Локхард Джордж. Закон сохранения жизни

   Ночью, после праздника, Флэр разбудила своего супруга нежным прикосновением.
   – Нам предстоит жить здесь много лет, – сказала она тихо. – Я хочу ребёнка.
   Волк посмотрел в глаза подруги и не стал возражать. Они не спали до утра, потом проспали весь день. Следующий вечер изгнанники встретили на склоне холма, по пояс в оранжевой траве.
   – Мне нравится здесь, – шепнула Флэр. – Этот мир... Он кажется чистым. Как наша родина в древности.
   Волк улыбнулся.
   – Чем дальше от цивилизации, тем чище. Этот принцип всегда работает.
   Она чуть повернула голову.
   – Тебя отпустили кошмары?
   Молчание.
   – Волчонок...
   – Немного, – тихо ответил Волк. – Ты же знаешь, как это бывает. Волнами... Иногда я не чувствую боли годами. А иногда...
   – Но почему? – она повернулась. – Почему тебе мерещится одна и та же картина? Бойня, разделочный стол... Ведь этого не было, любимый. Такое не каждый сумеет даже вообразить.
   Волк усмехнулся.
   – Люди всегда лучше нас умели придумывать средства убийства. Было время, когда они воспитывали детей на сказках, рядом с которыми мои кошмары покажутся смешными.
   Удивлённая Флэр села.
   – Волк, ты же всегда был сторонником и защитником людей. Что с тобой случилось?
   – Ничего, – он тяжело вздохнул. – Совсем ничего...
   Флэр придвинулась ближе, ласково приоткрыв крылья. Волк улыбнулся. Обняв подругу, он нежно лизнул её в щёку. Родной запах щекотал нозди.
   – У меня был друг, – тихо произнёс Волк. – Ты должна его помнить, добродушный солдат со странным именем Негоро.
   – Я помню, – эхом отозвалась Флэр.
   – Однажды он сказал замечательные слова, – Волк закрыл глаза. – «Должно быть на свете место, где можно жить без войн».
   Флэр горько улыбнулась.
   – Мы ищем это место триста лет, любимый. Три века.
   – Нет, – Волк покачал головой. – Не ищем, Флэр. Если бы искали – давно бы нашли планету вроде этой, где можно жить тысячелетиями, не вспоминая о смерти.
   Он обнял подругу покрепче и прошептал:
   – Мы не ищем мест без войн. Мы хотим сделать таким местом весь мир.
   – Да, – согласилась Флэр. – Хотим.
   Они взглянули друг другу в глаза и не сговариваясь рассмеялись.
   – Как в доброе старое время... – отсмеявшись, заметил Волк. – На секунду я даже ощутил себя двадцатилетним.
   – Стари-и-ик... – презрительно протянула Флэр. В следующий миг она со смехом и визгом была повалена в оранжевую траву.

Глава 3

   Несколько дней спустя, когда течение жизни наладилось, Волк впервые решился встретиться с аборигенами планеты. На Оррокане жили две разумные расы; пушистые лесные млекопитающие, похожие на лемуров Земли, и полуводные рептилии, внешне напоминавшие ихтиоподов Дракии. Лемуры называли себя «пррр-кец»; они делились на племена, каждое в собственном лесу, но разговаривали на едином общем языке, богатом идиомами и образными конструкциями. Их культура была изучена гораздо лучше, чем цивилизация рептилий.
   О тех знали немногое. В экваториальной области планеты, на коралловых атоллах, рептилии возводили настоящие города, большей частью погружённые в воду. В отличие от лемуров, они знали огонь и умело им пользовались, присутствовали даже зачатки техники: водяные насосы, которые крутили громадные и на редкость флегматичные рыбы. Насосы использовались для питания множества фонтанов и опрыскивателей, где рептилии любили отдыхать в жаркие дни.
   У Шау'кхара нашлись мнемокристаллы только для языка лемуров. Поэтому Волк решил вначале познакомиться с лесными жителями, тем более, что те уже не раз забирались на обшивку звездолёта, привлечённые её блеском. По словам пардов, в районе космодрома обитало крупное племя «Тршфкх», прославленное своими висячими селениями из веток и лиан.
   Первый контакт Волк решил провести на поляне неподалёку от звездолёта. Несмотря на то, что парды уже рассказали местным жителям о гостях, те явно их боялись и прятались, едва завидя Волка или Флэр. Поэтому учёный разложил на траве несколько сочных плодов, которые лемуры очень любили, а сам улёгся поодаль, стараясь двигаться неуклюже и медленно. Он знал, что древесные виды спокойно относятся к толстокожим травоядным, для которых такая «неуклюжесть» была естественной.
   Результаты не заставили себя ждать. Не прошло и получаса, как с ближайщего дерева осторожно спустился крупный жёлто-коричневый самец, «одетый» в своебразные «доспехи» из коры. В лапках он держал духовую трубку, готовый при малейших признаках опасности поразить врага отравленным шипом и взлететь на дерево. Волк миролюбиво поднял руку.
   – Друг, – проговорил он на языке лемуров. Издавать такие звуки было непросто даже для Флэр, умевшей почти идеально передразнивать любую птицу.
   Абориген с опаской подкрался к плодам и тщательно их обнюхал.
   – Большой-с-неба твой друг, – повторил Волк.
   Лемур уставился на него огромными зелёными глазами.
   – Разве вкусной пищи хватит для дружбы? – спросил он, выговаривая слова так быстро, что Волк с трудом понимал смысл. Вопрос заставил его растеряться.
   – Я хочу быть другом, – ответил он после паузы.
   Абориген с сомнением склонил голову набок, потом внезапно схватил плод и запустил его Волку в лицо. Тот, совершенно автоматически, перехватил сняряд в полёте.
   – Ты быстр, – заметил лемур. – У тебя хорошая реакция и зубы хищника. Но я бросил в тебя яякве, а ты не разозлился. Почему?
   Удивлённый Волк кивнул.
   – Потому что я хочу быть другом.
   Абориген потянул носом воздух.
   – Ты хищник, – заявил он решительно. – Большой, быстрый и страшный. Но хищники не носят рогов. Почему у тебя рога?
   Волк улыбнулся уголками губ. Он помнил, что большинство растительноядных воспринимают улыбки как угрожающий оскал.
   – Давным-давно, в месте, откуда я родом, жило много страшных зверей. Они были огромными, опасными и с очень крепкой кожей. Некоторые умели летать. Во время охоты, когда мои предки убивали тяжёлых зверей, они не могли забрать их по воздуху в безопасные пещеры. Им приходилось есть на открытом месте. Но в это время часто напали летающие враги, и постепенно у моих предков появились рога и гребень шипов на спине. Мы умеем поднимать гребень, вот так, – Волк показал, – и если нас атакуют с воздуха, враг напорется на шипы и истечёт кровью.
   – В ваших местах нелегко жить, – абориген уселся в траву, обвернув вокруг себя громадный пушистый хвост.
   – Так было очень давно. Уже много-много поколений на нас не охотятся.
   Лемур внимательно осмотрел Волка.
   – Ты холодный? – спросил он.
   – Нет, – ответил Волк.
   – Ты похож на морских. Они холодные.
   – Да, но я другой, – Волк медленно, чтобы не испугать собеседника, расправил одно крыло. – Я умею летать.
   Лемур задумчиво почесал за ухом.
   – Это неправильно, – заявил он, разглядывая крылья Волка. – Такие большие звери не должны летать. Их помёт испортит лес.
   Волк чуть не рассмеялся, но вовремя себя удержал.
   – Я не зверь. Я умею думать. Мы никогда не портим лес.
   – Знаю, – кивнул абориген. – Пятнистые говорили. Пришельцы не могут есть нашей пищи.
   С этими словами о поднял один из плодов и с аппетитом взгрызся в ароматную мякоть. Пока лемур ел, Волк решил перейти к следующей стадии контакта:
   – Меня зовут Волк Аррстар, – представился он.
   – Два имени? – с набитым ртом поинтересовался абориген.
   – Да.
   – Зачем?
   – Нас очень много, – улыбнулся Волк. – Больше, чем имён.
   Лемур сглотнул и уставился на учёного.
   – Ты правильно говоришь?
   – Да.
   – Но так не должно быть, – громадный пушистый хвост аборигена взмыл к небу. – Много больших хищников, это очень плохо. Они съедят всех зверей, потом умрут сами и лес погибнет.
   Волк удивлённо моргнул. Вот так дикарь...
   – Мы не охотимся. Мы растим в океане особую траву, со вкусом мяса. Мы только похожи на хищников.
   Лемур встрепенулся:
   – Вы как морские? Живёте в воде?
   – Нет, мы живём в горах, а когда хотим есть, летим к морю. У нас есть крылья, – напомнил Волк.
   Подумав, абориген вторично почесал за ухом и поднял ещё один плод. Учёный терпеливо ждал, пока он закончит есть.
   – Ты синий, твоя подруга зелёная, – внезапно сказал лемур. – У неё тоже два имени?
   Волк ухватился за удобную возможность:
   – Да, мою подругу зовут Флэр Аррстар. А какое имя у тебя?
   – Непернатый, – гордо заявил лемур.
   Волк чуть не задохнулся от неожиданности.
   – Как?!
   – Непернатый.
   – Что это значит?
   – Это значит, что у меня нет перьев, – терпеливо объяснил абориген.
   – Но ведь ни у кого из вас нет перьев!
   – Конечно, – лемур фыркнул. – Иначе бы меня так не звали.
   Помолчав, Волк встряхнулся.
   – Хочешь посмотреть, какие у нас есть интересные вещи? – спросил он неуверенно. – Мы покажем тебе волшебное зеркало...
   – Хочу! – решительно перебил Непернатый. – Мы следим за вами уже десятый свет.
   Без малейших колебаний, он подбежал к Волку и запрыгнул ему на спину. Учёный недоверчиво покачал головой:
   – Ты уже совсем не боишься?
   – Я не зверь, – объяснил Непернатый. – Я тоже умею думать. Ты пришёл и сказал, что хочешь быть другом. Недавно ты построил дом, каждую темноту вы с подругой спариваетесь. Детей заводят только там, где хотят долго жить, а если хотят долго жить, то с соседями враждовать неправильно, потому что злые соседи сделают жизнь короткой и неприятной.
   Он забрался Волку на голову и уселся меж рогов, обернув хвост вокруг левого.
   – Вперёд, – заявил лемур. – Покатай меня по небу.
   Учёному ничего не оставалось, кроме как расправить крылья и взмыть навстречу солнцу. Контакт прошёл успешно.

***

   Первые месяцы на Оррокане пролетели для Волка и Флэр, как один день. Они не успевали удивляться оригинальности и широте мышления кецев. Лемуры поразительно быстро учились, с первого раза понимали сложнейшие филосовские теории, иногда казалось – их интеллект превосходит всякие мыслимые рамки. Но так продолжалось лишь до тех пор, пока Волк не попытался обучить своих новых друзей обращению с техникой.
   Кецев абсолютно не занимали машины. Они могли весело рассуждать об инстинктах и подсознании, экологии тропического леса и генетике собственной популяции, но даже элементарная модель зубчатой передачи, которую Волк собрал из запчастей к механизму корабельного шлюза, приводила их в полное замешательство. А когда кец впадал в замешательство, он поступал точно как его неразумные родичи с других планет: прыгал на дерево и исчезал в листве. Иногда это приводило Волка в такую ярость, что он рычал и хлестал себя хвостом.
   – Ну что здесь сложного? – объяснял он Непернатому, который со скучающим видом разглядывал модель. – Смотри; я поворачиваю маленькое колесо. Длина его окружности вдвое меньше, чем у большого, поэтому большое колесо поворачивается только на половину оборота.
   – Зачем крутить маленькое колесо? – спросил кец. – Крути сразу большое.
   – Если крутить маленькое колесо, появляется выигрыш в силе. Я как бы становлюсь сильнее, понимаешь?
   – Но ты сильный, – удивился Непернатый. – Ты большой и могучий, как тысяча кецев.
   – Р-р-р-р-р... – Волк устало вздохнул. – Попробуем иначе. Скажи, если ты захочешь поднять на дерево тяжёлый груз, что ты сделаешь?
   – Позову друга, – лемур крутанулся на месте, спиралью обернув вокруг себя хвост. Из мехового шара на Волка весело уставились изумрудные глаза.
   – А если груз очень тяжёлый?
   – Позову много друзей!
   – А если ты один, далеко от племени, в чужом лесу?
   – Зачем мне в чужом лесу таскать тяжести? – Непернатый фыркнул, что у его расы заменяло смех. – Пусть они сами таскают.
   Волк мысленно сосчитал до десяти и выдохнул. Кец невинно глядел на него из-под меха.
   – Представь, что тебе очень нужно поднять на дерево тяжёлый груз, а друзей поблизости нет.
   – Представил, – сказал Непернатый.
   – Что ты тогда сделаешь?
   – Позову друзей.
   – Нет никаких друзей!
   – Есть, – серьёзно ответил лемур. – Друзья есть всегда.
   Волк с досады даже дёрнул хвостом.
   – Непернатый, скажи, ты хотел бы стать сильнее?
   – Да! – Кец весело фыркнул. – Тогда у меня будет больше подруг, я буду чаще спариваться и хорошо жить, и дети тоже станут сильнее.
   – Вот видишь! – Волк обрадовался. – С помощью машин ты станешь сильнее. Один кец сможет поднять на дерево груз, с которым не справились бы и сто кецев!
   Непернатый распустил хвост и почесал за ухом.
   – Ты говоришь неправильно. Машина поднимет груз, не я. Я останусь таким же, как был, только устану.
   Подумав, он добавил:
   – А друзья обидятся, что я не позвал их на помощь. Машина обидит моих друзей, а меня сильнее не сделает. Разве это правильно?
   Заметив, что большой друг расстроен, Непернатый залез к нему на голову и принялся щекотать хвостом.
   – Я тебя обидел? – спросил он серьёзно.
   – Нет, – Волк вздохнул. – Нет...
   Опустившись на землю, учёный разлёгся в траве, положив голову на толстый выступающий корень. Кец перелез к нему на грудь. Когда Волк принялся чесать лемура за ухом, Непернатый довольно запыхтел.
   – Ты тёплый и добрый, – сказал он. – Морские так не умеют.
   – Расскажи про них, – попросил Волк, незаметно включая диктофон на запястье. Лемур сразу прекратил пыхтеть.
   – Что рассказать?
   – Всё. Представь, что говоришь с кецем, никогда не слышавшим о морских. Что ты ему расскажешь?
   Непернатый задумался.
   – Интересно, – заметил он, свернувшись клубком на груди Волка и накрыв голову хвостом. – Так говорят с детьми, а ты взрослый. Но ты, как дети, не знаешь. Значит, я буду говорить с тобой, как с маленьким?
   Волк улыбнулся. За минувшие дни кецы уже привыкли, что их новые друзья показывают зубы не в знак угрозы, а когда довольны или счастливы, поэтому Непернатый остался спокоен.
   – Правильно.
   – Тогда слушай и запоминай, – лемур сел, обернув себя хвостом. – За лесом, где начинается горькая вода, живут большие и холодные говорящие звери. Они называются морские. Мы не должны враждовать с морскими. Они – второй народ из пяти. Они помогут нам, когда придёт время. Как отличить морских: у них большое гибкое тело зелёного цвета, покрытое крепкой чешуёй, похожей на кору оолкртшак, хвост плоский и сильный, ноги короткие, пасть длинная, зубы острые и все одинаковые, глаза...
   – Постой, – Волк приподнялся. – Ты сказал, второй народ из пяти?
   Кец застыл. В его громадных зелёных глазах промелькнуло что-то, похожее на страх.
   – Не перебивай, – с запинкой сказал Непернатый. – Дети должны слушать внимательно и запоминать.
   – Объясни, что значит второй из пяти?
   Лемур издал раздражённое шипение.
   – Это значит, ты плохо слушаешь!
   Волк поднял пушистого аборигена и усадил в траву напротив себя.
   – Два народа, кецы и морские, – сказал он негромко. – Есть ещё три?
   Непернатый прижал уши к голове. Это означало злость.
   – Ты не должен меня спрашивать. Не должен. Так неправильно.
   – Почему, друг? – ласково спросил учёный. Слово «друг» подействовало: кец опомнился, вставший дыбом мех вновь улёгся. Несколько минут на полянке царила тишина.
   – Я неправильно сказал, – выдавил наконец Непернатый. – Этого нельзя было говорить.
   Волк внимательно посмотрел на лемура. Огромный опыт жизни в Империи, позволял учёному мгновенно чувствовать знакомые признаки. И сейчас он ясно видел: кец испуган. Непернатый поник, его всегда задранный хвост бессильно лежал в траве.
   – Не бойся, – шепнул Волк, подняв лемура на руки. – Я никому на скажу.
   Кец нерешительно поднял глаза.
   – Никому?
   – Даже Флэр.
   Непернатый судорожно вздохнул.
   – Ты друг, – шепнул он еле слышно. Лизнув Волка в нос, лемур одним прыжком метнулся к дереву и скрылся в листве.

Глава 4

   Через два месяца начался сезон дождей. Небо покрыли низкие, свинцовые тучи, ливни продолжались часами, нередко сопровождаемые грозами и ураганным ветром. Волк и Флэр почти перестали выходить из дома.
   Изгнанники проводили время, занимаясь творчеством. Флэр неплохо рисовала; она решила запечатлеть историю героического освобождения их народа из рабства, и с утра до вечера сидела перед холопанелью, касаясь её сенсорной кистью. Волк писал труд о разновидностях К-пространственных вихрей.
   За стенами купола выл ветер. Сквозь окна было видно низкое, серое, набухшее влагой небо, по которому ураган носил листья и сухие ветки. Обогреватели трудились на совесть; температура снаружи уже опустилась почти до нуля.
   Волк постоянно ловил себя на желании построить убежище для кецев. Он понимал, что те жили миллионы лет безо всяких убежищ, и неплохо себя чувствовали, но иррациональность желаний давно перестала его удивлять. Чтобы отвлечься, Волк с головой погружал себя в работу, проводя, бывало, целые дни возле мощного научного оборудования, смонтированного в корабле. С каждой неделей, они с Флэр всё тяжелее переносили ссылку.
   После странного разговора на полянке, Непернатый почти перестал появляться. Другие кецы тоже постепенно утратили интерес к гостям, их весёлый нрав требовал всего нового и необычного. Последнее время, Волк и Флэр жили почти в одиночестве. Из-за плохой погоды даже молодые парды перестали заглядывать к соседям.
   Когда с неба упали первые снежинки, Волк монтировал на морском берегу компактный тахионный детектор призматического типа. Он как раз заканчивал клеить дюралюминиевые панели радиатора, когда за спиной послышался шум мотора. Оглянувшись, Волк увидел старенький колёсный вездеход, принадлежавший пардам.
   – Привет крылатым физикам! – из кабины высунулся Шау'кхар, укутанный полосатым пледом. – Как идут дела?
   Улыбнувшись, Волк выбрался на берег.
   – Холодно, – ответил он просто. Ледяная вода стекала по скафандру.
   – Погода плохая, да... – пард недовольно рыкнул. – Волк, я зачем приехал: сегодня пошёл снег.
   – Разве это снег? – учёный рассмеялся. – Вот у нас, на Ринне, были зимы так зимы. Однажды я искал, где приземлиться, опустился на полянку, а она...
   – Нет, нет, – Шау'кхар фыркнул в усы. – Я о другом. Волк, передай своей подруге: следующие пять дней нельзя ходить в лес. И сам тоже имей в виду, ближе сотни метров к опушке лучше не приближаться.
   Волк удивлённо моргнул:
   – Почему?
   – Кецы, – со вздохом объяснил пард. – С первым снегом у них начинается ритуал встречи зимы. Двадцать лет назад мы этого не знали. Сунулись к ним с камерами. Уцелели чудом. Эти пушистики пришли в такую ярость, что чуть не разорвали нас вместе с машиной. Позже один объяснил, мы нарушили их главное табу.
   Волк прищурился.
   – Пять дней?
   – Да, – кивнул Шау'кхар. – Я не шучу. После того случая кецы нас два года игнорировали. Помнишь – не сражайся с планетой?
   Учёный помолчал.
   – Хорошо, Шау'кхар. Спасибо за предупреждение.
   – Соседи! – оскалившись, тигр запустил мотор. Волк проводил его долгим и внимательным взглядом.
   До вечера он продолжал собирать фильтр. Когда солнце коснулось горизонта, Волк побросал в мешок инструменты и направился к куполу. Там горел свет; Флэр была дома.
   У дверей, под пышным оранжевым кустом, Волку почудилось движение. Сделав вид, что ничего не заметил, он вошёл в дом и хвостом придержал дверь открытой. Миг – и несколько серых теней шмыгнули в проём.
   Молча захлопнув дверь, Волк включил поляризацию окон. Под потолком засветилась плазменная панель.
   – Что случилось? – тихо спросил учёный.
   Из угла на него смотрели двенадцать испуганных глаз. Кецы были так перемазаны грязью, что лишь интуиция и запах позволили Волку узнать одного из гостей.
   – Друг... – Непернатый дрожал. – Ты друг?
   – Я друг, – Волк поднял смертельно испуганного пушистика на руки. – Я помогу вам. Что случилось?
   Кец судорожно сглотнул.
   – Ничего. Не могу сказать. Просто помоги. Не спрашивай. Поможешь?
   – Помогу, – твёрдо ответил Волк.
   Непернатый на миг зажмурился.
   – Это моя подруга и наши дети, – выдавил он хриплым шёпотом. – Можно, они проведут в твоём доме темноту? Или две темноты...
   – Пять, – тихо подсказал Волк. Непернатый дёрнулся.
   – Я не говорил!
   – Ты не говорил, нет, – учёный ласково погладил кеца. – Я просто догадался. Да, твоя семья может провести в нашем доме пять ночей.
   Непернатый обмяк.
   – Ты друг, – шепнул он, от волнения глотая окончания слов. – Ты хороший друг...
   С трудом встав, кец направился было к двери, но Волк вновь поднял его на руки.
   – Останься, – тихо сказал учёный. – Я защищу вас.
   – Нет, – кец тяжело дышал, его ноздри раздувались. – Я должен быть там. У меня есть ещё подруга. И дети. Я должен быть с ними.
   Волк отпустил Непернатого и подошёл к двери. Снаружи доносился вой ветра.
   – Мне пойти с тобой? – негромко спросил Волк. Кец так вздрогнул, что едва не потерял равновесие.
   – Нет! – он схватил учёного за руку. – Нет! Не ходите в лес! Скажи своей подруге, нельзя ходить в лес! Там... туда нельзя. Я вернусь через четыре темноты. Может быть. Не ходите за мной! – он рванулся в полуоткрытую дверь. Вечерний полумрак поглотил маленькую фигурку.
   Волк беззвучно закрыл двери. За спиной послышались шаги Флэр.
   – Ты всё слышала? – не оборачиваясь, спросил Волк.
   Флэр подошла к нему вплотную и обняла крылом.
   – Не делай этого, – шепнула она.
   Волк медленно обернулся.
   – Не делать чего?
   – Этот мир живёт своею жизнью, – тихо сказала Флэр. – Мы здесь чужие.
   Помолчав, Волк Аррстар потушил свет в прихожей и прошёл в комнату, где семья испуганных аборигенов забилась под кресло. Следом вошла Флэр.
   Они хорошо понимали друг друга.

***

   Успокаивать гостей взялась Флэр. Помня обещание, Волк не стал их ни о чём расспрашивать, но оставить тайну нераскрытой было для него немыслимо. Дождавшись темноты, он прокрался в звездолёт и быстро поднялся в рубку.
   Здесь, среди прочих приборов, находился пульт управления диагностическими микроботами. Эти миниатюрные антигравитационные машинки, размером в половину детского когтя, были предназначены для поиска неисправностей в труднодоступных местах корабля, а потому обладали датчиками вибрации, микропрожектором и мощным многодиапазонным светоусилителем, способным превратить в день даже вечную тьму межпереборочных полостей. Сейчас, впрочем, Волк собирался использовать микроботов иначе.
   Усевшись в пилотское кресло, он надел очки внешнего обзора и привычно подключился к корабельному мозгу. Изображение рубки потускнело, на его фоне возник разрез звездолёта. Волк быстро задействовал ресурсы диагностического контроля.
   – Поиск инородных тел, локация – носовой сектор, внешняя обшивка.
   Спустя несколько секунд, перед Волком возникло покачивающееся изображение корабля. Сильный ветер мешал полёту микробота, машинку бросало из стороны в сторону.
   – Ручное управление. Запись всей информации.
   Под руками Волка вспыхнули сенсорные голограммы джойстиков. Умело двигая пальцами, выпуская и втягивая когти, он направил микробота к лесу, переключив камеру в инфракрасный диапазон.
   Искать пришлось недолго. Всего через час, на виртуальном экране перед Волком заалело крупное скопление теплокровных существ. Опустив микробота на ветку дерева, учёный вновь переключил камеру в видимый диапазон и до предела поднял чувствительность. Слабый лунный свет – у Оррокана был всего один, очень далёкий спутник – сразу превратился в полдень.
   Волк сузил глаза. Большая, совершенно круглая поляна была ему знакома; летом они с Флэр летали над лесом, и она обратила его внимание на правильность формы этого места. Тогда они не стали спускаться, поглощённые новизной планеты. Сейчас Волк крепко об этом пожалел.
   Поляна была полна кецев. Необычайно тихие и подавленные, они в беспорядке сидели на траве, некоторые – семьями, другие в одиночку. Никто не ходил от группы к группе, впечатление угрозы передавалось даже сквозь камеру микробота. В стороне, у кустов, Волк заметил кого-то более крупного: дав приближение, он чуть не задохнулся, узнав Шау'кхара. Через плечо парда был перекинут большой брезентовый мешок.
   – Не ходите в лес?.. – прошептал Волк. Сами собой выдвинулись когти на руках, усилием воли он втянул их обратно. Точно управляя микроботом, Волк двумя перелётами опустил его на ветку в пяти метрах от парда. Шау'кхар ничего не заметил.
   Потянулось время. Волк не знал, чего ждать, поэтому был вынужден не сводить глаз с экрана; на поляне, Шау'кхар ходил взад-вперёд, кутаясь в свой полосатый плед. Было видно, что и ему, и кецам очень холодно.
   Волк уже царапал пол от нетерпения, когда на периферии изображения ему почудилось... нет, не движение. То, что произошло, напоминало струение ртути по металлу; замороженый свет в кусочках чёрного хрусталя; ожившую модель Галактики, сотканную из дыма. Вздрогнув от неожиданности, Волк судорожно повернул камеру – ничего.
   – Сканирование всех диапазонов, – выдавил он внезапно севшим голосом. Картинка на экране стала меняться с интервалом в одну секунду.