал. И это радовало. Белову доводилось слышать о случаях, когда во время кораблекрушений озверевшие толпы пассажиров, а то и сам экипаж затаптывали слабых на своем пути к лодкам, отталкивали женщин и детей, лишь бы успеть первыми, спастись любой ценой. Могучий инстинкт самосохранения, помноженный на подлость и бесчеловечность, творил поразительно гнусные дела.
Здесь и сейчас пассажиры, находящиеся в шоке, тем не менее, вели себя сдержанно, подчинялись указаниям младших и старших офицеров. Члены команды в свою очередь держались достойно, помогали людям и не рвались вперед. Совсем не так было на «Титанике» – судя по рассказам выживших очевидцев. Да и в шедевральном фильме Джеймса Камерона это было наглядно показано.
В это время раздались крики со стороны левого борта: как оказалось, один из тросов заело и лодка с людьми опасно накренилась носом вниз. Один из офицеров закричал матросам, чтобы те удерживали носовой канат, пока их товарищи не разберутся с кормовым. Но тщетно те пытались исправить механизм – блок заело намертво. Тогда был отдан приказ рубить тали.
Белов видел, как матросы большими ножами принялись перерезать удерживающие лодку на весу тросы. Он понимал, что если тали будут перерублены не одновременно, то людей ждет гибель – шлюпка ударится кормой о воду и обязательно перевернется. Он кинулся к ним.
– Стойте! – крикнул он. – Подождите. Пусть сначала перерубят кормовой таль, а носовой надрежут. Когда трос будет перерублен, одним ударом дорежем второй таль.
Так и сделали. Белов сам надрезал носовой трос до нужной толщины. И когда лопнул кормовой таль, рубанул со всей силы по натянутому, словно струна, подрезанному наполовину тросу. Лодка ухнула вниз, корма первой ударилась о набежавшую волну, подпрыгнула и, прежде чем выровняться, сильно качнулась вправо. Те, кто сидел у правого борта, свалились в воду.
Но и этого оказалось мало разбушевавшейся стихии. Следующая волна подхватила шлюпку и с размаха ударила ее о стальной борт, разнеся в щепы. Оказавшиеся в холодной воде люди отчаянно барахтались. Те, кто остался на шлюпочной палубе, закричала от ужаса.
Вахтенный офицер, руководящий вываливанием шлюпок за борт и их спуском, тут же зычно крикнул:
– Барбадосцы, спасайте людей! Круги на воду!
При чем тут жители Барбадоса, Белов сначала не понял, но увидел, как чернокожий матрос и несколько его товарищей прыгнули в бурлящую воду. Вслед за ними за борт полетели спасательные круги и несколько концов. Все с тревогой следили за отчаянными попытками смельчаков спасти несчастных пассажиров – большинство из них составляли как раз женщины и дети. Было заметно, что эти самые барбадосцы были отличными пловцами. Им удалось не только самим не утонуть, но и спасти многих. Увы, не всех.
Остальные шлюпки пока висели на талях, опасно раскачиваясь и тем самым пугая сидевших в них пассажиров. Члены команды попытались спустить на воду еще одну шлюпку, полную женщин и детей. Им это удалось, многие уже перевели дух – наконец-то хоть что-то получилось, но тут произошло несчастье. Одна из тяжеленных станин шлюпбалки сорвалась с креплений и рухнула прямиком на эту лодку. Все, кто в ней был, мгновенно погибли.
Белов не мог поверить своим глазам – да что за напасть такая! Одно к одному! Он заметил, что у двух шлюпок матросы не могут отсоединить удерживающие их гаки. Еще одна шлюпка сама сорвалась с талей и заскользила по палубе к правому борту. И это судно капитан называл счастливым?!. Да-а-а, каков поп, таков и… пароход.
А волны уже перекатывались по правой стороне прогулочной палубы. Судно практически легло на правый наветренный бок. Люди в спасательных жилетах и нагрудниках прыгали в воду, не дожидаясь шлюпок. Матросы выкинули несколько спасательных плотов, и это все, что они успели сделать.
Принимая участие в спасательной операции, Белов позабыл о своих чудо-часах. Спохватился, глянул: оставалось чуть меньше получаса.
Значит, нужно продержаться еще с полчасика и все – нах хауз. А теперь пора убираться с тонущего парохода – «Вестрис» агонизировал. Еще немного, и он пойдет ко дну.
К этому времени большинство пассажиров и членов команды покинули судно. Многие просто кидались в бушующие волны. Часть из них так и не выплыла, другим удалось добраться до лодок и плотов.
Белов кинулся к последней шлюпке, возле которой возились двое темнокожих матросов. Подбежав, хрононавт узнал тех самых барбадосцев – отличных пловцов. Как видно, лодка никак не хотела соскакивать с кильблоков.
– Я помогу вам, – выкрикнул сквозь шум ветра Белов.
Втроем они взялись за тали и буквально выдернули шлюпку из захватов. Она повисла над кромкой воды, которая почти подошла клевому подветренному борту. Правый уже скрылся под волнами. Им удалось быстро отсоединить носовой таль, а кормовой никак не поддавался.
Они запрыгнули в лодку и принялись перерезать прочный трос. В это момент нахлынувшая волна подняла шлюпку и обрушила ее вниз. Трос дернулся и вырвал рым, за который цеплялся. К счастью, им удалось удержать лодку на плаву. Оба матроса прыгнули в воду и принялись вытаскивать барахтающихся среди волн людей. Белов удерживал лодку и принимал спасенных.
Так им удалось втащить в шлюпку два десятка человек – большего они сделать не могли.
Лодка медленно дрейфовала неподалеку от места трагедии. Белов посовещался с матросами, и они решили пока не грести – неизвестно, в каком направлении придется двигаться, когда подоспеет помощь. Связь с другими лодками – и визуальную, и голосовую – они потеряли. Рации на шлюпке не было, лишь несколько сигнальных ракет. Решили их пока не выпускать, экономить. Все чутко прислушивались – не раздастся ли гудок или еще какой сигнал от прибывших спасателей?
Все, конечно, были измучены и подавлены случившимся… К тому же томила неопределенность – найдут ли их в темноте среди волн?..
Но вот забрезжил рассвет, и стихия понемногу успокоилась. До возвращения домой второго сколковского хрононавта оставалось меньше четверти часа, когда послышался шум подходящего к месту крушения большого судна. В следующую минуту по воде зашарили мощные прожекторы. Матросы со шлюпки, уже более не медля, выпустили одну за другой ракеты в воздух.
Их обнаружили!..
Они энергично, сменяя друг друга, заработали веслами. Вскоре перед ними вырос высоченный стальной борт лайнера. В первых рассветных лучах они сумели прочесть надпись: «Берлин». Сверху им бросили тросы, чтобы закрепить их на шлюпке и поднять ее на палубу. Увы, этот маневр не прошел: один из рымов, за которые цеплялись гаки, был вырван. Тогда с судна прокричали, что им придется прыгать в воду и добираться до судна вплавь.
Потерпевшим кораблекрушение кинули несколько концов и веревочных трапов. Около десятка спасательных кругов уже плавало около шлюпки.
– Слушайте меня внимательно! – обратился Белов к своим спутникам. – Сейчас вы по двое прыгнете в воду и поплывете вон к тем лестницам и тросам. Хватайтесь за них и лезьте наверх. Гребите энергично, чтобы не окоченеть и не потерять сознание. Мы подведем лодку максимально близко, но так, чтобы не ударило о борт.
Когда шлюпка подошла на безопасное расстояние, Белов скомандовал:
– Вперед! Сначала мужчины, потом женщины и дети. Вы помогайте им в воде, – обратился он к барбадосцам, – я буду страховать с лодки. И хватайтесь за круги…
Люди один за другим плюхались в воду и тут же принимались грести в направлении спасательного судна. Тем, кто не умел плавать, помогали матросы. Вот уже первые пассажиры утонувшего «Вестриса» ухватились за концы тросов и полезли по трапам. И тут случилось непоправимое…
Белов пристально следил за переправкой людей на «Берлин». Он решил не плыть к спасателям, отсидеться в лодке: времени-то до возвращения оставалось всего ничего. В какой-то миг что-то необычное привлекло его внимание. Боковым зрением он увидел неясное движение неподалеку от места спасения. Он резко повернулся и похолодел: слегка волнующуюся гладь океана разрезал зловещий острый плавник. Акула!..
Белов набрал в легкие воздуха и заорал во всю мощь, предупреждая оставшихся в воде людей. Барабадосцы первые поняли, в чем дело, и принялись отчаянно жестикулировать, подгоняя пассажиров, чтобы те плыли быстрее. Теперь все решала скорость, с какой люди успеют добраться до спасительных тросов и лестниц!
Хрононавт, свесившись за борт, стал вглядываться в темную глубину. Ему показалось или на самом деле под лодкой промелькнули еще три стремительные тени? Вот черт морской! Да их тут целая стая!..
Что делать? Если это акулы-людоеды, то в любой миг может произойти нападение. Белов лихорадочно вспоминал все, что знал об акулах. Прежде всего он помнил, что эти морские хищницы особенно активны ранним утром и перед закатом – в это время у них начинается охота и кормежка. Сейчас был рассвет – самое время, чтоб закусить человечинкой. Впрочем, кажется, акулы не едят людей, они их просто кусают и… убивают. «Но нам-то от этого факта не легче, не правда ли?..» – едва не произнес вслух капитан ФСБ.
По-настоящему опасны для людей вроде бы только три вида – большая белая, тигровая и бычья акула. Здесь воды относительно холодные, а тигровая – самая опасная – водится лишь в тропических и субтропических морях. Короче, по-любому надо спасать людей. Евгению вспомнились вычитанные где-то слова Будды: «Не время рассуждать о свойствах стрелы, вонзившейся в ваше тело, время вытаскивать ее».
Мелькнула запоздалая мысль: переждать в лодке, в относительной безопасности, вскоре переход обратно, к себе, домой… Мысль как мелькнула, так и пропала. Зато более важное настойчиво, мощно стучало в мозгу, призывая к действию, к тому, чему обучен он был в подобных ситуациях. Спасать людей.
Недолго думая, Белов – сам отличный пловец – выхватил свой до сих пор не подводивший нож, сорвал с себя спасательный жилет и кинулся в воду.
Холод обжег его. Офицер перевел дыхание и нырнул. В воде видимость была намного лучше, чем с поверхности. Белов быстро огляделся: три похожих на торпеды силуэта кружили неподалеку, пока не атакуя. Судя по форме и окраске, то были бычьи акулы, весьма, кстати, злобные твари. Метра два в длину – не меньше. А где же еще одна, та, что была ближе всех?..
И тут он ее увидел. Акула двигалась зигзагами, приближаясь и явно выходя на решающий бросок. Он всплыл, набрал побольше воздуха и нырнул. Выставил оружие перед собой и поплыл навстречу хищнику. Чем ближе подплывал, тем отчетливее видел по-своему изящный удлиненный силуэт.
Белов не мог поверить своим глазам: широкое тупое рыло, едва заметные коричневые полосы на серо-стальном туловище и хвосте. Никаких сомнений не оставалось: это была тигровая акула. Причем очень крупная особь – раза в два длиннее своих бычьих сородичей. Как она могла заплыть столь далеко – в холодные воды?..
В этот момент обманчиво ленивые движения хищницы внезапно закончились мощным броском. Акула атаковала.
Белов едва успел увернуться от чудовищной пасти с частоколом зазубренных с обеих сторон клыков-пилок, отпрянул в сторону и тут же резко ударил ножом в морду. Он метил в глаз, но промахнулся, не учел стремительности нападающей твари. Крепкое лезвие скользнуло по прочной коже акулы и лишь оцарапало ее.
Четырехметровое страшилище резко вильнуло вбок и пошло на новый заход. И опять движения гигантской рыбы стали плавными, медленными. Акула все так же зигзагообразно приближалась к своей жертве. И в последний момент, когда хищница совершила финальный рывок, Евгений чудом успел отреагировать и избежать пасти, переламывающей даже кости животных и панцири черепах. На этот раз он поднырнул под акулу и вонзил оружие ей в брюхо.
Вот ведь чертовы устройства! Белов сокрушенно покачал головой: какого хрена они там возятся, неужели нельзя было оборудовать опускные механизмы лебедкой с электродвижком?! Или тогда еще не изобрели такие?..
Слава богу, никто не паниковал. И это радовало. Белову доводилось слышать о случаях, когда во время кораблекрушений озверевшие толпы пассажиров, а то и сам экипаж затаптывали слабых на своем пути к лодкам, отталкивали женщин и детей, лишь бы успеть первыми, спастись любой ценой. Могучий инстинкт самосохранения, помноженный на подлость и бесчеловечность, творил поразительно гнусные дела.
Здесь и сейчас пассажиры, находящиеся в шоке, тем не менее, вели себя сдержанно, подчинялись указаниям младших и старших офицеров. Члены команды в свою очередь держались достойно, помогали людям и не рвались вперед. Совсем не так было на «Титанике» – судя по рассказам выживших очевидцев. Да и в шедевральном фильме Джеймса Камерона это было наглядно показано.
В это время раздались крики со стороны левого борта: как оказалось, один из тросов заело и лодка с людьми опасно накренилась носом вниз. Один из офицеров закричал матросам, чтобы те удерживали носовой канат, пока их товарищи не разберутся с кормовым. Но тщетно те пытались исправить механизм – блок заело намертво. Тогда был отдан приказ рубить тали.
Белов видел, как матросы большими ножами принялись перерезать удерживающие лодку на весу тросы. Он понимал, что если тали будут перерублены не одновременно, то людей ждет гибель – шлюпка ударится кормой о воду и обязательно перевернется. Он кинулся к ним.
– Стойте! – крикнул он. – Подождите. Пусть сначала перерубят кормовой таль, а носовой надрежут. Когда трос будет перерублен, одним ударом дорежем второй таль.
Так и сделали. Белов сам надрезал носовой трос до нужной толщины. И когда лопнул кормовой таль, рубанул со всей силы по натянутому, словно струна, подрезанному наполовину тросу. Лодка ухнула вниз, корма первой ударилась о набежавшую волну, подпрыгнула и, прежде чем выровняться, сильно качнулась вправо. Те, кто сидел у правого борта, свалились в воду.
Но и этого оказалось мало разбушевавшейся стихии. Следующая волна подхватила шлюпку и с размаха ударила ее о стальной борт, разнеся в щепы. Оказавшиеся в холодной воде люди отчаянно барахтались. Те, кто остался на шлюпочной палубе, закричала от ужаса.
Вахтенный офицер, руководящий вываливанием шлюпок за борт и их спуском, тут же зычно крикнул:
– Барбадосцы, спасайте людей! Круги на воду!
При чем тут жители Барбадоса, Белов сначала не понял, но увидел, как чернокожий матрос и несколько его товарищей прыгнули в бурлящую воду. Вслед за ними за борт полетели спасательные круги и несколько концов. Все с тревогой следили за отчаянными попытками смельчаков спасти несчастных пассажиров – большинство из них составляли как раз женщины и дети. Было заметно, что эти самые барбадосцы были отличными пловцами. Им удалось не только самим не утонуть, но и спасти многих. Увы, не всех.
Остальные шлюпки пока висели на талях, опасно раскачиваясь и тем самым пугая сидевших в них пассажиров. Члены команды попытались спустить на воду еще одну шлюпку, полную женщин и детей. Им это удалось, многие уже перевели дух – наконец-то хоть что-то получилось, но тут произошло несчастье. Одна из тяжеленных станин шлюпбалки сорвалась с креплений и рухнула прямиком на эту лодку. Все, кто в ней был, мгновенно погибли.
Белов не мог поверить своим глазам – да что за напасть такая! Одно к одному! Он заметил, что у двух шлюпок матросы не могут отсоединить удерживающие их гаки. Еще одна шлюпка сама сорвалась с талей и заскользила по палубе к правому борту. И это судно капитан называл счастливым?!. Да-а-а, каков поп, таков и… пароход.
А волны уже перекатывались по правой стороне прогулочной палубы. Судно практически легло на правый наветренный бок. Люди в спасательных жилетах и нагрудниках прыгали в воду, не дожидаясь шлюпок. Матросы выкинули несколько спасательных плотов, и это все, что они успели сделать.
Принимая участие в спасательной операции, Белов позабыл о своих чудо-часах. Спохватился, глянул: оставалось чуть меньше получаса.
Значит, нужно продержаться еще с полчасика и все – нах хауз. А теперь пора убираться с тонущего парохода – «Вестрис» агонизировал. Еще немного, и он пойдет ко дну.
К этому времени большинство пассажиров и членов команды покинули судно. Многие просто кидались в бушующие волны. Часть из них так и не выплыла, другим удалось добраться до лодок и плотов.
Белов кинулся к последней шлюпке, возле которой возились двое темнокожих матросов. Подбежав, хрононавт узнал тех самых барбадосцев – отличных пловцов. Как видно, лодка никак не хотела соскакивать с кильблоков.
– Я помогу вам, – выкрикнул сквозь шум ветра Белов.
Втроем они взялись за тали и буквально выдернули шлюпку из захватов. Она повисла над кромкой воды, которая почти подошла клевому подветренному борту. Правый уже скрылся под волнами. Им удалось быстро отсоединить носовой таль, а кормовой никак не поддавался.
Они запрыгнули в лодку и принялись перерезать прочный трос. В это момент нахлынувшая волна подняла шлюпку и обрушила ее вниз. Трос дернулся и вырвал рым, за который цеплялся. К счастью, им удалось удержать лодку на плаву. Оба матроса прыгнули в воду и принялись вытаскивать барахтающихся среди волн людей. Белов удерживал лодку и принимал спасенных.
Так им удалось втащить в шлюпку два десятка человек – большего они сделать не могли.
Лодка медленно дрейфовала неподалеку от места трагедии. Белов посовещался с матросами, и они решили пока не грести – неизвестно, в каком направлении придется двигаться, когда подоспеет помощь. Связь с другими лодками – и визуальную, и голосовую – они потеряли. Рации на шлюпке не было, лишь несколько сигнальных ракет. Решили их пока не выпускать, экономить. Все чутко прислушивались – не раздастся ли гудок или еще какой сигнал от прибывших спасателей?
Все, конечно, были измучены и подавлены случившимся… К тому же томила неопределенность – найдут ли их в темноте среди волн?..
Но вот забрезжил рассвет, и стихия понемногу успокоилась. До возвращения домой второго сколковского хрононавта оставалось меньше четверти часа, когда послышался шум подходящего к месту крушения большого судна. В следующую минуту по воде зашарили мощные прожекторы. Матросы со шлюпки, уже более не медля, выпустили одну за другой ракеты в воздух.
Их обнаружили!..
Они энергично, сменяя друг друга, заработали веслами. Вскоре перед ними вырос высоченный стальной борт лайнера. В первых рассветных лучах они сумели прочесть надпись: «Берлин». Сверху им бросили тросы, чтобы закрепить их на шлюпке и поднять ее на палубу. Увы, этот маневр не прошел: один из рымов, за которые цеплялись гаки, был вырван. Тогда с судна прокричали, что им придется прыгать в воду и добираться до судна вплавь.
Потерпевшим кораблекрушение кинули несколько концов и веревочных трапов. Около десятка спасательных кругов уже плавало около шлюпки.
– Слушайте меня внимательно! – обратился Белов к своим спутникам. – Сейчас вы по двое прыгнете в воду и поплывете вон к тем лестницам и тросам. Хватайтесь за них и лезьте наверх. Гребите энергично, чтобы не окоченеть и не потерять сознание. Мы подведем лодку максимально близко, но так, чтобы не ударило о борт.
Когда шлюпка подошла на безопасное расстояние, Белов скомандовал:
– Вперед! Сначала мужчины, потом женщины и дети. Вы помогайте им в воде, – обратился он к барбадосцам, – я буду страховать с лодки. И хватайтесь за круги…
Люди один за другим плюхались в воду и тут же принимались грести в направлении спасательного судна. Тем, кто не умел плавать, помогали матросы. Вот уже первые пассажиры утонувшего «Вестриса» ухватились за концы тросов и полезли по трапам. И тут случилось непоправимое…
Белов пристально следил за переправкой людей на «Берлин». Он решил не плыть к спасателям, отсидеться в лодке: времени-то до возвращения оставалось всего ничего. В какой-то миг что-то необычное привлекло его внимание. Боковым зрением он увидел неясное движение неподалеку от места спасения. Он резко повернулся и похолодел: слегка волнующуюся гладь океана разрезал зловещий острый плавник. Акула!..
Белов набрал в легкие воздуха и заорал во всю мощь, предупреждая оставшихся в воде людей. Барабадосцы первые поняли, в чем дело, и принялись отчаянно жестикулировать, подгоняя пассажиров, чтобы те плыли быстрее. Теперь все решала скорость, с какой люди успеют добраться до спасительных тросов и лестниц!
Хрононавт, свесившись за борт, стал вглядываться в темную глубину. Ему показалось или на самом деле под лодкой промелькнули еще три стремительные тени? Вот черт морской! Да их тут целая стая!..
Что делать? Если это акулы-людоеды, то в любой миг может произойти нападение. Белов лихорадочно вспоминал все, что знал об акулах. Прежде всего он помнил, что эти морские хищницы особенно активны ранним утром и перед закатом – в это время у них начинается охота и кормежка. Сейчас был рассвет – самое время, чтоб закусить человечинкой. Впрочем, кажется, акулы не едят людей, они их просто кусают и… убивают. «Но нам-то от этого факта не легче, не правда ли?..» – едва не произнес вслух капитан ФСБ.
По-настоящему опасны для людей вроде бы только три вида – большая белая, тигровая и бычья акула. Здесь воды относительно холодные, а тигровая – самая опасная – водится лишь в тропических и субтропических морях. Короче, по-любому надо спасать людей. Евгению вспомнились вычитанные где-то слова Будды: «Не время рассуждать о свойствах стрелы, вонзившейся в ваше тело, время вытаскивать ее».
Мелькнула запоздалая мысль: переждать в лодке, в относительной безопасности, вскоре переход обратно, к себе, домой… Мысль как мелькнула, так и пропала. Зато более важное настойчиво, мощно стучало в мозгу, призывая к действию, к тому, чему обучен он был в подобных ситуациях. Спасать людей.
Недолго думая, Белов – сам отличный пловец – выхватил свой до сих пор не подводивший нож, сорвал с себя спасательный жилет и кинулся в воду.
Холод обжег его. Офицер перевел дыхание и нырнул. В воде видимость была намного лучше, чем с поверхности. Белов быстро огляделся: три похожих на торпеды силуэта кружили неподалеку, пока не атакуя. Судя по форме и окраске, то были бычьи акулы, весьма, кстати, злобные твари. Метра два в длину – не меньше. А где же еще одна, та, что была ближе всех?..
И тут он ее увидел. Акула двигалась зигзагами, приближаясь и явно выходя на решающий бросок. Он всплыл, набрал побольше воздуха и нырнул. Выставил оружие перед собой и поплыл навстречу хищнику. Чем ближе подплывал, тем отчетливее видел по-своему изящный удлиненный силуэт.
Белов не мог поверить своим глазам: широкое тупое рыло, едва заметные коричневые полосы на серо-стальном туловище и хвосте. Никаких сомнений не оставалось: это была тигровая акула. Причем очень крупная особь – раза в два длиннее своих бычьих сородичей. Как она могла заплыть столь далеко – в холодные воды?..
В этот момент обманчиво ленивые движения хищницы внезапно закончились мощным броском. Акула атаковала.
Белов едва успел увернуться от чудовищной пасти с частоколом зазубренных с обеих сторон клыков-пилок, отпрянул в сторону и тут же резко ударил ножом в морду. Он метил в глаз, но промахнулся, не учел стремительности нападающей твари. Крепкое лезвие скользнуло по прочной коже акулы и лишь оцарапало ее.
Четырехметровое страшилище резко вильнуло вбок и пошло на новый заход. И опять движения гигантской рыбы стали плавными, медленными. Акула все так же зигзагообразно приближалась к своей жертве. И в последний момент, когда хищница совершила финальный рывок, Евгений чудом успел отреагировать и избежать пасти, переламывающей даже кости животных и панцири черепах. На этот раз он поднырнул под акулу и вонзил оружие ей в брюхо.