К вопросу о страхах и опасениях я упомянула о пропаже Иркиного одеяла, но подруга меня успокоила. Оказывается, она не просто так шумела в ночи, когда я уже легла в постель, а сбегала вниз и подобрала на клумбе свою беглую попону.
– К счастью, мне повезло: я вошла и вышла беспрепятственно. Наружная дверь корпуса была закрыта изнутри на самую обыкновенную задвижку, – сказала Ирка. – Будь там электронный замок, пришлось бы будить дежурную в ее каморке и просить магнитную карточку!
– Выходит, повезло не только тебе, но и дежурной, – заметила я. – Мало ей Сергея Трофимова с его замками и звонками, так еще ты явилась бы среди ночи!
У господина Трофимова, похоже, была удивительная манера появляться, едва назовут его имя. Стоило мне помянуть его, как он нарисовался за ограждением бассейна в сопровождении сотрудника ГИБДД. Мужчины деловито проследовали куда-то в сторону набережной.
– Может, Сережину машину утопили? – оживилась Ирка.
– Зачем кому-то топить новую «Нексию»? – удивилась я.
– А просто так! Из вредности и зависти!
Я внимательно посмотрела на подружку:
– Ты имеешь в виду классовую вражду пешеходов и автовладельцев, описанную еще Ильфом и Петровым?
– Это те, которые про стулья писали? – проявила похвальную эрудицию Ирка. – Молодцы, проницательные ребята! Я думаю, какой-нибудь юноша, страстно мечтающий о четырехколесном друге, мог угнать трофимовскую «Нексию» просто для того, чтобы покататься, а потом утопил ее в море.
– Сбросил со Скалы Ревнивицы? – ехидно спросила я.
– Ой, кстати, о Скале Ревнивицы! – всполошилась Ирка. – Мы же так и не узнали, состоялось ли самоубийство!
Она с намеком посмотрела на меня, и я покорилась:
– Ладно, схожу узнаю новости.
– За Колей я пригляжу! – пообещала Ирка.
– За двумя! – поправила я, имея в виду, что присматривать надо и за Масяней, и за его папочкой. На вякий случай, мало ли! Вдруг опять объявится прилипчивая блондинка!
Ирка понятливо кивнула. Я встала с шезлонга, на котором возлежала, комфортно греясь под нежарким октябрьским солнышком, и огляделась.
Экскурсовод Анна Алексеевна как раз раскладывала на своем столике в углу площадки глянцевые буклеты.
– Вот кто мне нужен! – сказала я себе и подошла поближе. – Бог в помощь! Есть ли новости со Скалы Ревнивицы?
– К счастью, нет! – Женщина вздрогнула и судорожно дернула рукой, словно хотела перекреститься, но в последний момент удержалась.
– Что, самоубийцу так и не нашли? – понизив голос, спросила я прямым текстом.
– Нет! И, надеюсь, не найдут! – нервно ответила Анна Алексеевна.
– А ищут ли? В милицию заявили?
– Конечно, нет! Милиция принимает заявления о пропаже людей только через трое суток, к тому же – не от кого попало, а только от встревоженных родственников. Тут ситуация другая, у нас никто не терялся, просто брошенные кем-то вещи сами собой обнаружились, а с этим обращаются не в милицию, а в бюро находок. – Анна Алексеевна говорила так горячо, словно хотела убедить в справедливости сказанного не только меня, но и саму себя. – Наша администрация склонна считать, что вчерашняя тревога была ложной. Во всяком случае, достоверно установлено, что все гости пансионата живы и здоровы, никто не пропал.
– Никто? – Я огляделась.
Лично мне со вчерашнего дня не попадалась на глаза мультипликационная блондинка, но я об этом нисколько не жалела. Человеконенавистничество мне чуждо, но, если бы суицидальное настроение охватило не кого попало, а конкретно эту особу, я бы не стала особенно переживать. Впрочем, не было никаких оснований думать, будто несимпатичная мне белобрысая девица наложила на себя руки. Помнится, в лифте она топталась с полнозубой крокодильей улыбкой на устах, явно предвкушала что-то приятное!
– Думаешь, если она улыбалась, значит, не могла покончить с собой? – возразила Ирка, с которой я поделилась информацией, полученной от Анны Алексеевны, и своими соображениями. – Вспомни Афалину!
– При чем здесь афалина? – удивилась я.
– Она ведь улыбалась, когда топилась!
Я уставилась на подружку выпученными рыбьими глазами. О чем это она говорит? Может, успела посетить одну из местных достопримечательностей – дельфинариум? Морды у дельфинов и в самом деле улыбчивые, но глагол «топиться» применительно к дрессированной афалине вовсе не кажется мне подходящим. Да что это за дельфин такой плохонький, который топится в процессе представления? Одноразовый, что ли?!
– Дорогая, ты ничего не путаешь? – на всякий случай уточнила я. – Афалина – это черноморский дельфин!
– Ты шутишь? – Ирка тоже сильно удивилась. – Выходит, подружку Гамлета назвали в честь рыбы?!
– Афалина – это млекопитающее! – смешливо захрюкала я, искренне радуясь комичным ошибкам подружки.
– Ой, да плевать мне на ее диету! – Ирка обиделась. – Молоком она питается или бубликами, какая разница?! Главное, я точно помню: в пруд девчонка лезла, сияя, как весеннее солнышко!
– Это была Офелия! Офелия, а не Афалина!
– Это неважно! Главное, она улыбалась! – продолжала настаивать на своем упрямица.
– Потому что спятила! – Я покрутила пальцем у виска.
– Вот и со мной будет то же самое! – вздохнула Ирка.
– Ты тоже утопишься? – слегка испугалась я.
– Нет, я тоже сойду с ума! Ты меня сведешь!
– Я?! – от такой наглости я потеряла дар речи.
Ирка этим воспользовалась и забубнила:
– И путает меня, и путает! Офелия – это не афалина, и обе они не рыбы, хотя одна тонет, а другая нет, а кто улыбается – тот чокнутый, у меня уже мозги набекрень! Чииз! – И подружка жутко оскалилась, изображая в высшей степени ненормальную улыбку.
– Жуть какая! – содрогнулась я. – Ирка, тебе надо больше отдыхать! Может, останешься в пансионате еще на день-другой? Укрепишь нервную систему морскими ваннами и прогулками.
– Мы идем на прогулку? – живо обрадовался Колян.
За дурацким разговором мы с Иркой не заметили, что он вынырнул из бассейна и пришлепал к нам.
– На прогулку, на прогулку! – завопил Масяня и от полноты чувств длинной очередью от живота расстрелял всю нашу компанию из водяного автомата.
Я вопросительно посмотрела на подмоченную Ирку. Подружка не большая любительница ходить пешком. Она даже в магазин, расположенный за квартал от ее дома, отправляется на машине. Это про таких, как она, сказала в «Бриллиантовой руке» героиня Мордюковой: «Наши люди в булочную на такси не ездят!»
– Ладно, пойдем на прогулку, – неохотно согласилась Ирка, убрав с лица мокрые пряди волос. – Только, чур, ненадолго! Не пропустить бы обед.
– В этом никто из нас не заинтересован, – успокоил ее Колян. – Ну, куда мы идем?
– В лес! – предложила я, обласкав долгим взглядом окрестные холмы в золотом осеннем убранстве.
Мы переоделись, забросили в номер купальные принадлежности, прихватили фотоаппарат, сухой паек в виде пачки печенья и пакета пряников и отправились в поход. Вышли за территорию пансионата и прямо с набережной поднялись по крутой тропинке на лесистую горушку.
В лесу было сказочно красиво, только немного сыро после ночного дождика. Зато повышенная влажность способствовала бурному росту грибов, так что Колян с Масяней нашли себе увлекательное и полезное занятие. Они шуршали в подлеске, как пара голодных ежиков, и сообщали нам с Иркой о своих успехах такими громкими криками, что я только удивлялась – кто это придумал назвать грибную охоту «тихой»? Причем с каждой найденной сыроежкой грибники бежали к нам, чтобы сфотографироваться со своей добычей. Я порадовалась, что фотоаппарат у нас не пленочный, а цифровой, с гигабайтной карточкой памяти, позволяющей сделать практически неограниченное количество снимков. Сыроежек и лисичек в лесу было значительно больше, чем кадров на обычной фотопленке.
Ирку грибы не особенно интересовали, она вела активный поиск такого подножного корма, который можно было бы употребить в пищу сразу, без предварительной кулинарной обработки, и зорко высматривала на кустах орехи и ягоды. Фундуком и твердыми плодами шиповника подружка набивала карманы жакета, а кизил и барбарис съедала немедленно. И так увлеклась, что чуть не налопалась волчьих ягод!
– Не ешь! – Я вовремя стукнула обжору по руке, помешав ей засунуть в рот пригоршню растительной отравы.
– Козленочком стану? – съязвила недовольная подружка.
– Да нет, просто помрешь.
– Ух ты! Вот здорово! Хочу! – восхищенно выдохнула дурочка.
Это заявление вновь заставило меня всерьез обеспокоиться состоянием ее рассудка, но тут же выяснилось, что бешеный восторг у Ирки вызвала не перспектива досрочно перейти в мир иной, а роскошный куст боярышника, густо усыпанный круглыми красными плодами. Подружка возжелала сломать красивую ветку и отважно полезла за ней сквозь колючки и валежник.
Самая красивая ветка, как водится, оказалась наверху, но Ирка не сплоховала, забралась на близлежащее поваленное дерево и дотянулась до вожделенной ветки в высоком прыжке. Глядя на то, как она скачет по мшистому стволу, словно безумный бурундук, я вскинула фотоаппарат. Тут и сама Ирка как раз закричала:
– Сними-ите меня-а!
– Сей момент! – пообещала я, старательно прицеливаясь.
Щелкнула камерой и за мгновение до вспышки успела увидеть, как попрыгунья-подружка оскальзывается и кособоко валится с бревна.
– Мне кажется, Иришка просила нас снять ее с коряги! – с запозданием подсказал мне подоспевший Колян.
Я машинально посмотрела на экран камеры, где застыла цветная картинка, запечатлевшая Ирку в недолгом, но эффектном полете. Вскинув руки, подружка валилась со своего спортивного бревна под углом градусов в тридцать. Фигура гимнастки вышла нечеткой, зато боярышник получился замечательно, можно было разглядеть каждую отдельную красную ягодку. Примечательно, что размазанная, как овсянка, Ирка оказалась на заднем плане, в падении спикировав за куст.
– Сохрани снимок! – посоветовал Колян и без промедления полез по завалам, спеша оказать помощь пострадавшей.
– Куда папа пошел? – забеспокоился Масяня.
– Папа пошел помочь тете Ире, она упала в канавку, – нарочито спокойно ответила я.
– Баловалась? – сочувственно спросил малыш.
Я не успела ответить. Из-под раскидистого куста в красном ягодном убранстве, пугающе шурша листьями, вылезла на четвереньках наша баловница тетя Ира. На щеке у нее багровела свежая царапина, в растрепанных волосах, образовав подобие засохшего лаврового венка, во множестве запутались опавшие листья, медная пуговица на жакете оборвалась и повисла на ниточке, как медаль.
– Я в порядке! – заявила подружка, жестом остановив пробирающегося к ней Коляна.
С учетом ее внешнего вида поверить в сказанное было трудно. На соседней с нами улице живет безобидная полоумная побирушка средних лет, так Ирка сейчас походила на нее, как сестра-близняшка! Довершил клиническую картину тихого помешательства крайне неуместный в сложившейся ситуации поступок: едва Ирка вылезла из оврага, как ей приспичило поговорить по телефону!
Мы с Коляном переглянулись. Муж сделал большие глаза и выразительно покрутил пальцем у виска.
– Сам дурак! – грубо обругала его приметливая Ирка. И деловито сказала в трубку: – Милый, у меня к тебе вопрос. Расскажи, какая машина у Трофимова.
– Какие необычные у тебя интересы, Ирусик! – молвил Колян, бочком-бочком приближаясь к сумасшедшей.
– Необычные и неожиданные! – добавила я.
Ирка покосилась на нас, но ничего не сказала, внимательно выслушала ответ Моржика и спросила еще:
– А награду тому, кто найдет пропажу, случайно не обещали?
Мы с Коляном снова переглянулись, но уже с другим чувством.
– Неужели? – недоверчиво пробормотала я.
А мой смышленый муж изменил направление движения и шустро погреб сквозь лиственные сугробы к оврагу, на краю которого притулился злополучный боярышниковый куст.
– Детка, посиди тут, покушай печенье! – торопливо сказала я Масяньке.
– Сядь на пенек, съешь пирожок! – вспомнив сказку, малыш послушно опустился на пенек и захрустел предложенным угощением.
Я влезла на ствол поваленного дерева, пробежалась по бревну и с него, как с мостика, заглянула в овраг. Он оказался неожиданно глубоким и несимметричным: с нашей стороны спуск был пологим, укрытым листвой, а вот противоположный чернел земляной осыпью, и по нему змеились обнажившиеся корни низкорослого кустарника, образующего на краю обрыва подобие живой изгороди. В одном месте она зияла широкой сквозной пробоиной.
А на дне оврага дохлым жуком лежал сгоревший автомобиль.
– Это «Нексия»? – с сомнением спросила я.
Аварийный транспорт мало походил на новую иномарку. В его внешности было гораздо больше общего с помятым мусорным контейнером.
– Гибэдэдэшники разберутся, «Нексия» это или нет, – рассудительно ответил Колян. – Меня больше другое волнует. Как думаешь, машина сама по себе в овраг слетела или с водителем? Сдается мне, горе-угонщик не успел выбраться!
– Пусть с этим тоже разбираются гибэдэдэшники! – Я вздрогнула.
– Пусть, – охотно согласился Колян.
Нас, конечно, разбирало любопытство, но не настолько сильное, чтобы лезть в овраг и изучать содержимое покореженного авто. Мы ограничились тем, что оставались на месте происшествия до прибытия оповещенных Иркой через Моржика гибэдэдэшников.
Специалисты подтвердили наши предположения. Во-первых, сгоревший автомобиль и в самом деле оказался «Нексией» Сергея Трофимова. Во-вторых, угнавший транспорт любитель быстрой езды действительно слетел в овраг вместе с машиной и в результате отправился в куда более далекое, а главное – безвозвратное путешествие, нежели собирался.
Впрочем, узнать, каковы были планы угонщика, уже не представлялось возможным. Ясно было только то, что он собирался вывести машину за пределы территории пансионата и воспользовался для этого заброшенной дорогой. До возведения в данной местности гостиничного комплекса она соединяла с трассой турбазу, от которой остались одни воспоминания. Хранили эти воспоминания, главным образом, жители соседнего поселка. По всей видимости, неудачливый угонщик был из их числа.
В пансионат мы вернулись переполненные впечатлениями и перегруженные дарами природы. Масяня нес пакет из-под пряников, в который они с папочкой сложили собранные в лесу сыроежки. Колян тащил самого Масяню. Ирка на ходу придерживала руками оттопыренные карманы, набитые орехами, каштанами и шиповником. У меня руки тоже были заняты: я держалась ими за голову, которая пухла от невысказанных вопросов и разного рода соображений, из коих наиболее отчетливым было следующее: ну и отдохнули же мы у моря! Как это выразился вчера Моржик? «Тихий, мирный уик-энд!»
Ха-ха-ха!
Право, лучше бы я сходила в кино на модный ужастик!
4
– К счастью, мне повезло: я вошла и вышла беспрепятственно. Наружная дверь корпуса была закрыта изнутри на самую обыкновенную задвижку, – сказала Ирка. – Будь там электронный замок, пришлось бы будить дежурную в ее каморке и просить магнитную карточку!
– Выходит, повезло не только тебе, но и дежурной, – заметила я. – Мало ей Сергея Трофимова с его замками и звонками, так еще ты явилась бы среди ночи!
У господина Трофимова, похоже, была удивительная манера появляться, едва назовут его имя. Стоило мне помянуть его, как он нарисовался за ограждением бассейна в сопровождении сотрудника ГИБДД. Мужчины деловито проследовали куда-то в сторону набережной.
– Может, Сережину машину утопили? – оживилась Ирка.
– Зачем кому-то топить новую «Нексию»? – удивилась я.
– А просто так! Из вредности и зависти!
Я внимательно посмотрела на подружку:
– Ты имеешь в виду классовую вражду пешеходов и автовладельцев, описанную еще Ильфом и Петровым?
– Это те, которые про стулья писали? – проявила похвальную эрудицию Ирка. – Молодцы, проницательные ребята! Я думаю, какой-нибудь юноша, страстно мечтающий о четырехколесном друге, мог угнать трофимовскую «Нексию» просто для того, чтобы покататься, а потом утопил ее в море.
– Сбросил со Скалы Ревнивицы? – ехидно спросила я.
– Ой, кстати, о Скале Ревнивицы! – всполошилась Ирка. – Мы же так и не узнали, состоялось ли самоубийство!
Она с намеком посмотрела на меня, и я покорилась:
– Ладно, схожу узнаю новости.
– За Колей я пригляжу! – пообещала Ирка.
– За двумя! – поправила я, имея в виду, что присматривать надо и за Масяней, и за его папочкой. На вякий случай, мало ли! Вдруг опять объявится прилипчивая блондинка!
Ирка понятливо кивнула. Я встала с шезлонга, на котором возлежала, комфортно греясь под нежарким октябрьским солнышком, и огляделась.
Экскурсовод Анна Алексеевна как раз раскладывала на своем столике в углу площадки глянцевые буклеты.
– Вот кто мне нужен! – сказала я себе и подошла поближе. – Бог в помощь! Есть ли новости со Скалы Ревнивицы?
– К счастью, нет! – Женщина вздрогнула и судорожно дернула рукой, словно хотела перекреститься, но в последний момент удержалась.
– Что, самоубийцу так и не нашли? – понизив голос, спросила я прямым текстом.
– Нет! И, надеюсь, не найдут! – нервно ответила Анна Алексеевна.
– А ищут ли? В милицию заявили?
– Конечно, нет! Милиция принимает заявления о пропаже людей только через трое суток, к тому же – не от кого попало, а только от встревоженных родственников. Тут ситуация другая, у нас никто не терялся, просто брошенные кем-то вещи сами собой обнаружились, а с этим обращаются не в милицию, а в бюро находок. – Анна Алексеевна говорила так горячо, словно хотела убедить в справедливости сказанного не только меня, но и саму себя. – Наша администрация склонна считать, что вчерашняя тревога была ложной. Во всяком случае, достоверно установлено, что все гости пансионата живы и здоровы, никто не пропал.
– Никто? – Я огляделась.
Лично мне со вчерашнего дня не попадалась на глаза мультипликационная блондинка, но я об этом нисколько не жалела. Человеконенавистничество мне чуждо, но, если бы суицидальное настроение охватило не кого попало, а конкретно эту особу, я бы не стала особенно переживать. Впрочем, не было никаких оснований думать, будто несимпатичная мне белобрысая девица наложила на себя руки. Помнится, в лифте она топталась с полнозубой крокодильей улыбкой на устах, явно предвкушала что-то приятное!
– Думаешь, если она улыбалась, значит, не могла покончить с собой? – возразила Ирка, с которой я поделилась информацией, полученной от Анны Алексеевны, и своими соображениями. – Вспомни Афалину!
– При чем здесь афалина? – удивилась я.
– Она ведь улыбалась, когда топилась!
Я уставилась на подружку выпученными рыбьими глазами. О чем это она говорит? Может, успела посетить одну из местных достопримечательностей – дельфинариум? Морды у дельфинов и в самом деле улыбчивые, но глагол «топиться» применительно к дрессированной афалине вовсе не кажется мне подходящим. Да что это за дельфин такой плохонький, который топится в процессе представления? Одноразовый, что ли?!
– Дорогая, ты ничего не путаешь? – на всякий случай уточнила я. – Афалина – это черноморский дельфин!
– Ты шутишь? – Ирка тоже сильно удивилась. – Выходит, подружку Гамлета назвали в честь рыбы?!
– Афалина – это млекопитающее! – смешливо захрюкала я, искренне радуясь комичным ошибкам подружки.
– Ой, да плевать мне на ее диету! – Ирка обиделась. – Молоком она питается или бубликами, какая разница?! Главное, я точно помню: в пруд девчонка лезла, сияя, как весеннее солнышко!
– Это была Офелия! Офелия, а не Афалина!
– Это неважно! Главное, она улыбалась! – продолжала настаивать на своем упрямица.
– Потому что спятила! – Я покрутила пальцем у виска.
– Вот и со мной будет то же самое! – вздохнула Ирка.
– Ты тоже утопишься? – слегка испугалась я.
– Нет, я тоже сойду с ума! Ты меня сведешь!
– Я?! – от такой наглости я потеряла дар речи.
Ирка этим воспользовалась и забубнила:
– И путает меня, и путает! Офелия – это не афалина, и обе они не рыбы, хотя одна тонет, а другая нет, а кто улыбается – тот чокнутый, у меня уже мозги набекрень! Чииз! – И подружка жутко оскалилась, изображая в высшей степени ненормальную улыбку.
– Жуть какая! – содрогнулась я. – Ирка, тебе надо больше отдыхать! Может, останешься в пансионате еще на день-другой? Укрепишь нервную систему морскими ваннами и прогулками.
– Мы идем на прогулку? – живо обрадовался Колян.
За дурацким разговором мы с Иркой не заметили, что он вынырнул из бассейна и пришлепал к нам.
– На прогулку, на прогулку! – завопил Масяня и от полноты чувств длинной очередью от живота расстрелял всю нашу компанию из водяного автомата.
Я вопросительно посмотрела на подмоченную Ирку. Подружка не большая любительница ходить пешком. Она даже в магазин, расположенный за квартал от ее дома, отправляется на машине. Это про таких, как она, сказала в «Бриллиантовой руке» героиня Мордюковой: «Наши люди в булочную на такси не ездят!»
– Ладно, пойдем на прогулку, – неохотно согласилась Ирка, убрав с лица мокрые пряди волос. – Только, чур, ненадолго! Не пропустить бы обед.
– В этом никто из нас не заинтересован, – успокоил ее Колян. – Ну, куда мы идем?
– В лес! – предложила я, обласкав долгим взглядом окрестные холмы в золотом осеннем убранстве.
Мы переоделись, забросили в номер купальные принадлежности, прихватили фотоаппарат, сухой паек в виде пачки печенья и пакета пряников и отправились в поход. Вышли за территорию пансионата и прямо с набережной поднялись по крутой тропинке на лесистую горушку.
В лесу было сказочно красиво, только немного сыро после ночного дождика. Зато повышенная влажность способствовала бурному росту грибов, так что Колян с Масяней нашли себе увлекательное и полезное занятие. Они шуршали в подлеске, как пара голодных ежиков, и сообщали нам с Иркой о своих успехах такими громкими криками, что я только удивлялась – кто это придумал назвать грибную охоту «тихой»? Причем с каждой найденной сыроежкой грибники бежали к нам, чтобы сфотографироваться со своей добычей. Я порадовалась, что фотоаппарат у нас не пленочный, а цифровой, с гигабайтной карточкой памяти, позволяющей сделать практически неограниченное количество снимков. Сыроежек и лисичек в лесу было значительно больше, чем кадров на обычной фотопленке.
Ирку грибы не особенно интересовали, она вела активный поиск такого подножного корма, который можно было бы употребить в пищу сразу, без предварительной кулинарной обработки, и зорко высматривала на кустах орехи и ягоды. Фундуком и твердыми плодами шиповника подружка набивала карманы жакета, а кизил и барбарис съедала немедленно. И так увлеклась, что чуть не налопалась волчьих ягод!
– Не ешь! – Я вовремя стукнула обжору по руке, помешав ей засунуть в рот пригоршню растительной отравы.
– Козленочком стану? – съязвила недовольная подружка.
– Да нет, просто помрешь.
– Ух ты! Вот здорово! Хочу! – восхищенно выдохнула дурочка.
Это заявление вновь заставило меня всерьез обеспокоиться состоянием ее рассудка, но тут же выяснилось, что бешеный восторг у Ирки вызвала не перспектива досрочно перейти в мир иной, а роскошный куст боярышника, густо усыпанный круглыми красными плодами. Подружка возжелала сломать красивую ветку и отважно полезла за ней сквозь колючки и валежник.
Самая красивая ветка, как водится, оказалась наверху, но Ирка не сплоховала, забралась на близлежащее поваленное дерево и дотянулась до вожделенной ветки в высоком прыжке. Глядя на то, как она скачет по мшистому стволу, словно безумный бурундук, я вскинула фотоаппарат. Тут и сама Ирка как раз закричала:
– Сними-ите меня-а!
– Сей момент! – пообещала я, старательно прицеливаясь.
Щелкнула камерой и за мгновение до вспышки успела увидеть, как попрыгунья-подружка оскальзывается и кособоко валится с бревна.
– Мне кажется, Иришка просила нас снять ее с коряги! – с запозданием подсказал мне подоспевший Колян.
Я машинально посмотрела на экран камеры, где застыла цветная картинка, запечатлевшая Ирку в недолгом, но эффектном полете. Вскинув руки, подружка валилась со своего спортивного бревна под углом градусов в тридцать. Фигура гимнастки вышла нечеткой, зато боярышник получился замечательно, можно было разглядеть каждую отдельную красную ягодку. Примечательно, что размазанная, как овсянка, Ирка оказалась на заднем плане, в падении спикировав за куст.
– Сохрани снимок! – посоветовал Колян и без промедления полез по завалам, спеша оказать помощь пострадавшей.
– Куда папа пошел? – забеспокоился Масяня.
– Папа пошел помочь тете Ире, она упала в канавку, – нарочито спокойно ответила я.
– Баловалась? – сочувственно спросил малыш.
Я не успела ответить. Из-под раскидистого куста в красном ягодном убранстве, пугающе шурша листьями, вылезла на четвереньках наша баловница тетя Ира. На щеке у нее багровела свежая царапина, в растрепанных волосах, образовав подобие засохшего лаврового венка, во множестве запутались опавшие листья, медная пуговица на жакете оборвалась и повисла на ниточке, как медаль.
– Я в порядке! – заявила подружка, жестом остановив пробирающегося к ней Коляна.
С учетом ее внешнего вида поверить в сказанное было трудно. На соседней с нами улице живет безобидная полоумная побирушка средних лет, так Ирка сейчас походила на нее, как сестра-близняшка! Довершил клиническую картину тихого помешательства крайне неуместный в сложившейся ситуации поступок: едва Ирка вылезла из оврага, как ей приспичило поговорить по телефону!
Мы с Коляном переглянулись. Муж сделал большие глаза и выразительно покрутил пальцем у виска.
– Сам дурак! – грубо обругала его приметливая Ирка. И деловито сказала в трубку: – Милый, у меня к тебе вопрос. Расскажи, какая машина у Трофимова.
– Какие необычные у тебя интересы, Ирусик! – молвил Колян, бочком-бочком приближаясь к сумасшедшей.
– Необычные и неожиданные! – добавила я.
Ирка покосилась на нас, но ничего не сказала, внимательно выслушала ответ Моржика и спросила еще:
– А награду тому, кто найдет пропажу, случайно не обещали?
Мы с Коляном снова переглянулись, но уже с другим чувством.
– Неужели? – недоверчиво пробормотала я.
А мой смышленый муж изменил направление движения и шустро погреб сквозь лиственные сугробы к оврагу, на краю которого притулился злополучный боярышниковый куст.
– Детка, посиди тут, покушай печенье! – торопливо сказала я Масяньке.
– Сядь на пенек, съешь пирожок! – вспомнив сказку, малыш послушно опустился на пенек и захрустел предложенным угощением.
Я влезла на ствол поваленного дерева, пробежалась по бревну и с него, как с мостика, заглянула в овраг. Он оказался неожиданно глубоким и несимметричным: с нашей стороны спуск был пологим, укрытым листвой, а вот противоположный чернел земляной осыпью, и по нему змеились обнажившиеся корни низкорослого кустарника, образующего на краю обрыва подобие живой изгороди. В одном месте она зияла широкой сквозной пробоиной.
А на дне оврага дохлым жуком лежал сгоревший автомобиль.
– Это «Нексия»? – с сомнением спросила я.
Аварийный транспорт мало походил на новую иномарку. В его внешности было гораздо больше общего с помятым мусорным контейнером.
– Гибэдэдэшники разберутся, «Нексия» это или нет, – рассудительно ответил Колян. – Меня больше другое волнует. Как думаешь, машина сама по себе в овраг слетела или с водителем? Сдается мне, горе-угонщик не успел выбраться!
– Пусть с этим тоже разбираются гибэдэдэшники! – Я вздрогнула.
– Пусть, – охотно согласился Колян.
Нас, конечно, разбирало любопытство, но не настолько сильное, чтобы лезть в овраг и изучать содержимое покореженного авто. Мы ограничились тем, что оставались на месте происшествия до прибытия оповещенных Иркой через Моржика гибэдэдэшников.
Специалисты подтвердили наши предположения. Во-первых, сгоревший автомобиль и в самом деле оказался «Нексией» Сергея Трофимова. Во-вторых, угнавший транспорт любитель быстрой езды действительно слетел в овраг вместе с машиной и в результате отправился в куда более далекое, а главное – безвозвратное путешествие, нежели собирался.
Впрочем, узнать, каковы были планы угонщика, уже не представлялось возможным. Ясно было только то, что он собирался вывести машину за пределы территории пансионата и воспользовался для этого заброшенной дорогой. До возведения в данной местности гостиничного комплекса она соединяла с трассой турбазу, от которой остались одни воспоминания. Хранили эти воспоминания, главным образом, жители соседнего поселка. По всей видимости, неудачливый угонщик был из их числа.
В пансионат мы вернулись переполненные впечатлениями и перегруженные дарами природы. Масяня нес пакет из-под пряников, в который они с папочкой сложили собранные в лесу сыроежки. Колян тащил самого Масяню. Ирка на ходу придерживала руками оттопыренные карманы, набитые орехами, каштанами и шиповником. У меня руки тоже были заняты: я держалась ими за голову, которая пухла от невысказанных вопросов и разного рода соображений, из коих наиболее отчетливым было следующее: ну и отдохнули же мы у моря! Как это выразился вчера Моржик? «Тихий, мирный уик-энд!»
Ха-ха-ха!
Право, лучше бы я сходила в кино на модный ужастик!
4
Поздно вечером, уже в полной темноте, мое семейство выгрузилось из машины друзей у подъезда нашего дома. Ирка и безлошадный ныне Сергей Трофимов, которого Максимовы великодушно согласились подбросить в город, помахали нам ручками, Моржик посигналил, и утомленный «Пежо» покатил дальше.
– Боже, до чего же хорошо дома! – простонал Колян, шумно обрушившись на диван.
Сверху на него с радостным гиканьем прыгнул Масяня. Он единственный не выглядел и не чувствовал себя усталым.
– Ты с кем разговариваешь? – спросила я супруга.
– С тобой, – немного удивленно ответил Колян.
– Так, значит, это я твой боже? – обрадовалась я.
Приятно, когда тебя ценят по достоинству!
– Ты божество-о, ты мой кумир! – оперным басом взревел в ответ галантный супруг.
Чувствовалось, что принудительный массаж, который организовал папочке скачущий по его спине сынишка, заметно его взбодрил. Я оставила Коляна и Масяню заниматься лечебной физкультурой и пошла готовить поздний ужин. Помнилось мне, что в морозилке обрастает снегом пачка полуфабрикатных пельменей. Не самая лучшая еда, но в качестве перекусона на скорую руку вполне сойдет.
Вода в кастрюльке только-только вскипела, как в дверь постучали. Стук был решительный, если не сказать – грубый.
– Кыся, открой! – крикнул из комнаты Колян. – У меня руки заняты!
У меня в этот момент руки тоже были заняты – пачкой полуфабрикатных изделий, но я быстро освободила их, высыпав камушки пельменей в бурлящую воду, и пошла в прихожую, мимоходом заглянув в комнату и увидев Коляна в стойке на руках. В этой позе выполнять функции привратника действительно крайне затруднительно!
Я открыла дверь и увидела за ней незнакомую женщину, похожую на особо крупного пряничного человечка. На его изготовление ушло не меньше центнера сырого теста, причем повар использовал только ржаную муку, а сахара пожалел: лицо великашни было темным, пухлым, ноздреватым, а выражение его – чрезвычайно кислым.
Сказочная красота незнакомки так меня поразила, что я вопросила с несвойственной мне церемонностью:
– Что вам угодно, мадам?
– Я порты ищу! – мрачно рыкнула пряничная гигантша.
Голос у нее тоже был сказочный, настоящий драконий рев.
– Порты? – повторила я.
И тут же вообразила себе шумный морской порт – с танкерами и сухогрузами на рейде и у причалов, с могучими кранами, легко поднимающими железнодорожные контейнеры и штабеля бревен. Пряничная незнакомка вписывалась в эту картину идеально. Ей было самое место в трюме зерновоза или на его же палубе, на куче мешков с мукой, под кумачовым транспарантом с надписью: «Гуманитарная помощь голодающему населению Черного континента!» Может, сдобная великанша для того и ищет порт, чтобы внести свой вклад в решение проблемы питания какого-нибудь африканского племени? По методу капитана Кука, я имею в виду? Если в Африке не перевелись людоеды, они будут очень рады.
Незнакомка не показалась мне симпатичной, поэтому я не видела повода препятствовать ее благородному самоубийственному порыву. Вспомнила географию и любезно сообщила ей:
– Ближайший морской порт – Туапсинский. Это на Черном море, а на Азовском – Порт-Кавказ, он тоже достаточно близко.
– Вы что, издеваетесь?! – сердито гаркнула незнакомка. – Я спрашиваю вас, где порты!
«Похоже, сумасшедшая!» – испуганно подумала я.
На тот случай, если сумасшедшая нас посетила не простая, а буйная, я попятилась.
– Кыся, что тут такое? – На шум голосов из комнаты вышел встревоженный Колян.
Не на руках вышел, а нормально, на нижних конечностях. Это меня порадовало: если пряничная идиотка вздумает буянить, Колян освободившимися руками ее придержит. Я немного посторонилась, открывая супругу вид на незваную гостью и оперативное пространство, и объяснила:
– Вот тут женщина не может найти порты, просит ей помочь!
– А чего их искать-то? – Муж-программист искренне удивился глупому вопросу. – Посмотрите на свой бачок, если спереди ничего нет, тогда в заднице поищите!
– Чего, чего-о-о?! – опасно багровея, угрожающе протянул гигантский пряник в юбке.
– А вы, вообще, какое внешнее железо воткнуть хотите? – Колян честно старался помочь, но гостья, похоже, не понимала его профессионального жаргона и воображала какие-то непристойности. – Какие вам порты нужны – юэсбишные, оптические, последовательные или параллельные?
– Трикотажные! – гневно гаркнула баба. – Розовые трикотажные порты с начесом, почти совсем новые, всего один раз надеванные!
Колян удивленно моргнул и разинул рот. По его ошарашенному лицу было видно, что он очень старается представить себе компьютерный порт из розового трикотажа с начесом, но никак не может и тоже не прочь узнать, где можно найти такое чудо.
– Женщина, да вы о подштанниках говорите, что ли? – с запозданием смекнула я.
– А то о чем же? Конечно, о портках! – с достоинством подтвердила гостья, сердито сверкнув глазами на Коляна, физиономия которого расплывалась в широкой умиленной улыбке. – Куда вы их подевали? Коли случайно с веревки сняли, так признайтесь и верните по-хорошему, а не то я в милицию заявлю, будете тогда отвечать за покражу моего личного имущества по всей строгости закона!
– У вас пропали подштанники, которые вы повесили сушиться на веревку во дворе? – Я терпеливо выясняла причину скандала, стараясь не отвлекаться на веселое хрюканье Коляна. – И вы думаете, что это мы их сняли?
– Конечно! – убежденно кивнула гостья.
– А зачем нам могли понадобиться ваши порты? – с интересом спросила я упертую женщину, имея в виду значительную разницу в наших габаритах.
– У нас и своих портов немало: и юэсбишные, и оптические! – радостно подсказал Колян.
Он оставил попытки сдержать смех, громогласно захохотал и убежал в комнату, где, судя по характерным звукам, снова рухнул на диван и спрятал физиономию в диванных подушках.
– Это что, не ваше? – Баба продемонстрировала зажатые в кулаке вещички – футболку и шортики моего сынишки. – Я свои порты аккурат между ними повесила! И где они теперь?
– А я почем знаю? – начала сердиться я. – Я ваши портки не трогала! Я, как видите, и наши-то вещи забыла снять с веревки, они там двое суток висели, аж с пятницы! Мало ли кому могло приглянуться ваше розовое дезабилье!
– Это точно, – неожиданно успокоившись, согласилась со мной пряничная женщина. – Порты были шикарные, такие кто угодно сопрет на раз-два-три! Эх, дала я маху! Надо было в доме повесить, да хотелось, чтобы протряхли на свежем воздухе. Под окном прицепила, думала – услежу… Ладно, извиняйте, если я на вас напрасно накинулась, давайте мирно жить, раз уж теперь вроде как соседями будем!
Баба тяжело вздохнула, повернулась и шагнула за порог.
– Постойте! – крикнула я вслед. – Как это – соседями? Я вас не знаю!
– Матрена я, – пряничная женщина остановилась на первой ступеньке лестницы и неловко шаркнула ножкой, обутой в чистую калошу. – Матрена Афиногеновна. Я в восьмой квартире жить буду, она мне после племяша в наследство осталась.
– Так вы тетя Балды?! – сообразила я. – В смысле, покойного Игоря Набалдашкина?
– Набалдашкина Матрена Афиногеновна, – чин-чином представилась новая соседка.
– А меня Леной зовут, – пробормотала я ей в спину, закрыла дверь и вернулась в квартиру, задумчиво почесывая в затылке.
– Кто была эта колоритная особа? – спросил Колян, оторвавшись от книжки, которую он начал читать Масяне.
– Тетя Балды, царство ему небесное, – коротко ответила я. – Набалдашкина Матрена Афиногеновна.
– Боже, до чего же хорошо дома! – простонал Колян, шумно обрушившись на диван.
Сверху на него с радостным гиканьем прыгнул Масяня. Он единственный не выглядел и не чувствовал себя усталым.
– Ты с кем разговариваешь? – спросила я супруга.
– С тобой, – немного удивленно ответил Колян.
– Так, значит, это я твой боже? – обрадовалась я.
Приятно, когда тебя ценят по достоинству!
– Ты божество-о, ты мой кумир! – оперным басом взревел в ответ галантный супруг.
Чувствовалось, что принудительный массаж, который организовал папочке скачущий по его спине сынишка, заметно его взбодрил. Я оставила Коляна и Масяню заниматься лечебной физкультурой и пошла готовить поздний ужин. Помнилось мне, что в морозилке обрастает снегом пачка полуфабрикатных пельменей. Не самая лучшая еда, но в качестве перекусона на скорую руку вполне сойдет.
Вода в кастрюльке только-только вскипела, как в дверь постучали. Стук был решительный, если не сказать – грубый.
– Кыся, открой! – крикнул из комнаты Колян. – У меня руки заняты!
У меня в этот момент руки тоже были заняты – пачкой полуфабрикатных изделий, но я быстро освободила их, высыпав камушки пельменей в бурлящую воду, и пошла в прихожую, мимоходом заглянув в комнату и увидев Коляна в стойке на руках. В этой позе выполнять функции привратника действительно крайне затруднительно!
Я открыла дверь и увидела за ней незнакомую женщину, похожую на особо крупного пряничного человечка. На его изготовление ушло не меньше центнера сырого теста, причем повар использовал только ржаную муку, а сахара пожалел: лицо великашни было темным, пухлым, ноздреватым, а выражение его – чрезвычайно кислым.
Сказочная красота незнакомки так меня поразила, что я вопросила с несвойственной мне церемонностью:
– Что вам угодно, мадам?
– Я порты ищу! – мрачно рыкнула пряничная гигантша.
Голос у нее тоже был сказочный, настоящий драконий рев.
– Порты? – повторила я.
И тут же вообразила себе шумный морской порт – с танкерами и сухогрузами на рейде и у причалов, с могучими кранами, легко поднимающими железнодорожные контейнеры и штабеля бревен. Пряничная незнакомка вписывалась в эту картину идеально. Ей было самое место в трюме зерновоза или на его же палубе, на куче мешков с мукой, под кумачовым транспарантом с надписью: «Гуманитарная помощь голодающему населению Черного континента!» Может, сдобная великанша для того и ищет порт, чтобы внести свой вклад в решение проблемы питания какого-нибудь африканского племени? По методу капитана Кука, я имею в виду? Если в Африке не перевелись людоеды, они будут очень рады.
Незнакомка не показалась мне симпатичной, поэтому я не видела повода препятствовать ее благородному самоубийственному порыву. Вспомнила географию и любезно сообщила ей:
– Ближайший морской порт – Туапсинский. Это на Черном море, а на Азовском – Порт-Кавказ, он тоже достаточно близко.
– Вы что, издеваетесь?! – сердито гаркнула незнакомка. – Я спрашиваю вас, где порты!
«Похоже, сумасшедшая!» – испуганно подумала я.
На тот случай, если сумасшедшая нас посетила не простая, а буйная, я попятилась.
– Кыся, что тут такое? – На шум голосов из комнаты вышел встревоженный Колян.
Не на руках вышел, а нормально, на нижних конечностях. Это меня порадовало: если пряничная идиотка вздумает буянить, Колян освободившимися руками ее придержит. Я немного посторонилась, открывая супругу вид на незваную гостью и оперативное пространство, и объяснила:
– Вот тут женщина не может найти порты, просит ей помочь!
– А чего их искать-то? – Муж-программист искренне удивился глупому вопросу. – Посмотрите на свой бачок, если спереди ничего нет, тогда в заднице поищите!
– Чего, чего-о-о?! – опасно багровея, угрожающе протянул гигантский пряник в юбке.
– А вы, вообще, какое внешнее железо воткнуть хотите? – Колян честно старался помочь, но гостья, похоже, не понимала его профессионального жаргона и воображала какие-то непристойности. – Какие вам порты нужны – юэсбишные, оптические, последовательные или параллельные?
– Трикотажные! – гневно гаркнула баба. – Розовые трикотажные порты с начесом, почти совсем новые, всего один раз надеванные!
Колян удивленно моргнул и разинул рот. По его ошарашенному лицу было видно, что он очень старается представить себе компьютерный порт из розового трикотажа с начесом, но никак не может и тоже не прочь узнать, где можно найти такое чудо.
– Женщина, да вы о подштанниках говорите, что ли? – с запозданием смекнула я.
– А то о чем же? Конечно, о портках! – с достоинством подтвердила гостья, сердито сверкнув глазами на Коляна, физиономия которого расплывалась в широкой умиленной улыбке. – Куда вы их подевали? Коли случайно с веревки сняли, так признайтесь и верните по-хорошему, а не то я в милицию заявлю, будете тогда отвечать за покражу моего личного имущества по всей строгости закона!
– У вас пропали подштанники, которые вы повесили сушиться на веревку во дворе? – Я терпеливо выясняла причину скандала, стараясь не отвлекаться на веселое хрюканье Коляна. – И вы думаете, что это мы их сняли?
– Конечно! – убежденно кивнула гостья.
– А зачем нам могли понадобиться ваши порты? – с интересом спросила я упертую женщину, имея в виду значительную разницу в наших габаритах.
– У нас и своих портов немало: и юэсбишные, и оптические! – радостно подсказал Колян.
Он оставил попытки сдержать смех, громогласно захохотал и убежал в комнату, где, судя по характерным звукам, снова рухнул на диван и спрятал физиономию в диванных подушках.
– Это что, не ваше? – Баба продемонстрировала зажатые в кулаке вещички – футболку и шортики моего сынишки. – Я свои порты аккурат между ними повесила! И где они теперь?
– А я почем знаю? – начала сердиться я. – Я ваши портки не трогала! Я, как видите, и наши-то вещи забыла снять с веревки, они там двое суток висели, аж с пятницы! Мало ли кому могло приглянуться ваше розовое дезабилье!
– Это точно, – неожиданно успокоившись, согласилась со мной пряничная женщина. – Порты были шикарные, такие кто угодно сопрет на раз-два-три! Эх, дала я маху! Надо было в доме повесить, да хотелось, чтобы протряхли на свежем воздухе. Под окном прицепила, думала – услежу… Ладно, извиняйте, если я на вас напрасно накинулась, давайте мирно жить, раз уж теперь вроде как соседями будем!
Баба тяжело вздохнула, повернулась и шагнула за порог.
– Постойте! – крикнула я вслед. – Как это – соседями? Я вас не знаю!
– Матрена я, – пряничная женщина остановилась на первой ступеньке лестницы и неловко шаркнула ножкой, обутой в чистую калошу. – Матрена Афиногеновна. Я в восьмой квартире жить буду, она мне после племяша в наследство осталась.
– Так вы тетя Балды?! – сообразила я. – В смысле, покойного Игоря Набалдашкина?
– Набалдашкина Матрена Афиногеновна, – чин-чином представилась новая соседка.
– А меня Леной зовут, – пробормотала я ей в спину, закрыла дверь и вернулась в квартиру, задумчиво почесывая в затылке.
– Кто была эта колоритная особа? – спросил Колян, оторвавшись от книжки, которую он начал читать Масяне.
– Тетя Балды, царство ему небесное, – коротко ответила я. – Набалдашкина Матрена Афиногеновна.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента